Озорной гуляка. Глава восьмая.

Глава восьмая.

Вика принесла воду и тихо поставила в угол, снова вышла, но быстро вернулась с эмалированным тазом. Нашла в тумбочке обычное детское мыло, развернула упаковку, и в маленькой кандейке вкусно запахло земляникой. Все это она проделывала молча, очень сосредоточенно, мне стало даже забавно смотреть на ее приготовления. Еще совсем недавно женская гигиена интимных мест для меня была тайной, а сейчас она должна была пройти прямо на моих глазах — в маленькой комнате.

Ощущение причастности к чему-то новому и в тоже время обыденному меня снова возбудило и привело мой половой орган в полную готовность, что было сразу же замечено Викой.

— Ты чего так всполошился? Никогда не видел женщину, когда она подмывается?

— Пока еще не приходилось…

Она улыбнулась, потрогала воду в ведре своим красивыми пальчиками, сняла платье, аккуратно уложила его на единственный стул возле тумбочки и взъерошила треугольник черных кудрявых волос меж ног.

— Подождать немного придется, вода для моей щелки еще холодная, — проговорила Вика, но что-то вспомнила и, выбегая в большой зал прямо так, как есть, весело добавила: — Сейчас, мы ее согреем!

Вернулась она минуты через три с алюминиевым электрическим чайником в одной руке и толстым в тряпичной обмотке проводом с вилкой в другой. Подала провод мне, а сама, стоявшей на тумбочке кружкой, стала набирать в чайник воду из ведра.

Когда он стал полным, она поставила его на пол и произнесла:

— Подключай! Справишься? Отвлекись немного от меня, не одеваться же мне для этого снова!

Я присел, воткнул провод сначала в чайник, а второй конец в розетку, от этих незатейливых действий мой конец опал, совсем не уменьшился, но уже не стоял в полную свою мощь. Мы с Викой сели на топчан стали ждать, когда чайник начнет закипать.

Сидя рядом со мной вполоборота, она прислонилась грудью к моему плечу, огладила член и, приблизив губы к моему уху, прошептала:

— Подрочишь на меня, когда я подмываться стану?

— Я думал, так делать очень плохо! Особенно когда рядом с тобой обнаженная женщина.

— Глупый! Во-первых, и вы, мужчины, и мы, женщины, все равно это делаем втихаря друг от друга. Во-вторых, меня очень возбуждает, когда это делает мужчина открыто, при мне, смотря на мое обнаженное тело.

— А ты?

— Что — я?

— Будешь вместе со мной мастурбировать?

— Ты знаешь, я как раз так впервые и кончила, еще в детстве. Мы с мамой тогда жили в частном доме, вода у нас была приносная из колонки. Как-то, однажды, в один из летних дней, согрела она воды, налила в тазик и говорит: «Иди, мойся, егоза» Мы жили вдвоем, особого стеснения промеж нас не было, женщина и девочка. Мужчины в нашей судьбе полностью отсутствовали, и прятаться нам было не от кого. Моя мама тоже была красавица, любила я на нее смотреть, когда она в тазу ополаскивалась. Щупала свои соски, мечтала, когда же у меня отрастет такая же, как у нее грудь и закучерявятся на письке волосики. Спрашивала ее, а она лишь смеялась и говорила: «Потерпи немного, придет и твое время».

— Она тоже одна жила?

— Время было послевоенное, мужиков не особо и осталось, да и был у нее секрет, о котором узнала я, случаем, уже в девках!

— Какой?

— Все тебе расскажи!? Ты обо мне хотел узнать или о моей матери?

— Об обеих!

— Была у нее одна любовь. Я полагала они подруги, не разлей вода,   пока невзначай не увидела их голыми в одной постели. Доволен? Теперь вернемся ко мне, или уже неинтересно?

В моей голове родилось еще больше вопросов, от полученных от Вики ответов. Сегодня лесбийская пара ни у кого не вызывает удивления, а тогда, говоря о своей матери, Вика открыла мне целый параллельный мир и тут же его закрыла, приоткрыв другой — мир женской детской мастурбации.

— Очень интересно и возбуждающе! — восторженно откликнулся я, боясь потерять и эту тонкую ниточку ее откровения.

— Пока я мыла голову, волос, она была рядом, разделась до трусиков, чтобы не намочить свой халатик, и поливала чистой теплой водой на меня из кувшина. Потом она поставила таз с табурета на пол, и я забралась в него вся. «Намыль писечку и хорошо там потри. Не бойся, проникай пальчиками внутрь». Я старалась, но у меня, видимо, все получалось не так, в конце концов, мама отняла мою руку и сама прошлась мне по большим губам влагалища. Ее пальцы были хоть и нежные, но немного толще моих, а моя дырочка была еще настолько маленькая, что она несколько раз задела ими клиторок. Еще не один раз она его тронула, промывая мою юную девственную красавицу теплой водой. Этого оказалось достаточно, чтобы меня захватила такая истома, я кончила в ее объятьях. Прижав меня к своей обнаженной груди, погашая своей мягкой плотью вибрацию моего тела, она засмеялась и проговорила: «Не противься этому, дочка! Насладись вволю своим первым оргазмом! Будет у тебя их еще много, но первый ты никогда не забудешь. Я очень рада, что он случился в моем присутствии», — сказала и поцеловала меня в губы, жарко, совсем ни как мать.  А когда у меня пошли первые месячные, она показала, как сама мастурбирует, чтобы боль от них уменьшилась… Никита, чего сидишь, чайник уже выкипает!  

Из носика чайника вовсю шел пар, он закипел, как и мой член от рассказа Вики, быстрых движений у меня как-то не получилось. Мои яйца возбуждением свело так! Что до розетки я дошел медленно… — на раскоряку, вызывая заливистый смех у рассказчицы.  

— Бедный! Как тебя скрючило. Коки прямо опухли!  Сейчас, потерпи еще только одну минуточку, проговорила она, выливая в таз воду из ведра и разбавляя горячей из чайника.

Еще секунда и сама Вика, уже находясь ножками в нем, грациозно присела и запустила пальчики в вагину, вынула, обнюхала и стала ополаскивать водой из таза.    

— Теку вся! Чего смотришь? Как заколдованный мальчик. Кончай скорее, пока твои яйца совсем не отвалились! — проговорила она, густо намыливая мылом свою красавицу, расположив ее в мою сторону, прямо перед моими глазами.

Я был настолько возбужден, что первые совершенные мной быстрые фрикции в моей голове отозвались наслаждением расчеса пальцами волдыря. Мои глаза просто приковали действия руки Вики, чуть раздвинув колени, она подмывалась и мастурбировала одновременно, открывая мне еще одну тайну, как женщина может совершать гигиену и в тоже время с наслаждением самоудовлетворяться. Не знаю почему, но совершенно внезапно меня посетила мысль, что Лиза наверняка делает то же самое, когда принимает ванну. Мой член напрягся еще сильнее, подчиняясь моей руке, крайняя плоть быстро заскользила по возбужденной головке.

— Подойди ко мне… — прошептала Вика, видя, что я уже готов кончить. — Спермы на полу, Никита, нам здесь оставлять не следует…

Произнеся эти слова, она почти села попой в таз, охнув, зажав сомкнутыми ногами одну руку и оперевшись на пол другой, сотряслась в оргазме, выдохнула, кончила еще раз. Не в силах удержаться и не упасть прямо в таз, Вика ухватила, подошедшего к ней меня за левую руку своими мокрыми пальцами, только что вынутыми из обкончавшегося влагалища.

Я хотел ее приподнять, но она схватила мою правую руку другой своей, той, что упиралась на пол и, открыв рот, заглотила член, который сразу же разрядился в нее порцией спермы. Выпустив мужское достоинство из своего сладкого плена, Вика вылила на него остатки воды из рядом стоявшего ведра, положив себе на грудь одновременно омывая и себя.

— Сладко кончил? — спросила она, улыбаясь.

— Когда в одиночестве дрочил, такого удовольствия точно не получал.

— Совместная мастурбация приносит не меньше удовлетворения,

чем сам коитус. К тому же, оно совершенно иное. Мне только соития, ощутить член в своем влагалище, все же мало, а тебе?

— Не знаю, я еще не настолько хорошо знаком с сексом.

— Будем учить, твоя кандидатура на осваивателя моей вульвочки мне даже очень подходит, — изрекла она, выпрямляясь во весь рост и перешагивая из таза на сухой пол, своими красивыми ножками. — Вынеси грязную воду за павильон, и приходи, продолжим обучение.

Я потянулся за джинсами.

— Так иди! — остановила она меня.

— На улице уже почти светло!

— Вот именно! У сторожа самый сон. Быстренько вылей воду и бегом обратно, я тебя жду.

За дверьми павильона бушевал ранний летний рассвет, пахло утренней свежестью, никого не опасаясь, наперебой пели птицы, парк дышал началом нового дня. Сверкая голым торсом и булками, я освободил эмалированный таз от ненужной грязной воды, выплеснув ее под ближайшее дерево, и спехом вернулся обратно все же опасаясь попасться сторожу на глаза.

Оставив таз в большом зале, мельком посмотрел на себя в кривое зеркало, где голова моя была большая, а член и мой зад маленькими, как у рахита, опечаленный увиденным подался в подсобку.

Как и обещала, Вика ждала меня лежа спиной на топчане, подложив свернутое одеяло себе под попу, широко расставив колени в разные стороны, полностью открыв мне свою красавицу.

— Никита! Чего так долго? Я уже не могу дождаться, еще немного и я бы запустила в себя пальчики и кончила сама.

Не отвечая, я забрался на топчан, устроился на коленях между ее ног. От влагалища пахло земляникой. Слова были излишни, всем своим видом, она призывала мой язык поработать в ином от уже привычного разговорного направления. Ублажить ее влажную устрицу, слизывать весь нектар с ее стенок и клитора. А его оказалось слишком много, обработав губами ее соски, просунув руки ладонями ей под попу, сам не ожидая того, я только сунул кончик язычка в ее пещерку, как она содрогнулась, вибрируя мягким животиком, простонала, и из нее хлынул поток внутренних соков, сродни Ниагарскому водопаду.

Стараясь, чтобы ее влага не достигла одеяла, простыней, я словно верный песик стал лакать языком из ее влагалища. В экстазе она запрокинула вверх голову, мышцы ее живота, то напрягались, то расслаблялись, а ее рука, красивые пальцы с лаком ярко-красного цвета на ногтях, то ворошили, то поглаживали мне волосы на голове. Грудь тоже вздрагивала, соски набухли, заострились и затвердели, словно два небольших финика, ореолы сосков потемнели.

— Все, все, Никита, хватит! — обессиленно отстранила он мою голову от истекающей соком красавицы. Подняв ноги, перекинув их на одну сторону от меня, ближе к стенке, плотно сомкнула. — Всю зализал, три раза, с небольшими промежутками, кончила. Не знаю, как теперь вечером свой концертный номер, песенку Бони на сцене филармонии достойно отработать. Ложись рядом, мой ненасытный дон Жуан, немного поспим. Сейчас где-то пять утра, в семь обычно уже люди на работу через парк идут, с ними незаметно и выйдешь.        

Я уложил свернутое одеяло у себя в головах и прижался попой к ее теплому животу. Уснул, получив ласковый поцелуй в шею и объятье своего торса со спины, Викиной красивой ручкой.

Разбудил нас громкие удары в наружную дверь павильона.

— Виктория, открывай! — послышался с улицы женский голос.

— Наташка уже пришла! — вскочила на колени Вика и, посмотрев на дамские наручные часы, добавила: — Полвосьмого уже! Вставай, проспали.

Она перескочила через меня, надела туфельки и стала просовывать руки в желтое платье, застегивать пуговки и поясок. У нее это получилось мгновенно, видимо не первый раз попадала в подобную ситуацию.

— Пойду, открою. Можешь сильно не торопиться, но и шибко тоже не тяни, я подругу немного придержу.

Вика вышла, вскоре послышался скрежет железной задвижки.

— Чего долго не открываешь, или не одна? — опять послышался тоже женский голос с любопытством на веселых нотках.

— Не одна! Только не пугай парня призывом в армию.

— Где он?

— Сейчас выйдет.

Только полностью одевшись, я вышел из подсобки и сразу же попал под обстрел снизу вверх любопытных глаз женщины, примерно ровесницы Вики, но вид у нее был проще, и фигура расплывчатее, с выразительной грудью, что просвечивала бюстгальтером через тонкое летнее платье из просторно-сшитого голубого ситца.

— Здравствуйте, — произнес я.

Больше совершенно не знал чего сказать и хотел выскользнуть в двери на свободу, но услышал приказ.

— Стой! — командным голосом произнесла хозяйка павильона.

— Наташка, ты чего? — удивленно спросила ее Вика.

— Сама посмотри, можно ли его в таком виде выпускать? — ответила подруга и пальцем указала на распустившуюся молнию на моих джинсах, из образовавшейся прорехи выглядывала головка члена.

— Никита, плавки все же нужно носить! — улыбнулась Вика.

Я посмотрел вниз на свои джинсы и покраснел от стыда.  

— Что делать будем? — без каких-либо особых эмоций спросила подругу Вика. — У меня ничего мужского здесь, в парке, нет. К сторожу же не пойдешь за штанами!

— У меня тоже. Да, ты, парень, сильно не тушуйся! Я двадцать лет отслужила в армии, дошла званием до старшего прапорщика, не такие концы видала! Сейчас что-нибудь придумаем! Новую молнию не вставлю, а суровыми нитками зашить, зашью. Пошли в подсобку, а то скоро уже мне открываться.

Я был так сконфужен, что потерял волю, Вика завела меня в комнату для персонала и по приказу бывшего старшего прапорщика уложила на топчан. Наташа нашла в тумбочке нитки, иголку, и встала с ними в руках надо мной, словно полевой хирург.

— Снимать нельзя. Зашьем ширинку, обратно никак не наденем, — со знанием дела, проговорила она. — Придется шить прямо на нем. Вика стягивай ширинку, чтобы не расходилась, а я буду шить.

— Ай! — вскрикнул я, когда сделав несколько стежков, она меня уколола в самое интимное место.

— Ему же больно, Наташка!  — сострадательно отозвалась на мой крик Вика. Ты уж осторожнее!

— Что я сделаю, если хер молодой и от каждого прикосновения моих и твоих рук сразу встает на дыбы! — ответила подруга и резко по-военному разорвала то, что уже нашила, вынула наружу член и стала его дрочить, невозмутимо смотря, то на меня, то на Вику.

Несмотря, что все ее действия были по-военному решительны и в чем-то довольно строги, ее рука была ласковой и теплой. Мое лицо очень быстро стало выражать преддверие оргазма.

— Чтобы здесь не пачкать и джинсы ему не облить, кто сперму выпьет, ты, или мне отдашь? — спросила она, остановив взгляд на Вике.

— Твоя рука его приласкала! — ответила та, отвернув свой взор.

— Давай, милый, расслабься! — проговорила Наташка и вобрала в рот мой член полностью.

Я содрогался, а она придерживала меня рукой, положив ладонь на грудь пока полностью не иссяк. Выпустив изо рта, она его облизала и, дождавшись, когда он совсем упадет, упаковала обратно.

— Вика, — хозяйка павильона наклонилась к ней и что-то тихо, тихо шепнула, из чего я только и понял два слова «мокрая» и «мастурбировать».

— Давай зашивать скоро уже первые посетители пойдут! — округлив глаза, ответила Виктория.

— Давай, — со вздохом ответила Наташка, мимолетно поправив трусы под тонким летним платьем.

Дома я оказался через час, не успел зайти в свою квартиру, как в двери позвонили. Неохотно открыл. На пороге стояла Лена, ее взгляд остановился на моих джинсах, на зашитой черными нитками ширинке.