Не как все

Фойе, тесное и тёмное, было заметно замусоренно. На стульях сидели несколько шлюх, некоторые курили, стряхивая пепел на пол. Одна из них, заметно побитая жизнью блондинка, неохотно поднялась и зашла за стойку, посмотрела на Гошу:

— Что надо?

— Комнату! — влезла я. — И спиртное в номер!

— Ну, значит так... — на меня она упорно не смотрела, — комната стоит тыщу в сутки, а водяра — по желанию. Можно и по сто рублей за пузырь.

— У вас карточки к оплате принимают?

— Конечно! Но лучше наличку! — наконец она заметила меня. — Вон там в углу есть банкомат.

— Отлично! — я подошла к банкомату и сняла пятьдесят тысяч, пятёрку положила на стойку. — Шампанское у вас есть?

— Есть. Сколько?

— Две бутылки. И ещё нормальной, не палёной водовки пару пузырей!

— Ещё что?

— Еды, как я понимаю, у вас нет...

— Мы заказываем в кафе по соседству.

— Нам какие-нибудь закуски.

— Пиццу, салат?

— И то и другое! Сдачу оставьте себе!

У потрёпанной блондинки даже морщины разгладились! Она прямо засияла вся! Сняла с доски за спиной ключ с брелком и выбежала из-за стойки:

— Идёмте! Я отведу вам самый лучший номер! — и засеменила в узкий коридор.

Я кивнула Гоше, отпуская его. И мы пошли за тёткой.

Девятый номер был, если не считать возраста мебели, достаточно комфортным. Имелась душевая, отдельный туалет, даже крохотный бар со стойкой в метр и старинным проводным телефоном, холодильником и пустыми полками. Два окна выходили на пустырь с засохшими деревцами и имелись плотные бархатные шторы линяло огненного цвета, что меня весьма порадовало. Под дальним окном располагалась двухспальная кровать с резными стойками, заправленная оранжевым покрывалом. Перед ней низкий столик со следами пролитых напитков. По другую сторону стола — слегка продавленный жёлтый диван и одно тоже жёлтое кресла с торца. За дваном располагался бар. У стены напротив окон стоял большой, устаревшей марки телевизор с видеоплеером, на стенах висели выгоревшие от времени псевдоковры, поверх которых репродукции картин с любовными сюжетами, но не непристойными, не порнуха.

Заведующая положила ключ на столик, радостно улыбнулась:

— Располагайтесь пожалуйста! Если что, звоните! — кивок на телефон. — Просто поднимите трубку и подождите, пока я сниму у себя. Тут внутренняя линия. Напитки я сейчас принесу, а закуски придётся немного подождать. Уж простите!

Я кивнула. И она вышла. Не знаю почему, но я оробела. Вот! Чего я добивалась, уже свершилось — мы вдвоём, в полной изоляции! И это повергло меня в оцепенение, лишило инициативы. Господи, я сама себя не узнавала! Как же магически действует на меня эта личность!

Санёк сразу занял кресло, подперев голову, как роденовский «Мыслитель». А я бросилась занавешивать окна. Девушкам с внешностью как у меня лучше являть себя в полумраке. Я опустилась на диван с пылающим лицом и слегка подрагивающими руками. Ну надо же, как долго я мечтала о таком и вот, на тебе! Жар распространился по всему телу. Я опять подбежала к окну и отворила его. Спрятавшись за шторой, глубоко вдохнула прохладный воздух. А возвращаясь, уже приняла решение.

Но, едва я открыла рот, решившись заговорить, в дверь тихо постучали. Я бросилась отворять, хотя и замкнуто не было. В коридоре стояла заведующая с подносом, на котором высились бутылки, бокалы и рюмки.

— Пожалуйста! — радостно выдохнула она. — А насчет пиццы с салатом я потом позвоню! Перед тем, как принести. Чувствуйте себя как дома!

— Спасибо! — я приняла неожиданно тяжёлый поднос и отнесла его на столик.

Потрёпанная жизнью блондинка прикрыла дверь номера снаружи. Я заперла замок и, ещё больше стесняясь, чуть ли не ломая пальцы, присела на диван. Санёк сразу раскупорил бутылку и налил себе рюмку.

— Налей и мне пожалуйста! — по эстонски попросила я. — Я так сильно испереживалась, что любви у нас сегодня не получится. Наверное.

Санёк улыбнулся, раскупоривая шампанское:

— Что ж ты переживаешь? Всё ведь нормально! — и наполнил бокал.

— Спасибо, но я хотела бы водки. Мне надо как-то прийти в себя. Меня всю колотит! Нам надо сеьёзно поговорить!

Он сразу же и налил:

— Пожалуйста! О чём говорить будем?

— Давай сначала выпьем!

Мы стукнулись рюмками по русскому обычаю и выпили. Я запила шампанским и сразу же сама уже налила себе и ему. Подняла рюмку и опорожнила её в себя.

— Куда ж ты так торопишься?! — рассмеялся он, делая то же самое.

— Понимаешь, мне было бы легче, если б ты слегка захмелел! — наполнила его посудину.

Он послушно выпил, занюхивая рукавом.

— Ну?

Я почувтвовала, как у меня немеют губы, а напряжение уходит. Я захихикала, как дура:

— Скажи честно, я тебе нравлюсь?

— Очень! Ты мне очень-очень нравишься!

Я прижалась к его могучей груди, услышала размеренные удары сердца:

— Так приятно это слышать! И я тебя сексуально возбуждаю? — я потрогала через джинсы его напрягшийся член.

— Ну, ты же сама чувствуешь!

— Если б ты знал, как это хорошо! Но я тебе должна кое-что рассказать!

Но она не успела начать рассказ — здребезжал телефон у бара. Санёк резко встал и пошёл отворять. Потом опомнился, поднял трубку:

— Да?

Обернулся к Анук:

— Нам несут две пиццы. Салатов пока нет.

— Да и хуй-то с ними с салатами! Я уже есть не хочу!

За дверью стояла стареющая блондинка с коробками:

— Я разогрела их в микроволновке.

Анук вдруг поднялась и поспешила к двери:

— Постой! Как тебя зовут?

— Ольга, а что?

— Ольга, у тебя там есть девочки-бисексуалки?

— Это как? — у блондинки глаза полезли на лоб.

— Ну, что бы и с мужчинами и с девушками могли!

— Есть, но это будет стоить дороже! одну на двоих?

— Да. Так сколько дороже?

— Тысяча. За минет — пятьсот.

— Отлично! — Анук достала ещё пятитысячную и сунула в форменный фартучек блондинки. — Только пусть она будет не старше меня, хорошо?

— Отлично! Алка сейчас придёт. Не закрывайтесь пока!

— Ты что творишь?! — изумился Санёк, когда дверь за Ольгой закрылась.

— Понимашь, мне трудно объяснить всё словами! — Анук пьяно хихикнула. — Ну, от нас же не убудет!

— Странные у тебя понятия!

Она опять хихикнула:

— Ничего не странные! Я потом тебе расскажу! — она налила ещё по рюмке. — Понимаешь, Санёк, я не такая как все! Я — другая! В четырнадцать лет я кончала от стихов! Ты можешь мне не верить, но это так и было! Поэт, в которого я была влюблена тогда, читал стихи, а я от этого кончала! Он меня не трогал руками там или членом, просто декламировал и всё! А я испытывала оргазм. У тебя такое было?

— Я не помню! — он поднял рюмку.

Она тоже подняла:

— Давай выпьем за гармонию сексуальных отношений!

Но выпить они не успели.

В дверь коротко стукнули и сразу же вошла высокая, тощая блондинка в синей миниюбке, белой футболке и цветастой жилетке. На ногах её были белые босоножки. У неё было вытянутое сообразно телу лицо, чуть подкрашеные ресницы и губы, серо-голубые, чуть навыкате глаза.

— Привет! — хрипловато сказала она, — я Алла, а вы?

Анук встала, подошла к девушке, обняла её за талию и повела к дивану, воркуя:

— Я Анук, а это мой возлюбленный Санёк! Присаживайся куда хочешь! Выпьешь?

— С огромной радостью! — девушка присела в кресло. — Я вчера, если честно, маленько перебрала!

Анук наполнила свою рюмку водкой, придвинула ей.

— А то, может, шампусика?

У Аллы загорелись глаза:

— У вас и шампусик имеется?!

Анук наполнила большой бокал шампанским:

— Пожалуйста! Тут нам ещё и пиццу принесли,

а мы что-то...

— Я голодная, как собака!

— Кушай на здоровье! Ваша Ольга подогрела.

— Вот спасибо! — девушка выпила водку, запила шампанским и надкусила кусок пиццы. — Я сто лет

не ела пиццу!

Анук наполнила второй бокал шампанским и пригубила. Подумав немного, плеснула ещё водки и вина в посуду пришедшей:

— Давайте выпьем за знакомство! — подняла бокал.

Алла подняла рюмку, как и Санёк. Они стукнулись каждый своим сосудом и выпили. Алла опять запила шампанским и доела кусок пиццы. После чего повеселевшим голосом поблагодарила и, скинув жилетку, поднялась из кресла.

— А может меня кто ещё и сигареткой угостит? Это было бы вообще!..

Анук с улыбкой встала и подошла к стойке, она подняла трубку и спросила:

— Что ты куришь?

— «Союз-Аполлон», красные.

— Будьте добры «Союз-Аполлон», красные две пачки или нет, лучше три! Ещё ментоловую жвачку и зажигалку!

Алла потянулась, как кошка:

— Ну, мне с вами нравится! Ща я покурю и приступлю, хорошо?

— Разумеется! — рассмеялась Анук.

Когда принесли сигареты с прочим, и Алла ушла курить в туалет, Анук нашла аптечку и достала нашатырь из неё. bеstwеаpоn.ru После чего начала раздеваться, вешая одежду в стеновой шкаф.

Санёк явно чувствовал себя не в своей тарелке, он налил водки в фужер для шампанского и залпом выпил.

— Тебе что-то не нравится? — озаботилась Анук, она уже была только в своём розовом, с кружавчиками белье.

— На фига ты её наняла?

Анук пожала плечами:

— Я думала, тебе так лучше будет.

— Но сначала мы и не собирались заниматься любовью!

— Ну а потом собрались! Я не всё могу тебе рассказать, лучше бы на практике!..

Санёк вздохнул, ероша седую шевелюру:

— Всё равно мне не понять!

Вернулась Алла, Анук указала на кресло:

— Милая, сядь пока, посиди! — и Саньку. — А ты иди сюда! — обошла столик, сдёрнула оранжевое покрывало и легла на широченную кровать.

Санёк пожал плечами и сел рядом с ней. Она заговорила на эстонском:

— Я ведь тебе не дорассказала. Мой первый возлюбленный научил меня получать оргазм от стихов. Ты приляг! — отодвинулась, освобождая ему место, он и прилёг, впрочем, не раздеваясь. — Два года я вела такую виртуальную половую жизнь — с тринадцати до пятнадцати. Потом после выпуского лишилась девственности, будучи нетрезвой. И мне тот грубый секс совсем не понравился. Вот и всё. Потом я угодила в русскую тюрьму и привыкла к сексу с девчонками.

— Выходит, я тут вам совсем и не нужен? — усмехнулся Санёк.

— Ну что ты, милый! Я ведь влюбилась в тебя! Неужели ты не заметил?!

Он вздохнул:

— Я тоже тебя полюбил. И не на шутку! Как же нам теперь быть?

— Ты мог бы раздеться? — она задрала его чёрную футболку, и он её сдёрнул через голову. После чего она расстегнула ему джинсы.

— Ну ни хуя себе! — хрипло вскрикнула из кресла Алла. — Ты что, в аварии побывал? — имея в виду многочисленные шрамы.

Ответила Анук:

— Он солдат, а это всё, думаю, с войны.

Алла вздохнула:

— Да, Саня, досталось тебе!

Санёк смотрел только на Анук, которая приспустив на нём джинсы и трусы, разглядывала его хозяйство. Она приподняла член, погладила его и повернулась спиной:

— Расстегни мне лифчик!

Он расстегнул, и Анук сбросила его, возвращаясь к члену. Груди у неё были крупные, с большими розовыми сосками. Она наклонилась над ним, трогая сосками напряжённый, в синих венах орган. Но отстранилась и протянула руку к Алле:

— Налей пожалуйста мне и ему водки в большие бокалы! — а когда та принялась исполнять поручение, заговорила снова на эстонском. — Я ужасно стесняюсь! Конечно, у меня, пьяной, не будет оргазма, но тебе надо познакомиться со мной. И мне с тобой.

Алла принесла им бокалы:

— Выпейте, голубки!

Анук показал на стол:

— Там ещё шампанское осталось?

— Целая бутылка! Открыть?

— Да.

Алла умело распечатала и вынула пробку.

— А куда налить?

— Чёрт! Принеси пожалуйста из душевой стакан! Там, по моему, есть на полочке перед умывальником!

Алла быстро принесла и наполнила его. Присела рядом с Саньком на кровать со стаканом в руке. Анук выпила, морщась, и схватила из рук девушки стакан запивать. Санёк же даже и не поморщился.

Анук вернула бокалы со словами:

— Налей себе, если хочешь! — и принялась стягивать с Санька джинсы с трусами.

Тощая проститутка радостно выполнила это и тоже начала раздеваться. Под белой футболкой у неё даже и лифчика не было, маленькие конусообразные грудки венчались вишенками сосков. Трусики тоже были чёрные, а под ими гладко выбритый лобок

Анук легла на спину, держась за пенис и потянула Санька на себя. Но не между ног, а поближе, пристраивая член между грудей. Саньку пришлось практически сесть на подругу. Анук сжала грудями в ладонях его член, чуть приподнимаясь, ритмично подвигалась. В это время Алла легла лицом ей на волосатую важину. стала искать языком клитор. Вскоре Санёк понял, что от него требуется и сам начал фрикции. Иногда головка члена его касалась горла Анук. И это возбуждало.

Но Санёк был уже хорошо пьян, поэтому, естественно, скоро утомился без логического завершения.

Он сначала замедлил движения, а затем и вообще перелез через Анук и лёг к стене. Та вздохнула, тронув лизальщицу за плечо:

— Хватит, хватит! Мне всё равно не кончить! Я слишком набралась!

И Алла вытянулась рядом с другой стороны Анук. Вытянулась и сразу засопела, проваливаясь в сон.

Только несчастная эстонка никак не могла уснуть. Сначала она повернулась к Саньку, а когда рука стала затекать, к проститутке. Сон всё равно не шёл. Тогда она перегнулась через худышку и достала с пола под столиком пузырёк нашатыря. В стакане ещё оставалась вода, она накапала туда и залпом выпила. Полежала немного, приходя в себя, и действительно отрезвела.

Улыбнулась и легла щекой на живот Санька, почти косаясь губами головки обмякшего пениса. Нежно погладила это орудие наслаждения и даже чмокнула, сжимая меж ладоней. Орган словно сам собой начал напоняться кровью, увеличиваясь в размерах и твердея. Она тихо засмеялась и, когда надувшаяся головка коснулась губ, просто раздвинула их, принимая её в рот.

На зоне некоторые зэчки с придыханием мечтательности рассказывали, как отсасывали у своих любимых. А он не знала, как вообще это делается. Сосать как толстую соломинку в коктейле? Попробовала и, — чудо! — член стал наливаться силой.

А сзади её неожиданно обняла Алла, обняла и нащупала сосок, стала теребить его между пальцев. В то же время водя языком по шее. Она возбудилась, стала крепче и быстрее засасывать головку в себя. Почувтвовала во рту вкус спермы, а живот мужчины каменно затвердел. Он захрипел, выгибаясь, струи ударили в нёбо. И она тоже застонала между глотками, тоже вся напружинилась, переворачиваясь на спину. Она ещё долго содрогалась в волнах экстаза, а Алла. прекрасно понимая, что происходит, нежно гладила ей груди и лицо.

А потом она и вообще взобралась на трясущуюся эстонку, легла на неё сверху.

Проснувшийся Санёк увидел дёргающуюся в животном наслаждении любимую и ласкющую её проститутку. Но и он ведь только что извергся! Куда? Член был мокрым, но не от спермы. Он не знал, что и думать. Его сердце грело только то, что Анук хорошо. Да и в том блаженном умиротворении, в каком он находился, вообще даже и шевелиться не хотелось. Но похмельный синдром тоже уже давал о себе знать. Он осторожно, чтоб не помешать милующимся, сполз к задней спинке кровати и перелез через неё.

В комнате с плотно закрытыми шторами было почти темно, но поблескивающую на столе бутылку он разглядел.