ПЯТОЕ ВРЕМЯ ГОДА (часть вторая - продолжение)

Они замолчали... в темноте, лёжа на разных кроватях друг против друга, они, два парня - десятиклассник Димка и девятиклассник Расим - думали об одном и том же: Расим думал о том, каким классным парнем оказался этот Д и м а, как ему, Расиму, сказочно повезло, что их поселили вместе - в одной комнате, как было бы классно, если б они, Дима и он, стали б настоящими друзьями... а Димка думал, что Расим оказался немного наивным, совсем бесхитростным, открытым и оттого - ещё больше любимым, что ему, Димке, нужно что-то предпринимать, что-то придумывать-делать, чтоб Расим ему полностью доверился - чтобы он, Расим, захотел узнать... захотел узнать, что бывает на свете такая дружба, которая - вопреки бытующим представлениям - по сути своей ничем, ни в чём не уступает любви...

"То есть, что значит - "не уступает"? - мысленно поправил сам себя Димка. - Н а с т о я щ а я дружба - это и есть любовь... Какие козлы придумали, что парень не может любить парня - что это стыдно или позорно? Кому это нужно было - извращать нормальные человеческие чувства?" Мысль о "козлах", извративших любовь - превративших любовь парней во что-то такое, что теперь нужно было скрывать, прятать в душе, приходила Димке и раньше, но сейчас, когда всё было так ощутимо близко - когда страстно любимый Расим лежал в темноте практически рядом, эта мысль о "козлах", "о каких-то уродах", оболгавших, извративших любовь парня к парню, показалась влюблённому Димке особенно важной, животрепещущей... мысль эта возникла как объяснение, почему он, Димка, сейчас не встаёт, не идёт к Расиму, и Димка, подумав про "козлов", тут же подумал про гопников, что прикопались к Расиму вечером, - "козлы", "гомофобы", "гопники" стояли для Димки в одном ряду моральных уродов - в общей шеренге моральных извращенцев...

— Дим... ты не спишь еще? - нарушая молчание, вопрошающе проговорил Расим, хотя и так было ясно, было понятно, что за две-три минуты, что они молчали, уснуть Димка никак не мог - уснуть он просто не успел бы.

— Нет, - отозвался Димка, с трудом подавляя желание встать, подойти к Расиму... ну, почему, почему он не может сейчас это сделать - не может встать, подойти к Расиму, обнять его?! Почему он должен скрывать свои чувства - должен таиться и лицемерить?! Потому что Расим его может просто-напросто не понять - он, Расим, о чувствах таких может думать так же, как думают все... почему в этой жизни всё шиворот-навыворот?!

— Там, на этаже... ну, когда ты из лифта вышел - видел бы ты своё лицо! - Расим приглушенно засмеялся.

— А что с лицом у меня было?

— Зверское было лицо...

— Ну, правильно... - Димка довольно хмыкнул. - Я выхожу, а они от тебя чего-то хотят - прессуют тебя... какое лицо у меня должно было быть?

— Их было двое... - проговорил Расим.

— Ну, и что? Нас было тоже двое, - уверенно отозвался Димка, не отделяя Расима от себя.

— Конечно! Их было двое - и двое нас... нас тоже было двое! - поспешил согласиться Расим, не отделяя себя от Димки - в душе радуясь, ликуя, что Димка сказал "нас", и он, Расим, это "нас" сейчас повторил, дважды проговорил тоже... у Расима не было никакой нужды скрывать, таить-прятать от Димки свои чувства, потому что его чувства были просты и понятны; Димка уловил в голосе лежащего в темноте Расима невольную радость - и снова он, Димка, подумал, что, может быть, зря он боится, что Расим его не поймёт, ему не ответит взаимностью, оттолкнёт его, если он сейчас встанет, если он в темноте подойдёт к Расиму, если обнимет его...

Кто знает... быть может, если б Димка сейчас подошел к Расиму - если б он в темноте обнял его, крепко и нежно прижал бы к себе, то, возможно, Расим не стал бы Димку отталкивать... возможно, не стал бы, - кто знает! Димка любил Расима - любил осознанно, самозабвенно... любил так, как любят в юности - горячо и страстно! Но ведь и Расим, о любви такой не думая, не помышляя и не мечтая, вместе с тем - как всякий нормальный пацан - чувствовал пробудившуюся в душе пылкую, деятельную потребность в дружбе, и не просто в дружбе, а в дружбе с ним - с Д и м о й... ну, а разве желание такой дружбы - н а с т о я щ е й дружбы - не есть чистое, искреннее, ещё ничем не замутнённое, но неосознанное, по причине душевной наивности ещё не осознаваемое желание любви? Разве само стремление к такой дружбе - не есть преддверие юной, огнём опаляющей страсти?

"Любовь", "настоящая дружба" - понятия если и не тождественные, то по сути своей очень близкие, синонимичные, - сам того не осознавая, Расим стоял на пороге любви... он стоял в преддверии любви, и вопрос был лишь в том, кто и когда, как и зачем откроет эту дверь, - можно ведь дверь открыть, распахнуть так, что в душу солнечным светом ворвётся, хлынет музыка вечной весны, и это будет одна ситуация, а можно эту же дверь открыть-распахнуть ногой, грубым ударом сорвать с петель, и тогда это будет уже не музыка - это будет совсем другое...

Димка, конечно же, всего этого знать не мог, но интуитивно он это чувствовал - не понимал, а именно чувствовал! - как чувствовал он и то, что теперь, когда они оказались живущими в одном номере, именно от его, Димкиного, такта будет зависеть если не все, то очень и очень многое... а потому... потому: "не надо спешить!" - именно это чувствовал Димка, чувством любви осознавал вопреки желанию, жаром разлитому в темноте по всему телу... "спи!" - приказал себе Димка, изо всех сил стараясь игнорировать, не замечать собственный член, напряженный, налитый жаром желания, который, ничуть не считаясь со здравым смыслом, продолжал в трусах Димки упорно бодрствовать, - член, под одеялом вздымая трусы, пребывал в состоянии наиполнейшей готовности, требуя от Димки хоть какого-то применения; "спи, - сказал Димка члену, - сегодня тебе ничего не обломится... спи!"

Они ещё перебросились в темноте несколькими - уже ничего не значащими - фразами, и вскоре уснули, - обнимая подушку, первым едва слышно засопел Расим - провалился в сон с ощущением предвкушения дружбы с Д и м о й, с мыслью о том, как всё хорошо получилось, какой Д и м а прекрасный парень и как было бы классно, если б он захотел с ним, с Расимом, сдружиться, если б он захотел стать для него, для Расима, настоящим другом... и тут же, буквально через минуту, тихо засопел Димка, провалившись в сон с мыслью о Расиме - о том, что надо что-то придумывать, что-то предпринимать, чтобы спать им не в разных постелях, а в одной... ведь это же глупо - жить в одном номере и при этом не пользоваться такой возможностью... жить вместе, вдвоём, и - не любить друг друга?!

Не наслаждаться взаимным чувством?! Не кайфовать?! Это было б не просто глупо - это было б абсурдно! А потому - надо что-то придумывать, что-то предпринимать, чтоб Расим точно так же понял, что это и глупо, и абсурдно... глупо и абсурдно - двум нормальным парням игнорировать свыше даруемую любовь! Как всякий влюблённый, Димка всем своим существом верил, что любовь его не окажется безответной - что любовь его будет взаимной... нужно только суметь её проявить - надо сделать так, чтоб Расим всё понял... чтобы всё он п р а в и л ь н о понял! Димка уснул - провалился в свой сон с мыслью о том, что завтра... завтра он придумает... обязательно что-нибудь придумает... а иначе - какой в этой жизни смысл?

Димка уснул, и - если сны являются продолжением дневных мыслей, чувств, чаяний, переживаний, то не было ничего удивительного в том, что Димке, перед сном не сбросившему сексуальное напряжение, приснился сон, в котором... сначала они всей группой летели на самолете, и Расим в Димкином сне сидел рядом с ним, с Димкой... потом появился лифт, гудящий, как самолёт, - Расим непонятно куда исчезает, испаряется, его нет рядом с Димкой, и нет вообще никого рядом - Димка спускается с трапа один, но спускается он не на лётное поле, а сразу в гостиницу, и не просто в гостиницу, а в пустой гостиничный коридор... "где все?" - думает Димка, и в этот момент он видит гопника, который, как понимает Димка, его встречает... гопник - один из тех, двоих, что тянули Расима в свою комнату, где хотели с Расимом побаловаться, покайфовать...

"сосать будешь?" - говорит Димка, пристально глядя гопнику в глаза... смазливое лицо гопника неуловимо преображается, но Димка не может понять, что означает это преображение, - это тот самый гопник, который был ростом чуть пониже... "ты за кого меня принимаешь?" - говорит гопник, изо всех сил стараясь показать свою крутизну, продемонстрировать Димке своё возмущение... "давай... ты же хочешь - ты хочешь этого сам... идём!" - смеётся Димка... игнорируя возмущение гопника, он делает шаг вперёд... "а как ты узнал, что я хочу?" - вслед за Димкой смеётся гопник, и только теперь, когда гопник смеётся, Димка понимает, ч т о отразилось на лице парня, когда он, Димка, спросил его, хочет ли он сосать, - гопник, глядя на Димку, сбрасывает с лица маску крутизны, и теперь на смазливом его лице Димка отчетливо видит нетерпеливое желание...

"а чего здесь знать?" - пожимая плечами, говорит Димка, - "вы же хотели Расима трахнуть - тянули его к себе"... гопник, глядя на Димку, пытается объяснить, как ему кажется, очень важную разницу: "мы его трахнуть хотели, а не он... не он - нас!", - Димка в ответ пожимает плечами: "а это без разницы - кто кого... это уже не существенно!" - говорит он, - "идём со мной - пососёшь у меня!" - говорит Димка, приближаясь к гопнику... "а если узнают?" - пугается гопник, и лицо его вновь преображается - на смазливом лице гопника отображается страх.... видя, что гопник боится, Димка берёт его за руку - успокаивает: "мы же одни... никто ничего не узнает - а потому никто про тебя не будет думать, что ты некрутой... для всех остальных ты будешь такой же крутой, и только я один буду знать, что ты, вставляя в рот пацану, в глубине души своей хочешь сосать точно так же сам... идём!"

Димка сказал "идем!", и гопник, нетерпеливо увлекая Димку за собой, с готовностью Димке ответил: "идём!", - коридор внезапно исчез, испарился, и они в тот же миг оказались на залитой солнцем деревенской улице... Димка, нисколько не удивившись, мгновенно понял, что они в деревне - в той деревне, где жила Димкина бабушка и куда он каждое лето на две-три недели ездил в гости, - навстречу им, Димке и гопнику, шла почему-то Зоя Альбертовна... поравнявшись с ними, она с улыбкой спросила, обращаясь к Димке: "Дима, Игорь тебя не обижает?", причём Димка нисколько не удивился, что Зоя Альбертовна назвала гопника Игорем: так звали того пацана, с которым у Димки в деревне был "секс"... "нет, не обижаю...

всё нормально, Зоя Альбертовна!" - вместо Димки сказал-произнёс Игорёк, незаметно толкая Димку ногой, чтобы Димка невзначай не проговорился, куда и зачем они идут... "ну, и отлично!" - заулыбалась довольная Зоя Альбертовна, и Димка во сне тут же порадовался, как ловко они обвели её вокруг пальца... они свернули к сараю - к тому сараю, куда три года тому назад не во сне, а в реальной жизни, в действительности Игорек зазывал Димку по вечерам и где они, до колен приспуская с себя шорты, с сопением, с удовольствием "трахали" один одного на старом скрипучем диване, одновременно прислушиваясь, не подходит ли кто к сараю с улицы, - Димке было n-надцать лет, Игорю было в то лето столько же... теперь - в Димкином сне - это был тот же самый сарай, и парня звали точно так же Игорем, только парень был не Игорем, деревенским Димкиным другом, а был одним из двух гопников, докопавшихся до Расима - хотевших Расима оттрахать-выебать, - парень был гопником, которому Димка во сне предложил пососать...

В сарае, куда свет проникал через множество щелей, был полумрак, - Игорь тут же сел на диван, раздвинув, расставив в стороны ноги, чтобы Димке было удобнее стать к нему ближе... "хочешь?" - зачем-то спросил-поинтересовался Димка, одновременно с этим нетерпеливо расстегивая джинсы... то, что гопник по имени Игорь хотел, было понятно без всяких вопросов и уточнений, и потому было не совсем ясно, зачем Димка об этом - вполне очевидном - желании гопника, то есть Игоря, вообще спросил, - возбуждённо и вместе с тем чуть насмешливо глядя парню в глаза, Димка извлёк из расстегнутых джинсов напряженно торчащий член - медленно, с наслаждением оттянул к основанию крайнюю плоть, обнажая чуть влажную, сочно пламенеющую головку... "ну, а кто не хочет?" - возбуждённо засмеялся гопник, с трудом отрывая взгляд от Димкиного члена - глядя Димке в глаза, - "ты сам мне сказал, что парень, вставляя в рот парню, в глубине души всегда хочет взять-отсосать сам... разве не так?"... дальше всё было так, как Димка видел в геевских порнофильмах: гопник по имени Игорь сначала облизывал член, губами скользил по стволу от головки до основания, и Димка, глядя на это сверху вниз, не торопил парня, давая тому возможность вдоволь наиграться с членом...

потом гопник вобрал член в рот - насадил свой рот на колом торчащий Димкин член, и тут уже Димка, ничуть не считаясь с чувствами гопника, решительно взял инициативу в свои руки: обхватив ладонями голову парня, Димка ритмично задвигал задом, вгоняя член гопнику в рот... всё было так, как он, Димка, это видел это в порнофильме! Было лето - был день, и солнечный свет проникал, лился-струился в сарай через щели, - в сарае был полумрак... "давай... брюки снимай - в жопу давай... я тебя в жопу выебу!" - нетерпеливо проговорил Димка, рывком извлекая член изо рта парня... "мы же так в гостинице не договаривались" - гопник вскинул на Димку удивлённый взгляд, - "ты ж говорил, что лишь пососать..." - проговорил гопник, глядя на Димку снизу вверх... "а ты что - в жопу не хочешь?" - засмеялся Димка... "хочу" - секунду подумав, отозвался гопник... как они оказались голыми - как раздевались-разделись, в Димкином сне совершенно смазалось, не отразилось, а только в следующее мгновение совершенно голый Димка лежал с парнем уже не в сарае, а в лежал он номере гостиницы, и парнем этим уже был не гопник по имени Игорь, а парнем этим, лежащим под Димкой, был голый Расим... всё перепуталось, перемешалось в Димкином сне!

Голый Расим лежал под Димкой - лежал с разведёнными, поднятыми вверх ногами, ритмично дёргаясь, содрогаясь на постели от толчков, - лёжа на Расиме сверху - глядя Расиму в глаза, Димка сладострастно, с наслаждением двигал вверх-вниз задом... странно, но ощущения члена в теле Расима у Димки не было, словно он трахал Расима не членом, а трахал его вообще, - ощущение наслаждения не концентрировалось в какой-то части тела, и даже было не в теле, а тоже было вообще - оно было словно разлито в воздухе, и в наслаждении этом, как в океане, Димка с Расимом купались одновременно...

"тебе хорошо?" - прошептал Димка, не прерывая движения задом - глядя Расиму в глаза... "да, хорошо" - отозвался Расим, глядя на Димку счастливыми, от удовольствия и довольства живо блестящими глазами, - "я два месяца думал, мечтал об этом - я два месяца этого хотел", - пояснил Расим, словно испугавшись, что Димка ему не поверит - не поверит в то, что ему, Расиму, сейчас хорошо... странно, - подумал Димка, не прерывая движения задом,- это же я два месяца думал об этом, мечтал об этом... наслаждение, между тем, нарастало, становилось с каждым мгновением - с каждым движением-содроганием - всё сильнее, всё слаще... наслаждение стало почти фантастическим, казалось, ещё немного, ещё чуть-чуть, и... не кончив во сне, не достигнув оргазма, Димка проснулся - открыл глаза, - ночь пролетела, и было утро...

Бывает, что ночь пролетает мгновенно: кажется, лишь минуту назад сомкнул глаза, провалился в сон, а вот уже утро - ночь прошла, пролетела ночь, как одно мгновение... Димка открыл глаза, и в первый миг ничего не понял: ощущение наслаждения, внезапно прерванного, за миг до оргазма остановленного, прекращенного просыпанием, ещё плавилось в теле и было так свежо, что Димка не сразу сообразил, что это был сон - всего лишь сон...

ещё не успев ничего подумать, он не столько осознанно, сколько по наитию скользнул рукой в трусы, где стоял несгибаемым колом напряженный член, и только лишь в следующее мгновение до него дошло, что лежит он не дома в своей постели, а лежит он в гостиничном номере, где они проживают вдвоём - он и Расим... ёлы-палы, до чего же был сладок сон! Димке нередко снился Расим - с того самого дня, как Димка Расима увидел, а увидев, в него, в Расима, по уши влюбился; Димке и раньше снился секс с Расимом, но каждый раз это было как-то размыто, урывочно и беспорядочно, а главное - убийственно коротко: сюжеты с сексом в Димкиных снах по своей протяженности были чем-то похожи на рекламные ролики, длящиеся считанные секунды... это были не сны, а одно расстройство, - просыпаясь, Димка каждый раз чувствовал себя словно обманутым... и - только лишь один раз он, Димка, во сне кончал, спустил, - это был обалденный сон!

Правда, потом пришлось самому стирать простынь, и еще он был вынужден, вернувшись из школы и пользуясь тем, что дома не было никого, застирывать тот кусок матраса, где было отчетливо видно пятно во сне извергнутой спермы... "Классно было бы, если б сейчас я проснулся в мокрых трусах, а простыня подо мной была б в мокрых разводах... офонареть, как было бы классно!" - не без иронии успел подумать Димка, прежде чем повернуть голову набок - посмотреть, спит ли Расим... "Нет, сон мой прервался всё-таки вовремя, как это, блин, не печально осознавать..." - подумал Димка, сжимая в трусах напряженный, сладко ноющий член; Расим спал.

Расим мирно спал, чуть слышно посапывая во сне... он спал, ничего не ведая ни о Димкином сне, в котором Димка его, Расима, трахал-натягивал в зад, ни о том, что Димка уже проснулся, - Расим лежал на спине, расставив ноги, разбросав в стороны руки, одеяло с него сползло в сторону, сбилось к стенке, и... было уже утро, но за окном по-осеннему было хмуро, и потому в номере было ещё не светло, а серо, - Расим лежал на спине, и трусы у Расима, круто бугрясь, вздымались натянутой тканью вверх, изнутри поднятые, подпёртые напрягшимся членом... блин! - у Димки, едва он это увидел, сладко перехватило дыхание... в том, что член у Расима стоял, ничего необычного не было - у всех пацанов, как правило, члены по утрам бывают сладостно напряжены, и это всего лишь физиология... одна лишь физиология, и не более того! Но что было Димке до всех пацанов! - затаив дыхание, тиская в кулаке свой собственный напряженный член, Димка какое-то время смотрел на стояк Расима так, как если бы он, проснувшись, увидел чудо... лежать просто так - смотреть на Расима на расстоянии - сделалось невмоготу, и Димка, стараясь всё делать как можно тише, боясь потревожить, разбудить спящего пацана, бесшумно соскользнул со своей кровати, предварительно вытащив руку из собственных трусов, чтоб, если Расим вдруг проснётся, если он вдруг откроет глаза, не оказаться в глупом-смешном положении, - прижимая ладонью свой член к животу, Димка бесшумно сделал шаг к кровати Расима - и, затаив дыхание, застыл-замер, с наслаждением, с любовью скользя взглядом по стройному телу Расима...

ах, до чего же он был хорош, этот спящий Расим! Лицо Расима, и без того симпатичное, чистое, во сне словно припухло, и не припухло даже, а едва уловимо, почти заметно округлилось, сгладилось, отчего Димке показалось ещё миловидней - ещё любимей... плоский живот - не тощий, а именно плоский - чуть впал, потому как Расим лежал на спине, а поскольку член поднимал, дыбил на спящем Расиме трусы, то резинка трусов поднялась вслед за членом вверх, и Димка сумел рассмотреть-увидеть в образовавшуюся между животом и трусами прорезь кустик вьющихся на лобку смолянисто-черных волос, показавшихся Димке шелковистыми... а может, они у Расима и были шелковистые, - как знать! Но особенно впечатляюще - особенно возбуждающе - у любимого Расима дыбились плавки-трусики, - Димка, глядя на колом поднятую ткань трусов, стал через ткань трусов своих сладострастно тискать, сжимать и мять собственный сладко ноющий, садко гудящий, несгибаемо напряженный член... ёлы-палы... так, на Расима глядя, можно было в любой момент кончить-спустить!

Расим шевельнул во сне губами, и Димка испуганно замер - затаил дыхание... блин, стоять так возле кровати Расима было и глупо, и опасно, - в номере с каждой минутой делалось всё светлее, Расим мог в любую секунду проснуться, в любую секунду он мог, просыпаясь, открыть глаза, и... что бы он подумал, увидев стоящего над собой возбуждённого Димку? Да, это было опасно - было чревато, как минимум, непониманием... а как максимум? Димке, стоящему у постели Расима, было страшно подумать, что мог бы вообразить про него проснувшийся Расим... и потом - смотреть на любимого Расима, беспечно разбросавшего в стороны руки, словно готового обнять его, влюблённого Димку, было уже невмоготу: член у Димки полыхал огнём, член распирало от жгучего, от нестерпимого желания, и хотелось... неимоверно хотелось как можно быстрее кончить... кончить, спустить, разрядиться - вот что хотелось до предела возбуждённому десятикласснику Димке, не сдрочившему перед сном, не успевшему кончить во время сна! И Димка, скользнув по Расиму взглядом ещё раз, буквально на миг задержав свой взгляд на колом торчащих плавках-трусиках, бесшумно развернулся, чтоб так же бесшумно, на цыпочках, скрыться в ванной...

это на данный момент было самым разумным, самым оптимальным решением! Закрывшись на щеколду, Димка тут же включил воду, чтоб создать видимость, что он принимает душ, затем он поспешно, как словно кто-то его подгонял, сдернул, стащил с себя трусы, и член его, ощутив свободу, тут же подпрыгнул, как ствол зенитки, вверх - с той существенной разницей, что ствол у зенитки короткий и тонкий, а ствол у Димки, шестнадцатилетнего десятиклассника, был толстый и длинный... не зря, блин, гопник во сне так сладострастно ласкал-облизывал Димкин ствол! Вода шумела, скрывая, камуфлируя своим шумом подлинное действо, - стоя под тёплыми струями в ванне, сунув левую руку себе между ног, чуть ссутулившись от напряжения, Димка неистово мастурбировал, закрыв глаза, приоткрыв рот... гопник, сосущий в сарае... Расим, разметавший руки во сне...

Игорь, с которым в сарае Димка "трахался", когда ему, Димке, было n-надцать лет... снова Расим, содрогающийся под Димкой... сам он, ласкающий Расима... он, сладострастно сосущий у Расика немаленький член... снова Расим, сосущий член у него... голый Расим, поднимающий ноги вверх... картинки, как слайды, летели-неслись перед мысленным взором Димки, правый кулак, сжимающий член, ходил ходуном, было утро, шумела вода... елы-палы, как всё это было неимоверно сладко!

Видимо, напряжение, скопившее у Димки за двое суток сплошного сухостоя, было такой неистовой силы, что Димка едва не вскрикнул от боли, огнём полыхнувшей в промежности, - струйка спермы, молниеносно преодолев расстояние никак не меньше пяти или даже шести дециметров, белой кляксой впечаталась в белый кафель, и вслед за ней из члена, как из жерла зенитки, вдогонку рванула-метнулась вторая струйка, и следом третья... так офигенно Димка не кончал ещё ни разу! Он стоял, тяжело дыша, конвульсивно сжимая ягодицы - глядя, как по кафельной стенке клейко сползает вниз его только что выплеснутая, извергнутая сперма... сладко было всегда, но чтобы так... чтобы так ф а н т а с т и ч к с к и сладко, сладко до боли - такого оргазма у Димки ещё ни разу не было! А с другой стороны...

близость Расима, вчерашнее возбуждение перед сном, трах без оргазма во сне - всё это спрессовалось, сконцентрировалось, аккумулировалось у Димки так, чтоб случился т а к о й оргазм... "да, нехило начался день..." - чувствуя в теле приятную опустошенность, лёгкость, удовлетворённость, не без юмора хмыкнул-подумал Димка; он смыл с кафеля сперму, обмылся-ополоснулся сам, с удовольствием ощущая на теле упруго бьющие - сладко бодрящие - струйки воды, и, уже когда вытирался, гадая, проснулся Расим или нет, услышал, как за дверью мощным хором грянул "Интернационал", - эту побудку на свой телефон Димка поставил неделю назад, сделав это исключительно по приколу, а вчера, ставя новое время будильника, менять не стал - поленился...

"Мы наш, мы новый мир построим..." - на полную мощь орал за дверью динамик телефона, - вытираясь, Димка не без удовольствия рассматривал себя в зеркале; фигура у него, у Димки, была классная - что плечи, что бёдра, что попка... всё Димке в самом себе в это утро нравилось! Попка была небольшая, скульптурно выпуклая, на вид - и на ощупь! - сочная... плечи широкие... бедра узкие... и при этом всё было сбито, не субтильно и не хлипко - всё в фигуре было соразмерно, пропорционально! И член, отстрелявшийся за два дня, выглядел более чем достойно: чуть потемневший, чуть припухший, член, утратив твёрдость, почти не изменил своего размера, и теперь тяжело, солидно висел вниз полуоткрытой головкой, словно сочная вкусная сарделина... телефон за дверью смолк - новый мир, очевидно, был построен, - Димка уже хотел надевать трусы, но подумал, что лучше будет на всякий случай надеть узкие плавки, не дающие члену игриво взбрыкивать в самые на то неподходящие моменты, а поскольку плавки лежали на Димкиной полке в комнате, Димка решил на время обвернуться полотенцем... тоже получилось-вышло классно, - он обмотал полотенце вокруг бёдер, изобразив из него узкую, попку обтянувшую юбку, конец, чтоб полотенце на бёдрах держалось, подсунул под обмотку в районе живота и в таком виде шагнул из ванной в номер, ловя себя на мысли, что ему уже хочется... ему хочется видеть Расима! И оттого, что сейчас он его увидит, и оттого, что он будет видеть его рядом с собой весь день, настроение у Димки стало еще лучше...

— Что, соня... проснулся?

Расим не спал - он всё так же лежал в постели, лежал на спине, но теперь он был укрыт по грудь одеялом, и одна нога была под одеялом полусогнута в коленке, так что одеяло было над Расимом как бы чуть натянуто коленкой... "чтобы не было заметно было стояка" - мгновенно догадался Димка, останавливаясь в посередине номера.

— Проснулся... - отозвался Расим, глядя на Димку с лёгким недоумением. - Дим, что у тебя за побудка на телефоне? Я, блин, чуть не уссался...

— От кайфа? - с деланным пониманием не столько спросил, сколько утвердительно проговорил Димка, пряча улыбку.

— От кайфа... от страха, блин! Думал, что что-то случилось - что рушатся стены... как заорали!

— Ну, извини меня, Расик... прости! - Димка, изобразив ни лице виноватость, рассмеялся... солнечно рассмеялся, легко. - Завтра будет другой музон... откуда я знал, что ты испугаешься?

— Просто, блин, неожиданно... - оправдываясь, проговорил Расим. - Если, Дим, тебе нравится, то - зачем менять? Так даже лучше... никогда не проспишь!

— А соседи за стенкой? - хмыкнул Димка. - Думаешь, ты один испугался? Нет, заменю однозначно! - Димка развернулся, направляясь к шкафу. - Ты, кстати, в душ пойдешь? Обалденное ощущение! Время ещё есть...

— Да, сейчас... - отозвался Расим, но не встал с постели - не меняя позу.

"Ждёт, чтоб ослаб стояк" - догадался Димка... он протянул руку за плавками, и в этот момент почувствовал, как полотенце на бёдрах, стремительно ослабевая, начинает сползать с бёдер вниз... в принципе, Димка успел бы перехватить полотенце, не дать ему упасть на стопы, но мгновенно пришедшая мысль - "пусть Расим меня увидит голым!" - Димку на какой-то миг остановила, и этого мига оказалось достаточно, чтоб полотенце, окончательно ослабнув, устремилось вниз, - полотенце соскользнуло с Димкиного тела, оставив Димку, стоящего вполоборота к Расиму, абсолютно голым...

— Блин! - чертыхнулся Димка, тут же наклоняясь - подбирая полотенце с пола. - Маленький стриптиз, - словно извиняясь, пробормотал он и, тут же быстро выпрямляясь, снова обмотал полотенце вокруг бёдер.

Всё случилось так быстро, а главное, так естественно-правдоподобно, что у Расима ни на мгновение не возникло ощущения, что Димка всё это мог подстроить... да и с какого перепуга у него, у Расима, ощущение такое могло б возникнуть? С него, с Расима, так полотенце слетало тоже, когда он у бабушки летом выходил из летнего душа... всё было объяснимо, было правдоподобно; и вместе с тем... в течение трёх-четырёх секунд - никак не больше! - Димка был перед ним, перед Расимом, совершенно голым, но этих секунд вполне хватило, чтоб Расим во всей красе увидел не только классную фигуру десятиклассника Димки, но и его солидный, по-взрослому свисающий книзу член...

Это блеф, что на члены смотрят лишь парни "голубые"! Любой пацан или парень, имея такую возможность, всегда непременно, хотя бы мельком посмотрит на член у другого парня или пацана, чтобы увидеть, оценить, сравнить... любопытство это - неизменное внимание к члену д р у г о г о - корнями своими уходит в седую древность, когда ещё не было юной Евы, сотворённой из ребра Адама, и юный Адам от нечего делать то и дело рассматривал, изучал и исследовал свой перманентно напрягавшийся пенис, или, говоря на сленге молодёжи, свой личный пипис, справедливо предполагая; что куда-то его можно и нужно всовывать...

вообще, история эта достаточно тёмная и; как всё и всегда у святых коммерсантов, довольно двусмысленная, а точнее сказать, лукавая: ведь если Ева была сконструирована, сбацана-сотворена из ребра Адама, то не выходит ли так, что эта Ева, по сути своей, есть ни что иное, как тот же самый Адам? Ну, то есть... гражданка Ева - это вовсе не гражданка Ева, не какая-то и н а я особь, а это клон гражданина Адама, лукаво замаскированный, закамуфлированный под и н у ю особь продублированным спереди отверстием задним? Два влагалища - на выбор... интересно получается! Но тогда получается, что никаких так называемых гетеросексуалов нет в принципе, что все эти "страшно крутые пацаны", громогласно демонстрирующие свою непогрешимую гетеросексуальность как несомненное достижение мирового прогресса - всего лишь убогие, одураченные недотёпы? Ведь если Ева...

если Ева есть подделанный Адам, то, следуя логике, есть те, кто, не довольствуясь подделкой, любит себе подобных непосредственно, напрямую, и есть те, кто любит себе подобных не напрямую, а опосредованно, прибегая к помощи как бы третьих лиц... черт знает что получается, если во всё это начать вдумываться!.. Впрочем, ни Димка, ни, тем более, Расим про общих своих пра-пра в лице тандема Адам-Ева по причине отсутствия в том какой-либо надобности никогда и ничего не думали вообще, - в непреднамеренном, совершенно естественном интересе Расима к члену Д и м ы не было ничего т е м а т и ч е с к о г о, и вместе с тем Расим поймал себя на смутной, как бы размытой мысли, что это естественно и даже классно, что у Д и м ы "классный писюн", - пацану в глубине души всегда хочется, чтоб кумир его был во всех смыслах самый-самый... ну, а самым-самым на данный момент для Расима был он, Димка, - прихватив плавки и джинсы, предусмотрительно придерживая, рукой прижимая к животу коварное полотенце, со словами:

— Расик, вставай! - Димка скрылся в ванной, внутренне довольный, что так неожиданно и вместе с тем так клёво, со стороны ничуть непреднамеренно и потому совершенно естественно с этим полотенцем всё вышло-получилось... Д и м а снова исчез в ванной, и Расим, подумав, что дальше лежать в постели будет просто глупо, решительно отбросил в сторону одеяло.


Член у Расима лишь начал ослабевать, теряя утреннюю окаменелость, и потому плавки-трусы всё ещё топорщились, выпирали вперёд крутым бугром; "хорошо, что Дима ушел... а то как бы я встал?" - подумал Расим, тут же беря в руки джинсы, чтоб ими прикрыть себя ниже пояса... в принципе, можно было б спокойно одеваться, но Д и м а с утра принял душ, и Расим решил от него не отставать, тем более, что Д и м а его, Расима, уже спросил, пойдёт ли он в душ... конечно, пойдёт! В номере было совсем светло - в окне сквозь тучи проглядывало солнце, и день за окном обещал быть сухим и солнечным, - ожидая, когда Димка когда выйдет из ванной, Расим посмотрел на своём телефоне время: ополоснуться, как Д и м а, он успеет! Потом, через сорок минут будет, завтрак... потом - разные э

кскурсии... и всё это время он будет рядом с Д и м о й... клёво! Расиму подумалось, что если он будет рядом с Димкой, то он будет чувствовать себя куда уверенней, и хотя никаких причин, чтоб чувствовать себя неуверенно, у Расима не было, всё равно ему было приятно думать-осознавать, что Д и м а будет постоянно рядом... разве это не клёво? Когда в школе Зоя Альбертовна на уроке сказала, что в группе, едущей на каникулах в Город-Герой, есть свободные места, а потому желающие могут к ней, к Зое Альбертовне, подойти и записаться, он, Расим, поначалу никак не отреагировал: друзей у него, у новенького, в классе ещё не было, а ехать просто так не очень-то и хотелось...

но одноклассник Антон, сразу решивший, что он поедет, стал уговаривать Расима, чтоб Расим ехал тоже, говоря, что ему, Антону, будет скучно с братьями-близнецами, что они, он и Расим, попросят, чтоб их заселили в один номер, и Расим, поддавшись на уговоры - надеясь в поездке с Антоном сдружиться, сойтись поближе, согласился; он два дня уговаривал мать дать ему деньги на эту поездку, а в последний момент Антон от поездки отказался - сказал, что у него возникли "непредвиденные обстоятельства", и получилось... получилось то, что получилось: Расим поехал один, без Антона, Зоя Альбертовна заселила его в один номер с десятиклассником... ожидая, когда Димка выйдет из ванной, Расим совершенно отчетливо подумал, что, во-первых, как это классно, что у Антона возникли "непредвиденные обстоятельства", а во-вторых... и "во-первых", и "во-вторых" всё для него, для Расима, получилось как нельзя лучше!

Димка вышел из ванной в джинсах, и Расим, держа джинсы в руках - прижимая их к животу, тут же в ванной исчез, - продолжая ощущать лишь слегка ослабший, но не спадающий стояк, Расим, мимолётно улыбнувшись Димке, постарался исчезнуть в ванной как можно быстрее, чтоб Димка стояк его не увидел, но, несмотря на прикрывающие живот джинсы, Димка неуловимо скользнувшим взглядом всё равно успел заметить, успел уловить, что у Расима трусы топорщатся - в трусах стоит; прошло пять, десять, пятнадцать минут, а Расим из ванной не выходил, и Димка, вслушиваясь в доносящийся из-за двери шум воды, невольно подумал, чувствуя лёгкое возбуждение от пришедшей мысли: "тоже, наверное... тоже там дрочит сейчас - как я" - и, так подумав, это предположив, Димка, не зная этого наверняка, оказался прав: Расим, стоя в ванной под струями тёплой воды, в самом деле торопливо мастурбировал...

Расим, как и Димка, дрочил п и п и с... вообще-то, Расим это делать не собирался - в мыслях у него этого не было, но когда, закрывшись изнутри в ванной, он снял свои плавки-трусики, член его, тут же игриво воспрянув, сам по себе запросился в кулак, - стоя на том самом месте, где всего полчаса назад до него стоял мастурбировавший Димка, Расим торопливо сновал кулаком, точно так же, как Димка, напряженно ссутулив плечи, чуть разведя напряженные, полусогнутые в коленях ноги...

конечно, ничего необычного в этом не было: приходя из школы, Расим занимался этим дома, потому что дома в это время никого не было, иногда он делал это вечером, перед сном в постели, иногда, как теперь, мастурбировал в ванной, принимая душ... покажите того, кто не делает это - не дрочит - в 18 лет! Но, в отличие от Димки, Расим это делал от случая к случаю, нерегулярно, не больше двух раз в неделю, и делал он это только тогда, когда возникала необходимость снять, сбросить скопившееся напряжение, - если для Димки его мастурбация перед сном была абсолютно естественным, совершенно закономерным завершением дневных мыслей, мечтаний и чаяний, и Димка, предаваясь мастурбации, занимался этим с упоением, каждый вечер проигрывая в воображении целые сериалы, то для Расима это занятие было в первую очередь обусловлено потребностью снять напряжение и потому являлось скорее физиологическим, чем сексуально-чувственным - даже каких-то излюбленных, из раза в раз возникающих сюжетов, как это бывает у большинства парней, у него, у Расима, не было...

вот и теперь в воображении Расима, торопливо снующего кулаком, картинки мелькали хаотично, быстро, без всякого мысленного смакования; пару раз в воображении Расима всплыл Димка - возник таким, каким Расим его видел в это утро, когда с него слетело полотенце... красивая фигура, солидно свисающий вниз толстый и длинный, на сардельку похожий член цвета кофе или какао, на треть разбавленного молоком... но Д и м а был вне того действа, каким сейчас занимался Расим, он был за пределами этого действа, и потому, работая кулаком, Расим на Димке своё внимание осознаваемо не зафиксировал, - как всегда, оргазм накатил неожиданно, сладко кольнул-ущипнул в промежности, и струйка спермы, вылетев из члена - шлепнувшись Расиму под ноги, тут же поползла, смываемая водой, к круглому отверстию слива... всё, - будто и не было ничего!.. Расим, вдруг подумав, что он зависает в ванной уже порядочно - что Дима, наверное, его ждёт, наскоро ополоснул теряющий твердость член и, закрутив воду, тут же начал торопливо вытираться.

До завтрака оставалось пятнадцать минут; к ужину накануне опоздали братья-близнецы и, конечно же, опоздала девушка Петросян, которая вышла из лифта, уткнувшись, как дурочка, в свой навороченный телефон, а потому Зебра десять раз повторила-предупредила, чтобы к завтраку никто не опаздывал - что утром ждать никто никого не будет. Димка был уже одет - он смотрел на Расима, торопливо застёгивающего пуговицы на рубашке, и сердце Димкино снова плавилось от неизбывной нежности... "пятое время года" - вдруг подумал Димка, глядя на Расима; эти три слова пришли ему в голову месяц назад - вдруг возникли в голове сами собой, непонятно к чему и зачем, - был конец сентября, стояла сухая, сказочная осень, Димка умышленно задержался в школе, чтоб пацаны ушли без него, и потом сам пошел домой не короткой дорогой через дворы, а, сделав небольшой крюк, пошел через сквер...

деревья - на фоне осеннего, уже не теплого, пронзительно голубого неба стояли, как золотые, и золотыми казались шуршащие под ногами опавшие листья, - Димка шел по аллее, устланной листьями, думал о Расиме, о своей любви, о том, как нелепо устроен мир, в котором он, Димка, не может во всеуслышанье прокричать, как он любит, как страстно и нежно он любит парня по имени Расим... вот тогда-то - там, в полыхающем золотом парке - и возникли вдруг в Димкиной голове эти три слова: "пятое время года"... три случайных слова, - глядя, как Расим, стоя к нему задом, торопливо заправляет в джинсы рубашку, Димка с удивлением подумал, что слова эти, ни с чем не связанные, совершенно случайные, странным образом не забылись, не вытиснились из памяти, а снова возникли в голове - непонятно к чему...

— Дим, ты тепло оделся? - Расим, оторвав взгляд от полки, где были сложены его вещи, оглянулся на Димку, не зная, что ему надеть; Расим взял с собой два пуловера: один пуловер был яркий, в крупных, наезжающих друг на друга разноцветных квадратах, а другой был однотонный, приглушенно-желтый, словно излучающий невидимую теплоту.

— Ну, не знаю... нормально оделся - как обычно, - отозвался Димка, подходя к Расиму. - А в чём проблема?

— Этот надеть? - Расим, торопясь, сдёрнул с полки аляповый пуловер. - Или этот... - он сдёрнул с полки второй пуловер. - Ты как думаешь?

— Этот! - Димка, почти не задумываясь, кивнул головой на однотонный, матово-желтый пуловер, и лишь в следующее мгновение, уже проговорив, сказав "этот", Димка совершенно отчетливо вспомнил, что именно в этом пуловере Расим был в школе в тот самый день, когда его, Димку, потянуло в сквер - вдруг захотелось пройтись по усыпанным листьями аллеям... ёлы-палы! "Пяток время года... ну, бля, дела! Просто мистика какая-то..." - чуть ошарашено подумал Димка, вопросительно глядя на Расима.

— Ну, я тоже так думаю... этот надену! - по-своему истолковав вопрошающе устремлённый на него Димкин взгляд, мгновенно согласился Расим, швыряя аляпистый пуловер назад на полку.

Они уже выходили из номера - Расим уже открыл дверь, когда Димка неожиданно проговорил:

— Стой, воротник поправлю...

Делая вид, что он деловито поправляет на Расиме воротник рубашки, Димка прикоснулся к шее тут же замершего Расима ... пальцы Димкины прикоснулись к шее, и Расим невольно зажмурил глаза от внезапного, щекотливо-приятного удовольствия, чуть откинув назад голову, чтобы Димке было сподручней воротник поправлять... в удовольствии, что мгновенно ощутил Расим, если и было что-то чувственное, то Расимом оно ещё совершенно не осознавалось как чувственное, а было... было просто чуть щекотно и необыкновенно приятно, что Димка о нем, о Расиме, заботится! Так не всегда позаботится о брате младшем брат старший, как заботился о Расиме Димка... ну, и кому это не будет приятно?

— Чего ты лыбишься? - проговорил Димка, чуть встряхивая, разглаживая отвороты рубашки - ощущая пальцами тёплую, нежную кожу на шее Расима.

— Щекотно... - отозвался Расим, терпеливо дожидаясь, когда Димка поправит-расправит на нём воротник.

— Идём... а то Зебра сейчас нам обоим сделает "щекотно" - по самое никуда! - хмыкнул Димка, от которого не ускользнуло, с какой готовностью Расим остановился, чтобы он, Димка, поправил на нём воротник... член у Димки в плавках, пока он "поправлял" на Расиме воротник, сладостно заныл и даже начал медленно увеличиваться в размерах, но член был стиснут, прижат к мошонке узкими плавками, и потому у Димки никакого беспокойства это не вызвало - стояк, если б он и случился, был бы всё равно незаметен.

Опоздала снова девушка Петросян, и "по самое никуда" Зебра, пока они шли на завтрак, перемещаясь из холла в ресторанный зал, вставляла Лерке, всеми силами изображавшей их себя девушку эмо; а за пару минут до этого, когда все уже были в сборе - когда, возмущаясь между собой, все ждали в холле неадекватную Петросян, случилось нечто такое, что Димку не только озадачило, но отчасти даже смутило... Сначала к Димке подошла-подрулила Светик, или, как её называли в классе близкие подруги, Светусик - одна из тех трех девчонок, в чьём номере он накануне вечером просидел, убивая время, без малого два часа, - подрулила, игриво глядя Димке в глазки:

— Привет, Димочка! Ну, как тебе спалось на новом месте? Говорят, что сон, который человек увидит на новом месте, обязательно сбудется...

— Точно? - Димка, мгновенно подумав о с в о ё м сне, мечтательно улыбнулся, без труда подыгрывая Светику в плане в о з м о ж н о й взаимности. - Ты меня, Светик, обнадёживаешь...

— Даже так? - Светик обольстительно стрельнула глазками. - Это что же, Димочка, тебе снилось? Ты меня, Димочка, заинтриговал...

— Давай, на ушко скажу... чтоб никто не слышал, - понижая голос, игриво проговорил Димка, и когда Светик с готовностью подставила Димке ухо, он, едва слышно выдыхая одно-единственное слово, умышленно обдал ухо Светусика щекотливо горячим дыханием: - Ты...

— Ой, Дима! - негромко взвизгнула Светик, ощутив, как ухо её полыхнуло горячим жаром близких Димкиных губ. - Врешь ведь... - отстранилась она от Димки, чтоб немедля увидеть его глаза. - Дима, врешь? - повторила Светик ещё раз, не зная, верить ей или нет.

— Зачем мне врать? - Димка пожал плечами.

— Ну, не знаю... бывает, что мальчики девочкам врут, - игриво проговорила Светик, всё ещё силясь определить, правду ей Димка сказал или нет.

— Это, Светик, плохие мальчики, и врут эти мальчики нехорошим девочкам... нас это, Светик, никак не касается! - Димка, говоря это, игриво закусил губу.

— Точно? - засмеялась Светик; "врёт... всё он врет!" - подумала она, и всё равно ей было приятно.

— Однозначно! - подражая голосу известного своей беспринципностью шоумена от политики, подтвердил-проговорил Димка... впрочем, кто там принципиальный - кто там не шоумен? Не про клоунов речь... разговор с Светусиком Димку и прикалывал, и веселил, но совершенно не возбуждал - не вызывал в душе ни малейшего шевеления.

— Надеюсь, Димочка, это был эротический сон? - игриво засмеялась Светик, вновь застреляв, заегозив глазками.

— Это, Светик, был очень... очень эротический сон! Просто супер! - с чувством проговорил Димка, невольно подумав о Расиме... и оттого, что он, говоря про сон, подумал про Расима, слова его прозвучали настолько искренне, что Светик вновь растерялась, не зная, верить ей или нет в то, что она сегодня Димке снилась.

— Ой, Дима... ты меня пугаешь! - изображая испуг, Светик округлила глаза. - Даже не знаю, как теперь быть...

"Волков бояться - в лес не ходить" - хотел сказать Димка, думая о том, как упоительно сладок был Расим в сегодняшнем сне... но вместо этого, глядя на Светика, Димка игриво проговорил совсем другое:

— Ну, и чего ты боишься... ты же хорошая девочка?

— Хорошая, - согласилась Светик. - Иной раз хочется быть плохой, а... всё равно хорошая! Прям безысходность какая-то... - изобразив томный вздох, Светик вновь засмеялась. - Пойду, Димочка, порадую подружек - расскажу им, что я тебе этой ночью снилась... пусть завидуют, змеи подколодные!

— Ага, Светик, расскажи им... только ты поскромнее рассказывай - ничего вгорячах не уточняй. А то сделают тебе тёмную - фоту твою попортят, и... никогда ты больше мне не приснишься! Прикинь, в каком я буду горе...

— Ой, Димка... какой ты болтун! - с укоризной в голосе засмеялась Светик, отходя от Димки в сторону.

Это был самый обычный трёп, иногда веселящий Димку, иногда его раздражавший, но, по большому счёту, никогда его, Димку, не напрягавший, - это был тот самый трёп, который создавал Димке в школе репутацию ловеласа и бабника, всегда умеющего найти к девчонкам нужный подход... Разговаривая со Светиком, Димка стоял спиной к дверям лифта и потому не мог видеть, как из лифта вышло несколько парней, - он, едва Светик отвалила в сторону, увидел, как к нему приближается Расим, стоявший всё это время чуть в стороне в компании братьев-близнецов; взгляд у Расима был встревоженный.

— Дим, там пацаны... - негромко проговорил Расим, глядя Димке в глаза.

— Что пацана? - невольно напрягся Димка, тут же подумав про братьев-близнецов.

— Ну, эти... которых ты вечером строил - на десятом этаже.

— Где? - Димка, говоря "где", непроизвольно оглянулся назад.

Парней было пятеро, и среди них были те двое, с которыми Димка едва не сцепился из-за Расима, - парни стояли метрах в десяти, о чём-то негромко переговариваясь, но Димка тут же выделил взглядом того, который в его, Димкином, сне у него, у Димки, отсасывал... вчера на Димку, увидевшего, как парни прессуют Расима, накатила мгновенно вспыхнувшая ярость, так что он, по сути, парней этих особо не рассматривал, готовый в любой момент вступить с ними в драку, а теперь, во-первых, он был спокоен, а во-вторых... "интересно, а он в реале взял бы в рот - он в реале сосёт?" - мелькнула у Димки вполне объяснимая мысль...

парень стоял к Димке вполоборота, так что взгляды их встретились не сразу, как Димка оглянулся, и потому, с любопытством глядя на парня, Димка успел про себя отметить, что, в принципе, ничего необычного в этом парне не было: парень как парень... с виду не старше и не младше Димки: скорее всего, ему тоже было лет 18; разве что ростом чуть ниже, чем Димка... вполне симпатичный... "так классно сосал..." - глядя на парня, невольно подумал Димка; мысленно видя на втором плане сцену в сарае... "если они хотели с Расимом, то они... наверняка они тянут, ебут друг друга - шпилят один одного в очко... или - об этом мечтают... просто так желание поиметь Расика у них не возникло бы, не появилось - чтоб ни с того ни с сего" - подумал Димка, и перед мысленным его взором на миг мелькнул, явственно всплыл отрывок из сна: "а ты что - в жопу не хочешь?" - он смеётся, глядя на парня, и парень, секунду помедлив, говорит в ответ: "хочу"... ёлы-палы! - этого парня, совсем незнакомого, он, Димка, чуть не оттрахал, не натянул в очко в своём сне! А перед этим ему, этому парню, он нехило заправил в рот... и ведь как всё было натурально - как всё было ощутимо реально! Обалденный был сон...

И вот - он стоит, этот парень, и ничего, ничего об этом не знает! "А ведь ты, Игорёк... ты классно сосёшь!" - чуть насмешливо подумал Димка, чувствуя, как в плавках у него сладостно заныл, утолщаясь-вставая, член; Димка смотрел на парня, не испытывая ни вчерашней злости, ни, тем более, той ненависти, что вспыхнула в нём вчера, когда он, выйдя из лифта, увидел, как два гопника в коридорном холле Расима прессуют, от него, от Расима, что-то требуют, что-то хотят, - в принципе, в какой-то мере Димка в душе был благодарен этим двум гопникам за то, что они, сами того не ведая, дали возможность ему, то есть Димке, хотя бы отчасти проявить свою любовь - дали возможность влюблённому Димке защитить Расима, спасти, уберечь его, оказать ему помощь... разве Расим не увидел это - разве он это не оценил? Потому-то Димка и смотрел на парня, стоявшего в нескольких метрах от него, совершенно спокойно, без какого-либо внутреннего негодования - смотрел с невольным любопытством, видя его на фоне спонтанно возникающих картинок из сна...

"интересно, - мелькнула у Димки мысль, - а если, допустим, в реале... не во сне, а в реале встретить этого гопника вечером где-нибудь в укромном месте один на один и предложить ему взять в рот - предложить пососать... он согласится?" И в ту же секунду, как Димка это подумал, парень то ли почувствовал устремлённый на него взгляд, то ли он повернул голову в сторону Димки случайно, а только взгляды их, устремлённые друг на друга, встретились - скрестились-пересеклись... трудно сказать, о чём подумал гопник, увидев Димку, стоявшего рядом с Расимом - спокойно смотревшего на него, а Димка, по взгляду гопника видя, что гопник его узнал, вдруг подумал легко, даже весело: "что Игорек, обломались вчера?" - мысленно называя при этом парня так, как назвала его в Димкином сне Зоя Альбертовна... вот ведь во сне как всё вышло прикольно: Игорь, и Димка с ним - в т о м сарае...

ну, то есть, в том самом сарае - из жизни реальной, в которой был т о ж е Игорь... бывает же так! И ещё Димка подумал, весело глядя гопнику в глаза: "не получилось у вас с Расиком - ни фига не вышло... что - натянули, небось, друг друга?" Секунду-другую они, два незнакомых парня-ровесника, ничего друг про друга не знающих, жали-давили один одного взглядами, и... вполне возможно, что Димка первым отвёл бы свой взгляд в сторону, нимало не заботясь, как это истолкует гопник, потому как он, гопник, для Димки, рядом с которым стоял Расим, абсолютно ничего не значил, но в эту минуту разъехались, распахнулись бесшумно створки лифта, из кабинки в холл энергично шагнул средних лет мужчина, по-спортивному подтянутый, сухой; мужчина остановился, недовольно глядя на компанию парней, затем властно позвал-проговорил:

— Игорь! Подойди ко мне! - и гопник, в ту же секунду дернув в сторону мужчины головой, первым отвёл от Димки свой взгляд; в следующую секунду, повинуясь голосу, гопник послушно поспешил к мужчине, который, видимо, был у этих парней тоже каким-то руководителем... или, быть может, был тренером - фиг его знает!

"Игорь?! - Димка невольно вздрогнул. - Этого парня... этого гопника, Зеброй названного во сне Игорем, зовут Игорем в р е а л е - на самом деле?! Игорь... ну, бля, дела! Мистика какая-то..." Димка, на миг ощутив, почувствовав самую настоящую растерянность - с трудом оторвав взгляд от ставшего к нему задом гопника, перевел взгляд на Расима, и взгляд при этом у него, у Димки, был такой, словно он... взгляд был такой, словно он, то есть Димка, готов был на месте Расима увидеть сейчас кого угодно... или - не увидеть никого... черт знает что! "Игорь"... как могло так совпасть - так совместиться одно с другим?!

Ни в какую мистику Димка не верил - учитель истории, Анатолий Филиппович, называемый в школе Филиппком, ещё в начале учебного года им популярно объяснил, что вера во всё мистическое, во всё сверхъестественное, необъяснимое возникает у людей тогда, когда люди утрачивают какие-то жизненно важные ориентиры; "Смотрите, - говорил Филиппок, - двадцатый век для страны был веком созидания, и потому общество не нуждалось в разного рода сказках - люди жили реальной жизнью; сейчас наступило время деструкции, время уничтожения в стране нравственных ориентиров, и потому в обществе усиленно насаждается, культивируется вера во всевозможные чудеса - чтобы отвлечь людей от насущных проблем, от реальных вопросов, от желания жизнь созидать самим; а потому не будьте глупцами - смотрите на жизнь реально и трезво"; так говорил Анатолий Филиппович, и Димке всё это казалось вполне разумным: он, Димка, любил Расима, любовь эта была для Димки насущна и реальна, а потому чья-то в е р а в то, что любовь такая постыдна или даже позорна, казалась Димке нелепым бредом...

люди верят, когда не знают! А теперь он не знал, как объяснить все эти странные совпадения, и оттого готов был поверить, что всё это неспроста - что есть во всём этом какой-то скрытый смысл; понятно, что заселение с Расимом в одном номере он, Димка, элементарно просчитал... а кнопка десятого этажа, им нажатая в нужное время? А гопник Игорь - парень из сна, оказавшийся Игорем в жизни реальной? Конечно, всё это может быть случайностями, но тогда это уже ц е п о ч к а с л у ч а й н о с т е й... так бывает? Димка вопросительно посмотрел на Расима - тот стоял рядом, никуда не девшись, не испарившись, не исчезнув внезапно, как это случилось во сне, - Расик - реальный, любимый Расим - был в светло-желтом, словно матово-приглушенном, однотонном пуловере, который ему, Расиму, необыкновенно шел... "пятое время года, - подумал Димка, - это - любовь, и я от любви схожу с ума..."

— Дим, если что... - Расим, отлично помнивший, как накануне парни угрожали Димке расправой, и потому теперь истолковавший вопросительный Димкин взгляд по своему, произнёс порывисто, горячо и искренне: - если что, то я рядом... рядом с тобой!

— Никаких "если что" не будет, - с необъяснимой себе самому уверенностью проговорил Димка, вмиг почувствовав, как от слов Расима, от его искренности вмиг полыхнуло в груди нестерпимой нежностью. - Но всё равно... всё равно, Расик, ты и я... мы с тобой рядом... да?

— Да! - с невольной горячностью выдохнул - отозвался - Расим, донельзя довольный таким Димкиным ответом.

Ни Димка, ни Расим что-то ещё добавить к сказанному не успели, - в это мгновение двери лифта разъехались в стороны, и из кабинки невозмутимо шагнула в холл девушка Петросян, встреченная сдержанным, но ощутимо недовольным гулом, причём громче других своё недовольство дружно выразили братья-близнецы - то ли потому, что они, братья-близнецы, хотели есть сильнее других, то ли оттого, что на этот раз они почувствовали себя обойдёнными девушкой эмо; к девушке эмо подрулила Зебра, и все тут же, не без удовольствия наблюдая, как Зебра начала вставлять невозмутимой Лерке "по самое никуда", дружно направились в ресторанный зал - на завтрак...

После завтрака все поднялись в свои номера - на двадцать минут, чтоб одеться для выхода на улицу, и... началось то, для чего, собственно, все и ехали, - начались экскурсии в различные музеи, в разные галереи, в мемориальные квартиры... кто, будучи школьником, хоть раз бывал в подобных экскурсионных поездках, тот знает, как это происходит, - Город-Герой, как известно, богат на самые разнообразные, самые неожиданные достопримечательности... Димка думал о своём сне, о Расиме, о гопнике - парне по имени Игорь, о том Игоре, что три года назад зазывал его, Димку, по вечерам в сарай, где они, приспуская шорты, сладострастно тискали друг друга...

и снова он думал о Расике, о его искренней, неподдельной готовности "в случае чего" встать рядом - Димка думал о своей невидимой любви к Расиму, о том, что Расим про любовь его ничего не знает... а ещё Димка весь день с наслаждением вспоминал, как любил он Расима во сне, и член у Димки весь день то и дело вставал, незримо напрягался, сладостно гудел, - то и дело выхватывая Расима взглядом из общей массы, Димка внешне безучастно, внешне равнодушно смотрел на него, ещё более желанного, страстно желаемого, но каждый раз за секунду до того, как возникало ощущение, что Расим может посмотреть на него тоже, Димка поспешно отводил взгляд в сторону, чтоб Расим не подумал, что он, Димка, на него пялится, -

взгляды их не встречались практически весь день, и Расим поневоле начал беспокоиться, полагая-думая, что Д и м а в нём, в Расиме, совсем не нуждается... Димка весь день общался с одноклассниками - весь день был рядом с Вовчиком, с Толиком и с Серёгой, и теперь уже Расим в глубине души хотел, чтоб на него, на Д и м у, напали бы те парни, что ему угрожали, и тогда бы он, Расим, смог бы легко доказать Д и м е, что слова его про помощь были сказаны не просто так...

Перед обедом к Димке подошли Ленусик и Маришка, жившие в одном номере вместе со Светусиком; сама Светусик при этом демонстративно осталась стоять в стороне, издали посылая Димке томные взгляды.

— Димочка, что мы узнали! Это правда? - округляя глаза, прошептала Маришка.

— Что вы узнали? - Димка, тут же догадавшись, о чём пойдёт речь, блудливо заморгал, захлопал ресницами, подыгрывая девчонкам.

— Это правда, что ты... - начала Маришка, но её, не дав ей сказать, перебила Ленусик:

— Что ты, Димочка, видел сегодня во сне Светика?

— И не просто видел, а это был сон... - подхватила Маришка, и снова, не дав ей договорить, её перебила Ленусик:

— Это был эротический сон... Димочка, это правда?!

— Да, Димочка! Это правда?

Димка, на миг закатив глаза - продолжая девчонкам подыгрывать, с лёгкой укоризной в голосе вздохнул:

— Ох, девчонки... какие вы любопытные! Ничего от вас не скроешь - ничего не утаишь...

— Ну, а мы?! - возмущенно воскликнула Маришка, ещё больше округлив глаза. - Как же мы, Димочка?!

— Да, Димочка... - подхватила Ленусик, - как же мы?! Почему тебе снилась эта змея, а не мы, две красивые девочки?

— Ну, посудите сами... - Димка развел руками. - Вы же хорошие девочки?

— Да! - в один голос проговорили-воскликнули Маришка и Ленусик, как если бы они эту синхронность долго и упорно репетировали.

— Вот! Вы хорошие девочки... ну, и как вы могли мне вдвоём присниться? Сами подумайте... - Димка хмыкнул, всем своим видом изображая свою правоту. - Ведь если б вы мне вдвоём приснились, то это было бы... что это было бы?

— Эротический сон... - Маришка, посмотрев на Ленусика, мечтательно закатила глаза.

— Это, девочки, была б оргия... вот что это было бы! - с жаром проговорил Димка, чуть растягивая слово "оргия" - проговаривая его сочно, смачно, едва ли не по слогам.

— Ой, Димочка, ты нас пугаешь... - засмеялась Ленусик, оглядываясь назад. - Светусик, иди сюда! Он признался... во всём признался!

— Что - рассказал свой сон? - подошла-подскочила Светусик, демонстрируя лёгкую возбуждённость.

— Нет, Светусик... увы! Димочка нам открылся - честно сказал нам, что всё он тебе наврал... ни фига ты ему не снилась!

— Ах, коварный! - с чувством проговорила Светусик, изображая гнев. - Обнадёжил меня, поманил... я, как дура, ему поверила, а он, коварный...

— Потому что, Светусик, ты дура и есть - самая натуральная! - засмеялась Маришка. - Разве можно верить красивым мальчикам? Вот... Толик идёт! Сейчас спросим, что снилось ему...

— О чём базарим? - с улыбкой произнёс Толик, подходя к одноклассникам.

— Толик, скажи нам... что тебе снилось? - деловито, как врач на приёме, проговорила Ленусик, всем своим видом демонстрируя серьёзность вопроса.

— В смысле? - не понял Толик.

— Ну, сегодня - на новом месте... что тебе снилось?

— Ничего, - Толик пожал плечами. - Мне сны вообще снятся редко...

— Вот! Ты, Толик, у нас не маньяк какой-нибудь - ты, Толик, достойный член нашего общества! - Маришка, изображая торжество своей мысли, вскинула вверх указательный палец с ярко накрашенным длинным ногтем. - А Димочке, между прочим, снились мы - ему сегодня снилась оргия...

— С нами оргия, - уточнила Ленусик, томно закатывая глаза.

— Ну, правильно! - Толик, тут же поняв-врубившись, что к чему, весело подмигнул улыбающемуся Димке. - Вы же сами всё время вьётесь вокруг Димона - сами не даёте ему прохода... вот и снятся ему кошмары всякие!

— Интересно узнать... в каком это смысле - "кошмары всякие"? - медленно проговорила Ленусик, делая вид, что пристально смотрит Толику в глаза.

— Ну, а чего здесь непонятно? - рассмеялся Толик. - Оргия с вами... вот в каком смысле!

— Ой, Толик! Какой ты хам! Какой грубиян! - всплеснула руками Маришка. - Вместо того чтоб сказать нам что-то приятное...

— Да, Толик! Вместо того чтоб нас поддержать-обнадёжить... - встряла Светусик...

Они протрепались, подначивая, подкалывая друг друга, еще минут двадцать, стоя в холле гостиницы - ожидая, когда подойдёт время обеда, и снова это был обычный, ничего на значащий трёп, от которого Димке, без какого-либо труда подыгрывавшему девчонкам, было ни холодно и ни жарко, - разговаривая с девчонками, влюблённый Димка то и дело думал о Расиме, который перед обедом пошел в номер к братьям-близнецам...

После обеда была запланирована поездка в усадьбу какого-то то ли графа, то ли князя, жившего в позапрошлом веке, но в усадьбе что-то случилось, что-то произошло, и усадьба была заменена на Музей Изящных Искусств, посещение которого предполагалось в предпоследний день пребывания в Городе-Герое, - у экскурсантов такая замена никаких эмоций не вызвала. Переходя из зала в зал, Димка снова думал про Расика - снова бросал на Расима мимолётные, внешне равнодушные взгляды, точно так же стремительно отводя глаза в сторону, едва возникало ощущение, что Расим может посмотреть в его, Димкину, сторону...

и всё это время Димка думал, что ему сделать, что предпринять, какую создать ситуацию, чтоб Расиму быстрей открыться и чтоб всё при этом было естественно, легко и непринуждённо - как само собой разумеющееся; проще всего было б просто обнять Расима, прижать его к себе... и - целовать! целовать! целовать, задыхаясь от счастья... ч т о могло быть естественнее такого искреннего, непосредственного проявления любви? Между тем, Димка смотрел на возможность слияния, на момент а б с о л ю т н о г о сближения глазами Расима, ставил себя на место Расима, и...

он не знал, ч т о ему сделать, чтоб Расим всей душой поверил в то, что чище его, Димкиной, любви нет ничего на всём белом свете! Димка видел и чувствовал, что они неуклонно сближаются, что он становится для Расима другом, что он вызывает у Расима растущую симпатию, и всё это Димку безмерно радовало, всё это наполняло его сердце горячей нежностью, нестерпимым желанием обнять Расима, прижимать его к себе... но ведь дружба - это ещё не любовь! Димка, сгорая от страсти, хотел Расима целовать, ласкать губами его член, входить в него членом своим, ощущать его член в себе... но ведь вполне возможно, что у Расима, готового стать для него, для Димки, другом, были совсем иные представления о дружбе, и в эти представления - в представления Расима - не входили ни объятия, ни ласки, ни секс... ложные представления могут блокировать его, Димкин, порыв - вот в чем была проблема! А с другой стороны...

с другой стороны, когда сегодня утром, делая вид, что он поправляет на Расиме воротник рубашки, Димка касался пальцами шеи Расима, разве Расим не щурился, не улыбался от удовольствия? Стоял, довольно улыбался... но где гарантия, что это удовольствие хотя бы отчасти осознавалось Расимом как удовольствие эротическое? Не было такой гарантии... и Димка, глядя на экспонаты в Музее Изящных Искусств - слушая экскурсовода, напряженно думал... думал, не находя решения, - думал, вспоминая сон, в котором он Расима любил, и член в плавках у Димки то и дело затвердевал, наполняясь неизбывной сладостью...