Ньяна. Часть 2

Все, я – пропал!

Дальше все, как в тумане. Только на операцию по выпиливанию папика, я – собрался. Все сделали – грамотно. Потерь, раненых – нет, у Сорбонскогомедика около тридцати штук холодного груза, включая его самого. Операция – выполнена.

: Вот только, как мне быть с Ньяной?. .. У меня же – жена, да и живу я в палатке – казарме, отнюдь, не один:

Секс с ней случился в первый же вечер, когда я принес цветы: в Африке к этому гораздо проще относятся. И был он – божественным! Это был секс с дикой львицей, черной пантерой и женщиной одновременно. Она была почти моего роста (я – 178 см. ), длиннющие ноги я заметил еще в первый раз. Волосы она распустила; они доставали ей почти до конца поясницы, грудь была, наверное, размера второго (но они же не носят бюстгальтеров!), остренькая, с торчащими в разные стороны, такими жеконусообразными, задорными сосками. Волосы на лобке были тоже черными, и аккуратными, что – редкость для африканок. Видимо, она их – стригла.

С ней можно было делать, что угодно, что мужчина может сделать с женщиной! Она умела – все. И ничему не удивлялась и не противилась. Казалось, любой секс, доставлял ей удовольствие.

Уже одно это должно было меня насторожить. Не – насторожило:

Я поставил пост у ее дома, привлек, даже, гарнизон (вот она – привилегия начальника!), мои ребята таскали нам еду, а мы: Мы не вылезали из – под москитной сетки на ее кровати.

Вплоть до выпиливания местечкового Нельсона Манделы.

В ночь, когда все было кончено (это было – ночью), я вернулся к ней в дом, и она – плакала. Догадалась, конечно, почему в городе такая стрельба. Сказала, что вот, теперь я уйду, а брат забьет ее за нехорошую связь. Это было вполне – реально. Могли – забить. И никакой мой недалекий капрал ее бы – не защитил. Исчезла бы, и – все.

Я – рассвирепел. Сказал, что хочу поговорить с братом лично. Брат (?), не

смотря на ночь, явился немедленно. И, со всякими экивоками, предложил мне Ньяну купить! За баснословную сумму в 250 франков. Я настолько обалдел, что не стал даже торговаться!

Достал деньги и: купил.

Она очень обрадовалась, сказала, что ей теперь ничто не угрожает, и я могу ехать в лагерь, а она (пока!) и тут – поживет. Мы еще разок занялись сексом, и утром уже, офигевший, несколько, я притопал к капралу, дабы закончить все формальности и вызвать вертолет.

Он меня огорошил: сказал, что меня зовет давешний коп. Взяв двух штурмовиков и огнемет у капрала (у него был в арсенале огнемет, представляете?!), не ожидая ничего хорошего, я отправился к жирной и потной туше в эполетах. Как в воду глядел! Он мне продемонстрировал кассету от видика, на которой я покупаю несовершеннолетнюю девочку. Был мне показан и Ньянин паспорт, по которому ей оказалось всего 16 (шестнадцать) лет. Паспорт был подозрительно новым, из чего я заключил, что он был сделан сегодня утром, самолично, этой жирной свиньей.

Однако, дело все равно пахло гестапо (военной контрразведкой – очень употребляемое у легионеров название) и трибуналом. Никто не стал бы делать экспертизу этого паспорта.

Но. Я уже – закусил удила. Больше всего меня добило, конечно, предательство Ньяны. Этого обладатель аксельбантов и девического фальшивого паспорта – не учел. Я вызвал штурмовиков с огнеметом, и спросил у копа, еле сдерживая дрожь в голосе, знает ли он, ЧТО это такое. Он (со страхом уже!) ответил, что – знает. Я сказал, что если, ЕСЛИ, что – то случиться с Ньяной, или капрал сообщит мне, что опять начались грабежи, то: ТО. Я – вернусь, и сожгу эту помойку дотла, а он сгорит – первым. И это – слово Белого Человека. Ну, а теперь, он может сообщать что угодно, и куда – угодно.

Бергман с Тарковским, опять – отдыхают.

До отлета, я больше с Ньяной не виделся. Не мог смотреть ей в глаза: