Преступление и наказание: Приквел. Часть 5/6

Глава 9

Офис «Копф и Брэдли» находился на сороковом этаже и выходил на Мэдисон-авеню. Был день выборов в межсезонье, когда Сьюзен Синглтон и три других партнера встречались с Эдвардом Кинкейдом, его исполнительным помощником Кэрри Уилсоном и Тони Греко, политическим советником губернатора.

Фред Брэдли, как старший из присутствующих партнеров, подводил итоги того, о чем договорились стороны в качестве текущей стратегии.

— В течение следующего года Сьюзен будет находиться в отпуске до губернаторских выборов. Она будет работать исключительно в комитете по переизбранию Кинкейда. Мы с Томом создадим президентский комитет по поиску кандидатов и начнем сбор средств. Этот комитет будет совершенно отдельным и не будет иметь никаких отношений с губернатором или его комитетом по переизбранию.

— Как думаете, когда сможете отказаться от услуг Сьюзен? - спросил Кинкейд.

— Ну, надеюсь, мы сможем перевести других ее клиентов к первой неделе декабря, - ответил Том.

— Хорошо, комитет по разведке должен быть создан и готов к работе к Рождеству. Это даст нам два полных года на подготовку к первому первичному собранию, - сказал Тони.

На протяжении всего собрания Кэрри почтительно молчала. Ей нечего было добавить к разговору, и она просто принимала замечания для своего босса. Однако ее не покидало ноющее чувство, что вся президентская кампания может оказаться мертворожденной. Она спала с Джимми О'Рейли уже больше года и решила воспользоваться своим преимуществом, когда его жена уехала пораньше, чтобы продолжить свою миссию «Врачи без границ».

Джимми был тем мужчиной, которого она хотела для себя, и она привлекла его к этой миссии, чтобы избежать гнойного скандала о сексуальном насилии над детьми. Эта история могла перечеркнуть все грандиозные планы губернатора, по крайней мере, так ей сказал Эд Кинкейд. Если Джимми удастся добиться успеха, для Кинкейда и, соответственно, для нее самой, все может сложиться успешно. Она могла бы позаботиться о том, чтобы Джимми был должным образом вознагражден, и связать себя со своим возлюбленным еще теснее, чем прежде.

Проблема заключалась в том, что Джимми, похоже, не удавалось добиться успеха. Он уперся как в каменную стену в какую-то женщину в Бруклине, и ему составил жесткую конкуренцию муж единственной другой женщины в комнате. Кэрри не понимала, как Сьюзен могла сидеть и обсуждать президентскую заявку, игнорируя то, что она должна знать о скандале, в котором замешаны отец губернатора и ее муж. Стивен Фицджеральд активно пытается раздуть это дело. Разве не так?

Сегодня утром ее беспокоило то, что накануне вечером ее допрашивал Хосе Мартин-Прес. Лидер большинства в ассамблее знал слишком много. Он знал, что была нанята Сьюзен Фицджеральд. Знал, что Стивен Фицджеральд работает над чем-то важным, и, что самое тревожное, он знал, что Джимми О'Рейли работает на губернатора. Человек, который хочет стать спикером, не был другом губернатора. Как миссис Фицджеральд может сидеть так спокойно?

Сьюзен, со своей стороны, активно ощущала на себе взгляд помощника губернатора. Она подумала, что, возможно, девушку беспокоят ее отношения с Тони. Последние десять месяцев она активно отговаривала мужчину. Но Тони не принимал отказа. По правде говоря, это «нет» сопровождалось большим количеством высоко защищенного секса.

Сьюзен была полна решимости спасти свой брак и забеременеть. Эти две вещи не обязательно были связаны между собой, но шли в параллель. Неужели мистеру Греко слишком сложно понять, что она готова к домашнему уюту с мужчиной, за которым она на самом деле замужем? Знала ли Кэрри что-то о намерениях Тони, что могло нарушить план ее участия в нынешней губернаторской кампании и, в конечном итоге, в президентской? Это тревожило, но Сьюзен придется подождать и посмотреть, как все сложится.

Кэрри Уилсон была лишь второстепенной проблемой. Хотя на ее лице сохранялась улыбка, на душе у Сьюзен было тошно. Она не могла выбросить из головы тревогу, что с ее мужем вот-вот что-то случится. Она чувствовала себя тем более беспомощной, что не могла обсудить эту проблему с мужем, боясь раскрыть, что за ним следят.

Как ее жизнь дошла до такого ужасного состояния? Ее муж скрывал от нее тайну своего детского сексуального насилия, а теперь спит с другой женщиной. Сьюзен не питала иллюзий: эта Линда намеревалась украсть ее мужа. Но все это меркло при мысли о том, что со Стивеном может что-то случиться.

Другая женщина могла бы обвинить Стивена в том, что он подвергает себя ненужной физической опасности, но только не Сьюзен Синглтон. У нее есть свои недостатки, но трусость не входит в их число. Если Стивен идет на риск, значит, на то есть веская причина, и ее работа заключается в том, чтобы поддержать и защитить его.

— Сьюзен, ты с этим справишься?

Сьюзен поняла, что губернатор обращается к ней.

— Сможешь перейти в мой штат к концу года? - снова спросил губернатор.

— Да, это более чем выполнимо.

Встреча в конце концов закончилась, и партнеры Сьюзен остались довольны. Ни Кэрри, ни Тони не выглядели счастливыми. Когда Кэрри уходила с губернатором, Тони задержался. Он последовал за Сьюзен в ее личный кабинет, и как только дверь закрылась, схватил Сьюзен и поцеловал.

— Пожалуйста, кто-нибудь может войти. Моя секретарша не всегда стучится, прежде чем просунуть голову, - сказала Сьюзен.

— Это лишь отговорка. Когда ты перестанешь бороться с чувствами, которые мы испытываем друг к другу?

— Когда ты признаешь, что я замужем.

Тони был разочарован. Женщина отказывалась бросать своего нынешнего супруга. Ненависть, которую Тони испытывал к Стивену Фицджеральду, с каждым днем становилась все сильнее.

— Так ты отказываешься выходить за меня замуж? – требовательно спросил он.

— Иначе поступить не могу. Я поклялась «пока смерть не разлучит нас». Стивен не сделал и не может сделать ничего такого, что заставило бы меня отказаться от этого обязательства.

— Хорошо, пусть будет по-твоему. Пока смерть не разлучит вас, - сказал Тони и выбежал из ее кабинета.

Кэрри воспользовалась отсутствием Тони, чтобы расспросить губернатора:

— Насчет дела, которое вы расследуете вместе с Джимми... - начала она, когда они вдвоем вошли в лифт.

— Ты волнуешься? - ответил губернатор.

— Да. Лидер большинства знает, что Джимми работает на вас. Я боюсь, что могла что-то упустить перед Рэем.

— Кэрри, не волнуйся и верь. Мы сделали все что могли. Теперь все зависит от Джимми. Если добрый Господь хочет, чтобы я стал президентом, у него получится.

И это, насколько было известно губернатору, решило дело.

После того как избавилась от мистера Греко, Сьюзен позвонила, чтобы договориться с сестрой об обеде. Мэри Синглтон не часто обедала со своей младшей сестрой. Они никогда не были близки. Разница в возрасте составляла почти четырнадцать лет. Кроме того, Сьюзен знала, что они воспитывались совершенно по-разному. Мэри была старшим ребенком. Родители опекали ее до тех пор, пока она не стала поздним подростком. Половое созревание для Мэри, как говорила их мать Кэтрин, было тяжелым. Под этим она подразумевала, что даже среди помешанных на сексе ДеВо Мэри ДеВо Синглтон была заметной распутницей. Потом встретила своего мужа, и все как будто изменилось, и она стала верной женой и матерью трех красивых и великолепных дочерей.

Будучи адвокатом на Уолл-стрит в одной из трех ведущих фирм, Мэри пользовалась всеобщим уважением, восхищением и завистью. Но восприятие Мэри как верной жены было далеко не таким точным. Повзрослев, Мэри использовала свою исключительную внешность сначала для того, чтобы пробиться в жизни, а затем для того, чтобы оставаться на высоте и развеивать скуку, которая может прийти с успехом. У нее была идеальная жизнь, пока она этого не сделала. Как и у ее сестры, здесь была лишь одна маленькая морщинка: она была замужем за хорошим человеком, которого глубоко любила.

Сестры обедали в недорогом греческом ресторане недалеко от улицы Чамберс. Войдя в ресторан, Сьюзен обнаружила, что сестра уже ждет ее.

— Ты выглядишь так, как я себя чувствую, - сказала Сьюзен, глядя на тонкое, осунувшееся лицо своей старшей сестры.

— Ну, у меня есть оправдание, а у тебя? - ответила Мэри. ответила Мэри.

— У тебя все еще не все в порядке с Джейсоном? - спросила Сьюзен.

— С его точки зрения, нет. Он ушел от меня и не собирается возвращаться.

— После двадцати лет и троих детей.

— После шестнадцати лет неверности и выяснения, что его младшая дочь - биологический ребенок другого.

— Это все равно нелепо. Тара - его любимица, и любит его. Какая разница, откуда взялась сперма.

— Джейсон был покладистым человеком, но я, похоже, завела его слишком далеко. Тот мой последний роман с Фрэнком Паттерсоном был ошибкой на многих уровнях. Я думала, Джейсон его убьет, застав нас вместе, - сказала Мэри.

— Фрэнк Паттерсон, адвокат, который сейчас работает в Олбани?

— Да, после того как Джейсон застал его со мной, Джек Кардиган вынудил его уйти из фирмы. Ты знаешь Джека. То, что ты делаешь в своей личной жизни, никого не касается, если только ты не устраиваешь из этого скандал.

— Думаю, тебе повезло.

— Вряд ли, я потеряла мужа, но если ты имеешь в виду мое положение в фирме, то, честно говоря, старшего партнера никогда не увольняют за что-либо, кроме убийства, а Джек немного старой закалки. Женщина никогда не виновата. Это мужчина соблазняет, а не наоборот.

— У Фрэнка точно проблемы с женщинами или, скорее, с их мужьями.

— Что это значит?

— Он подцепил мою подругу Лауру Салливан, пообещав ей повышение, а когда ее муж Патрик об этом узнал, он выставил Фрэнка на деньги. Думаю, что к возмездию приложил руку мой Стивен.

— Бедный Фрэнк, он весьма приятен в постели, но с мужьями ему точно не повезло. Тем не менее, Джек позаботился о том, чтобы у него было хорошее место на замену и хорошее выходное пособие. До этого Джек был своего рода его наставником. Они до сих пор близки, несмотря на то, что произошло.

— Как Джек относится к твоим нынешним проблемам? - спросила Сьюзен.

Сьюзен знала, что Джек - родной отец младшей дочери Мэри, Тары. Это был давний роман, который мог бы стать просто забытым служебным романом между старшим юристом и амбициозной младшей, если бы не предстоящий развод.

— Делает все возможное, и, надеюсь, сможет узнать Тару получше, теперь, когда все вышло наружу. Кстати, он посылает взнос губернатору. Джек одно время работал на старшего Кинкейда. Думаю, они были близки, но Джек об этом не говорит.

— Я скажу губернатору, но что ты скажешь Таре? Ну, то есть, как это объяснишь?

Мэри взяла платок и вытерла слезу:

— Мне и не требуется, она и так все знала. Видимо, только мой муж был в неведении.

Сьюзен потянулась через стол, чтобы коснуться сестры, когда довольно беспечный официант подошел принять их заказ. Прерывание официантом было желанным, потому что Сьюзен видела, как ее сестра погружается в меланхолию.

Какой беспорядок, - подумала Сьюзен. - Многолетний брак разрушился из-за старой ошибки с противозачаточными средствами и небольшого секса. Джейсон был хорошим человеком. Конечно, такой человек не стал бы разрушать свою семью и дочь, которую любил больше всего, из-за древних грехов, за которые никто из них не несет ответственности. Сьюзен знала, что муж Мэри любил ее больше чем собственную жизнь, а своих детей - больше чем жену. Сможет ли он из-за своей гордости бросить все что любил? Еще более тревожило: поступил бы ее Стивен так же? А может, он уже это сделал? Неужели она толкнула его в объятия другой женщины? Дала ему толчок к тому, чтобы рискнуть собственной жизнью?

Официант принял их заказ, и Мэри ворвалась в мысли сестры:

— Как у тебя дела с зачатием ребенка?

— Пока безрезультатно, но муж, похоже, часто отсутствует.

— Нашел другую?

Это Мэри свела Сьюзен с частным детективом и знала о возможной угрозе браку Сьюзен со стороны другой женщины.

— Да, какая-то карлица-прокурор. Что он в ней нашел, известно только ему и Богу.

— Карлица?

— В этой женщине метр сорок.

— Возможно, для Стивена это более подходящий рост.

— Мой рост никогда не был проблемой. У Стивена имеется харизма, компенсирующая его рост. Нет, это что-то другое. Очевидно, это какая-то реакция на мой роман.

— Ты имеешь в виду романы? В смысле, сколько их было?

— Не надо, сестренка. Кроме того, это все в прошлом. Думаю, я окончательно избавилась от нынешнего засранца как раз перед тем, как позвала тебя на обед. Думаю, он наконец-то понял, что я замужем и намерена оставаться таковой.

— Думаешь, сможешь завязать с этим?

— Не знаю. Я знаю, что Стивен значит для меня все, и хочу от него детей. Так что, я должна попробовать моногамию. Просто хотела бы уже быть беременной.

Мэри полезла в сумочку и достала карточку, протянув ее через стол своей сестре.

— Что это? - спросила Сьюзен, прочитав имя Эвелин Прайс-Беннет, доктора медицины, написанное на карточке четким черным шрифтом.

— Она - исключительный гинеколог. Когда ты не позвонила с хорошими новостями после первых шести месяцев в попутке зачать ребенка, я навела справки и нашла тебе ту, кто умеет помогать в решении проблем.

— Думаешь, мне нужно к ней сходить?

— Почему бы и нет? Это не повредит.

Сьюзен взяла карточку и решила, что, учитывая историю Тони, ей пора заняться своей жизнью. Если забеременеет достаточно быстро, возможно, ей удастся убедить мужа вернуться к любящей его жене.

***

День был солнечным и ясным. У окружного прокурора Патрика Салливана дела шли лучше, чем ожидалось для демократа в округе, где республиканцев было два к одному. Этот человек был неплохим политиком, но все равно его ждал проигрыш. Весь день он переходил от одного избирательного участка к другому. У него была небольшая свита, включая помощника шерифа Джона Бранта. Они начали с сельской местности и продвигались к городу. Чуть позже пяти они добрались до Польского общественного центра. Все устали, и после этой последней остановки они планировали остановиться на обед.

Пока Салливан пожимал руки работникам избирательного участка, а затем посетил на улице капитана местных демократов и его команду, Брант остановился, чтобы поздороваться с женами рBа, продававшими выпечку в поддержку продовольственного банка. Это было лишь мгновенное отвлечение, но его оказалось достаточно. Слава Богу, внешние стены были с твердым покрытием, усиливавшим рев мотоцикла.

Брандт бегом выбежал из здания, как раз вовремя, чтобы сделать выстрел. Это не было похоже ни на один выстрел, который он когда-либо делал на стрельбище. Почти невозможный выстрел из пистолета сверху по быстро движущейся цели. Стреляя, он стоял на коленях на ступеньках здания, и попал в цель. Мотоцикл прокатился вперед, сбив Салливана и отбросив его в припаркованный автомобиль. Когда Брандт бросился к неподвижному телу Салливана, с полдюжины телефонов звонили в службу 911.

В 10:00 и 11:00 открылись выпуски новостей, за которыми сразу же последовали результаты выборов. Салливан выборы проиграл, но к моменту выхода утренних газет был героическим окружным прокурором. Брандт последовал за машиной скорой помощи в медицинский центр, проклиная собственную беспечность. В больнице новостей было немного. Преступник умер на месте преступления, и уже поползли слухи, что это - месть банды байкеров-наркоторговцев окружному прокурору-крестоносцу, но Брант в это не поверил. Кто бы это ни сделал, он знал, где будет находиться Салливан и в какое время.

Отлученная жена Салливана явилась в больницу вся в слезах и раскаянии. Брант не повелся и на это. Если она так сильно любила этого человека, почему трахалась за его спиной? В этот момент вошел губернатор со своими помощниками Кэрри Уилсон и Тони Греко. Пока губернатор шел утешать убитую горем жену, Греко подошел к Бранту, чтобы спросить о состоянии Салливана.

— Не знаете, как он себя чувствует? - спросил Греко.

— Он в критическом состоянии, но говорят, что по прогнозу он будет жить, - ответил Брандт.

Греко воспринял эту новость очень мрачно, но когда сообщил губернатору, тот был очень воодушевлен:

— Мы должны быть благодарны за то, что наш Пэт выжил, - сказал губернатор, сжимая руку Лауры.

***

В день выборов в Сиракузах проходило слушание по поводу отсрочки довольно обычного взыскания долга. Федеральные суды заседали, но не очень загружены из-за выборов. Джимми О'Рейли представлял интересы домовладельцев, а какую-то безликую фирму с Лонг-Айленда представлял паренек, работавший за суточные. Семьдесят пять баксов за выступление и сто за два. Все что он делал, это - заметки, пока главный судья Северного округа допрашивал Джимми по его делу.

— Вы утверждаете, что решение судьи по банкротству неверно, мистер О'Рейли.

— Да, судья, у меня есть признание представителя банка в другом деле, что они создали определенные документы на право собственности, - сказал Джимми.

— Иными словами - подделка?

— Технически да.

— Что ж, в отсутствие официального подтверждения от представителя банка и вопреки возражениям адвоката банка, я удовлетворю просьбу об отсрочке и назначу слушание дела на следующую неделю, если стороны не договорятся, - заключил судья, даже не взглянув на незадачливого адвоката. Все в зале суда знали, что до начала слушаний банк перепишет и восстановит ипотеку. Это стало обычным делом.

Джимми досадовал только на то, что ему пришлось проделать весь путь в Сиракузы из Олбани, но такова была стратегия банка. Урегулировать ситуацию, если придется, но заставить домовладельца потрудиться. Когда Джимми шел от современного здания Федерального суда к месту, где припарковал свой «Сивик» на боковой улице, было еще светло. В депрессивной части города, переживающего трудности, было малолюдно.

Подъехал внедорожник, и из него вышли двое слишком крупных мужчин. Они целенаправленно направились к Джимми О'Рейли.

— С вами хочет поговорить мистер Больцано, - сказал меньший из двух мужчин.

— Мы говорим с Сальваторе Больцано? – в ответ спросил Джимми, прекрасно зная, что Левша Больцано - именно тот человек, которого они имели в виду. Мужчины лишь кивнули, подтверждая его правоту.

Сальваторе получил свое прозвище не в результате преступной деятельности, а во время игры в маленькой лиге за шестьдесят лет до этого. Будучи одним из трех мальчиков в команде по имени Сэл, он стал Сэлом-левшой, потому что был левшой. Сэл был хорошим игроком и даже попал в команду АА, прежде чем его заставили заняться более серьезными делами - преступной деятельностью. Сэл Левша не был второстепенным игроком.

— Ну, если вы дадите мне адрес, я сразу же подъеду, - сказал О'Рейли, зная, что они не собираются этого делать.

— Нет проблем, мы тебя отвезем, - сказал меньший из двух мужчин, а больший схватил Джимми за локоть.

Все еще упираясь, Джимми сказал:

— Моя машина стоит на счетчике. Не хочу, чтобы ее эвакуировали.

— Об этом мы позаботимся, - сказал крупный мужчина, запихивая не желающего сопротивляться О'Рейли на заднее сиденье внедорожника.

Через сорок пять минут они выталкивали Джимми из фургона в Орискани перед баром и грилем под названием «У Джонни». Это заведение видало лучшие времена, но явно не в последнее время. Его провели через зал бара и заднюю дверь, ведущую в длинный наклонный коридор. На полпути его похитители остановились у двери с надписью «только для своих».

На стук раздался щелчок, и дверь открылась. Его ввели внутрь, а затем вышли, закрыв за собой дверь.

— Добрый день, Джим, - сказал Сальваторе Больцано из-за дешевого металлического стола старого образца.

В комнате не было ничего, кроме нескольких предметов мебели. В ней не было окна, и она явно была внутренним помещением, окруженным со всех сторон другими комнатами. Едва дверь закрылась, как все звуки, что доносились по коридору из бара, отрезало.

— Здравствуйте, мистер Больцано, - ответил Джимми.

— О, не так официально, теперь я не тренер твоей маленькой лиги, - сказал Сэл Больцано, - зови меня Сэл. Теперь ты - мужчина, и, пожалуйста, присаживайся.

— Хорошо, - сказал Джимми, садясь на один из стульев с жесткой спинкой перед столом Сэла. Лефти Больцано был мужчиной в возрасте около шестидесяти лет с телосложением и выносливостью человека на двадцать лет моложе. Он был не выше среднего роста, но заполнял собой любую комнату. Его некогда красивые черты лица с возрастом стали величественными. Он был впечатляющей фигурой.

Сэл начал с того, что спросил о семье Джимми и сделал комплимент его жене и прекрасным дочерям. То, как Сэл задал вопрос, говорило о том, что он знает о сложных отношениях О'Рейли с женой и о причинах этих трудностей, но был слишком вежлив, чтобы упомянуть об этих неприятных фактах. Затем он пустился в рассуждения о своей собственной семье и о том, как мало Сэл, его внук, занимается в Вест-Пойнте.

— Видел бы ты его в форме, Джимми. Он так похож на своего отца... - Сэл сделал паузу, на мгновение подавив эмоции, вызванные одной большой трагедией в его жизни. Сэл-младший был убит в Ираке во время первой войны в Персидском заливе.

— Уверен, что это так, и Салли гордилась бы им, - сказал Джимми.

— Ты это знаешь, но я трачу время, - сказал Сэл, доставая из верхнего ящика стола маленький магнитофон.

— В этой жизни у хорошего человека много друзей, - начал Сэл. - Иногда деловые противники становятся друзьями. Вы вместе посещаете свадьбы. Играете в карты с женихом на холостяцком вечере. Видите крестины его первого ребенка. Знаете друг друга. Знаете его сердце, как он знает ваше, и когда у него возникают проблемы с совестью, вы помогаете, как один друг помогает другому.

С этими словами Сэл включил проигрыватель. Разговаривали двое мужчин. Голоса показались Джимми знакомыми, но он не мог их узнать. Они обсуждали движение на автостраде между Нью-Йорком и Олбани. Первый мужчина сочувствовал второму в том, что касается движения на выезде из города. Около сорока пяти секунд они проговорили ни о чем существенном, а затем Сэл выключил аппарат.

— Понимаете, в чем проблема моего друга, - сказал Сэл, - у него есть ордер на прослушивание определенного человека. Ни один из этих людей не является его объектом, но один из них имеет отношения с человеком, который интересен моему другу.

— Мой друг хорошо знает свое дело, он может просто сказать, что сейчас что-то будет сказано, но он уже слишком долго слушает. Судья скажет, что были нарушены права. Он должен выключить прослушивающее устройство, потому что нарушает правила, - закончил Сэл и снова включил аппарат.

Первый голос: (У нас проблема.)

Второй голос: (Что за проблема?)

Первый голос: (Наш друг в Нью-Йорке говорит, что ваш босс нанял адвоката по фамилии О'Рейли для расследования проблемы с потерянным досье).

Второй голос: (Ну и что, Джимми О'Рейли - третьесортный халтурщик, который спит с помощницей этого человека).

Первый голос: (Когда мы договаривались, нас заверили, что после прискорбных смертей не будет проведено никакого реального расследования).

Второй голос: (И не будет, все улажено с полицией штата).

Первый голос: (Тем не менее, О'Рейли вынюхивает что-то вокруг. Если он объединит все смерти, то сможет создать нам проблемы).

Второй голос: (Почему? Что, по-вашему, он обнаружит?)

Первый голос: (Моему клиенту нужно избавиться от Фицджеральда и Салливана, это просто, и это все, что тебе нужно знать. Что нам не нужно, так это какой-то подлец, шныряющий вокруг).

Второй голос: (Итак, позаботиться еще и об О'Рейли. Что еще за одно убийство?)

Первый голос: (Те же два миллиона?)

Второй голос: (Я спрошу. Может быть, сможешь получить скидку за три).

Первый голос: (Хорошо, я запланировал убийство Салливана на завтра, после выборов, а потом мы займемся мужем твоей подружки).

На этом запись резко оборвалась.

— Теперь вы видите проблему моего друга. Он не может раскрыть свою незаконную запись, и не может стоять в стороне и позволить убить трех человек, - сказал Сэл.

О'Рейли сидел молча. Он понял, кто был вторым. Тони Греко, насколько он знал, крутил роман с женой Стивена Фицджеральда. Греко хотел бы убрать Фицджеральда с дороги. Но зачем убивать Салливана? И тут его осенило.

— Я слышу, как у тебя в голове крутятся шестеренки, - сказал Сэл.

— Да, возможно, слышите. Кажется, я пришел к довольно интересному выводу.

— Не хочешь объяснить, в чем дело?

— Это просто одна из тех глупых юридических причуд. Ваш друг, будучи федералом, вероятно, упустил ее, поскольку в федеральном суде можно легко осудить за сговор, но законы штата Нью-Йорк отличаются. Невозможно доказать сговор только на основании показаний члена или членов предполагаемого сговора. В данном случае вам потребуются показания одного из потерпевших, Фицджеральда или Салливана. Нет показаний жертвы - нет обвинения в сговоре. Если только у вас нет других доказательств. Доказательств, которые существуют или существовали?

Лефти Больцано откинулся в кресле:

— Я говорил своему другу, что ты умен. Теперь, что мне сказать ему о том, что ты собираешься сделать? Он мало чем может помочь, не попав в беду.

— Ну, мне нужно предупредить Салливана и Фицджеральда. Больше я пока не знаю. Мне пригодится еще немного информации. Второй человек - это Энтони Греко, высокопоставленный помощник губернатора. У него могут быть контакты в полиции штата. Это поможет узнать, кому собираются платить?

— Уверен, что это Греко? - спросил Сэл.

— Абсолютно уверен, он соблазнил жену Фицджеральда, и я слышал его голос раньше. Похоже на него.

— Я попрошу своего друга сделать все возможное, но ты же знаешь, что полиция штата - это выгребная яма. Там может быть один или несколько.

— Пожалуйста, сделайте все возможное и спасибо.

— Ты не узнал первого мужчину?

— Нет, но его голос кажется знакомым.

— По-моему, он похож на черного или, как сейчас говорят, афроамериканца, - сказал Сэл.

— Возможно, вы правы. Я почти могу его узнать, но не совсем.

— Джимми, будь осторожен, эти парни кажутся серьезными.

— Сэл, я адвокат по уголовным делам. Я представлял интересы серийного убийцы. В игре есть риск.

Сэл только покачал головой. Молодежь, - подумал он, - все хорошие бегут на огонь.

С этим Сэл передал Джимми маленький магнитофон с кассетой угроз. На прощание они пожали друг другу руки. Машина Джимми ждала у бара Джонни. Парни Сэла переставили ее без ключей, что было очень важно с точки зрения его системы безопасности. Он сделал храброе лицо для своего старого тренера, но на самом деле был напуган. Греко не знал, в чем заключалась краткая информация о Джимми, но знал кто-то другой. Только два человека знали, что он делал для губернатора. Один из них случайно или намеренно проболтался.

Оказавшись в машине, он достал мобильный телефон и позвонил. Кэрри ответила на втором звонке:

— Джимми, я весь день пытаюсь дозвониться до тебя... - начала она.

— Почему, хочешь мне что-то сказать?

— Да, ээ, - она колебалась, его голос был обвиняющим.

— Член Ассамблеи Мартин-През, кажется, знает, что ты делаешь для губернатора, - проговорила она.

Холодный озноб пробежал по позвоночнику Джеймса О'Рейли. Мартин-През, лидер большинства и председатель фракции чернокожих и испаноязычных. Теперь он узнал первый голос на пленке. Фрэнк Паттерсон - советник фракции и, если слухи верны, человек, затаивший злобу на Салливана и Фицджеральда.

— Как он узнал? - спросил Джимми.

— Возможно, я что-то упустила из виду перед Рэем, а возможно, он намеренно утаил информацию. Я не помню, чтобы такое случалось... Но, Джимми, мне очень жаль.

Мозг О'Рейли быстро обдумывал проблему. У кого был мотив для убийства? Кто-то, кому было что терять, кроме церкви. Человек на высоком посту. Губернатор всегда был вероятным подозреваемым, но что, если у кого-то еще была большая ставка? Что если этот кто-то боялся Салливана и Фицджеральда больше, чем содержимого досье?

— Ты все еще там? - спросила Кэрри в тишине на другом конце телефона.

— Да, я не в Олбани. Нахожусь на дальнем краю Ютики, примерно в полутора часах езды. Мне нужно предупредить Патрика Салливана и Стивена Фицджеральда, что они в опасности.

— О, Джимми, на Патрика Салливана сегодня было совершено нападение. Мы в больнице. Губернатор очень расстроен. Салливан в тяжелом состоянии, но ожидается, что он выживет. Думают, что это - банда мотоциклистов.

— Нет, это не так. Я смотрел на это неправильно и совершил большую ошибку.

— Какую ошибку? - спросила Кэрри, но он уже закончил.

Он завел машину и поехал в Бруклин. Ему нужно было связаться с Мэриэнн МакМанус и объяснить их общую ошибку, пока не стало слишком поздно.

***

Тереза Хартман решительно следила за Стивеном Фицджеральдом. В какой-то момент он показался ей самым легким объектом для слежки, который только можно себе представить, но это был полный обман. В одно мгновение он мог изменить направление и совершить совершенно неожиданный поступок. Сегодня вечером, стряхнув с себя почти всю команду, которой она его окружила, он сел на метро IRT в центре города и вышел на Кларк-стрит на первой бруклинской остановке. К тому времени на хвосте у него сидели только Тереза и ее правая рука Джейк. Джейк был старой закалки и знал все хитрости своей профессии без необходимости их обдумывать. Теперь объект был пешим, а Джейк был на добрых десять лет старше пятидесятитрехлетней Терезы. Паре детективов нужно было не отстать от гораздо более молодого человека.

Им с трудом удавалось держаться рядом с Фицджеральдом, когда тот бодро шагал по улице Генри, направляясь к Атлантик-авеню. Тереза, перейдя на противоположную сторону улицы, смогла немного его опередить, в то время как Джейк неотступно следовал за Фицджеральдом. На Атлантик-авеню Фитцджеральд остановился на светофоре, и Тереза попыталась перевести дух, но внезапно Фитцджеральд побежал через дорогу против света и встречного движения.

Терезе ничего не оставалось, как последовать за ним и надеяться, что он не заметит маленькую женщину, перебегающую дорогу на противоположном углу. Он, казалось, не заметил, когда она поравнялась с ним, но на светофоре они потеряли Джейка. Стивен быстро пошел вверх по Генри, а на Эмити-стрит повернул налево. Она была прямо за ним, а потом его не стало.

Он исчез, растворился.

Заметил ли он ее?

Спрятался ли?

Она осторожно пошла по Эмити, заглядывая в маленькие палисадники викторианских домов. Она заглядывала за машины, стоящие на узкой улице, изначально предназначенной для лошадей и карет. Ничего не было; он просто исчез.

Джейк догнал ее на полпути вверх по кварталу.

— Мы его потеряли? - спросил Джейк, хрипло дыша от того, что последние несколько кварталов пробежал.

— Да, но будь я проклята, если знаю как, - ответила Тереза.

Они продолжили прослеживать свой путь, пытаясь определить, куда мог исчезнуть Стивен Фицджеральд. Они проверили дворы и здания по обеим сторонам Эмити, а затем сделали то же самое на Генри. Единственным утешением для Терезы было то, что куда бы Стивен ни пошел, его никто не преследовал.

***

О'Рейли остановил свою потрепанную Hоndа сiviс в нелегальном месте на Конгресс-стрит. Ничего свободного для легальной стоянки не было, и он молился, чтобы городские власти не эвакуировали машины в этом районе по ночам. Его маленькая машина немного перегрелась после долгих поездок в тот день. Из Олбани в Сиракузы, в Орискани, а затем в Бруклин. Было уже далеко за 11 часов вечера. Он быстро направился к дому МакМанусов. Ненадолго остановился у маленьких садовых ворот.

В гостиной, где он встречался с Мэриэнн МакМанус, горел свет, но внутри никого не было видно. Он быстро подошел к входной двери и позвонил в звонок. Услышал, как внутри раздался электронный звон колокольчика, но дверь никто не открыл. Он подождал, затем позвонил еще раз. Когда никто не подошел, он начал колотиться в дверь. Вдруг та открылась, и рука Стивена Фицджеральда рванулась и втянула его внутрь.

— Ради Бога, тише, - прошептал Стивен.

— Что ты здесь делаешь? - прошептал в ответ Джимми.

— То же самое, что и ты, прихожу слишком поздно.

Стивен провел его мимо ярко освещенного парадного входа и по центральному холлу таунхауса в тускло освещенную заднюю комнату. Она была оборудована как личный кабинет. Стенной сейф стоял открытым, а в комнате царил полный беспорядок. На полу лежала неподвижная фигура Мэриэнн МакМанус.

— Она мертва, - сказал Стивен, прежде чем Джимми успел спросить, - так что, я бы ничего не трогал.

Джимми заметил, что Стивен одет в темную одежду:

— Я так понимаю, ты вломился в дом и нашел ее здесь.

— Да, залез через крышу. Эти места довольно безопасны, но крыша - всегда слабое место. Это мой старый район. В детстве мы научились проникать во дворы и на крыши.

— У меня с ней сегодня вечером была назначена встреча, но я не мог просто подойти к ее парадной двери, когда весь мир следовал за мной. Она согласилась встретиться со мной у задней двери в саду, но когда я пришел, то сразу понял, что что-то не так. Меня задержало нападение на Салливана.

Джимми кивнул и опустился на колено рядом с телом.

— Прости, - сказал он, - я пришел предупредить тебя, как только понял нашу ошибку.

— Ошибку? - спросил Стивен.

— Это небольшая история, - ответил Джимми.

— Ну, может быть, ты расскажешь ее мне, когда мы выберемся отсюда.

— Не раньше, чем мы найдем досье.

— Я подумал, что оно в сейфе.

— Нет, она бы не оставила его там.

— Тогда где?

Джимми на мгновение задумался.

— Она говорила что-то о том, что не должна быть девой, встречающей жениха без масла в лампе.

— Матфей 25, притча о десяти девах, - сказал Стивен, а затем: - Идем, но ничего не трогай.

Стивен вывел их на улицу, в небольшой, но ухоженный задний сад. В центре был небольшой водоем, окруженный несколькими статуями, самой выдающейся из которых была Дева Мария, освещенная маленьким светильником перед ней.

— На солнечных батареях, - сказал Стивен, подойдя к лампе. - Видел это, когда шел сюда.

Двое мужчин начали внимательно осматривать статую и светильник, а затем нарушили свое соглашение ничего не трогать. Вместе они подняли статую со своего основания. Она оказалась не такой тяжелой, как виделась. Под ней лежал ключ.

— Депозитная ячейка, - сказал Джимми.

— Да, но в каком банке и на чье имя? - сказал Стивен, поднося ключ к свету.

Час спустя, тщательно изучив бумаги в офисе, где лежало тело Мэриэнн, они пришли к выводу, что лучшим вариантом был Банк Коммерции на Корт-стрит.

— Это близко, она недавно открыла там небольшой расчетный счет, и в прошлом месяце там был единовременный банковский сбор в размере двухсот тридцати семи долларов. Плата может быть за годовую аренду ячейки, - сказал Стивен.

— Неплохая догадка, но как нам теперь в нее попасть? - спросил Джимми.

— Мы попросим кого-нибудь выдать себя за Мэриэнн МакМанус.

— Есть кто-нибудь на примете?

— Да, собственно говоря, но сначала дава выберемся отсюда.

— Хорошо, но мы останемся вместе. Мне нужно кое-что тебе сказать, и это должно быть в месте, где нас не смогут подслушать, - сказал Джимми Стивену.

Они вышли через задний сад дома МакМанусов, прошли по небольшому переулку за зданиями и выскользнули обратно на Конгресс-стрит через узкую щель, хорошо спрятанную между двумя зданиями. Машина Джимми стояла там, где он ее оставил, и он вздохнул с облегчением, обнаружив, что на ней нет даже парковочного талона.

Они ехали, делая резкие повороты налево и направо, пока не убедились, что за ними нет слежки, а затем припарковались на первом попавшемся месте у реки. Джимми включил запись, которую дал ему Лефти Больцано.

— Я думаю, эти двое - Фрэнк Патерсон и Энтони Греко, - сказал Джимми, когда запись закончилась.

— Да, похоже на них, но кто дергает их за ниточки, - ответил Стивен.

— Ты знаешь Хосе Мартина-Преза? - спросил Джимми.

Стивен напрягся, но ответил:

— Да, однажды он представлялся мне, но тогда он назвался просто Джоном Мартином.

— Позволь предположить, что он - один из адвокатов, участвовавших в деле о нападении на Эдварда Дэнбери.

— Мой первоначальный адвокат, но он не задержался здесь надолго.

— Что, вероятно, означает, что его имя есть в проклятом досье, и он, вероятно, получил первоначальную правдивую версию того, что случилось, - сказал Джимми.

Стивен только кивнул и посмотрел на темную Ист-Ривер, впадающую в Нью-Йоркский залив.

На мгновение они замолчали. Джимми не хотел спрашивать, но должен был знать:

— Ты собираешься рассказать мне, что случилось на самом деле?

Стивен не отрывал взгляда от реки, но начал говорить.

— Это уже не первый раз, когда он загнал меня в угол после школы и сказал, что ему нужно увидеться со мной в ректорате. В здании стояла жуткая тишина, пока он вел меня в кабинет. Когда он закрыл и запер дверь, я не знал, что он имеет в виду, пока не стало слишком поздно. Когда все закончилось, я пообещал себе, что этого больше никогда не повторится, но на следующей неделе соседка попросила меня принести торт на распродажу выпечки в приходском зале.

— Я подумал, что это безопасно. Вокруг должны быть люди. По дороге я столкнулась с Пэтом. Я вошел в церковный зал, чтобы отнести торт. Там был длинный стол с выпечкой, но вокруг никого не было. Должно быть, это была подстава, потому что едва я поставил торт на стол, как он схватил меня и потащил через проход в зону облачения за алтарем. Но когда он проходил в церковь, Пэт увидел через окна, как я с ним борюсь.

Когда он попытался стянуть с меня штаны, Пэт сзади набросился на него. Борьба была далеко не равной Дэнбери не был крупным мужчиной, но был на тридцать сантиметров выше и на восемнадцать килограмм тяжелее одиннадцатилетнего мальчика. Он повалил Пэта. Я увидел серебряное крестное распятие на деревянном посохе, схватил его и со всей силы замахнулся на затылок священника. Перед самым ударом раздался крик.

Одна из дам молитвенной группы «Святое сердце» вернулась раньше и услышала разборки из церковного зала. Она видела только, как священника ударили. Ее крик был достаточно громким и привел других. Когда приехала полиция, стало ясно, что они знают, что происходило на самом деле. Первым делом они изолировали нас, а затем принялись разгонять собравшуюся толпу. Дэнбери увезли в больницу на машине скорой помощи, а нас увезли в разных патрульных машинах.

— Я увидел Пэта только через семь месяцев. В полицейском участке нас держали в разных комнатах. Мне не задавали никаких вопросов. Дали мне выпить газировки. Они хотели знать, все ли у меня в порядке и не хочу ли я есть. Когда я попытался рассказать, что произошло, они сказали, чтобы я расслабился и ждал приезда родителей. В какой-то момент ко мне впустили напористого мужчину с бледным лицом. Он был высоким и довольно молодым. Офицеры не хотели пускать его, но, видимо, это было необходимо. На моей стороне маленького столика сидела женщина-полицейский, защищая меня рукой, пока он задавал мне вопросы.

— Этого человека звали Джон Мартин, и он был из юридической помощи. В течение следующих нескольких дней я видел его три раза. С самого начала было ясно, что он хочет получить что-то, что имеет мало общего с защитой меня. Я рассказывал всем, кто меня слушал, что я ударил священника и почему, но, похоже, это никого не волновало. Родители забрали меня домой. Отец был зол, но мать была более практичной. Она сказала, что я уже достаточно наговорил, и пора забыть о случившемся.

— Дело возбудили против Пэта и заставили его сказать, что он ударил священника распятием. Дэнбери, очевидно, получил черепно-мозговую травму. Он не мог вернуться к работе в приходе, так говорили. Это был своего рода тайный скандал, все знали, что случилось, но никто об этом не говорил. Я всегда считал, что причина, по которой меня не преследовали, заключалась в том, как я выглядел. Я был мечтой педофила, маленький и хорошенький. Все свалили на Пэта, который был абсолютно невиновен. Я чувствовал себя виновным, и до сих пор чувствую, потому что позволил Дэнбери сделать это со мной. Может быть, поэтому я стал адвокатом. Я считаю себя довольно умным, но я не понимаю, что может быть такого важного в том деле, что была убита женщина.

— Кто был адвокатом, который в итоге представлял Пэта? Я знаю, что на бумаге написано, что это старший Кинкейд, но у меня такое чувство от бедной Мэриэнн, что то был кто-то другой? - сказал Джимми.

— Джон Мартин - единственный адвокат, которого я помню, но Пэт может знать. Я спрошу у него.

— А прокурор?

— Я помню молодую женщину, довольно невысокого роста, с составной фамилией.

— Составной?

— Ну, знаешь, с дефисом или что-то в этом роде. Слишком много фамилий.

— Нам нужно получить это досье, - сказал Джимми.

— Не спорю, но что будет потом. Ты попытаешься отдать его губернатору?

— Проблема в том, что этому человеку я не доверяю. Я думал, что он пытается скрыть его. Теперь я уверен, что он намерен все раскрыть ради своих интересов, независимо от того, кто пострадает.

— Его интересы и интересы моих клиентов вроде бы совпадают, но в действительности жертвы просто снова проиграют. Пока не будет вновь открыт срок давности, они не получат никакой компенсации.

Джимми О'Рейли глубоко вздохнул:

— Мне очень жаль. Я не успел предупредить Пэта.

— Все в порядке. Зная Пэта, он просто занялся своими делами, как обычно. Слушай, давай просто возьмем досье и посмотрим, что в нем, - сказал Стивен.

— Но нам также нужно что-то делать с Паттерсоном и Греко, - ответил Джимми.

— Хорошо, давай разделимся. Я возьмусь за досье, а ты займись нашими потенциальными убийцами.

Глава 10

Сильвия Кинан обычно излучала уверенность в себе, но за свои пятьдесят семь лет никогда и близко не подходила к совершению преступления. Входя в двери соmmеrсе Bаnk аnd Trust, она была уверена, что все видят, как она нервничает, и, конечно, ее остановят и арестуют. Депозитные ячейки находились в большом вестибюле рядом с огромным хранилищем, закрытым стальными решетчатыми дверями. Перед ними сидел молодой банковский служащий за столом с табличкой «Вам надо зарегистрироваться». Когда она показала ключ от ячейки Е102, он едва взглянул на нее.

— Пожалуйста, распишитесь здесь, и мне нужны два удостоверения личности.

Сильвия подписалась именем Мэриэнн МакМанус и предъявила карточку социального страхования и водительские права, которые Стивен забрал из дома МакМанусов. Банковский клерк даже не удосужился взглянуть на фотографию на правах. Он записал номер прав и вернул их вместе с картой социального страхования. Сильвия уже была готова сказать, что просто фотография плохая, не дающая такого уж хорошего сходства, что может увидеть любой. Права Мэриэнн имели типичное размытое изображение, созданное новейшим в штате процессом повышенной секретности.

Клерк передал ее служащему хранилища, который отвел ее в зону сейфов. Он остановился перед рядом больших ящиков и попросил ключ, который Сильвия держала в руке. Поместив свой и ее ключ в замки ящика Е102, он открыл дверцу и извлек ящик. Затем подвел ее к кабинке.

— Если понадоблюсь, я буду снаружи, - сказал он, оставляя ящик и выходя из кабинки.

Впервые с момента входа в банк Сильвия начала расслабляться. Она открыла большой ящик и с удивлением увидела, что его почти полностью заполняет редвелловская папка с документами. Она села на один из двух маленьких стульев и глубоко вздохнула. Когда папка была извлечена, коробка оказалась пуста. В ней была одна лишь папка.

Сильвия подавила желание схватить папку и убежать. Когда Стивен Фицджеральд объяснил ситуацию, она была полностью готова помочь, но не до конца продумала последствия. Теперь, испытывая одновременно любопытство и страх, она осмотрела рэдвелловскую папку. В ней находилось пять пачек документов. Каждая пачка была аккуратно скреплена зажимом для скоросшивателя с двумя отверстиями. В каждой был список документов в обратном хронологическом порядке. Все было сделано очень аккуратно и точно. В передней части папки находился главный перечень содержания на трех страницах.

Она не сомневалась, что у нее тот самый предмет, за которым ее послали. Она глубоко вздохнула и положила папку в свою сумку. Чтобы уместить ее туда, ей пришлось вынуть книгу, которую она взяла с собой, чтобы читать в тюремной камере, если ее арестуют. Она выбрала книгу «Александр Гамильтон» Рона Черноу в твердом переплете - биографию Гамильтона, купленную за пять долларов на благотворительной книжной распродаже. Книга была громоздкая и довольно скучная, и теперь ей пришло в голову, что ей придется заменить недостающий вес папки, которую она убрала, чтобы избежать подозрений со стороны банковского служащего.

Она положила книгу в ящик, закрыла крышку, застегнула сумку с папкой и позвала служащего, чтобы тот помог ей вернуть ящик на место. Затем вышла из банка, весело попрощавшись со служащим, чувствуя прилив сил от того, что ей удалось выйти сухой из воды. Стивен, ожидавший в вестибюле банка, последовал за ней к ее машине.

— Оно у меня, - сказала она, открывая дверь машины. - Я так нервничала, но они почти не проверяли.

— Я же вам говорил. Обычная рутина, - сказал он.

В машине Сильвия протянула ему папку:

— Это все, что вам нужно? - спросила она.

Он просмотрел перечень, и записи выглядели полными, но на самом деле, узнать это не было никакого способа. Похоже, что перечень был недавно обновлен, но гарантировать это было нельзя. Это его несколько обеспокоило, но он сказал:

— Похоже, здесь все. Спасибо. Хороший и смелый поступок, - и крепко пожал ее руку. Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Пожалуйста, сделай так, чтобы это хоть что-то значило, - сказала она.

Стивен видел, насколько сильно она нуждалась в участии в этом, чтобы получить хоть какое-то искупление за то, что случилось с ее сыном. Ей требовалось избавиться от чувства вины, преследовавшего ее. Оно заставило ее войти в банк, несмотря на естественный страх и моральные принципы, говорившие ей, что это неправильно. Все что он мог сделать, это кивнуть и сказать:

— Я все сделаю.

Он понял, насколько поверхностной была его жизнь до этого момента. Насколько сильно он позволил событию, произошедшему в его детстве, повлиять на то, что он пошел по неправильному пути. Он использовал свой талант, данный Богом, не по назначению. Теперь же у него был шанс на искупление; и он был полон решимости не упустить его.

***

Лейтенант Эд Брандт, шериф округа Ван Паттен, сидел в пабе Брауна и наблюдал, как новая официантка Поллианна Рэндалл играет свою роль. Эта женщина, как он решил, - определенно феномен. Если бы он не знал ее криминальную историю, рассказанную Джимми О'Рейли, то счел бы ее невинной школьницей.

Полли выглядела едва ли совершеннолетней, хотя ей было двадцать четыре года. Она флиртовала с каждым мужчиной в этом месте, и то, как она смотрела и двигалась, было приглашением к возбуждению. Особое внимание она уделяла столику чернокожих мужчин-профессионалов, и в частности, Фрэнку Паттерсону.

Эд был привлечен в эту игру Стивеном Фицджеральдом, чтобы обеспечить Полли прикрытие и по возможности не спускать с нее глаз, пока она занимается соблазнением мистера Паттерсона. Это было не без риска. Эд арестовал Паттерсона, так что, сукин сын должен был его помнить, но, как и большинство людей, Паттерсон не узнавал Брандта без формы. Кроме того, Фрэнк был слишком занят, наблюдая за тем, как двигаются бедра Полли, а ее соски проступают сквозь блузку.

Фицджеральд хотел, чтобы за Паттерсоном наблюдали, и решил, что лучший способ - дать ему новую горячую подружку. Не было никаких сомнений в том, что Полли сексуальна, и что Фрэнк заинтересуется. Тем не менее, женщина сыграла великолепно. Фрэнку понадобился весь вечер, а также выпивка после ухода его друзей, чтобы заставить ее дать ему свой номер телефона. Благодаря Стивену у нее был сотовый телефон и новая квартира в Гилдерленде. Все это сочеталось с ее новым именем - Энн Смарт.

План был прост: подвести Полли/Энн достаточно близко к Паттерсону, чтобы наблюдать за его действиями. Со своей стороны, Полли была рада отказаться от стриптиза и проституции ради денег, которые ей платил Фицджеральд. Переговоры вел О'Рейли. Очевидно, у Джимми с этой женщиной была какая-то неблаговидная история. Неудивительно, учитывая репутацию О'Рейли, но единственной причиной, по которой Брандт согласился помочь, была запись; они воспроизвели ее ему. Он был бы рад, если бы Фицджеральд и О'Рейли поплатились за свои действия, но Салливан - это совсем другое дело.

Брандт считал, что Салливан - порядочный человек, но не в той профессии и не с той женой. Человек слишком благородный, чтобы разоблачить эту суку как шлюху. Слишком честный, чтобы без чувства вины принимать грязные компромиссы, которых требовала его профессия. Сейчас он лежал на больничной койке, став жертвой покушения на убийство в день выборов. Салливан проиграл гонку за пост окружного прокурора своему сопернику, некомпетентному засранцу, который, как оказалось, состоял в правильной партии. Брандта не удивило, что кто-то хотел убить Салливана или что в заговоре мог участвовать такой никчемный кусок дерьма как Фрэнк Паттерсон.

Полли явно заинтересовала и полностью оболванила Паттерсона. Она смотрела большими невинными глазами и виляла своей идеальной задницей, и у определенного типа мужчин отключались мозги. У Паттерсона был номер ее мобильного, и он уже собирался уходить. Большой помощник шерифа отвернулся, когда Паттерсон проходил мимо него. Когда он обернулся, у его стола стояла Полли.

— Могу я вам что-нибудь предложить? Еще диетической колы или, может быть, чего-то другого? - спросила она, наклоняясь к нему. Брандт только поднялся из-за стола:

— Когда он позвонит, дай мне знать, - сказал Брандт.

— А может, он не позвонит.

— Нет уж, без шансов. Просто позвони мне немедленно.

— Будет сделано, сэр, - сказала она, слегка поклонившись и хихикнув.

Она - чертовски привлекательная медовая ловушка, - подумал Брандт, и ему нужно не влипнуть в нее.

***

Джимми О'Рейли пытался работать над делом о разводе, где за услуги ему платила жена-истец, но его отвлекли мысли о делах губернатора. Согласно договору с Фицджеральдом, он должен был следить за Паттерсоном и Греко. Он поручил Брандту и Полли проследить за Паттерсоном, но оставался Греко. Тара О'Рейли и ее штат частных детективов хорошо следили за Тони, но это ни к чему не привело. Ему необходимо выяснить, с кем из полиции штата работал Греко, прежде чем тот попытается совершить еще одно покушение. Самой легкой мишенью был Салливан, но Джимми ставил на то, что главная цель - Фицджеральд. Поймать его, и, возможно, некоторые люди будут спать гораздо лучше.

Проблема лишь в том, что Фицджеральд не выглядит слишком обеспокоенным. Он отказывается носить оружие или принимать какие-либо меры предосторожности. Казалось, он занимается своими обычными делами, но Джимми был уверен, что досье уже у него, а сам он - в процессе разоблачения того, кто стоит за заговором Паттерсона и Греко в отношении убийства. Вопрос только в том, успеет ли Джимми достать Греко до того, как Греко достанет Фицджеральда.

У Джимми зазвонил телефон:

— Эй, старший брат, ты никогда не догадаешься, с кем Тони Греко только что встретился в 677 рrimе, - сказала Тара О'Рейли.

— Хосе Мартин-През, - ответил Джимми О'Рейли.

— Откуда знаешь?

— Просто догадался.

— Хочешь, чтобы я встала на хвост Хосе?

— Нет, оставайся пока на хвосте у Греко. Нам нужен способ заставить принципы раскрыться.

— Как думаешь, куда вписывается Хосе?

— Он - банкир. Им нужны деньги, чтобы прикрыться от копов штата.

Как бы в подтверждение своих слов в этот момент Тара увидела, как Хосе передает Греко конверт. Тони не стал дожидаться десерта и ушел, не доев свой стейк, и Тара села ему на хвост.

Джимми требовался план. Как-то встряхнуть ситуацию и посмотреть, кто выскочит из леса. Почувствовав угрозу, Паттерсон и Греко побегут за помощью. Если досье у Стивена, нужно просто посмотреть, в чью сторону они побегут. Джимми решил, что Хосе Мартина-Преза шантажируют. Хосе теперь видный и влиятельный человек. Свою власть и положение он получил с помощью Церкви в качестве откупа. Джимми был уверен, что теперь ботинок - на другой ноге, и заговорщики обратились за помощью к бывшему Джону Мартину.

Церковь позаботилась о Джоне Мартине ради того, чтобы он молчал о том, что знает. Ему предоставили работу юрисконсульта и помогли баллотироваться в законодательное собрание. Миропомазав его, сменили имя, чтобы никогда не упоминалось о неудобной еврейской вере. Однако теперь колесо повернулось. Если дело церкви станет достоянием общественности, молчание Хосе будет выглядеть как одобрение действий церкви. Лидер большинства в Ассамблее оказался в затруднительном положении, и ему была предоставлена возможность выкупить свой выход, но кто за этим стоит? Кто на самом деле разыгрывает спектакль?

Секретарь Джимми, Джун, объявила, что на телефоне мистер Фицджеральд.

— Второй этаж библиотеки юридического факультета Олбани, в задней части, возле трактатов по банкротству, через тридцать минут, - сказал Стивен и повесил трубку.

***

С момента появления электронных исследований основные фонды библиотеки использовались мало. Студенты запирались в маленьких компьютерных кабинках, чтобы проводить свои исследования онлайн, или в больших конференц-залах для учебных групп. Джимми нашел Стивена в дальнем углу, где рядом с небольшим секционным диваном стояло мягкое кресло. Стивен сидел в кресле с большой сумкой у ног. О'Рейли занял место на диване напротив Фицджеральда.

— Что в сумке, - прошептал Джимми.

— Ксерокопия, - ответил Стивен.

— Откуда мне знать, что здесь все?

— А ты не можешь знать. Думаю, тебе придется мне довериться.

— А губернатор? Он тоже должен тебе довериться?

— Думаю, ему придется.

Джимми открыл сумку и заглянул внутрь. В сумку была засунута масса бумаги.

— Я не большой любитель исследований. Какие здесь основные фигуры?

— Около пятидесяти скомпрометированных судей, адвокатов и чиновников, но в особенности, десять выдающихся имен с мотивами, достаточными для убийства.

— К какой категории относится губернатор?

— Ни к одной, и, насколько я могу судить, его отец был разыгран в качестве козла отпущения одним из членов его юридической фирмы.

— Значит, он в безопасности?

— Вряд ли, его администрация обречена. Он либо знал и смотрел в другую сторону, либо полный дурак. В любом случае, его дни игры в реформатора закончатся.

— Но, может быть, никто не узнает? - спросил О'Рейли.

Стивен нервно пошевелился в кресле:

— Позволить им всем выйти сухими из воды? Подвести моих клиентов?

— Мы оба знаем, что еще один скандал лишь разбередит старые раны. Без изменения закона не будет никакого возмещения. Месть никогда не помогала ни одной жертве, и думаю, ты это знаешь. Однако угроза разоблачения может быть более полезной, чем само разоблачение.

— Это один из аргументов, но есть и другие. На данный момент я готов подождать, пока мы не узнаем, кто пытается нас убить, потому что этих людей нужно остановить.

На это Джимми кивнул в знак согласия:

— Есть идеи.

— Если ты читал досье, то возможных кандидатов много, но меня кое-что беспокоит.

— Что именно?

— Зачем убивать Мэриэнн МакМанус, если твое намерение - сохранить досье в тайне?

— Случайность.

— Тебе это показалось случайностью?

— Нет, но...

— Вот именно, у тебя то же чувство, что и у твоего клиента, и у меня. Кто-то хочет, чтобы досье исчезло. Мы должны смотреть не на имена в досье, а на те, чьи отсутствуют.

— Значит, все.

— Нет, только те, кто знает, что файл существует и как он попал к МакМанусу. Это тот, кто находится внутри заговора. Участник, достаточно уверенный, что его имя не появится в записях. Кто-то номинально чистый.

— Кто-то, кто боится свидетелей настолько, что захочет их устранить, когда досье увидит свет?

— Да, и нам нужно их выкурить.

— Значит, нам нужен план, - сказал Джимми.

— Да, нам нужно оказать давление на Паттерсона и Греко и посмотреть, в какую сторону они прыгнут, - сказал Стивен.

— Как мы это сделаем?

— Мы отправим каждому из них по копии той пленки, что есть у тебя. Ставлю на то, что Паттерсон сломается первым. Он - более слабое звено. Греко высокомерен, его эго говорит ему, что он лучше нас. Он не побежит за помощью, пока не почувствует, что мы приближаемся. Фрэнк - другое дело. У него проблемы с наркотиками, и он считает, что мир обязан ему успехом. Он обратится за помощью к своим сторонникам.

— Хорошо, Паттерсон, но думаю, что губернатор может нам помочь оказать давление на Греко. Вот что мы сделаем... - начал Джимми.

***

Когда Симона О'Рейли вышла из хирургического корпуса, экваториальное солнце быстро опускалось к горизонту. Четырнадцать часов операции вымотали ее до предела. Месяцы непрерывной работы в поистине зверских условиях отняли у нее способность к самообновлению. Жена Джимми О'Рейли была на грани полного краха. Последнее пребывание в Конго было самым худшим, хотя условия безопасности были лучше. Повстанцы настолько были напуганы последней вспышкой лихорадки Эбола, что держались на значительном расстоянии от медицинского корпуса и его персонала. Никаких импровизированных рейдов, по крайней мере, пока чума продолжала свою вспышку.

Хирургическая работа, однако, была гораздо более интенсивной. Персонала не хватало, а между управлением изолированным комплексом для больных Эболой и попытками управлять общей медицинской клиникой было просто слишком много работы. Симона была единственным детским хирургом, а половина их пациентов были детьми. Пока она шла к палатке с продуктами, чтобы перекусить, перед тем как отправиться в столь необходимый сон, наступила тропическая ночь. Так близко к экватору сумерек не было, не было мягкого перехода в ночь. Был день, а потом сразу ночь, и эти ночи для Симоны были наполнены одиночеством. У нее не было постоянного любовника, кто мог бы ее утешить. Последние несколько месяцев она постоянно переходила от одного мужчины к другому в отчаянной попытке выбросить из головы то, что, как она знала, происходит дома.

У ее мужа роман с другой женщиной. Это не секрет. Она слышала из одного источника за другим, что происходит дома. Это овладевало ее разумом и лишало сил. У нее не было сил работать. Последние четыре недели, с тех пор как вернулся в Штаты Бен Робинсон, она чувствовала себя плохо. У них был лишь короткий перерыв. Бен оставался на неделю между заданиями. После его отъезда она начала чувствовать тошноту. Она сказала себе, что просто перегорела. Пришло время вернуться домой и посмотреть, не сможет ли она спасти свой брак.

Миномет был подарком правительству Демократической Республики Конго от Китайской Народной Республики. Повстанцы взяли трофеем дальнобойное оружие вместе с другими подарками от КНР, когда разгромили правительственные войска. Это был дальнобойный миномет, созданный на основе американской военной разработки, обладавший большой дальностью и точностью стрельбы. Первый снаряд попал в палатку с товарами, но второй был выпущен точно в цель, чтобы убить как можно больше медицинских работников.

Свои действия повстанцы оправдывали тем, что медицинская помощь поддерживала правительство. Они знали, что это ложь, так же как знали, что их дело несправедливо. Медицинский персонал оказывал исключительно гуманитарную помощь больным гражданским лицам, оказавшимся между враждующими сторонами. Нападения на медицинские учреждения происходили потому, что они были уязвимыми целями, что делало их привлекательными. Повстанцы были преступниками, поддерживаемыми преступниками. Правительство могло быть коррумпированным, но они не боролись за его реформирование. Просто хотели получить свою долю.

Симона едва вошла в палатку, когда в нее попал первый снаряд, и успела спрятаться под стол, когда второй снаряд разрушил склад. Третий снаряд упал, но ничего не задел. В этот момент у повстанцев закончились боеприпасы для захваченного миномета. Они посчитали бы атаку очень успешной, убив так много империалистов. Именно их уязвимость сделала медицинский персонал столь привлекательной целью.

Кэрри Уилсон узнала новости от своего знакомого из Вашингтона до того, как они стали достоянием общественности или как были оповещены семьи раненых и погибших. На самом деле, первоначальные новости были неполными. То, что Симона О'Рейли есть среди жертв, известно, но точная судьба ее была неизвестна. Кэрри могла бы позволить Джимми узнать все из новостей, но решила сообщить лично. Однако Джимми О'Рейли нигде не было.

Кэрри позвонила в американское посольство в Демократической Республике Конго. Назвав имя и должность губернатора, она была переведена на помощника поверенного в делах.

— Джеральд Хокинс, - ответил он.

— Здравствуйте, это Кэрри Уилсон. Я - личный помощник...

— Губернатора Кинкейда. Обидно, что вы меня не помните, Кэрри Уилсон. Мы познакомились на той вечеринке на К-стрит в прошлом году, когда собирали деньги для комитета Демократического конгресса. Помните мою шутку о том, что вам нужны друзья в низких местах. Ниже, чем в Конго их не бывает.

Она вспомнила сбор средств для лоббистов, на котором губернатор собирал деньги для кандидатов в Конгресс, которые, предположительно, могли бы помочь ему в президентской гонке. Она также вспомнила невысокого, преждевременно лысеющего молодого человека с агрессивным характером и лукавым чувством юмора.

— О да, Джерри. Я не связала имя с вами, но откуда вы помните меня?

— Я никогда не забываю красивых женщин, но скажите, чем могу вам помочь?

— Губернатор знает одного из хирургов, работающих в лагере, на который напали прошлой ночью, Симону О'Рейли. Он беспокоится о ней.

— У нас пока мало информации, и мы пытаемся получить полный список жертв до того, как новости о нападении станут известны. Надеюсь, люди смогут оценить сложность получения информации из зоны конфликта.

— Губернатор полностью оценивает трудности, с которыми вы сталкиваетесь.

— Послушайте, я посмотрю, что можно сделать, чтобы узнать о докторе О'Рейли. Как мне с вами связаться?

— Я дам вам номер своего мобильного, позвоните или напишите, как только что-нибудь узнаете.

В этот момент в маленький чуланчик, служивший Кэрри кабинетом ворвался Тони Греко.

— Что это за дерьмо? – требовательно спросил Тони, шлепнув пресс-релиз на ее стол.

Это - объявление о том, что губернатор принял отставку нынешнего суперинтенданта полиции штата и на временной основе, пока не будет найден новый суперинтендант, заменяет его бывшим генеральным инспектором штата.

Отставка произошла, когда суперинтендант через свои источники в ассамблее штата узнал, что губернатор добивается назначения гражданского комитета для рассмотрения вопроса о реорганизации полиции штата.

По непонятным для Кэрри причинам губернатор сделал так, чтобы Тони не узнал об этом шаге против полиции штата. Она была своего рода священной коровой, практически неприкасаемой. Суперинтенданты приходили и уходили, но укоренившаяся командная структура была постоянной. Это была мощная и практически неуправляемая организация, склонная к коррупции. Ни один губернатор за последнее время не смог поставить их под контроль. Любой шаг против них, безусловно, потребует политического планирования.

Тони, как главный политический стратег и главный политический помощник, мог рассчитывать на то, что с ним станут советоваться по поводу любого такого политически коварного шага, как выступление против полиции штата, но Кинкейд не посвятил его в свои планы. В голове Тони крутился вопрос: «Почему?»

— Послушай, я понятия не имею, о чем думал губернатор. Он мне ничего не объяснил, - сказала Кэрри.

— Не надо мне этого дерьма, это дело рук твоего парня.

— С Рэем я не разговаривала уже несколько недель. Не знаю, замешан он в этом или нет, - сказала Кэрри, полагая, что он имеет в виду ее жениха, а не любовника.

— Не прикидывайся дурочкой. Я говорю об О'Рейли. За этим стоит он, но ему это не сойдет с рук, - проворчал Тони и выбежал из кабинета Кэрри.

— Что за черт? - пробормотала она, когда дверь захлопнулась. - И при чем тут Джимми, и что он задумал.

***

Новую квартиру Линды Сигал на окраине Кротона называли квартирой с садом. Это означало лишь то, что она имела выход на запущенный маленький участок земли за раздвижными стеклянными дверями ее спальни. Квартира находилась на улице, пересекающей главную дорогу, в здании довоенной постройки. Первый этаж не был востребован по соображениям безопасности, но район был в основном безопасным - старый район в черте города. Преимуществом было то, что до вокзала можно доехать за десять минут, а недостатком - ветхое состояние квартиры.

Квартира была больше, чем она привыкла, но гораздо более потрепанная. Темный ноябрьский вечер навевал тоску: заброшенный сад, стеклянные раздвижные двери со сломанным замком. Ей требовалось это исправить, и поскорее. Линда никогда не представляла себя в роли любовницы. Эти женщины наивны и зависимы, они так отчаянно нуждались в мужской привязанности, что были готовы принять крохи, остающиеся от жизни другой женщины. Линда видела себя сильной независимой личностью. Мужчина в ее жизни был не нужен. Мужчины как самцы были приятным развлечением, а муж появлялся позже, когда карьера уже устроена. До Стивена Фицджеральда она никогда сознательно не ложилась в постель с мужчиной другой женщины.

Вечер пятницы, и ее любовник был дома со своей женой. Как ее жизнь оказалась в таком одиноком месте? Как будто сами отношения были недостаточно плохими, так еще ее начальница требовала от нее информации о любовнике. Она должна была рассказать Стивену, когда прокурор США впервые шантажировал ее информацией, но колебалась. Она не была уверена ни в своем любовнике, ни в ситуации с работой и уклонилась от ответа. Теперь, когда прошло столько времени, что подумает Стивен, если она ему расскажет? Подумает ли он, что она его предала?

И вообще, имеет ли все это значение? Разве мог младший юрист ростом метр сорок соперничать с высокой, красивой и очень богатой миссис Фицджеральд? У этой дамы есть все, включая мужчину Линды в тот момент. Он был там, в Олбани, со своей женой. Может быть, ей стоит покончить с потерями, бросить Стивена и работу. Пойти к окружному прокурору Вестчестера и умолять принять ее обратно, и никогда больше не видеть Стивена Фицджеральда.

Она услышала, как к подъезду подъехала машина. Этот воющий мотор она уже раньше слышала, это - старая Hоndа ассоrd, машина Стивена Фицджеральда. Когда раздался стук в дверь, она приподнялась на носочках босых ног, чтобы посмотреть в глазок, затем широко распахнула дверь и бросилась в его объятия.

Стивен оттолкнул ее, чтобы поцеловать, затем опять обнял ее и, захлопнув за ними дверь, как романтический герой, понес ее в спальню, где сорвал с нее блузку и шорты. Она и сама рвала, пуговицы его рубашки разлетелись по комнате.

— Я люблю тебя, - прошептала она ему на ухо.

Он оттянул ее голову назад за волосы:

— Конечно, любишь. Ты принадлежишь мне.

— Да-да, - вздохнула она, - но скажи, что ты меня любишь.

— Я здесь, - ответил он. Затем вошел в нее сильно и с большим желанием.

Их занятия любовью были неистовыми, но не быстрыми. Его руки обшаривали ее тело, исследуя его ч пониманием дела. Она нежно касалась его в ответ, словно он был неким духом, способным исчезнуть, если она схватит его слишком сильно. Он не был нежен, да она и не хотела, чтобы он был нежен. Он овладел ею и сделал ее своей. Когда все закончилось, и они лежали на ее кровати, она задала вопрос:

— Почему ты здесь?

— Разве я только что не показал тебе?

— Нет, мне нужно услышать, как ты это говоришь.

— Разве слова имеют значение? Ты либо знаешь правду в своем сердце, либо нет.

— Не играй со мной в адвоката. Твои слова имеют значение. Все твое существование связано со словами.

— Я люблю тебя, - сказал он, глядя прямо ей в глаза.

— А твоя жена? - ответила она, сомневаясь, можно ли ему доверять.

— Она знает о нас, но ничего не может сделать. Она давно потеряла право возражать. Я оставил ей письмо с обручальным кольцом. Сказал, что ухожу.

Она прижалась к нему, целуя его между слезами. Обнимала его с отчаянной потребностью никогда не отпускать его.

— Я должна тебе кое-что сказать, - начала она.

— Мне все равно, что ты делала раньше, - ответил он.

— Нет, ничего такого. Это связано с моей работой, - сказала она и заколебалась.

Он посмотрел на нее, уже подозревая, к чему все идет.

Она не могла встретиться с ним взглядом, пока излагала то, что сказала ей ее начальница и о чем она просила.

— Пожалуйста, не сердись. Я должна была сказать тебе раньше, - умоляла она, уткнувшись головой в его плечо.

Он грубо оттолкнул ее назад, чтобы видеть ее лицо:

— Как ее зовут?

— Кого?

— Твою начальницу - прокурора США? КАК ЕЕ ЗОВУТ?

— Нэнси Росс Джордан.

Он закрыл глаза, пытаясь думать, отчаянно пытаясь вспомнить. Возможно, он знает это имя, но казалось, что все было так давно, почти в другой жизни. ПОЧТИ.

Затем он прижал ее к себе, зная, что их время вместе может быть чрезвычайно коротким.

— Утром нам нужно будет поговорить, а пока давай просто побудем вместе, - сказал он.

— Ты меня прощаешь? - спросила она.

— Прощать нечего. Я должен был рассказать тебе о себе, но это - трудная тема для разговора, и иногда кажется, что то, что произошло, случилось с кем-то другим.

Она кивнула:

— Хорошо, и я обещаю, что больше никаких секретов, и помни, что я тебя люблю. Даже если ты не сможешь полюбить меня в ответ, - прошептала она.

Любит ли он ее? - спросил он себя. Ведь отчасти она права, он не уверен, что может ее любить, потому что он не уверен, что вообще может любить кого-либо. Он был так долго сломлен, но, возможно, и очень возможно, он вот-вот исправится.

Он расскажет ей, что должен сделать утром, и объяснит, что должна делать она. Он должен доверять ей, как и она ему.

Интуитивно он полним ал, что подвергает ее опасности, но верил, что время уходит, а интуиция - лучше чем ничего.

***

Сьюзен Синглтон вошла в Центр репродуктивного здоровья Восточных штатов со смесью надежды и трепета.

— Я пришла к доктору Аманде Кларк, - сказала она скромно одетой секретарше.

Девушка посмотрела сквозь свои большие круглые очки на дорого одетую женщину тридцати с небольшим лет, бывшую несколько красивее среднестатистической пациентки, но подходящую под все критерии: профессионал, от тридцати до сорока, и немного смущенная тем, что ей нужна помощь в достижении того, что любой подросток после полового созревания может сделать легче, чем поймать простуду.

— Комната три ноль восемь на третьем этаже, - сказала девушка.

308 оказался офисным номером с переполненной комнатой ожидания, заполненной одинокими женщинами и несколькими парами, но женщина за стеклом, зарегистрировавшая Сьюзен, направила ее напрямикй:

— Последняя дверь справа. Она вас ждет.

Аманда Кларк была невысокой седовласой женщиной, на вид не меньше шестидесяти.

— Как я понимаю, вы пытались забеременеть в течение шести месяцев и забеспокоились, когда у вас не получилось зачать ребенка.

— Да, наверное, я наивно полагала, что как только перестану принимать таблетки, сразу же забеременею.

— Шесть месяцев - не такой уж большой срок. Обычно мы начинаем беспокоиться только через год или больше, но проверить никогда не помешает. Обычно мы начинаем с проверки мужчины, это проще, но по телефону вы сказали моей помощнице, что это будет проблемой.

— Мой муж сейчас в отъезде, работает над новым делом, а я хотела бы начать.

Это не было полной ложью; у Стивена действительно было новое дело, но в основном, у него была любовница.

— Две недели назад вы были у моего партнера доктора Джеффрис, проведшего ряд предварительных тестов. Обычно они не являются окончательными, если только проблема не очевидна, но в вашем случае проблема очевидна и проста: рубцы и частичная закупорка фаллопиевых труб в результате гонореи.

Сьюзен слушала, ожидая чего-то, поскольку ее сразу провели к главврачу, но не ожидала от этой женщины такой прямоты.

— Это было давно, когда я была подростком. Я свободна от болезней уже более пятнадцати лет.

— Да, но ущерб уже нанесен. Однако мы можем вылечить это с помощью операции и препаратов для лечения бесплодия. Кроме того, я рекомендую изменить образ жизни. Доктор Джеффрис также отметил, что ваши нынешние привычки не способствуют успешной беременности: выпивка, чрезмерная занятость и поздние часы.

— Когда мне можно сделать эту операцию. Необходимо, чтобы это было сделано как можно скорее.

— Я так понимаю, деньги - не проблема?

— Вы правильно понимаете. У меня богатая и тревожная мать, чем скорее, тем лучше.

Врач назначила операцию на конец недели и наметила ряд изменений в образе жизни Сьюзен. Она прописала витамины, некоторые травки, а также комплекс лекарств и инъекций для повышения фертильности.

В тот день Сьюзен вышла из клиники слегка потрясенная. Она обратилась к врачам по поводу возможной проблемы, на самом деле не ожидая ничего такого. И не могла поверить, что злоключение пятнадцатилетней давности может ударить по ней сейчас. Тогда это не казалось чем-то серьезным. Глупость школьницы, накурившейся травки на вечеринке и занявшейся незащищенным сексом. Она заболела, но при первых же признаках приняла меры. В то время она благодарила богов за то, что не заразила никого еще. Как выяснилось, она заразилась вирулентным и устойчивым штаммом. Теперь расплачивалась за это.

Сьюзен шла по широкой и длинной манхэттенской улице до угла. Она была полна решимости изменить свою жизнь, но когда поймала такси, ее телефон зазвонил. Это был Тони Греко. Она не ответила. Она больше не разговаривала с этим мужчиной и была полна решимости отвернуться от всей этой части своей жизни. Кроме того, их разговоры теперь всегда заканчивались гневными словами. Мгновение спустя, когда она садилась в желтое такси, телефон подал звуковой сигнал об СМС.

То, что я делаю занимаюсь – это для тебя.

— Что, черт возьми, это значит? - задалась она вопросом.

***

Прошло две недели, но Линда была готова. Первым делом в понедельник утром она сделала то, о чем просил Стивен, - записалась на прием к прокурору США на пять часов пополудни.

— Мне понадобится время, чтобы все подготовить. Когда будешь с ней говорить, просто скажи ей то, о чем я тебя прошу, не больше и не меньше, - сказал он.

— А если она начнет задавать мне вопросы?

— Ты пожмешь плечами, что понятия не имеешь. Я был очень скрытным. Помни, что в этом деле лучше меньше.

Она отправилась на работу, словно для того, чтобы трудиться над своими открытыми делами, не имея никакого реального намерения выполнять какую-либо работу. Она сомневалась, что еще долго будет работать в прокуратуре США. Ровно в пять часов вечера она позвонила в офис г-жи Росс-Джордан.

Она вошла в личный кабинет прокурора США и увидела, что Нэнси Росс Джордан сидит не за большим рабочим столом, а на одном из кресел для беседы в боковой части кабинета. Нэнси жестом пригласила Линду занять место на диване напротив. На журнальном столике стояла бутылка виски с синей этикеткой. Там же стояли два бокала.

— Мне захотелось коктейля. День был долгий, - начала Нэнси. - Присоединитесь ко мне?

— С удовольствием, - сказала Линда, внезапно потеряв весь страх, мучивший ее весь день.

Она провела со Стивеном великолепные выходные. В субботу они поехали на поезде в город, чтобы заняться туризмом. Посмотрели на рождественскую елку в Рокфеллер-центре. Сходили на бродвейское шоу «Визит музыкальной группы». Ей очень понравилось, но она была уверена, что Стивен нашел его отвратительным. В воскресенье он отвез ее туда, где вырос, и показал свои старые места, включая Бруклинский музей, ботанический сад и главный филиал Бруклинской публичной библиотеки. Он рассказал, как катался на скейтборде по ступенькам библиотеки со своим другом Пэтом.

Они провели последние прекрасные выходные, но над ними висела угроза. К тому времени он разработал свой с О'Рейли план. На их стороне было немногое, и они это знали. Стивен должен был стать приманкой. Он не сказал об этом Линде, но был уверен, что она достаточно умна, чтобы все понять.

Понедельник наступил слишком быстро, и вот она уже сидит здесь, напротив самого влиятельного адвоката Нью-Йорка, собирающегося рассказать ей кучу лжи, смешанной с правдой. Ее жизнь, жизнь Стивена и других людей, которых она даже не знает, зависела от того, поверят ли ей.

— Итак, у вас есть что-то для меня? - спросила Нэнси.

— Кое-что есть, но не знаю, нужно ли это вам, - сказала Линда и сделала паузу, словно размышляя.

— Продолжайте, позвольте мне быть судьей, - предложила Нэнси.

— Судя по всему, Стивен собирается заключить какую-то сделку с адвокатом губернатора. Что-то насчет досье, а губернатор согласился помочь ему с проблемой срока давности.

— Вы узнали имя адвоката?

— Нет, он его не упоминал, только сказал, что этот человек неофициально работает на губернатора. Я не хотела выпытывать мелкие детали, боясь вызвать у него подозрения. Но он сказал, что сделка была заключена в юридическом колледже Олбани и совсем недавно.

— Что-нибудь еще?

— Нет, но он несколько раз упомянул о сроке давности и о направлении дела на повторное открытие, когда закон будет подписан.

— Он сказал, когда это случится?

— Твердой даты нет, но на губернатора оказывается определенное давление, чтобы это произошло в ближайшее время.

— Сказал ли он, где находится это досье?

— Нет, только то, что оно у него.

В течение получаса Нэнси продолжала засыпать ее вопросами, но Линда лишь следовала своим указаниям и отмахивалась от вопросов:

— Я не знаю, или он не говорил.

Последний вопрос был тем, которого Линда ждала.

— Когда вы ожидаете увидеться с ним снова?

— Не раньше чем через несколько дней. Завтра он встречается со своей женой. Думаю, он собирается попросить ее о разводе.

— Он и впрямь намерен уйти от своей жены? Вы уверены, что он не просто говорит вам то, что вы хотите услышать?

— Ни в чем нельзя быть уверенным, но похоже, он искренне расстроен из-за чего-то, связанного с ее нынешним парнем. Он не говорил, из-за чего именно, но, похоже, это вызвало изменения в его отношении.

Нэнси, казалось, на мгновение задумалась:

— Спасибо и, пожалуйста, держите меня в курсе.

Линда поняла, что ее отпускают, и была рада покинуть этот кабинет. Она чувствовала, как глаза Нэнси критически оценивают ее, когда она уходила. Но надеялась, что Стивен был прав, когда сказал: «Неважно, купится ли она на эту историю, главное, чтобы она не смогла полностью от нее отказаться».

***

— Еще чаю, Стивен? – спросила Кэтрин ДеВо Синглтон.

Уже не в первый раз Стивен Фицджеральд задавался вопросом, как женщина в возрасте около пятидесяти лет может быть такой чертовски красивой и абсолютно сексуальной. Теща Стивена одарила его своей заманчивой улыбкой, обещавшей столько всего, чего она не собиралась выполнять. Флирт был чем-то врожденным и неосознанным, то, что не задумываясь делали женщины ее класса и положения. В конце концов, Стивен знал, что женат почти на точной ее копии.

Кэтрин ДеВо, или, как ее называли в обществе: «жена того самого Синглтона, что ведет какой-то страховой бизнес», не любила своего младшего зятя. Она не доверяла мужчине, которого называла Лепреконом.

— О, он достаточно красив и проницателен, но эти его глаза. В нем сидит демон, - говорила она мужу.

Джо Синглтон, так или иначе не испытывал настоящих чувств к двум своим зятьям. Ни один из них не фигурировал в его мире иначе, как источник возможных наследников. Учитель уже сделал их с его дочерью Мэри, а адвокат со Сью - нет. Пределом его мыслей было то, что эти мужчины, которые, очевидно - глупцы, женившись на его независимых и распутных дочерях. Ни один из зятьев не потребовал ни цента его денег в обмен на женитьбу на таких трудных женщинах, что Синглтон считал скорее глупым, чем похвальным.

— Итак, чего же ты хочешь, Стивен? - спросила Кэтрин, закончив с любезностями.

— Одолжения, - ответил он.

— Финансовой услуги?

— Нет, мне нужно, чтобы вы подержали для меня кейс в сейфе вашего банка. Никаких вопросов и никаких попыток открыть запертый кейс. И вы ни при каких обстоятельствах не должны никому говорить, что я передал его вам или что он у вас.

— Звучит очень загадочно.

— Нет, просто опасно.

— Могу я спросить, как долго, по твоему мнению, мне придется хранить этот кейс?

— Пока я не вернусь за ним, или пока вы не узнаете, что я мертв.

Кэтрин ДеВо была заметно потрясена тем, что мужчина прямо упомянул о своей возможной смерти, но отказалась поддаться плебейским эмоциям.

— Чего я могу ожидать в обмен на эту услугу?

— Не стану разводиться с вашей дочерью. Я позволю ей развестись со мной. Она сможет сыграть роль обиженной стороны, - ответил он.

Кэтрин все обдумала. Она знала, что у этого мужчины есть причина, и в течение некоторого времени, как она подозревала, он находится на грани. Кроме того, она не сомневалась, что большинство порядочных мужчин никогда не женится ни на одной из ее дочерей. Постель - да, но любить и лелеять их в качестве мужа было бы серьезной ошибкой.

— Подозреваю, что содержание этого кейса очень важно. В случае, если ты не сможешь вернуться, что ты хочешь, чтобы я с ним сделала?

— Сидни Леви - генеральный прокурор Нью-Йорка. Если меня убьют, я хочу, чтобы вы передали кейс ему. Скажите ему, что он от Стивена Фицджеральда, а ключи - у Джимми О'Рейли. Он будет знать, что делать, когда увидит, что в кейсе.

На это Кэтрин могла только поднять брови.

— Он честный человек, близкий к своей семье и верный своему Богу. Он из тех людей, что никогда не смогли бы получить содержимое кейса, но он именно тот человек, которому можно доверить его содержимое. Многие жизни будут зависеть от вас, Кэтрин, - сказал Стивен.

Она не знала, как к этому отнестись, и хотела спросить, почему именно она, но прежде чем она успела ответить, он ответил за нее:

— Вы воспитали троих замечательных детей, несмотря на их сексуальные наклонности, и сами честная женщина, несмотря на все соблазны, что подбрасывает вам мир, - сказал он.

— И у меня есть банк с большим хранилищем, - добавила она, и они оба рассмеялись. Смех был нервный и очень напряженный.