После репетиции

Город у нас небольшой и от скуки парни из нашей компании иногда ходили к спорткомплексу и подглядывали в окна женских раздевалок, хотя некоторым было уже далеко за 20. Там были не только спортзалы, но и танцевальные группы, а раздевалки на первом этаже. — Там вчера на танцах Сашкина мама появилась! — однажды возбужденно сообщил Колян, и кивнул на меня. Я не поверил, но потом вспомнил, что мамы вчера в самом деле не было весь вечер и засомневался. Стало очень стыдно, потому что я представил, что они теперь будут смотреть и на мою маму, как она переодевается, хотя ей было уже сорок.

Я не знал, что сказать и что сделать. Если это так и он ее видел, то лезть в драку было уже глупо. А все продолжали обсуждать мою маму, не стесняясь меня. — И как она? Что видел? Она трусы тоже снимала? — Трусы нет. Но груди у нее здоровенные! В трусах и лифчике видел. В беленьких! — и все дебильно заржали как маленькие, а мне хотелось уйти, но от этого стало бы еще больше насмешек. И все равно я не верил ему, Колян мог выдумать, да и мама не позволила бы подглядывать. Потом заговорили о другом, но я мог думать только об этом. И вдруг мама вышла из подъезда.

— О! Пошла! Щас отойдет немного, пойдем тоже! — возбужденно зашептали пацаны — Пошли?

— Эй, вы че, это же моя мама! Оставьте ее в покое! — возмутился я.

— Так нечестно, ты же ее видел маму дома голой, мы тоже хотим! — заржал Витька.

— Нет, она не ходит так дома! Но потом я все равно подумал, что лучше пойти, потому что не верил Коляну, что мама там так сильно раздевается, она же не наивная девчонка.

И я пошел с ними чтобы заткнуть эти сплетни. Мы пришли к этому спорткомплексу, но занятие уже начались и все решили подождать, пока репетиция закончится и танцовщицы будут переодеваться обратно. Пока все ждали и курили, сидя на корточках, я жутко переживал. Уже стемнело, нас не было видно, а что происходило в раздевалке, было хорошо видно с улицы черех щели в занавесках. Когда в раздевалку начали заходить женщины, все прильнули к окнам и я тоже. Женщины были в коротких юбках, красивых туфельках, и там в самом деле было на что посмотреть! Кое-то из них переодевался полностью, так что все кидались к тому окну, чтобы посмотреть на грудь. Одна из них даже, отойдя в уголок, переодела трусы и все чуть не заорали от восторга, увидев ее заросший волосами треугольник. Но большинство переодевалось скромно, так что нам было видно только белье через колготки. Но у них даже это вызывало возбуждение!

Я смотрел на других невнимательно, потому что переживал за то, что будет делать мама. Мне очень не хотелось, чтобы она снимала трусы или лифчик. А если она останется в колготках, то это было бы не так страшно, и я бы совсем успокоился. Но мама почему-то не переодевалась. Она копалась в сумке, но слишком долго, незаметно осматриваясь, когда кто-то из женщин прощался и уходил. Я наконец понял, что мама хочет, чтобы все ушли, чтобы остаться одной. «Наверное она стесняется их. Неужели это значит, она будет раздеваться сильнее?» — я опять распереживался. Когда все ушли, мама посидела полминуты, потом встала, сняла танцевальную юбку и осталась в совсем коротенькой нижней юбке.

Парни восхищенно глазели. А я напрягся. Потом мама стащила из под нее колготки вместе с трусами, но так, что никто не смог ничего увидеть, и осталась в лифчике с огромными чашками и в нижней юбке, под которой уже точно ничего не было! Затем она вдруг остановилась, подошла к двери, постояла какое то время, затем выглянула в коридор, вернулась обратно. Потом прижала руки к щекам. «Господи, что же я делаю?» — вдруг сказала мама вслух, а мы услышали это через разбитый угол стекла. Она быстро сняла лифчик, бросила его на стул, и, прикрывая руками грудь, вернее пытаясь прикрыть, потому что закрыть она могла тольк

о соски, вышла из раздевалки в коридор.

— Куда это она? — удивленно спросил кто-то. Я был в ужасе.

— Эй, она здесь! Давайте сюда! — зашептал Колян от соседнего окна. Все перешли туда и стали искать щели в занавесках. Тут их было гораздо больше, это была мужская раздевалка. На полу стояли большие спортивные сумки и я вспомнил что в соседнем зале тренировались какие-то приезжие борцы, смуглые черноволосые парни, разговаривающие между собой не по русски.

Маму я увидел в самом углу мужской раздевалки в одной нижней юбочке. Она спряталась за полуоткрытой дверью, прижав руки к груди. Я отказывался поверить в происходящее и искал какие-то причины тому, что она делала. «Она наверное что-то там забыла! Почему она не уходит? Они же сейчас могут зайти и увидят, что она без лифчика!! Наверное по коридору кто-то ходит? А вот сейчас же в коридоре никого нет, можно же выйти, ну почему она не уходит? Ну пожалуйста!» — я отчаянно переживал за маму, боясь, что ее увидят те борцы. Но мама даже не пыталась выйти!

Я уже не мог придумать ни одной отмазки тому, что делала мама. Она явно хотела чтобы ее увидели те парни, и от этой мысли стало стыдно еще больше. Ведь одно дело, что подглядывали через окно, мама же не знала, что ее видно в таком виде, и совсем другое, когда она сама шла на такое! Я вдруг увидел, как мама, до того просто стоявшая и прикрывавшая грудь руками, вдруг сделала что-то такое... Она вдруг начала теребить пальцами соски! Причем делала это тем сильнее, чем громче были голоса в коридоре! А когда кто-то проходил мимо двери, мама так сильно сжимала соски, что у нее закатывались глаза! (Эротические рассказы) Она оттягивала их сантиметров на пять, так сильно, что казалось она хочет их оторвать, потом отпускала, потом оттягивала опять и дышала при этом полуоткрытым ртом так часто, как будто задыхалась!

«Слышь, она дрочит свои груди!» — возбужденно зашептались парни, подталкивая друг друга — «Сашка, твоя горячая мама дрочит!» Меня резануло это слово, я не знал что делать, было очень стыдно, но на меня сразу перестали обращать внимание. Мама уже сжимала соски так сильно, что было видно, как у нее напрягались пальцы, а по лицу казалось что она сейчас закричит от боли. Она при этом уже не стояла просто на месте, а переступала красивыми танцевальными туфельками, прижимала одну ногу к другой, немного приседала, сгибая колени.

Я не мог оторваться от того, что происходило, это было и стыдно, и возбуждающе даже для меня... То, что что-то случилось, я понял потому, что изменилось лицо мамы. Глаза широко открылись, в них появился страх и напряжение. И только после этого я увидел, что в комнату вошли два парня, а потом еще... Они не стали закрывать дверь, но уже начали не стесняясь раздеваться, не заметив маму. Я хотел надеяться, что может быть они сейчас переоденутся и уйдут, и все наконец закончится. Но когда их зашло человек пять, последний закрыл за собой дверь. Мама оказалась на виду у всех! Я услышал какой-то гортанный возглас и замер, ожидая того, что произойдет и думая только о том, как сейчас наверно стыдно маме от того, что они видят ее без лифчика!

«Как же так! ну почему она вовремя не ушла? Ну вот сейчас стоит в таком виде перед парнями! И сама этого хотела! И еще сняла трусы из под юбки? Вдруг они и это увидят?» А дальше началось то, что должно было начаться. Я хотел уйти, но не мог. И отвернуться не мог. Я отворачивался на секунду, но потом опять смотрел... И все смотрели, потеряв дар речи. И то, что там происходило, я не могу забыть. И это все видели! Мне хотелось провалиться сквозь землю от того, что они потом говорили про мою маму, каждый раз когда видели ее или просто вспоминали! Я пытался объяснять, что мама после того случая на танцы больше не ходила! Но это ничего уже не могло изменить.