Стояки

Вошел в собственную квартиру, и будто в шалман попал, который не так давно был накрыт доблестными правоохранительными органами. На полу валяются пустые бутылки из-под бухла сомнительного качества, кругом пыль, грязь, на люстре висят белые женские трусы, а в унитаз кто-то отложил личинку, позабыв о наличии системы смыва. «Ну спасибо тебе, Саня, брат родной...» — подумал я. Прошелся по квартире, открыл все двери и окна, и по комнатам понесся сквозняк, разгоняя тяжелую атмосферу. Трусы на люстре закачались, терзаемые легким ветерком. Я бросил увесистую сумку на пол, достал из кармана телефон и набрал номер брата.

— А? Кто это? — послышался из трубки тревожный голос Саньки.

— Хрен в пальто! Зенки протри... Читать разучился?

— А, Макс... Ты что ли?

— Угу, — подтвердил я, осторожно двумя пальцами снимая с люстры труселя прям-таки необъятных размеров.

— А ты че, приехал уже?

— Приехал, приехал... Почему у меня в хате бардак, будто здесь полк солдат со шлюхами квартировался?

— Да я это... Хотел прибрать, да не успел...

— Почему в сортире насрано и не смыто?

— Ну... это не я.

— Почему на люстре трусы висят? И почему они такие большие? Ты кого тут драл-то, носорога что ли?

— Да это Танькины...

— Хуянькины! Мне без разницы чьи они... Бог с ними, с труселями носорожьими, но за дерьмо в туалете ты мне ответишь.

— Отвечу, брат, отвечу... Только давай не сегодня... Не можется мне, заболел я. На солнце магнитные бури разыгрались, вот я и занемог слегка.

— Чего не встретил меня, конь сивый? От вокзала пришлось пешком шлепать, — на самом деле идти не так уж и далеко, но вставить лишний пистон на правах старшего брата всегда приятно.

— Макс, извини, забыл я... Тут такое дело...

— Ладно, хрен с тобой... — сжалился я. — Завтра привезешь ключи.

— Ага, привезу. Ну все, бывай.

— Счастливо, — попрощался я в трубку, которая уже издавала короткие гудки.

Сволочь мелкая... Голос тихий, вкрадчивый, чтобы с бодуна больная голова лишний раз не потрескивала. Бури магнитные ему мешают... Ладно, потом получит по полной. Сейчас надо порядок наводить.

Сгреб мусор в большой черный пакет, закинул туда же неопределенных размеров предмет дамского туалета и пустые бутылки и попер все это хозяйство на мусорку. Вывалился из подъезда, таща на себе тяжкую зловонную ношу, перекрывающую половину обзора, и наткнулся на что-то теплое и мягкое. По ощущениям — приятное. Следовательно — женское.

— Мужчина, ну вы что, не видите куда идете?.. — недовольно проворчало теплое, мягкое и женское.

Я скинул объемный мусорный пакет с плеча, зазвенев пустыми бутылками, и посмотрел на случайно протараненную мной даму. Ей оказалась соседка сверху Оксана. Заботливая (вероятно) мать и любимая (наверное) жена.

— Максим, ты? — присмотрелась она ко мне. Рядом с Оксаной стояла девушка на вид чуть моложе ее.

— Собственной персоной, — ответил я.

— Ты куда пропал? Сто лет тебя не видела, — она сняла солнцезащитные очки и окинула меня взглядом с головы до ног. Ее собеседница сделала то же самое.

— Ну да, уезжал...

— Женился, что ли?

— Почти...

— А что тогда такой кислый? — улыбнулась Оксана. Ее собеседница тоже улыбнулась.

— Оксан, сейчас выброшу мусор, поговорим...

— Хорошо, давай! — засмеялась соседка. Я уже ждал, что и ее собеседница подхватит заливистый смех, но ошибся.

Я потянул пакет к мусорным бакам, расположенным метрах в двадцати от подъезда. Выкинул опостылевший мешок с дерьмом и направился обратно, издалека оценивая двух женщин, стоящих на крыльце дома у запаркованного рядом «Кайена». Оксану я знал давно — жена бизнесмена средней руки и мать девочки-школьницы, домохозяйка. Полногрудая, широкобедрая и довольно яркая особа лет тридцати пяти. Темно-русые волосы средней длины и всегда ухоженное лицо. Ее мужа я видел редко. Он человек занятой, в вечных делах и заботах. Лет на десять старше супруги, что слишком бросается в глаза. Мужчина имеет неказистую внешность и неправильную осанку, поэтому, когда их видишь вместе, создается впечатление, что перед тобой гадкий утенок в компании белого лебедя. Каким образом эти двое нашли друг друга — загадка. Но мне до этого дела нет никакого, поэтому — наплевать и растереть.

Вторую даму я вообще не видел никогда. Молодая стройная шатенка. Подруга, наверное...

— Так где ты пропадал? — спросила Оксана, когда я еще даже не дошел до крылечка, где мялись эти две красавицы.

Отвечать не хотелось, поэтому я уклонился, спрятавшись за общей фразой:

— Да так, на юге загорал.

— Долго же ты загорал. А чего вернулся? — любопытные голубые глаза жгли меня, будто хотели заглянуть в душу.

— Знаешь, — спросил я, — поговорка есть: где родился там и пригодился? Вот она в моем случае скорее всего верна.

— Это точно, — понимающе покивала Оксана. — Мне ты как раз и пригодишься...

— Оксан, — вклинилась молодая девушка. — Я поеду уже, и так опаздываю... Давай, пока! Загляну в воскресенье. Целую крепко!

Девчонка легко чмокнула Оксану в краешек губ, коротко кивнула мне из вежливости и, прыгнув в «Кайен», выехала из двора. Оксана проводила машину внимательным взглядом и снова повернулась ко мне.

— Так зачем я тебе нужен? — спросил я нетерпеливо. Хотелось уже окунуться в ванну с головой после почти четырехдневной тряски в вагоне поезда. Воняю, наверное, как свинья в загоне.

— Мы трубы меняем... Твоя помощь просто необходима! — весело проговорила женщина.

— Ну и меняйте. Я не сантехник, поэтому помогу едва ли.

— Да нет, ты не понял. Стояки мы решили поменять... Пустишь рабочих в квартиру? Они говорят, что по-другому — никак. Надо, вроде как, менять и те места, которые в перекрытиях... Я не слишком понимаю в этом всем... В общем, им надо попасть в квартиру снизу, чтобы сделать все по-человечески. Поможешь?

— А ты в курсе, что вертикальные трубы — собственность управляйки? Разрешение на это нужно. И кусками такой ремонт не делается.

— У нас есть разрешение...

— Сомневаюсь. Но даже если у вас есть, то мое потерялось куда-то. Хотя не, погодь, припоминаю: его и не было никогда.

— Ну, Максим... — захлопала глазами Оксана. — Мне муж сказал, что все в порядке... Я уже две недели твои пороги обиваю. Хотела Сашку попросить, брата твоего, ты-то ведь пропал куда-то... А он же часто тут появляется, но его не выловить... Фиг поймаешь его, а дверь он не открывает. Хотя музыка орет изнутри так, что он и не слышит звонка, видимо...

— Оксан, я три часа назад приехал в город... Еще даже не присел ни разу. Не грузи меня сейчас, давай потом как-нибудь.

— Ладно, — поскучнела соседка. — Когда к тебе зайти? Вечером можно?

— Сегодня что ли?

— Ну да! Мне край как нужно! Сергей сказал разобраться с вопросом быстрее...

— Чего ж твой Сергей сам-то не разбирается с вопросом?

— Да он занят круглые сутки. Дома мужа родного и не вижу! Все домашние дела — на мне.

— Ладно, заходи попозже...

На хрен мне вообще сдались какие-то там трубы. Мне вообще не до мирского сейчас. У меня горечь по расползшейся по швам любви. Девять месяцев прохлаждался в Краснодаре, проживая с милейшей женщиной, с которой собирался строить крепкую ячейку общества, но что-то пошло не так, и вот — чемодан, вокзал, Сибирь-матушка. Да и к лучшему... Чудом ушел, обойдясь малыми потерями. Хотя, малые потери — понятие относительное. Все, что было нажито непосильным трудом за мои двадцать девять лет — спущено подчистую за девять месяцев. Ладно, потеряв голову, по волосам не плачут. Бог с ним...

Стоило мне оттаять в ванне, выкурить сигарету и выдуть бутылку теплого пива, опрометчиво забытую моим братишкой в отключенном холодильнике, как раздался звонок в дверь. Не глядя в глазок ясно, кто так настырно терзает хлипкую кнопку. Соседка. Ей же нужно решить вопрос быстрее. Сергей ведь сказал, что все в порядке. Раз Сергей сказал, то кто я такой, чтобы возражать? Действительно: никто.

— Можно?

— Заходи...

Оксана притащила с собой бутылку текилы. Одета была по-свойски: светлая маечка, подчеркивающая выпирающую навстречу взгляду грудь и потрепанные джинсы. На плечи накинута бесформенная тряпка, не слишком поддающаяся идентификации: то ли кардиган, то ли платок какой-то.

— А мексиканское пойло зачем? — спросил я, пропуская ее в квартиру.

— Ну так уж и пойло... — соседка посмотрела на бутылку. — Ты хоть пробовал?

— Доводилось.

— Ну... В любом случае, это подарок тебе! — она гордо протянула мне стеклянный пузырь, считая, что я тут же соглашусь на все условия.

— Ладно, спасибо... — я принял из рук Оксаны литровую бутылку с прозрачной жидкостью внутри, заодно скользнув взглядом по округлым бедрам соседки, плотно обтянутым джинсами. — Приму. Но при одном условии: будешь пить ее со мной.

— Легко, — кивнула чужая жена. — Тем более, что мы не договорили. Но мне чуть-чуть.

— Я тоже не собираюсь нажираться до поросячьего визга... — сказал я и окинул взглядом засранное младшим братом жилище. Полы надо теперь отдраивать неделю. Санитарные условия присутствовали только в моей спальне, куда я строго-настрого запретил Сане совать свой нос. Он и не совал, поэтому комната находилась в том состоянии, в котором я ее оставил девять месяцев назад. Пыль только кругом, но это ладно...

Я поскреб в затылке и предложил:

— Проходи в мою комнату. Можешь не разуваться. Срач у меня тут небольшой...

— Небольшой — сказано мягко. А что тут случилось? Мамай прошел?

— Хуже...

***

Я попала в большую прямоугольную комнату, выполненную в темных цветах. Не понятно даже, каким материалом покрыты стены. Что-то типа поролона, но намного крепче и жестче... И все черное... Даже потолок. Непривычно, и света маловато. Но вроде даже где-то симпатично... И уж точно — необычно. На полу мягкий ковер, у правой стены двуспальная кровать, у левой — два кресла, а чуть дальше них большой компьютерный стол со стационарным компьютером. Повсюду валяется множество каких-то бумаг, а на тумбочке лежит ноутбук. Тоже черный. Здесь все черное... Даже одеяло на кровати...

— Максим, на тебя не давят эти цвета? — спросила я соседа, который вошел в комнату с двумя рюмками.

— Не давят, мне нравится черный цвет. — ответил он. — Могу свет включить, если тебе темно.

— Да ладно, нормально... Так даже интереснее.

— Извини, — сказал Максим, протискиваясь мимо меня. — Холодильник у меня пустой, поэтому пожрать нечего. Я не рассчитывал на гостей. В сумке что-то типа чипсов должно быть...

— Да не надо ничего... Я ненадолго.

— Посмотрим... — пробормотал себе под нос Макс и вышел из комнаты, оставив меня одну.

Я снова огляделась и подошла к компьютерному столу. Толстый слой пыли, лежащий на поверхности, выразительно указывал на то, что в помещение долгое время никто не входил. Я раздвинула шторы, которые на удивление были не черными, а темно-красными, и в мрачную комнату проникли лучи солнечного света, пробивая себе дорогу сквозь плотный тюль.

Странно, но я ведь даже не знаю кем он работает... Так вот живешь с людьми в одном доме годами, и понятия не имеешь кто они, чем дышат, что любят и что ненавидят... Хотя Максима я помню еще подростком. Я поступила в институт, а он еще в школу ходил. Обычный парень, как и все... Потом я вышла замуж и стала жить с Сергеем в другом месте. Потом мы снова переехали сюда. А он из подростка превратился в рослого широкоплечего мужчину, причем очень симпатичного... Черноволосый, с извечной щетиной... С виду неприступный и молчаливый — слова лишнего никогда не услышишь, но я всегда находила с ним общий язык. С глубокими вертикальными морщинами там, где переносица переходит в лоб — признак постоянно нахмуренных бровей. И почему-то слишком обаятельный, чтобы я могла пройти мимо, не взглянув на него украдкой. И слишком молодой. Сколько ему сейчас? Около тридцати? А мне тридцать шесть лет, почти уже тридцать семь. Тридцать семь...

Время бежало быстро. Мы уже час болтали на любую тему, кроме той, ради которой я сюда пришла. Макс развалился в одном кресле, я сидела в другом, поджав под себя ноги. Разболтала ему уже почти все свои сокровенные секреты, не в состоянии совладать со вновь вспыхнувшей где-то глубоко внутри меня симпатией к этому парню. А он про себя не рассказал ничего... Отделывался общими фразами. Может это текила виновата? Наверное, она... Надо это все прекращать...

— Максим, — твердо сказала я и посмотрела прямо в глаза собеседнику. — Что насчет стояка?

Блин, лучше бы молчала... Что я несу? Какого стояка? Надо было сказать слово «трубы». Двусмысленность меня погубит. Но он ведь так и называется — стояк... Блин! Макс ухмыльнулся, внимательно рассматривая меня, будто оценивая... Взгляд его был хищным. И уверенным. Вызывающим...

— А что насчет стояка? — спокойно спросил он, улыбаясь одними глазами.

— Ну ты же понял... Трубы-то поменять?.. — наши глаза надолго встретились, и я чувствовала, что не выдерживаю его взгляд... Тону в нем, а сердце яростно колотится в грудной клетке. Как школьница перед красавцем-преподавателем... Хотя должно быть наоборот, я ведь старше и мудрее. И опытнее...

Когда мне уже показалось, что Максим сделает что-то, чего делать не должен, тишину комнаты прорезала спасительная трель телефона, который находился в заднем кармане моих джинсов. Я вскочила со своего места как подорванная, быстро просунула ступни в балетки, скинутые перед тем, как залезть в кресло с ногами, выхватила трубку и быстро отошла к двери. Звонила дочка.

— Света, привет! Как ты? У тебя все хорошо?

— Конечно, мам! — услышала я родной звонкий голосок. — Я с Настей и Иркой! Я задержусь сегодня ненадолго, можно?

— Подожди... Свет, а где вы? — задала я дочке вопрос, краем глаза заметив позади себя движение. Максим встал у меня за спиной, и когда я уже хотела обернуться, он обнял меня руками за талию и прижал к себе.

— Мы у Ирки дома! — весело кричала в трубку моя Светлана, а я рванулась из рук Максима, который еще крепче обхватил мою талию цепкими руками, поэтому моя попытка высвободиться не возымела успеха.

— Светочка, когда ты придешь домой? — автоматически спросила я, лихорадочно соображая, как мне реагировать на действия Макса. Но ведь ясно как: дать по морде и уйти. Однако губы его уже коснулись моей шеи, а я все стояла с трубкой у уха.

— Не знаю, мам! Часов в семь!

— Хорошо, родная... Позвони еще мне. Как пойдешь домой обязательно позвони, хорошо? — я захлебнулась воздухом, потому что рука Макса сползла к моей промежности. Пальцы его гладили то место, где, скрытый половыми губами, нижним бельем и джинсовой тканью, находился клитор.

— Хорошо, мам, позвоню! Пока!

Я провела пальцем по сенсорному экрану, разорвав телефонную связь. Теперь бы разобраться с половой связью, которая имеет возможность состояться... Но нет, не бывать этому! Я резко вывернулась из сильных мужских объятий и прижалась спиной к черной стене, хотя надо было идти к выходу. Опять делаю все не так, дура...

— Подожди, подожди, Максим... — я выставила перед ним подрагивающую руку. — Ты что сейчас делаешь?

— То, что хочу.

— Я не могу... Я замужем, и ты это знаешь.

— И что?

Тон его голоса был излишне спокоен, зато мой голосок начал дрожать и срываться. Максим будто давил на меня психологически. А он и давил! Я чувствовала себя обезумевшим от страха кроликом, который стоит столбом перед смертельно опасным удавом.

— Я не могу... — механическим тоном повторила я.

— Да ладно тебе, — сказал он беспечно и снова сделал шаг в мою сторону.

— Нет! — взвизгнула я, уперев руку ему в грудь. Второй рукой я крепко сжимала телефон, будто у меня собирались его отнять. — Я не могу, Максим...

— Ну не можешь — значит не можешь, — парень отошел от меня и открыл дверь, ведущую в прихожую. — Иди, никто тебя насиловать не собирается. Извини, что распустил руки.

Он первым вышел из комнаты и скрылся из виду. Сердце мое бешено трепетало в груди. Веду себя, как девочка... Страшно, а чего боюсь — сама не знаю. Однако руки до сих пор дрожат, а между ног ощущается знакомая влажность. Блин...

Я постояла несколько секунд на месте, прижавшись спиной к стене, и пошла на выход. Навстречу мне выплыл Макс, прикуривая на ходу сигарету.

— Прикроешь дверь, когда домой пойдешь, — попросил он как ни в чем не бывало, проходя мимо меня по коридору.

— А ты куда?

— На балкон. Курить.

Через мгновение послышалось, как он вышел на балкон, хлопнув дверью, и я осталась одна в чужой квартире. Подошла к входной двери, проверила, открывается ли... Открывается. Могу спокойно уйти прямо сейчас, не навлекая на свою попу приключений. Я еще раз окинула взглядом стены чужого жилища. Между ног мокро, а низ живота стягивает неприятное ощущение, которое можно унять лишь одним способом. В мозгу застыла картина, будто фотография: взгляд Максима — уверенный и чуть грустный, что ли... Я не слишком верна супругу, но обычно я не гажу там, где живу. Это золотое правило я всегда соблюдала строго. Но любое правило требует исключений, иначе это и не правило вовсе... Ведь так?

***

Она упала спиной на мою двуспальную койку, потянув и меня за собой. Я уперся руками в кровать, чтобы не придавить ее своим телом, которое весит не меньше восьмидесяти килограммов. А сейчас наверно еще больше... Но Оксана тянула меня к себе, впиваясь своими губами в мои. Тогда я перекатился на спину, усадив соседку сверху. Она тут же прильнула ко мне, впечатав свою мягкую грудь в мою, и снова полезла целоваться. Видимо, супруг ее мало целует, а ей это жизненно необходимо. Ну что ж... Сегодня я за него.

Наша одежда летела в разные стороны до тех пор, пока мы не остались голыми. Я не порвал Оксане ни одной детали гардероба, хотя порой хотелось разорвать ткань, скрывающую ее спелое тело. Интересно, сколько мужиков вот так срывало ее шмотки? Ну, кроме законного супруга, конечно же. Ему-то она, скорее всего, уже осточертела. Я по любому не первый, и вряд ли последний.

Когда мой язык коснулся ее возбужденного соска, женщина тревожно вздохнула, будто ей не хватало воздуха. Непослушная большая грудь норовила растечься, поскольку Оксана лежала на спине, и только соски гордо торчали, покрывшись пупырышками. Я с силой сжимал пальцами горошины сосков, засасывал их поочередно ртом, но вскоре мне надоело развлекаться с сиськами. Соседка текла, будто где-то внутри ее организма повернули вентиль, следовательно, подготовка и прелюдия уже не требуются. Ноги ее нашли пристанище на моих плечах, а эрегированный член сам нашел дорогу туда, где ему было сейчас самое место. Двинул бедрами вперед, отчего Оксана зажмурилась, а я почувствовал, как сильнее напряглись мышцы ее ног.

Моя кровать не имеет привычки скрипеть, поэтому посторонние шумы не мешали симфонии звуков отчаянной ебли. Не знаю, что чувствовала она, но мне было приятно. Единственное, член мой, попав внутрь ее влагалища, не чувствовал себя стесненным. У самого входа узко, а внутри как-то просторненько... Он, конечно, не болтался, как в ведре, но все же... Неужто мой размер для нее маловат? Раньше вроде никто не жаловался... Я хрен свой не измерял никогда, но на глаз сантиметров восемнадцать всяко должно быть... «Да ну, не может быть, чтоб маленький был, » — успокоил я себя и продолжил раскачивать кровать, вонзаясь внутрь тела чужой жены. Тем более, что эти движения приносили наслаждение. Почему-то именно мысль про чужую жену добавляла возбуждения и понемногу рвала башню.

— Макс, дай ноги спущу... Не удобно... — как во сне пробормотала Оксана. Я скинул с плеч ее ноги, но позу менять не захотел. Да и она, судя по всему, тоже. Классика потому и классика, что не устаревает.

— Открой глаза! — слова сами сорвались с моих губ, и больше всего напоминали требование, нежели просьбу.

Она приоткрыла глаза. Мои толчки раскачивали ее тело, а она смотрела на меня из-под полузакрытых век, и взгляд ее походил на кошачий. Так смотрит кошка, поймавшая мышь. Будто не я затащил ее в кровать, а она меня. Может, так и есть? Да без разницы кто кого...

— Еще... еще... еще... — шепчет она после каждого толчка, но тон постепенно начинает расти, пока не переходит почти в крик.

Оксанкино тело выгнулось подо мной, а мышцы влагалища начали сокращаться, принося бонусное удовольствие, поэтому я почувствовал начало конца. Захотелось вылить скопившееся ей в рот, поэтому я быстро выскользнул из податливого тела, забрался женщине на грудь и упер головку в мягкие губы. Она открыла рот, пропуская ствол внутрь, а я, едва почувствовав женский язык, начал отстреливаться спермой куда-то в горло. Оксана закашлялась. Пришлось вынуть все еще твердый член из влажного плена, чтобы дать любовнице сглотнуть по-человечески и вдохнуть воздух в легкие.

Мы лежали минут пять молча, глядя в черный потолок и отдуваясь. Оксана положила ладонь мне на руку и слегка сжала:

— Мне, наверное, пора...

— Я не гоню.

— Знаю. Но мне пора.

— Муж?

— Нет, дочь. Муж в очередной командировке. С блядями...

Я промолчал. Не мое дело. Сами разбирайтесь.

— Так что насчет стояков? — Оксана приподнялась на одном локте. Груди ее съехали вниз.

— Со стояком ты справилась. Но это ведь ненадолго...

— Я серьезно.

— И я не шучу.

Соседка начала молча перелезать через меня, чтобы встать с кровати. Я обнял ее, улыбнувшись, и прижал к себе:

— Да будет тебе твой стояк. Ладно, уговорила.

— Тебе тоже кое-что будет. И совсем скоро. — Оксана мило улыбнулась мне в ответ, а я так и не понял, что это: намек на продолжение или угроза...