Сапфическая безмятежность. Часть 3

Когда я наконец проснулась, мы все еще лежали в объятиях. Мама, которая всегда спала крепче, чем папа или я, казалось, все еще была словно без сознания. Хотя я не двигалась, я стала остро осознавать свое физическое состояние - я была не просто возбуждена, я была мокрой. И я была не просто мокрым, я была чертовски неряшливо мокрой. Я чувствовала свою смазку на внутренней стороне бедер. Мои соски, все еще прижатые к маминым, были твердыми, как камни. Ее рука все еще лежала у меня на затылке и нежно прижимала меня к себе. Я не знал, что делать. Мне претила мысль о том, чтобы разбудить ее, особенно если она увидит меня в моем нынешнем состоянии. Но если я буду продолжать в том же духе, в конце концов она все равно проснется и заметит.

О боже мой, что, черт возьми, мне делать? Для этого ничего не оставалось. Мне пришлось высвободиться из ее объятий и выйти из комнаты. Медленно, осторожно я высвободилась из ее объятий, а затем отодвинулась от нее. К счастью, ее кровать такая плюшевая, что совсем не скрипит, когда по ней двигаешься, так что ее никто не потревожил. Я выскользнула из комнаты и направилась по соседству в свою собственную комнату, закрыв за собой дверь. Все еще голая, я рухнула на кровать, потирая лицо руками.

Потом, не говоря больше ни слова, я наклонилась и открыла один из ящиков прикроватной тумбочки. Вытащила один из самых больших вибраторов, которые держала внутри, и широко раздвинула ноги. Мне даже не нужно было смазывать его, потому что все было чертовски мокрым. Я громко выдохнула, когда, не задумываясь, вжала фаллоимитатор до упора внутрь себя. Как только он был вставлен, я повернул диск в нижней его части и включил устройство на полную мощность. Стиснула зубы, и мое тело напряглось, когда я двигала им взад-вперед внутри себя, моя киска жадно глотала подношение.

— Господи... - пробормотала я, вновь переживая ощущения тела моей матери, прижатого к моему, ее грудей, вдавливающихся в меня, ее плоского живота, ласкающего мой.

Мне казалось, что я не могу передать вибрацию достаточно быстро, ноющая потребность, которую я ощущал в своей сердцевине, была безумной. Моя свободная рука начала яростно теребить клитор, массируя его безумными кругами, даже когда я трахала себя. Мои груди покачивались взад-вперед на моей груди, когда я сильно раскачивалась, мое единственное намерение - кончить как можно сильнее и как можно быстрее. Обычно мне нравилось дразнить себя, но это был не тот случай. Пересечь финишную черту, чтобы разобраться с мыслями и образами, - вот и все, что имело значение.

Мое тело напряглось, когда я засунула фаллоимитатор так глубоко в свое влагалище, как только смогла. Я неудержимо задрожала, когда взрывы света и приливные волны нереального удовольствия обрушились на меня. Я надеялась, что кричала не вслух, потому что на самом деле не могла сказать наверняка. Я видела себя на видео в муках мощного оргазма, так что, если бы я выглядела примерно так же, мне бы повезло, если бы я не сломала кровать или не ударилась головой о стену без сознания.

Наконец я рухнула, все мое тело содрогалось в экстазе и от напряжения. Я оставила фаллоимитатор внутри себя, все еще вибрирующий, потому что была слишком измучена, чтобы попытаться вытащить его. За исключением влажного цветения удовольствия, которое продолжало распространяться из моей киски, я была совершенно безвольной.

На данный момент я была сыт по горло. Я не утруждал себя попытками задуматься о том, почему все это происходит. В данный момент мой мозг был больше похож на яичницу-болтунью, чем на те яйца, которые ела моя мать. Не было никакого смысла пытаться что-либо разобрать, поэтому я просто позволил себе расслабиться и погрузился в глубокий сон.

Я не знаю, сколько времени прошло, когда я проснулась, но вибрация в моей киске прекратилась. У киски была глубокая глотка. Очевидно, я пробыл без сознания достаточно долго, чтобы разрядить аккумулятор. Мои глаза тяжело открылись и сфокусировались на чем-то, стоящем надо мной. Я моргнул, и в поле зрения появилась моя мать. Все еще обнаженная, она стояла там, уперев руки в бока и вопросительно приподняв одну бровь.

— У тебя был зуд, который нужно было почесать, не так ли? - съязвила она.

Я застонала и закрыла лицо подушкой. Может ли это стать еще более неловким?

— - -

Выходные прошли на удивление спокойно, учитывая, что мы все время проводили вместе в доме, обнаженные и расчесывая друг другу волосы. Казалось, мы погрузились в рутину комфорта, или, по крайней мере, я наконец-то присоединился к своей маме, потому что, судя по всему, она уже была там. Мы загорали и плавали, ели легкие закуски и разговаривали. Смотрели фильмы, уютно устроившись под легкой простыней на диване, и я с удовольствием отметила, что больше не испытываю того странного возбуждения, которое ощущала прошлой ночью и следующим утром. Последовало несколько коротких объятий, но больше никаких поцелуев, если не считать чмоканья в щеку. Заметила ли она мою неловкость? Была ли это она той, кто изменил мои ощущения к лучшему? Честно говоря, я не могла сказать наверняка.

Был воскресный полдень. Мы перекусили легким обедом во внутреннем дворике и вздремнули в шезлонгах на лужайке. Мама разбудила меня и спросила, не хочу ли я позаниматься с ней йогой в спортзале на первом этаже. Я пожала плечами и с радостью согласилась, так как любила хорошую тренировку йогой. Меня не беспокоило, что мы оба все еще были обнажены, я, казалось, приспособился к этой конкретной ситуации.

Мы спустились в подвал. Это было большое, хорошо освещенное помещение с различными тренажерами, зеркалами на стене, тяжелой сумкой, беговой дорожкой и ковриками на полу. Стоя посреди комнаты, мы начали с того, что помогли друг другу потянуться. Это как бы возникло из ниоткуда, но я снова начал замечать ее тело тем странным образом, который был у меня прошлой ночью. Ее спортивная, соблазнительная фигура, плоский живот и невероятная грудь просто пели мне. При виде ее идеальной попки, когда она наклонилась, чтобы дотронуться до пальцев ног, у меня пересохло во рту. Ее кошачьи губки выглядывали чуть ниже щек - секрет, которого я так жаждала.

Затем мама улыбнулась и повернулась ко мне лицом, опускаясь в идеальный шпагат, расставив ноги в стороны и указывая вверх. Ее гибкость была удивительной, но я знаю, что она всегда была такой, это было то, что я унаследовал, к моему большому удовольствию. Она улыбнулась мне и взяла меня за руки, очень нежно потянув их вниз и поощряя меня подражать ей.

Я улыбнулась и сама села на шпагат, теперь повторяя ее движения и держа ее руки в своих. Наши тела были так близко, что я чувствовал ее тепло, наши соски были менее чем в полудюйме от соприкосновения.

— Тебе это нравится? - весело спросила она.

Я с готовностью кивнула, надеясь, что она не заметит, как я прикусила губу изнутри. Мы обхватили друг друга за предплечья, как делали это бесчисленное количество раз прежде в этой позе, с той лишь разницей, что раньше мы всегда были одеты в комбинезоны или что-то в этом роде. Я так остро ощущала ее великолепное тело, что не всегда слышал, что она мне говорила. Мы начали медленно поворачивать туловища, держась друг за друга для поддержки. Растягивая наши косые мышцы и нижнюю часть спины, это была хорошая разминка. Проблема была в том, что я боялась, что начинаю увлекаться.

Наши тела сближались миллиметр за миллиметром, пока мы медленно растягивались. Я не знаю, почему это произошло, но я почти уверена, что инициатором этого была не моя мать. Действительно ли я придвинулась своим телом ближе к ней? Почему, когда мы уже были так близки? Теперь я чувствовал, как мои ступни и внутренняя поверхность ног прижимаются к ее ногам. Потребовалась вся сила воли, чтобы не задрожать от этого прикосновения. Когда я повернулась так, что моя голова откинулась назад, последнее расстояние между нами сократилось...

Моя киска прижалась к ее.

Я знаю, что задрожала. Чертовски уверен, что мама тоже так думала. Кто бы, черт возьми, этого не сделал? Она осторожно приподняла меня, и наши груди встретились. Мы смотрели друг другу в глаза, в то время как наши руки скользнули вверх и легли друг другу на плечи. Грудь к груди, живот к животу и киска к киске, наши лица были в нескольких дюймах друг от друга, мы оставались на месте неопределенное количество времени. Я никогда в жизни не испытывала ничего подобного.

Пожалуйста, Боже, не дай мне промокнуть. Пожалуйста, Боже, не дай мне промокнуть...

Мама была единственной, кто наконец заговорил, нарушив оглушительную тишину. В своей обычной манере она улыбнулась и каким-то образом (или, по крайней мере, в некоторой степени) успокоила меня. Тыльной стороной ладони она нежно погладила меня по щеке.

— Думаю, мы не совсем продумали это, - сказала она мягким голосом. - Ты... ты в порядке?

Я кивнула. Ну, я едва повернула голову, но это должен был быть кивок, мои глаза не отрывались от ее.

— Прости, если это странно, детка, - добавила она с проблеском беспокойства в глазах. - Я действительно не...

— Все в порядке, мам, - выдохнула я, пораженная тем, что слышу свой собственный голос. - Ты моя мама, с тобой нет ничего странного.

Казалось, никто из нас не знал, что сказать, в течение нескольких мгновений, которые показались мне несколькими тысячами лет. Действительно ли мое совершенно обнаженное тело прижималось к телу моей совершенно обнаженной матери? Как, черт возьми, это произошло, если никто из нас этого не планировал?

— Все в порядке", - снова сказала я, уверяя ее, когда обняла ее и крепко прижала к себе. - Ты моя мама, и я люблю тебя.

Если я думал, что наши тела не смогут прижаться еще теснее, как только я обниму ее, то вскоре убедилась, что ошибался, потому что она обняла меня в ответ. Наши груди были полностью вдавлены одна в другую, животы прижаты друг к другу. Наши безволосые киски поцеловались, посылая по мне электрическое покалывание, и я надеялась, что не слишком заметно вздрогнула от этого.

— Я тоже люблю тебя, дорогая, - прошептала она, ее губы были рядом с моим ухом, когда она гладила мои длинные светлые волосы. - Я бы никогда не причинила тебе вреда. Это так необычно... Твое тело так похоже на мое...

— Ну, я твоя дочь, - прошептала я в ответ, зная, что она имела в виду, потому что я тоже это чувствовала. - Мы знаем, насколько похожи наши тела. Это очень...

Последовала короткая пауза, пока мы оба подбирали слово, которое хотели использовать.

— Успокаивает.

Мы обе сказали это, и мы обе имели это в виду. Когда этот момент закончился, я понятия не имела, что произойдет, но тогда для меня это было за миллион лет. Мы бы с этим разобрались.

— Ты не против остаться в таком виде? - тихо спросила она, прижавшись губами к моему уху. - Я не буду возражать, если ты этого не сделаешь.

— Я хочу, - ответил я, услышав свой собственный голос и поразившись ответу. - Я совсем не возражаю.

Затем она откинула голову назад и посмотрела на меня, ее глаза снова были веселыми. Ее стойкость настолько вдохновила меня, что в тот момент я почувствовала себя лучше.

— Что ж, с таким же успехом можно посмотреть, во что мы вляпались, - съязвила она, чмокнув меня в нос, а затем опустив взгляд на наши груди, так удобно прижатые друг к другу.

— Лучшие... подушки... на свете... - заявила она, потираясь своими грудями взад-вперед о мои.

Я хихикнула и сделала то же самое, наши соски сошлись в дуэли, посылая по мне невероятные покалывания и острые ощущения. Я знаю, что на нее это тоже подействовало, потому что ее маленькие бутоны затвердели, точно так же, как и мои.

— Я не лесбиянка, но я почти уверена, что мне никогда не надоест вот так тереть свои сиськи, - размышляла она, глядя вниз на узкий каньон, образованный нашими горами.

Затем она оглядела мое тело сбоку и сверху вниз.

— И эта твоя потрясающая маленькая попка...

Она наклонилась и обхватила мои щеки ладонями, сжимая их и притягивая меня ближе. Я засмеялась и заерзала, протягивая руку назад, чтобы сделать то же самое с ней. Мы были так заняты, тиская друг друга за ягодицы, что, я думаю, не осмелились заметить, насколько плотно прижаты друг к другу наши киски. Губы как бы встретились и смешались, а наши клиторы, возможно, соприкоснулись. Но мы не осмелились этого заметить. Мы не осмелились.

Мы смеялись, корчась и борясь немного, снимая напряжение, даже если втайне сами себя заводили. Ее кожа была теплой и немного более влажной, чем следовало бы из-за небольшого количества упражнений, которые мы проделали. Не то чтобы я мог судить, потому что моя кожа тоже была довольно раскрасневшейся, с тонким блеском пота, свидетельствующим о моем состоянии.

Наконец мы успокоились, вернувшись к объятиям друг друга, но оставаясь так близко, как только могли. Наши груди вздымались, и я чувствовал, как ее сердце трепещет в груди, точно так же, как она, без сомнения, чувствовала мое. Наконец она вздохнула, а затем немного подвинулась, перекинув одну свою ногу через мою, а затем взяла мою другую ногу и осторожно обхватила ее, чтобы она легла у нее сзади. Соединенные вот так ножницами, мы получили гораздо больше поддержки, чем когда были в шпагате. По-прежнему прижавшись телом к телу, мы начали просто гладить друг друга по волосам, рукам и спине, прижимаясь лбами друг к другу, пытаясь взять себя в руки. Я перестала надеяться, что она не заметит, что я мокрая, и это было прекрасно, потому что я остро осознавал, что ее киска тоже довольно липкая.

— Одна из самых странных тренировок, которые у меня были в свое время, - сказала она наконец, вздыхая и улыбаясь мне. - Мы вспотели, и теперь нам нужно принять душ, хотя мы и не занимались йогой.

— Да, это был своего рода перебор, без каламбура, - съязвила я, ухмыляясь ей и немного покачивая грудями, чтобы подчеркнуть свою шутку.

Она хихикнула и кивнула.

— Я думаю, мы попробуем еще раз позже. Я приму душ здесь, внизу, а ты можешь воспользоваться ванной наверху, верно?

Я с готовностью кивнула, не уверенная, почему почувствовала легкое разочарование. Я и раньше принимала душ вместе с мамой, в спортзале или на заднем дворе перед плаванием. Может быть, это был ее тонкий способ сказать, что требуется некоторое пространство, чтобы мы могли безопасно выпутаться из этой ситуации? Я знала, что она мокрая. Может быть все дело в том, что ей нужно было мастурбировать?

— - -

р.S. от Шехеризады. На портале BW у меня крайне много публикаций (по большей части переводных) и в них моей целевой аудитории легко подзапутаться, что действительно стоящее для чтения. Как автор, своими лучшими полностью оригинальными вещами лично я считаю повести: "Лето - это маленькая жизнь", «Чувственное путешествие в Петербург», «Пляжное приключение для супружеской пары», «Щастье здеся, или В кемпинге нудистов» и "Прогулка в парке". Есть также ряд повестей, которые начинались как переводы, а потом я меняла сюжет и характеры героев. В этой категории я бы рекомендовала своим читателям: "Дела семейные", "Новые отношения с боссом", "Тайный клуб Академии Бартон-Хиллз". А главная для меня вещь – эро-роман «Остров семи ветров». Из полностью переводных вещей рекомендую "Выпускное лето втроем".