Парня высекли ласково, но больно

Вот каковы правила этого вечера:

Удары наносятся только по ягодицам и М. не знает, сколько он их получит, чем и каких.

Их число V. и A. записали на листочке и не скажут, пока M. не выиграет или не проиграет.

Инструменты тоже их, а сам ход экзекуции – на усмотрение А., но под контролем V.

Зачем контроль? Затем, что если М. сдаётся до окончания счёта, он получает в довесок ещё половину уже принятых ударов, а вот если он выдержит испытание – ха! – тогда ему достаётся А. на весь остаток ночи, так что никакой халтуры!

И главное, затем, что А., ради которой всё действо и затеяно, очень свойственно увлекаться.

Увлекаться? Ну да, в отличие от профессионалок, работающих за деньги и в отличие от "продвинутых жён", потакающих мужьям – извращенцам без особого желания, А. это дело действительно любит и может в запале даже нанести травму, чего, разумеется, делать категорически нельзя. В принципе, V. доверяет A. Но они не первый год вместе и отлично знают, как прихотливо могут меняться желания у возбуждённого человека.

Что означают буквы V. и A. ? Нет, это не инициалы реальных людей – моих друзей по тематическому форуму, просто "V" слегка напоминает традиционную "мужскую" пиктограмму, треугольник острием вниз, а "A" – соответственно, женскую. Хотя, если чисто по очертаниям, для A. куда больше подошла бы буква, получающаяся нажатием той же клавиши в кириллической раскладке;) Реально, редкая фигура: при невысоком росте, сравнительно узких бёдрах и стройном телосложении – непропорционально мощный бюст, это даже накладывает отпечаток на её осанку. Её мужу, V., на вид лет 35, это сильный среднего роста мужчина, слегка начинающий полнеть. Ну, а буквой "M" обозначен я, стройный 23 – летний парень, и будем считать, что это пиктограмма мужская зафиксированная.

Именно фиксацией V. сейчас и занят. Я стою возле кровати, раздвинув ноги так широко, как только могу, а он, накинув хитроумные петли на мои лодыжки, тщательно привязывает другие концы прочной верёвки к ножкам. В это время A. по другую сторону "снаряда" исполняет что – то среднее между гимнастикой у – шу и стриптизом. Разминается перед экзекуцией. Оставшись в трусиках и корсете, она перебирается по постели на нашу сторону, садится на край кровати и, прижавшись ко мне грудью, берёт мой член в руки. Разумеется, я уже раздет догола, а иначе как вы себе представляете снятие трусов с человека, привязанного за ноги?

Немного поиграв с моментально восставшим органом, легонько прикусив мои соски зубками и мягко, но решительно отклонив попытки обнять её, A. отползает назад, увлекая меня за собой и перегибая через ложе. Тем временем, V., закончив с ногами, обходит кровать и накидывает петли мне на запястья.

– М., приподними пожалуйста попу – просит A., доставая из тумбочки свёрнутое валиком одеяло. – Да, вот так, хорошо – подсунув валик мне под живот, А. поощрительно проводит рукой по ягодицам – V., натягивай!

Туго привязанные к стойкам, верёвки вынуждают меня встать на цыпочки. Я знаю, это ненадолго. Довольно скоро либо узлы слегка поползут от рывков, либо валик промнётся, но пока что я ловлю кайф от будоражащего ощущения растянутости и от ласковых рук A., пробежавшихся по спине... ниже... между ног... вытянувших прижатый к одеялу член промеж ног наружу... массирующих его... Ох, сжатие мошонки было не сильным, но несколько неожиданным!

– Не передумал ещё? – шепчет A., оседлав меня верхом и затем обняв руками.

Хм, передумаешь тут, пожалуй, когда её грудь, даже сквозь лиф, так упруго касается спины. – Нет, конечно!

– М., это будет действительно больно. Ты же понимаешь, я люблю играть, так играть. И сегодня намерена оттянуться.

– Я готов. Помни только, что у меня очень низкий болевой порог и если вдруг кричу, это ещё не означает никакой опасности. Я здоровый молодой человек без каких – либо паталогий с сердцем, а мы договорились даже без крови, так что отрывайся. Лишь бы тебе было хорошо.

– Ну, ок. Люблю, когда жэртва (она так и произносит это слово, чётко выговаривая "э") не лежит бревном, а бурно реагирует.

A. слезает с меня, берёт в руки какой – то узкий кожаный ремешок (собачий поводок, как я узнал позже), складывает вдвое и гладит меня им по ягодицам. Захватывает петлёй член и мошонку, вытягивает ремешок за один конец, снова складывает его вдвое и несколько раз легонько шлёпает.

– Это так и будет дальше? – недоумеваю я.

– Ну что ты, пока идёт просто разогрев. Ты же видишь, мы с V. эти шлепки даже не считаем. А вот теперь – раз!

Короткий свист и резкая жгучая боль, тут же сменяющаяся приятным ощущением от руки A., пробежавшейся от пояса по ягодицам и далее до кончика члена.

– Так лучше? Не бойся, они не все такие будут. Да мне и сил – то не хватит каждый раз так лупить. Это я так, в ознакомительных целях. Два!

Второй удар слабее, но тоже вполне ощутим. От третьего я вжимаюсь в кровать и А. ласково просит меня вернуться в прежнее положение.

– А то как я буду тебе рукой помогать? Я же не могу оставить тебя с болью наедине. Во – от, так и стой... Три удара подряд выдержишь? Четыре! Пять! Шесть! Всё – всё, мы уже делаем паузу, давай тебя погладим, вот тут немножко пощекочем, а то что это он опадать вздумал, когда рядом такая красивая девушка... Готов?

– Да.

– Семь.

– Уй!

– Восемь.

– Ай!

– Девять и десять!

– Аа!

– Что – то он у тебя совсем упал. И ты сам опять упал. Давай – ка я тебя буду за него придерживать? – предлагает A.

– Зачем?

– Затем, что так тебе будет легче, а мне – приятнее. Знаешь, как классно чувствовать жэртву не только на слух, но еще и наощупь! Наощупь... Наощупь – наощупь... О да, вот теперь у тебя снова есть, чего наощупь! Готов?

– Угу.

Следует неспешная серия ударов то ли менее сильных, то ли действительно ласки А. действуют, как своего рода обезболивающее. На некоторое время мы с ней даже входим в своего рода ритм: свист, чувствительная, хоть и не очень сильная боль, я вжимаюсь в кровать, А. кольцом из двух пальцев тянет меня за яйца вверх, успевая другими пальчиками в то же время слегка пощекотать основание члена, я приподнимаю зад и почти тут же следует новый удар. Наверно, если бы какому – то порнографу вздумалось сделать любимый им (но не зрителями, ага) крупный план на гениталии, когда всего остального человека не видно, это выглядело бы, словно я в таком странном рваном ритме трахаю кровать.

V. считает.

Где – то на тридцатых ударах внезапным диссонансом в эту идиллию врывается резкое ощущение, будто меня огнём обожгли: очередной удар A. пришёлся вместо ягодиц по чувствительной зоне чуть ниже поясницы.

– Упс! – А. откладывает поводок в сторону и начинает аккуратно массировать мне пострадавшее место. – Извини, немного промахнулась. Впрочем, нам всё равно уже пора переходить к основному блюду программы. Ты как, по ощущениям, уже достаточно разогрелся?

– Вроде, да, – отвечаю.

– V., поможешь? – Тот, обойдя кровать с другой стороны, кладёт мне руку на затылок.

– Готовы?

Видя, как A. меняет поводок на длинную пластиковую розгу и уже догадываясь, что за этим последует, тем не менее утвердительно киваю. V. вжимает меня лицом в постель и тут же следует длинная серия ударов быстрых и резких. Пытаюсь орать, пытаюсь извернуться набок, пытаюсь выдернуть руки из захватов, но V. держит крепко, а верёвки привязаны на совесть.

К тому моменту, когда серия заканчивается и V. отпускает меня, давая вздохнуть, мои глаза уже полны слёз, и едва только приподняв голову, я кричу:

– Подожди! Хватит! Я не могу!

– Так быстро?. . – разочарованно протягивает A. – Дай – ка я попробую тебя уговорить на ещё.

Она обходит кровать, садится на пол прямо перед моим лицом и медленно снимает с себя остатки одежды. Почему – то начав с трусиков, она некоторое время вертит их на пальце, а затем привстаёт, наклоняется ко мне и две тугие гради, вывалившись из расстёгнуого лифа, шлёпают меня по макушке. Приподнимаю голову, и они плавно скользят сосками по щекам. Пахнет от А. чисто вымытым здоровым женским телом с очень лёгкой примесью какого – то парфюма.

– Хочешь их почувствовать вплотную?

– Хочу, – отвечаю, не задумываясь.

– Тогда у меня есть одно предложение с приложением. – A. игриво шлёпает меня грудью по левой щеке, затем другой по подставленной правой. – Тебя по – любому уже перетягивать пора, верёвки совсем разболтались. И мы можем совместить приятное с приятным. Как ты смотришь на то, чтобы полежать на мне?

– Положительно! – каламбурю в ответ.

А. выдёргивает сбившийся набок одеяльный валик, садится передо мной на край кровати и, попросив приподняться на руках, просовывает под меня ноги.

– А приложение вот какое, – уточняет она, протискиваясь бёдрами, – пока я буду снизу, V. будет тебя пороть. Ну да, я помню, мы договаривались, что лупить тебя буду я, но ведь ты же не откажешь мне в такой малости? M., милый, это не для того, чтобы вынудить тебя сдаться, просто пойми, это такой дикий кайф прижиматься к парню, которого секут, чувствовать всем телом его содрогания, напряжение его мышц... M., мне это так редко достаётся, обычно – то жэртвы стесняются V. и предпочитают один на один... Ну M. !

А. дотягивается ступнями до моего члена и я решаюсь:

– Ну, если ты этого так сильно хочешь... Только чур, не сильно!

– Договорились. Сильно не сильно. Приподнимись – ка чуть повыше, я что – то не пролезаю дальше... Хм... Вот чёрт! V., ослабь верёвки пожалуйста. Да уж, рассказать кому, что залезть под мужика сиськи помешали, так не поверят же.

– Ага, обычно они в этом деле только помогают ;)

Отсмеявшись, мы втроём решаем эту проблему, после чего A. зажимает мой член бёдрами, уперев головкой в своё лоно. Очень хочется двинуть его вперёд и войти в эту манящую пещерку, но A. все попытки решительно пресекает, подтягиваясь за мои плечи вверх, и тут же, дразня, снова почти насаживается на мой до предела напряжённый член... от слова "почти", к сожалению. Её восхитительные груди перекатывается при этих движениях подо мной, сводя с ума. Кажется, я сейчас вот – вот кончу даже не входя.

– Погоди, осталось совсем немного и скоро ты меня получишь всю, – успокаивает A., – впрочем, если ты хочешь поиграть...

Пытаясь поймать A., отодвигаюсь тазом подальше, чтобы затем внезапным рывком догнать её вагину, но тут же получаю шлепок по заду – не резкий, но какой – то увесистый, что ли. Мощный. От неожиданности упускаю момент и A. вновь избегает проникновения. Лукаво улыбнувшись, она опять подаётся вниз, но ещё несколько попыток приводят лишь к соответствующему числу ударов, всё более сильных с каждым разом. Наконец, A., в очередной раз подтянувшись вверх, обвивает мою шею руками и глубоко, взасос целует меня в губы, накрывая мой рот своим. Я пытаюсь ответить на поцелуй, но очередное касание розги, на этот раз хлёсткое и обжигающее, заставляет забыть обо всём. За ним тут же следует ещё одно. И ещё! И ещё! То ли у V. от этого поцелуя взыграла ревность, то ли just as planned, но на всю следующую почти минуту мне становится совершенно не до игр.

Я извиваюсь ужом на ослабленных верёвках в попытках уклониться от сыплющихся один за другим жалящих ударов, я пытаюсь высвободить голову из обьятий A., чтобы закричать... К счастью, мне не пришло в голову её этой самой головой ударить, то ли благодаря крепко сиящему внутреннему табу, то ли благодаря её глазам с расширенными зрачками и каким – то странным, ни разу ранее не виданным гипнотизирующим взглядом, который я запомню, наверно, на всю жизнь.

Так или иначе, все усилия тщетны, V. разит без промаха. Как я с удивлением обнаружил позже, он даже ни разу не попал мимо моей задницы, но от этого было, конечно, ненамного легче. Так что в момент, когда A. наконец освобождает мои губы и шею, комнату оглашают сразу два отчаянных крика: её страстное "Давай же, входи!" и мой отчаянный вопль "Нет! Пусти! Стоп, СТОП!"

– Чёрт, чёрт! – A. суёт руку, чтобы самой направить мой член, но лишь убеждается, что направлять там особо нечего, поскольку всё уже успело упасть. – V., давай ты!!!

V., похоже, отлично знает, что ему делать. Мигом обежав кровать, он одним движением выдёргивает A. за руки из – под меня, тут же перегибает её через постель и со смачным хлюпом вставляет сразу на всю длину. И когда только штаны снять успел?. .

– Ааа! – кричит A. – Да! Да!

V. принимается долбить жену, забрызгивая меня каплями смазки, и вскоре я чувствую, как ногти A. впиваются в мои свежепоротые ягодицы. С усилием приподняв голову, наблюдаю мелкую дрожь мышц внизу её живота. Кончает A. не громко, но мощно, сотрясаясь всем телом. Почти одновременно с ней выстреливает и V., я вижу, как сокращаются его яйца.

– Оооох... – со сладостным стоном A. падает на меня и, перевернувшись, откатывается набок. – Дорогой, ты был великолепен! Ты, M., тоже молодец. Это было тааак... так волнующе! Однако, уговор есть уговор, тем более, что я, как видишь, ужЕ. Так что сейчас покурим, потом сполоснусь и быстренько выпишу тебе на дорожку... V., сколько там ему теперь причитается?

– 31. Ну, или 32, смотря, в какую сторону округлять.

– ?

– Я досчитал до 63. Из 64 запланированных. Так что всё честно, M. же сказал "стоп".

V. приносит со стола бумажку с нарисованным на ней "круглым" (для программистов) числом, заодно захватив и сигареты с пепельницей. Одну из них A. прикуривает для меня и заботливо помогает стряхивать пепел, пока мы с ней курим. После чего, бросив "Мальчики, я скоро", отправлятся в душ – как раз на время, нужное V., чтобы перетянуть верёвки и запихать на место валик.

Окончание этого вечера 15 – летней давности, в принципе, могу "по просьбам трудящихся" дописать и выложить, но сразу скажу, что в реальности там дальше не было ничего особенного: допороли меня неспешно, но без перерывов, без лишних слов и нежностей и да, это было очень больно; сочинять же красивости на пустом месте мне сложно, и не факт, что выйдет что – то путное – собственно, поэтому я и решил прервать здесь наиболее интересную часть рассказа, чтобы не портить впечатление.