Санта, я все объясню. Часть 1/3

аh Sаntа, I саn ехрlаin от Kаlimахоs

*******************************************

Декабрь 2019 года

У меня было все. Хорошая работа, прекрасный красавец-муж, двое прекрасных детей-близнецов – мальчик и девочка. Но я всегда думала, что все это сон. Я никогда не думала, что могу потерять это. Чего бы я ни достигла, кое-что в моей жизни давалось мне слишком легко, чтобы я могла его ценить.

Признайте, мы, красивые женщины, имеем преимущество в жизни перед всеми остальными. Двери и возможности открываются для нас чаще, чем для других. Особенно когда у тебя блестящие густые светлые волосы, почти идеальная грудь четвертого размера и длинные почти идеальные ноги. Другие женщины ненавидят то, что я могу есть гамбургеры и при этом весить пятьдесят четыре килограмма в тридцать лет после двух детей. А еще больше их бесит, что я каждый вечер появляюсь на экранах телевизоров, чтобы их мужья пускали слюни.

Да, я – Эмбер Джонс-Григгс. Телеведущая на Fох Nеws. Мой муж – «тот самый» Норрис Григгс, бывший оператор отряда «Дельта», награжденный медалью «За отвагу» и просто жеребец. Женщины пускают слюни на него каждый раз, когда он появляется на телевидении или в рекламе его всемирно известной фитнес-франшизы. Он и его четыре приятеля из «Дельты», уволившись со службы, основали компанию, и теперь все они миллионеры.

Я познакомилась с Норрисом вскоре после того, как пять лет назад получила работу на Fох. Я никогда не обманывала себя тем, что получила эту работу за что-либо еще, кроме как за свою внешность. Есть бесчисленное множество других более опытных женщин-репортеров чем я, которых могли бы нанять. Посмотрите, например, на Шэрил Эткинсон. Да, она красивая и очень умная, но я даже приблизиться не могу к ее достижениям. Но давайте посмотрим правде в глаза, она – не белокурая секс-бомба, какой я была и остаюсь. И это последнее обстоятельство помогло мне получить сегодняшнюю работу.

Однажды я услышала, как Миган К. говорила о привилегиях белых, и рассмеялась ей в лицо. Какая наглость. Она, как и я, получила работу благодаря своей внешности. То же самое с Гретхен К. и всеми остальными блондинками в СМИ. Есть привилегия белых, все верно; привилегия белокурых-белых-бимбо.

Мы с Миган воспользовались этой привилегией, как и все остальные блондинки на Fох, сNN и других сетях. Эта привилегия дала мне возможности, которых у меня никогда бы не было, будь я менее удачлива физически. Вместо этого я встречалась с президентом США, брала интервью в своем собственном шоу у двух первых леди, а также у иностранных лидеров, и путешествовала по миру, делая репортажи и интервью.

На этом пути я встречала много более способных и умных женщин, способных выполнять мою работу. Но, когда я - в эфире, никого не волнует мой интеллект и способности. Их волнует то, что они видят. Как мужчин, так и женщин.

У меня была возможность специализироваться в области науки или права. Но я выбрала коммуникации, зная, что моя внешность – это дар и ключ к успеху в СМИ. Я выбрала известность и славу. Люблю привлекать внимание и быть самой сексуальной женщиной в округе. Я всегда была такой и всегда пользовалась этим в своих интересах. Можно сказать, что я использовала свой ум, чтобы обыграть медиасистему и победить. И это так.

И да, я также использовала свою внешность, чтобы завоевать сердце своего мужа. Моя работа привела меня к встрече с Норрисом в тот день, когда я подменяла ведущего в утренней программе Fох. Я застукала обоих мужчин-совместителей за разглядыванием моих ног и других достоинств, но оба были джентльменами и после начальных нескольких взглядов сосредоточились на гостях и работе.

Но хватило одного взгляда на Норриса, и я потеряла ход мыслей. Этот мужчина был сногсшибателен! Хорошо, что это заметил Стив Д. и начал говорить, чтобы дать мне шанс собраться с мыслями. Интервью прошло хорошо. Речь шла о нем и его приятелях, а также о начале их бизнеса.

Fох дружественна к ветеранам, поэтому этот человек и его компания хорошо подходили всем нам. В итоге Fох сделала специальный выпуск о бизнесе, принадлежащем ветеранам, и, как вы догадались, в нем участвовала я. Мгновенное взаимопонимание между мной и Норрисом было хорошо заметно любому, у кого есть пульс, поэтому Fох использовала его по назначению. К тому времени, когда репортаж был снят и вышел в эфир, мы с Норрисом встречались и влюбились.

Вот тут-то и начались мои проблемы.

Понимаете, я могу быть успешной женщиной, у которой есть все, но также у меня очень сильное сексуальное влечение. Я люблю секс и часто в нем нуждаюсь. Можно сказать, что я гиперсексуальна, но не бросаю работу, чтобы заняться сексом. Я знаю, что он мне нужен, но могу потерпеть. Думаю, в моей истории очень важен вопрос: «как долго».

***

Сексуальное влечение я обнаружила в раннем возрасте. Мне не было еще и десяти, а я обнаружила, что возбуждаюсь, и не знаю почему. К тому же, я рано развилась. В одиннадцать лет у меня были формы и грудь, о которой мечтали бы двадцатилетние. Внимание со стороны мужчин тоже началось рано, но я была слишком молода, чтобы встречаться, а родители хорошо следили за мной. И не зря.

Мама, которая похожа на меня, никогда не выпускала меня из виду. И отец тоже. Но, в конце концов, я стала ездить на школьные экскурсии и в летний лагерь с маршевым оркестром. В то первое лето я потеряла девственность со своим старшим руководителем барабанной секции. Мне повезло, что я не забеременела: он воспользовался презервативом. После него были другие. И у меня появилась репутация. Я была быстрой барабанщицей. Я могла играть на барабане и ловить мальчиков быстрее, чем вы скажете: «вперед».

В старших классах случился небольшой скандал, когда я соблазнила учителя английского языка в его кабинете после уроков, но его замяли. В наши дни беднягу за такой опыт посадили бы в тюрьму. И в колледже ничего не изменилось. Только теперь я была совершеннолетней, а повсюду были мужчины. Я встречалась с несколькими, но не была склонна заводить долгосрочные отношения. Это означало бы меньше возможностей. А мне нравились мои возможности.

Норрис – красавец мечты. Страстный и хорошо одаренный девятнадцатисантиметровым членом, к тому же, толстым. В первую ночь я его почти измотала, а после и в первые выходные, когда мы были одни. Его выносливость была невероятной. Не думала, что какой-либо мужчина может продержаться со мной, но Норрис смог. И впервые в жизни я почувствовала, что могу быть в отношениях с одним мужчиной.

Норрис делал все возможное, чтобы привлечь меня и вне постели. Думайте о солдатах что хотите, но он очень чувствительный и заботливый. Чего я не знала и о чем узнала позже, так это о его посттравматическом стрессовом расстройстве. Оно проявилось только после того, как мы поженились и родились близнецы. Однажды что-то привело его в действие, не знаю, что именно, но он сорвался, когда мы, будучи в машине, услышали выстрел. Норрис упал на пол и спрятался за рулем нашего внедорожника, ошеломив меня.

Это был первый из многих последующих инцидентов. В конце концов, оно привело к бессоннице и, что еще хуже, к эректильной дисфункции. Норрис был опустошен. Не совсем. Большую часть времени он еще мог функционировать в сексуальном плане, но иногда его член опадал в самые неподходящие моменты. А иногда вообще не вставал. Вскоре Норрис впал в депрессию и отказывался от любой близости. Я пробовала все, чтобы помочь, но думаю, сделала лишь хуже.

А тут еще и требования моей и его работы. Работа на выборах означала долгие поездки далеко от дома и нашу с Норрисом разлуку. Норрис ездить со мной не мог, потому что его работа требовала, чтобы он проводил на ней долгие часы. А чтобы помогать с детьми, когда меня не было дома, к нам переехала моя овдовевшая мать. Я думала, что это поможет Норрису сосредоточиться на своей компании.

***

По телефону мама сказала мне, что он выглядит лучше.

– Лучше, потому что меня нет рядом, мама? – спросила я. Она знала о проблемах Норриса с эректильной дисфункцией.

Несколько долгих секунд стояла тишина.

– Эмбер, – сказала мама тоном матери, которым пользовалась, чтобы объяснить то, что мне не понравится, но что я должна принять, – Норрис ходит к психотерапевту и врачам. Те думают, что со временем смогут решить его проблему. Но то, что ты на него давишь, требуя секса, вредит. Он будет готов в свое время.

– Но, мама...

– Никаких «но»! – суровым тоном ответила мама. – Это – брак Эмбер. Как бы там ни было. Ты забыла клятву, которую давала, выходя замуж за того, кого считала мистером Совершенство?

– Нет, но...

– Опять эти «но», – продолжила мама. – У твоего мужа проблемы, а ты думаешь лишь о том, чтобы он заполнил твою пизду?

– Мам, – сказала я, пытаясь держать себя в руках, – у нас с Норрисом нет секса уже четыре месяца. Четыре месяца, мама! Для таких женщин как мы, это невозможно. Я истерла свой вибратор и потратила столько батареек, что ты не поверишь. Он мне нужен. Мне нужен мой муж!

– Чем больше ты на него давишь, тем хуже, Эмбер.

– Мама, остановись! Мне нужен его... Он мне нужен. Я не могу продолжать в том же духе.

– Иначе что, Эмбер? – спросила мама. Затем я услышала, как она в отчаянии вздохнула. – Знаешь, Эмбер, перестань быть избалованной девчонкой и начни заботиться о других, а не о себе. Ты так привыкла к тому, что все что ты хочешь, делается для тебя, что стала эгоцентричной. Купи еще один вибратор или фаллоимитатор и еще больше гребаных батареек. Дай Норрису время, которое ему нужно, чтобы разобраться с этим. Ты меня слышишь?

Я слушала ее, но на самом деле не слышала. В те выходные я прилетела домой, чтобы повидаться с детьми и Норрисом. Но фактически я приехала домой, чтобы надавить на Норриса, дабы он меня трахнул. Это была катастрофа. Он не смог и, в конце концов, напился до беспамятства.

Я была расстроена и зла и оставила его в нашей спальне, чтобы найти облегчение в комнате для гостей со своим вибратором. После того как кончила в третий раз, я была измотана и заснула в одиночестве, как делала это в командировках.

***

Уже ближе к Рождеству мы делали репортаж о первичных выборах одного из кандидатов в Техасе, когда моя жизнь пошла кувырком. У меня было несколько свободных часов, и я отправилась за подарками в шикарный торговый центр. Я уже выходила из магазина с двумя пакетами, когда услышала:

– Эмбер? Это ты?

О, этот голос! Я еще не обернулась, как сразу поняла, кто это.

– Лэнс?

Я повернулась и увидела, что на меня смотрит мой бывший парень из колледжа.

Это был Лэнс с идеальной улыбкой, идеальными зубами, идеальными темными волосами и пронзительными голубыми глазами. Он был одет в дорогой серый костюм под стильным пальто. Мой взгляд быстро опустился к его промежности, и я отвела глаза, испытывая одновременно стыд и возбуждение.

– Как вы с Анной? – спросила я о его жене.

Лэнс Хендрикс был бывшим одногруппником-парнем-любовником, а ныне – звездным репортером NBс. Анна – его сногсшибательной женой. Горячая брюнетка, работающая, как я слышала, в пиар-службе.

– Анна занята в качестве пресс-секретаря Госдепартамента. Ей приходится ездить и встречаться с самыми разными людьми.

– Как и тебе, Лэнс, и что это значит?

– Это значит, что мы видимся... ну, Эмбер, ты должна понимать. Вот, как часто ты видишь своего мужа?

Я поморщилась при упоминании Норриса и мыслях обо всех наших проблемах.

– Эй, – сказал он, – здесь прохладно. Пойдем, выпьем кофе или еще чего-нибудь. Может, пообедаем?

– Обед лучше, Лэнс, я умираю с голоду, – ответила я.

***

Мы в мгновение ока сделали с заказ и сели за стол, чтобы обсудить наши жизни. На протяжение всего разговора его глаза буравили мою душу, разжигая огонь во всех неправильных местах. Когда он о чем-то заговорил, я вспомнила, как мы занимались сексом в колледже. Я пыталась думать о чем-то другом, но прошло уже несколько месяцев, с тех пор как я занималась сексом, и я была уже за пределами безопасной точки.

Не знаю, когда именно это случилось, но помню, как мне в голову пришли одна или две мысли. Это же просто Лэнс, старый парень. Чему это повредит? Я его не люблю. Мне просто необходима разрядка. Никто никогда не узнает. Знаете, всю ту чушь, которую придумывает возбужденная женщина, дабы оправдать то, что собирается сделать с мужчиной, который не является ее мужем.

Лэнс замолчал и посмотрел на меня с легкой понимающей улыбкой.

– Что? – спросила я, гадая, о чем он думает.

– Эмбер, ты так на меня смотришь, – улыбнулся он.

– Как? – спросила я, покраснев.

– Ну, как когда смотрела на меня перед тем, как наброситься ради секса? Думаешь, я когда-нибудь это забуду?

Я покраснела, когда он потянулся к моей руке на столе. Я должна была отдернуть свою руку. Но не сделала этого. Вместо этого позволила ему положить свою теплую руку поверх моей и погладить ее тыльную сторону этими чувственными пальцами. Пальцами, которые в прошлом гуляли по всему моему телу. Эти волшебные пальцы воспламеняли меня, в то время как я смотрела на него, боясь произнести хоть слово.

– Эмбер, ты хочешь...

– Да! – услышала я свои слова, а мое сердце заколотилось.

Меня потрясло, насколько быстро я ответила и как быстро встала, когда это сделал он. Лэнс оставил на столе три двадцатки, и я последовала за ним к выходу. Его отель находился неподалеку, и мы бодро зашагали туда.

Мы не держались за руки, не целовались или что-то в этом роде. Оба знали, о чем идет речь. Просто о сексе. Мы оба были вдали от наших супругов и собирались получить некоторую разрядку. Мы с Лэнсом никогда не любили друг друга. На самом деле, наши отношения были тем, что сейчас называют «друг с привилегией».

В свое время мы пытались встречаться, но у обоих были желания и потребности быть с другими, поэтому мы решили остаться друзьями. И время от времени делали то, что у нас получалось делать друг с другом лучше всего: трахались.

Прошли годы, с тех пор как у нас была близость. Но когда мы вошли в его номер, и дверь с щелчком закрылась, казалось, что прошло совсем немного времени.

– Знаешь, что мне в тебе нравится, Эмбер? – спросил Лэнс.

– Мои сиськи, – ответила я, пока мы раздевались в нескольких сантиметрах друг от друга.

– Никаких заморочек, – ответил он.

– Ага, – ответила я. – Никаких заморочек. Только чистое удовольствие. Все что мне нужно.

Я осмотрела его тело, когда он раздевался, и заметила, что он в такой же форме, как и раньше. Годы были добры к нему. Как и все телеведущие, мы занимались спортом, чтобы оставаться в форме. Грудь, узкая талия и мускулистые ноги Лэнса заставили меня сосредоточиться только на том, что сейчас случится, когда я снимала лифчик и улыбалась ему.

– Ты, как всегда, выглядишь сексуально, Эмбер, – сказал он, стягивая боксеры.

– Уж точно, – хмыкнула я, глядя на его твердый член.

Лэнс был не больше моего мужа. На самом деле, он был примерно такой же длины и толщины. Речь шла не о том, чтобы заменить мужа или влюбиться. Мне нужен был мужчина, а Лэнс рядом вполне приемлем.

В тот момент, когда я стянула трусики и придвинулась к Лэнсу, все мысли о Норрисе были отброшены. Я собиралась заняться сексом впервые за несколько месяцев и больше не думала ни о чем другом. Моя пизда горела, как и все остальные датчики на моем переполненном сексом теле. Мы с Лэнсом даже не потрудились поцеловаться для начала. Я не могла вспомнить, когда вообще целовалась с ним. Кажется, единожды, может быть?

Следующий час был наполнен тем, чего мне так долго не хватало, что я не задумывалась о времени или о чем-то еще. Лэнс тоже не думал об этом. Он наслаждался, так же как и я, и не раз.

Но любому веселью приходит конец, и нам пришлось вернуться к работе. Мы освещали одного и того же кандидата, а он на следующий день должен был быть в Хьюстоне, так что, нам обоим пришлось днем вылетать туда.

– Увидимся в Хьюстоне, – сказала я, одеваясь и выбегая, чтобы вернуться в отель и забрать свои вещи. Кажется, я видела, как уходили двое мужчин с не застегнутой сумкой, в которой что-то было зачем-то запихнуто. В спешке я не обратила на них внимания и побежала к лифтам.

Позже в тот день, летя в Хьюстон, я думала о том, что сделала, но не придала этому значения. Это ведь был просто секс. Долгожданная разрядка.

Если бы мы с Норрисом были европейцами, – сказала я себе, – мы бы занимались подобным вдали от дома и ни о чем не думали. Но мы не были европейцами, и у нас не было такого соглашения. С моей точки зрения, наше соглашение нарушил Норрис.

Прилетев в Хьюстон, я проверила свои СМС. У меня их было семь от матери, ни одного от Норриса и пять из главного офиса в Нью-Йорке. Вернувшись в рабочий режим, я проигнорировала СМС от матери и голосовую почту, вместо этого проверив рабочие СМС.

Следующий час я провела, разговаривая с офисом в Нью-Йорке о вопросах, которые необходимо задать кандидату, за которым я следовала. Затем команда отправилась на ужин, и только через два часа я проверила голосовую почту от мамы.

«Эмбер, с детьми все в порядке, но Норрис не вернулся домой, и я не могу до него дозвониться».

СМС были в той или иной степени такими же. К этому времени я уже волновалась.

Я уже собиралась позвонить Норрису, как зазвонил телефон. Моя мама.

– Эмбер, почему не позвонила? – начала она, но потом сменила тон. – С детьми все в порядке, так что, о них не волнуйся.

– Норрис звонил? – спросила я. – Он не звонил мне весь день.

– Нет, – ответила мама. – Странно.

– Это на него не похоже, – ответила я.

– Хорошо, если он позвонит, я дам тебе знать, – сказала мама. – Ты в порядке?

– Да, почему бы мне не быть в порядке? – спросила я, как бы защищаясь, прежде чем поняла это.

Моя мать замолчала, слишком красноречиво замолчала.

– Я в порядке, – ответила я немного напряженно.

– Эмбер, я тебя знаю, – ну, знаете, тоном, будто меня поймали на том, чего я не должна была делать. – Ты сделала что-то не так?

– Нет, мама, – раздраженно ответила я. – Скажи ему, чтобы мне позвонил. Я попробую позвонить ему еще раз.

Сказав «еще раз» я солгала ей. Я не звонила Норрису весь день.

После того как мать повесила трубку, я все-таки позвонила ему. Звонок сразу попал на голосовую почту. Черт!

– Норрис. Ты где? Позвони, когда получишь это. Я не слышала о тебе весь день, и мама говорит, что ты не выходил на связь и не отвечал ей. Люблю тебя... пока.

В тот вечер Норрис не позвонил, и я уснула в ожидании его звонка. На следующее утро он тоже не звонил и не отвечал на мои звонки.

День у нас был насыщенный, мы ездили с кандидатом в автобусе и смотрели его выступления. Я задала ему несколько вопросов о войне, но он практически ничего не ответил, пять минут говория в камеру, избегая смотреть на мои сиськи.

После этого я выступала перед зданиями НАСА, куда приезжал кандидат. Когда закончила, зашел Лэнс и спросил, как я.

– Слегка волнуюсь. Норрис не отвечает на мои звонки и не приходит домой, где моя мама присматривает за близнецами. Это на него не похоже.

– Ты звонила ему на работу? – спросил он. Лэнс думал более рационально, чем я.

Я отрицательно покачала головой и потянулась за телефоном. Лэнс вежливо улыбнулся и ушел.

Прежде чем связаться с Норрисом на работе, я снова позвонила ему на мобильный. Опять ничего. Тогда позвонила в его офис. Ответила его помощница Дженни Ривера.

– Миссис Григгс, – сразу же сказала она. Я знала, что у нее есть определитель номера, но «миссис Григгс»? Почему так официально? Мы с Дженни были на ты. – Что я могу для вас сделать?

– Дженни, это Эмбер, ты не должна меня звать...

– Что я могу сделать для вас, миссис Григгс? – холодно ответила Дженни.

– Послушай, я не знаю, что с тобой происходит, но мне нужно поговорить с мужем. Соедини меня.

– Миссис Григгс, юрист компании сообщил, чтобы я не соединяла вас с мистером Григгсом и переадресовывала ваши звонки ему. Пожалуйста, подождите.

Прежде чем я успела ответить, она меня отключила, и я услышала заготовленную компанией голосовую заставку. Я уже собиралась повесить трубку, когда ее взяли.

– Здесь Роберт Кун, это миссис Григгс?

– Да, это я, – ответила я, уже довольно раздраженная, но испытывающая любопытство. – Почему я не могу поговорить со своим мужем, и почему на его звонки отвечаете вы?

– Миссис Григгс. Ваш муж попросил, чтобы все контакты между вами и ним фильтровались его законными представителями. В данном случае – это наша фирма «Аванти, Кун и Уильямсон». Мы советуем вам обратиться к адвокату.

– Зачем мне это делать?

– Затем, миссис Григгс, что ваш муж подал заявление о раздельном проживании в ожидании возможного бракоразводного процесса. Сегодня вам вручат документы. Я бы посоветовал вам не отказываться и не прятаться от судебных курьеров.

– Почему... почему мой муж подает мне... – Мое сердце учащенно забилось, когда я начала думать о прошедшем дне в Далласе. Видел ли кто-то, как я шла в номер Лэнса? Следил ли Норрис за мной?

– Миссис Григгс. Вы и ваш муж перед свадьбой подписали брачный контракт. Помните ли вы, что говорится в четвертом пункте вашего контракта?

– Просто скажите, – огрызнулась я в ответ.

– Это пункт о неверности, миссис Григгс. – Я застыла на месте, в то время как он продолжал. – В нем говорится, что супруг, совершивший супружескую измену, теряет все права на имущество и активы, накопленные за время вашего брака, а также на любые претензии на активы другого супруга. В нем также оговаривается, что супруг, не совершивший измену, сохранит основную опеку над всеми детьми в браке. До решения вопроса о супружеской измене, продемонстрированной вами вчера в отеле «Даллас Рирдан», дети остаются на попечении родителя, не являющегося изменившим супругом. То есть, вашего пока что мужа, миссис Григгс. Вы понимаете, о чем я говорю?

Слово «пока что» было зловещим. Намек на то, что Норрис может быть моим мужем в будущем, а может и не быть. К этому моменту у меня голова шла кругом. Норрис забрал детей! Или не забрал? От мамы не было никаких вестей.

– Дети у меня дома с мамой, – ответила я.

– Ненадолго, миссис Григгс. Вашу мать сейчас выпроваживают из вашего дома. Мы ждали, когда вы позвоните, чтобы иметь возможность это сделать. Уверен, что она вам позвонит...

В этот момент мне опять позвонили, и я увидела на экране, что это – моя мама. Я перевела текущий звонок в режим ожидания и ответила на мамин.

– Мам, что случилось?

Наступило короткое молчание, затем мама заговорила снисходительным тоном:

– Ты не смогла контролировать себя, Эмбер, не так ли?

– О чем ты говоришь. Ты с детьми? – обеспокоенно спросила я.

– Нет, я не с детьми. Я – на улице, звоню тебе из своей машины. Появились Норрис и его адвокат и сказали мне уйти. Прежде чем я это сделала, он показал мне видео, на котором ты с каким-то мужчиной идешь в гостиничный номер. Затем было видео, снятое камерой, засунутой под дверь, снимавшей тебя и того мужчину в номере. Поверь на слово, Эмбер, смотреть на тебя в порнофильме с каким-то незнакомцем было, наверное, одним из самых неловких переживаний в моей жизни.

– О, нет! – задохнулась я.

– Очевидно, я вырастила идиотку. Твой муж богат и на данный момент не уверен в своей способности удовлетворить тебя. Неужели ты не подумала, что он может за отбой следить? А даже если бы он этого и не сделал, почему ты ему изменила? Почему поставила под угрозу свою семью?..

Я почувствовала, как мои ноги подкосились, и упала на пол. Один из членов моей команды потянулся ко мне, когда я упала, сжимая в руках свой телефон.

– Эмбер, ты в порядке? – спросил он. Затем позвал продюсера. Это была молодая девушка, мечтавшая оказаться перед камерой. В тот день она исполнила свою мечту.

***

Это Рождество было самым одиноким в моей жизни. Я пыталась увидеться с детьми, но единственное время, которое Норрис дал мне с ними, было на следующий день после Рождества и под присмотром его адвоката и телохранителя. Я благодарила Бога, что они еще слишком малы, чтобы это заметить. Но потом поняла, как мои действия отдалили их от меня, и как они вырастут, когда я буду просто гостьей в их жизни?

Им на самом деле понравилось второе Рождество и дополнительные подарки под второй елкой в квартире моей матери. Норрис по-прежнему разрешал ей навещать детей и присматривать за ними, но рядом всегда был охранник, чтобы гарантироать, что мама не сбежит с ними.

Пока дети играли со своими игрушками, мама села рядом со мной и обняла. Я тихо плакала, все еще находясь в шоке от последствий того, что натворила. Мама ничего не говорила, пока мы наблюдали за ними, но я видела, что внутри у нее все кипит.

Дочь, которой она так гордилась, опозорила ее, поведя себя как шлюха за спиной своего мужа-ветерана. Я просто слышала это. Но ей не нужно было ничего говорить. Я точно знала, что испортила свою жизнь. А также жизнь моих детей. В тот день отчаяния я думала о том, что будет с моими детьми, и как они будут расти без меня. Что расскажет им обо мне Норрис? Станут ли они вообще говорить со мной, когда вырастут?

***

С того дня прошло несколько месяцев. Почти год. Норрис развелся со мной, и, согласно брачному контракту, который я подписала, получил основную опеку. С моей работой, которую мне каким-то образом удалось сохранить, в финансовом плане у меня все было хорошо. Но я уже не была той богатой женщиной, которой была как жена Норриса Григга. Теперь я была Эмбер Джонс, снова живущей в Вашингтоне, округ Колумбия, после того как прошлым летом меня перевели туда.

У меня все еще есть влечения, но после катастрофы, к которой привело мое последнее стремление подавить их, я не хочу встречаться и вести сексуальную жизнь. Я расходую батарейки, вибраторы и фаллоимитаторы, как будто завтра не наступит.

Каждые выходные я езжу в Нью-Йорк и встречаюсь с детьми. Но на этой неделе у меня был выходной, и я поехала раньше. Я сделала несколько покупок для детей и мамы, думая о том, что именно такие прогулки привели к моему падению. На в этот раз из ниоткуда не появился Лэнс. На самом деле он чувствует себя виноватым за то, что сделал, что привело к моему разводу. Он все еще женат. Несмотря на то, что мы оба сейчас живем в Вашингтоне, он держится от меня на расстоянии. Я благодарна ему за это. Мне очень не хватает его дружбы, но Даллас разрушил и ее.

Желая знать, что происходит в жизни детей и Норриса, я наняла частного детектива, чтобы следить за ними. У меня больше нет прав на бывшего мужа, но я хотела быть уверена, что он не уедет с детьми туда, где я не смогу их найти. Частный детектив сообщил мне об их обычном расписании и о том, что Норрис не ходит на свидания. Это дало мне некоторую надежду, но в то же время и огорчило. Я хотела, чтобы он был счастлив.

Звонок в дверь раздался, когда моя мама была с детьми у него дома. Я пошла открыть и увидела стоящего там Норриса!

– Привет, Эмбер, – сказал он. Это были его первые слова, сказанные мне почти за год.

– Привет, Норрис, – с трепетом ответила я.

Я думала, что в первый раз, если мы вообще когда-нибудь будем разговаривать, он будет злиться на меня и злобствовать. Вместо этого он выглядел грустным и извиняющимся.

– Если не захочешь со мной говорить, я пойму, – нерешительно сказал он, когда я пригласила его войти.

Он нервно вошел, и я закрыла дверь. Я заметила, что он один; ни охранника, ни адвоката.

– Могу я предложить кофе? – спросила я, зная, что он фанат кофе. – Свежий.

– Пожалуйста, – вежливо ответил он и сел, а я пошла на кухню и принесла каждому по чашке.

– Не хочешь сесть за кухонный стол? – спросила я.

Я знала, что мне будет труднее, но хотела видеть его глаза, да и освещение там было лучше. Я должна была ясно видеть его лицо. Неважно, насколько все будет жестоко. Я все еще любила его. И все еще скучала по нему.

– Да, можно, – сказал он и сел напротив меня.

– Норрис, прости меня... – сказала я, но он поднял руку, чтобы остановить.

– Нет, Эмбер, это я должен просить прощения, – сказал он, окончательно шокировав меня.

– Ты не виноват, – ответила я. – Это – я и мой гребаный эгоизм.

– Да, может быть, что-то из этого и было. Но я приложил руку к тому, чтобы подтолкнуть тебя к этому.

Его лицо выдавало его эмоции. Сожаление, вина, печаль.

– Эмбер, у меня были проблемы, и вместо того чтобы позволить тебе помочь мне справиться с ними, я избегал тебя и отталкивал. Мне было так стыдно, что я даже не мог с тобой поговорить об этом. Мы, мужчины, никак не можем объяснить своим женам, что не можем выполнить свои обязанности. Это окончательный провал. Я никогда в жизни не терпел такого провала, Эмбер. Я никогда не проваливался. Никогда!

Он держал свою чашку, как будто она придавала ему сил.

– В школе я был отличником. В Вест-Пойнте у меня был средний балл 4, 0. Я был лучшим в своем выпускном классе. И после окончания учебы – то же самое. Лучший стажер во всех армейских школах. Золотой мальчик. Даже сражение, за что получена Медаль Почета, казалось простым и не таким уж героическим с моей точки зрения. Я просто делал то, что должен был. Все казалось таким... легким.

– Норрис, ты спас десять человек под огнем и убил около пятидесяти врагов. Пять раз был ранен. Тебе это кажется... простым?

– Когда я делал это Эмбер, так и было. Как и все остальное, чего я достиг. Даже тебя, Эмбер. Я был настолько успешен с женщинами, что когда встретил тебя и мы сошлись, все казалось таким легким. Не думаю, что мне пришлось сильно трудиться, чтобы заполучить тебя.

– Нет, не пришлось, – ответила я. – Я влюбилась в тебя в первый же день.

– Может быть, если бы я трудился, чтобы завоевать твою любовь, если бы был более внимательным и доверяющим...

– Норрис, подожди, – спросила я в шоке. – Ты извиняешься... передо мной?

– Да, Эмбер, – смущенно ответил он. – Я подвел тебя как муж. До и после того, что было в прошлом году в Далласе.

Ну вот, он и заговорил об этом. Я закрыла глаза и приготовилась к гневу и упрекам. «Как ты могла и почему так поступила?». «Ты – сука, ты – дрянь». «ТЫ – ШЛЮХА!»

Но ничего из этого из его уст не прозвучало. Когда я открыла глаза, то увидела слезу, стекающую по его великолепному лицу, и мое сердце оборвалось. Что я сделала с этим бедным мужчиной?! Как я могла настолько его расстроить, что в момент, когда должен был меня отчитывать, он решил, что в том, что я сделала, виноват он.

Он мог на меня кричать, проклинать меня, обвинять в разрушении нашего брака, и я бы приняла все это так, как заслуживала. За год, прошедший с момента моей измены, я смирилась со своей виной. Но это... этот акт раскаяния ранил меня до глубины души.

– Нет, Норрис. Это я. Я облажалась. Я оказалась слаба и все испортила. Ты не сделал ничего плохого. Нет, ты... – плакала я, умоляя его...

Обожемой! Норрис рыдал!

– Норрис. Пожалуйста... ты не сделал ничего плохого. Это я была шлюхой, лгуньей. Я предала тебя. Ты ничего не сделал...

– Ты права, – ответил он между рыданиями. – Я ничего не сделал. Я не доверял тебе настолько, чтобы просить тебя о помощи. Ты... была моей женой. Вместо этого я отгородился от тебя. И знаешь, почему, Эмбер?

Я покачала головой, глядя на него.

– Потому что это было... нелегко. Это был первый раз в моей жизни, когда со мной происходило что-то, чего я не мог преодолеть и преуспеть. Первый раз, когда я, знаменитый Норрис Фукен Григгс, не мог сделать нечто такое простое, как вызвать эрекцию ради своей жены.

– Психотерапевт сказал мне, что я должен поговорить с тобой об этом; даже приводить тебя на сеансы. Но я был слишком стыдлив и... труслив, чтобы признаться в этом собственной жене. Я знал, что ты нуждаешься в сексе больше, чем обычная женщина, Эмбер. Я знал, что подвожу тебя, но мое эго не позволяло мне признаться тебе, что я – не идеальный мужчина, за которого, как думала, ты вышла замуж.

– Никто не идеален, Норрис. – сказала я. – Посмотри на меня. По сравнению с тобой я – дерьмо, что ходит по земле. Мне никогда не приходилось бороться за что-либо в жизни. По крайней мере, ты был на войне. Уклонялся от пуль. Спасал жизни людей. Что, черт возьми, сделала я, кроме как пользовалась своей внешностью, чтобы получить работу... чтобы опять-таки пользоваться своей внешностью?

Он поднял на меня глаза, продолжая беззвучно плакать.

– Я... я практически подтолкнул тебя к этому. Не так ли? – спросил он.

– Я оказалась слаба, Норрис, – ответила я, потянувшись к его руке, но он отдернул ее и встал.

– Ко мне приходил твой друг Лэнс, – сказал он.

– Что?! – воскликнула я, теперь все поняв.

– Он сказал, что это он виноват в том, что соблазнил тебя. Но я видел, что он делает это только ради того, чтобы помочь тебе. Я понял, что этот парень мне нравится за то, что кинулся на меч ради тебя. Я сказал себе: он либо в нее влюблен, либо лучший друг, которого только можно иметь. В сообществе операторов его преданность сделала бы его ценным членом команды. Я бы хотел встретиться с ним при других обстоятельствах.

– Он – просто друг Норрис. Я училась с ним в колледже. Мы оба встречались с другими и время от времени друг с другом, сравнивая записи. Мы даже не целовались! Я не люблю его. И никогда не любила. И даже не думай, что он больше или лучше тебя.

– Это случилось потому, что я не смог? – в муках спросил он.

– Нет, Норрис. Потому, что он просто был там... а я потеряла контроль. Ничего больше, Норрис, клянусь. Я была слаба. С тех пор я пыталась исправиться. Я даже не хожу на свидания.

– Почему? Ты свободна.

– А почему не ходишь на свидания ты? – задала я тот же вопрос. – Ты свободен.

– Я не хотел быть свободным, – ответил он.

– Я тоже не была свободна, но при этом вела себя свободно и причинила тебе боль. Но я не чувствую себя свободной. Понимаешь?

Норрис молча смотрел на меня, но я не видела в его взгляде злости. Он выглядел раскаявшимся.

– С этого момента ты можешь быть с детьми столько, сколько захочешь. И завтра я переведу десять миллионов на твой счет. Это чуть больше половины от девятнадцати миллионов, что мы заработали, будучи вдвоем. Но я хотел бы оставить себе дом ради детей, чтобы им не пришлось переезжать, так что, по деньгам мы в расчете?

– Норрис, пожалуйста, не надо. И спасибо за твою щедрость. Я благодарна.

– Когда-нибудь дети будут вспоминать об этом и ненавидеть меня за то, что я выгнал их мать. Я не могу рассказать им, как подвел тебя и заставил уйти к другому мужчине.

– Это не ты, Норрис. Тебя ранила война...

– Эмбер, у меня была возможность получить помощь, но я от нее отказался. Мой психотерапевт считает, что с моей стороны это был акт ненависти к себе, потому что после войны у меня появилось чувство вины за то, что я выжил. Он сказал, что большинство посттравматических стрессовых расстройств возникает либо из-за шока от чего-то ужасного, либо из-за чувства вины. В основном – из-за чувства вины. Осознание того, что мы либо убили кого-то по ошибке, либо не помогли спасти кого-то.

– За что тебе чувствовать вину, Норрис? Ты же спас людей.

– Нет, Эмбер. Я облажался, – сказал он, качая головой. – Спасая людей, я пренебрег тем, что должен был сделать. Я поступил как герой и в то же время оставил свою рацию вместе со снаряжением. Двое парней из моего подразделения попали в ловушку под огнем, а я не пришел им на помощь. Они погибли, потому что я не услышал их вызов. Я был слишком занят своей игрой в героя.

– Норрис... – сказала я, встав и потянувшись к нему. Он попытался отодвинуться, но я не дала этого сделать. – Хватит себя избивать. Чувство вины выжившего у тебя оттуда?

Я слышала об этом, когда мы делали доклад о том, что это – главная причина психических травм.

– Почему ты не обратился за помощью?

Он стыдливо отвел взгляд и кивнул.

– Я не заслужил всего, что у меня есть. Славы и денег. Мои приятели, которые помогли мне основать компанию, не получили большой медали, но проявили больше героизма, чем когда-либо я. Они никого не подвели. За последний год я понял, что подвел тех двух парней и тебя. Мне пора идти.

Он оттолкнул меня и побежал к двери. Я попыталась его остановить, но он слишком быстрый и сильный. До этого дня я не понимала, насколько он силен. Он – не мускулистый атлет. Норрис больше похож на пловца, бегуна или, в лучшем случае, гребца. За все то время, что мы были женаты, он ни разу не показал мне, на что способен. И в этот раз не причинил мне боли. Просто оттолкнул меня как тряпичную куклу, и выбежал за дверь.

Я побежала за ним, но он исчез. Я решила, что он сбежал по лестнице, пока я бежала к лифту. Хитрый ублюдок. Почему он ушел? Я так много хотела ему сказать. У меня даже не было возможности встать на колени и попросить у него прощения.

Поняв, что упустила свой шанс признаться ему, я побежала обратно в квартиру и упала на кровать, рыдая в подушку как маленькая девочка, потерявшая все. Все.

Больнее всего было то, как он страдал из-за всего, что с ним произошло, а я даже не подумала помочь ему до того случая в прошлом году в Далласе. Просто вела себя как сука и стонала о том, что моя киска пуста, и что я «заслуживаю» хорошего траха. Я даже не думала о том, чтобы заставить Норриса со мной поговорить. Просто не делала ничего. Иногда самое худшее, что можно сделать, – это не делать ничего.

Позже вернулась домой мама и нашла меня спящей, свернувшись в клубок.

– Идем внутрь. Давай поговорим, – сказала она, осторожно убирая волосы с моих глаз.

– Как дети? – спросила я, входя. Я заметила, что она подняла чашку Норриса и увидела мой взгляд.

– Они в порядке, – сказала она, покачивая двумя чашками, которыми воспользовались мы с Норрисом. – У тебя были гости?

– Да, Норрис, – ответила я с легкой улыбкой.

– Хм... – сказала она, скрестив руки и глядя на меня с легким состраданием. – Ты не заслуживаешь того, чтобы отцом твоих детей был он.

– Знаю, мама, – ответила я извиняясь, глядя на нее. – Я сожалею о том, что сделала. Не только перед ним и детьми, но и перед тобой. Я опозорила тебя. Ты имеешь полное право...

– О, заткнись! – сказала она. – Вы с Норрисом такие надоедливые. Оба заслуживаете друг друга, оба виноваты. Вы оба принимали друг друга как должное. Мистер и миссис Идеалы. Идеалы, в жопу. Оба тупые. Весь этот IQ и образование потрачены впустую. Вот вам и миф о превосходстве людей с высшим образованием. Вы двое доказали его ложность на веки вечные.

– Он просил прощения, мама! У меня! Я причинила ему столько боли, а он просил прощения. Он мог накричать на меня, а я...

Мама закатила глаза и покачала головой.

– Я уверена, что твои дети будут счастливы услышать, что выросли в неполной семье потому, что их родители были идиотами. Слишком расстроенными тем, что не были идеальными, чтобы забыть об этом. Вы оба идиоты. Сообщи об этом на Fох.

И с этим мама вышла и захлопнула за собой дверь.

Я сидела и смотрела на мигающие огоньки рождественской елки. Жалела себя, злилась на себя и плакала, пока не кончились слезы. По дороге на кухню я проходила мимо маминого стола, когда заметила канцелярские принадлежности и конверты. Моя мама все еще писала простые письма. Как ни причудливо, но это натолкнуло меня на мысль. Я взяла еще кофе и села на стол.

***

Пять дней спустя я готовилась к своей программе на Fох. Это была идея, которую я подала своим продюсеру и боссу. Сначала они подумали, что я сошла с ума. Затем с недоверием посмотрели на меня.

– Ты на самом деле хочешь это сделать? – недоверчиво спросил мой босс.

– Да, – кивнула я. – Хочу.

– Я должен согласовать это с корпорацией. Не думаю, что кто-то делал такое раньше.

Час спустя президент сети вызвал нас обоих к себе в кабинет.

– Вы оба сумасшедшие? – спросил он, читая сценарий шоу.

– Это – моя идея, Роджер, – ответила я. – Если рейтинги упадут, сможешь обвинить в этом меня.

– Чушь, Эмбер. Если рейтинги упадут, то потому, что на это согласились мы втроем. В последний раз: ты уверена?

– Да, Роджер, – сказала я. – Давай сделаем это до того, как закончится Рождество.

На следующий вечер выходило шоу, которое вела я. У нас была елка, фальшивые коробки с подарками и голубая настенная графика горящего камина. Передача называлась «Дорогой Санта», и мы читали письма, написанные детьми Санте. У нас даже было несколько слезливых писем от солдат и их жен, которые мы попросили написать. Можете себе представить письмо, где Санту просят заботиться о семье и позволить увидеться с ней при первой возможности. Или где жены просят отправить их мужчин домой к ним. В конце первого получаса у нас было возвращение домомй солдата из Ирака, который застал свою жену врасплох в прямом эфире на баскетбольном матче. Толпа обезумела.

Затем мы сделали перерыв, и в студии появился Роджер.

– Эмбер, в последний раз. Ты уверена, что хочешь это сделать? – спросил он.

– После того что мы только что увидели, Роджер, я должна.

Он кивнул и улыбнулся, повернувшись к теням за камерами. Когда шоу возобновилось, мы зачитали еще несколько писем, а затем настало время.

– Сегодня у нас есть еще одно письмо, – сказала я. – Оно написано Санте, судя по всему, женщиной. Хотя оно не тяжелое для восприятия, его содержание немного ориентировано на взрослых, так что, можете отправить детей погулять.

Я нервно улыбнулась в камеру, как будто ожидая, что воображаемые дети будут выпровожены воображаемыми родителями.

– Думаю, теперь мы в безопасности. Остались только мы. Так что, давайте прочитаем это специальное письмо Санте.

Я могла бы воспользоваться бегущей строкой, и она была наготове, если бы понадобился. Но я предпочла прочитать его вслух, вскрыв конверт и достав содержимое.

Дорогой Санта,

Я все объясню.

В прошлом году я совершила самую большую ошибку в своей жизни, предав доверие моего любящего мужа. Поддавшись эгоистичному желанию, я причинила боль ему, опозорила свою мать и поставила под угрозу будущее своих детей. Мой муж совершенно справедливо развелся со мной, и последний год я провела, жалея себя, злясь на себя и временами желая, чтобы открылась яма, в которую я могла бы упасть за то, что сделала.

На днях появился мой муж и попросил со мной поговорить. Вместо того чтобы выкрикивать в мой адрес упреки и обвинения, которые я заслужила, он передо мной извинился. Передо мной! Перед той, кто предал и причинил ему столько боли.

Санта, мой муж – ветеран, страдающий посттравматическим стрессовым расстройством. Он сказал, что вместо того чтобы довериться мне и поговорить со мной о том, что послужило причиной и через что он проходит, он отстранился от меня и почувствовал себя ответственным за то, что сделала я. Представь себе, Санта! Мужчина, которого я обидела, считал виноватым себя.

Санта. Я знаю, что подвела своего мужа в трудную минуту. Вместо того чтобы заставить его поговорить со мной, я сосредоточилась на своих желаниях и потребностях, а не на его. Я не заслуживаю этого человека, Санта. На самом деле не заслуживаю. Но я люблю его, Санта. Я люблю его всем сердцем и больше всего на свете хочу провести остаток своей жизни, чтобы искупить свою вину перед ним и помочь ему вырастить наших двоих детей.

Так что, пожалуйста, Санта. Если можешь, замолви за меня словечко перед Богом и узнай, нет ли места в сердце моего мужа, чтобы простить меня и позволить снова стать частью его жизни.

И спасибо за ту Барби, что подарил, когда мне было пять лет.

Искренне твоя,

Эмбер Джонс. Бывшая Эмбер Григгс.

Я сложила письмо, едва сдерживая слезы.

– Норрис, прости меня, детка. – Этого не было ни в сценарии, ни в бегущей строке.

Экран на всех телевизорах потемнел. Но на съемочной площадке можно было услышать, как падает булавка.

Только Роджер, мой продюсер и мой босс знали, что я должна была прочитать в своем письме. Через несколько долгих секунд кто-то начал аплодировать, потом другие. Но я начала тихо всхлипывать там, где сидела, чувствуя себя потерянной.

– Ради всего святого, – крикнул Роджер. – Кто-нибудь, подправьте ей макияж, пока мы снова не вышли в эфир.