Парижские шалости. Часть 3

— Мне кажется, я ее знаю. Это не высокая светловолосая девушка по имени Анджела?

Именно так. Так ты ее знаешь?

— Она бывает здесь!

— Анри! Но откуда ты понял, что я имею в виду именно ее?

— Не так уж много в Париже жен, которые ставят для своего любовника такое ограничение.

— Неужели и для тебя тоже?

— Да — должен признаться! Но это удовольствие точно стоило моего времени! Но разве она не говорила тебе, что этим же самым способом она отчасти сохраняет верность своему мужу?

— Отчасти в какую сторону?

Я мягко приложил палец к ее губам. Жильберта расхохоталась и спросила, позволял ли я Анжеле делать со мной то же самое, лаская мой член ртом.

— Ну конечно! - и более того, я умолял ее сделать это, как она не делала ничего другого.

— Ах вы, мужчины! - вы ужасный человек, месье Анри! Я бы никогда не поверила, что ты такой... такой…

— Такой непослушный? Но в любви многие вещи, которые стоят того, чтобы быть непослушным. Но скажи мне, неужели никто никогда не просил тебя сделать это ртом и языком?

— Такое было всего один раз! Впрочем, кажется, я сейчас читаю это намерение в твоих глазах, сверкающих похотью!

— Я так соскучился и по девственности твоих уст! Как это было? Расскажи мне все-все-все.

— Я уже не помню всех подробностей!

— Шепни мне на ухо, как будто ты со своим духовником! Ты моя прекрасная исповедница.

— О! Кажется, в тот день я сошел с ума!... Подружка пригласила меня поужинать с ней и ее любовником — а после десерта мы все были немного пьяны! Они рассказывали при мне всякие непристойные истории, и им было все равно, что я наблюдала, как они делают всевозможные приемы разврата. Я была взволнована и потеряла самоконтроль! Не выдержав их поддразниваний и вызовов, я позволила себе соперничать с распутством моей подруги и дала ей возможность увидеть, как я делаю с ее любовником все то, что она сама только что сделала с ним!

— И твоя подруга не ревновала? Так вот как ты вошла во вкус этого милого маленького порока?

— Увы! Да, я должна это признать!

Общеизвестно, что женщины посвящаются в самые изощренные изощрения похоти своим полом, а не мужчинами, и Казанова правильно признал этот факт, утверждая, что кавалер, сумевший привести на одно и то же свидание двух девушек, которыми он до сих пор наслаждался порознь, осуществил бы с ними вместе самый эротический из развратов. Но что касается меня, то я собирался воспользоваться тем, что так счастливо узнал, и поэтому продолжал играть свою роль отца — Исповедника Жильберты.

— Очень хорошо, дочь моя!" - сказал я ей, - И как часто это повторялось с тех пор?

— С тех пор я этого не делала, отец мой, - ответила она, смеясь.

— Дочь моя, ты, должно быть, почти святая! Но тем не менее ты должна покаяться! И ты понимаешь как именно…

Она немного сопротивлялась, говоря, что она не так взвинчена, как в тот раз, что она не хочет делать это снова, что она обещала себе не повторять этого представления.… Но пример ее подруги, о котором я ей напомнил, скоро преодолел эти слабые колебания, исходившие от ее головы, а не от склонности.

— О! - воскликнула она, наклонившись к предмету, который стоял неподвижно, горя желанием принять ее ласку. - Не думаю, что Анжела стала бы ждать, пока ее попросят дважды! - она обожает это делать! Скажи, - добавила она с ехидной улыбкой, - когда мы были в старом сарае, мы ведь не заходили так далеко, а?

Ее мягкая рука направила мой член к своим губам, и я почувствовал, как он вошел в ее рот, влажное тепло которого вызвало восхитительную дрожь удовольствия от моих бедер до чресел. Для почти дебютантки в этом она была божественна. Взяв мой член глубоко в рот и, вспомнив о методах своей подруги, принялась за работу, чтобы доставить мне самое сильное удовольствие, какое только было в ее власти! О! мое изысканное блаженство!.. мои бредовые ощущения! Двадцать раз я был на грани оргазма!.. И двадцать раз я заставлял ее умерить свой сладкий отсос, чтобы избежать выплеска семени!.. Двадцать раз я спрашивал себя в своих восторженных порывах, могу ли я позволить себе уйти на пик наслаждения, чтобы прервать сладостный дух в устах милой девушки, чью белокурую головку я видел, когда она поднималась и опускалась в такт возбужденным движениям моего члена!

Когда мужчине таким образом блаженно служит женщина, которая имеет пристрастие к минету – пристрастие, которое более распространено, чем обычно люди думают, - это прекрасно! И я проницательно верю, что, хотя женщины могут быть готовы в последующих случаях принять в свои уста дань пылкости своего любовника, они неохотно делают это в первый раз, когда соглашаются на эту сладчайшую из услуг! Соответственно, мягко положив руку ей на лоб, я неохотно остановил движение головы моей кузины вверх и вниз, когда она сосала мой член с неистовством, которое, казалось, указывало на то, что она полностью разделяла удовольствие, которое она мне дарила!

Она удивленно посмотрела на меня, словно удивляясь, что ее остановили перед явным знаком того, что ее сладостный долг выполнен! - дело в том, что ее подруга (чье выступление она видела и теперь наблюдала) не переставала сосать, пока "ситуация не была ликвидирована!" — как выражается госпожа де Сент-Эдм. И, возможно, в тот памятный вечер Жильберта тоже...! Мои расспросы по этому поводу были недостаточно прямыми, и ее признание осталось неполным!

Жильберта, с раскрасневшимся, румяным лицом и влажными губами, встала и, подойдя ко мне, спросила, хорошо ли она это сделала.

— Прелестно, милая! - пробормотал я, целуя ее в губы и проводя языком по ее влажным губам! А теперь, дорогая, садись на меня!

Не мешкая ни минуты, она села верхом на меня, быстро засунув в свою киску мой член, весь влажный от ее поцелуев! И вдруг, лежа на мне, оцепеневшая и стиснутая в моих объятиях, трепеща от удовольствия и подпрыгивая в такт моим движениям, она прошептала:

— Ты.. . ужасный развратник!... Значит... твой член был у Анжелы во рту на каждом вашем любовном свидании?

— Ну!... Да!... Но ты… вытаскиваешь из меня чужие секреты.

— Нет!... Я только… хотела знать!

— А Анжела знает про твой минет на свидании с подругой и ее любовником?

Она улыбнулась, слегка кивнула головой — - потом сладострастно закрыла глаза, как бы не желая потерять ни единой частички того наслаждения, которое теперь охватывало все ее существо. На мгновение у меня мелькнула мысль возобновить сладостное упражнение, от которого мы только что отказались, - но острота моего теперешнего удовольствия удержала меня на моем восхитительном посту под ней! Ибо приближался самый изысканный из кризисов! Наши языки переплелись, наши губы встретились, наши движения ускорились!..

— Ой!.. сейчас!.. сейчас!" О!

Как раз в критический момент я принял меры предосторожности и вытащил член вне ее. Мои разряды взлетали в воздух и падали, как горячий дождь, на ее ягодицы и чресла!

Мы уже наполовину оделись, когда услышали стук в дверь. Это была Г-жа де Сент-Эдм, которая пришла узнать, не нужно ли нам чего-нибудь. Мы попросили ее принести нам что-нибудь перекусить. Она, казалось, обрадовалась и с облегчением заметила по нашей растрепанности, что за конфузом в представлении нас друг другу последовало приятное продолжение.

В свое время моя кузина, уже полностью одетая и в перчатках, поцеловала меня на прощание сквозь вуаль и, прежде чем уйти, договорилась со мной о новом свидании, на котором я пообещал себе (с трепетом вожделения) удовольствие обращаться с ней так же, как с ее подругой Анджелой. Затем я вызвал для нее экипаж - заключительное внимание, которое женщина ценит после любовной эскапады.

— Ну что ж, - сказала мне госпожа де Сент-Эдм после ухода Жильберты, - значит, вы довольны! Я ужасно боялась скандала, когда увидела, что вы знакомы с этой дамой! Она ваша родственница?

— Нет. Я знал ее, когда она была маленькой девочкой!

— О! Ну, я очень боялась бурной сцены!

— Дорогая госпожа де Сент-Эдм, все уладилось!

— Благодарю вас. Я надеялась, что вы уладите дело без скандала, - благородные дамы ненавидит ссоры такого рода. Делайте, что хотите, Анри, развлекаясь с дамами, — но все это никого не должно не касаться и никому не должно вредить!

— Скорее наоборот, - возразил я.

— Но делайте это как следует, соблюдайте приличия!

— Удовольствие в сочетании с осторожностью - вот мое правило!

— О! Я не имею в виду вас, — мне приятно делать для вас все, что угодно! Но все-таки, когда вы попросили меня выйти из комнаты, вы выглядел немного испуганным!

— Но теперь вы успокоились?

— О! Теперь, когда она прошла через ваши ласковые руки, с ней все будет в порядке.