Непутёвая попутчица-3

– Тебе повезло, что границы больше не контролируются, иначе у нас могли быть большие неприятности.

– Я не люблю покупать наркотики у незнакомых торговцев. Кто знает, чем они бодяжат? А этот товар абсолютно чист и прямо из источника. И если бы копы поймали нас, это было бы только моей проблемой: Вы ничего об этом не знали.

– Хм, хорошо. Вы курите много этого?

– Обычно две-три штуки в день. Но я легко могу обходиться без этого в течение нескольких недель или месяцев.

– ХОРОШО. У меня тоже нет проблем, это ваше решение. Я просто интересуюсь.

– Хочешь покурить?

Томас не был уверен, действительно ли он этого хотел, но ради неё он согласился.

– Я могу хотя бы один раз попробовать, – осторожно сказал он, – чтобы составить представление.

– Хорошее отношение. Вам понравится.

Они сели на старую деревянную скамейку, которая была рядом с их стоянкой. Освещение из салона машины позволяло видеть достаточно.

Миа умело зажгла косяк и сделала несколько глубоких затяжек. Затем передала его Томасу:

– Вы когда-нибудь курили?

– Когда был ребенком, пробовал сигарету.

– Ничего особенного. Постарайтесь вдохнуть дым как можно глубже и удерживать его в легких как можно дольше, тогда наркотик подействует лучше.

Ученый-компьютерщик попытался воплотить в жизнь то, что она ему объяснила, но у него начался сильный приступ кашля. Он отважно попытался сделать еще две глубокие затяжки, всё прошло немного лучше. Он вернул ей косяк. Он ещё не чувствовал ничего особенного, только небольшую сонливость.

– Это не так просто, как сигарета, и она довольно сильно царапает горло, – пробормотал он.

– Да – согласилась она с улыбкой. – Но удовольствия можно получить гораздо больше, чем от сигареты.

Косяк переходил из рук в руки ещё два раза, и тогда Томас почувствовал, что действие интоксиканта усиливается.

Это началось как-то легко, почувствовалась оторванность от мира... Всё, что было вне этого момента, становилось всё более и более бессмысленным. Миа с удовольствием втянула остальную часть состава, расслабленно откинулась на скамейке, подняла глаза и задумчиво посмотрела на звёзды.

– Да.. . теперь я полностью в ладу с собой и с миром, – сказала она с глубоким удовлетворенным вздохом. – Ты чувствуешь то же самое?

– Это.. . интересное чувство, – ответил компьютерный ученый, не зная, как оценить этот новый опыт.

– Я чувствую себя невесомым, и всё вокруг нас становится всё менее важным.

– Да, курение травки делает тебя равнодушным.

– Мне все равно – ответил Томас, и они рассмеялись.

– Приятно быть здесь с тобой, – тихо сказала она, когда они успокоились. – С тобой я могу быть собой, и я знаю, что ты не будешь судить меня за это.

– За что я должен тебя осуждать? – удивленно спросил компьютерный ученый. – Ну, да. За то, что ты сука, которая ебётся за деньги.

– Ой, это поверхностности, они ничего не значат. Ты произвел на меня очень приятное впечатление, и это одно для меня важно. Ты действительно порядочный парень. Я знаю немногих таких.

Томас начал глупо хихикать:

– О! Я тоже могу вести себя неприлично.

– Честно? Я так не думаю. Мне нужны доказательства!

– Какие?

– Оближи мою пизду, а потом трахни меня.

Он понял, что ему действительно нужно привыкнуть к её вульгарному языку. Эта прямота возбуждала его, но в то же время немало раздражала.

– Здесь на скамейке или внутри? В автодоме есть очень удобная кровать.

– Здесь! Под звездами.

– ХОРОШО. Ваше желание – моё исполнение, мадам.

Миа снова хихикнула:

– Иногда вы говорите довольно напыщенно. Но почему-то я думаю, что это мило.

Она нежно поцеловала его.

– Это должно звучать романтично – ответил Томас, немного обиженный.

Попутчица призывно раздвинула ноги:

– Это романтично здесь, и теперь, наконец, лизни меня, прежде чем я выбегу, как разбитое ведро с водой, ты, лакричный рашпиль. Я адски возбуждена!

Ученый-компьютерщик воздержался от ответа, сел между её раздвинутыми бедрами, и протолкнулся под скамейку, пока его лицо не оказалось прямо перед её трещиной.

Он надеялся, что под скамейкой нет крапивы, и, похоже, ему повезло.

– Ну, как тебе запах?

Запах был возбуждающим, поросячьим, чистым сексом. В кемпере, когда она сама его нашла, его уже можно было ясно почувствовать, но теперь он окутывал его, как облако. Он подозревал, что она специально мыла там не очень часто, другого объяснения такой интенсивности не было.

Но ему понравилось! Пахло женщиной, пахло незагрязненным сексом... Его член рос с каждым вдохом. Его бывшая никогда не пахла ничем, кроме духов и дезодоранта.

– Это радует! Ты проведешь там много времени, потому что я люблю там побаловать себя. – Это прозвучало почти как угроза. – А теперь, наконец, приступай, – решительно потребовала она.

Он не заставил повторять..Он схватил ее за бёдра, и коснулся языком набухшего клитора. Затем он лизнул всю щель вверх и вниз, сосал и сосал её довольно большие половые губы.

Но он не забыл и о клиторе. Он знал, что женщины там, вероятно, самые чувствительные, даже если он не смог испытать это на практике. Миа, похоже, это понравилось, потому что её стоны стали заметно громче. Поэтому он уделил ему больше внимания, провел по нему языком быстрыми, короткими движениями, нежно обвел его, нежно покусал и, наконец, стал посасывать сильнее.

Он повторял эти интервалы снова и снова. В промежутках он лизал её щель, или глубоко вонзал нос во влагалище, но возвращался к клитору. Стоны Миа теперь дополнялись неистовыми вздохами и тихим хныканьем. Чем дольше он играл в игру, тем выше и резче становились её ноты, приправленные все более сердечными комментариями:

– Блядь! Извращенная свинья! Ты хорошо делаешь, дерьмо! Да. Высоси мою горячую дырочку! Тебе это нравится, а? Я залью тебя сверху донизу своим соусом для пизды!

Томас испытал сексуальную напряженность, которой он никогда раньше не чувствовал.Он полностью сконцентрировался на пизде, и стремился сделать Миа как можно приятнее. Он буквально купался в море запаха киски и слизи и надеялся, что это никогда не закончится. Вначале ещё контролируемый, он постепенно всё больше и больше мутировал в рогатое животное. Все сексуальные ограничения, которые он сам или другие навязывали ему на протяжении всей его жизни, рассыпались, как сухая глина, и отпадали от него, слой за слоем. Как свинья на охоте за трюфелями, он зарылся языком в ее мокрую горячую пизду. Его лицо уже давно было покрыто соком её влагалища.

– Оооооо, да. Ты возбужденный жеребец! – закричала она почувствовав, что он дал волю своей страсти. – Лижи мою вонючую пизду, извращенная свинья. Дай мне это! – Она громко подбадривала его, схватила его за затылок обеими руками и крепко зажала между бедрами, – Крепче, быстрее, ублюдок! – проревела Миа, затем её слова снова перешли в громкие стоны.

Лизание, сосание, сосание – единственное, что все еще имело значение для Томаса. Он был полностью поглощен этой горячей пиздой, потерял себя в ней, стал с ней одним целым. Он напал на нее ещё более яростно, даже когда не стало хватать воздуха.

Он был на грани обморока, когда наконец у Миа случился оргазм. Её тело поднялось на дыбы, и она начала судорожно дергаться, издавая пронзительные крики и терлась животом о его лицо, буквально тряся его головой. Масса теплой жидкости залила его лицо и волосы, с силой вылилась ему в рот.

– Yааааааааа! ПЕЙ ВСЕ! Глотай, сволочь! – безумно крикнула она и вылила еще соуса с ее колен.

Томас выпил столько и так быстро, как только мог, но это было просто невозможно! Её сок стекал по его шее, намочил верхнюю область его футболки. В какой-то момент Миа только задрожала и задохнулась, и ее руки безвольно упали с его головы на скамейку. Сердцебиение Томаса также медленно нормализовалось. Сам он несколько раз был на грани оргазма, хотя даже не прикасался к себе.

– Ничего себе! Что это было?! Кто тебя этому научил?

– Никто, – честно ответил он – это был мой первый раз.

Она смотрела на него с удивлением и недоверием:

– Правда? Ты никогда раньше не лизал пизду?

– Нет.

– Невероятно! Я видела звезды и была в другой вселенной. Какой талант!

– Спасибо.

– Спасибо тебе. Это было действительно круто!

– С удовольствием. В любое время снова – пошутил Томас, которого почти смутил её подавляющий энтузиазм.

Миа ухмыльнулась.

– Я хочу, чтобы это происходило каждый день, чтобы ты мог лизать меня днем ​​и ночью.

Ученый-компьютерщик рассмеялся.

– Очень хорошая мысль, – он отпрянул, встал, отряхнул пыль со штанов и сел рядом с ней.

– И ты действительно никогда... – спросила Миа всё ещё не веря.

– Нет. Моя бывшая всегда была против такого.

– Твоя бывшая очень глупа! Она даже не знает, что ей не хватало.

– Она была очень консервативна и честна.

– Консервативная?? Unаdvеnturоus?? Это то, что я называю холодным! Дай угадаю, она никогда тебя не ударила, верно?

– Нет.

– Блядь! Бедненький! Хоть я её не знаю, но очень зла на эту тупую корову. Надо друг друга баловать.

Томас вздохнул:

– Да, так и должно быть.

– Ну, теперь у тебя есть я. Мы всё наверстаем, дорогой. Отныне я возьму тебя под свое крыло, и покажу тебе чудесный мир секса, – сказала Миа с ухмылкой.

– С удовольствием! Я готов к любым злодеяниям.

– Я верю тебе на слово. Мне нравится, когда меня нарушают. Сделай меня своей грязной сучкой, используй меня как шлюху, я полностью увлечена этим.

Компьютерный ученый приподнял бровь.

– Значит ли это, что тебе нравится, когда тебя унижают?

– Да, безусловно, во время секса. Тогда я чувствую себя особенно популярной как женщина. Хотите верьте, хотите нет, но меня это заводит, когда меня грубо «взяли», использовали как кусок секса. Так что, если ты возбудишься на меня, тогда просто схвати меня и воткни свою толстую палку мне в пизду! Без предупреждения, и без разрешения.

Томас посмотрел на неё с некоторым сомнением. Он с трудом мог поверить в то, что слышал.

– Да, это так, – добавила она, заметив выражение его лица. – Нападай на меня, заставляй меня, толкай меня на пол и прибивай меня как следует, покажи мне, что ты мужчина, и бери то, что хочешь. Покрой меня, как рогатый бабуин, как жеребец, прыгающий на свою кобылу. Это именно то, что я хочу почувствовать!

Затем, после короткой паузы, она добавила:

– Между прочим, многие женщины хотят этого, даже если большинство из них никогда не признаются.

– Правда ?!

– Конечно, как вы думаете, почему так много женщин любят «плохих парней», и мечтают об изнасиловании?

Томас задумался над её словами. В них определенно что-то было. Он задавался вопросом, не бросила ли его жена, потому что он никогда не давал ей этого.

– Ты думаешь, моя бывшая тоже этого хотела? Не поэтому ли она нашла меня неспособным?

– Вполне возможно. Но это необязательно, на этой планете также достаточно сухих, холодных тёток.

– Хм, очень похоже на неё. Очевидно, учитель танцев дал ей то, чего она никогда не получала от меня.

– Возможно. Может быть, он просто схватил ее, трахнул её за живое, и она почувствовала это на вкус.

– Дерьмо.

Порноактриса положила руку ему на плечо:

– Эй, не вините себя. Вы не сделали ничего плохого. ОНА обманула, и вы не могли знать, что ей было нужно, потому что она никогда не давала вам никаких сигналов. Она, вероятно, даже не знала себя, пока он не сломал ее банку.

– Ты так думаешь?

– Конечно. И измениться никогда не поздно.

– Тебе легко говорить! Я не такой, как ты. Я не очень доминирующий, непредсказуемый, и моя голова всегда мешает мне, потому что я все время думаю обо всем. Я слишком мягкий, не эгоистичный, и всегда хочу всем угодить.

– Поговорим о простоте. – негодующе взорвалась Миа. – Вы ничего не знаете о том, как и кто я! не тебе жаловаться на свою судьбу!

Блондинка всё больше и больше набирала обороты, видимо Томас попал в больное место.

– Вы думаете, что я родилась порноактрисой, с геном суки? Я дочь пастора. В юности я была целомудреннее Папы Римского, пока мой первый любовник не показал мне истинное небо! Я была лучшей ученицей в бизнес-школе, но бросила учёбу после четырёх семестров.

У компьютерного ученого отвисла челюсть.

– Ты что??! – произнес он с недоверием.

– Да, просто смейтесь. Теперь ты знаешь. Мой отец был священником. Что-то вроде ультраконсервативной старой школы, которая запрещает все, что даже может быть забавным. Секс – это грех, и дело сатаны всегда было его любимым девизом. И я, наивный человек, искренне верила всему, пока меня не соблазнил пожилой прислужник во время паломничества в Рим, где я сопровождала отца. Он буквально вывернул всё это дерьмо из моей головы, и привёл меня к моей истинной вере.

Её выход, если можно так назвать, шокировал Томаса. Он совершенно недооценил ее! Как он мог так ошибиться?

– Вау!

– Да. Вот это да. Вы видите, как много можно изменить. Иногда это просто толчок, пинок под зад или горячий секс.

– Но почему ты бросила учебу? – спросил компьютерный ученый.

– Потому, что бизнес-администрирование учит вас такому лживому, бесчеловечному дерьму! Я такая, какая я есть сейчас, полностью довольна своей жизнью, и абсолютно в мире с собой. Я восстала, стала шлюхой, и это лучшее, что я когда-либо делала в своей жизни! Я хочу быть тем, кто я есть, потому что это дает мне свободу. Свободу определять свою жизнь! Никаких запретов, никаких правил. Теперь называйте меня сумасшедшей, бросившей школу. Я лучше буду трахаться за деньги и убираться для других, чем позволю себе снова согнуться. Может быть, я когда-нибудь пожалею об этом, но, вероятно, нет. Конечно, мой отец выбросил меня из своей жизни, когда он увидел, как я меняюсь. Он сошел с ума, когда впервые увидел меня в распутном наряде и избил меня ремнем. Он продолжает поддерживать меня финансово, но с тех пор не сказал мне ни слова.

– О, Боже! А твоя мать?

– Это самое худшее. Фанатизм по преимуществу! Мой отец, этот лежачий мешок, уже был пастором, когда сделал её беременной. Она была одной из его домработниц. Конечно, никому не было позволено узнать об этом, но, конечно, он должен был сообщить об этом католической церкви. Затем они закрыли его. Они старательно платили алименты, а взамен требовали, чтобы моя биологическая мать держалась от меня подальше, чтобы не было разговоров.

Миа быстро вздохнула и продолжила.

– Его перевели в Гиссен, и все остались довольны. Только я отошла на второй план и выросла без матери. Теперь ты понимаешь?

Закончив, она тихо всхлипнула, и несмотря на плохой свет, Томас увидел, как слёзы текут по её щекам. Он нежно обнял её. Её трагическая история жизни и дальнейшая карьера многое объяснили. Больше всего ей сейчас нужны были комфорт и сильное плечо. С ней очень плохо обращались. С другой стороны, его развод выглядел как шутка. Томас решил больше не оплакивать свою судьбу, а собрать столько же сил и воли, сколько она. С момента раскола прошло три долгих года, но только сегодня он окончательно закрыл эту главу.

– Большое спасибо за то, что ты так открылась мне, – прошептал он ей на ухо мягко и нежно.