Расчленение добродетели или Секретный дневник мадемуазель N-2. Часть 3

– О, мадемуазель, если бы я мог довести себя до еще большего исступления, я бы обязательно предал бы вас пыткам. Я бы прокалывал иглами ваши груди и хлестал кнутом ваше влагалище. А потом, я бы надел на себя ваши прелестные чулки и начал бы мастурбировать, взирая на ваши чудовищные страдания. Уверяю вас, мое семя орошало бы ваши туфли непрерывным потоком. Все ваши органы, включая самые грязные и низменные, были бы вылизаны мной и послужили бы приятному делу разврата.

Ощущая, что вскоре разболтавшийся развратник изольет в меня новую порцию спермы я выбросила ему навстречу сильнейший поток смазки и сжала вагину. Жюно затрясся от похоти и окатил меня таким горячим потоком спермы, что пизда немедленно заполнилась ею, а потом начала скатываться на диван огромными тягучими каплями.

Пока я вместе со своим трахателем пыталась отойти от яростного совокупления, маркиз подозвал к себе молодого лорда и указал ему на прелестный зад Эмбер.

– Мой лорд, – надеюсь, вы воспользуетесь подвернувшейся возможностью и введете в зад этой грязной женщины свой прелестный отросточек. Уверен, что мадемуазель Фон Штайнберг по достоинству оценить ваши набухающие прелести.

– О, нет, – со стоном произнесла трахаемая женщина, – Два члена в заду порвут меня на части! Во имя света, прошу вас отказаться от этого плана, ибо мое тело не выдержит столь бурного натиска!

– А вас никто не спрашивал мадам, – коротко отрезал маркиз, – Если лорд хочет любовных утех, то он их получит. Свобода и равные права для всех, вне зависимости от возраста, это то, на чем держится наша цивилизация. Если вы откажете маркизу в его праве на задницу, то значит, вы с недостаточным пониманием относитесь к нашим гуманистическим идеалам.

– Долбаные болтуны, – прорычала в ответ хозяйка дома, – Сколько можно болтать. Вбивайте в меня свои штыри и сношайте, пока я без ума от дикой похоти! Ох, как хорошо, как хорошо, маркиз... Это просто великолепно!

С сомнением взглянув на сношаемую дыру хозяйки, мальчик оголил головку своего члена и пустил на нее слюну. После этого действа молодой человек спросил своего наставника.

– Маркиз, но как же мы будем использовать госпожу Штайнберг вдвоем? Ведь у нее всего одно отверстие?

– О, не беспокойтесь мой господин, мы сумеем вогнать в нее оба члена, если конечно, эта сука на несколько секунд прекратит вертеть своим огромным задом. Когда я выдерну из ануса свой багровевший инструмент, вбивайте в нее свою штуковину!

С этими словами маркиз извлек свое орудие из ануса мадемуазель Штайнберг и молодой человек тут же вогнал свой пенис в текущую дырку хозяйки. Осторожно подвинув ребенка в сторону, маркиз надавил своей головкой на анус сношаемой жертвы и начал медленно, дюйм за дюймом вкручивать свое разгоряченное орудие в женскую задницу.

– О небеса, – вскричала в этот момент раздираемая пенисами Эмбер, – Сейчас эти два жеребца разорвут меня на части!!! Сжальтесь над моей попой, господа, она не вынесет подобного отношения.

– Не стесняйтесь мой лорд, – успокоил мальчика маркиз, – Наша уважаемая мадемуазель делает все для того, чтобы увеличить ваше желание и похоть. Трахайте её, что есть силы. Шлепайте по заднице рукой. Ругайтесь и сквернословьте самым непристойным образом – это лишь еще более распалит ее страсть.

– Грязные, сучьи дети, – рычала от боли мадемуазель, – Имейте хоть каплю сострадания к моим натруженным ягодицам! Вскоре ими должен будет воспользоваться мой муж!!!

Но кричать о спасении было поздно, мужчины глубоко проникли в тело хозяйки и стали долбить ее не хуже нетерпеливых быков – осеменителей. С трудом приподнявшись над столом, мадемуазель взглянула на нас глазами полными боли и неимоверной похоти, после чего прорычала, словно ведомое на бойню животное.

– N, сучья подстилка, возьми хлыст и используй его на задницах проституток. Скорее, а то я кончу, так и не успев насладиться этим прекрасным зрелищем!

Естественно, я с душевным трепетом отнеслась к просьбе хозяйки и немедля взяла в руки хлыст. Подоспевший на выручку Жюно заставил девушек оголиться и нагнуться таким образом, чтобы хозяйка смогла увидеть нежные губы их половых органов. Теперь, самое время описать тех трех милых крошек, что восприняли от моей руки самые восхитительные страдания.

1) Первой была девочкаn лет, нежная и скромная,

как только что раскрывшийся цветок. У нее были черные длинные волосы и маленькая грудь. К сожалению, из – за чрезмерного приема посетителей пизда девушки была страшнейшим образом разработана. Я бы сама никогда бы не поверила, что у столь маленькой особы может быть такой огромный половой орган.

2) Второй была 20 – ти летняя женщина, высокая, стройная и плоскогрудая. Несмотря на красивое лицо, тело ее не было образцом для подражания. Впрочем, трахающимся в комнате мужчинам было совершенно не важно, куда вставлять свой восставший орган.

3) Последней была красавица 18 лет, отданная в бордель своей развратной матерью. Злобная женщина решила нажиться на унижениях собственного ребенка и с явным злорадством сдала дочь в руки Жюно. К невероятной радости порочного Антуана бедняжка оказалась девственницей и вскоре испытала на себе все "прелести" дефлорации (к счастью, я была лишена возможности взглянуть на этот процесс собственными глазами).

Выстроив девушек в ряд, и сладострастно посмотрев на их прекрасные розовые задницы, я приготовила для удара хлыст. Хорошенько замахнувшись, я с такой силой ударила первую из них, что едва не сбила ее с ног.

– Мерзкая грязная, шлюха, бей этих сучек, что есть силы. Пусти им кровь! – задыхалась в спазмах похоти совершенно обезумевшая Фон Штайнберг.

– Осторожнее мадам, – прошептал мне на ухо Роланд, – Шлюхи, конечно шлюхами, но членовредительства я не допущу. Имперский наместник Ля Боннэ с нас шкуру живьем спустит, если в его городе начнутся подобные злодейства. Поверьте, этот бездушный человек знает толк лишь в том, чтобы убивать вольнодумцев и республиканцев, а уж смешать их с грязью и обвинить в тотальном пороке он сможет и без вашей посильной помощи.

Поскольку могучий член маркиза продолжал истошно долбить содрогающуюся от похоти и ненависти хозяйку, та не смогла больше произнести ни единого слова. Пытаясь удовлетворить свою похоть и одновременно с этим не убить девиц, я стала наносить удары по менее болезненным местам их нагого тела. Однако, несмотря на все мои старания, девушки не смогли держать слез и вскоре уже навзрыд плакали, прося отпустить их из комнаты.

К счастью, в этот самый момент, мадемуазель Фон Штайнберг кончила с таким безудержным ревом, что я было подумала, что за окном раздался раскат грома. Мощь женского выброса был столь сильна, что и маркиз и молодой лорд едва не сломали себе твердые от похоти инструменты. Отшатнувшись от безумной хозяйки, аристократы без сил попадали на диван.

– Вот ведь феодальная тварь, – во весь голос выругался маркиз, – Чуть не оставила лорда без возможности воспроизводит наследство. Впрочем, надо признаться, фонтан был что надо. От такого потока жидкости я воистину восхитительно кончил!

Поскольку наша хозяйка молчала, вздрагивая из – за затянувшихся оргазмов и пуская на стол слюну, я продолжала хлестать продажных девок кончиком длинного хлыста. Мужчины, по всей видимости, с удовольствием наблюдали за тем, как зрелая, но все еще красивая дама старается пустить кровь несчастным молоденьким жертвам аристократической оргии. Первым издевательств не выдержал Роланд. Содрогнувшись от очередного удара, он схватил меня за руку и отвел в сторону.

– Всемогущий, – наконец произнес он, – Неужели вы не можете совладать со своими страстями и на мгновение подумать о боли этих женщин. Они, в конце концов, всего лишь дети. Давайте утолим наши страсти более цивилизованным способом.

Отобрав у меня хлыст, Роланд подошел к рыдающим девушкам и попросил их подойти к столу. Поскольку член Роланда уже не стоял, я поняла, что он не испытывает никакого удовольствия от порки.

Осторожно расставив блюда по периметру столешницы, Роланд разложил между тарелок девушек и попытался успокоить их. Когда третья по счету девочка перестала плакать, смягчившийся развратник дал ей в руки свой член и начала ласково гладить ее по голове. Уже через пару минут, мужчина понял, что его красавица ничего не умеет, и с раздражением отправил ее в соседнюю комнату.

Убедившись, что в обеденном зале осталась всего одна трахающаяся пара (Антуан продолжал безуспешно долбить Жюльетту), Роланд рухнул кресло и вытер со лба пот. Устало улыбнувшись, он откупорил нетронутую бутылку вина и стал разливать ее по бокалам.

Третья ночь месяца завершилась. Начиналось утро четвертого дня.