Шлюха не призвание, шлюха — профессия. Часть 4

Он ожидал меня стоя в центре кабинета. Я с ужасом поняла, что даже не знаю его имени, все его называли капитан или каперанг.

— Добрый день! Спасибо, что уделили мне время, господин капитан... товарищ... извините, не знаю как правильно.

— Можно просто капитан, Марья. Можно вас так называть? Марья, — он прокатывал букву ррр в моём имени так, как море играет с камнем и это рррр вибрировало внутри меня.

— Да, конечно, господин капитан. Я не отниму у вас много времени, — на меня напало обычное нервное тараторкино, — извините, что побеспокоила...

Он засмеялся, подошёл ближе и предложил занять место в кресле для посетителей.

— Главное, не надо нервничать. Надо собраться и доложить в чём проблема.

— Да да да... Проблема, — тут я всё таки вспомнила, что я кандидат наук, ещё немного и докторскую бы защитила, вполне способна внятно излагать текст.

Проблема есть. Не у меня, но как специалист, который отвечает за своих пациентов, решила обратиться к вам. Одна из новеньких девушек... далее заготовленная ночью речь лилась гладко и, как мне казалось, убедительно. Потом я перешла к рекламе своих наработок, которые можно было применить в этом случае. Моей специализацией было сделать тело женщины лучше, не влезая в душевную епархию. Избавить от пищевой зависимости, заменив одно пристрастие на другое, безвредное для фигуры. Медикаментозное укрепление мышечной и жировой массы, с долгосрочным эффектом. Улучшение нервной проводимости.

Закончила просьбой дать нам с физиотерапевтом корабля ещё месяц, чтобы девушка могла влиться в ряды своих соратниц по ремеслу. В процессе доклада промаршировала к столу и выложила фото второгодницы под нос капитану.

— Можно было и без фото обойтись. Свой состав знаю каждого. Девушка красивая. Но на моём корабле бесполезная.

— Вы её не знаете! Она необыкновенная, ей уже так досталось в жизни, — я была готова исполнить хоть шаманский танец с бубном, только бы не услышать страшного слова «нет». — Вы её не видели, пожалуйста, она же тоже человек! Дайте ей шанс жить! Вы что, сможете отправить её на пытки и смерть?!

Ситуация выходила из-под контроля, но я не могла остановиться. В глазах уже стояли слёзы, нос покраснел и перестал дышать.

— Так, успокоились, замолчали и сели. Марья! — прикрикнул на меня капитан. Это помогло, мне всё-таки удалось перехватить истерику на подходе.

Капитан принёс мне коробку с бумажными салфетками и вернулся за стол.

— Про девочку и ситуацию вокруг неё знаю. Ждал, одна придёте или Павел всё-таки решится сопроводить. Эмоций у вас, конечно, больше чем доводов. Но я готов дать вам шанс.

— Спасибо! Спасибо! Вы не представляете, какая она! Вам нужно её увидеть и... — я только что не прыгала от счастья на своём кресле.

— Тихо. Видеть я уже её видел. Просматриваю записи со всеми новичками на корабле. Предупреждаю заранее, чтобы вам не пришло в голову провернуть какую-нибудь афёру ради своей протеже. Всё равно узнаю. И будут последствия. Думайте, Марья.

Вы думаете, что личный терминал у каждой девушки для того, чтобы в интернет выходить и порно скачивать? Нет, не для этого. Проверка личного счёта и сумма долга тоже не основное. В конце рабочего дня каждая из них должна написать краткий отчёт по каждому из клиентов. В каком был состоянии, адекватен, груб, пассивен, оставил ли чаевые. Кратко, но всё, вплоть до размеров члена и степени эрекции. Поэтому первые две недели к новеньким девочкам идут только по премиальным жетонам. Умеренного размера и нордического темперамента. Чтобы девочки могли втянуться в работу без лишних потёртостей и растяжений.

Я справилась с приступом возмущения и пискнула, что это не этично. Что каждый имеет право на тайну личной жизни.

— Имеет. Но не на моём корабле. Замкнутое пространство, много молодых энергичных дуралеев в условиях скученности. Если пропустить конфликт, он перерастёт во взрыв. Отправить зачинщиков остыть на соседний континент не могу. Поэтому проще проследить и предотвратить. И спасти карьеру очередного ходячего адреналина, которого спишут за борт после очередной заварушки.

Все следят за всеми. Вот вы, например. В пищеблоке один из поваров всё время вам подкладывает дополнительные вишенки и абрикосы из компота.

— Ну, знаете! — я уже не смогла сдержаться и вскочила с кресла.

— Да, знаю. Успокойтесь. Владея этим фактом, я не допущу ситуации, при которой вы окажетесь наедине с этим милым парнем, без присмотра. Хотя бы видеокамера, но будет наблюдать. Не потому что он плохой, а потому что любой мужчина, оказавшись в определенной ситуации, может быть опасен для женщины. И если солдат, во время контакта с вашими подопечными, делает своё дело и лупасит кулаком в подушку, рядом с её головой, то в боевое дежурство этот боец не пойдёт. Пойдёт к психологу.

Мне пришлось признать его правоту. Мужчины, с которыми я контактировала на Земле, служили только одной царице — науке. Единственные, для кого они представляли опасность, это лабораторные животные. Здесь же я находилась в окружении самцов. И та тонкая оболочка цивилизации, которую они на себя накинули, могла обмануть только дурочек, которые желали в это верить.

Я снова села. — Да, вы правы. Извините.

— Отлично, — капитан снова стал тем расслабленным, очаровательным ловеласом, которого я встретила в начале нашей беседы.

— Давайте подведём итог. Вам нужно две недели, чтобы привести девушку в рабочее состояние. Вы уверены в успехе своих препаратов и своём опыте. Вы взрослый человек и понимаете, что в случае неудачи я разменяю вас как пешку. Вместе с этой девушкой. Находясь в здравом уме и твёрдой памяти, вы добровольно, без принуждения берёте на себя ответственность за успех или неуспех данного мероприятия.

При такой форме подачи наша с Павлом идея уже не казалась мне такой удачной.

— А можно три? Три недели.

— Нет, нельзя. Две недели и два дня. Это максимум. Согласны?

Тут я всё-таки включила мозг и спросила — Вот эта наша беседа она тоже сейчас записывается?

— А как же, контора пишет, — с удовольствием ответил капитан. — Вы же понимаете, что пишет всё, а показывает выборочно.

Я вспомнила, как Павел раздвигал нежные створки девушки, за ними открывались лепестки чуть более тём

ного цвета, как в такую маленькую дырочку врывался блестящий член и сказала что да, согласна. Я хотела сделать эту красоту совершенством.

— Отлично, ответил капитан, — Завтра жду вас на ужин в кают-компании. Меня как раз туда пригласили. Мой адъютант зайдёт и проводит вас. Платье и каблуки приветствуются, Марья.

Слегка оглушенная я возвращалась в медотсек. Сразу прибежал Павел, который ещё не был загружен пациентами по полному графику.

Я пересказала ему беседу с капитаном и заметила, что так и не выяснила, как же его зовут.

— Артур Вронский его зовут. Ты что, думала Ваня или Миша? — подколол меня напарничек.

— Да ничего я не думала, просто спросила. Давай лучше план работы составлять. Что и в каком порядке.

Начать решили с препаратов и с груди, органа больше для эстетики, чем для работы. Расписали план действий с учётом отведенного времени, рассчитали дозу и предупредили девушку, чтобы завтра утром без всяких перекусов сразу шла ко мне.

Похоже, что бессонные ночи становятся традицией. Мне было страшно. Ещё ни разу не испытывала свои разработки на людях. От жалости к мышам мне удалось абстрагироваться, тем более что за каждым зверьком ещё сотни его сородичей. Отнестись так же безучастно к человеку, которого знаешь, не получалось. Очень помогла поддержка Павла. Прослушав краткий курс программы действий, он поверил, что я всё-таки умная. Даже взгляд поменялся, перестал смотреть как на дурочку, которую только что выпустили из резервации для ботанов.

Утром решила, что глаза боятся, а руки действуют, отступать некуда впереди бордель, заодно вспомнила ещё кучу подобных мотиваторов. Ведь главное, это уверенный вид, чтобы

пациент не сомневался в успехе. От помощи Павла отказалась, не собираюсь в случае неудачи тянуть его за собой на дно.

Девушка пришла ровно к началу рабочего дня. Было не понятно, волнуется ли она, но для очистки совести я ещё раз прогнала ей дежурный текст, про то что всё под контролем, бояться не надо, практически безопасно. В результате инъекций у неё улучшится нервная проводимость грудных желёз и повыситься чувствительность. Пообещать, что всё пройдёт безболезненно, я не могла. Судя по поведению мышей, это больно.

Попросила её раздеться и лечь на спину на вспененный стол для пациентов. Эти столы были новой разработкой, стоили дорого и я очень обрадовалась, обнаружив такой в приёмной. Если пациента надо было зафиксировать, то стол вспенивался и втягивал в себя те части тела, которые не требовались в данный момент врачу. На официальном языке документов это действо имело сложное название, но в обиходе прижилось пенка и его производные. Запрограммировала на погружение ноги и руки, так чтобы плечи и тело оставались на поверхности. Подкатила стойку с уже заряженными аппаратами для автоматических инъекций.

Тут, хотя я человек абсолютно неверующий, мне очень захотелось перекреститься. Решив, что двум смертям не бывать, подавила этот импульс и запустила шприц-пистолет.

Это оказалось очень больно. Повезло, что каюты были звуконепроницаемыми. Девушка кричала, билась головой об стол. Я срочно перепрограмировала пенку в изголовье, чтобы избежать травм. Груди пациентки сначала порозовели, потом стали наливаться и краснеть. Явно шёл процесс разветвления нервной сети, который сопровождался повышением температуры.

— Жжёт! Жжёт! Жжёт! — кричала моя подопытная. Я не знала, что делать. Можно ли трогать и охлаждать в активной фазе?

— — Потерпи, пожалуйста, сейчас пройдёт! Потерпи, — я гладила её по голове, обтирала лицо, пот с которого лился градом и шептала эти слова как заклинание. Грудь постепенно возвращалась к нормальному цвету кожи, девушка затихла и только часто и тяжело дышала, открыв рот.

— Молодец, вот видишь, ничего страшного. Я сейчас потрогаю, нежно нежно. Ты мне будешь говорить, что чувствуешь. Хорошо? — мне была нужна ответная реакция, что бы она хоть что-нибудь сказала.

— Да, — просипела жертва науки. Сорвала голос от крика. Я дала ей сделать пару глотков из поильника.

— Да, трогайте, — уже более уверенно произнесла она.

Я слегка коснулась, потом видя, что негативной реакции нет, начала уже более смело поглаживать, надавливать и прощупывать. На первый взгляд никаких уплотнений и нарушений кожного покрова не наблюдалось. Зато ареолы потемнели и собрались, соски напряглись и вытянулись вперёд. Я начала их проминать, проверяя воздействие. Тут девушка снова выгнулась и застонала.

— Да! Ещё! Да! — то связное, что прорывалось сквозь стоны и мычание. Я усилила нажим и начала более тщательно прощупывать груди в поисках возможных отклонений.

— Сильнее! Ещё! Дави! — она уже кричала на меня и раскачивалась всем телом, насколько позволяла фиксация. Решив, что любой эксперимент надо доводить до логического конца, я вспомнила то, что вытворял Павел с этой же грудью и решила пойти по пути более опытного товарища. Лизнула сосок, потом несмело обхватила его губами и начала посасывать. Чтобы вторая грудь не чувствовала себя обделённой, обхватила её рукой и начала мять, зажимая сосок между пальцев. Это оказалось волшебное чувство, когда каждое твоё движение вызывает отзыв. (Специально для .оrg — You-Stories.com) И ты знаешь, что если слегка прикусить кончик груди зубами, то тело под тобой выгнется. Что оно будет пытаться повернуться вслед за каждым перемещением твоей руки, только чтобы продолжалось это касание. Я сосала, теребила, сжимала, постукивала, чередуя язык и пальцы. Наконец, девушка максимально выгнулась и забилась в оргазме. Её финальный крик звучал для меня как победная сирена. Получилось! Даже если все остальные этапы нашего плана пройдут безуспешно, в одноразовый бордель девушка уже не попадёт.

Ещё раз осмотрела пациентку и обнаружила, что проблема массового расхода смазки тоже решена. Натянула одноразовую перчатку и провела рукой между ног. Да, она течёт!

Выпустила девушку из пенки, укутала в полотенце и связалась с Павлом, пригласив на огонёк.

— Это и есть оргазм? Это будет моя работа? — взяв бутылочку с водой, спросила свежезавербованный адепт от секса. Её зрачки ещё оставались расширенными, взгляд слегка расфокусированным. Я первый раз видела её расслабленной, без маски нарочитого безразличия на лице. Она была счастлива.