Подаренная. Часть 1/2

Giftеd от Frеdоbеrtо

************************

Думаете, мне легко об этом рассказывать? Ну, тогда отвалите!

Простите за эту вспышку, но я все еще пытаюсь справиться с обидой и гневом, которые не проходят, даже спустя столько времени.

Моя жизнь была прекрасной, пока я не узнал, что моя жена – подаренная. Не думаю, что вообще смог бы жить с тем, что она подаренная, но до сих пор не могу взять в толк, почему Шона так гордилась и радовалась тому, что она подаренная. Она считала это благословением и не видела в этом проклятия.

***

Впервые с Шоной Маки мы встретились много лет назад, когда работали в национальной телекоммуникационной компании в Инвернессе. Она была диспетчером, а я – телефонным инженером. Я влюбился в ее мягкий хайлендский акцент еще до того, как увидел. Конечно, помогло и то, что она оказалась рыжеволосой красавицей с дерзкой улыбкой, блеском в глазах и россыпью милых веснушек. Мне она сказала, что я приглянулся ей прежде всего потому, что меня зовут Роб Рой Макгрегор, как знаменитого шотландского разбойника конца семнадцатого века. Возможно, ей нравилось приручать разбойника!

Моя работа проходила по всему Шотландскому нагорью, и я отвечал за установку и обслуживание мачт и приемников для более быстрого широкополосного доступа. Мой босс шутил, что я делаю безопаснее жизнь овец, принося фермерам интернет-портал, но мне нравилось работать не поэтому. Меня мотивировало не столько то, что я делаю, сколько то, где я это делаю, что заставляло меня любить свою работу. Шотландское нагорье – мое рабочее место, и сочетает в себе потрясающие пейзажи, чистый воздух и мягкий свет, заставляющий сердце петь.

После рождения нашего сына Робби Шоне не потребовалось много времени, чтобы убедить меня переехать обратно в ее родную деревню Лохмаганди.

Оглядываясь назад, я не должен был соглашаться на переезд. И вовсе не из-за места.

Место там прекрасное, а неподалеку жили мать и сестра Шоны, так что, мы никогда не испытывали недостатка в том, чтобы кто-нибудь посидел с малышом Робби в течение дня, вечера или выходных. К сожалению, я не предполагал, что Шона полностью втянется в работу очень сплоченной матриархальной общины, где важные решения принимают женщины, а мужчины, похоже, проводят большую часть свободного времени в деревенском пабе, потягивая виски и пиво и обсуждая погоду или цену на овец.

Когда светит солнце, можно подумать, что это – райское место. На нижних склонах холмов разбросаны белостенные коттеджи, а деревня Лохмаганди представляет собой скопление скромных домов, магазинов и маленьких коттеджей вокруг деревенской площади, где у истоков озера заканчивается дорога. С трех сторон поселок и прилегающие к нему фермы защищены так называемым Хох-Маганди, ожерельем высоких холмов вокруг трех сторон Долины Маганди, обеспечивающих защиту от экстремальных погодных условий.

Это прекрасное место, но когда небо затягивают тучи и не видно вершин холмов, оно становится мрачным и унылым. В такие мрачные дни легко поверить в историю о том, что в лохе – горном озере – обитает беспокойный дух Мораг МакДаррелл, молодой женщины, которую в далеком 1744 году одним летним вечером изнасиловали и утопили. Подробности того, что случилось на самом деле, никогда не будут известны наверняка, но эта история передавалась из поколения в поколение, и именно наследие Мораг МакДаррелл должно было стать причиной моей печали.

***

По общему мнению, Мораг была энергичной молодой женщиной необычайной красоты. Она жила в эпоху, когда жизнь была очень жесткой и жестокой. Никто точно не знает, сколько ей было лет, когда она встретила свою судьбу, но история гласит, что все дело в ее флирте с местными молодыми людьми. Хотя она наивно полагала, что немного флирта поможет ей найти мужа, некоторые из молодых людей были возмущены тем, что она их дразнит.

В тот роковой летний вечер четверо молодых людей устроили засаду, когда она возвращалась с полей домой к родителям. Они засунули ей в рот тряпку, чтобы заглушить крики о помощи, и потащили в глубокие заросли фиолетового вереска на берегу лоха. Возможно, они думали, что она не окажет сопротивления, но она, должно быть, боролась как дикая кошка, чтобы спасти свою честь. Четверых подозреваемых потом опознали по царапинам на руках и на лицах.

Бедная Мораг получила чертовски сильные побои. Ее руки и лицо были покрыты синяками, пока они по очереди ее насиловали. В конце концов, когда они закончили с ней, и она потеряла сознание, ее бросили в лох и держали под водой. Позже той же ночью она была найдена, когда поисковая группа во главе с ее отцом заметила ее обнаженный и безжизненный труп, плавающий лицом вниз на мелководье у берега озера. Сначала предполагалось, что она утонула, купаясь в озере по дороге домой, но вскоре выяснилась правда.

Молодые люди рассказали, что Мораг хотела заняться с ними сексом, после чего они оставили ее одну мыться в лохе. Они настаивали, что понятия не имеют, как она утонула и почему у нее синяки на лице и руках.

Потеря четырех молодых мужчин из числа имеющейся рабочей силы в маленькой горной деревушке создала бы серьезные проблемы для общины. Донал МакДаррелл, вождь клана, не хотел, чтобы это случилось. В качестве судьи и присяжного он решил дело в пользу молодых людей, постановив, что обвинение в насильственном сексуальном нападении не имеет под собой оснований.

После смерти Мораг никто из молодых людей не был наказан. Вместо этого парни могли продолжать работать на земле как обычно, а местным женщинам оставалось лишь бурчать и ворчать между собой о том, что старый Донал не смог наказать виновных.

В течение следующей зимы в общине много говорили о том, каковы могут быть последствия такой грубой судебной ошибки. Жители горных районов прислушиваются к окружающей природе и часто очень суеверны. Большинство местных жителей поддерживали идею о том, что дух Мораг не сможет упокоиться с миром, что в лохе теперь обитают привидения и что виновные будут прокляты судьбой.

Донал МакДаррелл, вождь, не справившийся со своими обязанностями по отправлению правосудия, вскоре встретил печальный конец. Он и его сородичи МакДаррелл, включая убийц Мораг, в 1745 году присоединились к армии Бонни Принца Чарли. В битве при Куллодене 16 апреля 1746 года они были в рядах горцев, наступавших на красные мундиры принца Уильяма, герцога Камберлендского. Донал и молодые люди, изнасиловавшие и убившие Мораг, погибли страшной смертью. Застреленные или проткнутые штыками, они были систематически истреблены как животные, солдатами «мясника» Камберленда, когда лежали раненые и кричали в агонии после битвы.

Женщины долины были убиты горем. Помимо потери большинства своих мужчин, существовала вероятность того, что их хрупкая экономика рухнет, и они либо умрут от голода, либо будут вынуждены покинуть долину, попрошайничая и занимаясь проституцией в городах в низине, чтобы выжить. То, что они преодолели все трудности и спасли свою общину, свидетельствует, с одной стороны, об их сильной воле и решимости выжить. С другой стороны, это свидетельствует об их готовности идти на отчаянные меры.

В отсутствие взрослых мужчин вождем клана стала вдова старого МакДаррелла. Она и несколько женщин отправились в Инвернесс и успешно ходатайствовали о встрече с «мясником» Камберлендом и генералом Джорджем Уэйдом. Никто точно не знает, что было на этой встрече, но вскоре после этого будущее Дорлины Маганди было обеспечено, когда генерал Уэйд сделал это место перевалочным пунктом и складом снабжения для британской армии.

Сюда вела только одна дорога, что делало его легко обороняемым, так что одно это было достаточно веской причиной для решения Уэйда. Однако, судя по всему, женщины, живущие на этой поляне, также дали слово генералу Уэйду, что солдаты, временно размещенные у них, будут приняты с большим радушием. И действительно были, настолько, что в конце восемнадцатого века название возвышающегося горного массива Хох-Маганди стало синонимом хорошего траха. Сленговое выражение, означающее дикий и, вероятно, незаконный секс, означало «получить немного Хох-Маганди».

Многие горцы считали действия женщин Долины Маганди постыдными, но другие видели в них позитивную и практичную стратегию, не имевшую реальной альтернативы.

Солдаты приходили и уходили, а семена восстановления общины были посеяны, причем в буквальном смысле. В отличие от других, обезлюдевших районов Высокогорья, Долина Маганди процветала. Женщины наслаждались спокойствием и умиротворением, зарабатывали достаточно, чтобы прокормить себя и свои семьи, производя прекрасную шерстяную одежду, сотканную вручную и быстро ставшую востребованной в Эдинбурге и Лондоне. Новое поколение детей, включая множество бастардов со смешанной кровью краснокожих и МакДарреллов, выросло в матриархальном обществе, где бремя вождя передавалось от старшей дочери к старшей дочери.

Помня о судьбе Мораг МакДаррелл, женщины долины также предприняли шаги, по их мнению, устраняющие в будущем риск любой подобной агрессии на сексуальной почве.

***

Мы жили в Лохмаганди около пяти лет и приближались к седьмой годовщине свадьбы, когда моя жизнь изменилась к худшему.

В том году я был счастлив как боров в грязи, когда весна постепенно перешла в лето. Каждый раз, когда я возвращался домой после нескольких дней в дороге, Шона была словно сучка в течке. Дело не в том, что она была дико сексуальна или трахала меня до полусмерти. Все гораздо более любовно. Она чаще меня целовала и при каждом удобном случае запускала руки в мои волосы, касалась моей руки, гладила меня руками или терлась об меня.

Чаще всего ее проявления любви приводили к тому, что мы занимались любовью. Она не хотела просто быстрого секса, а желала, чтобы я уделил время всем прикосновениям, ощупываниям и исследованиям, чтобы она чувствовала себя любимой, желанной и утешенной. Это напомнило мне о том, какой она была, когда мы только начали встречаться, и мне было приятно, что она старается быть более романтичной.

Та пятница была довольно типичной. Маленький Робби был на ночевке в доме тети Мэгги и дяди Дункана, в гостях у своего кузена, еще одного медноволосого шестилетнего мальчика по имени Малькольм. Мы прозвали этих двоих «Имбирные орешки». Возвращаясь домой после недели инспекций по техническому обслуживанию на севере, я зашел поздороваться с Робби и поблагодарить Мэгги и Дункана за то, что они дали нам с Шоной остаться на ночь одним. Робби быстро обнял меня, но я играл вторую скрипку. Ему было интереснее побегать с Малкольмом. Помню, я подумал, что они, наверное, навсегда останутся лучшими друзьями.

Когда вернулся домой, из кухни доносился восхитительный аромат тушеной говядины с диким горным тимьяном. Шона суетилась вокруг, накрывая на стол в столовой. Она добавила пару высоких свечей, что обычно было признаком того, что она хочет романтики, и на столе стояла открытая бутылка соtеs-du-Rhоnе. Мне она принесла холодное пиво, пока я вешал пальто и складывал грязное белье в корзину для белья.

После недели работы вне дома, чтобы расслабиться и настроиться на домашний лад, мне всегда требуется около получаса. Шона к этому уже привыкла и не ожидала, что я сразу же заведу какой-нибудь содержательный разговор. Вместо этого она заполняла тишину, рассказывая о своем дне или неделе и о последних сплетнях.

Я расслабился со своим пивом, а она копошилась на кухне, помешивая рагу и ставя тарелки в верхнюю духовку, чтобы разогреть их, и болтала о празднике, который состоится на следующий вечер. Праздник должен был отметить восемнадцатый день рождения Каллума МакДаррелла, чья мать была вождем. На празднике будет играть первоклассная группа скрипачей и будут танцы шотландского кантри. Собирались приехать со всей округи, и деревенский зал будет заполнен людьми всех возрастов, от малышей до дряхлых пенсионеров.

Шона хорошо подружилась с Фионой, женщиной-вождем, и помогала Фионе и Дугалу, ее мужу, организовывать праздник. В последние недели Шона, казалось, была у нгих каждый раз, когда я ей звонил, находясь вдали от дома. Она была безмерно взволнована подготовкой к празднованию дня рождения Каллума и не раз говорила мне, какой для нее честью было быть выбранной в качестве помощницы.

За ужином она говорила о том, каким замечательным будет этот день и как удивительно, что Каллум так быстро вырос и завтра ему исполнится восемнадцать лет. Она подарила ему золотой перстень с гравировкой переплетенных инициалов «КШ», который показала мне в тот вечер после ужина, когда мы сидели в гостиной и наслаждались виски из соседнего Glеnfаrсlаs.

– Так почему же здесь не КМ – Каллум МакДаррелл? – спросил я.

– О! Точно! Ну, его второе имя – Шоу, – быстро ответила она, захлопывая маленькую красную бархатную коробочку и ставя ее на журнальный столик. В тот момент я не слишком задумался об этом, потому что она посмотрела на меня одним из своих особенных взглядов. Ее мерцающие глаза и озорная ухмылка говорили о том, что она готова к постели.

Коттеджи в Хайленде обычно одноэтажные, и наш не был исключением, поэтому у нас нет лестницы, по которой необходимо подниматься, и прошло совсем немного времени, прежде чем мы оказались между простынями на нашей большой двуспальной кровати. Я обнял ее и нежно поцеловал, а затем она перелезла через меня, откинула простыню и начала тереться своей влажной киской о нижнюю часть моего быстро твердеющего члена.

Она подняла вверх мой член и насадилась на него, удовлетворенно охая.

– Ааа, дааа! – пробормотала она, глядя мне прямо в глаза. – Просто обожаю быть сверху!

Мы пустились вскачь, и не было никаких сомнений в том, кто на ком скачет. Я старался не отставать, вколачиваясь в ее маленькую рыжую коробочку, но вскоре она уже подпрыгивала вверх-вниз словно ковбойша, объезжающая мустанга, крича и вопя о том, что ее нужно трахать сильнее. Я чувствовал, как ее влагалище обтягивает меня словно шелковая перчатка, в то время как я одной рукой держался за ее тонкую талию, а другой тянулся к ее бледным маленьким сиськам и красновато-коричневым соскам. Как раз когда я подумал, что больше не выдержу, она перестала на мне подпрыгивать. Содрогаясь и издавая стоны, она испытала оргазм, и я выпустил в нее свою струю...

Все еще сидя на мне, она упала на мою грудь.

– Мммммм, – прошептала она. – Спасибо, Роб. Это было действительно нечто. Я так тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – прошептал я в ответ, натягивая на нас простыню, когда мой член выскользнул из ее мокрой киски.

***

Поскольку Робби уехал на ночь, я подумал, что в субботу утром у нас будет время для медленного занятия любовью, но Шона встала ни свет, ни заря, оставив меня дремать, пока сама принимала душ и одевалась.

– Доброе утро, лентяй, – сказала она, когда я приподнялся в постели и наблюдал за ее прихорашиванием в зеркале, – я только схожу к Фионе, но на обратном пути заскочу в булочную и куплю нам на завтрак булочек. Ты можешь еще поваляться, а после завтрака мы заберем Робби.

Я подумал о том, чтобы поваляться в постели после ее ухода, но решил встать и заняться домашними делами. Быстро приняв душ, я переоделся в джинсы и свою любимую зелено-черную клетчатую рубашку, загрузил стиральную машину и отправился наводить порядок в гостиной, прежде чем приступить к остальным делам.

На журнальном столике по-прежнему лежала маленькая красная коробочка с перстнем. Рядом лежал конверт, адресованный Каллуму МакДарреллу, в котором, несомненно, находилась поздравительная открытка. Похоже, Шона забыла взять их с собой. Наверное, мы могли бы отдать их Каллуму тем же вечером, но мне показалось, что проще сразу же взять их с собой.

Коттедж вождя стоял отдельно посреди земли, по закону принадлежащей вождю, и был сравнительно изолированным, но до него было меньше мили, если срезать путь через поля, и я решил, что свежий воздух сдует с меня паутину, оставшуюся после пива «Балвени».

Пока шел через поля с длинной, сочной луговой травой, которую очень любят овцы, вдалеке виднелась деревня на берегу озера. Мне пришлось перелезть через пару сухих каменных стен, но до каменного сарая, примыкавшего к коттеджу, я добрался всего за двадцать минут. Чтобы попасть к входной двери коттеджа, мне пришлось обогнуть заднюю часть сарая и пройти вдоль северной стороны коттеджа.

Коттедж вождя – это старый одноэтажный дом в стиле Хайленд, длинный и низкий, с толстыми побеленными стенами и черной шиферной крышей, первоначально бывшей соломенной. Когда более двухсот лет назад его строили, было важно свести к минимуму потери тепла, поэтому окна здесь совсем маленькие, особенно на северной и западной сторонах коттеджа, обращенных к преобладающим ветрам и погоде. Однако, идя вдоль северной стороны коттеджа, окно, мимо которого я проходил, оказалось достаточно большим, чтобы я смог мельком увидеть свою жену, что заставило меня встать как вкопанный.

Это явно была спальня, и она находилась на большой двуспальной кровати, совершенно голая, подпрыгивая вверх и вниз по-ковбойски на ком-то другом, точно так же, как трахалась со мной накануне вечером. Она меня не видела, потому что я смотрел на нее слева, и ее длинная рыжая грива взвихривалась вокруг, когда ее голова дергалась вверх-вниз, пока она скакала на своем партнере, чьи руки крепко держали ее за сиськи.

Не знаю, как долго я стоял там, застыв. Казалось, что мир замер. Пара в спальне поменяла позу, и мужчина встал сзади нее, указывая путь своим обнаженным членом. Сначала я не понял, кто это, так как он стоял ко мне спиной, занимая позицию, но потом увидел, что это Каллум МакДаррелл. Он ухмылялся от уха до уха, входя в Шону по-собачьи. Снова и снова он вытаскивал и опять вводил свой член, а я стоял, оцепенев от шока. Я с ужасом наблюдал, как он крепко притянул ее к себе в последнем толчке, и они рухнули на кровать. Не было никаких сомнений в том, что он только что кончил внутрь моей жены, наполнив ее своей спермой, и она позволила ему это сделать. Какого черта?!

Я отпрянул от окна и прислонился спиной к внешней стене коттеджа, почти не дыша. Я понял, что, должно быть, перестал нормально дышать, в то время как передо мной разворачивалось ужасное зрелище. Я бы не поверил, если бы не увидел это своими глазами, а теперь мне стало физически плохо. Мой разум кричал в знак протеста против только что полученной информации, а тело напрягалось в попытке очиститься. Я опустил голову между ног и сделал глубокий вдох, пытаясь восстановить над собой контроль.

Не знаю, сколько я так простоял. Может быть, пару минут. Я был ошеломлен, но меня, как инженера по техническому обслуживанию, учили решать сложные проблемы. Резкие реакции – не мой стиль. Я понятия не имел, зачем Шона трахается с Каллумом, но если я немедленно нанесу удар, могут пострадать другие. Моей главной заботой был крошка Робби, и мне требовалось узнать больше о том, что происходит, прежде чем предпринимать какие-либо решительные действия.

***

Я поплелся в сторону дома, держа между коттеджем вождя и собой амбар и небольшую купу сосен, чтобы меня не заметили, хотя это и было маловероятно. Мысли путались и сбивались. Казалось очевидным, что Шона все спланировала. Ей не повезло, что я решил отказаться от возможности поваляться в постели, а вместо этого решил доставить забытые ею открытку и подарок. Скорее всего, она забыла прихватить открытку и кольцо просто потому, что была озабочена тем, чтобы пойти туда и дать Каллуму хорошенько себя оттрахать.

Это выглядело как горячий и интенсивный секс. Возможно, это был его первый раз, и она только что лишила его девственности. Или он уже давно ее трахает? Я не мог этого знать. Они были в его спальне в родительском доме. Знают ли его родители, что моя жена бурно трахается с их сыном? В жизни их сына это был важный день, поэтому я не мог себе представить, что в то утро их не было дома. Они должны были знать о том, что происходит, если только не слепые и не глухие.

Я был шокирован, растерян и зол. Я знал, что не могу сразу разобраться с Шоной, и мне требуется собраться с мыслями. Вернувшись к себе домой, я положил открытку и подарок для Каллума обратно на журнальный столик. Оставил на кухне записку для Шоны с сообщением, что решил воспользоваться сухой погодой и отправился на прогулку в Хох-Маганди. Она знала, что я люблю делать это довольно регулярно, и что моя стандартная процедура заключается в том, что я беру с собой ланч, чтобы примерно за шесть часов пройти двенадцать миль подковой вокруг трех самых высоких вершин.

Следующие несколько часов я направил все свои силы на прогулку по холмам, и великолепные виды, открывающиеся с вершин холмов, позволили мне немного успокоиться и начать оправляться от шока, вызванного изменой жены. Поздно вечером возвращаясь домой, я все еще не знал, что буду делать. Казалось, нет смысла плакать над пролитым молоком, но характер моих отношений с женой придется пересмотреть, и, возможно, мне придется принять несколько трудных решений.

Одно было ясно точно. Я не собирался переворачивать тележку с яблоками, производя какие-то разборки перед вечерним праздником, потому что сплетни в горных общинах распространяются как лесной пожар. Каждый делает свое дело, сравнивая записи и распространяя догадки, слухи и ложь. Я ни в коем случае не хотел, чтобы в нашу личную жизнь вовлекалось общество. Праздник – это мероприятие с высоким риском разглашения информации, и сплетники могли бы полакомиться случайными обрывками информации, такими как пропавший муж, расстроенная жена или избитый именинник.

Прогулка по холмам прояснила мысли, но когда я вернулся после обеда, мне все еще было трудно встречаться с Шоной,. К счастью, полезным отвлечением оказался Робби: он сел рядом со мной на диван, рассказывая о том, что делал со своим кузеном. Самым ярким моментом была встреча с улитками, которых его кузен Малкольм нашел в саду. Для шестилетнего ребенка Робби был довольно хорошо осведомлен о мире природы, и мы провели интересную дискуссию о разнице между улитками и слизнями. Робби считает, что улитки умны, поскольку вырастили твердый панцирь, чтобы не пораниться.

Шона приготовила бургеры из мяса абердин-ангусской породы, и мы сели есть около шести часов, то есть, так поздно, насколько мог вытерпеть Робби. Разговор шел о празднике, что начнется довольно рано, чтобы учесть молодых участников. Мы с Робби наденем наши красные килты Макгрегора и когда все начнется, все трое будем там около семи вечера. Робби знал, что в начале вечера там будет клоун, показывающий фокусы, чтобы развлечь детей, пока взрослые будут выпивать и болтать. Мы не говорили о том, насколько долго останемся, потому что все зависело от самочувствия Робби.

***

Шотландские кантри-танцы – это замечательное изобретение, гарантирующее, что каждый получит возможность потанцевать и пообщаться с большим количеством разных людей. В других странах по всему миру существуют аналогичные или сопоставимые форматы социальных танцев, такие как хороводы, польки или танцы в линию. В таком маленьком месте как Лохмаганди, почти все танцуют вместе со всеми, и этот вечер не стал исключением.

Танцевальная вечеринка началась с того, что дети попробовали более легкие танцы, в основном с помощью своих родителей, бабушек и дедушек. Робби больше всего понравился «Лихой белый сержант», который он разучивал в школе. Вместе мы составили семейную тройку, энергично танцуя по залу, образуя на каждом круге группу из шести человек, к нам приближалась следующая тройка.

Танцуя с Робби, мы, должно быть, выглядели так, словно у нас все хорошо, но мне было трудно сохранять фасад счастливой семьи. Несмотря на то, чем она занималась этим утром, Шона не проявляла никаких признаков беспокойства или тревоги. Она лучилась улыбкой и с удовольствием принимала комплименты нашему талантливому сыну и тому, насколько хорошо мы танцуем втроем. Я постоянно проверял, не найдет ли она предлог, чтобы пойти и поговорить с Каллумом МакДарреллом, но кроме того, что она поздравила его с днем рождения и вручила открытку и подарок, когда мы только приехали, она старательно его игнорировала. Ни я, ни кто-либо другой не могли заподозрить, что между ними что-то происходит, и я начал задаваться вопросом, не было ли это просто разовым явлением.

Как и ожидалось, по мере того как длился вечер, Робби начал уставать. Большую часть времени за ним присматривала Шона, пока он играл с несколькими своими маленькими друзьями, включая Малькольма. Я подумал, что она ожидает, что я отвезу Робби домой, чтобы у нее была возможность пофлиртовать и потанцевать с Каллумом, но был удивлен, узнав, что она устроила для Робби и Малькольма ночевку у нас дома. Около половины девятого вечера Шона и Мэгги отвели обоих малышей к нам домой.

Примерно через полчаса Мэгги вернулась к нам. Сказала, что они с Шоной будут ходить по очереди, и каждая из них будет нянчиться с мальчиками в течение часа, пока другая будет развлекаться на празднике. Это означало, что Шона вернется примерно через час, когда Мэгги освободит ее от обязанностей няни.

Я танцевал с Мэгги и некоторыми другими женщинами и изо всех сил старался вести себя нормально, что бы это ни значило. Музыка затрудняла разговор, но меня это устраивало, и в итоге я стоял у края толпы, потягивал пиво и слушал группу скрипачей, исполнявших различные рилы, стратсписы и джиги.

Хотя обычно и смотрел в сторону группы, я также следил за любыми признаками того, что кто-то знает, что мою жену трахают за моей спиной. Правда, я не мог быть в этом уверен. Пару раз я подумал, что некоторые женщины могут что-то знать. Одна или две посмотрели в мою сторону, но я решил, что они меня просто проверяют.

Каллум МакДаррелл оттанцевал свою долю танцев. С именинником по очереди танцевали бабушки, тетушки и подруги его матери. Мужчины по очереди покупали ему пиво всякий раз, когда женщины давали ему отдохнуть. Несомненно, он был хорошо воспитан и популярен, и при других обстоятельствах я бы в свою очередь угостил его выпивкой. Но теперь такой возможности не было.

Ожидая заказанного в баре пива, я случайно оказался рядом с отцом Каллума, Дугалом. Я не знал, знает ли он о Каллуме с Шоной, но здесь была возможность разгадать небольшую часть тайны.

– Должно быть, гордишься сыном, Дугал, – сказал я, улыбаясь.

– Да, наверное, да, – ответил он.

– Скажи, Каллум назван в честь своего дедушки или кого-то другого в семье? – спросил я.

– Да, Каллум – это его дедушка по материнской линии.

– Тогда его второе имя будет Дугал, в честь тебя?

– Нет, Гектор, в честь его деда по отцовской линии, – сказал Дугал.

– Как интересно, – ответил я, – эти добрые джентльмены сегодня вечером с нами?

– Может быть, в душе, – ответил он, – оба живут далеко отсюда. Дедушка Каллума много лет назад эмигрировал в Канаду, а дедушка Гектор живет с моей сестрой и ее семьей в Австралии.

– Жаль, что они упустили хорошую вечеринку с танцами, но ничего не поделаешь, – сказал я, завершая наш короткий разговор и расплачиваясь за пиво.

Дугал невольно предоставил мне доказательства того, что утренняя встреча Шоны и Каллума вряд ли была спонтанной, экспромтом. Несомненно, буква «К» на золотом перстне означает Каллум, но можно с уверенностью сказать, что буква «Ш» означает Шона. На мой взгляд, переплетенные буквы могли означать «Куколдующая Шлюха».

Мое настроение не улучшилось, когда чуть позже одиннадцати часов снова появилась моя жена. Она оглядела зал и коротко помахала мне рукой, а затем направилась прямо к Каллуму МакДарреллу. Неужели это – тот самый момент, которого они ждали весь вечер? На первый взгляд, все что она делала – это занимала свою очередь танцевать с именинником, но мне показалось, что широкие улыбки предвкушения на их лицах невозможно перепутать. Он тут же без колебаний принял ее приглашение, и вскоре они уже кружились по танцполу в объятиях друг друга.

Если бы я не был внимателен к этим выдающим себя признакам на лицах других, я бы, возможно, ничего не заметил, но зрители, знающие, что что-то происходит, не могли удержаться. Наблюдая за танцующей парой, многие женщины, включая мою свекровь и невестку, украдкой бросали взгляды в мою сторону. Их, несомненно, забавляла мысль о том, что моя жена танцует со своим молодым любовником, а я ничего не знаю. Я изобразил покерфейс и решил выйти на улицу только тогда, когда Шона и Каллум остались на танцполе после двух танцев.

Кто-то, должно был, заподозрил, что я знаю, что происходит. Когда я стоял снаружи в темноте, пытаясь прийти в себя от мысли, что половина Лохмаганди, похоже, знает, что я стал рогоносцем, ко мне сзади подошел Дугал.

– Ты не выглядишь счастливым, Роб. В чем дело?

– Твой сын и моя жена, – ответил я.

– Значит, ты все узнал. Фиона подумала, что ты мог все выяснить. Пожалуйста, не устраивай сегодня скандала. Фиона хотела бы иметь возможность завтра утром поговорить с тобой о том, что происходит. Скажи Шоне, что у тебя слегка болит голова, а потом приходи к нам, когда она отведет маленького Робби в церковь. Очень важно, чтобы ты услышал то, что скажет Фиона. Могу я сказать ей, что ты будешь у нее?

Он с тревогой посмотрел на меня, пока я думал, что отвечать.

– Если честно, я не думаю, что от этого будет много пользы, Дугал, но полагаю, что смогу подождать до той поры. Не собираюсь устраивать скандала, как ты выразился. Просто держи своего сына подальше от моей жены. Я понятия не имею, сколько людей знает о них, но будет лучше, если они не проведут остаток вечера в объятиях друг друга на танцплощадке. Это просто сыплет соль на мои раны, и я не уверен, что у меня хватит терпения это вынести.

– Спасибо, Роб. Попрошу Фиону спокойно поговорить с Каллумом.

Я подождал пять минут, прежде чем вернуться в клуб. Теперь Шона танцевала со своим зятем Дунканом. Каллум танцевал со своей старшей сестрой, Хизер, двадцатидвухлетней черноволосой красавицей, бывшей следующей в очереди на пост вождя и изучавшей бухгалтерский учет и финансы в университете Инвернесса.

Когда танец закончился, Шона подошла ко мне и с размаху обняла и поцеловала меня. Она все еще излучала счастье и явно не подозревала, что я знаю о ее романе с Каллумом.

В завершение вечера мы потанцевали вместе, а затем рука об руку пошли вверх по холму к нашему коттеджу. Я старался вести себя так, словно все нормально, и мне помогало то, что Шона все время говорила о том, какой успех имел праздник, кто там был, и как все они говорили, что им очень понравилось, а группа была просто потрясающей и так далее. Я прикусил язык и просто перемежал ее разговор случайными репликами типа «да» или «точно».

Мэгги была рада нас видеть и согласилась, что утром мы с Шоной отведем обоих мальчиков в церковь, и там Малкольм встретится со своими мамой и папой. Шона проверила, что с мальчиками все в порядке, затем сразу же легла в постель, и, похоже, уснула еще до того, как я закончил свои дела в ванной.

Некоторое время я лежал без сна, размышляя о том, что такого может сказать мне глава клана, что сможет изменить ход моих мыслей. Я был совершенно уверен, что мой брак смертельно ранен, и считал, что леди Фиона вряд ли сможет его реанимировать. Невозможно вернуть вспять трах с кем-то, и я очень сомневался, что то, что должна мне сказать Фиона, спасет мой брак.

***

На следующее утро Шона приготовила завтрак, и сама отвела мальчиков в церковь, когда я сказал, что у меня побаливает голова, и мне нужно подышать свежим воздухом.

В то время как набожные жители Лохмаганди в то субботнее утро входили в деревенскую кирху, я повторял путь к разбиению сердца, пройденный двадцатью четырьмя часами ранее. Вскоре я уже был в коттедже вождя. Когда постучал в дверь, открыла Фиона.

– Спасибо, что пришел, Роб, – сказала она, проводя меня в гостиную, – остальные – в церкви, так что, нас не побеспокоят. Я вскипятила чайник и сделаю нам по чашке чая, если ты не предпочитаешь виски?

Я бы не стал беспокоиться о чашке чая, но отказываться было бы крайне невежливо, а я ожидал, что наш разговор, даже не начавшись с плохого, будет достаточно трудным. Фиона принесла чай, и мы устроились у камина напротив друг друга в двух креслах с подголовниками. Я не знал, что именно хочет мне сказать Фиона, и ждал, когда она заговорит.

– Позволь начать с того, что мне жаль, что ты узнал о Шоне с Каллумом, – сказала она. В ее голосе звучали нотки беспокойства, когда она продолжила. – Могу я спросить, как это случилось? Тебе кто-то рассказал?

Я старался держать себя в руках, особенно в присутствии маленьких Робби и Малкольма, но для Фионы мой гнев, должно быть, был очевиден.

– Неважно, как я узнал, Фиона. Никто мне не говорил, хотя, похоже, многие знают, что твой сын трахнул мою жену.

– Роб, это еще не все, – ответила она. – Это длинная история, и мне нужно, чтобы ты выслушал то, что я собираюсь тебе рассказать. Я сделаю все возможное, чтобы ответить на любые твои вопросы. Единственное, о чем хочу попросить, – это обещание выслушать меня, прежде чем принимать какие-либо решения. Ты можешь это сделать?

– Хорошо, Фиона. Можешь высказываться, но не думаю, что это что-либо изменит.

– Спасибо, Роб. Не буду отрицать, что у Шоны и Каллума были близкие отношения. Чего ты не знаешь, так это того, что Шона – подаренная. Я не имею в виду, что она талантлива или наделена каким-то даром от Бога. Я говорю о даре женщины молодому человеку, когда тот достигает совершеннолетия.

– Погоди-ка, Фиона, – изумленно перебил я, – хочешь сказать, что Шона и Каллум трахались потому, что это – какая-то традиция или обряд посвящения, когда ему исполняется восемнадцать?

– Да, Роб, примерно так, – ответила она. – Видишь ли, традиция дарения себя женщиной в Долине Маганди началась после изнасилования Мораг МакДаррелл. Все знают историю Мораг, и все знают, что после 1745 года женщины Долины Маганди взяли на себя управление долиной. Эти женщины делали все возможное, чтобы восстановить общину и обеспечить процветание долины. Да, они принимали в своих постелях солдат в красных мундирах, но большинство людей не знают, что они также заботились о том, чтобы молодые женщины долины никогда больше не подвергались риску быть изнасилованными и убитыми шовинистически настроенными молодыми мужчинами с буйным либидо.

– Позволь мне прояснить ситуацию, Фиона. Ты хочешь сказать, что старым шлюхам было недостаточно просто трахать солдат, они решили трахать и местную молодежь?

– Роб, ты намеренно искажаешь то, что я пытаюсь тебе сказать. Все было совсем не так. Женщины договаривались дарить друг друга своим сыновьям, когда тем исполнялось восемнадцать лет. Дар старшей женщины молодому мужчине – это награда за его хорошее поведение в период взросления. Подаренные женщины изначально были старыми девами или вдовами мужчин, погибших на войнах. В течение многих лет мужчины из Долины Маганди искали свою судьбу в Северной Америке, и там всегда были сражения, в которые они могли вступить. Они сражались против французов, против коренных американских индейцев, против Санта-Аны и ее мексиканцев. Сражались друг с другом в самых кровавых битвах гражданской войны в Америке. В промежутках они присоединялись к золотой лихорадке в Калифорнии, но женщин с ними почти не было. Двадцатый век принес еще больше страшных войн, которые не обошли стороной и мужчин долины. За бурской войной в Южной Африке последовали Первая мировая, Гражданская война в Испании, Вторая мировая война и Корейская война в пятидесятые годы. На протяжении более двух столетий не было недостатка в незамужних женщинах, которые могли бы дарить себя.

– Так, если в этой традиции участвуют именно неженатые женщины, то как, черт возьми, оказалась подаренной Шона? – спросил я.

– От всех женщин долины ожидается, что они будут чтить традицию и будут готовы стать подаренными. Сегодня нам повезло, что наши мужчины не гибнут на войнах, но это означает, что в нашей общине мало вдов и одиноких женщин. Вместо этого подаренные женщины – это те, чьи мужья часто отсутствуют дома. Эти мужчины могут неделями работать на нефтяных вышках в Северном море или просто находиться в Глазго или Эдинбурге с понедельника по пятницу. Главное, чтобы подаренная женщина была в состоянии сделать себя доступной, при этом не нарушая семейной жизни.

– Мне кажется, что вся эта затея – просто предлог для пожилых женщин наслаждаться незаконными похождениями с молодыми парнями, – сказала я ей.

– Вовсе не так, – ответила она.

– Фиона, ты говоришь на собственном опыте? Ты когда-нибудь были подаренной? – спросил я.

– Я не обязана отвечать на этот вопрос, но чтобы тебя успокоить, Роб, скажу. Ответ – да, но это было много лет назад, и большего я тебе не скажу. Подаренная женщина и ее молодой человек должны вести себя ответственно и держать свои отношения в тайне, насколько это возможно. Вчера вечером Шона и Каллум, возможно, должны были проявить немного больше сдержанности.

– То есть, хочешь сказать, что Шона заявила о своей готовности, желании и возможности трахнуть Каллума, но что им следовало быть немного более осмотрительными?

– Роб, дело не только в сексе. Дарение делается с заботой и нежностью. Период ухаживания длится три месяца до восемнадцатилетия молодого человека. В этот период пара встречается как можно чаще и узнает друг друга, проводя вместе время, разговаривая обо всем, что важно в жизни, и о планах молодого человека на будущее. В период ухаживания не случается никаких сексуальных отношений, хотя пара может держаться за руки, также разрешены поцелуи.

Я не мог поверить в то, что слышу. Неудивительно, что в последние несколько месяцев моя жена была такой частой гостьей в коттедже Фионы. Она встречалась с Каллумом.

– Но это ведь еще хуже, – сказал я. – Ты говоришь, что это – полноценный роман, а не просто быстрый перепих. Единственным спасением могло быть то, что это было каким-то спонтанным, непредвиденным событием – какой-то одноразовой ошибкой.

Фиона сделала небольшую паузу, словно обдумывая, что говорить дальше.

– Понимаю, Роб, тебе, наверное, трудно понять, что происходит, но отношения между Шоной и Каллумом – это не роман, и они не представляют реальной угрозы для твоего брака. Каллуму нужно узнать о женщинах и отношениях, а Шона – замечательная женщина, взявшая на себя ответственность помочь ему в этом. Конечно, все мы надеялись, что ты не узнаешь, что Шона – подаренная, но ты должен понимать, что дарение себя женщиной – это давняя традиция нашего общества. Она пользуется широкой поддержкой, и дарующие женщины пользуются большим уважением.

– Возможно и так, – ответил я. – Но кто это делает? Кто является свахой? Кто решает, какая женщина должна стать подаренной?

– Молодой человек может отдать предпочтение той или иной женщине, но окончательное решение принимает вождь клана, – сказала она, глядя мне прямо в глаза. – Это всегда тщательно обдуманное решение, и ни женщину, ни молодого человека к отношениям не принуждают.

– Позволь угадать... – ответил я, стараясь держать себя в руках, – Каллум сказал тебе, что хочет трахнуть мою жену, ты ее спросила, и она согласилась?

– Это очень грубая формулировка, Роб, – возразила она. – Очень грубо говоря, так все и было, но я не могу представить лучшей женщины чем Шона, чтобы научить Каллума любви, уважению и ответственности во взрослом мире.

– Не согласен, – сказал я. – Все, чему он научился, это похоти, неуважению и бездумности – похоти к моей жене, неуважению ко мне и, черт возьми, последствиям. Как насчет риска беременности? Это кажется высокой ценой за несколько мгновений удовольствия.

– Это – дело одаренной пары, принимать меры предосторожности или нет. Строго говоря, это – часть традиции, согласно которой женщина дарит себя безоговорочно. Многие дети долины обязаны своим существованием дарению своих матерей, часто в обстоятельствах, когда женщины иначе не были бы благословлены потомством. На протяжении сотен лет эти дети помогали заселять эту часть Горного края. После первой и второй мировых войн, например, дарение дало некоторым женщинам детей, которых у них иначе бы не было, потому что их мужья погибли на этих войнах.

– Итак, Фиона, помимо случайного неудачливого внебрачного ребенка, должны быть и другие последствия для женщин, подаренных молодым мужчинам?

– Не совсем. Была всего одна или две небольшие проблемы, но в целом, опыт очень позитивный. Иногда мы вмешиваемся, если кажется, что может возникнуть проблема. Последний раз это случилось, когда Джон и Мэри Макдональд переехали в Глазго, вскоре после того как вы переехали сюда.

– Они потому и уехали. Она явно была очень расстроена, что уезжает, а он не мог дождаться, отъезда.

– Да. Боюсь, она слишком эмоционально увлеклась молодым человеком, которому себя подарила. Она хотела продлить отношения дольше года.

– То есть, хочешь сказать, что она получила больше чем просто один раз на сеновале?

– Возможно, ты не совсем понимаешь, Роб. Видишь ли, дарение – это не просто разовая награда за хорошее поведение в подростковом возрасте. Это – стимул, чтобы остаться в долине подольше. Юноши часто не знают, что они хотят делать со своей жизнью. Дарение устанавливается на один год или до тех пор, пока молодой человек не покинет долину, в зависимости от того, что наступит раньше.

Я был ошеломлен.

– Ты серьезно хочешь сказать, что Каллум рассчитывает трахать Шону в течение следующих двенадцати месяцев?

– Пожалуйста, постарайся понять, Роб. Дарение устранило нежелательную сексуальную агрессию со стороны молодых мужчин, потому что дарующие себя женщины помогают им стать зрелыми, уверенными и хорошо воспитанными. Конечно, существует физическая близость, но за это время молодой человек узнает о женщинах и отношениях, и после будет эмоционально лучше подготовлен к встрече с миром.

– Тебе, Фиона, это может показаться хорошим, но неужели ты думаешь, что я буду просто стоять в стороне, позволяя Каллуму продолжать трахать Шону? Скорее рак на горе свистнет, прежде чем я позволю этому случиться.

– Послушай, Роб, я знаю, что ты расстроен, но постарайся понять, что это – часть наследия Шоны. Как у женщины из Долины Маганди у нее нет выбора, и это ненадолго. Во что бы то ни стало поговори об этом с ней, но я бы посоветовала тебе не занимать жесткую позицию. Ультиматум редко бывает хорошей стратегией ведения переговоров.

Похоже, наш разговор подошел к концу, и я встал.

– Мне пора, Фиона. Я выслушал все, что ты хотела сказать, и попытался понять, но, насколько понимаю, мало что изменилось. Если что и изменилось, то в худшую сторону, но все равно спасибо за чай и беседу.

Фиона проводила меня до входной двери.

– Не делай ничего необдуманного, Роб, и помни, что всегда можешь прийти и поговорить со мной.