Прощальные дары осени. Лилечка

За свою жизнь Вовка Макаров кем только не был: инженером, сантехником, даже гинекологом. Хорошей добавкой к пенсии стала работа дачным сторожем. Обошел участки утром, обошел вечером, выслушал жалобы одних соседей на других. Вот и все, собственно говоря...

В сентябре многие, завершив сезон, уехали. Поздний рассвет, серый день, моросящий дождь. Такую погоду хорошо сидеть в тепле у окна с большой чашкой чая, а не обходы делать. Но работа есть работа, и Макаров засобирался на утренний обход. Резиновые сапоги, плащ с капюшоном, фонарик, электрошокер от собак.

Честно говоря, настоящий сторож должен ночевать в сторожке у ворот. Там одно время сторож и жил. Только пил сильно, и если напивался, то никакие автомобильные гудки у запертых ворот разбудить его не могли. Конечно, его уволили, и на его место взяли Макарова. Он посмотрел на сторожку изнутри, и решил там не ночевать. Даже антенны для телевизора нет, и тараканы.

Сапоги хлюпали по обочине, навевая грустные мысли о скорой зиме. Жаль, что в средней полосе лето такое короткое. Дачники давно переехали в теплые уютные города, дома стояли темные, пустые, с закрытыми ставнями. Но в одном горел свет.

— Здравствуйте, хозяева! – закричал Макаров через забор. – Все ли в порядке? Не надо ли помочь?

Скрипнула дверь, и на крыльцо выскочила немолодая женщина в белой рубахе с накинутой на плечи цветастой шалью. Приятное круглое лицо с коротким вздернутым носом, рыжие растрепанные волосы.

— Ой, зайдите на минутку! Дочка купила обогреватель, а он работает как-то странно.

Отчего же не помочь женщине? Макаров открыл калитку. Ничего участок, большой и ухоженный. Бетонные дорожки, скамейка у крыльца, астры и хризантемы в небольшом цветнике.

— Добрый день, хозяюшка! В чем проблема?

— Да Вы зайдите же. Или некогда?

Она нетерпеливо топнула ногой, и ее груди под шалью призывно шевельнулись.

— Да у меня ноги грязные. Осень...

— Ничего, ничего! Я Вам половичок под ноги кину, да и вот...

Она показала на прибитый к первой ступеньке старый конек, о который Вовка принялся скрести свои литые сапоги из черной резины.

— Ну, вот, кажется все.... Так я зайду?

— Какой Вы робкий, словно мальчик. Конечно, заходите!

Она схватила его заскорузлую ладонь своей мягкой рукой и повлекла в теплые глубины своего домика. Макарову на ум пришла старая песенка, и он ее запел. Тихо-тихо, как осенняя птичка:

Чайный домик, словно бонбоньерка,

В палисаднике цветущих роз,

С палубы английской канонерки

Как-то раз зашел сюда матрос.

— Ну, это Вы загнули! – засмеялась женщина. – У меня и роз-то нету. Капризные они!

— Хотите росток? У меня – здоровенный куст все лето цвел!

— Ну, это потом. Вы обогреватель посмотрите?

— Включайте!

Прямо на полу стоял тонкий металлический лист с белой коробочкой на углу, от которого тянулся двойной провод к розетке. Женщина нагнулась к листу, и Вовке показалось, что дождь внезапно кончился, и в окошко заглянуло яркое осеннее солнце, так белы и полны были ее ничем не прикрытые бедра. Она немного постояла, нагнувшись, и щелкнула выключателем. На белой коробочке зажегся тусклый розовый огонек.

— Ну, вот! Работает же! – обрадовался Макаров.

— Подождите, сейчас затрещит! – пообещала женщина.

Вовка присел рядом и увидел в вырезе рубахи ее большие груди, тоже белые и заманчивые. Макаров протянул руку и пощупал лист обогревателя. Он ощутимо нагрелся.

— Так работает же!

Они еще немного посидели рядом, и Вовка почувствовал запах ее темных волос до плеч. Неожиданно где-то что-то затрещало.

— Вот, вот! Я же говорила! – закричала женщина.

— Так это в розетке, – спокойно пояснил Макаров. – Контакт отошел, или что-то в этом роде. Сейчас подтянем. Отвертку маленькую дайте!

— У меня нет.

— Как это? Совсем нет? Никакой? Ни маленькой ни большой?

— Нет.

Она развела руки, и шаль соскользнула с ее полных круглых плеч.

— Я всего лишь слабая женщина!

Без павловского платка женщина стала еще привлекательнее.

— Чтобы Вы без меня делали, – сказал Макаров и вытащил из кармана перочинный нож, у которого вместо одного лезвия была отвертка.

— Вот! Сейчас починим.

Он осторожно вытащил вилку из розетки и отвинтил крышку. Так и есть! Один контакт разболтался.

— Знаете, голуба моя, так и погореть недолго. Пойдите, выключите энергию.

— Ой, я не знаю, как и где.

— Где у вас ввод?

Вовке показалось, что она покраснела.

— Там, где у всех. На второй этаже.

— Ведите! – строго сказал Вовка.

Она опять накинула на плечи платок и пошла впереди, а Макаров – за ней, бухая сапогами по чистому полу. Они дошли до лестницы, и дама полезла вверх.

— Я там выключу, только темно будет, – предупредила она.

— Если бы было иначе, было бы удивительно, – философски заметил Вовка. – У меня на это случай фонарик есть.

Он включил фонарик и посветил ей сначала на ноги, а потом выше, на широкий зад.

— Давайте, я все-таки халатик накину.

— Починим розетку, будет светло и тепло, и халат не понадобится. Впрочем, как хотите. Вы у себя дома.

Свет погас, и она спустилась вниз, встав под луч фонаря. Ее глаза сверкали.

— Пойдемте в комнату, – сквозь зубы сказала она. – Розетка там.

— Я помню, – сказал Макаров и прижал ее большое теплое тело к холодному плащу...

— Тебя как зовут? – спросил Макаров.

Плащ лежал на полу, рядом валялся черный плащ и джинсовый костюм вместе с трусами, рубашкой и майкой, и стояли сапоги. А сверху, накрывая всю одежду, как белый снег поляну, лежала ее широкая льняная рубаха.

Она доверчиво прижалась к Вовкиному боку.

— Лилечка.

— А меня Вовка.

— Вот и познакомились.

— Ага.

— А розетку так и не починили, – сказал Вовка.

— Ну, ее. И так жарко. Ты ко мне переедешь?

— Перееду. Зима скоро. Зимовать лучше вместе.

— Ага. Завтра дочка с внучкой приедут, хотела съехать, а теперь останусь.

— Позвони им, пусть не приезжают.

— Во-первых, у меня телефона нет, а во-вторых, пусть на тебя посмотрят, да и продуктов привезут.

— Тогда пусть приезжают. Может, пожрем?

Она встала, белея телом в полутьме, как большая белая лилия.

— Я халатик все-таки надену, а то ты опять накинешься. Сейчас яишенку сделаю с колбасой.

— А я все-таки починю розетку. Без электричества яичница не получится. Проверял...