Папина дочка

Летний вечер был теплым, ветерок приятно охлаждал лицо Александра, будто бы пытаясь успокоить его. С женой они вместе довольно давно, вон, дочка уже почти что взрослая, и с каждым годом ссоры из-за всякой мелочи только продолжались. То лампочку вкрутил не сразу, то позволил себе плеснуть винца под шашлычок — в конце-то концов, они на дачу приехали всей семьей, чтобы батрачить или отдохнуть? Мужчине всегда разгоралось спустить напряжение сексом после любого алкоголя, но жена встала в позу и заартачилась, все чаще за последнее время.

Закрыв за собой дверь застекленной беседки, которую можно вполне назвать отдельным домиком на участке, мужчина улегся на диване и выудил из кармана смартфон. «Хоть порнуху что ли глянуть... Как юнец, право слово, но возбуждение никуда не уходит». На фотографиях молоденькие девицы, вряд ли намного старше дочки. Таким занимаются... Хмыкнув, Александр спустил штаны.

На даче было душно и сновали комары. Маша не понимала, зачем ее следовало брать родителям с собой. И что такого в том, чтобы сидеть под открытым небом и жрать шашлык, из-за которого было столько ворчания и ругани весь вечер, а потом утром. Мама все боялась, что эти злосчастные ведра забыли, отец наоборот не парился, говоря, что можно и готовый купить. В итоге ей пришлось стоять на кухне и мариновать это мясо, пока родители выясняли отношения. Опять.

Маша вздохнула. Вот и сейчас они разбежались из-за каких-то пустяков. Мама хлопнула дверью и ушла через улицу к соседям, отец тоже куда-то заперся. И опять ее все кинули.

Выключив телевизор, она поставила телефон на зарядку. Ноутбук впопыхах забыла. Отлично.

Маша одернула майку и решила выйти освежиться из дома. Повод для ссоры был понятен — не маленькая уже — отцу приперло, а мать заартачилась. Для нее не было секретом, что родители занимаются сексом. И смазка в доме была на виду, и презервативы. Да и сколько приходилось слышать... а однажды видеть отца обнаженным... тайно и случайно, конечно. Но почему-то хотелось глазеть снова. Ведь это странным образом на нее действовало — возбуждало чем-то ужасно запретным.

Девушка тряхнула головой — что за дикие мысли снова? Свернув за угол дома, она замерла, увидев в сумерках беседку. Отсвет от телефона падал на лицо отца, а сам он... с приспущенными штанами и... ласкает себя. Маша сглотнула, убрала каштановую косичку за спину и тихонько направилась к беседке, стараясь быть незамеченной.

Хотя на фото и были молоденькие девчонки в соблазнительных позах, этого было все-таки маловато. Маловероятно, что в беседку кто захочет нагрянуть в такое время: все-таки супруга вся на психах, а Машка небось не отходит от телевизора или в телефоне зависает. Современные дети — они такие, им что на природу выезжай, что дома — все едино. Хотя... Все-таки дочка не такая, она милая и любящая, Александр и припомнить не мог, когда бы они с ней ругались. Хорошо, что не в мать пошла, да и фигурка у нее тоже куда интересней, пусть и не такая зрелая...

Сглотнув, Александр осознал, что, вспоминая о дочери, возбудился куда больше, чем того хотелось бы. Все же это было неправильно! Но, с другой стороны, это молоденькая девушка в доме, как ее не воспринимать в таком ключе? Мужчина любил свою дочь, но, можно ли подобное желание отнести к проявлению любви?

Постаравшись поскорее забыть постыдные мысли, Александр решил включить порнуху. В вечерней тишине звук будет излишне громким, так что мужчина потянулся за наушниками в карман, и не нашел. Забыл на столике!

Вздохнув, Александр встал с дивана, отчего большой каменный стояк покачнулся, после чего забрал со столика наушники и собрался уже устроиться снова, как заметил какой-то силуэт за окном. Жена решила помириться? На нее не похоже. А если это дочка или соседи, увидели его за онанизмом... Понадеявшись, что еще не увидели, Александр быстро нацепил штаны обратно и улегся на диване.

Маша притаилась, неотрывно глядя на отца и его движение руки по члену. Такой сильной, широкой ладони по члену. Она видела краем глаза фотографии на его смартфоне — соблазнительные девушки в различных позах проносились перед взглядом отца. Глядя на то, как он мастурбирует, девушка невольно возбудилась. Желание рассмотреть все ближе заставило совершить ее неосторожное движение, и...

Заметил!

Сердце ушло в пятки, когда отец, казалось бы, посмотрел прямо ей в глаза. Маша забыла как дышать, настолько ее поразил член отца. Большой, крепкий, не слишком толстый, но и не тонкий... Девушка сглотнула про себя. Ее ужасно возбудил и взгляд, и вид отца. Такой возбужденный, лихорадочно блестящий взгляд... В низу живота стянуло все в тугой горячий узел. Маша чуть не захныкала, когда отец лег на диван в беседке, нацепив штаны. Ну почему?

Внезапная мысль заставила ее встряхнуться. А что если?.. Ведь ужасно, когда... не кончаешь.

Маша сглотнула и выглянула из своего укромного темного угла, смело вошла в беседку и плюхнулась рядом с мужчиной на диван.

— Ку-ку! — она шутливо дотронулась до носа отца. — Чего тут комаров кормишь?

Возбуждение лишь придавало ей храбрости и какой-то разнузданности.

Все-таки не соседи... Хотя, быть может, лучше бы и они. Как же неудобно перед Машкой, если она все же видела! Эти мысли быстро отступили, когда дочка в своей привычной веселой манере заговорила с ним. Или и впрямь не заметила, или пытается помочь перебороть смущение.

Александр не считал себя особо стеснительным, и не был ханжой, чтобы осуждать мастурбацию. Однако перед любимой дочкой все-таки было чертовски неудобно.

— Маринка опять распсиховалась, слышала же, наверное, — вздохнув, мужчина поднялся, воспользовавшись идеей девушки. — И тебе не дали спокойно отдохнуть наверняка, после всей учебы еще и выслушивать наши разборки, — хмыкнув, Александр покачал головой. — Что-то я маленько расстроился из-за этого, даже позабыл, что мы фумигатор-то прихватили, — в беседке было темно, лишь лунный свет проникал в окошко, но электричество было, так что мужчина извлек таблетку и запихнул устройство в розетку, стараясь стоять к дочери спиной, чтобы не было видно его все еще не утихших стояк.

Маша отмахнулась от комара, пока отец ставил фумигатор. Снаружи трещали сверчки, а луна была высокая и полная, такая, что можно было разглядеть под определенным ракурсом стояк отца. Девушка невольно облизнула губы. «Блин... возбуждает».

Сев обратно на диван, Александр ободряюще улыбнулся.

— Дело-то уже привычное, скоро отойдет, так что ты не волнуйся за нас, — махнув рукой, на которой остались капельки смазки, Александр положил ногу на ногу, почему-то вспомнив свои мысли. Машка совсем рядом... Легкая маечка, через которую можно разглядеть очертания груди, коса, делающая дочку на вид еще моложе, чем она была. И красивое личико... Заерзав, мужчина осторожно обнял дочку за плечи, поцеловав Машу в лоб. — Одна ты на моей стороне все время, солнышко.

При словах о матери, Маша поморщилась. Что с нее взять, если она не хочет во многое вникать?

А вот движение отца насторожило — скрывает. Да еще и в лунном свете было видно, как поблескивают его влажные пальцы. И прикосновение к плечу подтвердило ее догадку. На миг у нее пронеслась мысль, а что если бы этой самой рукой он обнимал ее не за плечи? Или дотрагивался до груди... или ниже?

Машка улыбнулась на поцелуй и обняла отца за шею, прижавшись всем телом.

— Конечно! Я же тебя люблю! — она звонко поцеловала мужчину в щеку, потом в другую. — А ты меня... любишь?

Что может быть более радостным для отца, чем услышать, что дочка его любит? Наверное, многие из-за этого и хотят себе дочерей, мол, они больше любят отцов. Вот и сейчас Александр улыбнулся, услышав слова Машки, ощутив ее поцелуи и... Ее тело. Она была совсем рядом, ее грудь даже ощущалась через тонкую ткань маечки, и мысли, которые мужчина тщетно пытался запихнуть куда-то подальше, всплыли с новой силой. Прижимая дочку к себе, Александр сказал уже чуть тише, но не менее уверенно:

— И я тебя очень люблю, Машка! «Может, даже, сильнее Марины» — промелькнуло в мыслях, но мужчина не стал этого говорить. Странная атмосфера сложилась, и, видя как близко личико дочери, Александр поцеловал ее в губы. Ничего необычного для отца и дочери, хотя, возможно, поцелуй вышел и слишком долгим для подобного. Вместе с этим Александр слегка сместил руку, отчего его пальцы коснулись груди дочки, а член из-за подобной близости стал разгораться нестерпимым, почти болезненным желанием.

Любит... внутри все счастливо сжалось. Машку так и подмывало спросить: «больше, чем маму?», но она сдержалась. Если они так ругаются, то разве это любовь? Если она видит, как мать прячет свой ноутбук, ставит на всех своих гаджетах пароли — это что-то да значит. И если она задерживается у подруги, то действительно ли это так?

Машка не стала бередить эту неудобную тему. Да и как тут что-то спросишь, если тут такой момент близости, теплой, радостной и очень интимной? Маша вдруг поняла, что обвивает отца за шею и прижимается к нему почти всем телом. И что ей нравится так делать...

Пока она всматривалась в такое любимое и родное лицо, утопая во взгляде отца, губы ощутили чужое теплое прикосновение мужских губ. Целомудренное, но более долгое и... запретное. Как и прикосновение к груди.

Ей не кажется? И этот взгляд?

Был один способ проверить — и девушка попросту сама поцеловала Александра.

Ее тело, столь молодое, невинное, родное... Поцелуй казался самым сладким за последние годы, да что там, может, и с супругой он так не целовался никогда, или все это из-за возбуждающей ситуации? Запретность происходящего разжигала желанность в не меньшей степени. Стоило только Александру подумать, что он переборщил, как Машка ответила на неозвученный вопрос собственным поцелуем. Неправильно, но сейчас — лучше всего. Ее губы, ее тепло, приятное и волнующее даже на фоне летней погоды.

Нехотя оторвавшись от нежных губ дочери, Александр посмотрел в ее глаза, провел по волосам, по маечке, ощущая казавшееся хрупким тело. Говорить что-то о том, что это — неправильно... Казалось сейчас настолько чуждым и неуместным, что мужчина разу отбросил эту мысль.

— Доченька, любимая, — шепча, Александр скользнул рукой под маечку, ощущая бархатность девичьей кожи.

Вроде бы ночью должно быть свежо, но все было наоборот. Наверное, это все из-за поцелуя, который тут же поставил точку во всех вопросах. Они любят друг друга. Машка даже испытала легкое облегчение от того, что у отца не было никаких вопросов. Задай он вопрос, точно бы сбил с толку, спугнул, а так... Такая вседозволенность и запретность возбуждала не хуже прикосновения теплой мужской руки к телу под майкой.

Машка улыбнулась про себя, впитывая в себя этот жаркий, возбуждающий шепот. Она без колебаний пересела к Александру на колени и зарылась пальцами в его волосы. Внезапно проскользнула мысль — а удачно, что под майкой у нее нет лифчика, а трикотажные шортики без пуговиц и замков, снимаются одним движением руки...

— Я люблю тебя... — теплые девичьи губы коснулись лба, щек, краешка губ. — Очень... очень... — жарко шептала Машка.

Ей опять хотелось целоваться до умопомрачения, и Маша снова поцеловала отца.

Дочка уселась на колени, наверняка ощутив и его возбуждение. Наверное, она видела, что он делал... Но то, что между ними сейчас происходит — не просто животное желание. Они и впрямь любят друг друга. Запретная любовь, сладкая и желанная, а возбуждающая близость — просто вытекающее из этого факта событие. Хотя сейчас Александр ощущал даже не простое возбуждение, ему хотелось доставить удовольствие самому дорогому человеку. Он всегда все делал ради дочки, и теперь.... Перейдет с ней вместе еще одну черту.

Ее губы продолжали шептать, их губы продолжали сливаться раз за разом во все более уверенных поцелуях.

— Самая дорогая моя девочка, — шепча прямо на ухо, Александр обхватил сильными пальцами нежную грудь Машки, наслаждаясь ее мягкостью. Было ли у нее уже? Или... Он сорвет этот дивный цветочек? Это даже не столь важно, он постарается сделать все, чтобы ей было хорошо. Маечка задралась, высвечивая чуть загоревшую кожу в неровном лунном свете, пробивающемся через окошко. Аккуратные встопорщившиеся сосочки оказались легонько сжаты большими пальцами, пока Александр продолжил целовать дочь, а затем прервался, чтобы снять с нее маечку.

Бедром Маша чувствовала возбуждение отца и это нравилось, почти лишало рассудка... Их поцелуи, все более частые, раскованные; прикосновения и ласки, жаркие и лихорадочные; желание, необузданное и взаимное — все это казалось чем-то чудесным, таким сладостным и оттого все более невероятным. Сейчас для Машки все стало ясно — все чувства к отцу, казавшиеся странными, ужасными и нелепыми, в эту минуту были естественны и понятны. И желание тоже.

Прикосновение к груди вырвало из груди едва слышный стон. Конечно, в ванной она мастурбировала, касалась своей груди, представляя рядом с собой отца, но вот с парнями не ладилось, и... Страха у Машки не было.

Она подняла руки, помогая отцу снять с нее маечку. Грудь обдало прохладным воздухом, заставив соски слегка заныть от возбуждения.

— Снимай.., — азартно прошептала Машка, потянув за воротник футболки Александра.

Ведь хочется ощутить жар его тела очень тесно... кожа к коже... Узнать его руки на теле, его самого на ней, в ней... И потому она такая мокрая, аж до шортиков...

Стащив с себя футболку следом за дочкой, Александр продолжил касаться ее нежной груди пальцами. Поцеловав Машку в шею, мужчина спустился ниже, покрывая поцелуями ее ключицу, еще ниже и, наконец, губы коснулись сосочка, плотно обхватив его. Немного пососав, Александр стиснул бугорок губами и слегка потянул, после чего обхватил сильнее и стал посасывать тщательней, пока вторая гладила спинку девушки.

Дыша чуть чаще, мужчина улыбнулся и улегся вместе с дочкой на диван, обняв ее и возобновив поцелуи. Его рука погладила плоский животик дочки, а затем спустилась ниже, сдвинув почти незаметную ткань шортиков, и коснувшись влажного сокровенного местечка. Она хочет его. Родная дочка хочет его... Навязав игру язычками, мужчина аккуратно ласкал клитор, порой спускаясь ниже и проводя средним пальцем по горячей щелке. Вот его палец на полфаланги погрузился в Машу, медленно двигаясь, пока ладонь продолжала касаться возбужденного бугорка.

— Тебе хорошо, доченька? — нежно прошептав, Александр убрал непослушные прядки волос, чтобы видеть любимое личико.

— Ох... о-очень! — Машка едва сдержала громкий стон наслаждения.

Отец так ласкает ее... И так спрашивает — он всегда интересовался и любил ее больше, чем мать. Теперь она знает. И уверена в этом. Диван, старый и местами скрипучий, казался жутко удобным, и девушка интуитивно прижалась к отцу теснее. Почти обнаженная, и такое позволяет родному отцу... Запретная вседозволенность толкнула Машу на ответные действия — прижаться, ловя горячее дыхание на своих припухших губах, коснуться языком любимых губ, попробовать толкнуться глубже, дальше, снова ощущая жар и влагу чужого рта. Девичья рука уже гладила отца по горячей коже груди, напряженному животу. У пояса брюк она невинно помедлила, а затем уверенно накрыла ладонью его напряженный член через ткань брюк, начав поглаживать.

Ей очень хотелось дарить ответное наслаждение, а еще больше принимать его ласки, раскрепощающие и такие сладостные.

Улыбнувшись в ответ на столь искреннюю реакцию, Александр продолжил. Его палец пробрался чуть глубже, продолжая доставлять удовольствие дочке, но и про клитор мужчина не забывал. Крепко прижимая Машку к себе, отец продолжал доставлять ей удовольствие, слегка двигая тазом, когда ладошка Маши прошлась по его каменному стояку, нащупывая его сквозь ткань.

— Я хочу слышать тебя, не сдерживайся. Мы ведь здесь одни, доченька, — сказал мужчина, ласково улыбаясь дочке. — У тебя очень красивый голосок, Машка, как и ты сама.

Убрав руку, Александр привстал и, поднявшись с дивана, ловко стащил остатки одежды с дочери, после чего раздвинул ее ножки и провел языком по обеим ее дырочкам. Пусть он и был сейчас чрезвычайно возбужден, но ему не меньше удовольствия доставлял тот факт, как дочке с ним хорошо. Язык раздвинул губки, собирая капельки смазки, а затем Александр медленно забрался языком внутрь лона, касаясь стенок дочки, при этом обе руки мужчины лежали на груди девушки, сжимая ее весьма сильно, но бережно.

«Боже мой...»

Девушка чувствовала каждое движение отца навстречу ее руке. Слышала чеканный шепот, полный ласковых слов. Ощущала каждую ласку. И это нравилось. До полуобморочного возбуждения от неведомых мужских ласк. Машка старалась сдерживаться, выдыхая стоны в губы отца, целуя его жадными урывками. Его ладонь на ее истекающей промежности, его пальцы внутри, на чувствительном клиторе... Жар его тела такой близкий и горячий, что...

Когда она оказалась обнаженная, томная и разгоряченная перед отцом, Машка невольно зажмурилась.

Что он делает?!

Прикосновение влажного, горячего языка к влажным губкам, истекающему лону вырвало из груди сдавленный стон. Ее папа и так умеет...

— Ах! А если... — Машка судорожно облизнула сухие губы. — А если... она вернется?.. Ах! — она накрыла своими ладонями руки Александра на своей груди, прижав их к себе и не давая отцу отстраниться в случае чего.

Вкус дочки сейчас казался восхитительным, а ее чувственные стоны — услада для ушей. Видя, как Машке нравятся ласка груди, мужчина разминает ее тщательней, порой улыбаясь тому, как дочка прижимает его руки. Правда, следующая фраза напомнила о скучной реальности... Да. После подобной близости Александр и не был уверен, что вообще захочет свою супругу. У них не было и десятой доли той химии, что происходила сейчас с Машкой. К черту общество! Оторвавшись от оральных ласк, мужчина натянуто улыбнулся.

— Плевать на нее. Да и не думаю, что она быстро отойдет от своих психов. Это не повод отказываться от твоих милых стонов, доченька. Если тебе хорошо, не стоит сдерживаться.

Действительно, плевать. И как тут не наплевать, когда грудь сжимают властные пальцы, а внутри язык, нахальный и бесстыдный...

Машка откинулась на диване окончательно, подставляясь беззастенчиво под ласки отца. Стоны, поначалу сдавленные, тихие, становились все явственнее и громче. Девушка уже не могла сдерживаться, настолько ей нравилось все, что вытворял с ней отец.

А ведь ему нравится... И ей... и хочется бесконечно еще.

Обхватив губами верхнюю часть влагалища, мужчина стал посасывать нежную кожицу, играясь с клитором язычком, пока его высвободившиеся из дочуркиных объятий пальцы медленно вх

одили в лоно, растягивая дырочку. Вот уже к одному пальцу прибавился второй, а Александр лишь постепенно наращивал темп.

Возбуждение было уже запредельным: казалось, что сейчас и ткань не выдержит. Нежно полизав киску дочери, Мужчина погладил по нежной коже бедер и, поднявшись, все-таки решил, что сойдет с ума, если не сбросит хоть немного напряжение. Быстро расстегнув ремень, мужчина позволил штанам сползти вниз, обнажая ставшие тесноватыми трусы: ствол был направлен вверх, а головка торчала над резинкой.

Маша самодовольно улыбнулась — она сама, живая, горячая, податливая и согласная на все, была гораздо лучше бездушных картинок. Когда отец отстранился, распалив ее донельзя, но не доведя до вожделенного оргазма, Машка не сдержала разочарованного стона.

— Ну паа..! — выдохнула она и тут же осеклась, увидев практически обнаженного отца.

Такой незнакомый, но притягательный. Ей казалось, что его член стал больше. Девушка томно улыбнулась, приподнялась и уселась на диване, протянула руку к члену отца. Руки чуть дрожали от волнения, но Машка не отступилась, осторожно стягивая с мужчины трусы.

— Хех, скоро продолжу.

Конечно, дочка была недовольна, но физиология просто не дает покоя. Хотя то, как она это сказала... так забавно, будто бы ей что-то не купили, и она закапризничала, а на самом деле речь совсем о другом.

Видя, как Машка осторожно стягивает с него трусы, высвобождая казавшийся каким-то слишком уж большим для дочки член, Александр даже сглотнул. Это было очень волнующе, и очень завораживающе. Избавившись от трусов, мужчина уселся на диван так, чтобы дочка могла свободно заняться его возбужденной плотью, а в это время мужчина поглаживал Машу по упругой попке, вместе с тебя заводя пальцы между ножек и продолжая дразнить дочку.

— Доченька... Возьмешь в ротик? — ласково спросил Александр, поглаживая волосы Машки. свободной рукой.

Довольный смешок не разозлил и не смутил так, как предложение отца.

Машка на миг замерла. Вполне логичная просьба — ведь он уже давно возбужден и все равно продолжает сохранять тот запал и настрой своими ненавязчивыми прикосновениями пальцев. Девушка подняла на Александра взгляд и улыбнулась:

— Конечно, папочка... — легко согласилась она.

Убрать со лба нависшие пряди, откинуть растрепавшуюся косичку за спину и аккуратно, с внутренним трепетом обхватить пальцами напряженный член отца. Кожа под пальцами была нежная, горячая и гладкая. Глянув на головку и капельки смазки, Машка сглотнула. Ни в какое сравнение это не шло с картинками и даже видео, которые были просмотрены в полной тишине тайком. Так... сперва попробует вкус, а потом уже и постарается взять в рот — хоть и хочется до дрожи в кончиках пальцев просто насадиться на член отца. Но это после, а сперва исполнить мечту узнать его вкус и его самого ближе... услышать и увидеть его наслаждение.

Машка смело провела языком по головке, а после и по всей длине — вкусно. И снова только снизу вверх. Снова облизать головку и мягко обхватить губами.

Невероятно!

Может он и слишком надавил на дочку, но о подобном уже успел слишком много подумать... А быть может просто сразу же не решился взять свою дочку, решив пока что посмотреть на ее решимость. Вот она приготовилась, даже убрала волосы, чтобы он ничего не пропустил, и... Коснулась. Ее язычок приятно скользил по чувствительной, невероятно горячей коже, а дыхание тут же приятно холодило кожицу. Невероятно, Машка делает подобное...

Вот губы девушки обхватили головку, отчего Александр даже слегка подался вверх, проталкивая член чуть глубже. С губ сорвался довольный полустон, полувздох, и мужчина на мгновение закрыл глаза. Сладкая струнка наслаждения пронзила тело, и это было только начало. Благодарно поглаживая Машку по голове, мужчина продолжал легонько играться пальцами с киской дочери.

— Спасибо, солнышко... Это потрясающе, у тебя такие нежные губы...

Машка на миг отстранилась.

— Я люблю тебя... — нежно прошептала она и принялась ласкать член отца более уверенно.

Вверх-вниз, вниз-вверх языком, обхватить губами головку снова, а рукой повторять те же движения, что и языком ранее, потом позволить снова толкнуться, внутрь, туда, где было еще уже. Машка прикрыла глаза, увлекшись ласками и тем неведомым ритмом, что она незаметно для себя поймала неожиданно точно и метко. Она чувствовала пальцы отца на своей промежности, внутренне кайфуя от мимолетного проникновения внутрь. Почему-то была уверенность, что наслаждение они получат оба и не единожды...

Она не испытывала отвращения. Наоборот то, что она делает это с отцом было для нее правильно, она не могла представить другого парня на его месте. Да и как можно с другим, если вот он... близкий и родной человек?

Дочка действовала нежно, но все более уверенно. Наслаждение все нарастало, головка проникла глубже, упираясь в небо, а в ротике дочери было тепло и влажно. Но это лишь часть удовольствия, физиологическая, куда приятнее было осознавать то, что минет делает любящая его девушка. Родная доченька так старалась сделать ему приятно, доказывая свою любовь, что Александру и не требовались ее слова, хотя слышать их тоже было безумно приятно.

С тихим вздохом выудив влажный фаллос изо рта Машки, Александр поцеловал девушку, доказывая, что в произошедшем нет чего-то омерзительного или постыдного.

— Машенька, любимая, — прижав девушку к себе, мужчина слился с ней в долгом поцелуе, и теперь все упиралось в то, о чем сейчас спрашивать казалось пусть и немного неуместным, но все же важным. Посадив дочку себе на колени, мужчина ощутил, как член касается ее живота. Обняв ее упругие ягодицы, Александр поглубже засунул палец в лоно дочки, после чего оторвался от поцелуя и спросил.

— Это твой первый раз? Если так, я буду очень-очень нежен, миленькая моя доченька.

​Маша пребывала наверху блаженства, когда отец снова поцеловал ее. Долго и очень вкусно. Она не хотела отстраняться, охотно лаская его язык своим в ответ, позволяя ему хозяйничать у нее во рту. Это так приятно любить и быть любимой, пусть и так запретно, но от этого не менее сладко. Девушка тихо постанывала сквозь поцелуй — ужасно взрослый и превосходный. И его палец внутри, там, где все уже пульсирует и ноет от нетерпения.

Его вопрос впервые за все время смутил. Но врать папе нехорошо. Машка погладила отца по груди и кончиками пальцев коснулась его влажного от слюны и смазки члена.

— Первый.., — прошептала она. — Я еще ни с кем до тебя.., — ответила Машка, в тайне гордясь этим.

Но таким радостным и довольным, отца она еще не видела, и потому девушка снова поцеловала его.

Как подобное можно воспринять? Александр почувствовал себя мальчишкой... Машка не хотела ни с кем, и любила только его. Это затрагивало собственнические струнки в душе, но было и само по себе очень приятно осознавать. Возможно, стоило бы обставить первый раз дочки как-то по-особому, но сейчас как раз тот настрой.

Кивнув, Александр улыбнулся. Продолжая ласкать дочку, мужчина все целовал и целовал ее, одной рукой лаская грудь, а второй, теперь уже спереди ласкал дочку, подготавливая ее к сексу. Ее губки были горячим и влажными, дырочка стала чуть шире от вошедших ранее пальцев и, еще раз поцеловав Машку, Александр уложил ее на диван и раздвинул ножки дочери.

Проведя языком по щелке, мужчина приставил головку ко входу во влагалище, крепко сжав руку Машки в своей так, чтобы их пальцы переплелись. Взгляды отца и дочери совпали, они выжидающе смотрели друг на друга, и мужчина даже не знал, кто волнуется сейчас больше. Вот головка медленно протиснулась в узенькую дырочку, распирая стенки своей толщиной. Дочка была восхитительно тугой, обволакивая каждый сантиметр возбужденного члена, и это просто сводило с ума. Продвинувшись чуть глубже, Александр приготовился и наклонился к Машке.

— Потерпи капельку, любимая. Я с тобой... Это единственный раз, когда я сделаю тебе больно, доченька.

Поцеловав девушку, мужчина резким движением вошел глубже и замер, давая девушке время и пытаясь отвлечь ласковым шепотом.

Машка успела вовремя закрыть рот свободной рукой, чтобы не было слышно ее вскрика. Несмотря на то, что она была очень возбуждена и психологически готова, было все равно больно. В глазах уже стояли слезы, внезапные и обидные. Ну почему было так приятно и хорошо, а тут больно? Почему не может быть хорошо всегда?

Но отцу она была благодарна за то, что ласкал до этого. Ласкал и сейчас. Успокаивал, шепча на ушко всякие ласковые и сладостные вещи. И Машка верила всему, что он говорил и обещал. Да. В другой раз будет лучше. Будет так же феерично, как и до этого. Ведь папа обещает, что это будет не единожды...

Чуть ослабив хватку сведенных судорогой пальцев, переплетенных с пальцами отца, девушка отдышалась и посмотрела на Александра. Внутри было жарко, влажно и очень... очень... Машка не могла подобрать слова, чтобы осмыслить и описать ту жаркую тугую заполненность, смешанную с болью и остатками наслаждения.

— Все хорошо... — девушка улыбнулась и потянулась за поцелуем.

Отцу было не менее больно видеть, как Машка пытается вытерпеть боль. Все-таки это чертовски несправедливо... Пусть даже и глупо спорить с анатомией, но все равно... Он не хотел, чтобы любимая дочка страдала хотя бы секунду, не говоря о подобном.

Почувствовав ее движение, услышав ее слова, Александр все еще не стал двигаться, хотя внизу все ныло от возбуждения — внутри дочери было просто невероятно классно. Увидев, как преданно и ласково тянется к нему дочка, мужчина обнял ее и продолжил поцелуи, лаская ее кожу и наслаждаясь ароматом ее тела, смешанного с пошлым запахом секса, будто бы подчеркивающим запретность всего происходящего.

Оторвавшись от поцелуя, Александр с улыбкой продолжал смотреть в глаза дочери, когда начал постепенно двигаться. Сначала медленно, вынимая головку и вставляя, чтобы раздутая плоть стимулировала губки Машки. Медленно, наслаждаясь каждым моментом их близости, Александр постепенно ускорялся. Вот уже член начал оставаться внутри — чуть изменив положение, мужчина стал тереться стволом о клитор Машки, стараясь доставить ей удовольствие даже несмотря на только что потерянную девственность.

— Обхвати меня ножками, доченька, — дыша чуть чаще, мужчина покрывал шею и лицо девушки поцелуями, уже войдя во вкус. Внутри было узко, и, казалось, мужчина ощущает каждый миллиметр сжимающей его дочки.

Маша кивнула, прерывисто дыша и обхватила ногами отца за пояс. Она безоговорочно верила ему, знала, что как он сказал, так и будет. Будет хорошо потом, значит, вытерпит эту боль. Будет так же превосходно как и тогда в прелюдиях, стиснет зубы и переборет себя. Девушка старалась сдерживать полувыдохи-полувсхлипы при каждом болезненном движении члена внутри. Воздух был уже густой и влажный, казалось, даже окна в беседке запотели, настолько было жарко. Но так было даже лучше — никто не видел их и того, что они творили.

Сперва она не поняла откуда та приятная волна, пробившаяся сквозь завесу боли. Но потом, взглянув на отца догадалась. И почувствовала симуляцию клитора. Машка облизнула губы и тихо застонала.

Уже лучше...

И поцеловала отца. Все будет хорошо... даже круче...

Он старался все-таки сдерживаться, чтобы не доставлять девочке неудобств. Влажный от смазки член плавно скользил, стимулируя клитор, и Александр с облегчением и радостью улыбнулся, услышав, как Машка застонала. Дочка стонет, пока они занимаются сексом... Все еще не верится, но это происходит. Ее личико стало выглядеть весьма похотливо, возбуждая мужчину еще больше.

Стараясь не наваливаться, Александр плавными толчками входил в девушку, целуя дочку раз за разом. Как только девушка потихоньку привыкла, Александр стал совершать семь коротких толчков, после чего входил поглубже, ощущая, как упирается головкой, значит, доходит до самого конца. Давление на корень члена было очень приятным, но мужчина не злоупотреблял. Семь — и один глубокий, пока дочка сама не заметит цикл и не начнет готовиться к каждому восьмому толчку, пробирающему все ее естество. Дыша чаще, Александр чувствовал, как удовольствие волнами накатывает, постепенно разгоняя все тревоги.

— Моя девочка, милая доченька. Как же в тебе хорошо, любимая...

Ритм стал ей незнакомым, но менее болезненным. Машка снова тихо застонала, прикрыв глаза от наслаждения. Сперва коротко, а потом... айяаах!.. на всю длину. И опять коротко и часто, а потом... ааах!.. мощно.

— Па...ах!.. — пролепетала она. — Люблю тебя... аах! Папочка, папа! А-а-ах!

Девушка и сама не понимала, что хочет сказать. Чем больше он в ней двигался, чем чаще целовал, чем сжимал крепче в своих объятьях, тем быстрее боль отступала, становясь глуше и меньше. Она уже задерживала дыхание на каждый глубокий толчок, что вызывал отголоски боли, и стонала на каждый короткий, стиравший эти болевые ощущения. Но Машка понимала, что ни с кем бы ей не было так хорошо как с ним, ее отцом... Только он может быть таким хорошим, нежным и любящим... И поэтому даже эту боль она ему прощала, зная как ему сейчас хорошо с ней, а не с кем-то еще.

Ее постанывания, ее признания... Александр уже был практически на пределе — слишком сильным было возбуждение, накопившееся до этого, слишком желанной была родная дочка, отчего каждый толчок отзывался струнками наслаждения. Еще немного, еще...

— Люблю тебя, доченька!

Снова вогнав поглубже, мужчина ощутил, как приближается финиш и, выдернув, застонал, не сдержавшись, оросив животик и грудь дочери спермой. Часто дыша, Александр все еще был во власти оргазма, когда наклонился к дочке и поцеловал ее еще разок. Нежно погладив по волосам Машку, мужчина подхватил девушку под попку и вновь стал работать языком, чтобы поскорее довести родную девочку до оргазма. Его пальцы скользнули неглубоко, чтобы вдруг не вызвать остатки дискомфорта, так что мужчина просто сосредоточился на доставлении приятных ощущений Маше. Ориентируясь на ее участившееся дыхание, на ее страстные постанывания, он постепенно менял темп, рассчитывая, что доченька тоже уже скоро кончит.

Машка находилась в какой-то прострации и не смогла уловить, когда все поменялось. Только отец был на ней и двигался внутри, жарко шепча пылкие признания в любви, и девушка уже почти привыкла к короткому и редкому глубокому проникновению, как вдруг... Грудь и живот оказались в липкой влаге, ноги на плечах у мужчины, а изнывающий от желания клитор во власти горячих губ и языка. Внутри были уже осторожные пальцы, доставлявшие удовольствие.

Отец заботливый... любимый... хороший...

— Аах!.. Ааахх! — срывались громкие стоны с ее губ, Машка окончательно забыла об осторожности, отдавшись на милость наслаждения от умелых ласк Александра.

Чуть двигая бедрами навстречу, девушка на миг зажмурилась, чувствуя первые приятные судороги оргазма. Напряжение было уже невыносимым, и Машке хватило сил лишь снова закрыть рот рукой, прежде чем с ликующим криком выгнуться всем телом от нахлынувшего удовольствия.

​Александр самозабвенно ласкал дочь, ощущая, как она постепенно начинает терять себя, отдаваясь на волю наслаждения. Он старался уловить каждое ее движение, каждый вздох, каждый желанный стон, звучащий, как песня благодарности за близость с отцом. Вот еще чуточку, совсем немного... Машка сексуально выгнулась, сдавленно простонав, и Александр улыбнулся, оторвавшись от разгоряченного лона. Аккуратно вернув ножки дочери на диван, мужчина лег рядом и заключил девушку в объятья, ласково целуя в губы дочь, наверняка все еще переживающую свой первый оргазм с мужчиной.

— Это было волшебно, доченька. Ты так сладко стонала... Расскажи, как тебе понравилось больше? Я хочу, чтобы ты испытывала сказочное удовольствие каждый раз, когда мы вместе.

Машка прерывисто вдохнула густой, влажный воздух беседки и обняла отца, прижимаясь к нему. Такой теплый и горячий, родной и любимый, близкий как никогда... отец.

Внутри все еще сладко дрожало, а тело было пустым от пережитого наслаждения. Это гораздо круче, чем с самой собой. Ведь сама не будешь так ласкать себя. Никто не будет так ласкать клитор, доводя до исступления, никто не будет дразнить пальцами влажное лоно, никто не будет так целовать, как он... ее папа.

Машка улыбнулась вопросу. Значит, секс у них будет не раз. И это радовало.

— Ну... — она все еще не могла восстановить дыхание после всего. — Мне очень понравилось, когда ты... когда ты ласкал меня там языком. И когда просто целовал. И... мне понравилось как ты трогал мою грудь... — девушка взахлеб делилась впечатлениями. — И внутри когда был тоже... ведь больно будет не всегда... — Машка поцеловала мужчину коротко в губы.

Поцелуи и близость... Несмотря на то, что они оба насытились друг другом, даже подобная передышка была чертовски приятной и милой. Пусть все происходящее изначально и казалось неправильным, запретным и чуждым, сейчас, размышляя, Александр знал — поступил бы так же, если бы дали возможность повернуть время вспять. Узнать дочку, его любимую девочку с иной стороны — бесценно. И, кому какое дело, ведь они просто два любящих друг друга сердца.

— Хорошо, доченька, я все запомнил, — озорно подмигнув, сказал мужчина, после очередного короткого поцелуя, прижимая девушку к себе. — Все же нам стоит чуть позже вернуться в дом, я-то ладно, а твою пропажу все-таки заметят, — со вздохом произнес мужчина, нехотя вспоминая о жене. Сейчас она казалась вообще чужой, пусть даже они и прожили весьма много лет вместе.

Девушка нежилась в родных объятиях, полностью оторвавшись от реальности. Где-то во дворе трещали сверчки, едва слышно шелестел ветер. Но Машка, прижатая к горячему сильному телу Александра, холода не чувствовала, наоборот лишь уютное тепло. А старый продавленный диван казался как никогда удобным...

Машка чуть поморщилась на это досадное напоминание о реальности. Ей не хотелось подниматься, одеваться, уничтожать следы их любви и уходить в казавшуюся пустой и холодной постель в маленькой комнате, выходящей окнами во двор. И Машка чуть поерзала, обвивая отца руками за шею и прижимаясь к нему всем разгоряченным, гибким телом.

— Еще пять минут.., — девушка снова поцеловала отца, но долгим, вкусным поцелуем. — А мы.., — она все же смутилась, скользя пальчиками по отцовской груди. — Когда мы еще будем заниматься любовью?

— В любой удобный момент? — весело ответил мужчина, погладив дочь по волосам. — Осталось только порешать пару вопросов... Но сейчас давай просто отдохнем, любимая.

Улыбнувшись, Машка прижалась к отцу сильнее. «Любимая»... Она любимая папина дочка.