Неожиданная находка. Часть 4

Подбородок Милы то и дело дотягивался до здоровых яиц, готовых вот – вот взорваться. Вторая ручка вытянулась и принялась гладить эти шарики, перекатывая и лаская, но не причиняя ни малейшего дискомфорта, как будто они были частью тела Милы, а не моего.

Когда я почувствовал скорый оргазм и попытался ускорить темп, взяв девочку за волосы, она уловила моё желание, мягко но настойчиво убрала руку и маленькая растрёпанная шапочка волос забегала в два раза быстрее. Теперь мой хуй натуральным образом ебал горло Людмилы как отбойный молоток асфальт.

В самый последний момент, когда первая волна оргазма уже накрыла сознание, а член, раздувшийся неимоверно, начал пульсировать, Людмила высвободила его из плена припухлых губ и заработала ладошкой, плотно обхватив основание головки. Я не стал спорить, понимая, что так или иначе эта крошка сейчас сделает всё, чтобы я запомнил именно этот первый в нашей жизни оргазм навсегда.

Конвульсия сжала тело. Медленно, как в кино, стрела жемчужной жидкости соединила на миг лоб, нос и розовый язычок маленькой девочки, оставшись лежать на лице мутноватой дорожкой. Именно этого первого заряда ждала Мила. Не теряя ни мига она да следующего, самого мощного толчка, с глыкающим звуком буквально упала на извергающийся член и следующая струя семени ударила уже глубоко в горле малышки. Двигая головой в такт выстрелам, Мила с громким чавканьем выдаивала накопленный за несколько дней запас спермы. И ведь не захлебнулась, хотя глотать с членом в горле весь выплеснутый в неё заряд было непосильно и взрослой опытной женщине, что уж про ребёнка говорить.

Оргазм сотрясал меня полминуты, не меньше, ещё столько же я отходил от пережитого, пытаясь расслабить сведённое сладкой судорогой тело. Всё это время Люда с закупоренным членом, залитым спермой горлом, сама вздрагивая, не дыша водила головкой вверх – вниз. Терпела.

Когда разрядившийся орган начал по миллиметру выскальзывать изо рта, Мила сделала носом сиплый вдох и вдруг поперхнулась, выплеснув через покрасневший детский носик две длинных нитки спермы. Неимоверным усилием кроха сдержалась, вынула весь ствол из себя, шмыгнула носом, в результате чего сперма втянулась внутрь так же, как появилась. Затем запрокинула голову, и, покатав во рту изрядную часть не попавшей напрямую в желудок семенной жидкости, дважды шумно глотнула, облизнула блестящие липкие губы и с гордым видом победительницы принялась вылизывать мой перепачканный орган до первозданной чистоты. Девочка умело работала губками, полностью погружая член в рот и вынимая наружу одновременно с вдохом, да так, что щёчки аж заворачивались внутрь и на них образовывались две очаровательных ямочки.

Весь процесс занял около двадцати минут, но на моих внутренних часах время остановилось. Никогда и никто не делал мне такого за всю мою богатую на приключения жизнь. Так мало того, малышка совершенно не смущаясь честно высказала своё мнение о произошедшем.

– Чуть не подавилась, ну ты стреляешь. Никогда столько не глотала, даже когда мне втроём давали сосать. А ещё он такой большой, здорово! Я думала ты до самого животика достанет. И сам ты тоже вкусный и горячий, мне понравилось как в горлышке твой хуй, – тут она отчаянно покраснела, но видя мою улыбку, воспаряла духом и продолжила, – да, твой хуй бьётся. Сразу так горячо стало, как после чая, аж волна прошла. А ещё твоя сперма (с трудом произнесла, отчего – то снова смущаясь) на вкус как ананас, не такая, как у других. Спасибо тебе!

И эта кошка перекатилась, зажмурилась, придвинувшись ближе, после чего впилась неумело в мои губы в поцелуе, первом честном поцелуе любви, даря всю себя без остатка любимому мужчине.

В следующий раз мы проснулись довольно поздно. На улице наступил солнечный полдень. Погода как на заказ решила побаловать лесных жителей теплом, и на улице можно было гулять хоть без штанов. Собственно, так я и сделал, выйдя во двор в чём мать родила, окинул взглядом полянку, обошёл дом, справил потребности.

Пока я, захватив полотенце, плескался у бассейна, ухая от звенящего холода ключевой воды, из дома не донеслось ни звука. Я уж было собирался вытащить засоню на

руках и окунуть, но войдя в комнатку, не посмел этого сделать.

Девочка разметалась по спальнику, сорвав с себя плед. Её нагое тело подрагивало, как будто она куда – то убегала, спасаясь. Не выдержав, я подошёл к лежанке и погладил Люду. Удивительно, но почуяв ласку, девочка сразу расслабилась, заулыбалась, но при этом не проснулась. Коленки её сами собой разъехались в стороны, и передо мной во всей красе предстало нежное девичье тело, ещё не перешедшее рубежа женственности, но уверенно идущее ему навстречу. В ярком свете проникавших через пыльное окошко солнечных лучей, падавших на Милу, я не спеша рассмотрел её всю.

Стройная, с узенькой талией, которую так и хочется обхватит двумя ладошками. Худые плечи, шрам на ключице, видать напоролась на ветку, бегая по лесу. Бёдра чуть широковаты для её возраста, но с учётом растущей груди: рано пока судить, но фигурка у моей крошки вскоре станет всем на зависть.

Как я уже говорил, светлые волосики, тонкие и редкие, начали появляться по контуру половых губок девочки. Очень редко можно встретить блондинку, которая, ну, вы понимаете, везде блондинка. А у Милы так и было. К счастью на мозгах и характере девочки цвет волос не сказался.

Я аккуратно прилёг в ногах малышки, наклонился, рассматривая её ближе. Губки влагалища были розового цвета и совсем не напоминали детские. Они чуть набухли, половая щель явно выделялась по всей длине манящим разрезом. Сверху, в уголке, можно было рассмотреть заживший шрам. Наверняка его оставил отчими, когда не задумываясь о последствиях насиловал девочку.

Мне вдруг дико захотелось прикоснуться к этому живому существу, сделать ей приятно. Педофил, скажете? Посмотрел бы я на вас, гении морали, что бы вы сделали на моём месте? Сдали бы сразу малышку в детский дом? Да, этим вы бы наказали насильников, хотя доказать преступление спустя полгода ой как сложно. Другой вопрос: польза для Людмилы от всего этого мне кажется очень спорной. С таким прошлым никто бы не взял девочку в семью. После этого один бы путь оставался у несчастной – трахать всех старших пацанов в детдоме каждый день, а потом на панель, на иглу и в гроб. Не так, скажете? Да вы, кажется вообще не на этой планете живёте, в сказки верите.

Рука осторожно прошла по внутренней части мягкого бёдрышка. Мила шевельнулась, поджала коленку, но чувствуя тепло ладони, вновь расслабилась и раздвинула ножки в стороны. Я приблизился, прикоснулся губами к тёплому животу. Кожа, чистая и гладкая после вчерашней бани, пахла травой и, одновременно, мною, ведь девочка всю ночь не отпускала от себя защитившего её мужчину.

Ладонь протянулась выше, потрогала холмик груди. Мягкий, он продавился, пальцы почувствовали рёбрышко. Сосок при касании сначала не реагировал, потом вдруг затвердел. Не может быть, неужели она настолько повзрослела? Ведь твердеющий сосок сразу говорит о способности не только дарить, но и получать удовольствие.

Людмила во сне перевернула голову на другую сторону, оголив потрудившуюся с утра шейку. Я переполз ниже, поцеловал низ живота, вдыхая такой упоительный аромат. Наконец между губ я почувствовал узкое углубление. Язычок высунулся сам и дотронулся до самой верхней части щёлки спящей малышки. Я пробежался по всей длине киски, наслаждаясь новым вкусом. Ни у какой взрослой женщины вы не встретите такой нежной кожи, что бы та не делала, чем бы не пользовалась.

Я проник глубже, почувствовал вход в уютную и горячую пещерку наслаждений. Подцепив кончиком правый лепесток, всосал, то же самое проделал с левой половинкой. Внешние губки были чуть кисловатыми на вкус и пахли нежно и возбуждающе. Очень приятный, буквально сводящий с ума запах.

Мой язык прошёлся выше, раздвигая и расширяя маленькую щёлку. Вот тут, в самом верху, должен быть клитор. Пуговка его нашлась не сразу, совсем пока маленькая, но уже ощутимая. Не успел я дважды пройтись по самой интимной точке любой женщины, как Людмила явно что – то почувствовала. Ещё пребывая в полудрёме, она чуть приподняла попку, ещё раз перекатила голову. Ей явно было приятны мои действия, и я с радостью продолжил дарить наслаждение этой истосковавшейся без людей малышке.