Соцработницы и Вася.

Пару лет назад написал рассказ про своего соседа, слегка тормозного, но совершенно безобидного парня. Сошлись мы с ним на почве любви к чтению. Эта страсть сблизила нас. А потом взял над ним что-то типа шефства, потому как парень был просто скромняга и стеснялся отстаивать свои интересы, чем многие пользовались. Васька, святая простота, часто рассказывал о себе, делился некоторыми моментами. Ну так я немного добавил для красочности и набросал этот рассказик.

Ваську в своё время мать сдала в интернат для слабоумных. Он немного не так назывался, да суть одна: для дураков. В школе он, откровенно говоря, не тянул, потому и отправили в специнтернат. По окончании на работу пристроили. Дворником. А куда ещё с этим документом об окончании. И ведь дураком-то не был, просто тормозной слегка. Ну не всем же быть живчиками.

Возможно, что сперматозоид оказался инвалидом детства, как Васька, которому дали инвалидность по ущербности и скудоумию. Да он и сам на комиссии такую сцену разыграл, только что слюни не пускал и в штаны не ссал. От райсовета выделили однокомнатную квартиру, передав на баланс ЖЭКа. Всё одно дворнику служебное жильё положено. Пенсию назначили. Ну и зарплата дворника не такая уж маленькая.

Да кто-то о чём-то попросит, расплатится. Кто рубль даст, кто даже и трояк не пожалеет. Водку Васька не пил, не любил её и относился с опаской после того, как мать померла от перепоя. Так что деньги водились. В еде и одежде Вася был неприхотлив, потому денежка копилась. Самые большие траты приходились на книги. Читать Васька любил. В своих мечтах после прочитанного, куда только он не уносился и кем только не был. Ещё за ним закрепили социального работника, женщину лет около сорока, которая приходила к нему пару раз в неделю, прибиралась, пусть даже у Васьки и было чисто, Помогала закупить продукты, советуя где взять дешевле и больше. И вела журнал, где описывала всю Васькину жизнь. Для отчёта.

Однажды пришла, а Василий в ванне моется. У неё свой ключ есть, может зайти в любое время. Заглянула в ванну. И как на грех в этот момент у парня встал. А маманя, пожалев для сына ума, снабдила его высоким ростом, крепкой статью и приличных размеров причиндалами. Говорят, что у дураков мысли только лишь о ебле. Совсем нет. Василёк даже онанизмом не занимался. Ну бывало, что ночью приснится что-то, спустит в трусы, так утром считай всё и засохло. Никто и ничего не знает. Тем более, что в интернате бельё сдавали в прачку общей кучей. А уж дома всегда замыть трусы можно.

Помогает ещё и то, что тётя Маша, дворничиха из соседнего дома, за помощь в работе по уборке территории, иногда подставляет Васеньке свою пизду. Ну да, так и говорит прямым текстом. И Вася наяривает пожилую женщину, стоящую раком в дворницкой. Иначе там просто не расположишься, тесно очень. Вот Вася и получил первый сексуальный опыт в тесном помещении среди мётел и лопат. А тут вот у Васи неожиданно встал. Женщина, будем называть её Катерина Ивановна, хотя она совсем и не Катя, хоть и Ивановна, от увиденного просто обалдела.

Женщина с богатым жизненным опытом, который включал в том числе и необходимость ложиться под кого-то, или раком вставать, что не суть важно, удивилась, потому как за всю свою половую жизнь не встречала подобного чуда. Сразу на ум пришло сравнение с Лукой Мудищевым, с Распутиным, с анекдотическими армянами и прочими представителями больших хуёв. Но то в сказках и былинах, а тут вот он, живой. И у неё сразу так сладко заныло в низу живота, так зачесалось в пизде, так захотелось, чтобы это огромное орудие оказалось меж её ног, ворвалось бы внутрь, сминая и сметая всё на своём пути, упёрлось в матку, растянуло влагалище до сладкой боли, и долбило бы и долбило, вызывая восторг, исторгая изо рта бесстыдные крики, отправляя её в оргазм раз за разом.

Она почувствовала, как трусы мигом промокли, только что по ляжкам не потекло. Как судорогой свело низ живота. Как перехватило дыхание, как высохло в горле и она мигом охрипла. Она была готова прямо сейчас стянуть с себя всю одежду, бесстыдно раскинуться перед этим парнем, чтобы он мял и терзал её тело, лишь бы только вставил эту чудную штуку в её исстрадавшуюся пизду. Муж, почти что импотент, со своим мелким писюном. Прочие, кому она давала. да все они ни в какое сравнение не шли с этим парнем.

И как она раньше не заметила, каким богатством обладает этот слабоумный. Наградил же Господь, хоть таким образом компенсировав недостачу ума. Хотя по поводу ума ещё надо посмотреть. Вон сколько у него и каких книг. И когда перестаёт себя контролировать, прикидываясь идиотом, очень даже трезво и здраво рассуждает. Только бы не спугнуть! Только бы не спугнуть! Только бы не оттолкнуть от себя неосторожным словом или делом. Кто их знает, придурков, как у них сработают мозги. Прокашлялась

— Васенька, здравствуй!

— А, здрасьте, Катерина Ивановна! А я вот моюсь. С работы пришёл. Мы трактор грузили, так измарались все. - Будто нарочно, придерживая хуй рукой, повернулся лицом к социальной работнице. - Вы идите на кухню, я суп варил. Сейчас поедим.

Этот парень, кроме всего прочего, обладал ярко выраженными кулинарными способностями. Из ничего мог приготовить что-то необычайно вкусное.

— Да ничего, успею поесть. Васенька, ты ведь знаешь, что я медик?

— Уколы не надо ставить.

— Нет, Вася, уколов не будет. Просто мне надо тебя осмотреть. Ты после ванны не одевайся, в комнату проходи, я тебя посмотрю.

Ничего необычного в этом не было. В служебных обязанностях было прописано проверять подопечных на педикулез, то есть на вшивость, на наличие кожных заболеваний. Не все были такими чистоплотными, как Вася. Другое дело, что раньше у неё и мысли не возникало ему в трусы заглянуть, у дуры недоёбанной. В комнате проверила свои трусы. Ну точно, мокрые. Теперь вонять будут. Хоть бы прокладку положила, дура! А что там, снять их и всё. Всё одно, пока не заполучит в свою пизду этот хуй, отсюда никуда не уйдёт.

Сказано - сделано. Прохладный воздух немного охладил голое тело под юбкой. Хорошо хоть брюки не надела, а ведь собиралась. Вот бы сейчас корячилась, снимая их. А вот и Вася вышел из ванны. Голый хуй болтался, подобно хоботку слоника. Опал, но уменьшился в размерах не очень сильно. А ей захотелось, чтобы он встал, чтобы могла потрогать, погладить, поласкать. Попробовать всунуть эту головку в рот, разрывая края губ. А потом в пизду, чтобы отдалось болью и сладостью. Для вида осмотрела спину, голову, взъерошив волосы, взялась рукой за предмет своей страсти.

Он мигом увеличился в размере, окреп, затвердел, стал просто огромным и толстым. Дыхание перехватило. Хрипло проговорила, даже скорее прокаркала

— Васенька, а ты знаешь, для чего у тебя эта штука?

— Да. Писять.

— Вася, это не только для того, чтобы писять. Знаешь, что у девочек тоже пися есть?

Она бы ещё что-нибудь подобное спросила. Вроде того, что и у девочек рот есть, для того, чтобы кушать.

— Да. Они же писяют. - Вася включил привычную уже маску немного придурковатого паренька. - Я сам видел.

— А где ты видел?

— А в интернате.

— Ах, да, там же у вас было совместное проживание. Девочки тебе сами показывали?

— Никто не показывал. Они просто писали.

— Ну ладно. Так вот, Вася, природой так создано, что вот эта твоя пися, назовём её палочкой, - Васька мысленно усмехнулся сравнению, - хорошо подходит к писям девочек. Можно назвать их дырочками. Вот эту палочку мальчики вставляют в дырочки девочкам.

Васёк сделал удивлённый вид

— А зачем?

— Как зачем? Так природой задумано. - Ох уж этот тупой идиот. Ему бы мозгов чуток. Хотя нет, не надо. От большого ума большие печали. Или что-то подобное. - Эта твоя палочка как раз хорошо подходит к дырочке. Хочешь попробовать?

До Васьки давно уж дошло, что Катерина Ивановна банально разводит его на поебушки. Почему бы и нет? Тем более, что последний раз он ебал тётю Машу дней пять назад. Только вот нельзя проявлять неприкрытый интерес. Он же тупой.

— Ага. А девочка где?

— Вася, я же тоже девочка.

— Вы тётенька.

— Тётеньки - тоже девочки.

Господи, дай мне терпения! Ну как ему ещё объяснить? Только если показать? А что? Придётся раздеваться.

— Вася, сейчас я тебе покажу дырочку и мы попробуем вставить твою палочку в эту дырочку. Ты согласен? - Только бы не испугать этого идиота. - Только знаешь что?

— Нет. А что?

— Вася, это медицинская процедура и про неё нельзя рассказывать никому. Ты же про медосмотр не рассказываешь?

— Нет.

— Вот и это будет медосмотр. Ты готов? Сейчас я разденусь и всё тебе покажу. А потом мы попробуем.

Так, Катенька, сейчас ты наебёшься. Оу, мамочка, как у него стоит! Сейчас, сейчас, о, чёрт, молнию заело, сейчас, Васенька. Извиваясь всем телом мигом освободилась от платья, сдёрнула лифчик, а трусы и так уж валялись где-то. И вот голенькая уже прижимается к Васильку, гладит его дубину, едва не теряя самообладания от дикого желания насадиться пиздой на эту вещь.

Васька тоже не совсем дурак, даже не ожидала от него такого: подхватил под жопу, прижимает к себе, трётся головкой по животу. Хоть на цыпочки вставай, чтобы прикоснуться хоть лобком к этой головке. Скорее всего это у него инстинкт проявляется. Говорят же, что дураки ебаться мастера. Никакие моральные препоны им не мешают. Пора, пора уже и на кровать его укладывать.

Нет, вначале самой лечь. Надо же показать малоумному, где эта дырочка, ой, какая мокрая, и куда ему свою палочку вставлять. А Василия тоже охватило дикое желание всадить этой много о себе думающей дуре, считающей себя самой умной и хитрой.

Если бы Катерина знала о том, сколько Васеньке известно о взаимоотношениях полов. Если бы. Постоянно находясь на виду, среди жильцов, до того примелькался, что на него просто перестали обращать внимание, как на что-то из интерьера. Вася, не конфликтный от природы, был вежлив и приветлив с жильцами, и они отвечали ему тем же. Всегда здоровался, откликался на любую просьбу. По началу относящиеся к нему с некоторой опаской жильцы, что ему, дураку этому в голову взбредёт, привыкли к его безобидности. Женщины подкармливали, жалели. Мужики щедро отсыпали мелочи. И никто из женщин, да и мужиков, ведущих свои разговоры об интимном, не обращали на крутящегося поблизости Ваську внимания. А он впитывал эти познания, сравнивал их с узнанным из книг. Да ещё спасибо тёте Маше, просветительнице и первой учительнице. Так что Катька могла бы и не разваливаться на кровати с раскинутыми ляжками, показывая Ваське свою пизду, называя её дырочкой, могла бы не тянуть Ваську за хуй, направляя его куда нужно. Он бы и так всадил. Да он и всадил. От проникшего в неё огромного, твёрдого, будто деревяшка хуя, показавшегося ей размером с оглоблю, доставшего не только до матки, а куда-то до самого желудка и даже дальше, заполнившего всю её пизду, растягивающего стенки влагалища до невозможных размеров, до боли, до сладостной боли, вначале просто перехватило дыхание. Казалось, что эта Васькина палочка выдавила из груди весь воздух. А он, зверь, попавший внутрь, принюхался, присмотрелся, замерев на мгновение, и вдруг двинулся назад, потянув за собой все внутренности. А затем так же медленно вперёд. Дошёл до матки, упёрся в неё. Господи, лишь бы не порвал ничего, не сдвинул! Ох, какой же огромный! Головка распирает стенки влагалища, с треском выдавливает из пизды воздух и тот, выходя, создаёт звуки, будто пизда пукает. Да не пукает, трещит. Трещит по швам. Оу, Васенька, ещё, ещё! И больно, и сладко. Нет, все те мужики, что тыкали в неё свои хвостики, все они, гордящиеся своим и писями, не стоят ничего по сравнению с Васькой. У него не пися, нет. У него писька. Огромных размеров хуй. Хуина. Хуище. Ой, мамочка! И как он ещё не разорвал бедную Катьку на много маленьких Катек своим агрегатом.

А Васька, пыхтя от напряжения, от наслаждения ли, всаживал и всаживал в пизду хуище, доставая при каждом толчке до матки, упираясь в неё мягкой, по сравнению с остальным, головкой, выжимал из Катьки стоны и крики. Она извивалась, рычала и орала, ничего не соображая, потеряв полностью контроль над собой. Она драла ногтями Васькино тело, кусала его за плечи, за грудь. А он, зверея от вида её сладких мук, всё драл и драл, не обращая, казалось, никакого внимания на мелкие, по его мнению, царапины и укусы. Нет, с тётей Машей, конечно, хорошо, но вот ебать Катерину Ивановну слаще. Намного слаще. Обладать этой, извивающейся от страсти под ним женщиной, слышать её вопли, видеть искажённое сладостной мукой лицо, безумный взгляд глаз, открытый рот, из которого вырывается хриплое дыхание загнанного зверя и звуки.

Сладостные для слуха любого мужика, зверя-хищника звуки побеждённой жертвы. И Васька скудным, по мнению Катьки, умом понял, что теперь Катька надолго, если не навсегда, его рабыня. Сексуальная рабыня. Только она навряд ли в этом признается. Скорее она будет считать себя госпожой. Но теперь она просто не сможет получить удовольствия, удовлетворения ни с одним мужиком. Ни с одним, кроме Васьки.

Катерина перестала кричать. Лишь хриплое дыхание и стоны. престала царапаться и кусаться. Её безвольное тело болталось куклой под Васькиным напором. Казалось, что если Василий не оставит её в покое, она просто помрёт. То-то будет славная смерть! Бабу заебали вусмерть. Померла от переёба. Привиделись заголовки жёлтой прессы, журналюги, толпящиеся возле Васьки и старющиеся взять у него интервью. Привиделись сплетничающие соседи.

Нет, не доведётся ей стать героиней сплетен и слухов. Васька, зарычав, засадив особенно глубоко, что вызвало очередной крик Катерины, застонал, замер, прижимаясь всем телом и выстрелил. Именно выстрелил. Да что там выстрелил. Произвёл залп главным калибром. Катька, даже в состоянии полубреда, ощутила, как тугая струя спермы бьёт в матку, заполняет влагалище, растягивая его ещё сильнее, старается найти выход. Застонав от наслаждения, Катерина ощутила, что кончает в который уже раз. Никогда с ней не было такого.

Немного полежав на теле истерзанной женщины, Вася откатился в сторону. Она, мокрая от пота, ощущала, как сперма из её влагалища, избавившись от пробки в виде Васькиного хуя, вытекает, стекает по расщелине, скатывается до задницы, смачивает анус и стекает на постель, обильно пятная простыню под Катькиной жопой. Немного полежав, собравшись с силами села, повела вокруг мутным взглядом. И кто из этих двух более сумасшедший? Попыталась встать. С первого раза не получилось. Кое-как приняла вертикальное положение. Штормило хуже, чем с перепоя.

Придерживаясь рукой за стеночку, побрела в туалет. Долго сидела на унитазе, не в силах встать. Пересилив себя встала, пощупала несчастную свою пизду. Под руками была вся в соплях, вывернутая едва ли не наизнанку, опухшая её пизда, её страдалица за хозяйкину страсть. Вход, растянутый огромной Васькиной дубиной, ещё не принял своего нормального положения. Она хихикнула, представив, что теперь так и будет жить с раскрытой пиздой. Это было скорее нервной реакцией организма. Пизда ныла сладостно. И этот сладостный зуд отдавался где-то в животе, поднимался к груди, застревал комом в горле. Прокашлялась. Наклонившись над раковиной, попила воды из-под крана, смачивая пересохшее горло. Кое как перекинула ногу через бортик ванны, присела на краю, касаясь разгорячённой кожей попы холодного кафеля, настроила прохладную воду и направила струю душа в пизду. Прохладная вода остужала жар, вымывала из пизды сперму, приятно холодила. Катерина чувствовала, как стенки влагалища, остывая, принимают свою первоначальную форму. Только вот губы долго ещё будут распухшими и вывернутыми. Представила негритянку с толстыми губами. У неё такие на лице, а у Катерины на пизде. Интересно, какая же баба сможет жить с этим ёбарем кобыл, с этим жеребцом? Катька мысленно перебирала своих подруг, отбрасывая в сторону одну за другой не подходящие кандидатуры, примеряя их к Ваське. Упс! А вот эта подойдёт. Эту можно подложить под Васю.

Лилька, в миру Лилия Владимировна, такая же социальная работница, вечно хвастала, каких размеров и где она перепробовала, вспоминала скорее всего мифических своих мужиков. Не они её ебли, она их. По крайней мере по её словам. Вот Лильку и подсуну под Васю. Пусть проебёт эту хвастливую лахудру. Наслаждаясь прохладой воды, струйками ласкающими разгорячённую пизду, всё ещё не остывшую после ебли, представляла себе ясно, как на экране кинотеатра в три дэ, стоящую раком Лильку. Нет, лежащую под Васькой, иначе эта сука вывернется. И Ваську, всаживающего в Лильку раз за разом свою дубину. Даже представила, как хуй, входя в пизду, тянет за собой в ниточку растянутые малые губы, как вытягивает их за собой, выходя из пизды. И какие распухшие будут у Лильки большие губы. И как она будет орать, извиваться под мужиком. И как будет просить о помощи, просить её, Катерину. И тут она появляется вся в белом и просит Васю прекратить терзать тётю Лилю, а вставить свою палочку ей. И Василий, который не посмеет её ослушаться, отпустит эту лахудру, всунет в Катькину пизду свой елдак и вскоре кончит, сладостно заполняя спермой Катькину пещеру. Лилька навеки посрамлена, Катька теперь лучшая подруга, ибо спасительница.

А потом они будут приходить к Васе на пару. А что? Соцработники имеют право посещать подопечного в любое время и оставаться у него сколько угодно долго. И Васенька, любимый Васенька, будет ебать их, стоящих раком, лежащих, скачущих на нём. Они ещё попробуют пососать. Хотя нет, навряд ли получится. Если только облизывать, как эскимо. Только бы вот не заебал их на пару Вася. Пощупала ноющую пизду. Да, этот может. А может ещё кого пригласить? О, идея! И как это раньше не взбрело в мою умную голову. Их начальница Ольга Николаевна, страстная любительница ебли, готовая ухватиться за любой хуй, вставить его в себя. Поговаривали, что посетители мужчины не могли уйти, не дав ей взятку в виде поебушек. И чем лучше продрал, тем быстрее решался твой вопрос. Коррупционерка херова. Вот Вася и даст тебе взятку. Катька хихикнула радостно, представив на миг, как их начальница стоит раком, сзади Вася долбит её. Жирная задница Ольги трясётся при каждом толчке. Её титьки болтаются, как вымя у коровы. Рот раскрыт и из него несутся крики о помощи. Или она будет орать от страсти? Нет, она будет молить о помощи. И тут мы с Лилькой. Хер с ней, подруга всё же, пусть побудет спасительницей. Должно получиться нормально.

Любая пизда со временем прив

ыкнет к размеру хуя. Тем более, если делить этого жеребца на троих, получается и не так уж напряжно. А пизда привыкнет. У неё вот уже почти прошли неприятные симптомы, осталась сладость. Но сегодня, да и завтра, нет, и послезавтра я к Васе ни ногой. Она вспомнила старые впечатления после того, как её первый раз ебли в задницу. Тогда было примерно такое же чувство. Казалось, что даже кал теперь не будет держаться в растарабаненной попке. И ничего, привыкла. И теперь даёт туда с лёгкостью. Нет, дать в задницу Ваське - подписать себе смертный приговор. Это даже не обсуждается. А вот пизде придётся привыкать.

Размечталась и даже не заметила, как в ванну пришёл Васька. С шумом помочился, встал рядом и с интересом рассматривает, что она делает. Смотри, Васенька, смотри, что ты наделал с тёти Катиной пиздой. Пора возвращаться к служебным обязанностям, мечтательница. Надо рассказать этому пентюху, как следует соблюдать гигиену. Еще не хватало, чтобы совал в её красавицу свой грязный хуй.

— Вася, послушай меня. Ты видишь, что я делаю?

— Ага, - Васька дебильно улыбнулся, - письку моешь.

— Правильно, Вася. А для чего я это делаю?

Да огнём всё горит у тебя там, вот и охлаждаешь. Учительница нашлась. Ты свою пизду реже моешь, чем Вася свой хуй. Давно прочитал о необходимости соблюдения гигиены. И после каждого посещения туалета, при возможности, моет писун. И задницу заодно. Удивить решила. Но дебилу полезно послушать.

— Да. Чтобы чисто было. Я тоже руки мою, чтобы чисто было. Мойте руки перед едой!

Васька сам оторопел, не ожидая, что выкрикнет этот пришедший неожиданно в голову лозунг с плаката в их интернатской столовой.

— Правильно, Вася. И писю тоже надо мыть, чтобы была чистая. Иначе там скапливаются микробы, она начнёт болеть и врачи тебе её отрежут. Ты хочешь, чтобы тебе писю отрезали?

Васька, будто в страшном испуге, прикрыл двумя руками болтающийся конец.

— Нет! Нет! Не надо! Я буду мыть!

Сама не рада, что так испугала этого придурка. Ещё истерику закатит.

— Вася, Вася! Успокойся. Никто тебе не будет ничего отрезать. Надо лишь чаще мыть свою писю. Ты обещаешь, что будешь мыть её утром и вечером?

— Да! И в обед?

— Можно и в обед. Лишнее не будет. Иди сюда, встань в ванну и покажи, как ты моешь свою писю.

Идиотка. Ты бы ещё показала, как ты моешь свою пизду. Хотя вот же демонстрация. Это тётя Маша просто подтирается после ебли с Васькой. Где в дворницкой помоешься. А эта ногу через край ванны перекинула, струю в пизду направила и сидит, млеет. Тебя бы раком в дворницкой поставить. Ладно, надо показать, не отстанет же. Вася влез в ванну, быстро сполоснул конец.

— И всё? Вася, надо не так делать. Сейчас я тебе покажу. Ну не бойся, я просто тебя помою. - Оказавшись в ванне рядом с Васькой, взяла хуй в руку, намочила, намылила и начала мыть. - Вот так, Вася, особенно хорошо надо мыть вот здесь.

Оттянула крайнюю плоть, помыла под нею, обмыла головку. Красота! Вон какой чистенький, красавчик. Хоть целуй. И поцеловала бы в другое время. Только ведь с этим идиотом не предугадаешь ничего. Начнёшь целовать, а он ухватит за голову да и всадит в рот. Силищи немеряно у дурака. И не вырвешься, и на помощь не особо позовёшь, когда такой кляп будет во рту. Да, скорее всего, и не прикусишь. Рот не закроется. Нет уж, пока переждём.

Вот приручить этого зверя, тогда можно и заняться изысками. Только если Ольге вставить в рот. Да и у неё так широко на раскроется, у сучки, у взяточницы, привыкшей хапать ртом и жопой. Ладно, домой пора. Не век же здесь сидеть. Была мысль остаться, только сразу отбросила в сторону эту глупость. Пизда не железная. своя. Пусть вначале подживёт. Трогать больно. Ох, ещё и не закрылась полностью. Как после родов. Всё, одеваюсь.

Васька, голышом, наблюдал, как Екатерина Ивановна застёгивала бюстгальтер, как понюхала трусы, сморщилась и сунула их в свою сумочку, как натягивала платье. Оделась, осмотрела себя в зеркало.

— Ну всё, Василёк! - Васька хмыкнул: Скоро милым звать начнёт.- Я пошла. А ты помни, что о том, что мы делали, нельзя рассказывать никому. Это такая медицинская тайна. Да, - она спохватилась, будто только что вспомнила что-то незначительное, - послезавтра, нет, дня через три я приду к тебе не одна. Со мной придёт Лилия Владимировна. Ты же её помнишь? Она приходила к тебе, когда я была в отпуске. С ней надо будет провести такую же...гхм... процедуру медицинскую. Ну всё. Не хулигань, с соседями не ругайся, будь паинькой.

Васька захлопнул двери, как был голышом, упал на кровать, заложил руки за голову, сладко потянулся. Ну да, процедуру провести, как же! Ещё одна желающая поебаться. Ему не жалко. Выебет. Перед глазами встал образ Катьки. Её белая, слегка плоская задница, её небольшой живот, крепкие бёдра, её волосатый лобок и редкие волоски на половых губах. В сравнении с тётей Машей, работница собеса смотрелась намного круче.

У тёти Маши жирная, рыхлая жопа. Большой живот. Огромные титьки, которые так смешно болтаются, когда Васька ебёт раком их владелицу. И пизда у неё больше, чем у Катерины. У этой тесная, узкая. И тут же вспомнилось, что поначалу и у тёти Маши была меньше. Она даже жаловалась на неприятные ощущения после ебли. Растянулась? А что, и такое возможно. Как-то же они рожают. Сам видел в учебнике по акушерству картинки. Ничего, и у этой растянется, привыкнет. Васька лежал и думал о Катерина, а она сейчас шла домой и думала о Ваське.

Осторожно выбирая, куда ступить, потому что пизда отдавала болью при каждом неверном шаге, ощущая шаловливый, приносящий прохладу ветерок под подолом платья, думала о том, как продолжатся их отношения в дальнейшем. Нет, о том, чтобы прекратить, она и не думала. Просто пока не привыкла, пока не приспособилась, надо встречаться не чаще пары-тройки раз в неделю. И тут же вспомнилось Васькино крепкое тело, его молодой напор, его крепкий елдак, тугая струя спермы, бьющая в матку. Она едва не застонала от возбуждения. Меж ног мигом всё стало мокрым. Ох, блядь, ещё и по ляжкам потечёт. Нет, надо успокоиться. Народ уж оглядываться начал. Ох, дура, о чём думаешь! Думай, что дома будет. А ничего. Выгоню своего алкаша к чертям собачьим. Нет, потом приму назад, через пару месяцев. Внизу живота вновь сладко заныло. Вася, Васенька! Что же ты со мной делаешь?Всё, отставить! Вон уже дом видно.

Муж куда-то исчез. То ли на очередную пьянку, то ли на рыбалку, то ли ещё куда. Без разницы. Просто хорошо, что его нет. Не канючит, не спрашивает, вечно голодный, когда и что жрать дадут. Опостылевший. Разделась. Хорошенько вымылась, постаравшись смыть с себя возбуждающий запах Васькиного пота. Хорошенько подмылась с ромашкой и чередой. Легла на кровать, смазала страдалицу пизду кремом. Блаженство. Что-то вспомнив, подскочила, принесла увеличивающее зеркало, начала рассматривать меж ног. Да, припухла. Да не припухла, а прилично распухла. И как этот дурак не вывернул всё наизнанку? Вспомнилось выражение: Матку выверну. Вот ей и довелось воочию испробовать это. Ну, почти это. Рассмотрела свою дырочку. И как только Васькина залупа туда пролезла? Но ведь пролезла же. Волосы, кстати, надо будет сбрить. С губ попали внутрь, думала порежет, как бритвой. Оставить только вот здесь, повыше, на самом лобке. А на пизде они совсем не нужны. И вообще надо поспать. Забыла что-то важное. Ах, да, надо бы принести продуктов, подкормить Ваську. Васеньку. Её котика, кота, котяру! И повкуснее, посытнее, покалорийнее. Мясо, рыбу, сметану обязательно. Хихикнула,, вспомнив анекдот, как Чапаев сметаной заряжался. Так, спиртное Вася не пьёт. А им с Лилькой немного бы не помешало. Что ещё? Крем сразу с собой взять. Салфетки и прокладки. Размечталась, дура! Может вообще к Ваське переехать? Нет, это лишнее. А вот создать у него дома некий запас гигиенических средств не помешает. Так, что ещё?

Мысли ворочались всё ленивее и ленивее и вскоре Катька уже крепко спала.

Васька тоже спал. И книжка сегодня не читалась. Всё же новые впечатления, его старание сразу показать Катерине всё своё умение и силу, слегка вымотали. Да и на работе сегодня пришлось потрудиться. Спал и ему снилась что-то приятное. Он улыбался во сне.

Дня через три-четыре, ближе к вечеру, к Ваське пришла Катерина Ивановна с обещанной ею Лилией Владимировной. Они накрыли на стол, немного выпили лёгкого вина, упросив и Васю пригубить, поговорили и вскоре уж Лилия извивалась под Васькой, умоляя всех способных её услышать, освободить от этого зверя в человеческом облике. Люди, помогите! Иначе сгибну во цвете лет! Одна орёт, вторая, голая, сидит рядом и только что под зад Ваську не подталкивает, уговаривая продолжать, не обращая внимания на эту орущую дуру. Это она орёт от удовольствия, от переполняющего её счастья.

Васька мысленно усмехнулся: Как же, счастье. Сама не торопишься пизду подставлять. Всё же Вася старался быть несколько нежнее, чем с Катькой. Эта хотя бы не старалась обмануть, не сюсюкала, заявив прямо, что желает ощутить в себе Васину палочку. И легла, раскинув ноги. А теперь вот орёт благим матом.

— Катька! Катенька! Подруга милая! Забери его от меня! Не могу уже кончать, всё пересохло! Мне больно! Катенькаааа!!!

Катерина похлопала Ваську по заднице

— Васенька, отпусти её.

Васька посмотрел на торчащий хуй

— А как?

— Вася, давай я вместо неё лягу. Ты хочешь со мной?

— Да!

Да какая разница Ваське, в кого спускать, кого из этих шалав драть. Пизда одинакова что у той, что у другой. Правда сегодня почему-то легче идёт. То ли от того, что привыкли пиздёнки, хотя Лильку впервые ебёт, то ли от крема, что Лилька принесла и перед еблей обильно смазала Ваське залупу и обе дырки. Не ту, что в жопе, а обе передние себе и Катьке. Вот и в Катьку вошёл легко. Наяривает, Катька стонет пока что от удовольствия. Лилька откатилась в сторону, пизду рукой зажимает, гладит, успокаивает неприятные ощущения. Подскочила, побежала в туалет.

Сегодня Катерина напрасно ждала, что Васенька кончит в неё после Лильки. Она же не могла знать, что в обед Вася избавился от излишнего напряжения, спустив в пизду тёти Маши И теперь организм, не страдающий спермотоксикозом, не торопил Васю кончать. И потому после Катьки пришлось ложиться Лильке, в которую Вася и спустил.

Отдышавшись, ощупав свои вульвочки на предмет целостности и сохранности после такого елдака, хором пошли подмываться. В четыре руки помыли Васю, подмылись сами. Голышом уселись за стол подкрепиться. Ваське не давали самому кусок со стола взять, кормили из своих рук, словно маленького. Прямо две мамочки. Василёк, осмелев, лапал их за все интересующие его места. Женщины глупо хихикали, немного смущаясь друг друга, но старались обратить внимание каждая на себя. Поев, перебрались на кровать. Никто никуда сегодня не торопился. Рассказав дома придуманные истории о разных обстоятельствах, решили переночевать у Василия. Немного передохнули. Совсем немного. Как тут отдохнёшь, если рядом лежит мужик с таким достоинством. Начали дурачиться, словно молоденькие девочки. А они в душе такими и являлись. Играли. И все игрушки касались манипуляций с Васиным хуем. То меж титек его запускали и просили подвигаться. То меж булочек, и Вася еле сдерживал желание засадить им в попу.

Притащили зеркало и рассматривали свои пиздёнки, присев над ним. Теребили Васю, чтобы сказал, у кого красивее пизда. Попробовали взять хуй в рот. Помещалась только головка, да и то не полностью. Можно было бы и больше поместить, но становилось неприятно, а какое от этого удовольствие. И потому просто облизывали, как мороженое, целовали. Они не понимали того, что давно понял Вася: Отныне две эти женщины становились его сексуальными рабынями.

Они уже подчинялись его притязаниям. Если только намекал встать в позу, тут же принимали необходимое положение. Стоя раком, с удовольствием подставляли пизду Васеньке, теперь уже Васеньке, а он наяривал их по очереди. Раздуревшись, решили приобщить Васю к оральному сексу с его стороны. Долго уговаривали хотя бы поцеловать пизду. Васька знал про такое. Его не останавливала брезгливость. Просто строил из себя дурачка, позволяя бабам проявлять таланты уговорщиц. Уссываясь от смеха, мысленно, конечно, слушал, какие доводы приводили дамы.

— Вася, ну мы же целовали твою писю. Почему ты не хочешь поцеловать писи нам? Ты думаешь, что это противно? Но мы же подмылись. Ты понюхай, ничем не пахнет - Васька нюхал пизду, соглашался, что запаха действительно нет, но дальше этого дело не шло. - Вася, это вкусно, как конфета.

— Ага. Конфета вкусная, сладкая.

Вот он выход. Быстро притащили с кухни баночку клубничного варенья, что принесла с собой Лилька, намазали края и серединку, разлеглись, выгнувшись, едва не вставая на мостик, чтобы Васеньке было удобнее. Сделав вид, что сдался только что, хотя давно был готов испробовать новинку, Вася начал вылизывать пизду одной и второй. Они верещали от удовольствия, крутили задницами, кончали раз за разом. Откуда только силы брали?

Может коллективная ебля так заводит? Вася, вылизав всё, что было намазано, не спрашивая разрешения, вставлял одной и с второй и они молча принимали его главенство в этом вопросе. Глубокой ночью, когда уже не было сил ни на что, положил их на животы, задрал задницы и просто выебал по очереди, спустив в Лильку. Растолкал их полусонные тушки по сторонам, влез в серединку ( Ах, какая узкая кровать!) и вытянулся устало, но с довольством. А женщины доверчиво положили головки ему на грудь, закинули на него ноги, прижимаясь к бедру с одной стороны влажным Катькиным бутоном, а с другой липким от спермы Лилькиным, будто говоря: Наш! Никому не отдадим! Разрешается только смотреть! Руками не трогать!

В канун выходного дня, в пятницу вечером Катька с Лилькой притащили к Васе свою начальницу Ольгу Николаевну. Вася немного поиграл в дурачка и доверчивая женщина, считающая себя сильным психологом, смело легла под Васю. Если что - так кто дураку поверит. А эти стервы, её подчинённые, будут молчать. И сейчас Катька с Лилькой голенькие, сидели напротив кровати и с удовольствием наблюдали, как их начальницу, строгую и не совсем справедливую, ебёт их Васенька. Раком. Сбылась Катькина мечта увидеть, как у её начальницы под Васиным напором трясётся жирная задница, как болтаются её титьки, как колышется живот. Глаза мутные, взгляд мало что соображающий, изо рта вырывается хриплое дыхание изредка прерываемое вскриками, всхлипами, стонами. Девочки на помощь шахине не спешили. Пусть их Вася натешится, наиграется с новой игрушкой, с новой пиздой. А Васенька то подхватывал Ольгу под живот, прижимая к себе и особенно глубоко засаживая елдак, то хватал за жирную жопу, от чего та уже покрылась многочисленными красными пятнами, которые вскоре перерастут в полноценные синяки.

У Ольги изо рта текли слюни. Катерина представила, как она выглядела в первый день их с Васей ебли. Наверное ничем не лучше.

Шахиня держалась долго. Наконец сдалась. Неожиданно ловко соскочив с хуя, упав на живот, крепко сжала ноги. Вася остался стоять на коленях с обиженным выражением на лице: Игрушку отобрали! Казалось, что сейчас от обиды он заплачет. Женщины не смогли оставить своего Васю в беде. Не сговариваясь, двумя орлицами метнулись к кровати и вскоре уже стояли на четвереньках поперёк неё так, что их начальница оказалась под их телами, вроде как под мостом. Повернувшись на бок и подперев одной рукой голову, второй прикрывая пизду от неожиданного вторжения, либо просто проверяя, что там Вася от неё оставил целого, наблюдала, как Вася по очереди драл её сотрудниц. Нормально драл, на её взгляд. Они выпучивали глаза от напряжения, кривили лица в экстазе то ли наслаждения, то ли боли. Да в принципе и то, и другое было нормальным для ебли. Сама только что испытала восторг от боли. Бывает и такое. Увлеклась созерцанием и пропустила момент, когда её великовозрастные девочки навалились парой на мадам начальницу, резко задрали ей ноги, прижимая их к груди и широко разводя, от чего её бедная пизда развернулась бутоном, а сама она от неожиданности пукнула. Не успела что-то возмущённо крикнуть, как дыхание перехватило от Васиного резкого вторжения.

А после уж было не до возмущений. Только стоны и хриплые крики. Девочки держали её ноги даже тогда, когда Вася кончил, залив влагалище спермой. И тогда, когда Вася вынул свой инструмент и они все трое наблюдали, как медленно закрывается вход в пизду, выдавливая сперму, повисшую мутно-белой соплёй на промежности. Вася пальцем размазал сперму по промежности, коснулся ануса. Она вздрогнула, попыталась сжать ноги и попу, открыла крепко зажмуренные глаза

— Вася, солнышко, не надо туда!

И не думал. Не совсем дурак, понимает, что разворотит всё с его-то размерами. Нет, анальный секс ему противопоказан.

Два выходных дня Вася только и делал, что ел, спал и ебал своих новоявленных почитательниц. Они иногда выходили за покупками, возвращались и принимали активное участие в безумствах. Им было без разницы, как и что могут подумать о них другие, узнав эту тайную связь с подопечным. Они просто наслаждались.

Ольга Николаевна продавила для Васи пожизненную инвалидность. Теперь ему не надо было каждый год для её подтверждения проходить медосмотр. В ЖЭКе своевременно платили зарплату, а начальство ещё и подкидывало небольшие премии. Соцработницы с особым рвением относились к своим обязанностям, регулярно посещая подопечного то все хором, то парой, то по одиночке, иногда оставаясь ночевать у Васи. Трудная у них работа, ответственная. Не всякая сможет выдержать. Эти выдерживали. И даже расцветали после посещений подопечного. Правда трудность и тяжесть работы выдавали синие круги под глазами, особенно по утрам, когда они покидали подопечного Васю, Василька, Васеньку. А частые синяки на попе и иных частях тел не видел никто, кроме мужей. Но и те отвыкли задавать глупые вопросы про происхождение этих синяков. Иногда, когда у их мужей возникало желание, раздвигали ноги и с внутренним смехом наблюдали за потугами благоверных доставить им оргазм своими тоненькими и коротенькими пиписьками. Смывали жалкие капельки спермы, оставляемые их мужьями во влагалищах и вспоминали потоки спермы после ебли с Васей.

Жизнь удалась для всех четверых. И Катька вспоминала и благословляла тот день, когда она открыла Васину квартиру своими ключами и вошла в ванну, где в тот момент мылся их всеобщий любимец Вася. Их Васенька. Их Василёк.