Сладострастные признания юной модницы. Часть 2

— Как же я люблю твое лоно, - сказал Альфред, - оно так красиво и свежо! Откройся немного, мой ангел, чтобы я мог поцеловать эти прелестные губы!

Берта раздвинула свои бедра, раздвинувшись и теперь я могла видеть розовую щель, к которой ее любовник примкнул свои губы. Берта, казалось, была в экстазе! Закрыв глаза и произнося отрывистые слова, она сделала движение вперед в ответ на эту странную ласку, которая так увлекла ее.

— Ах, ты просто доводишь меня до экстаза своими ласками!.. Давай же!. Я приближаюсь!.. Ах, ах!

Что же она делает? Боже правый! Я никогда не предполагала, что эта часть тела связана с каким-то удовольствием. Но все же сейчас я начала ощущать на том же самом месте какое-то особенное щекотание.

Альфред встал, поддерживая Берту, которая, казалось, совсем обессилела, но она быстро пришла в себя и горячо обняла его.

— Ну-ка, - сказала она, - А как мы собираемся сделать это? Я про позу...

— Просто повернешься и наклонишься над этим недостойным тебя сиденьем.

К моему великому удивлению, Берта быстрыми и возбужденными движениями сама расстегнула брюки Альфреда и, подняв его рубашку выше пупка, открыла моему взору такой необыкновенный предмет, что я чуть не вскрикнула от удивления. Что же это за неведомый член, головка которого так розовела и возвышалась, что от его длины и толщины у меня кружилась голова? Берта, очевидно, не разделяла моих опасений, потому что взяла в руки этот инструмент, погладила его и сказала:

— Начнем, пожалуй. С надеждой, что он не покинет мою киску слишком рано.

Она задрала сзади свою одежду и затем наклонилась, положив руки на деревянное сиденье и представляя свою прелестную попку своему возлюбленному.

Альфред, стоявший позади нее, взял в руки свой огромный ствол и, смочив его небольшим количеством слюны, начал вводить его между двумя губами, которые я заметила. Берта не дрогнула и за несколько качков поглотила полностью поглотила этот длинный и толстый инструмент, который показался мне чудовищным. Альфред проник так глубоко, что его ствол исчез из моего поля зрения совсем, и его живот словно приклеился к ягодицам моей тетушки.

Затем последовала комбинация быстрых и мелких движений, сопровождаемая прерывистыми словами:

— Ах!.. Я чувствую его... Он проникает в меня, - почти кричала Берта, - протолкни все это хорошенько в меня.. . мягко.. . позволь мне кончить первой. А!.. Я чувствую это... я иду! Теперь быстрее! Я иду.. . остановись... вот ты где! Я умираю от восторга... я.. . я.. . Ах!

Что же касается Альфреда, то он, полузакрыв глаза и обхватив руками бедра моей тетушки, казался невыразимо счастливым.

— Я в тебе, - сказал он, - мой ангел, и ты вся моя! Как это прекрасно! Я обожаю, когда ты толкаешься мне навстречу!

Обе на мгновение остановились; тетушка казалась измученной, но не меняла позы; наконец она слегка повернула голову, чтобы поцеловать своего возлюбленного, и сказала:

— Дай мне знать, когда будешь готов.

Сцена возобновилась. Через несколько мгновений Альфред, в свою очередь, воскликнул:

— Я чувствую, что приближаюсь. Ты готова, любовь моя? Ах! Какое наслаждение!

Он замер и надолго замолчал. Казалось, что он потерял силы и готов был упасть на Берту, которая была вынуждена вытянуть вперед руки, чтобы принять на себя его тяжесть. Альфред пришел в себя, и я снова увидел этот ствол, выходящий из промежности. Но как же он изменился! Его размер уменьшился до половины, красный и влажный, и я увидела, как что-то похожее на белую и вязкую слизь капало с него на пол. Альфред принялся приводить в порядок свою одежду, в то время как моя тетушка, встав, обвила руками шею своего возлюбленного и осыпала его поцелуями.

Что я делала все это время? Мое воображение, возбужденное до высшей степени, заставляло меня повторять одну часть наслаждений, которыми были охвачены Берта и Альфред. В критический момент я приподняла нижнюю юбку и сорочку, и моя неопытная рука довольствовалась тем, что исследовала эту нежную часть тела. Таким образом, я убедила себя, что создана так же, как Берта, но раньше я не знала, какую пользу или утешение может дать эта рука. Лишь это самое утро просветило меня.

После долгих поцелуев Берта обратилась к жениху:

— Послушай, я тут вот о чем подумала. Тебе ночью в мою комнату нельзя зайти потому что моя горничная спит в передней. Если бы мы могли сделать так, чтобы никто не мог бы знать о нашем свидании, то мы могли бы провести вместе несколько восхитительных ночей.

— У тебя есть идея?

— Под предлогом того, что мне нужно что-нибудь для туалета, я пошлю Жюли завтра днем в Париж, а после этого мы сможем соединиться в ласках как только я дам тебе знать. Но я прошу тебя принять самые тщательные меры предосторожности при этом тайном посещении моей спальни.

Между ними было решено, что Альфред выйдет из павильона первым. Он должен был еще походить по парку, а в это время моя тетя должна была вернуться в свою комнату по лестнице. Альфред вышел, а я спряталась в кустах ежевики, пока он не отошел достаточно далеко. Оставшись одна, Берта снова приподняла свое платье и стала трогать себя там рукой. Вдруг я увидела, как палец ее остановился на небольшом возвышении над киской, а затем стал тереться об него. При этом на лице Берты были те же признаки удовольствия, ка и в предыдущей сцене с Альфредом! Я поняла все, что мне нужно и поспешила по длинной извилистой тропинке, которая привела меня к замку. Голова у меня горела, грудь трепетала, ноги подкашивались, но я тотчас же решила сыграть сам последний акт, который видела и который не требовал партнера.

Я зашла в свою комнату в состоянии дикого возбуждения, бросила шляпку на пол, заперла дверь на два замка и легла на кровать. Я задрала на себе одежду до пояса и, вспомнив до мельчайших подробностей, что сделала Берта своей рукой, положила ладонь между ног. Поначалу мои попытки были бесплодны, но в конце концов я нашла то, что искала. Остальное было уже легко. Восхитительное чувство овладело мною; я продолжала ласкать себя с бешенством и скоро впала в такой экстаз, что потеряла сознание.

Когда я пришел в себя, я был в той же позе, моя рука была вся увлажнена неведомой росой. Я села, совершенно сбитая с толку, и прошло много времени, прежде чем я окончательно пришла в себя. Было уже почти почти время завтрака, поэтому я поспешно оделась и спустилась вниз.

Тетушка уже была в гостиной с бабушкой. Войдя, я взглянула на нее. Берта была красива и свежа, румянец ее был спокоен, глаза блестели так, что можно было бы поклясться, что она только что встала после прекрасного утреннего сна; ее туалет, выполненный в изысканном и простом вкусе, подчеркивал ее прелестную фигуру. Что касается меня, то я опустила глаза и почувствовала, что краснею.

Бабушка заметила мое волнение и сказала мне об этом. Я ответила, что проспала и, вопреки обыкновению, не совершала утренней прогулки...