Часть 4.
– Оля, давай просто полежим, послушаем музыку! У тебя есть записи французского шансона? Кстати, ты когда-нибудь учила французский?
– Никогда! Но, очень хотела, с детства мечтала понимать, о чем поют Эдит Пиаф, Мирей Матье, Азнавур, Адамо, освоить это чарующее произношение, особенно их «эрр»! Как воспомню, какие эмоции в юности испытывала, танцуя под их песни, под задушевную французскую музыку. На школьных вечерах, помню, ждала, когда объявят «белый танец» и я приглашу мальчика, о котором думала последние дни, но, его успевали пригласить другие, более красивые.
– Я думаю, что не более красивые, а более активные, безалаберные, что ли. А ты просто медлила, стеснялась. Почему ты всё время подчеркиваешь, что не красивая? Красота – понятие относительное. Помнишь, в нашей юности Поноровская пела:
«Никто не приглашает на танцы
Никто не провожает до дома...»
Я стал тихонько напевать, и Оля, вспомнив подпела мне своим хорошеньким голосом:
«Смешную угловатую девчонку
Тихоню и не модную совсем».
Мы пели, и теснее прижимались телами друг к другу. Я ощущал в эту минуту единство наших тел и душ.
«Ну как вам не понятно ребята
Что красота лишь внешне приятна
Не могут быть на свете все красивыми
А счастье почему-то нужно всем
Не заменит внешность губ неярких нежность
Маленького сердца большую доброту
Преданность и верность не заменит внешность
Только вот не каждый видит эту, эту красоту!
Мы посмотрели друг на друга и потянулись навстречу губами. Она, почему-то заплакала и это было так мило видеть.
– Пожалуй, ты правильно понял моё состояние. Конечно я и не была совсем уж дурнушкой, но меня никто из парней не замечал, когда рядом были мои подружки, и я, дура, решила, что это они виноваты в том, что на меня не обращают внимание, и порвала все связи с ними. Думала, что мой принц придет, увидит меня, одиноко стоящую в сторонке. Ну, прямо как дальше в этой песне:
«Быть может вы придете на танцы
И чей-то взгляд печальный найдете
И может быть из вас смельчак найдется
На танец ту девчонку пригласит
Она зальется краской пунцовой
И робко вам подаст свою руку
И станет в этот миг такой красивою
Ведь счастье почему-то красит всех
Не заменит внешность губ неярких нежность
Маленького сердца большую доброту
Преданность и верность не заменит внешность
Только вот не каждый видит эту, эту красоту»
– Какими глупыми мы в юности были? Согласись!
– Лично я и сейчас не шибко умный. Вот, не пригласи ты меня сегодня к себе, и я бы лежал сейчас у себя дома и мечтал о любви, вместо того, чтобы проводить этот божественный вечер с тобой!
Я вновь прижал её к себе и мой возбужденный член уперся в её мокренькую письку. Почувствовав, что она хочет почувствовать его в себе, я перевернул её на живот, подложил сразу две подушки под её кругленький животик и плавно вошел в неё. Она сразу же задрожала, и охватила мышцами влагалища мой член. Я лег на её спину и руками нащупал божественные бугорки груди.
– Да, Шурик, не торопись, дай мне почувствовать его в себе. Медленнее, нежнее, хочу насладиться движением внутри. Как это божественно прекрасно. Меня ещё никто не трахал так. Ты просто гений! Как хорошо ты это делаешь. Я просто растворяюсь, теряю голову.
– Какая ты хорошенькая там, внутри, какая у тебя нежная вагина. Так и хочется накончать в неё побольше спермы.
– Накончай, только не спеши. Давай будем наслаждаться друг другом.
– А ты не хочешь родить от меня ребенка?
– Сумасшедший, – она повернула ко мне испуганное лицо и прекратила движения попкой, – рожать в пятьдесят четыре года?
– Час назад тебе было пятьдесят три.
– А девять месяцев беременности ты учитываешь?
Она закатила глаза, как бы обозревая себя, свой организм изнутри, и добавила:
– Я понимаю, что ты шутишь, но...
– Ты согласна?
– Я этого не сказала, а просто задумалась.
Наклонившись вперед, я поцеловал её нежно в губы и полностью вошел в неё. Она ахнула и затрепетала.
– Как же мне с тобой хорошо!
– Не передать словами, как мне с тобой хорошо. Ты богиня, Клеопатра! Жизнь горов отдать за ночь с тобой.
– Клеопатра дарует тебе жизнь в обмен на обещание дарить в ответ такую же радость, как сегодня.
Она стала постепенно наращивать темп, вилять попочкой и насаживаться на член сильнее и сильнее, издавая звуки радости.
– Да, да! Я подошла, накачивай меня спермой, заполни мой «колодец». Последние слова потонули в протяжном крике и она затряслась в оргазме. Почувствовав это и я разрядился в неё. Она рухнула на подушки, а я лег на неё и стал целовать спину, перебирать пальцами возбужденные сосочки и ласкать груди. Оля повернула ко мне счастливое лицо, и я впился в её пухлые страстные губы. Когда её тело перестало дергаться я перевернул Ольгу на спину, достал из влагалища сперму, перемешанную с её смазкой, смазал клитор и стал нежно его облизывать. Это подействовало на неё моментально. Она взвизгнула, прижала мою голову к своей «киске» и стала нанизываться своей писькой на моё лицо. Я и раньше заметил, что клитор у неё очень чувствительный, но на этот раз она показала чудеса возбуждения. Оргазмы, один за другим накрывали её, она стонала и выла так, что слышно было даже в соседней квартире.
Я специально измазал нашими выделениями лицо и прижался к её губам.
– Ой, – испугалась сначала она, – ты же весь в сперме! Я никогда такого не делала, впервые пробую, и ты знаешь – мне вовсе не противно. Она такая терпкая, и пахнет приятно.
– Ещё бы! Твои любимые французы даже добавляют её запах в свои духи. Я понимаю, что у тебя такое впервые, но ведь, всё, когда то происходит в первый раз, а потом становится нравиться. А не хочешь облизать мой член?
– Я как-то не думала, у меня, наверное не получится.
– А ты не думай, а попробуй.
Я вошел в её влагалище, вынул член и поднес его ко рту.
– А как? Что делать?
– Просто, возьми его в рот и соси, как леденец.
Она сначала нерешительно охватила губами головку, пососала, вынула, почмокала и проглотила.
– Мне понравился вкус. Такой немного соленоватый и вкусный.
– Ну а теперь пройдись язычком по стволу снизу вверх.
Она собрала с члена всю сперму и сказала:
– Понравилось! Ещё хочу!
Я повторил это ещё раз и ещё.
– Ну всё, эгоистка, оставь и мне немного.
Я спустился к её писечке, аккуратно раздвинул розовые губки и припал к её «колодцу». Она снова возбудилась, но не так, как от ласк клитора.
– А теперь, – предложила она, – запьем это дело коньяком, и сходим, ополоснемся.