Рассказ jеzzаz Изменщицы

От переводчика: Текст тяжёлый, и я заранее извиняюсь за возможные ошибки из-за недовычитанности оного.

***********************

Мэй поставила свой дымящийся горячий шоколад и встала, чтобы открыть дверь. Она двигалась немного медленнее, чем обычно, и слегка поморщилась от тупой боли в бедре. Она больше не была весенней курицей, и возраст постепенно становился для неё всё большей проблемой.

Она попыталась придать своей походке больше пружинистости, когда шла ко входной двери, ощущая, что так она будет себя лучше чувствовать. Как и многое другое в её предыдущей жизни, это был случай "притворяйся, пока не добьёшься своего". Недавние события усложнили это – у неё было много забот, – но она должна была отложить это и оказать поддержку тому, кто нуждается в её полном внимании.

Она могла видеть фигуры двух человек через матовое стекло на своей двери. Она открыла дверь с приветливой улыбкой на лице хорошей хозяйки.

"Здравствуйте", - сказала она с искренним удовольствием при виде своих посетителей. В Буффало – Гроув, городке в северном пригороде Чикаго, было холодно - достаточно холодно, чтобы видеть дыхание. У неё был дом недалеко от главной улицы. Она прожила там почти семь лет, став неотъемлемой частью города, переехав туда после своих "неприятностей" в городе Шампейн / Урбана на юге Иллинойса.

Две женщины на её пороге поздоровались, дыхание замёрзло от холода в воздухе.

— Входите, входите, на улице холодно. Зима в этом году ранняя, - сказала она, отступая назад в тёплый дом.

Две женщины вошли, зная дорогу. Они бывали там раньше, много раз.

В большой комнате со сводчатыми потолками, отделанной большими сосновыми балками, в очаге плясал огонь. Вокруг камина, который представлял собой полукруг, были расставлены два мягких кресла и диван.

На стене висели семейные фотографии, на полках стояли книги, над камином висел настенный телевизор, а в углу, перед плотно закрытыми французскими окнами, стоял детский рояль из сверкающей белой эмали, с ещё большим количеством фотографий, аккуратно расположенных поверх лака. У одной стены стояли даже дедушкины часы, показывавшие точное время.

Посетительницы сняли свои пальто и шарфы, аккуратно положив их на вешалку, которая была установлена у двери как раз для таких случаев.

— Привет, Мэй. Как твои дела? Достаточно холодно? - спросила первая, высокая брюнетка с пышными каштановыми волосами, которые ниспадали и завивались вокруг её плеч. Джина Стайп была западноевропейского происхождения. Высокая, гибкая, подтянутая. На ней были чёрные брюки и тонкая белая блузка, поверх которой был накинут длинный толстый кардиган. Джина была воплощением современной моды и упорно трудилась, чтобы сохранить свое стройное тело 5 футов 10 дюймов. Она не была новичком в тренажёрном зале и много тренировалась.

Мэй закатила глаза.

— Да, здесь холодно. Мы все это чувствуем.

Мэй изобразила свой лучший чикагский акцент, и две женщины обменялись улыбками. Мэй снова была в одном из своих настроений.

— Я уверена, что она ничего такого не имела в виду, Мэй. Это просто приветствие, - с притворной торжественностью произнесла вторая женщина, Ронда Ранта. Ронда тоже была высокой, но немного ниже Джины ростом около 5 футов 8 дюймов, но она компенсировала это высокими каблуками, которые неизменно носила. У Ронды были короткие светлые волосы, чистая бледная кожа, и она была живым воплощением скандинавской красоты. У неё был очень отчётливый акцент, иногда она пропускала слова, несмотря на то, что прожила в Соединенных Штатах более тринадцати лет.

Сегодня она была одета в соответствии со стихией. Толстые колготки, кожаные ботинки на трехдюймовых каблуках и длинное вязаное платье со встроенным шарфом на липучке на шее.

Одно интересное отличие заключалось в том, что Джина была идеально накрашена – точно нужное количество тонального крема, румян и макияжа для глаз, в то время как у Ронды вообще не было макияжа. И обе выглядели хорошо.

Джина огляделась по сторонам, а затем спросила Мэй: - Значит, её еще нет?

Мэй подошла к ближайшему к двери мягкому креслу и, усаживаясь, покачала головой.

— Ещё нет. Я сказала, что в любое время после 4, так что это не займёт много времени.

Она указала на чай и кофе, разложенные на кофейном столике, и сказала: - Угощайтесь, дамы.

Ронда вздохнула и сказала: - Значит, мы сделаем это снова, да? Снова открывать старые раны?

— Это то, что мы делаем, - резко сказала Джина. - Ты знаешь, что это полезно для наших душ. И те, кому мы нужны, должны знать, что мы такие же, как они. Они должны чувствовать себя комфортно. Это единственный способ заставить их открыться, чтобы мы могли оказать им необходимую поддержку. Кроме того, рассказывать свои истории - это катарсис. Каждый раз, когда я это делаю, я нахожу какое-то новое измерение. Я исследуюсь немного подробнее. Прощупайте этот шаткий зуб языком ещё раз, и однажды эта чёртова штука выйдет наружу.

Ронда посмотрела на Джину и снова вздохнула. - Я знаю, я знаю... Просто иногда мне хочется...Я не знаю. Как будто мне от этого только хуже. Переживаю это снова. Это делает почти невозможным двигаться дальше, понимаешь?

— Ну, Ронда, никто не заставляет тебя возвращаться. Я бы сказала, что когда ты будешь готова двигаться дальше, мы больше не понадобимся. Тот факт, что ты всё ещё здесь... - Мэй развела одну руку, в другой держала дымящийся горячий шоколад.

Ронда раздражённо улыбнулась, небрежно пожала плечами и переключила свое внимание на то, чтобы налить себе кофе.

На мгновение воцарилось неловкое молчание, пока Мэй смотрела вдаль, а Джина и Ронда наливали себе кофе. Джина поймала взгляд Ронды и посмотрела на неё немного смущенно.

Они устроились на диване на мгновение, каждый сделал глоток, а затем Джина сказала:

— Итак, кто из нас видел себя Хорошей Женой прошлой ночью?

Ронда нахмурилась. - Боже, мы, должно быть, в отчаянии, раз говорим об этой куче дерьма. Хорошее кофе, Мэй, - переключаясь, сказала она Мэй.

Мэй слабо улыбнулась в ответ, находясь где - то далеко в своих мыслях.

Звякнул дверной звонок, и все трое выжидающе посмотрели в ту сторону.

Мэй вышла, чтобы открыть дверь, оставив Джину и Ронду.

Затем Мэй торопливо вернулась в комнату, ведя за собой молодую женщину, которой не могло быть больше тридцати. Она была блондинкой с начинающими проступать тёмными корнями. У неё была светлая кожа, с легким покраснением вокруг глаз и носа, что указывало на то, что она слишком много времени провела на холоде. Или слишком много плакала. Или и то, и другое.

На ней было легкое летнее пальто поверх натянутого до колен цельнокроеного шерстяного платья, и ей явно было холодно.

— ...а это девочки. Это Ронда и Джина... - говорила Мэй и вела новоприбывшую в комнату.

— Ты выглядишь холодной, дорогая. Джина, будь добра, дай Бруклин кофе. Ей нужно согреться. Бруклин, не так ли? Ты предпочитаешь Брук?

Бруклин оглядывалась по сторонам, оценивая комнату и стараясь не слишком бросаться в глаза, оценивая двух других женщин.

— Что? О да, Брук, Бруклин, Бри, что угодно на самом деле. Только не "Эй, шлюха". Я получила достаточно этого от Джоша.

— Вот, сядь перед огнём, дорогая. Сахар? Молоко?

Бруклин опустилась на диванчик и с благодарностью посмотрела на Джину, которая протянула ей кофе, налив его из изящного фарфорового чайного сервиза на кофейном столике.

— Нет, чёрный, пожалуйста.

— Как у тебя дела с мужчинами? - сказала Ронда, пытаясь быть легкомысленной и мгновенно понимая, что это самое худшее, что можно было сказать.

— О, не обращай на неё внимания, дорогая. Она думает, что она забавная. У нас не хватает духу указать, что это не так, - спокойно заметила Мэй, увидев страдальческое выражение лица Бруклин.

— Извини, - сказала Ронда, - я не подумала. Дрожь. Новый человек, ты же знаешь, как это бывает.

Бруклин на мгновение задержала на ней взгляд, и они увидели внутреннюю борьбу с желанием уйти. В конце концов, борьба победила, и она просто сказала: - Всё в порядке, - голосом, который говорил, что, возможно, всё в порядке, но не делай этого снова во избежание...

— Итак, Брук. У нас вроде как есть стандартный способ растопить лёд. Я знаю, тебе больно – мы все были там и можем это понять. Мы знаем, что тебе нужна поддержка, иначе ты бы не обратилась. Не беспокойся о том, чтобы много говорить на этой встрече. Мы здесь больше для того, чтобы открыть свои души, чем наоборот. Мы хотим, чтобы ты знала, что это безопасное место, и единственный способ, которым мы можем это сделать, - рассказать наши истории. Так что знай, что находишься среди друзей.

Бруклин посмотрела на Джину и неуверенно улыбнулась. - Это звучит... хорошо, я думаю. Я не знаю. Я сейчас совсем запуталась. Я так облажалась и просто не знаю, что делать. Он почти не разговаривает со мной; в основном это его адвокат - акула, который просто облизывает губы каждый раз, когда я пытаюсь заставить его передать Джошу сообщение... Я не могу сказать, хочет ли он залезть в мои трусики или просто наслаждается болью, которую я испытываю. Мы с ним... никогда не ладили. Он проныра.

Джина села на край дивана, протянула руку и положила на руку Бруклин.

— Всё в порядке. Мы были там, где ты сейчас. Всё становится лучше. Медленно, но постепенно.

— Я думаю, моя дорогая, ещё одна вещь, на которую мы должны обратить внимание, это то, что мы не группа, избивающая мужчин. Мы не шабаш озлоблённых женщин, которые думают, что все мужчины плохие. Как я уже сказала по телефону, мы здесь для того, чтобы поддержать друг друга и попытаться вернуть нашу жизнь в прежнее русло. Мы все совершали ошибки, и мы не скрываем этого. Это не место, чтобы оправдывать то, что мы сделали. Если тебе нужно оправдание, то это не здесь. Мы должны признать ошибки, которые мы совершили, и попытаться принять их, а затем двигаться дальше, не делая всё это чьей – то виной, - сказала Мэй, вступая в разговор.

— Да, - сказала Ронда, кивая головой в ответ на комментарий Мэй, - Да, мы должны признать нашу собственную вину. Возможно, были смягчающие обстоятельства, но мы должны разбираться с ними индивидуально. Мы все облажались, и часть того, что делает эта маленькая группа, - это принять это и помочь друг другу двигаться дальше.

— Итак... я просто не знаю, что делать прямо сейчас. Меня обслужили, я живу в этой дерьмовой квартире с одной спальней. Я видела детей четыре раза с тех пор, как всё это произошло, и единственный адвокат, которого я могу себе позволить, совершенно отвратителен. Джош сказал, что будет хорошо относиться ко мне при разводе. Но я не хочу развода, а он даже не хочет говорить со мной серьёзно. Мы разговариваем, но это не займёт много времени, чтобы перерасти в обзывательство... - Бруклин шмыгнула носом в конце своих слов, всё больше и больше расстраиваясь по мере того, как она продолжала.

— Всё в порядке... Не волнуйся, Брук, мы здесь, чтобы помочь. Мы не поможем отомстить или попытаться изнасиловать твоего мужа финансово, но ты не одинока. Мы прошли через то, через что ты проходишь, и мы будем рядом с тобой

— . ... почему? - шмыгнула носом Бруклин, переводя взгляд с женщины на женщину, искреннее любопытство боролось на её лице с жалостью к себе, - Зачем вы это делаете? Вы меня не знаете. Вы не знаетеь, что я сделала. Чем я всё ещё занимаюсь... - Последняя фраза была просто воплем.

Ронда и Джина с некоторым беспокойством переглянулись. Пытаться объяснить, почему они здесь, было трудно. Это было больно для каждой из присутствующих женщин.

— Хорошо, если ты хочешь дать нам представление о том, почему ты здесь.. Тебе не нужно вдаваться в подробности... - начала Ронда.

— НЕТ. Всё в порядке. Я могу это сделать. Я могу поговорить об этом. Мне...нужно поговорить об этом. Никто из моей семьи не хочет этого слышать, и, видит бог, Джош этого не хочет.

— Ты уверена, дорогая? - мягко спросила Мэй, садясь и наклоняясь вперед. - Мы действительно не хотим ставить тебя в затруднительное положение.

— Нет, всё в порядке. Это будет трудно, но я думаю, что мне нужно это сделать. Чтобы всё это объяснить, - сказала Бруклин, одарив Мэй лёгкой, но благодарной улыбкой.

— Ну, хорошо, слово за тобой, Бруклин. Останавливайся, когда тебе нужно, - сказала Мэй.

— Хорошо, хорошо, я Бруклин. - Брук замолчала на несколько мгновений, обдумывая. Ни одна из других женщин не произнесла ни слова, давая ей время успокоиться. На заднем плане громко тикали дедушкины часы.

Бруклин подняла глаза, внезапно осознав, что только что замолчала.

— В любом случае, я была... на данный момент, я думаю...замужем за Джошем Стоуном. Мне тридцать два - я знаю, я выгляжу молодо. Джошу тридцать пять. Я родом отсюда, родилась и выросла в Орланд-парке, на юге. Джош тоже уроженец Чикаго. Ирландец, с давних времен. Большая семья, братья и сестры, вы же знаете, как это бывает. Один брат - полицейский, двое других - пожарные, Джош - что-то вроде финансового консультанта. Он не занимается реальной торговлей, он стратегический консультант. Консультирует компании по торговым стратегиям и прочим вопросам. В свободное время он работает с небольшой группой разработчиков программного обеспечения, чтобы написать что-то вроде автотрейдера для iрhоnе или что-то в этом роде. Я точно не знаю.

Бруклин покачала головой, словно раздосадованная тем, что чего - то не помнит.

— В любом случае, я помощник юриста. Я работаю в юридической фирме по развлечениям в центре города. Я собиралась стать адвокатом, но это стоило того, чтобы пройти адвокатуру, плюс часы работы...ну, я не хотела жертвовать своей жизнью, понимаете? Мы женаты восемь лет. У нас двое детей, Тара и Адриан. Потрясающие дети. Я знаю, все так говорят, но мои...что ж, они действительно такие.

Бруклин улыбнулась про себя, а затем открыла приложение для фотографий на своем телефоне и нашла папку "Дети".

— Вот, смотри, - сказала она, протягивая свой телефон Джине. Джина не могла не заметить, что рука Бруклин дрожала.

Джина взглянула, а Ронда наклонилась и издала соответствующие звуки, которые люди делают в таких ситуациях. Затем она передала телефон Ронде, которая передала его Мэй, та сделала то же самое.

— Итак...? - медленно подсказала Джина, возвращая телефон.

— Ах да, да, - сказала Бруклин, - Ну, это было хорошо, понимаете? Хороший брак. Джош был потрясающим. Мы встретились на церковном собрании. Я имею в виду, что никто из нас не особенно религиозен. Я была там только с доставкой тортов со своей сестрой – она шеф – кондитер, - и он был там в составе группы "Большие братья Америки". Это была одна из тех вещей "любовь с первого взгляда". Бруклин задумчиво говорила, глядя в прошлое.

Джина ухмыльнулась Ронде. Обе точно знали, о чем она говорит.

— Мы просто проговорили несколько часов и обменялись телефонами. Он настоял на том, чтобы сфотографировать себя на мой телефон, чтобы прикрепить к добавленному им контактному номеру. А потом настоял, чтобы я сделала то же самое.

— В любом случае, знаете, как это бывает. Даты. Фильмы. Цветы. Еда. Жаркие вечера. Романтика. Целых девять ярдов. Если это был романтический жест, он это сделал. Он даже заставил свою собаку передать мне кольцо, когда сделал предложение. Моя семья просто любила его. И думаю, что я его семье понравилась. Ну, отчасти так оно и было, это точно. Слишком...

Последнее слово было произнесено вполголоса. Джина и Ронда снова переглянулись, и Джина рискнула бросить быстрый взгляд на Мэй, которая пристально смотрела на Бруклин. Очевидно, они добрались до сути дела, и не требовалось быть нейрохирургом, чтобы понять, к чему всё идёт.

— У нас были годы, когда это было просто здорово. Джош был внимателен; он был хорош в постели, никаких жалоб не было. Я... у меня был свой опыт с мужчинами. Я знаю, что хорошо, а что нет, и он никогда не получал от меня никаких жалоб. Дети замечательные. Мы не так уж часто спорили. У нас хороший дом в Шаумбурге, достаточно далеко от семьи, чтобы они не стояли у нас на пороге. Но достаточно близко, чтобы мы могли легко навестить семью, когда захотим. Всё так и есть...ну, было, отлично. Что делает то, что я сделала, ещё более глупым. У меня был роман с его братом Майклом. В течение трёх месяцев. Я даже не знаю, как это началось. Мы были на барбекю, мы все выпили несколько кружек пива, был какой-то глупый флирт. Я имею в виду, мы все немного флиртуем. Не так много, просто немного... это похоже на то, что делает его семья, и я только что выстрелила в ответ. Я должна была постоять за себя, понимаете?

— Как-то я оказалась в ванной с членом Майкла во рту. Я до сих пор точно не знаю, как это произошло. Я не была накачена наркотиками, я не была слишком пьяна, чтобы не понимать, что я делаю, это было так, как будто я была вне себя, понимаете? Я оглядываюсь назад и ни за что на свете не могу понять, о чём я думала и чувствовала. Это просто было, флирт стал более серьёзным, и каким-то образом я оказалась там. Я до сих пор понятия не имею, почему.

Джина и Ронда обменялись взглядами, в то время как Мэй сосредоточила свое внимание на Бруклин. Это была знакомая история.

— И это было так... что ж, это было хорошо. Захватывающе. Таинственно. Неправильно. Непослушно. Я не знаю. Это было просто... весело. Я была почти что вне себя. Делала то, чего, как я знала, делать не следовало.

— В любом случае, мы сделали это. Я ничего не могла с собой поделать, в тот момент мне казалось самым важным взять этот член в рот и излить на нём свою похоть. Он кончил мне в рот. Я не проглотила, а выплюнула в унитаз. Внезапно это стало ХУДШИМ, что я могла сделать. Это было похоже на щелчок выключателя. Я не могла даже взглянуть на него, и после того, как он задрал штаны, я вытолкала его за дверь.

Бруклин замолчала, глядя на других женщин, на их реакцию, со страхом осуждения, очевидным на её лице.

— Тебе не нужно вдаваться в подробности, моя дорогая, - мягко сказала Мэй. - Нам не нужны подробности, если они тебя напрягают.

Ронда и Джина вспомнили свою первую встречу с группой. Им потребовалось некоторое время, чтобы пояснить детали, тогда как Бруклин, очевидно, не испытывала угрызений совести, вдаваясь в ужасные подробности. Очевидно, это было частью того, кем была эта девушка, способная не уклоняться от подобной правды.

— Я даже не могла смотреть на Джоша до конца вечеринки. А что касается секса с ним... Забудь об этом! Я не могла так поступить с ним. Я чувствовала, что всё, что ему нужно было сделать, это посмотреть на меня, и он увидит, что я сделала. Он бы знал. Но он этого не сделал. Он действительно задавался вопросом, что случилось, раз я была такой тихой и беспокойной, но он просто сказал, что даст мне пространство, и он будет рядом, когда я захочу поговорить. Я имею в виду, да. Такой он, как я уже сказала. Поговорить с ним. Да, как будто я собиралась это сделать.

— Я потратила неделю на то, чтобы прийти в себя после того, что сделала. Пыталась это понять. Я поклялась, что никогда больше не буду одна в одной комнате с Майклом. Я не была влюблена в него или охвачена влечением. Это был больше интерес к тому, что мы сделали, чем к самому человеку, понимаете?

Она с тревогой оглядела других женщин, и Джина с Рондой обменялись ещё одним взглядом, на этот раз с натянутой улыбкой, которая указывала, что да, они точно знали, что она имела в виду.

Джина тихо сказала: - Да, - и Ронда просто кивнула.

Мэй похлопала Бруклин по руке и сказала: - Я думаю, мы всё понимаем, Бруклин. Увы, мы слишком хорошо это понимаем. Мы это понимаем.

Бруклин глубоко вздохнула и продолжила: - Ну, моя решимость продержалась две недели. Потом, когда Джош был на какой-то вечерней встрече, появился Майкл. Я даже не хотела его впускать, но он сказал, что ему нужно одолжить один из инструментов Джоша, так что мне пришлось. Дети оба были в гостях у друзей. И в течение трёх минут после того, как он зашёл, он засунул свои пальцы в мою киску. И что ещё хуже... - последнее прозвучало как рыдание, - я хотела, чтобы он это сделал. В тот момент, когда я открыла дверь, я поняла, для чего он там, и я просто промокла от этой мысли.

— Он дважды отделал меня, одними пальцами. Я была в огне. Затем он грубо трахнул меня поперёк дивана. Джош мог войти в любой момент, и каким-то образом это делало всё ещё более захватывающим. Я изливала душу. Я не знаю, я едва взглянула Майклу в глаза. Он продолжал говорить что-то вроде "возьми это, сука" и всё остальное, а я даже не пыталась его остановить.

— И вот так всё и началось. Мне не нужно было беспокоиться о контрацепции, у меня на руке есть имплантат, - она подняла руку и указала на небольшую область под трицепсом, -который действует в течение трёх лет. И поэтому Майкл просто появлялся время от времени, когда знал, что Джоша не будет рядом, а дети были заняты. И мы трахались. Мы почти не разговаривали – мы даже никогда не упоминали ни о Джоше, ни о детях, ни о его невесте. Это были просто темы, которые мы никогда не упоминали. Мы оба знали, что это было похоже на освобождение, понимаете? Не было никакой любви.

— Мы даже пригласили его невесту и его самого на ужин, и когда они были там, не было никаких тоскующих взглядов. Ничего, что указывало бы на то, что у нас были какие-то другие отношения. Я была просто его игрушкой. Его игрушка. И он был моей.

— Я имею в виду, я чувствовала себя виноватой, но это как будто было только частью моего сознания. Я вела себя как та же жена, какой была всегда. Были времена, когда я отказывала Джошу, просто потому, что знала, что у меня болит или расширена, но в большинстве случаев я этого не делала. И я убеждалась, что была тщательно вымыта для него. Я инициировала это несколько раз, в романтической манере. Мне нужно было убедиться, что я всё ещё люблю своего мужа, и я это сделала. И делала. Это не было исключением. Во всяком случае, это было лучше, потому что у меня было отсутствие любви со стороны Майкла, так что не с чем было сравнивать. Джош был нежен. Он любил меня и не торопился.

— А потом всё превратилось в дерьмо. Всё это выплыло наружу.

Бруклин промокнула глаза, когда произнесла последнюю фразу, эмоции просачивались повсюду.

— Я так и не знаю, как Джош узнал об этом. Я не думаю, что это действительно имеет значение. Мне позвонил Майкл, просто сказал: "Он знает", - а потом повесил трубку. Я не знала, что делать. Я не знала, что на самом деле знал Джош, знал ли он степень этого или что. Знал ли он, что мы делали это в нашем доме, или вообще что он мог знать. Я не знала, должна ли я уйти и что мне делать. Поэтому я прибралась в доме и стала ждать, когда он вернётся домой. Он так и не вернулся, по крайней мере, той ночью. Я не знала, должна ли я позвонить ему, или подождать, или что-то ещё. Дети спросили, где он, и я сказала им, что у него дела на работе.

— Он появился три дня спустя, выглядя ужасно. Я не знала, что делать. Я попыталась подойти к нему и обнять, но он не хотел даже прикасаться ко мне. Ему было так больно. И обидно за то, что он сказал. Он назвал меня блядью и шлюхой. Позже я узнал, что он избил Майкла до полусмерти и отлучил его от церкви как брата. И он поставил своим родителям ультиматум, что они тоже должны это сделать. Или они потеряют его как сына. Он рассказал об этом невесте Майкла, и теперь она будет искать меня.

— Я не знала, что делать. Я пыталась поговорить с ним, но он просто продолжал говорить мне заткнуться и уйти. Меня обслужили четыре дня спустя. У них даже были наши фотографии. Он сказал мне уходить, и я начала было собирать вещи для детей, и тогда он начал действовать, просто схватил меня и закричал, что я ухожу, но не дети! В первый раз я испугалась, поэтому собрала всё, что могла, и уехала так быстро, как только смогла. Он был небрит, зол, у него были красные глаза, и он был так зол! Я имею в виду, я могу это понять, я предала его вместе с его братом. Но я была... в ужасе. Он просто был так зол. Я никогда раньше не видела его таким. Я не думаю, что он причинил бы мне боль, но его глаза были такими дикими...

Джина и Мэй обменялись взглядами, полными сочувствия.

— Всё в порядке, дитя. Это в прошлом. Мы здесь сейчас. Здесь нет осуждения, - мягко сказала Мэй.

Бруклин тихонько всхлипнула, затем смущенно улыбнулась трём другим женщинам.

— Извините, - сказала она, - я думала, что с этим покончено.

Ей потребовалось ещё мгновение, чтобы собраться с мыслями, а затем она улыбнулась, храбро и хрупко. - Итак. Теперь. Я в дерьмовой квартире с одной спальней. Он подал заявление об измене. Его брат полностью вычеркнут из семьи. Я вижусь с детьми, и они не совсем понимают. Джош не скрывает их от меня, но он следит за тем, чтобы наши с ним пути не пересекались, когда я их вижу. Я забираю их у его родителей и привожу туда.

На мгновение воцарилась тишина, пока Бруклин смотрела вдаль. А потом она прошептала:

— Но это ещё не самое худшее.

Остальные три женщины просто смотрели на неё, пока она переводила взгляд с одного лица на другое.

— Я не знаю, могу ли я даже сказать это вслух, - сказала она, снова опустив взгляд в пол.

После нескольких мгновений тишины она импульсивно сказала: - Я всё ещё делаю это...

Последовало ещё одно потрясённое молчание, пока другие женщины переваривали этот сюрприз.

— Он иногда звонит мне. Велит мне быть в мотеле. И по какой-то причине я прихожу, - сказала она вяло, глядя в пол.

— Мне больше нечего делать. Джош заботится о том, чтобы у меня было достаточно денег, чтобы жить, но не намного больше. Я подумывала о том, чтобы вернуться к работе. Я думала о том, чтобы покончить со всем этим, но потом я думаю о детях. Но когда Майкл звонит, я прихожу. Это механическое. Он трахает меня, я встаю, одеваюсь и иду домой, мозг мёртв. Я даже не знаю, зачем я иду. У него всё равно едва может встать, он ещё весь в синяках и испытывает боль. Я думаю, что сейчас речь идет о том, чтобы поквитаться с братом, по его мнению.

После этого откровения воцарилось ещё большее молчание, каждая из женщин справлялась с шоком и пыталась придумать, как реагировать.

Первой пришла в себя Мэй. Плавно она сказала: - Ну, тогда я должна спросить, ты хочешь этим заниматься? Когда идёшь к нему?

От Бруклин донесся шепот - Нет, - она продолжала просто смотреть на ковёр.

— Ну что ж, - снова сказала Мэй, - я думаю, нам нужно что-то с этим сделать. Ронда, у тебя ведь есть свободная комната?

Ронда кивнула.

— Я думаю, что Бруклин должна приехать и остаться с тобой. Теперь всё будет хорошо, не так ли?

Это был не столько вопрос, сколько утверждение, но Ронда не возражала. Она понимала в некотором роде что происходит в голове Бруклин, и хотела помочь. Она энергично кивнула. - Я, конечно, знаю. Я провожу Брук домой и помогу ей собрать кое-какие вещи. Если ты не против, Брук?

Бруклин подняла глаза, слезы запятнали её макияж. - Ты так сделаешь?

— Конечно, - мягко ответила Джина. - Мы все хотели бы. Тебе нужна поддержка и помощь. Этот кус дерьма охотится на тебя. Нужна помощь, чтобы противостоять ему и отослать его, и мы здесь, чтобы помочь.

— Тогда решено, - сказала Мэй с некоторым удовлетворением. - Бруклин, ты можешь остаться с Рондой на некоторое время, пока не освоишься, и она сможет держать этого довольно отвратительного мужчину подальше от тебя. Честно говоря, похоже, что он получил по заслугам, соблазнив жену собственного брата. Действительно.

Все немного посидели, а Бруклин порылась в своей сумочке и достала пачку салфеток для лица, которыми начала вытирать потёки туши.

— Ты ходишь к какому-нибудь психотерапевту, дорогая? - спросила Мэй после нескольких секунд раздумий.

— Нет. Я думала об этом, но не знаю, как его найти. Я хочу встретиться с Джошем с консультантом по вопросам брака, но он не хочет говорить со мной об этом.

Мэй кивнула. - Ну, я думаю, что это в порядке вещей, моя дорогая. Учитывая ситуацию и его низкое мнение о тебе, он не хочет сейчас слышать твой голос. И я не совсем уверена, что он ошибается или что это плохо. Хотя это правда, что есть только определённое окно возможностей изменить ситуацию, также верно и то, что если пострадавшая сторона не хочет даже пытаться в этот момент, то это всё равно не сработает. Тебе лучше потратить время на то, чтобы понять себя, понять, что произошло, и получить некоторую помощь и инструменты для борьбы с этим, а затем вернуться и попытаться поговорить. Может быть, уже слишком поздно, но бросаться в отчаянье - тоже не метод. Тот факт, что он, по крайней мере, вообще разговаривает, а не просто полностью отключил тебя, является большим плюсом.

Джина вмешалась: - Бруклин должна использовать мою женщину консультанта. Она действительно хороша.

— А как насчёт парня? - спросила Мэй.

Джина покачала головой. - Ей нужна женщина, Мэй. Посмотри на неё.

Мэй посмотрела на Бруклин, котораяй снова медленно плакала.

— Да, возможно, вы правы. Можешь представить нас друг другу, Джина? - спросила Мэй.

— Конечно. - ответила Джина, радуясь, что действительно может предложить что-то осязаемое.

— Я.... Я не знаю, смогу ли я заплатить за это. Я нахожусь на медицинской страховке Джоша, и я не уверена, что это покрыто.

— Тише, дитя, - сказала Мэй немного резко. Она продолжила чуть более мягким голосом:

— Мы сможем помочь. Тебе просто нужно поговорить с кем-то квалифицированным. Мы можем предложить поддержку, но мы не терапевты и не притворяемся ими. Не беспокойся о стоимости. Мы сможем решить это позже.

Бруклин вытирала лицо, держала салфетку в руке, просто смотрела на других женщин и дрожащим голосом спрашивала: - Почему? Зачем ты это делаешь? Почему ты помогаешь мне? Ты меня не знаешь. Я тебя не знаю. Почему ты пытаешься мне так помочь?

В её голосе звучало удивление, но это был справедливый вопрос. На самом деле, это был главный вопрос вечера. Причина, по которой она оказалась там, в доме Мэй.

Мэй издала звук "хммммпх", звук, который издают, когда собираются приступить к долгому и подробному ответу.

— Что ж, - сказала она, - у всех нас есть прошлое. Ты слышала, как мы много раз говорили, что все мы прошли через это и были там, где ты сейчас. Это были не просто слова. Мы все трое принимали... сомнительные... решения в прошлом. Все мы причиняли боль другим людям, совершали ошибки, а затем часто усугубляли их. Мы создали своего рода... сеть поддержки для тех, кто, как и мы, совершил ошибки и нуждается в безопасном месте, чтобы поговорить об этом, разобраться и либо посвятить себя попыткам перестроиться, либо, при необходимости, двигаться дальше.

Бруклин слегка отшатнулась и сказала: - Вы все облажались, как и я?

— О, Детка, - сказала Джина с улыбкой, - Ты даже не представляешь.

— Серьёзно? - спросила Бруклин с очень легкой улыбкой на лице, которую они увидели впервые.

— О да, - твёрдо вставила Ронда. - Очень серьёзно.

— На самом деле, - сказала Мэй, - мы обычно на этой первой встрече обсуждаем наши собственные ситуации, чтобы ты могла видеть, что мы здесь не для того, чтобы судить или пытаться манипулировать тобой. Послушаешь наши истории? Почувствуй, кто мы такие и почему мы можем так относиться к твоей ситуации?

Бруклин несколько секунд пристально смотрела на Мэй, пытаясь понять, что она говорит, затем посмотрела на Джину и Ронду, а затем энергично кивнула.

— Хорошо, тогда кто хочет идти первым? - спросила Мэй, вставая. - Я собираюсь сделать себе свежий горячий шоколад. Джина? Ронда?

Джина и Ронда посмотрели друг на друга, и на мгновение воцарилась тишина, пока Джина не сказала немного раздражённо: - Конечно, я пойду первой.

Ни от кого не ускользнуло, что Мэй ушла на кухню именно в этот момент, чтобы не идти первой. Это был типичный ход Мэй. Пока Мэй была на кухне, Джина поставила свой кофе и откинулась на спинку стула, устраиваясь поудобнее.

— Ну, давайте посмотрим, - начала она, - с чего начать? Я Джина Треллис. Раньше я была Джиной Нейп. Мне тридцать восемь. Я в разводе уже почти четыре года. Я преподаватель местного колледжа. Не полный профессор, скорее преподаватель среднего уровня. В основном я преподаю английский, хотя и провожу некоторые занятия по физике. Я провожу много времени в тренажёрном зале, и у меня есть небольшая побочная карьера преподавателя танцев на пилоне. Я тоже преподаю некоторые танцы живота, но, честно говоря, большинство девушек хотят знать, как крутиться вокруг шеста и не выглядеть глупо.

Она остановилась, смущённо улыбаясь. - Да, я знаю. Немного стыдно. Но, - она пожала плечами, - это оплачивает счета. И вы не поверите, какой контроль над телом требуется, чтобы десять минут просидеть вверх тормашками на шесте.

— Я была замужем за Скоттом. Он был...великолепен, - сказала она немного задумчиво. - Это было здорово. Всё, чем должен быть брак – это очень похоже на твоё, Брук. Мы познакомились сразу после колледжа. До того, как я встретила Скотта, у меня были моменты, когда я была тусовщицей. Я побывала на нескольких вечеринках, познакомилась с несколькими парнями и переспала с несколькими из них, как это делает каждая девушка. Я пошла немного дальше, я взяла двух или трёх парней и участвовала в групповухе. Не так много, как главная достопримечательность – девушка по имени Пола, которая встречалась с каким – то парнем по имени Боб, - но всё же в ту ночь я взяла себе несколько членов. Но когда я встретила Скотта, все вечеринки прекратились, и я была полностью согласна с этим. Никакой обиды или чего–то ещё - я повеселилась и посмотрела, чем это пахнет, и меня это полностью устраивало. Я списала это на жизненный опыт и больше никогда об этом не задумывалась.

— Я познакомилась со Скоттом на вечеринке, организованной клубом выпускников университета штата Иллинойс. Очевидно, он тоже был выпускником, только из другого кампуса, чем я. Это была любовь с первого взгляда. Я была сражена, и он тоже. Все эти банальные и глупые вещи, которые ты слышишь от людей... Всё это было правдой. Сердца, цветы, звёзды в твоих глазах, всё это. Мы провели всю ночь, когда встретились, обсуждая, сколько у нас будет детей, где мы будем жить, в какой религии мы их воспитаем, да, сейчас это звучит действительно глупо. Мы были детьми. Мы были воспитаны на всей этой диснеевской романтике. Я думала, что это навсегда, и он тоже так думал. И какое-то время казалось, что так оно и будет.

К этому моменту Мэй вернулась как раз вовремя, чтобы уловить последние замечания Джины. Ко всеобщему удивлению, она кивнула на её слова, выразительно соглашаясь с ней языком тела.

— Мы быстро встречались, через три месяца жили вместе, а через девять поженились. И это было здорово. Так много общего. Он был спортивным массажистом. Он знал, на какие кнопки нажимать, позвольте мне вам сказать.

— И всё же, как и во всем, фамильярность, ну, это не породило презрения, да? Но это, блядь, порождало самодовольство. Я оглядываюсь назад и не знаю, что произошло. Я преподавала, и там был один парень. Ты знаешь? Всегда есть "этот парень", - Джина использовала пальцы, чтобы изобразить сигнал кавычек.

— Я не знаю. Скотт много работал; этот парень был...захватывающим. У нас не было детей – мы оба увлеклись своей карьерой, и Скотт подумал, что нам, возможно, придётся несколько раз переезжать ради его карьеры и всего остального, поэтому мы отложили это. Нас было только двое. Он много работал, делая все возможное, чтобы его выбрали массажистом для одной из наших олимпийских команд. Я начинала преподавать в спортзале. Я начинала просто с йоги. Этот парень, Донни, тоже работал в спортзале частным тренером. Ну, я уверена, что вам не нужно воображать. Он был горячим, с красивым телом. Он пришёл на мой урок йоги, "чтобы поднять тонус". Да, верно. Я могу себе представить, что он здорово закалился. И, конечно, мне пришлось обхватить его руками, чтобы принять правильную позу. Нам всем было жарко и потно...Я должна была быть сильнее, но однажды вечером это просто случилось. Спортзал закрывался, там никого не было, он спросил меня об особой позе, которая в основном состоит в том, чтобы наклониться, по-собачьи. Так мы называли это на занятиях йогой. И, конечно же, он позади меня, и я чувствую его выпуклость, а затем он в такой позе, и я двигаю его телом, и я чувствую его эрекцию. И он встаёт и просто смотрит на меня, а я смотрю на него, и мы заканчиваем тем, что целуемся, и я, по какой-то причине, не могу оторваться от его эрекции. Как ты и говорила, Брук, это внезапно стало самой важной вещью в мире – я понятия не имею, почему.

Ну, я не думаю, что вам нужно слишком сильно воображать, чтобы понять, к чему мы пришли. Единственное, что остановило нас на секунду, это то, что он вбежал в офис, чтобы выключить свет и систему видеозаписи, и мы продолжили трахаться практически на каждом оборудовании.

— Я ни разу не подумала о Скотте. Как будто я снова была в колледже. Просто горячий, потный секс, с несколькими великолепными оргазмами. Ничего о любви или долгосрочных отношениях, просто корабли в ночи. Ну, так я потом оправдывалась перед собой. Было какое-то чувство вины, но, честно говоря, не настолько сильное. Скотт никогда не узнает, и всё это было для меня крайне неважно. В итоге я проделала грязную работу с Донни ещё три или четыре раза в течение следующих недель, тогда, когда представлялась такая возможность. Надо отдать ему должное, он никогда не доставал меня и не преследовал. Это случалось только тогда, когда была возможность. Я думаю, что для него это значило так же мало, как и для меня. Мы были приятелями по траху, и не более того.

— Видишь ли, в том-то и дело. Я помню, как сидела дома и думала об этом однажды, после первого раза, с бутылкой вина, полная решимости понять, почему я это сделала, когда я, очевидно, так сильно любила Скотта – зачем мне делать что-то подобное? И тут меня осенило – поскольку это было вне моей жизни со Скоттом, это не имело к этому никакого отношения. Я имею в виду, да, очевидно, что это просто глупо, но в то время это имело для меня такой смысл. Я не стала любить Скотта меньше. Это было просто потное развлечение. Новый член. Выяснять, какие у него могут быть трюки. Больше в этом не было ничего особенного. Ха. Ничего больше. Наверное, я упустила тот факт, что если бы это было так неважно, то у меня не было бы проблем просто не делать этого. Для меня в то время это не имело абсолютно никакого значения в моей жизни со Скоттом. Я любила его так же сильно – даже больше, потому что ещё больше понимала, насколько он уникален, что он значит для меня. Я занималась сексом с кем-то другим и не чувствовала абсолютно ничего, кроме какого-то грубого физического влечения, которое было легко утолить. Конечно, это было неправильно, но конечным результатом стало подтверждение того, что это не затрагивало наши отношения со Скоттом. Я доказала себе, что когда я занималась сексом с кем-то другим, мы были за границами наших эмоций.

Был момент, когда все женщины сидели в тишине, потягивая кофе. Мэй встала и разожгла огонь, который уменьшился, добавив ещё пару поленьев, а затем снова села, слушая, как говорит Джина. Женщины обдумывали то, что сказала Джина, изучая её слова и пытаясь согласовать его со своим собственным опытом.

— Но, - продолжала Джина, - я, очевидно, не очень хорошо всё продумала. То, что это ничего не значило для меня, не означало, что это ничего не значило бы ни для кого другого. Для Скотта, например.

— И вот что произошло. С Донни, это было чисто физическое. Я думаю, что я ему нравилась, но как только он получил то, что хотел, все отношения стали... механическими. Мы занимались этим несколько раз, а потом он переехал в Айдахо, и сделал это без оглядки, а я даже не потрудилась попрощаться. Это должно дать вам представление о том, как ничтожны были все эти отношения.

— Я чувствовала, что высказала свою точку зрения. Мне нужно было найти светлую сторону в том, что я сделала, и это было всё. Я не искала секса, но если это случилось, что ж, это не имело абсолютно никакого отношения к Скотту. Я обожала его, он обожал меня, и мы были так же физически и эмоционально близки, как всегда. Разве не удивительно, как легко лгать самому себе?

— Теперь, как я уже упоминал, я преподаватель колледжа. Я преподаю английский язык со специализацией в области творческого письма. Через несколько лет после ухода Донни –а в те годы я не была ни с кем, кроме Скотта, - я преподавала в классе, и там был один молодой писатель – на самом деле поэт - сидел, впитывая некоторые из моих занятий. Он уже был опубликован и справился хорошо, но, как он выразился, "успех заставил меня понять, как многого я не знал и как сильно я полагался на редактора, чтобы исправить мои запятые". Он чувствовал, что по мере того, как он становился лучшим рассказчиком, он становился менее проницательным как писатель. Интересно, не так ли? Поэтому он вернулся в общественный колледж, чтобы переориентироваться на механику письма.

— И вот так я встретила Лео. Он был моложе меня, всего двадцати трех лет. Он был поэтом – одним из тех поэтов огня и серы, где они читают и заводятся. Он тоже был хорош. Эффективный. Он прекрасно владел этим языком.

Джина оглядела несколько несочувствующие лица Мэй, Ронды и Бруклин.

— Ну, он сделал это! - оправдывалась она немного горячо.

— Мне не помешало, что он был смуглым, готическим и интересным. Я помогла ему с некоторыми словесными упражнениями, и однажды вечером он помог мне снять трусики. С моей стороны это было скорее любопытство – проявятся ли огонь и сера его творчества в отношениях?

— Как бы то ни было, да, так и случилось. Он был хорош. Нетерпеливый, но не слишком нетерпеливый. Как раз достаточно опыта, чтобы иметь пару трюков, которых я никогда не видела. Большой член – больше, чем у Скотта, но не слишком большой. Это было здорово. Хороший секс. Мы отлично провели время. К тому времени я уже давно избавилась от чувства вины. Я проделала впечатляющую работу, убедив себя, что, поскольку это ничего не значило для меня, это не должно ничего значить ни для кого.

— Мы делали это шесть или семь раз, и я не придавала этому особого значения. Но потом он начал цепляться. Я действительно не задумывалась об этом – он видел в наших отношениях гораздо больше, чем я. Я имею в виду, я должна была предвидеть. В конце концов, он был поэтом - сплошные эмоции и никакой логики.

— Я сказала ему, что это были просто физические отношения. Что я любила своего мужа, и он никогда не вытеснит Скотта, что бы он ни думал. Мы могли бы повеселиться, но не более того. Конечно, он не слушал. Я пропустила знаки. Я подумала, что тот факт, что он написал стихотворение обо мне, был приятным, но я действительно не прочитала его должным образом. Он дождался вечернего чтения, когда знал, что Скотт будет там со мной, чтобы прочитать свой великий опус, а затем в конце его признаться мне в любви и попросить меня оставить Скотта и быть его музой перед всеми. По-настоящему мощный момент, так он думал. Скотт думал, что всё это было весело, вплоть до того момента, когда Лео объяснил, что мы уже были близки, и это был тот вид секса, о котором говорят боги, даже описывая, как я недавно побрила свою киску для него, что Скотт знал, что я это сделала, но он не знал, почему. Конечно, это было неправдой, я не брилась для Лео, но Скотт этого не знал. Но, да, Лео не должен был знать об этом с самого начала. Я была поймана. Так чертовски разорвана.

— Скотт пришел в ярость. Я никогда не видела ничего подобного. Я не знала, что Скотт может быть таким. Он перевернул стол, большой и тяжёлый, чтобы добраться до Лео, который вдруг по–настоящему испугался - это было видно по его глазам. Одно дело подняться туда и быть взбудораженным кучей эмо, которые верят в каждое твое слово, и совсем другое - иметь очень злого мужа, который явно может разорвать тебя пополам одной рукой, отталкивая людей с дороги в попытке добраться до тебя.

Джина остановилась, слегка задыхаясь. Её глаза были немного расширены, когда она прокручивала этот эпизод в уме.

— Скотт посмотрел на меня, когда Лео говорил, и я просто не могла даже оглянуться на него. Он понял, что это правда, прямо тогда. И просто взбесился. Он нанес один удар Лео и совершенно расплющил его, прежде чем все навалились. Они держали его, пока другие люди вытолкали Лео наружу. Они пытались заставить меня уйти, но я была в истерике и не хотела, отталкивая от себя пару человек, которые пытались вывести меня.

— Приехала полиция, и было много свидетелей, которые все указали на Скотта. Всё это выплыло наружу. Скотт к тому времени немного успокоился, но он не разговаривал со мной и даже не смотрел на меня. Они увезли Скотта, чтобы закрыть его, и я последовала за ними на нашей машине. В ту ночь его не выпустили, но на следующий день отпустили. С исчезновением Лео не было достаточно доказательств, чтобы удерживать его, и некому было выдвинуть обвинения.

— Я никогда не забуду, когда он вышел. Он был небрит, с красными глазами, от него дурно пахло, и он даже не смотрел на меня. Он просто сел в машину, и мы поехали домой. Не было произнесено ни слова. Я не знала, что сказать или сделать. Я пыталась пару раз, но он останавливал меня одним взглядом. Мы вернулись домой, и он вытащил несколько сумок, и я знала, к чему это приведёт. Я стояла перед дверью, умоляя его поговорить со мной. Я велела ему ударить меня, или избить, или накричать на меня – что угодно. Но он просто стоял там, ждал, не говоря почти ничего, кроме "Уйди с дороги, оставь меня в покое" и тому подобного. Это был тупик. В конце концов я поняла, что никогда не смогу остановить его, если он действительно захочет уйти. Я не могла держать его там, поэтому отпустила. Я действительно не знала, что ещё делать. Мне пришлось дать ему время и пространство, чтобы разобраться в его чувствах. Единственное, что я знала, это то, что мы должны были встретиться и поговорить, чтобы я могла объяснить, что люблю его и только его. Что эти другие развлечения были ничем. Видите ли, даже столкнувшись с реальностью, что то, что для меня было "ничем", для Скотта было "всем", я все равно не смогла видеть это его глазами. Я купилась на своё собственное дерьмо больше, чем на его реальность, реальность, которую я сама создала.

Последовала ещё одна пауза, а затем Джина продолжила: - Он ушёл, и я не видела его и не слышала о нем целую неделю. Потом меня обслужили на работе. Я была в смятении, в полном беспорядке и отправлена домой.

— Я видела его один раз после этого. Однажды. Можете себе представить? Я уговорила его встретиться со мной за ужином, чтобы я могла всё объяснить. Я так нервничала. Это ничего не дало. Я не знала, что сказать – много обычных "это ничего не значило", "Я люблю только тебя", "Мы можем это пережить", "Мне так жаль" – я имею в виду, что ещё говорится в этих обстоятельствах? Он позаботился о том, чтобы у меня всё было в порядке с финансами. Мы продали дом, и я получила небольшую квартиру с двумя спальнями в Де-Плейнс. Я так и не узнала, куда он переехал. Его друзья кружили вокруг фургонов и, хотя были добры ко мне, держали меня на расстоянии вытянутой руки. Его семья? Давай просто не пойдём туда. Это было некрасиво. Я не получила ни малейшего намёка на то, где был Скотт или как у него дела. Я была вне себя – что он должен был подумать? Как, должно быть, ему больно...

Джина, не задумываясь, взъерошила волосы одной рукой. Она даже больше ни с кем конкретно не разговаривала, она просто разговаривала со всем миром.

— Я ходила к психотерапевту. К той, которой мы собираемся показать тебя, Брук. Она помогла мне, наконец, понять, что я проделала такую огромную работу, убедив себя, что это ничего не значит – и я честно верила, что это так – даже не задумываясь о том, что это будет значить для кого-то другого. Я имею в виду, раз это ничего не значило для меня, значит, это не должно ничего значить ни для кого другого, верно? Я проделала такую огромную работу по самооправданию, что ослепила себя и намеренно игнорировала мысль о том, что это может сделать со Скоттом. И теперь я думаю, что сделала это, потому что знала, каким будет результат, поэтому я заставляла себя никогда по-настоящему не думать об этом.

Джина вернулась к реальности и грустно, но печально улыбнулась другим присутствующим женщинам. - Полагаю, действительно можно сбить себя с толку всякой ерундой, а?

Бруклин выглядела испуганной и неуверенно спросила: - Что случилось? Ты объяснила?

— О, я хорошо объяснила – или пыталась объяснить. Как я уже сказала, когда мы сидели и ужинали, и я пыталась сказать ему, что люблю его и только его, – это был плохой выбор слов, позвольте мне сказать вам, девочки. Я объяснила, что это не отражалось на нём, он был замечательным и великим, и это я облажалась. Я сделала всё то, что ты обычно делаешь. Пообещала ему всё, что угодно, если он даст мне ещё один шанс.

— Он сидел там, слушал и в конце концов сказал, что всё это чушь собачья. Что если бы я была счастлива, то никогда бы не сбилась с пути. Что в наших отношениях должно быть что-то не так, иначе я бы никогда не стала искать что-то другое. Я не знала, как с этим поспорить. У нас всё было хорошо, но я ведь это сделала.

— Я пыталась объяснить, как я училась в колледже, такой свободный дух, но в то время секс означал не что иное, как хорошее времяпрепровождение, и на этом всё. Вот и всё, что это было. От этого он разозлился ещё больше. Он сказал: - Если это так мало значило, то зачем ты это сделала? Зачем подвергать риску наш брак из-за того, что так ничего не значило? Это был ещё один сильный момент. Даже у терапевта тоже нет хорошего ответа на этот вопрос, кроме "Я могла, поэтому, следовательно, я сделала". На самом деле это не хороший ответ, даже сейчас это показывает меня эгоистичным мудаком. И он задал следующий вопрос. Если это было так невинно, почему я скрывала это от него? Почему бы не сказать ему и даже не поощрить его иметь маленький кусочек "ничего" на стороне. Если это ничего не значило, зачем это скрывать? На самом деле у меня никогда не было никакого ответа на это.

— Но потом был забит последний гвоздь в крышку гроба. Он небрежно спросил меня, был ли Лео первым. Я горячо ответила, что, конечно, так оно и было. Я даже не подумала о Донни. Весь этот опыт был таким... одноразовым, что я даже не задумывалась об этом. Я не пыталась сознательно лгать - по-моему, Донни не в счёт, и я даже не думала о нём. Это было много лет назад, и я почти не помнила этого. Об этом даже не стоило задумываться. Но каким-то образом Скотт узнал об этом. Я даже не знала, что кто – то знал о наших свиданиях - конечно, я никому не рассказывала, и когда мы игрались, рядом никого не было. Может быть, Донни. .. Я не знаю. В любом случае, Скотт знал. По крайней мере, он знал, что что-то случилось. В тот момент, когда он заговорил об этом, я резко остановилась. Я имею в виду, он был прав. Я даже не думала об этом опыте, пытаясь поговорить со Скоттом, это было так бессмысленно. Но опять же, не для него. Он сразу всё понял. Я не пыталась активно лгать ему, я просто не подумала упомянуть об этом.

— Ну, вот и всё. Если и было какое-то доверие, то теперь оно исчезло. Он просто посмотрел на меня и сказал что-то вроде: - Ну, если ты хочешь, чтобы всё было как раньше, забудь об этом.

Затем он бросил флешку с записью, которую я позже прослушала. Кто-то в спортзале подробно описал одну из моих встреч с Донни. Очевидно, мы были не так одиноки, как я думала.

— Я больше никогда не видела его лично. Он не явился на слушание по делу о разводе, пришел только его адвокат. Мы разделили всё, и детей не было, финиш. С моей стороны не так уж много вариантов. Я узнала от друга своего друга, что он переехал в Сан-Диего, чтобы начать всё сначала. Он отодвинулся как можно дальше, чтобы уйти от меня и здешних воспоминаний. Я иногда вижу его фотографии на Fасеbооk, когда общие друзья комментируют их или что-то в этом роде. Он выглядит хорошо, но я знаю, что он не хочет со мной разговаривать.

Бруклин протянула руку Джине. - Мне так жаль. Как ты это делаешь? Как ты живёшь изо дня в день?

Джина покорно пожала плечами. - Я пошла дальше. Ты не можешь просто лежать в своих собственных страданиях. Мне потребовалось некоторое время, чтобы справиться с тем, чтобы быть одной. Нахожу своё собственное место, разбираюсь со всем этим дерьмом, это отвлекает тебя от всего. Только учти: именно тогда, когда ты успокоишься, страдание действительно возьмёт верх. Хотя мне повезло. Мэй нашла меня и помогла мне двигаться дальше. Я имею в виду, не пойми меня неправильно, я сожалею обо всём. Всё, что я сделала, привело к катастрофическим последствиям. Я действительно это ощущаю, и эта маленькая группа здесь не для того, чтобы отбросить сожаления и стыд. Но то, что терапия и Мэй сделали для меня, помогло мне преодолеть это. Это часть меня, и так будет всегда, но в какой-то момент тебе придётся отложить в сторону фразу "Горе мне" и начать жить какой-то жизнью снова.

— Поэтому я иногда встречаюсь. И это забавно, потому что ничто так гарантированно не заставит понять, что потеряно и отброшено, как свидания. Все хорошие парни женаты, геи или мертвы. Иногда я встречаю кого-то приличного, и нам весело, но я патологически заблокирована даже от того, чтобы позволить себе слишком много счастья. Я думаю, что просто снова всё испорчу, а эти парни, они этого не заслуживают.

— Я прихожу и общаюсь с Мэй и Рондой, которые всё понимают, и мы стараемся оказать некоторую поддержку и дружеское общение тем, кто совершил подобные ошибки.

— Я скучаю по Скотту больше, чем могу выразить словами. Я скучаю по тому, кто он такой, кем мы были вместе, по всем тем глупостям, которые мы делали. Но я застелила свою кровать, и теперь я лежу в ней, и я пытаюсь сделать всё, что в моих силах. Лучшее, что я могу сделать, - это подать пример и надеяться, что однажды я встречу другого Скотта и смогу позволить себе принять это, - сказала она со вздохом.

Бруклин глубоко вдохнула и импульсивно потянулась к Джине, чтобы обнять её, что удивило Джину. Любое прикосновение было хорошо для Джины. Она была удивлена тем, как, разорвав отношения, она просто скучала по человеческому сочувствию.

— Итак, вот моя история. Это отстой, и счастливого конца нет, но, по крайней мере, это доказывает, что жизнь продолжается. Верно, мне нужно еще кофе. Ронда, твоё слово.

Джина встала, больше для того, чтобы дать себе время справиться с надвигающимися слезами.

Ронда, отчаянно ищущая способ разрядить напряжённость в воздухе, одухотворенно сказала: - Ну, к черту Джину. Мне нравился тот секс, который у меня был.

И вот Бруклин и Мэй улыбнулись, и даже Джина на мгновение усмехнулась.

— Итак, какова твоя история? - спросила Бруклин с искренним любопытством. Она начинала расслабляться с ними и не чувствовала себя осуждённой. Она была среди своих.

— О, - сказала Ронда, махнув рукой и отмахнувшись от вопроса. - Мы – муженёк и я – увлеклись свингом. Это было весело. Это вышло из-под контроля. Он вроде как отстал. В этом-то всё и дело.

Наступила тишина, и Мэй, поднося ко рту горячий шоколад, просто посмотрела на Ронду. Ронда с вызовом оглянулась. Мэй поджала губы и уже собиралась что-то сказать, когда Ронда ослабла.

— Ну хорошо, - прошептала она, с отвращением глядя в пол. - Отлично. Моя история. ОК.

— Если ты не хочешь... - сказала Бруклин, протягивая руку Ронде.

— Нет, Мэй права. Мы должны... нам нужно это сделать. Это просто... тяжело. Всё равно что сорвать пластырь с раны, которая не полностью зажила.

Женщины подождали, пока Ронда соберётся с силами.

— Хорошо, итак. Да. Ну, а я Ронда Фрей. Финнка по рождению и воспитанию. Я приехала в Америку по обмену, когда мне было 17 лет, и мне удалось получить место в Северо-Западном университете. Так что я получила образовательную визу, и я осталась, и мне НРАВИТСЯ это место. Я люблю Чикаго. Я люблю Америку. Теперь я гражданин, понимаешь? Я никогда не вернусь в Финляндию. Страна вечного солнца половину года, а остальное время - вечная тьма. Там холодно и тоскливо.

— Здесь вы можете быть свободны и перейти от солнца к снегу за час. Повсюду пляжи, много всякой всячины. Это здорово. А мужчины! Ох уж эти мужчины. Я могу ездить на разных ковбоях каждый день!

Все улыбаются этому. Её энтузиазм был заразителен.

— Когда я училась на последнем курсе колледжа – я изучала инженерное дело, и позвольте мне сказать вам, девочки, если вы хотите быть избалованными, инженерное дело - это то самое место. Вокруг мужчины, и у них нет выбора. Просто не так уж много горячих женщин - инженеров. В любом случае, когда я училась, я встретила Джослин. О, тогда всё было так просто. Так мало в моём сознании. Но он, Джослин, он был таким мирским. Такой знающий. Он мог чувствовать себя комфортно где угодно. Он был светским человеком, и я была с ним. Это было здорово. У его родителей были деньги, и он пользовался доверием. Он не был сверхбогат, но и не беспокоился о своей следующей зарплате.

— Он был соединителем. Это была странная вещь. Он не столько заключал сделки, сколько собирал людей, которые должны были заключать сделки. И он, он получал часть за посредничество. Его семья хорошо известна в Чикаго, и у него был доступ ко всем. И он мог сделать это не обращая внимания на социальные границы. В баре на южной стороне ему было так же уютно, как и в стейк-хаусе Флеминга.

— И он взял меня с собой. Это было волнующе. Я познакомилась с ним на сборе средств в колледже – иметь симпатичную студентку - инженера никогда не было плохо, и с того момента, как мы встретились, у нас появилась связь. Я так многому у него научилась. Мой мир – и мой мозг – расширились. Это был бурный роман. Прямо как в кино!

— Он был добр ко мне. Добрый. Потребовалось время, чтобы объяснить всё то, чего я не знала об этой стране. Ну, я уверена, вы понимаете, к чему это вело. Мы были женаты уже через десять месяцев со дня нашей встречи.

— В любом случае мы были женаты. Это было хорошо. Отличный секс. Гидромассажная ванна в доме. Можно ходить обнажённой. У меня была пара детей, как и положено хорошей жене. У нас есть мальчик Ксандр и девочка Лина.

— Мы воспитывали их должным образом. Вы, американцы, все такие ханжи в отношении наготы. Вся эта суета из-за одного соска в футбольном шоу в перерыве, но это нормально, когда людей обезглавливают в телешоу в прайм-тайм? Такое лицемерие. Так что мы с Джоссом поступили наоборот. Наши дети видели нас голыми, и мы учили их, что это естественно, как мы делали дома. Мы сделали все возможное, чтобы не навязывать им всю эту глупую религиозную мораль, которой так много в этой стране.

— Всё это было великолепно в течение примерно четырех или пяти лет. А потом всё начало замедляться. Ты же знаешь, как это бывает. Дети мешают всему. Я люблю своих детей, но мне казалось, что я живу их жизнью, а не своей. Мы с Джоссом притормозили с сексом, у него было больше дел, и он путешествовал по важному делу, которое он организовывал.

Бруклин закусила губу, глядя на Ронду. Ронда заметила это и ответила с негодованием.

— Нет, всё не так. Я не падала в чужую постель, пока он был на работе. Он вернулся домой, сделка была заключена, а потом мы поговорили. Я имею в виду, по-настоящему поговорили. О том, чего мы хотели, о том, что наша жизнь была не такой уж захватывающей. Мы могли говорить, понимаешь? Когда мы этого хотели. Мы оба понимали, что жизнь не была такой уж захватывающей, и мы оба хотели решить эту проблему. Итак, мы поговорили друг с другом.

Ронда на мгновение уставилась в пространство с задумчивым выражением на лице. Через мгновение она стряхнула его и продолжила.

— В любом случае, мы хотели вернуть немного волнения в нашу жизнь. Итак, мы начали говорить о фантазиях. Я имею в виду, я знала кое-кого из его знакомых. Мы начали говорить о наших отношениях, о том, насколько они сильны, и о том, что мы могли бы сделать и при этом быть в порядке друг с другом. Я знаю, что он хотел секса втроём с другой женщиной – я имею в виду, не все ли они так хотят, верно?

Все женщины улыбнулись и кивнули.

— Мы говорили об этом. Как это может произойти. И я упомянула, что если он собирается заняться сексом втроём с женщиной, то как насчет меня? Получится ли у меня секс втроём с другим парнем? Как бы он отнёсся к этому? Мне ни капельки не угрожала другая женщина. У меня уже было несколько встреч в колледже с другими женщинами, так что я знала, что справлюсь с этим. А как насчёт него?

— У нас были долгие дискуссии о том, что мы могли бы сделать, что было хорошо, что нет и так далее. И, боже, мы трахались потом! Когда мы говорили об этом, это волновало нас обоих. И мы тоже трахались. Я это помню. Это не было занятием любовью – мы просто занялись трахом.

— Я должна была это предвидеть. Я должна был понять, что это значит. Я, чёрт возьми, инженер. Я логична и могу видеть, где одно ведёт к другому. Но я скучал по этому важному событию. Это правильное слово, да? В любом случае, в конце концов мы договорились, что попробуем. Мы бы пошли в свинг-клуб и посмотрели, в чём дело, да? Так мы и сделали. Мы нашли один в северном пригороде под названием "Клуб приключений". Управляется действительно милой парой. Мы отправили им электронное письмо, и они попросили нас прийти на инструктаж. Очевидно, они хотели подтвердить, что мы пара, что меня не принуждали, и что мы понимали, во что ввязываемся. Много лекций "нет значит нет", знаете ли. А потом мы пошли на вечеринку в ту субботу. Мы высадили детей у его родителей и поехали.

— Это было... интересно. Большой старый дом, подвал, оформленный как ночной клуб, комнаты наверху с матрасами в них. Я думаю, это примерно то, что ожидалось. В ту первую ночь мы просто смотрели. Была одна комната для оргий, куда можно было зайти и просто понаблюдать, как люди занимаются сексом, и это было действительно захватывающе. Мы поговорили с несколькими людьми, нас пригласили на "вечеринку", как они говорят, но мы отказались. Но смотреть, как трахаются другие люди, было очень возбуждающе. На следующий день мы провели всё время в постели, пока нам не пришлось забирать детей в пять. К тому времени мы уже просто болели. Поездка в то место, несомненно, вернула искру, по крайней мере на некоторое время.

— Конечно, в конце концов мы начали говорить о том, чтобы вернуться и, возможно, сделать что-то сами. Мы говорили об этом снова и снова. Мы придумали для себя правила и попытались представить себе всё, что могло произойти. Это было хорошо, потому что мы говорили о вещах, о которых не говорили годами. Действительно открылись, ну, в какой-то степени. Я имею в виду, как вы скажете своему мужу, что вам нравится идея ехать на поезде, без того чтобы он расстроился?

Бруклин слегка наморщила лоб и вопросительно посмотрела на Ронду.

Мэй наклонилась вперед, похлопала её по руке и сказала плавно, своим чётким голосом:

— Поезд - это когда один мужчина берёт тебя, потом другой, потом ещё один. Это отличается от групповухи тем, что вы находитесь только с одним мужчиной одновременно, но они сменяют друг друга один за другим. Групповуха - это когда несколько мужчин занимаются тобой одновременно. С поездом от тебя не требуется ничего, кроме как быть там, и позволить сделать всё это с тобой.

Затем она сделала ещё один глоток горячего шоколада с лёгким огоньком в глазах и подмигнула Бруклин, которая уставилась на неё, открыв рот от удивления.

Наступила очень напряжённая тишина, в то время как Джина и Ронда старались сохранять невозмутимые лица, на всякий случай избегая смотреть друг другу в глаза.

— Итак, - наконец сказала Ронда, пытаясь вернуть разговор в нужное русло. Так сказать.

— Мы поговорили и решили пойти ещё раз и, возможно, поучаствовать. Знаете ли вы, что они делят комнаты на разные "сцены"?

Бруклин оторвала взгляд от Мэй и снова посмотрела на Ронду, ещё раз быстро оглянувшись на Мэй, в восторге от знаний, которыми, казалось, обладала эта элегантная женщина, но также желая услышать больше о реальной жизни чикагских секс-клубов свингеров. Это было так... непристойно! Секс-клубы в северных пригородах консервативного Чикаго!

"Сцены?" - она спросила.

— Да. Одна комната - это общественная комната для оргий, если вы там лежите на кровати, вы - честная игра, и люди будут стоять и смотреть, возможно, участвуя в действии вместе с вами. Есть отдельная комната для оргий, где вы можете веселиться с другими, но другие должны спросить разрешения, прежде чем присоединиться к вам, а затем есть отдельные комнаты, куда вы можете пойти с кем угодно, запереть дверь и повеселиться.

— Ух ты, - удивленно сказала Бруклин. Это было за пределами её опыта. С другой стороны, она подумала, что это было за пределами почти всех зон опыта.

— Мы договорились, что дети снова поедут к его родителям через месяц, и вернулись в клуб. К нам несколько раз подходили, и мы встретили одну пару, Сэнди и Дэна, которые были действительно милыми. Они поняли, что мы этого не делали, и медленно представили нас друг другу. Они отвели нас в общественную комнату для оргий, и мы наблюдали, как несколько пар занимались этим. Было так жарко. Я имею в виду, действительно жарко. Я стояла там, перед Джоссом, и его руки были повсюду на мне. Я чувствовала его эрекцию через брюки, и в конце концов мне пришлось повернуться, просто встать на колени и сделать ему минет. Когда я спустилась, то увидела, что Сэнди уже делает то же самое с Дэном. Мы обе присели на корточки, и у меня во рту была Джосс, у нее - Дэн, и она протянула руку и начала гладить меня, пока я это делала. Это было так эротично.

— Она посмотрела на Дэна, подмигнула ему, а затем подошла и присоединилась ко мне на Джоссе. Я чувствовала, как он становится ещё твёрже, если это было возможно. Она начала целовать его член по всей длине, я чувствовала её губы, а потом, внезапно, она вынула его член из моего рта и вложила в свой! Я была одновременно потрясена и взволнована, как и Джосс.

Ронда тихонько хихикнула, а потом сделала грустное лицо.

— Было жарко, но... ну... Она водила его членом взад и вперед между нами, обе по очереди сосали и лизали его. Пока не случилось неизбежное. Джосс взорвался. Так случилось, что в то время он был у неё во рту, и она просто взяла его всего, даже слюна стекала по уголку её рта. Просто так жарко. Я не ревновала и не расстраивалась, я просто была вне себя. Я была так возбуждена, что с меня буквально капало. И затем... потом она просто взяла мое лицо в свои руки и поцеловала меня. Обмениваясь полученной спермой со мной. Позже я узнала, что они называют это снежным комком. Я никогда раньше не делала ничего подобного. Я никогда раньше не глотала у Джосса, но я даже не колебалась, я просто поцеловала её в ответ, слизнула сперму и проглотила. Это было... Я была просто в огне.

Ронде буквально пришлось задержаться на мгновение и сделать глубокий вдох. Воспоминания об этом событии, очевидно, были очень сильными и горячими.

Выдохнув, она посмотрела на других женщин, немного смущённая.

— Было жарко, хорошо? Это был мой – наш - первый раз, когда я делала что-то подобное. Вокруг нас были люди, занимающиеся сексом, я слышала, как женщины стонали в оргазме, а мужчины хрюкали. Это было дико. Конечно, я совершенно не думала о том, что произошло дальше.

Ронда опустила глаза, и её лицо немного побледнело, горячие воспоминания сменились чем-то другим.

— Сэнди помогла мне подняться, провела рукой по лицу Джосса – он едва мог стоять после того, как так взорвался, – затем взяла меня за руку и повела прочь. Джосс пошёл со мной – я схватила его другой рукой – и мы пошли в одну из отдельных комнат. И там, ну, мы все занимались сексом. Я имею в виду горячий секс. Это было. Должна сказать, мне это действительно понравилось. Когда и мужчина, и женщина уделяют тебе всё своё внимание... На самом деле я даже не думала о Джоссе. Он один раз кончил, и, честно говоря, он после первого раза полностью законченный парень. Вот почему я никогда не глотала его раньше – я никогда не хотела, чтобы он кончил так скоро.

— Он сидел там и наблюдал за всем этим. Я просто вошла в колею – я делала то, чего никогда раньше не делала. Я набросилась на женщину, а она набросилась на меня. Я вылизала её дочиста, после того как её муж кончил в неё. Меня трахнул этот муж, прежде чем он кончил в Сэнди... Я много чего сделала. В конце концов, они сняли меня, и я лежала там, вся измученная. Дэн встал и похлопал Джосса по плечу, говоря, как ему повезло, что у него есть я, а потом Сэнди встала и пошел выпить, а я осталась там, испытывая блаженство после оргазма, внезапно осознав, что, хотя мой муж получил минет раньше, это всё, что у него было. Все наши правила вылетели в окно.

— Я посмотрела ему в лицо и поняла, что это добром не кончится. Он просто встал и вышел, оставив меня там. Я вскочила, оделась и догнала его, когда он уходил. Он не сказал ни слова, он просто вышел из клуба, нашёл нашу машину на стоянке, и мы поехали домой.

— Я бы хотела сказать, что мы кричали друг на друга, но мы этого не сделали. Мы просто молчали друг с другом. Честно говоря, я не знала, что сказать. Я имею в виду, он тоже там был. Он мог бы остановить это в любой момент – он тоже позволил этому случиться. Примерно через три дня "не могли бы вы передать сахар" и шумные дети, мы наконец-то смогли поговорить. Я имею в виду, он был зол, как вы можете себе представить. Это мечта каждого мужчины - иметь двух женщин, и в первый раз это получил кто-то другой. И я даже не подумала об этом. Итак, чтобы успокоить его – и я действительно поняла, что зашла слишком далеко, - я совершила ещё одну огромную ошибку. Я сказала ему, что мы пойдём снова, и на этот раз всё будет связано с ним. Я честно это имела в виду. Если эта пара могла сделать это с нами, мы могли бы сделать это с кем-то другим.

— Это немного успокоило его, и я думаю, что он действительно с нетерпением ждал возвращения, учитывая мое обещание. Я знаю, что был. Итак, пару недель спустя мы так и сделали. А потом мы точно выяснили, как трудно это на самом деле организовать. По-видимому, есть такая штука, которая называется "единорог". Одинокая женщина в свинг-клубе. Она настолько редка, что у него есть название Единорог. Мы обнаружили, что большинство женщин станут би, но большинство мужчин - нет. Хотя иногда вы можете получить доступную женскую часть пары, её не так просто найти, и если становится очевидно, что это то, что вы ищете, все оставляют вас в покое. Это просто должно произойти органично, если это правильное слово. Как это было с Сэнди и Дэном.

— Так что, хотя я и пытался сделать это для Джосса, у меня ничего не вышло. В итоге мы занялись домашним хозяйством. Больше жаргона – это когда ты трахаешь человека, с которым пришёл. И это было так... что ж, это было хорошо. Я имею в виду, что было довольно жарко. Нам обоим стало жарко. Но это было сделано, а потом мы спустились вниз по лестнице, и, честно говоря, мне просто хотелось большего. Джосс закончил, и он пошёл выпить, а я начала танцевать, и следующее, что я помню, передо мной и позади меня были два действительно горячих парня. В ту ночь это был любительский стриптиз, и оба этих парня были в нём, и они были почти голыми, только в стрингах. И они танцевали со мной... Было жарко.

— После пары песен они ясно дали понять, что хотят повеселиться со мной. Я продолжала оглядываться в поисках Джосса и в конце концов увидела, что он сидит и разговаривает с какой-то дамой. Я подумала, что он может быть хорош на какое-то время. Я поймала его взгляд и умоляюще посмотрела на него, а он просто отвёл глаза, так что я поняла, какого чёрта.

— И я пошла с теми парнями. И это было сногсшибательно. Им было всё равно, что я была полна спермы своего мужа, они съели меня и трахнули, и, опять же, я сделала много того, чего никогда раньше не делала. Я никогда раньше не трахалась с парнем в задницу. Джосс спрашивал несколько раз, и мы пытались один раз, но было так туго и так больно, что я оттолкнула его, и он больше никогда не пытался. Эти ребята, они не спрашивали, они просто взяли это, и я была так увлечена, что позволила им. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой сытой. Это было потрясающе. Я кончила три раза, что для меня является рекордом. Можно сказать, личный рекорд.

— Конечно, в конце концов они были опустошены, и я тоже, и я взяла себя в руки и спустилась вниз, чтобы найти Джосса, и там он был. Ещё хуже, чем в прошлый раз. И я снова всё испортила. Мы дважды были в свинг-клубе, и всё, что он получил, это трахнул меня и получил отсос, а у меня была пара мужчина / женщина и пара парней. У меня был сексуальный опыт всей моей жизни, а у него... нет. Я имею в виду, что теперь это так очевидно. Я была такой эгоисткой. Я получила то, что хотела – нет, то, чего я даже не знала, чего хотела, а он почти ничего не получил, кроме как наблюдать, как я получаю всё удовольствие. Теперь он тоже мог бы сказать "нет", но не сказал. Он не говорил "да " или "нет", он позволял мне решать. Он реагировал на то, что я решила сделать. Дал мне верёвку, чтобы я могла повеситься, в некотором роде.

— Мы разобрались с этим в ту ночь, когда вернулись домой. Он никогда не собирался повторять. Он был так зол на меня, и я просто бросила это прямо в него. В пылу момента я даже сказала что-то о том, что «если бы он мог пойти больше одного раза, возможно, я бы не кончила тем, что меня трахнули те два парня-стриптизёра». Это было просто ужасно. Ему просто стало так больно от этого, и я просто хотела подойти и обнять его, а он вышел из спальни и из дома. Он не возвращался три дня. Я звонила ему и оставляла сообщения, но не знала, куда он пошёл.

— В конце концов он вернулся. Он был в запое с несколькими друзьями. Наши отношения уже никогда не были прежними. Каждый раз, когда была близость, казалось, что с нами был кто-то ещё. Я не осмеливалась заговорить о том, чтобы вернуться к нему, он бы взорвался. Я знала, что нахожусь на тонком льду, поэтому просто отпустила это.

— Это заняло некоторое время, но в основном всё вернулось на круги своя. У него был день рождения, и я сняла номер в отеле "Дрейк", купила какое-то непослушное нижнее бельё, и я думаю, что он хорошо провёл время. Но я была так осторожна. Я не хотела вызывать в его голове никаких плохих образов.

— Итак, всё было в порядке вплоть до Хэллоуина. У нас есть – была - традиция. Мы всегда ходили на розыгрыши с детьми по соседству с его родителями. Они находятся в Палатине, и их район огромен для такого рода вещей. Что - то вроде похода в местечко на Хэллоуин. А потом дети оставались у бабушки и дедушки, съедали все конфеты, потому что бабушки и дедушки так легко к ним относятся, а мы шли на вечеринку. Мы могли бы оказаться в "Раше и Дивизионе" или на какой-нибудь домашней вечеринке для кого-нибудь, кого Джосс знал. Хотя где-нибудь с костюмами. У нас было очень богатое воображение с нашими. Однажды он ходил с куском верёвки на груди, с которой свисали мои трусики. Он был сундуком с рисунками. Довольно умно, а?

— Но в этом году Джоссу пришлось уехать из города. Он заключал какую-то финансовую сделку для какого-то телешоу, и должен был быть в Лос-Анджелесе на Хэллоуин. И я сидела там, раздумывая, что мне делать. Дети были бы счастливы у бабушки с дедушкой, а я была бы одна.

— И я сделала настолько чудовищно глупое. Думала своей пиздой, а не головой. Я оделась и пошла в свинг-клуб. Хэллоуин - это массовая вечеринка для таких клубов. Даже больше, чем на Новый год. Я думала, что "Джосс никогда не узнает", и я могла бы заняться этим потрясающим сексом, и на этот раз никто бы не расстроился.

— Я оглядываюсь на это решение и думаю: "Насколько я могу быть глупой"? У нас с Джоссом всё налаживалось, но я не могла перестать думать о том, как там было жарко, и мне хотелось ещё. Но я не хотела, чтобы Джосс злился на меня, и это казалось самым простым способом сделать это. Никто не пострадал, - я, конечно, была в этом не из-за любви. Как и Джина, я полностью отделила секс там от любых отношений. Я могла пойти туда, облажаться и даже не вспомнить имена парней через пару дней, и это было прекрасно. Так что для меня не было никакого риска вернуться. По крайней мере, я так думала.

— Итак, я принарядилась. У меня не было костюма, так что. .. и опять же, я не могу поверить, что сделала это, но я достала все любимые вещи Джосса, которые он любил, чтобы я носила. Маленькая белая плиссированная теннисная юбка от аmеriсаn арраrеl, белый жакет. Я просто застегнула куртку, под которой ничего не было. Я накрасилась, надела белые чулки с подвязками, белые туфли-лодочки на высоком каблуке. Красная помада и волосы в пучках. Я пошла как "фантазия моего мужа". Ты можешь в это поверить? Насколько это, блядь, глупо? Все то, что любит мой муж, для других людей. Меня должны были застрелить при рождении.

— И всё же я пошла. Это было здорово. Я была в восторге. Я много пила, флиртовала со всеми, занималась сексом около четырёх раз за ночь. Я даже потрогала женщину на танцполе. В ту ночь я была для всех лучшим другом. Я дважды трахалась с одной парой, взяла одного парня, пока его жена смотрела, играя сама с собой, а затем меня заговорили в комнате для оргий, где меня трахнули около четырёх парней, каждый из которых кончил мне в рот после того, как трахнул меня. Они даже не спросили, а я была в таком состоянии шлюхи, что мне было всё равно.

— Я получила своё и пошла домой в 4 часа утра. И вот как всё шло дальше. Каждые пару месяцев мне удавалось найти способ жить самостоятельно. Однако я хорошо позаботилась о Джоссе. Мне даже удалось познакомить его с анальным сексом, чтобы я могла быть уверена, что он получает всё, что я получаю. Это было хорошо. Прямо до тех пор, пока колеса не отвалились.

Ронда остановилась, чтобы сделать глоток. Оглядевшись, она увидела, что все три другие женщины пристально смотрят на неё.

— Я пошла однажды вечером – Джосс был на каком-то мероприятии по гольфу в Милуоки с ночёвкой. Я пошла и повеселилась, как всегда. Я даже видела Сэнди и Дэна в ту ночь, и я поговорила с ними о нашей первой ночи, спросив их, сделали ли они это намеренно. Вы знаете, пары, которые преуспевают в свингинге, обычно являются одними из самых потрясающих людей. Требуются чертовски крепкие отношения, чтобы пережить то, что вы делаете. В любом случае, я спросила их, и они просто пожали плечами и сказали, что по их опыту всё это уравновешивается. Одна ночь заканчивается большим событием для одного из партнеров, и другой соглашается с этим, а ещё одна ночь будет большой для другого. Они не следят за происходящим, они просто поддерживают друг друга, и всё улаживается.

— Потом они спросили меня о том, где Джосс, и мне пришлось сменить тему. Короче говоря, в тот вечер там была ещё одна пара, которую я не знала и встретила лишь мимоходом. Но они знали меня. И они знали Джосса. И когда они заметили, что я всё испортила, они не могли в это поверить.

— Они сказали Джоссу, очевидно. Он не возвращался из Милуоки целую неделю, и я понятия не имела, что он знал, чем я занималась. Он просто сказал, что у нас есть дела. Когда он вернулся, он попросил частного детектива выяснить из записей клуба, что я была там, каким-то образом заставил некоторых людей, с которыми я тусовалась, дать показания под присягой. Когда меня обслужили, на следующий день после того, как он вернулся домой, я просто отключилась. Я имею в виду, это был просто секс.

— Я видела Дэна и Сэнди ещё раз. Именно они рассказали мне, насколько велика была боль, которую я причинила Джоссу. К тому времени всё уже выплыло наружу. Я столкнулась с ними в пятницу в TGI. Я была там, чтобы встретиться кое с кем, а они были в баре, смотрели хоккейный матч. Я посидела с ними, и они немного поговорили о том, чем я занималась, ходила в клуб одна, и как их разговор со мной о балансе – баланс был потерян для меня. Вся их уловка "это не имеет большого значения", ну, она была основана на балансе, верно? Не имеет значения только, есть ли баланс – когда обе стороны уравновешиваются, даже со временем. А в нашем случае этого никогда не было. Я только усугубила долг.

— Я даже не думала об этом. Я просто подумала, что, когда мы пошли, ему было не очень хорошо, он отказался, но всё равно это было волнующе для меня. Дело в том, как отметил мой психотерапевт, я знала, что мне не следовало этого делать, даже если я отрицала это. Я знала, иначе я бы что-нибудь сказала, но я смолчала. Я не знаю...

Произношение Ронды становилось всё более и более отчётливым, более резким, а её использование гласных становилось всё более подчеркнутым, когда она говорила. Чем больше эмоций овладевало ею, тем больше слышился акцент.

— После того, как меня обслужили, однажды появился Джосс и просто вытряхнул из дома свои вещи. В итоге он переехал в Миннеаполис. Он был унижен, и его семья тоже. Помните, что они известны здесь, в Чикаго. На самом деле у него не было выбора. В итоге он стал профессором бизнеса в Университете Миннеаполиса. Он забрал и детей тоже. Я имею в виду, что у него были дорогие адвокаты, которых его семья знала как друзей. И я...Ну, я тусовалась в секс-клубе. Это не было соревнованием, и я это знала. Я забираю детей на один уик-энд в месяц, каждые вторые каникулы и шесть недель летом. Это немного, но у меня всё ещё есть с ними отношения. Много скайпа. Это лучше, чем я заслуживаю.

На некоторое время воцарилась тишина, все женщины переваривали эту последнюю историю.

— Хотя это забавно. С тех пор у меня был секс – сцена в клубе всё ещё волнующая, но я больше никогда не занимаюсь этим здесь. Индиана, Милуоки, даже Калифорния в очень редких случаях. Но не здесь. И я встречаюсь и занимаюсь сексом с некоторыми парнями, но у меня просто больше нет сил на полноценные отношения. Как и Джина, я, похоже, не могу принять мужчину ни на какое время. Я сравниваю их с Джоссом, со всем, что он сделал для меня, с нашей связью, с тем, как мы заставляли друг друга смеяться, с новыми впечатлениями, которые он открыл для меня. Это просто... неправильно. Я так по нему скучаю. Я скучаю по той жизни, которая у меня была. Мы были настоящей семьёй.

— Мне так жаль, - сказала Бруклин, искренне тронутая рассказом Ронды.

Ронда положила свою руку поверх руки Бруклин и сказала: - Всё в порядке. Я застелила свою кровать. Мы все застелили свои постели. Нам просто нужно научиться принимать это и двигаться дальше. Когда - нибудь я это сделаю. А до тех пор много бессмысленного секса с привлекательными мужчинами...

Последнее было сказано с фальшивой бравадой, но это разрядило напряжённость момента.

Затем, осторожно, Ронда сказала: - Ты хочешь знать самую странную вещь? Даже несмотря на то, что мы разведены, мы время от времени заводимся. Когда он бывает в городе, он звонит, и мы встречаемся в его отеле, и мы просто трахнемся. Потребовалось некоторое время, чтобы это произошло, но теперь это происходит. Он даже спросил, продолжаю ли я сниматься в клубной сцене, и я сказала ему правду, что иногда так и бывает. И он спросил кое о чем из того, что я делаю. Это было сделано не для возбуждения, а просто потому, что ему было любопытно. И я говорю вам, девочки, если бы я мог убедить его пойти со мной ещё раз, я бы сделала его самым счастливым человеком в мире. Сейчас есть несколько пар, которые мне должны, и я знаю, что они одолжили бы мне женскую половину, чтобы он мог заняться сексом втроём. Чёрт возьми, он мог бы устроить пятёрку, насколько я понимаю, и я бы просто сидела и смотрела и вообще не участвовала, если бы он не хотел.

Затем она добавила: - Ну, в любом случае, девушка может мечтать. Я просто хочу, чтобы он был там со мной. Я чувствую, что нас уничтожил не тот факт, что мы пошли в секс-клуб, а то, как я вела себя, пока была там. Всё это было так ново, что я перешла все границы и разрушила его веру и доверие ко мне. Если бы я не облажалась... Если бы в тот второй раз, когда мы были там, нам удалось бы немного развеяться, я думаю, что сейчас жизнь была бы совсем другой.

У Ронды был задумчивый тон в голосе, а затем, через мгновение, она пожала плечами и сказала: - Йока меннейта муистеле, сита тикулла сильмяан.

Бруклин непонимающе посмотрела на Ронду, которая сказала: - Финская пословица. Это означает "тычок в глаз для тех, кто живет прошлым".

— А-а-а, - сказала Джина мудро, как будто она догадывалась, о чём сказала Ронда.

— Может, сделаем перерыв, чтобы ещё выпить? Я уверена, что этот кофейник нуждается во внимании, - сказала Мэй, поднимаясь со стула. Она взяла кофейный сервиз и пошла на кухню, напевая себе под нос.

Джина посмотрела на Ронду и тихо сказала: - Ты думаешь, она расскажет это? Всё это?

— Я не знаю, - ответила Ронда.

Бруклин в замешательстве оглядел их обоих. - Что? Она собирается рассказать свою историю?

— Это то, о чем я спрашивала. Мы уже получали обрывки этого раньше, но никогда не получали полную историю. Честно говоря, ни у кого из нас не хватает смелости спросить её об этом. У неё есть такая манера отталкивать тебя, понимаешь? Самый приятный способ сказать "отвали", - сказала Джина.

— Что ты знаешь? - спросила Бруклин.

— Была какая-то длительная неверность. Это выяснилось, случились плохие вещи, вот и всё, на самом деле.

— Ну, я думаю, это примерно так, - сказал голос позади них. Мэй вернулась с обновленным кофейным сервизом.

Джина в панике посмотрела на Ронду.

— Хорошо. Разве это не мило, - сказала Мэй самым любезным образом, но, глядя на Джину и Ронду, смысл казался противоположным.

Ронда и Джина смотрели на пол и кофейник соответственно, избегая смотреть друг другу в глаза.

— Итак, Мэй. Какова твоя история? - невинно спросила Бруклин, поворачиваясь на своём стуле лицом к ней.

— Моя история? - сказала Мэй тихим задумчивым голосом: - Ну, да. Я действительно полагаю, что пришло время. Я никогда по-настоящему никому здесь об этом не рассказывала. Части, возможно... кусочки этого. То, чем я хочу поделиться, но... может быть, пришло время. Обнажать душу полезно для души, так мне говорили.

Она искренне улыбнулась Бруклин, а затем мягко сказала: - Да. И те двое, у кого не хватило смелости спросить как следует, тоже могут послушать.

Джина и Ронда подняли головы и посмотрели друг на друга. Теперь на лице Джины была широкая улыбка, как у подростка, пойманного на чём-то, чего она не так стыдится.

Ронда улыбнулась в ответ и наклонилась вперёд, чтобы наполнить свою чашку кофе.

— Мы все устроились? Да? Хорошо. - сказала Мэй, устраиваясь в кресле.

— Итак, позвольте мне рассказать вам о Рэндалле. Мой Рэндалл. Боже мой, этот человек был для меня всем. Мы познакомились в 1975 году. Он только что вернулся из камбоджийского посольства молодым морским пехотинцем. Все были эвакуированы, когда красные кхмеры захватили Пномпень, тамошнюю столицу.

Она посмотрела на непонимающие взгляды Бруклин, Джины и Ронды.

— Неважно – древняя история. Достаточно сказать, что он был молодым морским пехотинцем и таким красивым. Он был со своим другом, Ронни Корделлом. Я знала Ронни со средней школы – он был футбольным спортсменом, так что все знали Ронни. Он подружился с Рэндаллом, пока служил, и Рэндалл вернулся сюда в отпуск вместе с ним. Мы были на танцах. Ну, дискотека на самом деле. Это было самое время. Я никогда особо не интересовалась, но мои друзья любили танцевать, и "Би Джиз", Донна Саммер, они были в моде. В то время я была медсестрой. Я встретила Рэндалла в каком – то клубе – не помню, в каком именно - в Шампейн-Урбане, где я жила, и была сражена с первого взгляда. Я могу сказать вам, во что был одет он, во что была одета я. Я даже могу сказать вам, какая песня играла. Это была песня "Люблю любить тебя, детка" Донны Саммер. На нём были джинсы, ботинки и клетчатая рубашка, а я была в жёлтом сарафане.

Она остановилась, уставившись вдаль, вновь переживая былую славу.

— Он был ох как красив. Он стоял там с пивом в руке, а я просто смотрела на него. Потом подошел Ронни, поздоровался и представил меня Рэндаллу, я заикалась и брызгала слюной, а он сжалился надо мной и пригласил на танец.

— Это был рай. Он был раем. Я не знала, что специально ждала его, но я ждала. В ту ночь я знала, что выйду за него замуж. У нас было четыре свидания – и никакого секса, спасибо, – а потом ему снова пришлось уйти, вернуться к своим обязанностям. Он писал через день и звонил, когда мог. Он возвращался каждый раз, когда мог, – он служил в Джорджии, в составе службы безопасности на какой-то там базе. К четвертому отпуску он сделал мне предложение, и я согласилась ещё до того, как он закончил спрашивать. Через год он ушёл в отставку и переехал в Урбану, чтобы быть со мной, и мы начали нашу совместную жизнь. Я жила с ним – даже в семидесятые годы это было не совсем то, что делали дамы моего воспитания, как выразилась моя мать, но я так сильно хотела его, что все равно сделала это. Мы поженились год спустя, и это было блаженство. Просто самый лучший день на свете. Не то что свадьбы сегодня – свадьба была скромная, только наши друзья, и такая чудесная ночь. Идеальная температура, не слишком долго, никаких пьяных дядей, просто идеально.

— И ночь, о боже мой, этот мужчина мог любить. Я имею в виду, что я не была девственницей. Это были семидесятые годы. Сжигание бюстгальтера за последнее десятилетие и всё остальное означало, что проводилось много экспериментов. Я была здесь и немного исследовала. Я знала разницу между уверенным в себе любовником и кем-то неуклюжим. Или, что ещё хуже, уверенным в себе любовником, чья уверенность была неуместна. Это самое худшее, знаешь ли. И, к счастью, Рэндалл был уверен в себе по всем правильным причинам. Оглядываясь назад, я до сих пор даже не знаю, почему мы ждали. Я думаю, что это было неуместное рыцарство, и с моей стороны, пытаться быть похожей на поколение моих родителей с человеком, которого я действительно любила. Я смотрю на сегодняшних детей и на то, как они прыгают в постель и встают со всеми до брака, и не могу не думать, что это более здорово – знать, что вы сексуально совместимы со своим партнёром до вступления в брак, это просто лучший способ быть, не так ли?

— В любом случае. Достаточно сказать, что Рэндалл был великолепен. Любящий, уверенный в себе, внимательный, умный, забавный, мягкий и уступчивый, когда это было правильно, и твёрдый, как бетон, когда это требовалось. Мой идеальный мужчина. Мы жили в квартире в центре Урбаны, и он получил там работу управляющего зданием. Он был комбинацией общего подручного, ремонтирующего вещи и офис-менеджера, проверяющего новых жильцов и всего, что было между ними. Это было фантастическое время - всё казалось возможным. У него не было семьи, кроме брата в Айдахо, которого мы периодически видели, и моей семьи – моей матери и двух сестер. Мой отец умер от сердечной недостаточности в 1972 году, а его родители погибли в авиакатастрофе в 1968 году. Мы были счастливы. Мы экономили, копили и купили маленькое – ну, не такое уж маленькое в наши дни – местечко, и жизнь была великолепна. Я работала в больнице у тамошнего онколога, а Рэндалл слонялся по зданию.

— Я забеременела через три года после нашего брака, и у нас родился Эзра - мой маленький красивый мальчик. Он ненавидел это выражение привязанности. Затем Элли, восемнадцать месяцев спустя, и, наконец, Кэмерон, мой малыш примерно два года спустя. Вы можете увидеть их на фотографиях.

Все женщины повернулись, чтобы посмотреть на множество фотографий на каминной полке – фотографии Мэй с маленькими детьми, взрослыми детьми, отдельными людьми в таких местах, как Гранд-Каньон и мост Золотые ворота в Сан-Франциско.

Джина и Ронда видели их раньше, но никогда точно не знали, кто они такие. Они догадались, что они из семьи Мэй, но она никогда раньше не сообщала эту информацию добровольно, и у них никогда не хватало смелости спросить.

— Там на фотографии Рэндалл с двумя мальчиками, - сказала она, потягивая уже тёплый горячий шоколад.

Рэндалл был крупным мужчиной, почти шести футов двух дюймов ростом. Его волосы поредели, но он не поддался страшному расчесыванию – вместо этого просто коротко подстригся. Оба его мальчика были не намного ниже его ростом на фотографии, где они вдвоем изображены со Статуей Свободы на заднем плане. У него были пронзительные голубые глаза, как и у обоих его сыновей. Глупая улыбка означала чувство юмора, как и тот факт, что он делал кроличьи ушки за обоими своими мальчиками за их головами, очевидно, без их ведома.

— Мы путешествовали повсюду. Это то, что мы оба любили. По всем Штатам, чёрт возьми, по всему миру. Мы ездили в Египет, и в Азию, и в Европу. Я любила Лондон. Как и Рэндалл.

Ещё больше воспоминаний о лучших временах.

— Он был так добр ко мне, и я была так добра к нему. Мы просто... поняли друг друга, понимаешь? Это был брак, заключённый на небесах. Я дала ему то, в чем он нуждался, а он дал мне то, в чем я нуждалась. В итоге у нас тоже всё получилось. В итоге он стал владельцем здания, которым управлял, а затем купил несколько других зданий. Мы владели двумя многоквартирными домами, тремя офисными зданиями и тремя автостоянками, плюс четырьмя дуплексами и нашим собственным домом. Мы переехали через восемь лет после свадьбы в гораздо более приятное место. Там был крытый бассейн, и даже был домик у бассейна! Всё очень модно и ля-де-да, позвольте мне сказать вам. О наших вечеринках Четвертого июля весь город только и говорил!

— Я занялась политикой, как только дети выросли. Мне было скучно, и я бросила кормить грудью, когда родилась Элли. Рэндалл подбадривал меня и даже помог финансировать мою первую кандидатуру в городской совет. Следующее, что я помню, это то, что я баллотируюсь в мэры! И я победила! Как бы. Я имею в виду, что меня действительно избрали. Это были пьянящие времена, девочки. Как я уже сказала, всё казалось возможным. И так было до самого конца.

Был тихий момент, когда Мэй просто нахмурилась, Ронда и Джина ёрзали от нетерпения, а Бруклин сидела с пристальным вниманием.

— Ну, это был Рэндалл. Он был для меня всем. Вот почему так трудно говорить о Декстере.

Мэй неуверенно посмотрела на других женщин, задаваясь вопросом, действительно ли она поступает разумно. - Они обнажили свои души... - подумала она про себя и бросилась дальше.

— Итак, Декстер. Он был всем, чем... не был Рэндалл. Или, что более важно, Рэндалл был всем, чем не был Декстер. Рэндалл был тверд и на месте. Декстер был легкомысленным и повсюду. Рэндалл был олицетворением приверженности, Декстер бежал от приверженности, как от рака. Рэндалл обдумывал всё, что собирался сделать, и Декстер, ну, если какая-то мысль пришла ему в голову, он это делал. У Рэндалла было медленное и спокойное чувство юмора, ну а Декстер думал, что всё было ужасно смешно, и подшучивал над всем. Рэндалл усердно и долго работал ради всего, что у него было, Декстер, ну, в общем, всё давалось ему легко и так же легко уходило. Однажды ему придется потратить тысячи, а на следующий день он будет должен тысячи.

— Я уверена, что вы, девочки, понимаете, что я имею в виду. Он был не столько плохим мальчиком, как они выражаются, сколько маленьким мальчиком. Но он был весёлым, и по какой-то причине мы просто не могли оставить друг друга в покое. Я познакомилась с ним до Рэндалла, и у нас был бурный роман в течение трёх или четырёх месяцев. Это никогда не было полноценными отношениями, это стало очевидно для меня очень быстро. Декстер был больше, чем просто риском. У него был блуждающий взгляд, блуждающие руки и совсем не было зрелости или совести. И, честно говоря, после двух или трёх дней его компании тебе просто нужно было поговорить с кем нибудь взрослым. Но в нём было что-то такое, похожее на раненую птицу. Ты просто не могла удержаться от желания поухаживать за ним и рассмешить его.

— Когда я встретила Рэндалла, я не видела Декстера несколько месяцев. Я поняла, кем был Рэндалл, как только встретила его. Он был моей второй половинкой. Но Декстер... он был как мой весёлый приятель, если ты понимаешь, что я имею в виду? Он появлялся на несколько недель, мы находили время, чтобы побыть вместе, иногда мы занимались сексом, иногда просто пили... Я просто не могла устоять перед ним.

— Даже после того, как мы поженились, это продолжалось. Как и вы, дамы, я точно знала, где мой хлеб намазан маслом, и кем, так что Декстер, он был похож на непослушную интерлюдию. Как дурная привычка. Он знал, что у него нет шансов на что-то долгосрочное со мной, например, на настоящие отношения, но... он появлялся, проведя восемь месяцев в Париже или где-то ещё, и звонил мне, и мы встречались за кофе, а затем проводили пару часов, наверстывая упущенное...

— Ты имеешь в виду сексь, не так ли, Мэй? - сказала Джина немного едко. Здесь была Мэй, матриарх, и, наконец, она признала, что является человеком. Джина не могла не испытывать некоторого удовлетворения.

Мэй вздохнула.

— Если ты имеешь в виду, что мы занимались физическим сексом, то да, это было. Декстер был дико изобретателен, Рэндалл - в меньшей степени. Я имею в виду, если бы кто-то сказал ему о чём-то, он бы попробовал, но он был не из тех, кто смотрит на расческу и думает: "Интересно, как мы могли бы использовать это в качестве секс-игрушки?" С другой стороны, у Декстера уже были бы истории о том, что мы могли бы или не могли с этим сделать. Рэндалл не был скучным, и я не хочу, чтобы это звучало так, как будто он был скучным – он всегда удовлетворял меня, без вопросов. Он мог бы оставить меня рыдающим месивом на кровати. Но Декстер, ну, ты просто никогда не знал, что он собирается делать дальше.

— Это продолжалось годами. Он был похож на моего второго мужа, который часто уезжал. Он возвращался, потчевал меня историями о том, где он был, что делал, с кем он это делал – он никогда не стеснялся рассказывать мне о других женщинах. Но потом он гладил меня по щеке и говорил: - Но никто из них не ты, Мэй, - а потом целовал меня, и я просто улыбалась его явной дерзости. Мне было всё равно. Он не был моим, а я не была его – у меня дома был мой мужчина. Декстер был просто таким. .. удобным. Я думаю, что это подходящее слово.

— Он даже купил мне кольцо. На внутренней стороне была надпись - Всегда рядом, жду, - которая, как мне показалось в то время, была необычайно проницательной для Декстера. Я носила его на правой руке, на том же безымянном пальце. Всё это очень глупо, я знаю.

— Глупо? - бросила вызов на мгновение осмелевшая Джина. - Это было не глупо, это было возмутительно. Поставил на тебе на тебе свою метку? И ты носила его? Это требует смелости, Мэй.

Мэй просто спокойно посмотрела на Джину, а затем сказала, запинаясь: - Да. Ты права. Мне не следовало этого делать. Я знала, что это было, что это символизировало. Мне не следовало даже думать об этом. Но у меня были некоторые глупые мысли о женщине, у которой было всё. Муж, которому она была предана, и любовник, с которым испытывался забавный зуд. Это было чистое высокомерие и бездумие с моей стороны, которые сделали это. К счастью, Рэндалл никогда об этом не догадывался.

Наступила ещё одна тишина, когда другие женщины начали по-настоящему осознавать чудовищность того, что совершила Мэй. Долгосрочное предательство человека, которого она якобы любила всем сердцем. Это было трудно понять. Они все были по-своему слабы, но это, это было преднамеренно. На протяжении многих лет.

— Возвращаясь к истории, когда он был в городе, мы находили способы встретиться – иногда у него дома, или если Рэндалл был в Чикаго – два здания, которыми мы владели, были в Чикаго – он приходил в дом и прокрадывался в дом у бассейна с задней стороны. Я бы никогда не допустила его в главный дом – это был наш с Рэндаллом дом, а не его.

— Знаешь, что самое смешное? Декстер был так оторван от моей основной жизни – с Рэндаллом и детьми, – что я даже никогда по-настоящему не чувствовала себя виноватой за то, что мы провели время вместе. Я имею в виду, что это было то, что я делала всё это время, Рэндалл никогда не страдал из-за этого. Как будто Декстер был просто старым другом, с которым я иногда была близка физически. Я даже никогда по-настоящему не думала об этом. Он был похож на старые тапочки или на любимого парикмахера.

— Тем не менее, нам было весело. Мы сделали несколько диковинных вещей, которые только подтвердили, что они мне не понравились. Я не собираюсь вдаваться в подробности – другие здесь чувствуют себя более комфортно с этим, чем я, - сказала она, выгибая бровь в сторону Ронды, которая просто смотрела в ответ, - по-моему, у женщины должна быть какая-то тайна, но я скажу, что рабство не для меня. И ничто из этого унижения или обзывательства не является мусором. Если я там, то я полноправный партнер в том, что происходит, а не какая-то маленькая шлюшка, которой можно командовать. А когда Декстер привёл другого мужчину, я вышвырнула их обоих, и Декстер больше не появлялся почти год. У меня были свои стандарты.

— Или я так думала... - тихо сказала она через мгновение.

— Дело в том, что, когда вам что-то эффективно сходило с рук в течение многих лет, вы перестаёте задумываться о том, что вы на самом деле делаете. Какое влияние это окажет. Это было частью твоей жизни так долго, как будто это нормально. Вы перестаёте думать об этом как о чем-то неправильном, даже если вы делаете так, чтобы никто больше не знал. Вы перестаёте думать о том, почему вы так всё устраиваете, и это просто становится частью вашей жизни. Это то, что ты делаешь.

— У меня была такая жизнь, государственная должность, мой главный мужчина рядом со мной, любовь, которая никогда не закончится, и немного случайного веселья со старым другом, о котором абсолютно никто не знал, который в любом случае не представлял угрозы для всего этого. Вот только... угроза была.

— Государственная должность...Это странная вещь. Я была готова к этому, когда представилась такая возможность. Я была кандидатом от республиканцев в те времена, когда Республиканская партия на самом деле выступала за что-то другое, кроме крупного бизнеса, религиозных фанатиков и лицемерия. Учитывая, что мы владели зданиями, нас знали в обществе, мы выполняли общественную работу, я думаю, о нас относительно хорошо думали. Что ж, не было ничего удивительного, когда они постучали. Я уже служила в совете и проделала относительно хорошую работу, пытаясь упорядочить систему государственных школ в Урбане, так что у меня был опыт. Когда местное отделение подошло ко мне, я не была так уж удивлена. Рэндалл был вне себя от волнения, и я тоже была очень горда и польщена.

— Мы только что вместе решили, что это то, что мы могли бы сделать. Я могу выполнять эту работу, и это был способ служить обществу. Поэтому мы пошли на это. Партия и Рэндалл создали фонд, чтобы помочь финансировать мою избирательную кампанию. И мы побежали с удовольствием. Я проводила время, целуя младенцев и пожимая им руки, а иногда целовала руки и трясла младенцев!

Джина улыбнулась слабой шутке, а Ронда просто смотрела, не понимая шутки. Бруклин была просто очарована рассказом Мэй.

— Это была долгая тяжёлая работа. Поздними ночами предстояло принять множество решений. Деньги, потраченные на листовки, мероприятия, рекламу и агитаторов. Мы устраивали вечерние ужины на удачу и вечера по сто долларов за тарелку, собирали средства, я появлялась по всему городу, помогала в столовых или чем ещё нужно было заниматься. Это была тяжёлая работа. На полпути снова появился Декстер, вернувшийся из Гонконга, где он работал на какую-то группу, таская с собой их оборудование. Поздние ночи не все были потрачены на предвыборную кампанию, несколько ночей он провёл в своём номере в мотеле или в домике у бассейна. Однако я позаботилась о том, чтобы проводить гораздо больше времени дома с Рэндаллом.

— Но на что я не рассчитывала, так это на другую сторону. Они хотели получить место мэра, и они не гнушались использовать коварные методы, чтобы получить его. Я не знала, что они копались в моём прошлом, искали любую грязь, которую могли найти. К счастью, я была чиста. Ну, кроме Декстера, но, честно говоря, сейчас он был для меня просто частью мебели. Но кроме него - и никто не знал о наших продолжающихся отношениях; я ни с кем не делилась этим, и я не думаю, что он тоже, кроме того ещё одного человека, которого он однажды привёл, – на самом деле нечего было найти.

— Конечно, это их не остановило. Когда они ничего не нашли в моём прошлом, они просто удвоили силы. За мной следили. И вот тут-то всё и рухнуло. Я выиграла выборы, но прежде чем смогла вступить в должность, в газете появилась статья с вопросом о нравственности нового мэра. Если она изменяла своему мужу, что бы она делала в офисе?

— Я была опустошена. У них были фотографии моей встречи с Декстером, некоторые менее лестные изображения, которые были подвергнуты цензуре – этого нельзя было отрицать. Это был конец моей должности мэра – я ушла в отставку ещё до вступления в должность. Городской совет должен был выбрать нового мэра. Что за бардак.

— Но что бы это ни сделало с моей карьерой, это ничто по сравнению с тем, что это сделало с моими отношениями. Рэндалл был уничтожен. Я видела его однажды, дома, после выхода газетной статьи. Он был в отчаянии. Он спросил меня, правда ли это, и я даже не могла посмотреть ему в глаза, по крайней мере, не моргая. Он мгновенно понял, что это так. Я что-то пробормотала. Я пыталась свести ущерб к минимуму, заставить его понять, как мало это значило, как он был моим мужчиной, моим возвышенным королём.

Джина и Ронда переглянулись. Только Мэй могла использовать слово "возвышенный", описывая смерть своего брака.

— В отчаянии я сказала что-то действительно глупое, что-то вроде: - Это продолжается с тех пор, как мы поженились, ты когда-нибудь хоть на секунду чувствовал, что я не была рядом с тобой на 100%? Это была одна из самых страшных глупостей, которые я когда - либо говорила в своей жизни. Рэндалл был раздавлен еще больше. Я ожидала, что он будет разглагольствовать и бредить, крушить вещи, даже, возможно, ударит меня, и я терпела бы это и просила больше. Но он ничего этого не сделал. Он был слишком хорошим человеком для этого. Я должна была догадаться. Он просто стоял там, дрожа, слезы текли по его лицу, сдуваясь. Я шагнула вперед, чтобы обнять его, чтобы сделать ему лучше, как делала много раз за время нашего брака.

— Ну, у него не было ничего из этого. Он отступил назад, и я поняла, что он не хотел физического контакта со мной, что было очень больно. Я прекрасно понимала, какой ущерб я нанесла, но столкнуться с этим таким образом... ну. Он просто повернулся и пошёл наверх, а я последовала за ним, пытаясь объяснить, как сильно я люблю его и только его. Как этот длительный роман только усиливал мою любовь к нему.

Мэй подняла брови, глядя на других женщин, в самоуничижительном жесте.

— Да, я действительно пыталась приравнять тридцатилетний роман к тому, что это хорошо для нашего брака. Я уверена, что вы, дамы, говорили не менее глупые вещи, когда отношения были выведены на свет. Это говорит отчаяние, отчаянные попытки остановить крушение поезда. Мы все там были. Это было... не очень приятное зрелище. Я рыдала и была готова сделать или сказать что угодно, чтобы сделать это лучше. Это так смешно, когда мы говорим, что сделаем всё, чтобы исправить. Ответа ведь нет, не так ли? Но я предложила, думая, что каким-то образом смогу. Но этому не суждено было сбыться.

— Рэндалл собрал сумку – военные парни быстро упаковывают вещи – и просто пронёсся мимо меня. Я рыдала и рухнула в дверях нашей спальни. Я попыталась схватить его за ногу, когда он проходил мимо, но он просто пошёл дальше. Честно говоря, я не знаю, кто рыдал больше, я или он. Через секунду он исчез.

— Ну, мне не нужно рассказывать вам, дамы, как плохо мне стало после этого. Как я уже сказала, я подала в отставку по телефону, извинившись перед местными партийными лидерами. Им нечего было сказать, кроме "отставка принята". Я попросила их предупредить средства массовой информации, что они и сделали. В течение следующих нескольких дней я почти никуда не выходила. Все дети связались со мной, и Кэмерон приехал навестить меня на следующий день. Он всё равно был в Чикаго. Он не испытывал ничего, кроме беспокойства за меня, и я едва могла быть с ним согласна. Он даже не спрашивал об этом романе, он просто беспокоился о моём благополучии.

— Элли и Эзра все приехали позже на этой неделе. Однако к тому времени то, что я сделала, было раскрыто. Конечно, никаких подробностей не было – никто понятия не имел, что это было так долго. Начнем с того, что дети успокаивали и просто беспокоились. А потом, один за другим, они остыли. Они были у своего отца, и он посвятил их в некоторые детали, например, в длину. Очевидно, он также начал интересоваться флиртом, нашел Декстера, и Декстер полностью и основательно раскрыл свою сторону после угроз со стороны некоторых очень крупных мужчин. А потом он убежал, далеко-далеко. Честно говоря, я никогда не ожидала от него ничего другого. Декстер всегда больше заботился о себе, чем о чём-либо другом.

— Итак, Рэндалл знал всё, или, по крайней мере, всё, что рассказал ему Декстер. Я неоднократно пыталась связаться с ним – я звонила, оставляла сообщения, писала ему – тогда переписка была чем – то новым, но Рэндалл всегда был очень современным - писала ему по электронной почте, отправляла ему письма через его офис. Когда я позвонила в его офис, его папа просто сообщил мне, что его нет дома, и он оставил инструкции, что его не будет некоторое время. Я понятия не имела, где он остановился – в отеле, в одной из квартир в наших зданиях, я понятия не имела.

Мэй сделала паузу и глубоко вздохнула, избавляясь от этого очень эмоционального воспоминания.

— Как оказалось, дети уже некоторое время ничего о нём не слышали. Эзра придерживался мнения, что Рэндалл ушёл куда-то зализывать свои раны. Элли и Камерон были уверены, что он свяжется с ними, когда оправится от шока.

— Но этому не суждено было случиться.

Наступила полная тишина, если не считать тиканья часов – ещё громче, если это возможно, - когда другие женщины ловят каждое слово Мэй. Булавка издала бы звук удара в гонг, если бы одна из них упала на пол в нужный момент.

Она смотрела на них, пытаясь улыбнуться, и улыбка скрывала боль и бурлящие эмоции в её глазах.

— Рэндалл умер за четыре дня до нашей тридцатой годовщины. Через пять дней после того, как он узнал, чем я занималась.

От Бруклин донесся легкий вздох, и Джина с Рондой были ошеломлены.

— Мне так жаль, Мэй, - сказала Джина на автопилоте, с трудом подбирая слова.

— Да, сочувствую твоей потере, - добавила Ронда.

Бруклин просто сидела, прикрыв рот рукой, в шоке, в уголках глаз блестели слезинки.

— Они нашли тело Рэндалла в местном "Марриоте" через четыре дня после того, как Камерон в последний раз разговаривал с ним. Он был мёртв уже два дня. Коронер сказал, что это был обширный сердечный приступ, вызванный стрессом. Очевидно, его сердце раздулось и просто дало осечку, затем остановилось, и он умер почти сразу. Вот что они сказали на дознании. Но я знала лучше. Я знаю, от чего умер Рэндалл. Это было разбитое сердце, и я разбила его.

Голос Мэй дрогнул на последней фразе, и она занялась поисками салфетки среди кофейных принадлежностей на столе, чтобы другие женщины не увидели слёз.

Она нашла одну, подняла глаза и увидела, что другие женщины смотрят в сторону, уважая её чувства. Она промокнула глаза, а затем сказала: - Всё в порядке, дамы. Просто я веду себя глупо и эмоционально.

Удивительно, но именно Бруклин наклонилась вперед и сказала, её голос был полон сочувствия: - Мэй, это совершенно нормально и понятно. Если ты никогда раньше не рассказывала эту историю, если можно так выразиться, то самое время. Тебе нужно немного расслабиться, как и нам.

Джина и Ронда посмотрели друг на друга и приподняли бровь. Бруклин демонстрировала стойкость, превосходящую то, что они обе ожидали. Её сочувствие было поразительным и искренним.

— Всего за четыре дня до нашей тридцатой годовщины. Четыре дня. Мы с детьми планировали большую вечеринку. Празднование моей победы в мэрии и нашей совместной годовщины вместе взятых.

Это заявление было встречено ещё более мёртвой тишиной.

— И это было за два дня до его дня рождения.

— Господи, - прошептала Джина.

— Хельветти, - сказала Ронда тоже тихим голосом.

Бруклин просто откинулась на спинку стула, ошеломлённая.

— И я убила его. Так же точно, как я сижу здесь, он умер из – за шока от того, что я сделала.

Никто не знал, что сказать на это. В конце концов Джина осторожно попробовала, сказав: - Мэй, ты не можешь этого знать. Если его сердце было увеличено, велика вероятность, что у него было что-то, что в любом случае вызвало бы у него проблемы.

Мэй просто грустно посмотрела на неё и сказала: - Может быть. Но у него был шок, и это убило его, и я была виной. Я не думаю, что в этом есть с чем не согласиться. И я должна жить с этим знанием. То, что я сделала, то, что я продолжала делать, не просто убило мой брак, это убило единственное, что я любила больше всего на свете, – моего мужа. Это убило достойного и замечательного человека. И я живу с этим каждый день.

Все просто сидели, на мгновение задумавшись обо всей этой прискорбной истории, а затем Мэй продолжила: - Ну, очевидно, я больше не могла оставаться в Шампейн-Урбане. Я была социальным изгоем по очевидным причинам. Мои сёстры почти не разговаривают со мной – телефонный звонок в мой день рождения, открытка на Рождество, никаких приглашений на день Благодарения, как вы можете себе представить. Я переехала сюда, как только смогла, и купила это место. На самом деле я получила всё из нашей жизни – бизнес, здания, всю эту ерунду. Я стала очень богатой женщиной. Но дети, ну, дети. Это было неправильно, я предавала Рэндалла всё время, пока мы были женаты, и я не заслуживала всего, поэтому я взяла небольшую сумму от бизнеса, чтобы выжить, а затем передала всё остальное им. Они могли бы управлять им, или продавать его, или делать что угодно. Это было их право по рождению, не моё.

Чего ни Джина, ни Ронда не знали, так это степени того, за что Мэй и Рэндалл были ответственны, когда он умер. Всё имущество, после утверждения завещания и уплаты налогов, составило почти пятнадцать миллионов долларов. Мэй взяла два миллиона, а остальное отдала детям. Даже сейчас, заплатив наличными за дом, в котором она теперь жила, она осталась относительно богатой женщиной. И очень тихо она учредила образовательный трастовый фонд для детей Ронды. Они не узнают об этом, пока не достигнут студенческого возраста, но ни один из них не закончит школу с долгами. И траст был зарегистрирован на имя её покойного мужа.

— Даже в этом случае они тоже мало разговаривают со мной – Камерон терпит, когда я рядом ради его детей – я ужасно балую своих двух внуков от него, или, по крайней мере, настолько, насколько мне позволено. Но они не оставляют их у меня – я думаю, что меня считают дурным влиянием, и возможно они не ошибаются. Всё это слишком понятно. Элли разговаривает со мной и время от времени навещает. Она всё ещё одинока, и я думаю, что она, возможно, нашла нового кавалера – она упоминала о нём не раз, - но мы не так близки, как раньше. Но Эзра, мой милый мальчик, я никогда о нем не слышу. Он сказал мне на похоронах, что я умерла для него за то, что сделала, и он более чем доказал, что доведёт дело до конца. Я слышала от других, что он женат и у него двое детей, но я никогда их не видела и, думаю, никогда не увижу.

— Но, несмотря на все беды с моими детьми, больше всего я сожалею о том, что не смогла должным образом сказать Рэндаллу, что мне жаль. Он умер, так и не узнав по-настоящему, что он был моим рыцарем в сияющих доспехах. Что всё, что я когда-либо говорила ему, было чистой правдой. Я любила его, полностью. Декстер был просто отвлекающим маневром. Время, когда я могла бы быть кем-то другим, кроме миссис Рэндалл Морган, хотя мне и нравилось быть ею. Декстер был как любимый питомец. И Рэндалл никогда не узнал и не понял этого. Я испортила лучшее, что у меня когда-либо было в жизни, и сейчас... У меня есть это. - И она указала на других женщин, сидевших в её гостиной.

— Не поймите меня неправильно, дамы, я благодарна вам за это. Поверьте мне. Но если бы мне пришлось обменять всё это на Рэндалла, что ж, это было бы нетрудным решением, позвольте мне сказать.

Джина тихо хихикнула, Ронда коротко улыбнулась, и даже Бруклин грустно усмехнулась. Они могли понять - они бы тоже сделали такой же выбор.

— Единственная причина, по которой я сейчас рассказываю эту историю, несмотря на то, что эти две ведьмы давно пытаются вытянуть её из меня, - сказала Мэй Бруклин, махнув рукой на Джину и Ронду, которые отпрянули в притворном ужасе, - потому что Декстер умер на прошлой неделе. Я получила сообщение от старого школьного друга из Урбаны. Я раздумывала, идти на похороны или нет. Но в итоге я решила, что лучше этого не делать. Декстер уже взял у меня достаточно – или, точнее, я уже дала за него достаточно. Мне нужно отдать должное памяти Рэндалла, и моё появление на похоронах Декстера не будет правильным сигналом. Это немного, но это всё, что я могу сделать.

Она сделала последний глоток уже холодного шоколада, сморщила лицо и поспешно поставила его обратно.

— Итак. Вот и вся история. Теперь, Бруклин, я надеюсь, ты поймёшь, что мы понимаем твою ситуацию. Мы не собираемся мириться с этим – то, что ты сделала, и то, что ты всё ещё делаешь, достойно порицания. Но ты это знаешь, и мы не собираемся продолжать об этом. Всё, что мы можем предложить, - это поддержка, советы и место, где тебе не придётся постоянно защищаться. Ронда уже дала понять, что будет рада, если ты останешься с ней на некоторое время, хотя бы для того, чтобы помочь обуздать эти саморазрушительные порывы брата твоего мужа. Это нужно прекратить, и я думаю, ты это знаешь. Временная передышка от чувства вины - это одно, но это только продлевает агонию. Если...Джош, не так ли? Если он ещё разговаривает с тобой, то контакты прервутся, если связь с его братом продолжится и выйдет наружу, как я уверена, ты понимаешь.

— Но если оставить это в стороне, ты видишь, кто мы такие – через что мы прошли. Ты видишь, что мы только хотим помочь... это то, что тебя заинтересовало бы? Я могу в значительной степени гарантировать, что ты получишь сочувствующие уши, много сарказма, непристойных сплетен, - при этом она незаметно кивнула Джине, - советы по моде, а также советы по сексу, - и теперь она едва взглянула на Ронду.

— Мы будем здесь на твоей стороне. Мы не поможем тебе уничтожить твоего бывшего, но мы будем здесь, чтобы помочь тебе собрать осколки твоей жизни. Это звучит хорошо?

Бруклин посмотрела на Мэй сияющими глазами, затем перевела взгляд на Джину и Ронду, а затем снова на Мэй. Её голос дрожал, когда она сказала: - Я думаю, что это звучит хорошо... Мне так нужны хорошие новости прямо сейчас. Несколько новых друзей... спасибо вам за то, что вы здесь. Спасибо, что помогаете мне.

Её голос дрогнул в конце, и Мэй наклонилась вперед и похлопала Бруклин по руке.

— Ну, это будет нелегко, но теперь ты не одна, дитя. Ронда, тебе пора пойти помочь этой даме упаковать кое-какие вещи. И ещё... Прежде чем ты уйдёшь...

Мэй поднялась и прошла на кухню, а затем вернулась, размахивая бутылкой вина "Воллерсхайм Прери Фум".

— Вот. Я подозреваю, что вам двоим понадобится бутылка или две сегодня вечером. Это за мой счёт. Хорошая штука этот Дым Прерий. Выиграл две золотые медали, разве ты не знаешь? Кто знал, что Висконсин может делать отличное вино?

Она протянула бутылку Ронде, которая благодарно кивнула Мэй, когда женщины встали.

— Спасибо, Мэй, - сказала Ронда, - В то же время на следующей неделе?

— Я буду, - ответила Мэй, когда они шли к входной двери, все женщины переодевались в защитную одежду, готовые к холодной погоде.

Попрощавшись со всеми, быстро обняв их перед уходом, Мэй закрыла дверь и несколько мгновений постояла в вестибюле, вглядываясь в прошлое.

— Глупая старуха, - ругала она себя, - он умер, ушёл и никогда не вернётся.

Но потом она подняла глаза и робко сказала: - Но я бы хотела, чтобы это было не так. Я люблю тебя, Рэндалл. Я никогда не остановлюсь.

Затем она нахмурилась и поспешила убрать кофейные принадлежности.