Недомогания. Окончание

После ухода кумовьев, первые два дня, я не мог нарадоваться на свою Танюшу. Веселая, бодрая, с румяными щечками, она даже вернувшись с работы, с задорным видом, продолжала заниматься хозяйством до самого вечера. Было такое впечатление, что она помолодела лет на десять, но начиная со среды, ее состояние, снова начало ухудшаться. Любимая супруга, просто «гасла» на глазах.

Заметив такие тревожные симптомы, я конечно попытался ночью, хоть как то восстановить ей кровообращение, для чего собрав все силы, старался потыкать своим коротким «концом», через ее волосатый вход, в жизненно важныеорганы. И Танечка, выгиная спинку, задирала повыше попку, добросовестно помогая мне в этом, но мой «массажер», все равно куда надо, не доставал.

— Ну родная, потерпи до субботы-кума Галя ведь приглашала нас. А там кум Иван, уже поставит тебя на ноги... он мне обещал что будет помогать по мере возможности. — вымазав Танюшины ягодицы и ляжки, бесполезной липкой спермой, я пытался хоть словами успокоить, уныло стоящую на четвереньках, больную жену.
Последние пару дней, она вообще забросила хозяйство, и только лежала на диване, печально поглядывая на настенный календарь, где наступающая суббота была обведена красным кружком.

****
Кума предупредила нас, что приходить надо вечером, так как она заканчивала работу в магазине только в семь часов, и поэтому мы решили с Танечкой немного подготовиться.
Она еще тогда, в воскресенье, за ужином пожаловалась мне, что Иванов «инструмент», постоянно цепляет ее волосы и затягивает их за собой внутрь, причиняя и без того больному организму, дополнительные страдания.
— Гришенька, дорогой, не мог бы ты немножко постричь меня внизу, но только пожалуйста не «наголо», иначе потом, там будет колоться. — и я конечно с готовностью пообещал ей это сделать в конце недели, непосредственно перед «процедурами».

Теперь в субботу перед обедом, вооружившись маленькими ножницами и расческой, я устроился между ног, возле сидящей в кресле, с раскинутыми в стороны ляжками Танечки.
Вид у нее там был действительно очень нездоровый. Было совершенно ясно, что она не притворяется и не обманывает меня. И без того толстые половые губы, покраснели и напухли еще сильней, а из щели между ними, непрерывно сочилась прозрачная жидкость, указывающая на происходящий внутри болезненный процесс.

Через двадцать минут, непослушно торчащие черные кусты, превратились в ровный, бархатный «коврик», покрывающий область от заднего прохода Танюши, до лобка.
— Ой Гриша, как красиво, какой ты молодец. — похвалила меня жена, разглядывая свою «прическу» в маленькое зеркальце.
— Ну теперь, нам не будет стыдно перед кумовьями за наш внешний вид-ответил я, и осторожно, чтобы не причинить дискомфорта больным органам, поцеловал ее в мокрые, горячие губки.

****
— Танюша, ты все взяла? Ничего не забыла? — спросил я супругу, когда мы с ней уже направлялись до калитки к выходу.
— Нет Гриша, не забыла. — Таня опустила руку в карман, достала розовую коробочку и потарахтела ее содержимым перед моим носом.
— Танечка... да я про буряки... Кума ведь просила принести ей несколько штук для борща, а то у нее не такие красные как у нас.

— Ой точно! Вот голова дырявая... сейчас быстро сбегаю. Постой пока.
«Что значит человеку нездоровиться... рассеянным становится, забывает все. Хорошо что сегодня уже суббота, а то не знаю что бы делал и как помогал ей. « — думал я, пока жена набирала в погребе столовую свеклу. Через десять минут, мы наконец вышли на улицу, и «под ручку» направились в другой конец поселка.

****
Дворовый пес Бровко, в чьей внешности угадывались признаки всех пород собак, проживающих в радиусе 15-и километров, лениво пару раз гавкнул, но признав хозяйских кумовьев, снова положил свою лохматую морду на порог будки и закрыл глаза.
Хотя и этих сигналов оказалось достаточно, чтобы Галя, которая стояла на углу дома, заметила нас. Она в это время, держась за водосточную трубу, как раз терла ноги о бетонную отмостку. (Секс истории) Приветливо замахав рукой, она приглашала проходить к дому.
Вероятно кума только что вышла из бани, и теперь, обмотанная большим полотенцем, таким образом чистила свои пятки о шершавую дорожку.

Когда мы с Танюшей подошли поближе, она отпустила трубу, надела тапочки и мелькая красивыми ножками, радостно подбежала к нам.
— Ой как хорошо что вы пришли, а то мы так вас ждали, так ждали. Иван то в бане сейчас подтапливает. Сам тоже еще не парился пока. — она поцеловала жену и потом меня, но почему то в губы и как то долго. Хорошо что Танечка не заметила этого, потому что ее пристальный взгяд, в тот момент был обращен в сторону выглядывающей из-за кустов бани, из трубы которой, валил дым. Он то вероятно и отвлек внимание супруги.

— Как себя чувствуешь кума? — Галочка снова перевела взгляд на мою жену.
— Ох Галка, первые два дня было очень хорошо и легко, а потом опять «скрутило», да так что еле дотерпела до выходных. Слава Богу, хоть не заразная эта хвороба... — я в самом деле начал опасаться за свою Танечку, потому что у нее был вид смертельно больного человека, у которого болезнь прогрессирует с такой скоростью, что без срочной помощи, он протянет не более часа.

— Да не скажи что не заразная, не скажи Танюш... Меня саму, со среды уже в жар бросает. И зуд какой то по всему телу, особенно внизу. Думала паром выгнать болячку, да только еще хуже стало... — Галя потерла себе через полотенце спереди низ живота, показывая какая область ее тела, особенно поражена неизвестной, застойно-зудящей, ужасной болезнью.
— Ну у тебя кума хоть не болит, так как у меня... — Таня робко попыталась поднять «престиж» своего состояния.
— Ага, так что если пока не болит, а знаешь Танюш, что когда хоч... кх-кх... когда чешется, то это хуже чем болит? — быстро парировала бойкая Галя. — и зыркнула на меня ища поддержки.

— Ну перестаньте, перестаньте бабы. Ясно что разговорами тут не поможешь-мы ж для того и родичи, чтобы помогать и выручать друг друга. — мои слова кажется возымели действие, потому что обе женщины тут же прекратили с

пор и даже посмотрели на меня с благодарностью за такие умные слова.
— Вот Галочка, бурячки как ты просила. — я протянул куме пакет со свеклой.

— Может мне пойти до кума в баню, помочь ему там, ну и... заодно полечиться. А то уже терпеть нет никаких сил, а Гришенька? — жена смотрела на меня почти умоляюще.
— Да ну чего ты спрашиваешь кума, чего спрашиваешь? Ну конечно беги быстренько к Ивану, заодно и помоешься сразу. А мы с Гришей пока стол накроем. Поможешь мне кум? — быстро выпалила Галя, и мне осталось только кивнуть в знак согласия. И верно, стоим, болтаем тут, а любимый человек страдает.

Не успели мы с Галочкой подняться на крыльцо дома, как моя Танюша, быстро покачивая крутыми бедрами под коротким платьем, уже скрылась за кустами.
В узких сенях, у кумы нечаянно сползло полотенце, и она прижавшись ко мне, так знакомо, как неделю назад, «кольнула» своими острыми сосочками меня в грудь.
— Иван хотел мне в бане... сунуть, а я ему не «дала». Сказала что надо силы поберечь для Тани. Правильно ведь Гришенька? — прошептала она низким шепотом.
— Спасибо Галочка... конечно правильно. Сначала дело, а потом уж баловство.

— А я ведь тоже... болею-она бросила пакет со свеклой в угол и приблизилась ко мне вплотную.
— Да я ж... готов помочь, только... — Галина рука уже хозяйничала в моих трусах, пожимая и потягивая висящий там «шпинделек», но... не слыша чарующей Танюшиной «песни», он упорно не реагировал на ее ласки. Немножко надулся и все.
— Я знаю Гриша что делать. Подожди секундочку. — кума выскочила в комнату и тут же вернулась назад.

— Идем во двор, к... бане. Держи вот пока. — она сунула мне в руку знакомую уже на вид «пилюлю» и снова протянула руку к ширинке.
— Ой Галочка, и верно-Танечке ведь сейчас

не сладко приходится, и мы должны быть к ней поближе, чтобы она, пусть и через стенку, но ощутила нашу поддержку. Я знаю, Таня почувствует что родной человек где то рядом. — мне стало стыдно, что я не догадался об этом сам и поспешил за кумой, не обращая внимания на ее руку, которая тянула меня за член.
На дворе стоял август, и хотя было все еще очень тепло, темнело уже довольно рано, так что после девяти вечера становилось совсем темно.

Пробравшись по дорожке к бане, мы с кумой приблизились к маленькому окошку, которое светилось тусклым светом. Она нагнулась заглядывая в него, а я склонился над ней сзади, пытаясь разглядеть любимый силуэт супруги.
Через пыльное стекло, была видна полка парной и поднятая кверху белая Танюшина ляжка с выглядывающими из-за нее ягодицами кума Ивана. Согнутая в колене нога, поддерживаемая мужской рукой, ритмично двигалась туда-сюда как огромный рычаг. Каждое движение вперед сопровождалось громким вскриком, а назад, длинным стоном.

— Давай Гришенька... вставляй. — Галя уже почувствовала мою реакцию на волшебные звуки и «забегала» пальцами вдоль моего поднимающегося, маленького «чесала». Я разорвав упаковку, сунул руку под полотенце и быстро втолкнул свечку в тугую дырочку...
Ой Гриша... не туда! — в спешке оказывается, я попутал между собой, два находящихся рядом отверстия. Но запасной «пилюли» не было.
— Ты кума, вытолкни ее назад, а я поставлю куда надо. — надо было как то исправлять досадную ошибку и я подставил ладонь между Галиных ягодиц, чтобы поймать злосчастную свечку.

— Боюсь я... боюсь сильно напрягаться. Пускай остается... там. — Галочка наверно испугалась, что вместо одной «пули», может выскочить целая обойма.
— Может мне сбегать еще за одной, Галочка?
— Не надо кум, ну не пропадать же добру... ты попробуй потихоньку туда... у меня в этом месте, везде зудится и наверно нет разницы где чесать. — она приподняла повыше ягодицы, показывая что можно начинать.

Верхняя дырочка Гали, и правда, оказалась по размеру, почти такой же как нижняя, и негромко вскрикнув, скорее от непривычки чем от боли, она приняла меня в смазанный растаявшей свечкой задний проход.
— Ты только Гришенька, не вынимай раньше времени... охх наконец то, как хорошо... — кума для страховки, просунула вниз руку и взяла большим и указательным пальцами, мои яйца в кольцо. Тем временем, звуки внутри бани все усиливались.

Отдельные возгласы и стоны, перешли в непрерывный мучительный вой, с нецензурными выкриками в сторону кума Ивана, и я, перемешивая своим «пестиком», в Галочкиной круглой попке «кашу», думал про себя:
— Мог бы Иван и поаккуратнее массировать Танюшу... кричит ведь так, что аж сердце кровью обливается. Да делать нечего, выбора нет.
А Галя, слушая как орет под кумом, моя несчастная супруга, тоже негромко «запела», но только это, было больше похоже на любовный романс. Исполняла она его, настолько томно и душевно, что лежащий за кустами в десяти метрах, пес Бровко, тоже начал подвывать своей хозяйке в унисон...

Поглядывая в окошечко, я заметил, что «лечение» в парилке подошло к концу. Танечка уже не кричала, а бессильно уронив вниз голову, тихонько постукивала в грудь Ивана, своим маленьким кулачком. Потом все реже и наконец затихла полностью.
— Слава Богу, отмучалась родная моя... — снова подумал я, приправляя Галочкину «кашу», небольшой порцией густых «сливок», отчего кума как то неритмично задергалась и закончила «романс» протяжным звуком «А-А-а-а!». Бровко, не отставая, взял высокую собачью ноту, и тоже замолчал.

Соскочив с «насадки», Галочка стемглав кинулась в уборную, по дороге чуть не сбив с ног, выходящую из предбанника, пошатывающуюся Танюшу.
Прячась за углом, я по запаху чувствовал, что мне тоже срочно необходимо в баню, и дождавшись пока моя супруга скроется за кустами, быстро заскочил к куму в парилку, чтобы тот похлестал меня веничком.

****
Наконец, спустя полчаса, мы после бани, дружно сидели в хате за столом.
— А вы кумовья, даже и не думайте-мы вас на ночь никуда не отпустим! Вон на улице какая темень уже! Я специально заказала из города большой матрац, так что ночевать будете у нас. Правда же Ваня? — Галина раскладывала по тарелкам салат и поглядывала, то вопросительно на Танечку, то ласково на меня.

****
С уважением, Таказуко