Подарок от Смерти

«Hаppy birthdаy tо Yоu!»

Просыпаюсь в своей одинокой холостяцкой постели под поздравительную мелодию мобильного телефона. Сегодняшний день — особенный. Смешно напоминать себе о собственном дне рождения, но в моем возрасте все сложней удивляться. Ощущаю утреннюю эрекцию самца, на всякий случай (вдруг обманул сам себя!) осматриваю вторую половину кровати, и увиденное напоминает — сегодня я спал один. Без «киски», «зайки» и прочих прекрасных представительниц женской части зоопарка.

Я хотел встретить утро своей даты одиноким. Таким, каким был, по сути, всю жизнь. Редкая ночь без очередной подружки, но...

Не каждый день тебе сорок. Поднимаюсь с противоречивым чувством и двигаю в ванну. В зеркале отмечаю зрелого мужика — уставшего, но привлекательного. Да, еще котируюсь, меняю женщин, чтобы не падали котировки, подкрепляю образ самца, придуманного и утвержденного в обществе самим собой. Менеджер среднего руководящего звена, с качественными мозгами, качественной половой функцией, без семьи, детей, социальных обязательств. Вот таким вот и встречаю свое сорокалетие. Показываю язык отражению в зеркале, потом подмигиваю и мочусь в унитаз. День обещается быть ярким.

После утренних процедур еду в гипермаркет, чтобы скупиться к вечернему приему гостей. Не хочу тонуть в этом море ненужного выбора и собираюсь свалить поскорей. Завалив тележку ингредиентами предстоящей пирушки с друзьями, оказываюсь у кассы. Уже очередь, несмотря на полдень. Втупившись в спину молодой девушки, нетерпеливо стучу ногой в ожидании своего расчета. Девушка выкладывает продукты на ленту и вдруг роняет бутылку с минеральной водой. Мне под ноги. Слышу ее «ой!"», учтиво наклоняюсь, поднимаю покупку. Одновременно (а как же иначе) с удовольствием скольжу взглядом по ножкам покупательницы — стройным, переходящим в пухлую попку, закрытую юбкой. Я поднимаюсь, а она одновременно поворачивается ко мне. Попка сменяется видом крупного выпуклого животика, я уворачиваюсь, чтобы не столкнуться с ним головой.

Девчонка беременна!

Кладу бутылку на ленту и мы встречаемся взглядом. Она благодарно смотрит на меня, и вдруг забытая с юности, придуманная мною песня почему-то звучит в мозгу. Яркие голубые глаза расположились на симпатичном личике девушки и говорят мне «спасибо», с красивым блеском, подчеркнутым взмахом огромных ресниц. Взор девчонки вдруг становится более пристальным, словно изучает меня, и тут вспыхивает какой-то искрой. Мы с ней разве когда-то встречались? Напрягаю мозги в ответ на свой вопрос — нет, ее я бы точно не забыл. Сколько ей? 25—27, выглядит отлично, несмотря на беременность. Она приоткрывает свои пухлые губки, как что-то хочет сказать, я жду, но она будто передумывает, разворачивается и перестает меня замечать. Автоматически (инстинкт!) смотрю на ее руки.

На тонком изящном пальчике — обручальное кольцо.

Девушка рассчитывается и уходит. Я лишь провожаю ее вслед под мысленную мелодию. Признаюсь себе, что если бы не ее положение, не отпустил бы, включив весь свой арсенал «мачо». Очень не похожа она на моих предыдущих пассий. Мелодия в башке доиграла под такой же мысленный вздох.

Уже на улице, садясь в машину, опять нахожу эту прелестницу на парковке, трамбующую продукты в багажник маленького авто. Блин, и она смотрит в мою сторону, ее глаза снова улыбаются, словно встретила старого хорошего знакомого. Но вскоре ее «стрекоза» отъезжает, и я еду за ней по дороге к себе домой. Выходит, нам по пути. Думаю об этой девчонке, и отгоняю признание в том, что мне не хватало все сорок лет именно такой. Меланхолия среднего возраста. Ностальгия по несбывшейся мечте. Уже на спуске, где дорога лежит между высоких домов, решаю отбросить ненужные мысли и резко обгоняю ее авто. «Прощай, чья-то жена и будущая мать, сейчас наши пути расходятся», — отстукиваю в голове, поворачиваю за угол. Дорога уходит вниз, и напоследок замечаю, как моя спутница (я назвал ее так) также включила поворот в мою сторону. Смеюсь, подумав, что она не хочет меня покидать.

Вдруг замечаю, как мне в лоб, по своей узкой встречной движется «КАМАЗ»! Какого черта, заснул ты, что ли?! Мысли группируются одновременно с реакцией, проносясь в долях секунды. Первое молниеносное решение уйти в сторону — на полосу «встречки», отметается мыслью — как же Она? Смотрю в стекло заднего вида, ее «стрекоза» вот-вот вырулит из-за поворота. Если я объеду «слепой» «КАМАЗ», следующей с ним встретится авто девушки!

Времени размышлять уже нет. Я что есть силы сигналю, врубаю свет фар, одновременно давлю тормоза. Замечаю выехавшую из-за поворота девчонку, периферийным зрением вижу, как расширяются в страхе ее красивые голубые глаза. «КАМАЗ», оказавшись почти перед носом, вдруг «просыпается», начинает тормозить, а я хочу развернуться, подставив грузовику «зад». Успею ли? Остановить это железное чудовище! Вся жизнь проносится за мгновение. «КАМАЗ» кажется просто огромным, наваливаясь на меня сверху, налетает, словно штормовая волна, и поглощает в свою пучину. Звук удара стекается с ослепляющим светом.

Меня уносит.

Безнадежно и очень далеко...

* * * * *

Открываю глаза в огромной комнате. Необычно вокруг — темно и холодно, стены черны и пусты. Лишь блеск огня от камина прорезает мрак. Всматриваюсь и отмечаю — возле камина, развалившись в кресле, сидит человеческая фигура. Женщина.

— Мои поздравления, Саша, — слышу ее голос. Мягкий, бархатистый, с торжественной ноткой. Его обладательница в черном коротком платье, подчеркивающем длину изящных ножек и выпуклость груди, яркими карими глазами внимательно смотрит на меня. Красиво очерченное лицо, бледное, но впечатляющее своим аристократическим шармом. Жгучие чернотой волосы блестели даже в этой темноте. Мои бывшие женщины не шли с этой красавицей ни в какое сравнение. Она закидывает ногу на ногу, оголяя нижнюю часть попки, я впиваюсь в нее взглядом и в другом случае почувствовал бы прилив эрекции, да еще и находясь с такой кралей один на один. Но сейчас тело не подчинялось инстинктам. Оно было свободным, словно невесомым. Я его не ощущал. Женщина приподнялась, подошла к столику и налила из кувшина два бокала красного вина. Подошла ко мне вплотную. По привычке попробовал вдохнуть женский запах, но бесполезно. Сейчас это было аналогичным поцелую со стеклом.

— С днем рождения, — улыбаясь, произносит эта красавица. Протягивает бокал.

— Спасибо, — только и нашел что ответить я. В голове крутился ком вопросов. Мы чокаемся и пьем восхитительное вино. Даюсь диву, почему я не чувствую тело, но чувствую винный вкус. Незнакомка вдруг поднимает руку в направлении стены, и по ее середине открывается широкая дверь. В двери я вижу сверкающее сияние. Оно влечет меня своей силой, как магнит. Я аж зажмурился от его блеска.

— Пей. Быстренько отметим твой день рождения, и в путь, — озвучивает незнакомка, указывая на дверь. — Туда. Я забрала тебя и должна сопроводить до конца.

Ну, конечно же. Моя догадка подтверждается, и в этот раз — печально.

— Значит я... ? — вырывается у меня, и она кивает, — А ты... — здесь девушка перебивает меня.

— Да, Саша. Ты — умер, а я... Меня называют одинаково, но сегодня зови меня Смеральдина.

Она ловит мое удивление и смеется.

— Ты думал, я буду скрюченная бабка с косой? Ну, это для какого-то старичка. А для тебя, такого красавчика, решила выглядеть самой собой.

— Ты очень красива, — делаю ей комплимент, прихлебывая вино. Хотя такую женщину комплиментами не удивишь. Интересно, какова она в сексе?

— Я не приглашала бы тебя сюда, — она окидывает рукой комнату, — но сегодня редкий в моей работе день.

Я настороженно замер.

— Ты спутал мою программу, — объяснила Смеральдина несколько недовольным тоном. — Умереть должен был не ты, а она. В мой работе — брак. Изначально я должна была забрать девчонку.

Только теперь я вспомнил — гипермаркет, авария и девушка за рулем сзади.

— Их! Правильно сказать их, — поправляю собеседницу. — Девчонка была беременна. И как она, кстати? — заволновавшись, интересуюсь я.

— В порядке. Ни она, ни ее плод не пострадали. Она уверена, что ты ее спас, и собирается на твои похороны, — ответила Смеральдина.

Я помрачнел при слове «похороны».

— Спасти ее было благородно с твоей стороны, — продолжила она, и уже с иронией. — Хоть что-то полезное сделал для женского пола к своему «сороковнику».

— Да ладно, — смутился я. Неужели она оценила мои отношения с женщинами как бесполезные?

— Доволен? Сорвал мои планы, — продолжила Смеральдина, наливая вино, — А твоя бездарная жизнь закончилась, — подытожила она таким выводом.

— Это почему бездарная? — чуть ли не обиделся я. Хотя обижаться на ее выводы, да еще спорить с ней — смешно.

— Живешь один, — заявила Смеральдина. — Ни семьи, ни детей не нажил, любимой женщины нет, любимой работы нет. Музыку бросил, угробил талант непонятно на что... Так, отсуществовал.

— Я искал настоящую спутницу, — уверенно оправдываюсь я, но в ответ слышу лишь смешок.

— Брызгал спермой направо и налево, а не искал, — апеллирует моим оправданиям эта строгая леди. — Сколько этих спутниц то было?

Хороший вопрос. Вспоминаю, что еще когда-то сбился со счета. Сбился очень давно. Удивляюсь, как разговор скатился в анализ моей жизни.

— А творчество мое, наверно, не настолько было хорошо. Мне нужно было на что-то жить, — продолжаю оправдываться. Говорю то, что втирал себе последние годы, когда наваливались приступы депресняка за утраченные возможности.

— А по-моему — получалось. На эстраде куча бездарностей, а ты забросил карьеру в самом начале, — напирает Смеральдина. Что ж, сегодня и ее день, имеет право. Она затронула мое сокровенное увлечение — музыку. Я еще больше загрустил.

Мы снова пьем по бокалу.

— Все-таки, почему не женился? — решает продолжить разговор Смеральдина. Когда настолько яркая и неординарная женщина интересуется твоей жизнью, с ней хочется быть откровенным. Как с самим собой.

— Потому что в меня не влюбились те, кого любил я. По-настоящему любил. Но мне не ответили взаимностью.

— И сколько же таких несчастных случаев было? — хмыкает женщина. Она словно не верит, что я был способен на чувства.

Задумываюсь. Я благодарен Смеральдине, что она не забрала меня сразу, а дала возможность здесь, у себя в гостях, подумать еще раз о прошедшем жизненном пути. Сейчас она толкнула меня в воспоминания молодости. Безответная любовь. Я проживал это чувство.

— Лена... Наташа... Вера... Три, — уверено отвечаю я.

— Как же ты, такой ловелас, не смог их раскрутить? — иронично недоумевает Смеральдина. Она стебется надо мной?

— Тогда не хватило опыта, — смущенно объясняю я. — Смелости, еще чего то. Ну не смог. Да и какая разница? Жизнь уже прожита.

— И прожита одиноко, — невесело подрезюмировала женщина. Ей словно есть дело до моей жизни.

Смеральдина выглядела задумчивой. После ее молчания я услышал следующее.

— Ну, хорошо. В конце концов, сегодня твой день рождения («смерти», — подумалось мне). Хочу сделать тебе подарок. Да и не планировала я тебя забирать.

Я весь во внимании. Слово «подарок» зародило в душе лучик какой-то смутной надежды. Ток на что я мог надеяться?

— Я отправлю тебя в прошлое, — объявила Смеральдина. — Твое тело и душу. В то время и тот момент, который ты выберешь сам. Условие! У тебя будут ровно сутки — день и ночь, чтобы девчонка — одна из трех названных, призналась тебе в любви. Три попытки!

Ну прямо как в сказке. При другой ситуации я бы поржал, но сейчас не до смеха. Я поворачиваю взгляд на дверь со светом. Манящее сияние. Но как же туда не хочется.

— Запросто, — говорю я. Чем я рискую? Влюбить в себя одну из девчонок мне с моим опытом казалось возможным. Одна ночь, конечно, маловато. Но три на троих, безусловно, повышали шансы.

— Если хоть одна признается в любви, остаешься жить в своих сорока лет, — резюмирует Смеральдина. — Если нет, — она показала на сияющую дверь, — доведу тебя до конца.

— Согласен, — только и остается сказать мне. Вполне приличная сделка.

Смеральдина достает какой-то маленький футляр. Открывает его. На подушечке лежит серебристый перстень. Протягивает его мне.

— Пока ты будешь там стараться (она усмехнулась при последнем слове), перстень должен быть на тебе. Захочешь вернуться досрочно в эту комнату, прокрути его на пальце, и ты сразу окажешься здесь. Все понял?

— А там... ? — я киваю в сторону светящейся двери. Я не верю в происходящее.

— А там я все согласую, — твердо отвечает Смеральдина. «Еще бы тебе не согласовали твои прихоти», — думаю я, оглядывая ее восхитительную внешность. Ну кто перед такой устоит?

— Итак, кто у нас первая? — спрашивает Смеральдина.

Леночка. Девочка с курса института. Первая безответная любовь.

— Саша. Меняй свою жизнь! — слышу я от хозяйки комнаты.

Надеваю перстень на палец и за мгновение перемещаюсь далеко-далеко. Обратно. В свои восемнадцать...

* * * * *

Леночка для всех парней считалась недосягаемой. Ее точеная фигурка притягивала, кружила голову, сводила с ума (здесь уместен весь набор этих банальных выражений), когда она, цокая каблучками, проходила по институтскому вестибюлю, а взоры преподавателей-мужиков на лекциях с удовольствием пялились на ее белокурую головку. Но всех ухажеров она системно отшивала. Леночка была настоящей принцессой. С института уходила исключительно в сопровождении Таньки с параллельного курса, своей неразлучной подружки. Насколько я любил Лену, настолько презирал Таньку. Грубая, хамоватая, она была полной противоположностью моей возлюбленной.

В том возрасте я стеснялся к Леночке даже подойти. Был скованным, где-то даже забитым. Моя разнузданность с женщинами пришла позже, а тогда я не сделал и попытки. Всю жизнь жалел об этот, понимая, что упустил свое счастье. Но сейчас все было по-другому.

Помню, как тяжело Лене дался письменный экзамен по математике. Она его завалила, а потом пол-лета парилась с пересдачей. Конец первого курса. В этот день я и вернулся. Помолодевший волей Смеральдины и решителен к действиям.

— Я помогу тебе на экзамене, — вежливо предлагаю ей я. Математика — предмет, с которым у меня не было проблем. Леночка оценила свою подготовку к экзамену (нулевую), растерянно улыбнулась и позволила мне сесть с ней за парту. Я вдыхал запах ее волос, пока она, наклоняясь, перекатывала мое решение в тетрадку, поглядывал на ее оголенные ножки. Как приятно вернуться к жизни.

— Позволь проводить тебя до дома, — прошу ее после экзамена. — Мне нужен твой совет.

После своего спасения она не могла мне отказать. Я сразу начал интересоваться ее мыслями по собачкам, сказал, что хочу купить себе маленького мопса (у нее такая же, а я терпеть не мог маленьких собак), и мне важно ее мнение. Увлеченно слушал все ее советы.

— Давай погуляем в парке, — предлагаю я, и мы идем дальше, оставив ее дом в стороне. «Ну, Саша, давай же, качай, качай». Переключились на тему дизайна одежды (она мечтает стать дизайнером, хотя и учится на экономике), я вываливаю из себя все свои познания в этой сфере, накопленные случайным и не очень (подружкам приходилось дарить всякие бренды) образом. Леночка делает мне комплимент, насколько я развит в этом вопросе (и не только в этом, милая). Время летит быстро, уже наступает вечер, а я не могу ее отпустить. Она отмечает, что ей со мной интересно.

— Ты мне очень нравишься, Лена, — с трепетом в голосе говорю ей я. — Ни одна девушка не обладает таким утонченным вкусом, таким умом и стилем, как ты.

И никаких комплиментов ее внешности, нельзя. Она млеет от услышанного. Уже темно, и мы садимся на скамейку под ветвями ивы, возле ее дома. Нас практически не видно. Переходим на личные темы, говорим об отношениях между полами.

— Парни грубы и нетерпеливы, — объясняет мне свою позицию к мужчинам Леночка, — Им бы только получить свое...

Соглашаюсь с ней (а чем не права?), плавно акцентирую то, что я не такой. Она не склонна спорить. Леночка, милая, как же мне нужно твое признание.

— Для меня главное, чтобы девушка получила удовольствие, — говорю я. Мы встречаемся глазами, ее зрачки блестят, словно плавают в масле, и я вижу в них искру, дрожание, то, что всегда мне давало сигнал к действиям.

— Лена... — шепчу я. Медленно, едва ощутимо, беру ее ладонь в свою. Чувствую ее дрожь, она не вырывается, обнимаю девушку за талию. Целую в шейку, трепетно, легко, но настойчиво. Она поднимает голову, позволяя пройтись по своей тоненькой белой шейке языком. Восхитительные ощущения. Дикая эрекция. Не спешить, это погубит все. Глажу ее по ножкам, плавно давая им раздвинуться. Убеждаюсь, что вокруг никого.

— Хочу приласкать тебя, — вырывается из меня. Я возбужден, и мое состояние передается ей.

— Саша, не стоит, — слышу в ответ. Шепот с хрипотой в голосе, едва уловимой, но такой мне понятной. Слышать и слушать — разные вещи. Становлюсь перед ней на колени, еще больше раздвигаю ножки Леночки в стороны. Зарываюсь головой ей под платье, она пытается меня оттолкнуть, но вяло, неуверенно. Это сигнал. Ощущаю тепло ножек, целую их, выше, еще выше. Платье накрывает мне голову, и я упираюсь лицом в ее трусики. Стягиваю их, оголяя промежность для своего действа.

Все происходит быстро. Я не даю ей опомниться, очнуться в девичьей души морали. Тому, что заставит ее оттолкнуть меня и не получить наслаждение. Приподнимаю платье и во мраке летней ночи любуюсь ее влагалищем. Запускаю язык в самое сокровенное. Приятная влага попадает мне на губы. Начиная лизать. Слышу, как раздается Леночкин стон.

Двигаю в ее маленькой дырочке языком, помогаю пальцами, аккуратно теребя клитор. Она сдерживает стоны, старается их приглушить, дать им слиться с окружающей тишиной, но ей очень трудно. Ее руки у меня на макушке, благодарно и страстно гладят волосы, периодически сжимая их, когда мои ласки достигают цели. Влагалище раздвинулось, и я наслаждаюсь видом ее половых губок, провожу по ним языком, проникаю им вовнутрь. Вбираю носом запах ее девичьей плоти, самый приятный на свете. Пьянею от него и заставляю пьянеть Леночку, лаская ее низ. Чувствую, как подрагивают ее длинные ножки.

— Сашенька... — ее шепот подбадривает и еще больше заводит меня. Моя маленькая девочка, как же долго я этого ждал. В эти минуты я очень старателен, передав весь опыт сорокалетнего секси-мена юному мальчишке. Уже понял, что Леночка — девственница. Нужно раскачать ее сейчас на полноценный секс, стать у нее первым. Сказать и услышать в ответ такие нужные сегодня слова. Ширинка лопает от ноющего члена. Язык проводит круговые движения по набухшему клитору, а вокруг дырочки у Лены все лоснится от мокроты. Она вдруг плотно ногами сдавливает мне голову, замирает, и дрожит от волны накатившего оргазма. Разносится Леночкин крик...

Леночка приходит в себя от первого наслаждения, а я все еще стою на коленях и готовлюсь продолжать. Рука уже расстегивает ширинку и вытаскивает эрегированный член.

— Ах ты, дрянь, — вдруг услышал я за спиной разозленный голос. Танька! Черт бы тебя побрал.

— Вот ты чем занята! А я ее жду, как дура, пока не нашла, наконец.

Вторжение подружки Таньки в наше, уже перешедшее в интим, с Леной свидание, вызвало во мне приступ злости. Еще этой коровы здесь не хватало!

— Таня, шла бы ты... — начинаю я, но в ответ получаю женской сумкой по голове. Потемнело в глазах. Тяжелая, блин. Какие кирпичи она там носит? Вскакиваю на ноги, демонстрируя девушкам открытую ширинку с высунутым концом. Отмечаю, с каким отвращением Танька на него смотрит.

— Вот ты с кем мне изменяешь! — завопила эта курица. — С пацаном, да еще с этим...

Разочарованный член разочарованно падает.

— Таня, ты не понимаешь... — начинает оправдываться Леночка, а у меня холодок прошел по спине. Ничего себе, сюжетец. Такого я не смог предположить. Обидно. Незавершенный секс и неудачное свидание.

— Это вышло случайно, Танечка, — чуть не плача, продолжала оправдания Лена. — Прости...

Они выясняли отношения шумно, несмотря на ночь и на то, что всем вокруг хочется спать, а не слушать истеричные тирады двух лесбиянок. Первый блин точно вышел комом. Я не хочу больше видеть Леночку, и уж тем более не рассчитываю на какие-то любовные признания. Проворачиваю перстень на безымянном пальце...

* * * * *

Нахожу в той же комнате хохочущую Смеральдину. Явно поднял ей настроение, но мне не до смеха. Я хмурый, словно второй раз попал в смертельную аварию.

— Ну ты даешь, — замечает Смеральдина, весело и с издевкой. — Как же не отличил лесби от натуралки? В твоем-то возрасте мальчики должны разбираться в таких вещах.

Наливаю вино, чтобы успокоить нервы, жадно пью. После такой разборки и потенцию потерять можно.

— Следующая? — уточняет Смеральдина. Она, похоже, входит в азарт. Болеет за меня или ждет, как я облажаюсь? Мысленно злюсь. Вторая попытка будет удачной.

— Наташа, — сухо объявляю я. Моя нереализованная страсть. Желанная для любого мужчины. Сколько мне тогда было то? Двадцать один. Я готов получить упущенное.

— Удачи, — слышу от Смеральдины, расплывшейся в своей очередной фирменной улыбочке. Я снова исчезаю и появляюсь в прошлом...

Сказать, что Наташа была привлекательной, это не сказать ничего. Экономический учет — скучный предмет, но очень нескучно выглядела его преподавательница. Наталья Петровна, рыжеволосая зеленоглазая обладательница научно-кандидатской степени и самой сексапильной фигурки в институте в разряде преподавателей. Запросто давала фору любой студентке по внешнему обаянию и притягательности. Мечта всех пацанов-студентов, в свои двадцать восемь была не замужем. Строгий стиль в одежде, страсть к мотогонкам (гоняла по выходным на мотоцикле, облачен

ная в байкерское тряпье, в ее случае — суперсексуальное) и свобода в выборе мужчин. К числу этих мужчин я тогда, к своей грусти, не принадлежал. На студентов (сосунков в ее понимании) она не обращала внимания. И все же был без ума от нее.

К тому моменту я реализовал свое увлечение музыкой, сочинял песни и сколотил свою первую, еще студенческую музыкальную группу. Выступали на студенческих вечеринках. Первый успех у слушателей, первые поклонницы творчества. Лена сразу после первого курса исчезла, перевелась куда-то в институт по дизайну, я же в отношениях с девчонками расчехлился, стал раскованный, и они пошли у меня одна за другой. Но никто не мог зацепить по-настоящему мое сердце. Наталье Петровне тогда это удалось. Я был молодой, борзый и верил, что женщина старше меня, секс-символ института, сможет обратить на меня внимание. На одном из студенческих вечеров в клубе она вдруг появилась, что случалось крайне редко, а я тогда не выступал, но посмел пригласить ее на танец. Во время танца клеил ее как тогда умел, в общем, нес какую-то чушь, рассчитанную на малолеток, а потом предложил проводить домой. Она отшила меня как заблудившегося в тумане ежика — четко и со знанием дела. Я принял решение вернуться именно в этот вечер...

Наташа в коротком платьице вошла в полусумрачный зал студенческого клуба в самый разгар танцев. Я ждал ее. Забираюсь на сцену в перерыве между песнями.

— Серега, — говорю я солисту выступавшей в тот вечер группы, — Выручи.

Шепчу ему несколько слов. Мой приятель, Серега все понял. Передает мне гитару и микрофон.

— Эту песню я посвящаю нашему любимому преподавателю Наталье Петровне! — громко объявляю в микрофон. Она стоит у стенки, но услышав объявление вздрагивает. Легко улыбается. Сегодня я делаю это. Я написал эту песню тогда в ее честь, но так и не решился ни разу исполнить. Она о любви парня и девушки байкеров, я пою и играю ее чисто, с чувством, хоть и в первый раз. Песня — «медляк», Наташу сразу забирают на танец, но вижу, как она, покачиваясь со своим партнером (что-то наивно мелющем ей на ухо), посматривает на меня — улыбаясь и одобрительно. Песня ей точно понравилась.

После аплодисментов я возвращаю гитару Сереге и прошу медленную уже от него. Она не отказывает мне в танце. Отметила мою песню (комплимент творчеству и способностям). Я не отходил от нее весь оставшийся вечер, а Наташа любезно приняла мое общество. Танцевали, говорили о многих вещах (я старался быть интересным), и я оказался возле ее дома. Знаю, что она живет одна. Толкаю тему о желании продолжить вечер (уже глубокая ночь) у нее за чашкой кофе, подкрепляя мысль тем, что Наташа — мой источник вдохновения в творчестве. И если я сейчас уйду, то не закончу уже начавший сочиняться в душе музыкальный шедевр. Она улыбается на мое предложение, а я замираю. Отказ сорвет все.

— А не пожалеешь? — с улыбкой спрашивает она. О чем жалеть, милая? Мы даже не переспали вместе, и ты еще не ушла к другому. Качаю головой и попадаю в ее квартиру. Последний глоток кофе, глаза в глаза, и я впиваюсь в ее губы. Мягкие, припухлые, они созданы для поцелуя. Наташенька... Она отвечает на поцелуй, я обнимаю ее и пытаюсь повалить на кровать. После классного страстного секса я рассчитываю на слова о любви.

— Стой, — говорит она, высвобождается, и тут сама резко толкает меня на кровать. Я падаю от толчка, раскинув руки. Она любит так? Что ж, не вопрос, сегодня я позволю ей все. Она запрыгивает сверху, рывком рвет мне майку и стаскивает брюки, оставляя в одних трусах. Скидывает через голову платье, обнажая свое великолепное в формах тело. Полная подтянутая грудь смотрит на меня острием сосков. Выглядит возбуждающе-угрожающе. Встряхивает волной своих роскошных рыжих волос, и в комнате словно сыпет искрами предстоящей страсти. Наташа зажигает в себе огонь. Она явно любит жесткий секс. В ее руках появляются откуда-то взятые веревки.

— Хочу привязать тебя, — возбужденно шепчет Наташа. Это она, преподавательница экономического учета? Я с трудом верю в происходящее. Вижу, как расширились ее зрачки, отмечаю, как вспотели ее ладони, пока она привязывала мои послушные руки к перилам кровати. Я не сопротивляюсь. Мне нужно ее удовлетворить. Она подносит ко мне губы, и я замираю в предвкушении очередного поцелуя. Наташа кусает мою губу острыми, как пила, зубами, я вскрикиваю, ощущая привкус крови. Реально насмотрелась БДСМ-роликов. Ладно, сегодня твой день.

Наклоняется и стягивает с меня трусы, высвобождая уже порядком напряженный член. Касается его губами (очень рассчитываю, что до укусов здесь не дойдет), нежно целует. Щекочет своим язычком, выталкивая меня на вершину возбуждения. Ее жесткость вдруг сменяется нежностью. Она приоткрывает ротик и мягко, плавно вводит его себе. Я зажмуриваю глаза от наслаждения, ощутив концом влажную глубину ее чувственного рта. Губы плотно облегают член, она помогает себе ладонью, подрачивая его и заталкивая глубже. Мне очень хорошо. Наташа делает минет страстно, жадно, стараясь доставить удовольствие, и это получается, подтверждаясь моими стонами. Язычок девушки вылизывает головку, пока ее ручка дергает его сверху вниз. У меня все распирает снизу, и я пытаюсь задержать оргазм.

— В ротик... — только и остается попросить мне. Наташа наваливается на член ртом, вгоняет его на всю максимальную глубину, сомкнув губы чуть ли не у самого основания (с размером члена все ок), а меня трясет от нахлынувшего наслаждения. Дрожь проходит по спине, все сжимается, и я выплескиваюсь ей в горло. Она сглатывает всю сперму до капельки. Я, наблюдавший эту картину, окончательно расслабляюсь, откидываю голову на кровать и прикрываю глаза. Минет от моей возлюбленной был великолепен. Я заслужил небольшую передышку. Все только начинается и мне предстоит удовлетворить Наташеньку. Пусть только развяжет мне руки.

— Малыш, пора продолжить, — слышу я голос любимой. Приоткрываю глаза и наблюдаю картину, повергшую меня в состояние пришедшего ужаса. Девушка успела переодеться, но во что! Черный кожаный костюм с короткими шипами (прям как в роликах, блин) плотно облегал Наташино сексуальное тело, а в руках замечаю (с холодком по спине) кожаную плеть.

— Пора расплачиваться, — заявляет она и щелкает в продолжение слов плетью мне по груди. Взвизгиваю от боли. На коже появляется алый след. Что за черт? Протестую, но в ответ слышу ее задорный возбужденный смех.

— Получай, сопляк! — вопит преподавательница и хлещет меня еще раз, уже сильней. Я готов выть. Она сумасшедшая! Понимаю, что она собирается запороть меня до полусмерти, садистка хренова. Дергаю связанными руками, пытаясь высвободиться, но в поощрение к попытке получаю хлест плеткой уже по рукам. Наташе весело. Она входит в раж. Минет был легким авансом, который мне придется отработать по полной. Нужно срочно сматывать отсюда.

— Развяжи мне левую руку, — прошу, чуть ли не умоляю ее.

— Это зачем, малыш? — уточняет Наташа.

— Буду мастурбировать, пока ты меня хлещешь. Это так заводит, — нахожу я спасительную мысль.

— Малыш дрочит левой? — смеется эта любительница садо-мазо.

Она ведется, отвязывает мне одну руку. Прощай, любимая. Я освобожденной левой резко проворачиваю перстень на правой руке...

* * * * *

Смеральдина снова смеется, и если бы это случилось не со мной, я по полу сам бы катался от смеха. Она быстро прекращает, ничего не комментирует. Не хочет меня еще больше расстраивать. Остается Вера. Последняя попытка вернуться к жизни.

— Готов? — спрашивает Смеральдина. Я киваю в ответ. Мне грустно оттого, что предыдущие две девушки оказались, мягко говоря, не мои. И стоит лишь удивляться, что я мог их когда-то любить.

— Саша, — обращается ко мне женщина. Она пристально смотрит на меня, словно дает взглядом какую-то неведомую, но важную подсказку. Ту, которую не скажешь словами. — Запомни, ничто не предрешено заранее. Всегда все можно исправить, если быть по-настоящему готовым.

— Готовым к чему? — спрашиваю я. Через секунды я снова отсюда исчезну. Окидываю взглядом комнату. Вопрос, когда я в нее вернусь снова — через день или спустя годы? Но знаю, что со Смеральдиной мы еще встретимся. Любуюсь ее незаурядной, живой (да, живой!) красотой. Ни один мужчина не вырвется из ее объятий. Ни в одном из смыслов.

— К ПЕРЕМЕНАМ, — отвечает она. Звучит как благословение, и я снова уношусь прочь...

Вера уже делала первые шаги в музыке, пыталась, как и я, построить карьеру певицы. Мечты, как у тысяч парней и девчонок, когда мы познакомились. Мы выступали по выходным в клубе железнодорожников перед молодежной тусовкой, получали свои копейки и грезили о большем. Мне уже двадцать девять. Последние попытки сделать себе имя на сцене. Вера, эффектная блондинка с глазами морской волны, красивым телом и чувственным до эротичности голосом сразу привлекла мое внимание. Первый раз мы выступили на одном вечере, и я собрался было начать ухаживания, но получил предупреждение от своего бас-гитариста Вити.

— Саня, лучше не лезь к ней. Это девчонка Казбека.

Казбек был известный криминальный субъект в нашем городе. Увести (или просто переспать) у него девушку было чревато разборкой с неблагоприятным исходом.

И я не полез. Испугался, не решился, не знаю. Зажал чувство к Вере в себе. Решил, что «не по сеньке шапка», и отрезал свое желание обладать ею. Расплата за то малодушие шла все годы, когда я вспоминал Веру и время наших выступлений на одной сцене в захолустном клубце.

Но я вернулся. Хочу все исправить. В тот день, когда мы пели на одном вечере. Она уже выступила, и я вышел на сцену. Пел, как никогда, звучал ярко, сочно, песни своего сочинения, ощущая, как мне сносит башню от напора и вдохновения. Здорово вернуться к тем впечатлениям. Почему я бросил музыку? Внизу, размахивая руками, скандировала молодежная публика, среди которой было немало моих юных поклонниц. Ловлю их восторженные взгляды. Как же я по вам скучал, девчонки.

— Круто пел, — сказала Вера, когда я с огромным букетом вошел в гримерку. Она одна. Она слушала мое выступление. Ты хоть догадалась, что я пел для тебя? Понял или вспомнил, или придумал, что нравлюсь ей. Я не хочу терять времени. У меня его просто нет.

— Вера, — говорю я, протягиваю ей букет роз. — Верочка...

— Что, Саша? — переспрашивает она, будто готовясь принять признание. Я, как вихрь, налетаю на нее, обнимаю и впиваюсь в губы. Не выпускаю, когда ощущаю упор женских ручек в живот. И уж тем более не выпускаю, когда эти самые ручки обвили мою шею. Она дает поглощать свои губки, открывшись для поцелуя. Сплетение языков, дыханий и двух изнывающих от нехватки настоящих чувств людей. В то, что Вера влюблена в бандита Казбека, я никогда не верил.

— Я люблю тебя, — выпаливаю Вере приготовленные слова. Она лишь хлопает в ответ красивыми глазками и прижимается ко мне. Словно током бьет меня теплом своей упругой груди.

Защелка на двери выполняет свою роль, и мы оказываемся на узком диванчике. Я стягиваю с Веры платье, она с меня майку. Обоюдная раздевательная прелюдия, как у опытных любовников, сопровождается короткими поцелуями. Я не могу насытиться той, которая столь далеко была от меня. Покрываю поцелуями ее грудь, живот, опускаю голову ниже. Она разряжается стоном, когда я запускаю язык во влагалище. Ласкаю Веру снизу, отодвинув нитку трусиков.

— Сними же их, — шепчет с улыбкой она. Освободив тело от остатков одежды, скрывавшей эту красоту перед толпой страждущих поклонников-мужиков, я могу сполна полюбоваться им. Вера облокачивается на локти, откинувшись назад, вытягивается, как кошка, слегка раздвигает ноги, довольно улыбаясь.

— Нравлюсь?

— Безумно, — отвечаю я.

— Иди ко мне, — зовет она. Ее голос выдает нетерпение.

Я ложусь на нее сверху. Она нащупывает рукой мой стоящий колом член и аккуратно вводит себе вовнутрь. Он проникает легко и свободно, растягивая ее нижние губки в стороны, исчезает в ней весь, вырывая из груди Верочки очередной стон. Я вхожу раз за разом, когда она, обвив ножками мой торс, делает встречные движения. Мы обнимаемся, я зарываюсь лицом в ее волосах. Одновременно проводя настойчивые фрикции голодного самца, сипло дышу ей на ушко, удовлетворенно замечая ее закрытые глаза и вылетающие стоны. Мы вспотели, влага наших тел испаряется, поднимается вверх, к потолку, и будто создает облако, которое вот-вот оросит нас дождем. Я приподнимаюсь над ней, потому что не могут пропустить этот изумительный вид. Голая грудь Верочки раскачивается вверх-вниз, ножки разведены, разделены моим колом, вбивающим в ее бутон. Он исчезает и появляется из ее дырочки, а Вера стонет его погружениям в такт. Головокружительно. Наша секс словно звучащая мелодия.

— Хорошо... Давай... Безумно...

Мы уже не различаем, кто шепчет эти слова. Она прикусывает мне мочку уха (без травм в этих перемещениях в прошлое никак), когда я выталкиваю ее на пик ощущений. Укус продолжается криком девушки, возвещающим результат моих стараний. Верочка кончила.

Уже нет сил сдерживать собственный оргазм. Разворачиваю ее на живот, открывая вид великолепной кругленькой попки. Вера расслаблена и послушна как кукла. Вхожу в нее сзади на всю глубину, она еще раз вскрикивает. Сжимаю ее грудки, плотно притягиваю к себе и со стоном изливаюсь потоком спермы ее на попку. Отключаюсь, роняя голову на подстилку разметавшихся по дивану ее золотистых волос...

Вера лежит у меня на груди, поглаживая мою щеку. Я же смотрю на ее удовлетворенное личико. Упустил я тебя, Вера, в свое время, но нашлись мужчины более решительные. Сегодня тебя никто не знает, кроме толпы местных пацанов и девчонок. Но я рассказал бы тебе, что спустя годы на твои фото будут мастурбировать кучи малолеток (и не только) на просторах от Кишинева до Магадана, а ты будешь купаться в волнах славы, раскрученная ушлыми грузинскими братанами. Только все это ты узнаешь и без меня. Потом, по ходу своей яркой жизни. А я просто помолчу.

— Вера... Тебе было хорошо со мной?

Глупый вопрос, который я давно не задавал женщинам. Из-за его глупости, конечно. Но сейчас, перед просьбой к девчонке, от которой зависит моя жизнь, ничего другого не пришло в голову.

— Ты супер, — довольным голосом говорит она.

— Могу тебя попросить? — продолжаю я. Внутри все дрожит в ожидании ее реакции. — Признайся мне, пожалуйста, в любви. Просто представь хотя бы на миг, что ты меня любишь.

Она приподнимается, целует меня в щеку, смеется.

— Ты веришь в любовь с первого секса? — отзывается Вера. — Признаться тебе? Почему бы и нет. — И добавляет. — Ты, Саша, любви достоин.

— Тогда признайся, прямо сейчас, — настойчиво прошу я.

Она кокетливо смотрит на меня. Думает, что я играю с ней. Наваливается сверху, обвив мои плечи, смотрит в глаза. Ее жемчужные губки приоткрываются, а время замирает для меня...

Резкий, зловещий от грохота стук в дверь гримерки прервал все.

— Верка, открой! — слышим мы разозленный голос за дверью. — Я знаю, что ты здесь!

Вера негромко вскрикивает и вскакивает с дивана, быстро натягивает платье.

— Казбек, — шепотом, смешанным с ужасом, объясняет она. — Саша, прошу тебя, спрячься. — И уже отзывается Казбеку. — Сейчас открою.

Она спешно ищет, куда бы мне спрятаться в гримерке, но я настолько разозлен появлением этого бандюка, сорвавшего мой план, что страха нет. Спокойно одеваюсь. Разочарование снова находит меня. Мне уже плевать на все. Сам открываю дверь.

Казбек, крепкий чернявый кавказец, стоит на пороге.

— Б... дь! — выдал этот чурбан, — так и есть. Сказали чистую правду. Ты с этим ишаком здесь. Трахалась, да? Ах ты...

Казбек — человек дела, как и положено типичному блатному. Нож в руке, и визг Веры подсказывает мне, что я здесь подзадержался.

— Не тронь его! — кричит Вера Казбеку.

Уворачиваюсь от замаха Вериного «мачо», бью его под дых. Казбек со стоном сгибается пополам.

— Забудь о Вере, — советую я ему и вылетаю в коридор. До встречи, Верочка. Вот только неизвестно какой и когда. Ударенный джигит сыпет вдогонку обещаниями. Подбегаю к лестнице и вижу троих поднимающихся парней быковатого типа со строгим спортивным видом. Точно. Казбек по мобильнику вызвал на подмогу своих головорезов. Смотрю в окно и замечаю джип с еще несколькими у входа. Заблокировали. Разворачиваюсь и лечу в боковой коридор. Натыкаюсь на девчонку, совсем юную, возникшую будто из ниоткуда.

— Александр, — слышу я от этого чуда, — можно ваш автограф?

Огромные голубые глаза моляще уставились на меня.

— Я ваша поклонница и...

Через минуту бойцы Казбека настигнут меня.

— Мне надо бежать, — бросаю я девчонке и несусь дальше. Она за мной. За спиной орут эти красавцы.

— За вами гонятся? — встревоженно, с заботой в голосе спрашивает «поклонница».

— Именно, милая, — на ходу отмечаю я ее догадливость. Она не отстает от меня. Куда бежать то? Черный вход в клуб они тоже наверняка перекрыли.

— Мы (мы?) можем убежать через крышу, — подсказывает юная леди. Я обращаю на нее внимание. Ей лет 18. Белокурая челка, невинный, почти детский взгляд. Знакомый... Где же я видел эти глаза? Она хватает меня за руку и тянет куда-то, вскоре оказываемся перед лестницей на чердак. Я понял, что она имела ввиду. По крыше мы сможем перелезть на соседний дом, который расположен с клубом почти вплотную. Вход заперт на замок, но девушка вдруг достает ключ. Откуда?

— Я уже лазила по этой крыше, — объясняет она. — Моя мама работает в клубе, и я здесь все знаю. Я очень люблю ваши песни. Можно...

Она тараторит обо всем — о моем творчестве, о музыке, о том, что ждала меня целый вечер, чтобы взять автограф, пока я переодевался (здесь улыбаюсь) в гримерке. Мы уже поднялись на крышу. Луна и звезды освещают все вокруг. Допрет ли Казбек, что мы тут?

— Здесь есть лестница, — подсказывает девчонка. Подходим

к краю крыши. Находим деревянную лестницу. Нужно перебраться на соседнее здание по ней, перекинув ее на другой край. Один должен крепко ее держать, а это значит, девчонка полезет первой.

— Как тебя зовут, спасительница? — спрашивая я.

— Настя, — отвечает она. Настенька. Мы будто сто лет знакомы. Как вовремя ты пришла мне на помощь.

Я закрепил лестницу, навалившись на нее всем телом, пока Настя перебралась на соседний дом. Переживал с застывшим сердцем, чтобы она не упала (третий этаж), но все обошлось. Ловкая девчонка. Теперь моя очередь. Лестницу держать некому, Настя с другой стороны пытается это сделать. Но отчетливо понимаю, что риски совсем другие. Не выказываю волнения.

Думаю о Смеральдине. Считаю, что нравился ей. Иначе она не дала бы мне эти три шанса. И жаль, что не смог ими воспользоваться. Наверно, и вправду судьба умереть молодым и одиноким. Выползаю на четвереньках на лестницу, и тут замечаю то, чего боялся. Физиономия Казбека, а за ним и его ребята вылазят через люк на крышу. Находят меня и устремляются в мою сторону. Смотрю на руку. Серебряного перстня нет! Наверно, слетел во время секса с Верой. Успею ли? Двигаюсь по лестнице быстро, отмечаю, как волнуется за меня Настя. Казбек подбегает ко мне близко. Чего ожидать от бандюка, с девушкой которого ты переспал? У меня нет иллюзий. И я уже мертв. Смотрю на расширившиеся от страха глаза Настеньки и тут узнаю этот взгляд... Авто за спиной, авария, беременная девушка... Вот это судьба! Казбек что-то угрожающе вопит и хватается за край лестницы, намереваясь вытряхнуть меня... Не успеваю.

— Я люблю тебя, Саша! — кричит Настя. Вот уж не ожидал от нее таких слов. Привет, Смеральдина. Прощай, Настенька. Я так и не поцеловал тебя. Ловлю ее признание и лечу вниз...

* * * *

«Hаppy birthdаy tо Yоu»!

Просыпаюсь под поздравительную мелодию мобильного телефона. Сегодняшний день — особенный. Смешно напоминать себе о собственном дне рождения, но в моем возрасте все сложней удивляться.

— С днем рождения, любимый, — слышу я слова Настеньки. (Специально для .оrg) Она целует меня, склонившись над кроватью. Я пытаюсь понять, что происходит. Где я и в какой жизни? Вижу Настенькин беременный животик, получаю удивленное подтверждение (недовольное) жены, что ребенок — мой. Мне все приснилось? Вдруг отмечаю на руке небольшой шрам. Его не было! Уточняю у Насти его происхождение.

— Ну, это было в ту ночь. Когда мы познакомились... Ты упал с крыши, — удивленно напоминает Настя. — Забыл, что ли?

Нет, Настенька, я не забыл. Просто память смешалась во времени, спутав прошлое, настоящее и еще какую-то реальность, предопределенную ЕЮ. Шок сменяется ощущением восторга. Да, точно, скоро родится наш ребенок.

Встаю с постели, умываюсь, и тут жена подносит мне мобильник. Вера! Принимаю от нее поздравления, она позвонила первой в раннее утро. Конечно, ведь я ее продюсер. Улыбаюсь, вспоминая свой сон. Приснится же такое.

Мы уже позавтракали, когда раздался звонок в дверь. Курьер протянул небольшую посылку.

— Подарок от очередной поклонницы? — живо интересуется Настенька. Я разрываю пакет, открываю маленькую коробочку.

На подушечке лежал серебряный перстень! Чувствую, будто получил кирпичом по голове.

— Красивый, — отмечает Настя. — Ручная работа. И кто вручитель подарка?

Нахожу записку и с дрожью в руках разворачиваю ее. Аккуратным размашистым почерком написано:

«Ничто не предопределено заранее».

«Я люблю тебя», — вспомнил последние слова Насти, когда сорвался с лестницы вниз. Все моментально выстроилось в голове — в четком порядке, как разгаданная головоломка. Остается только улыбнуться и поблагодарить Смеральдину. Ну и конечно же, мою любимую жену. Глажу ее драгоценный животик.

— Я люблю тебя, — шепчу ей я.

— Больше жизни? — весело уточняет моя королева.

— Больше смерти, — смеясь, отвечаю я и нежно целую Настеньку в губы.