Марко! Поло! 1/2

Mаrсо! роlо! от JimBоb44

******************************

– Папа-папа-папа? – пролепетала Аннализа, входя на кухню.

– Аннализа, не заставляй меня пинать тебя, – пригрозил Джон Кормье. – Чего ты хочешь?

Восьмилетняя Аннализа хихикнула; она знала, что ее отец никогда и ни за что на свете не пнет ее. Но не прекратила попытку манипуляции.

– Ты знаешь, что ты – мой любимый папочка-папуля на всем белом свете, – продолжила Аннализа, обхватив его сзади руками.

– А после того как я тебя пну, я сложу тебя пополам и засуну в сад за домом ко всем этим сорнякам, – продолжил Джон свои пустые угрозы. – Ну же, милая, чего ты хочешь?

– Можно мы пригласим на барбекю мою мамочку, мистера Си и моих сестер? Пожалуйста! Пожалуйста! – ныла Аннализа.

– Дорогая, если хочешь, чтобы они пришли, пригласи их. Я совсем не против, если они придут к нам, – сказал Джон своей дочери.

– Да! – воскликнула Аннализа и убежала, прежде чем отец успел передумать.

– Папа-папа-папа? – пролепетала Нина Санборн, подойдя к Джону сзади.

– Нина? Не знаю, как тебе сказать, что это дерьмо на самом деле не работает, – Джон улыбнулся красивой восемнадцатилетней блондинке. – Ну, что, позавтракаешь с нами?

– Видите? На самом деле работает, – хихикнула Нина.

– О. Неважно, – засмеялся Джон и налил тесто в чугунную сковороду. – Как ты хочешь яйца?

– Яичницу, – хором сказали и Нина, и Аннализа.

– Сглаз! – воскликнула Аннализа. – Теперь ты не сможешь ничего сказать, пока кто-нибудь не произнесет твое имя, хаха!

Вчера днем Джон подстриг траву. Он также почистил гриль и замариновал на ночь грудинку. Теперь засыпал щепу в нижнюю часть коптильни, разжег ее и засыпал угли в НИЖНЮЮ ЧАСТЬ мангала.

– Мама хочет знать, который час, – крикнула Аннализа ИЗ ЗАДНЕЙ ДВЕРИ ДОМА.

– Пять часов, – ответил Джон. – Скажи ей, чтобы принесла их купальники, если они хотят пойти купаться.

– Она спрашивает, не может ли она принести чего-нибудь, – через минуту отозвалась Аннализа.

Попытка Эйприл приготовить картофельный салат была довольно неудачной: полусырые и полупережаренные кусочки картофеля не имели никакого вкуса. Это и так было плохо, но Джон нашел в комках картофеля и майонеза длинный каштановый волос. Ее салат «Уолдорф» был не намного лучше; яблоки были старыми и мучнистыми.

– Скажи, что мы все уладили, – отозвался Джон.

– Мистер Джон? Мой папа хочет знать, стоит ли ему принести шоколадный пирог, – спросила Нина, появляясь в дверях.

– Передай, пусть несет, – сказала Аннализа.

– Тебя что, зовут мистер Джон? – поддразнила девушку Нина.

– Передай ему, что я очень надеюсь, что он это сделает. О. И этот торт «Sеvеn-Uр», которым он так гордится, – улыбнулся Джон няне.

Джон не сводил глаз с большой груди восемнадцатилетней девушки в обтягивающем топе. Однако, когда Нина повернулась, чтобы направиться обратно в дом, Джон все же бросил взгляд на ее облегающие голубые джинсы, на ее милую выпуклую попку.

– Серьезно, ей ничего не надо с собой принести? – спросила Аннализа, держа сотовый телефон в пухлой ручке.

– Нет, милая. Мы все предусмотрели. И десерт принесет мистер Оуэн, так что, ей нужно лишь упаковать их купальные костюмы, – сказал Джон, закрывая коптилку.

– Спасибо, папочка, – сказала Аннализа, а Джон вошел в дом.

– Хм? – спросил Джон, потирая лицо и чувствуя щетину.

***

Стоя перед зеркалом в ванной, Джон с трудом узнавал восемнадцатилетнего парня, который стоял и смотрел на свое отражение, завязывая ярко-красный шелковый галстук. Рубашка была накрахмалена, а воротник не поддавался, когда Джон пытался его застегнуть.

Лиза Кормье, его мать, все еще неодобрительно хмурилась, когда Джон вышел из ванной комнаты в холле. Дэвид Кормье, Дэвид-младший, Ди-Джей Кормье и Энди Кормье дали Джону понять, что, по их мнению, он совершает огромную ошибку.

– Ладно, сынок, ты ее любишь. Но не великой любовь, – резко сказал Дэвид. – Вот если все еще будешь любить ее через три-четыре года? Тогда давай, женись на ней.

– Нет, она беременна. Разве нет? Она ведь беременна? – сказала Лиза.

– Она не беременна. Ясно? Не беременна, – огрызнулся Джон, надевая пиджак.

Эйприл Фэй Стриклер получала у себя дома такое же лечение. Энн Стриклер была уверена, что Эйприл беременна, а Майкл Стриклер искал причину, чтобы избить маленького ублюдка, посмеашего осквернить его единственную дочь, драгоценную девочку.

– В последний раз повторяю, я не беременна. Не беременна! – прокричала Эйприл.

Преподобный Брэндон Райт провел прекрасную церемонию для немногочисленных гостей, а итальянская столовая Сальваторе приготовила еду для немногочисленных гостей приема. На протяжении всего приема Джон и Эйприл снова и снова оба слышали, что совершают огромную ошибку. И наконец, Джон крикнул, достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь рев дешевой звуковой системы Ди-Джея, что они с Эйприл взрослые.

– Что ж, мистер Взрослый, посмотрим, как хорошо вы справитесь без нашей помощи, – прорычал Дэвид Кормье и выбежал из зала регистрации.

Клан Стриклеров также заявил, что не будет помогать молодоженам; они могут самостоятельно либо выплыть, либо утонуть. Джон и Эйприл самодовольно заявили, что их это устраивает.

Переступив порог трейлера, Джон пронес хихикающую, слегка пьяную девушку от входной двери до спальни.

Ди-Джей в качестве розыгрыша не закрепил каркас кровати. Когда Джон положил Эйприл на кровать, та рухнула, а Джон получил удар по затылку изголовьем из ДСП. Их брачная ночь прошла в отделении скорой помощи медицинского центра Альянс Сквер в ожидании, пока Джону наложат на затылок семь швов.

***

Джон влюбился в Эйприл Стриклер с первого взгляда. Она была маленького роста, метр пятьдесят, хотя утверждала, что ее рост – метр пятьдесят два. В то время она была слегка полноватой – шестьдесят два с половиной килограмма. Джон при росте метр семьдесят восемь тоже весил столько же.

Ее каштановые волосы спадали ниже ягодиц; к счастью, она носила их завязанными в хвост, так что те не полностью скрывали от посторонних глаз эти восхитительные ягодицы. Ее грудь третьего размера натягивала светло-розовую хлопчатобумажную блузку, и глаза Джона прямо загорелись при виде этого восхитительного зрелища. Но затем он перевел взгляд своих светло-карих глаз на ее ярко-зеленые глаза.

Эйприл призналась, что Джон ничем не выделялся в толпе щуплых, незрелых подростков. У него были густые каштановые волосы, светло-карие глаза и куча прыщей. Его тощее телосложение не привлекало внимания ни Эйприл, ни ее одноклассниц.

Но Джон был единственным, кому хватило смелости подойти и представиться ей. Поскольку они учились на первом курсе старшей группы средней школы Ллойда М. Бентсена, большинство девятиклассников были незнакомы друг с другом.

Мама Эйприл сказала ей, что она слишком молода для свиданий. Поэтому Джон собрал группу приятелей, а Эйприл – группу приятельниц, и они ходили на групповые свидания. На этих групповых свиданиях Джон и Эйприл умудрялись сидеть вместе, ходить вместе, шептаться и хихикать вместе.

Всякий раз, когда к их компании присоединялся новый мальчик, Эйприл была с новичком вежлива и дружелюбна. Когда к Эйприл проявлял интерес мальчик постарше из их школы, она хихикала и отмалчивалась, но уверяла Джона, что он – ее номер один, он – ее мужчина.

Если же Джон проявлял внимание к какой-либо девушке, Эйприл вспыхивала в неконтролируемой ярости. Девушки и Джон научились держаться подальше друг от друга, чтобы не навлечь на себя гнева Эйприл.

От брекетов у него сильно болели зубы, но когда Эйприл подарила ему робкий поцелуй, Джон забыл о боли во рту. Когда она просунула свой мягкий язык в его рот, Джон забыл о том, как болят его десны.

К моменту их свадьбы ненавистные брекеты сделали свое дело. На двух фотографиях, сохранившихся у Джона с того дня, его зубы были белыми и ровными. Улыбка самой Эйприл была прекрасной.

Через четыре месяца после их свадьбы итальянская столовая Сальваторе вышла из бизнеса. Эйприл вернулась домой в арендованный трейлер, расстроенная потерей работы. Ее мать и отец не проявили сочувствия.

(По правде говоря, Энн рыдала горячими горькими слезами после окончания телефонного разговора с дочерью, а когда Майкл попытался ее обнять, Энн отпихнула его руки.)

– Да уж, парень, это тяжко, – сказал Дэвид, когда Джон позвонил и пожаловался, что им пришлось отказаться от кабельного телевидения. – Но ты уже взрослый, я не могу указывать тебе, что делать, верно?

***

– Ты, ты беременна? – спросил Джон, колеблясь между яростью и отчаянием, когда через два месяца после потери работы Эйприл сообщила ему эту хорошую новость.

– Ну, Взрослый, и что будешь делать теперь? – спросил Дэвид у Джона.

Джон и Эйприл сократили все расходы до минимума. Джон стал ходить пешком три мили от трейлера до медицинского учреждения на Альянс Сквер. Его обеды теперь состояли из одного бутерброда с арахисовым маслом и желе и одного яблока или апельсина; он отказался от швейцарских кексов «Littlе Dеbbiе's Swiss саkе Rоlls», которые н так любил. Эйприл пользовалась их машиной, но очень экономно: на прием к врачу, в продуктовый магазин, иногда в гости к матери, но только когда отец был на работе.

Большинство сотрудников «Альянса», казалось, были довольны тем, что «достаточно хорошо», но у Джона на подходе был ребенок. Он гордился своей работой и убирал за собой. Джон также с почтением относился к пациентам больницы, какими бы неприятными они ни были.

– Чувак, почему ты просто не послал эту сучку на хуй? – спросил Мануэль Хуарес после столкновения со сварливой пациенткой.

– Чувак, ты знаешь, почему она здесь? – спросил Джон.

– Нет; а ты? – спросил Мануэль.

– Нет. Не знаю. Насколько мы знаем, ей так больно, что она даже думать не может. Неужели ты думаешь, что если я дам ей пососать свой член, ей станет лучше? – заметил Джон.

По мере того как рос живот Эйприл, Энн и Лиза сочувствовали будущей мамочке. Помогали с продуктами – мамочкам и малышам требуется питание. Лиза залила полный бак бензина в их машину – мамочкам нужно иметь возможность добраться до кабинета врача.

– Наверное, это здорово, – ворчал Джон, когда Эйприл радостно рассказывала ему о том, как ходила с мамой в «Булли» за сочным гамбургером.

– О, черт! В «Холландс»? За мороженым? – заскулил Джон, когда Эйприл рассказала ему, что мама отвезла ее в «Холландс» на шоколадное мороженое «дабл-дабл», приготовленное вручную.

– Ни один мой внук не будет спать в старой грязной кроватке, – заявила Лиза, когда двоюродная сестра Эйприл одолжила Эйприл и Джону кроватку, которая явно пережила тяжелые времена.

Джон не ныл и не жаловался ни на новую кроватку, ни на пеленальный столик, ни на симпатичный комод, который купили его мама и папа. И уж, конечно, он не жаловался на шесть пакетов с продуктами, в первом из которых была коробка кексов «Свикс» от Литтл Дебби.

Страховой полис, который Джон получил благодаря своей работе, оплачивал значительную часть счетов, но та часть, которую страховка не покрывала, выводила Джона из себя. К тому же, поскольку она была беременна и срок беременности приближался, у Эйприл было очень мало возможностей для трудоустройства.

Беременная Эйприл была, конечно, сексуальным зрелищем. Без кабельного телевидения и с самым дешевым телефонным планом у них не было других развлечений. Когда половой акт был неудобен, а от вкуса и консистенции спермы ее тошнило, Эйприл делала Джону массаж руками. Конечно, как только она кончала, как только он эякулировал, она горько жаловалась, что ей приходится делать это руками. Но Джону нравилось смотреть на обнаженную беременную девушку, лежащую на боку и поглаживающую его твердый член.

В воскресенье Эйприл разбудила Джона в четыре четырнадцать утра. Джон работал до полуночи – пьяный въехал в подстанцию и оставил без электричества 1 Альянс-сквер, 2 Альянс-сквер, 3 Альянс-сквер и медицинское учреждение Альянс-сквер. В работу был запущен генератор больницы и показал отличные результаты, но лифты потребляли слишком много энергии, поэтому пришлось привлечь дополнительный генератор. Джон и второй ремонтник, Клайд Медоуз, с трудом справлялись с поставленными задачами.

– Джон? Ребенок... я... я думаю, ребенок рождается, – задыхалась Эйприл.

– Разбуди меня, когда будешь уверена, – проворчал Джон и захрапел, не успев откатиться от нее.

– Ой! – вскрикнул Джон, когда Эйприл схватила его за волосы.

– Я сказала, что думаю, что ребенок рождается, – закричала Эйприл. – Теперь ты обратил внимание?

***

Аннализа Луиза Кормье была прекрасным ребенком. У нее были каштановые волосы и глубокие карие глаза. К счастью, нос у нее был Стриклеров, а не шишка Кормье.

Наблюдая за тем, как Эйприл кормит грудью Аннализу, названную в честь двух бабушек, Джон познал любовь, которую никогда не мог себе представить. А также познал страх, которого никогда не знал. Предположим, что он не сможет быть хорошим отцом? Предположим, не сможет заботиться о своем ребенке и своей жене? Предположим, она заболеет?

– Луиза? – спросила Лиза, когда четверо бабушек и дедушек заглянули в окно детской.

– так звали мою мать, – сказал Майкл Стриклер.

Коляска не была рассчитана на гравийную дорожку трейлерного парка. Джону пришлось нести коляску с младенцем, пока они не добрались до тротуара. Затем они с Эйприл толкали Аннализу, гуляя по окрестностям. Ему удалось получить несколько свободных гантелей от дружелюбного физиотерапевта в больнице, и Эйприл шла рядом с Джоном и коляской, размахивая руками вперед-назад, когда они шли.

Округ Оуклиф поразила вспышка гриппа, и «Альянс Сквер Хелс» была наводнена пациентами, включая трех из шести обслуживающих работников. Джон, Клайд и Мануэль работали вдвоем шесть дней подряд. На седьмой день Джон заболел страшной болезнью, и его отправили домой. Он спал в маленькой третьей спальне; не хотел, чтобы заболели Эйприл и Аннализа. Он проспал два с половиной дня подряд, несмотря на ночную потливость и на озноб со стуком зубов.

В воскресенье он проснулся, вовремя добрался до ванной в холле и опорожнил свой ноющий мочевой пузырь.

Приняв теплый душ, Джон понял, что проголодался, и, пошатываясь, вышел из ванной, обмотав вокруг талии нитяное полотенце.

Трейлер был пуст. В маленькой гостиной не было синего дивана с цветочным принтом и коричневого винилового кресла. На книжном шкафу не было32-дюймового телевизора, да и книжного шкафа тоже не было.

Не было и кухонного гарнитура, который за полцены продал им его двоюродный брат. Не было ни тарелок, ни чашек, ни кастрюль и сковородок.

Сотовый телефон Джона был разряжен; он не заряжал его с утра четверга. И зарядного устройства тоже не было; оно лежало в пропавшей тумбочке. Его одежда, лежавшая в восстановленном комоде, валялась на полу пустой спальни. Джон оделся и, пошатываясь, вышел на улицу.

– О, нет, сучка, не-а. Эта машина? Эта машина моя, – отрезал Джон.

У соседа был такой же дешевый мобильный телефон, и он разрешил Джону взять зарядное устройство. Мужчина также дал Джону сэндвич с болонской колбасой и американским сыром на черством белом хлебе. Джон терпеть не мог болонью, не очень любил американский сыр, а если хлеб был черствый, его следовало поджарить. Но тут Джон набросился на сэндвич, как будто это был стейк Ти-Бон.

– Да, мужик, я тоже подхватил этот грипп, – сочувствовал сосед, пока Джон запихивал сэндвич в рот.

Телефон Эйприл сразу же переключился на голосовую почту. Джон сказал ей, что у нее есть пять минут, чтобы перезвонить ему, иначе он позвонит в полицию и заявит о краже мебели и автомобиля. Через десять минут Джон на самом деле позвонил в полицию.

Ведя машину к трейлерному парку, Сесил Блэкхэм ухмылялся, но ухмылка исчезла, когда Джон отдал его под арест: Сесил Блэкхэм не имел права управлять машиной, а Эйприл не имела права разрешать ему пользоваться машиной Джона. А глубокие выбоины в краске были сделаны совсем недавно, поэтому Джон смог присовокупить к обвинению вандализм.

***

Эндрю Дж. Уокер, адвокат, был другом брата Джона, Ди-Джея; они учились в одном колледже. Эндрю смог добиться для Джона свиданий с ребенком и документировал каждый раз, когда Эйприл препятствовала попыткам Джона увидеться с дочерью.

Посещение дочери было его главной задачей. Джон также потребовал вернуть всю мебель, кроме кроватки и пеленального столика Аннализы, и свою кровать. Он не хотел ничего, чем когда-либо пользовались Эйприл и высокомерный Сесил Блэкхэм.

Судья Гласспул выслушал обе стороны, посмотрел на самодовольную Эйприл и ее надменного, позирующего бойфренда, затем перевел взгляд на измученного, изможденного Джона. Почтенный судья Гласспул прочитал все бумаги, связанные с делом, затем спросил Эйприл, где в этот момент находится Аннализа Луиза Кормье.

Эйприл отказалась сообщить суду, где находится младенец. Поскольку родители Эйприл находились в зале суда, было очевидно, что младенец находится не с бабушкой и дедушкой по материнской линии.

– Ради Бога, Эйприл, скажи им, где она, – приказала Энн, когда судебный пристав взял под стражу уже не ухмыляющуюся Эйприл.

Сесил встретил Джона на стоянке у здания суда округа Оаклиф. Молодой человек был на четырнадцать килограмм тяжелее и тринадцать сантиметров выше Джона, но Сесил был неудачливым страховым агентом, а Джон работал на изнурительной физической работе.

– Просто не можешь смириться с тем, что лучший мужчина увел твою даму? – усмехался Сесил, его британский акцент делал его издевку почти комичной.

Сесил нанес первый удар, что могли подтвердить адвокат Джона и его родственники. После трех ответных ударов Сесил лежал на грязном асфальте парковки.

– Что, чувствуешь себя лучше? – кричала Эйприл на Джона на следующем судебном заседании. – А? Чувствуешь себя большим человеком?

– Я не чувствую себя плохо, – пожал плечами Джон своему адвокату.

Эйприл упала в обморок, когда судья Гласспул присудил основную опеку над детьми Джону, назвав поведение Эйприл и поведение ее партнера решающим фактором для его решения. Он был готов предоставить Эйприл свидания, но при условии, что на них не будет присутствовать Сесил Эндрю Блэкхэм.

– Но... но, я же мама. Мама всегда получает полную опеку, – причитала Эйприл.

– Ответственная мама обычно и получает, – согласился судья Гласспул. – Но, опять же, ответственная мама не начинает романтический союз с мужчиной, не являющимся ее мужем, затем не съезжает из супружеского дома, забрав всю мебель, стекло и посуду, в то время как ее муж лежит в постели, больной гриппом. Ответственная мама не отказывает отцу в доступе к своему ребенку. Ответственная мама не отказывается сообщить суду, где находится ребенок, чтобы суд смог убедиться, что ребенок в безопасности и о нем хорошо заботятся. Итак, поскольку вы доказали суду, что не являетесь ответственной матерью, суд выносит решение в пользу отца.

– Ребенок... я... что? Я... как я буду выплачивать алименты? – закричала Эйприл, возмущенная тем, что судья Гласспул продолжает выносить свой вердикт.

– Хм? А вы не рассматривали возможность найти себе оплачиваемую работу? – спросил судья Гласспул, слегка забавляясь. – Поскольку вам больше не надо заботится о ребенке, у вас появилось свободное время.

***

– Все фотографируй, – посоветовал Эндрю, когда Джон и Эйприл назначили время для возврата его мебели.

Стаканы и посуда были разбиты; коробки звенели и грохотали, когда Сесил бросал их на крыльцо арендованного Джоном трейлера. Мебель была порезана. А кинескопный телевизор был разбит.

– Ты уже взрослая, черт возьми, Эйприл, – рычал Майкл, выписывая чек для Джона Кормье. – Ради Бога, начни вести себя как взрослая.

– И держи этот английский кусок дерьма подальше от меня, – сказал Майкл, сунув чек в руку Эйприл.

– Почему, Эйприл? У тебя был хороший мужчина; видит Бог, мы не хотели, чтобы вы двое женились, – фыркнула Энн. – Но этот мальчик надрывал свою задницу, и надрывает ее каждый день.

– И при этом никакой еды, и никакого телевизора, – жаловалась Эйприл. – Черт возьми, этот новый фильм о Волшебном Майке, продолжение вышло, но можем ли мы пойти посмотреть его?

– Так ты, ты ушла, сожительствовала с этой слизью, сопляком, британской задницей, потому что не могла сходить посмотреть какой-то тупой фильм? – кричал Майкл, на его лбу вздулась вена.

– Дело не только в фильме... Когда мы в последний раз покупали пиццу? Когда в последний раз ходили в «Sсоорs» за мороженым, – пыталась объяснить Эйприл.

– Знаешь что? Нет. Нет, я не стану платить за это, – закричал Майкл, вырвав чек из рук Эйприл.

Он разорвал чек пополам, потом еще раз пополам, положил четыре куска в кухонную раковину и включил измельчитель мусора.

– Майкл! Сначала включи воду, – прокричала Энн.

– Вы с этим придурком подумайте, как будете платить этому мальчику. У тебя остались деньги? О, Боже, почему бы вам всем не сходить в гребаное кино, а? – закричал Майкл, а затем выбежал из комнаты. – Я, черт возьми! Я не могу поверить...

– Нет, Эйприл, не буду, я не стану помогать тебе выбираться из этой ситуации, – огрызнулась Энн, выключая измельчитель мусора. – Позвони своему парню и скажи, чтобы он за тобой приехал.

***

В то время как Сесил и Эйприл пытались наскрести деньги, которые Сесил был должен Джону Кормье за уничтожение частной собственности и вандализм в отношении машины Джона, Джон пытался быть полноценным папой и полноценным работником. Кроме того, Джон решил пройти несколько он-лайн курсов в колледже; не желая оставаться низкоквалифицированным работником до конца своих дней.

– Парень, ты стараешься? Пока стараешься, я готов помочь, – сказал Дэвид Кормье своему сыну. – Мы с твоей мамой готовы помочь.

Лиза посмотрела на своего мужа и ухмыльнулась. Дэвид говорил, что они с Лизой готовы помочь, но она-то знала, что львиная доля работы упадет на нее. Он очень мало помогал менять подгузники их троим сыновьям, и она была уверена, что он не поможет вэтом и с их внучкой.

– И кто же самая красивая девочка в мире? А? Кто самая красивая маленькая девочка в мире? – суетилась Лиза, укачивая младенца.

– О, Боже, кто самая вонючая девочка в мире? – кашлянул Джон, меняя полный подгузник. – Аннализа! Ты это съела?

– Ага, а я стоял прямо здесь и смотрел, как ты ее кормишь, – засмеялся Дэвид. – Аннализа? Папины подгузники пахли ничуть не лучше, слышишь?

Энн и Майкл Стриклер подходили к Джону, как уже подходили к Лизе и Дэвиду Кормье. Они подошли к Дэвиду и Лизе, надеясь, что эти два дедушки и бабушки смогут переубедить Джона, но и Дэвид, и Лиза отказались вмешиваться в это дело.

– Итак, сынок, – сказал Майкл, заискивая перед молодым человеком.

– Я – не кусок тоста, – искренне ответил Джон.

– Я... что? Что это значит? – спросил Майкл.

– Так почему ты так стараешься меня умаслить? Мистер Стриклер, давай, просто скажи это, а? – спросил Джон, раскачиваясь из стороны в сторону, в то время как кормил свою малышку смесью.

– То, что Майкл пытается сказать... – вмешалась Энн.

– А? Майкл все еще здесь. Майкл не выходил из комнаты, – огрызнулся Майкл.

– Мы, мы сожалеем. Мы сожалеем о том, как обращались с тобой, когда вы с Эйприл были вместе, – сказала Энн, глядя на прекрасного младенца на руках Джона.

– И мы... мы бы очень хотели быть частью жизни нашей внучки, – умолял Майкл.

– Я бы тоже хотел, чтобы вы были частью ее жизни, – признался Джон, отбросив все обиды и враждебность, которые затаил. – Она уже довольно хорошо владеет собой, а ведь пока еще даже не ползает.

***

Итак, Лиза и Энн разработали расписание. Лиза и Энн стали писать Джону каждое утро в пять тридцать, напоминая молодому отцу, кто из бабушек и дедушек должен присматривать за внучкой в этот день.

– Мама, почему в гостиной стоит манеж? – спросила однажды днем Эйприл, придя в дом Стриклеров в надежде «одолжить» немного денег.

– Для того, чтобы я могла присматривать за Аннализой, – ответила Энн, не потрудившись соврать.

– За... за то, что... когда... ты сидишь с ребенком, ты видишь мою дочь? – взвизгнула Эйприл.

– Мм хмм. А если бы ты была чуть взрослее? Ты бы тоже с ней виделась, – сказала Энн. – А что касается того, одолжу ли я тебе сто баксов? Нет.

– Что? – заныла Эйприл. – Почему нет? Мне нужно...

– Эйприл, возьмешь взаймы? Подразумевается, что ты вернешь мне долг, – объяснила Энн.

– Верну, – быстро сказала Эйприл.

– Чем? Хм, Эйприл? Чем? У тебя есть работа? Ты выиграешь в лотерею? Какой-нибудь богатый родственник, о котором я не знаю, умрет и оставит тебе кучу денег? Как ты собираешься расплатиться со мной? – спросила Энн.

– Я... – начала заикаться Эйприл.

– Ты и не собираешься. Просто надеешься, что я дам тебе сто баксов и забуду об этом, – сказала Энн. – Нет. Скажи своему парню, мистер Чудесный, раз он может постоянно водить тебя в кино, чтобы он дал тебе немного денег.

– О. Ты здесь, – сказал Майкл, входя в дом после долгого рабочего дня в аэропорту судьи Робертса. – Привет, дорогая, как прошел твой день?

– Мой день прошел хорошо; о, эта Аннализа, клянусь, она выросла на целых тридцать сантиметров, с тех пор как мы видели ее в последний раз, – засмеялась Энн.

– О, нет! У нее теперь три ноги? – спросил Майкл, и Энн хихикнула, шлепнув его по ягодицам.

– Ты знаешь, что я имею в виду, глупыш, – сказала Энн. – Но если серьезно, она растет как сорняк и...

Выходя из родительского дома, Эйприл всхлипывала горячими слезами жалости к себе. В этот момент Сесил ответил на СМС Эйприл, что не может приехать за ней. Он – в миллисекундах от того, чтобы заключить выгодную сделку, которая помогла бы им расплатиться по счетам.

– Придется идти пешком, – сказала Эйприл, думая о том, как ей сказать Сесилу, что беременна.

Сообщение о беременности замедлило процесс развода с Джоном. Судья Гласспул не хотел давать развод Джону, пока Эйприл беременна.

– Мистер Кормье, если ребенок окажется вашим, нам придется пересмотреть предыдущее решение об опеке над несовершеннолетними детьми, – заявил уважаемый член суда.

– Ее врач еще не разрешил ей заниматься сексом, плод не мой, – заверил Джон своего адвоката Эндрю.

– Ну, серьезно, ты что, торопишься развестись? Нет ли на горизонте второй миссис Кормье? – спросил Эндрю.

– Нет, черт, когда бы у меня было время? – спросил Джон.

– Веришь или нет, – улыбнулся Эндрю, – но люди находят время.

***

Джон исключил Эйприл из своей страховки, а Сесил заявил, что не может вписать Эйприл в свою, потому что они не женаты. Агата Энн Блэкхэм родилась в больнице Коллиер, благотворительной больнице в Лоуридже, штат Техас.

Джон испытал облегчение, когда Аннализа родилась здоровой, и облегчение от того, что Эйприл хорошо перенесла трудные роды. Если Джон и был разочарован тем, что у него родилась дочь, а не сын, он скрыл это от Эйприл и от ее родителей.

– Что ж, нужно засунуть ее обратно еще на некоторое время; ты ведь еще не совсем закончила, не так ли? – заявил Сесил, узнав, что у него есть дочь.

Он попытался выдать это за шутку, но Эйприл была потрясена. Через несколько минут Сесил сказал расстроенной матери «взять себя в руки» и вышел из палаты.

Пытаясь преодолеть возникшую суматоху, Джон пригласил Эйприл, Сесила и младшую сестру Аннализы на празднование годовщины со дня рождения Аннализы. Сесил идти отказался и запретил Эйприл приходить в дом родителей Джона на празднование дня рождения.

– Я очень в тебе разочарована, – заявила Энн, позвонив Эйприл вечером после окончания вечеринки.

– Я... – попыталась придумать правдоподобное оправдание Эйприл.

– Это твоя дочь, и нет никакого оправдания тому, что ты пропустила ее первый день рождения, если только ты не в больнице или в морге, – сказала Энн и завершила разговор.

Сесил вернулся домой в очень холодный трейлер после очередного дня без продаж и без их перспектив. Он пожал плечами; тишина его вполне устраивала. Эйприл, если не молчала, то заполняла его уши бессодержательной болтовней о том, о сем, о том телешоу, о том, что она надеется делать со всеми деньгами, которые они накопят, когда его продажи пойдут в гору, или о множестве других вещей, о которых она могла болтать без умолку.

Отцовство Агаты Энн Блэкхэм было установлено судом, и развод между Джоном и Эйприл был завершен. Эндрю вручил Джону счет за свои услуги и заверил того, что не торопит его с деньгами.

– Нет, знаешь, почему разводы стоят так дорого? – спросил Ди-Джей, старший брат Джона, увидев чек на пять тысяч семьсот тридцать два доллара, полученный от Эндрю Уокера.

– Почему? – хмуро спросил Джон.

– Потому что они того стоят, – сказал Ди-Джей, и Джон покачал головой, но улыбнулся.

***

Пятьдесят долларов здесь, сто долларов там, Джон начал оплачивать свой счет. Его дни были заполнены работой, дочерью и онлайновыми курсами в колледже Коннелли. Его доход как родителя-одиночки был на пределе возможностей, но он сократил все расходы до минимума и, прихрамывая, продвигался вперед.

Когда пьянство Клайда Медоуза, непосредственного начальника Джона, стало слишком явным, чтобы его игнорировать, Джона повысили в должности. Он оценил повышение, конечно же, оценил повышение зарплаты, но терпеть не мог то, что теперь должен был дежурить по вызову двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Лиза и Дэвид привыкли к поздним ночным и ранним утренним звонкам: едва что-либо не срабатывало на площади Альянса, как Джон уже был в пути, прихватив с собой Аннализу. Энн и Майкл привыкли к звонкам: Джон немного задерживался, забирая Аннализу. То или иное дело требовало внимания Джона. И все равно он двигался вперед.

На второй годовщине со дня рождения Аннализы Эйприл присутствовала. Сесил запретил, но Эйприл позвонила матери, и Энн отвезла Эйприл и Агату в дом Кормье.

В присутствии гостей Джон был не только вежлив, но и дружелюбен. Он также суетился вокруг Агаты, говоря Эйприл, насколько хорошенькая годовалая малышка.

На третьей годовщине со дня рождения Аннализы Сесил угрюмо сопровождал Эйприл на праздновании. Сесил стоически сидел в удобном кресле и отказывался от всех предложений еды и питья от Джона, Лизы или Дэвида. Энн и Майкл игнорировали Сесила, а Эйприл увлеклась празднованием своего старшего ребенка.

– Не могу поверить, насколько невыносимыми эти люди, – огрызнулся Сесил, когда они отъезжали от дома Кормье.

Эйприл ничего не сказала, пытаясь устроиться поудобнее. Ее живот на седьмом месяце беременности мешал пристегиваться, но Эйприл боялась потенциального вреда, если она не пристегнется.

– Все это фальшивое веселье, и «не хотите ли чего-нибудь выпить»? – продолжал Сесил свою агитацию.

– Сесил, что? Что они должны были сказать? Должны были просто проигнорировать тебя? – спросила Эйприл. – Нужно поторопиться, я сейчас описаюсь.

***

Эвелин Энн Блэкхэм родилась в медицинском учреждении «Альянс Сквер»; Эйприл и Сесил были женаты, поэтому у Сесила не было предлога, который помешал бы ему вписать Эйприл в страховку. И снова Сесил сделал очень мало, чтобы скрыть свое разочарование от рождения еще одной дочери.

Покидая больницу, он не поздоровался с родителями Эйприл. Энн посчитала это довольно грубым, но Майкл ухмыльнулся в предчувствии триумфа.

– Нет, Эйприл, я уже был на одной свадьбе, – сказал Майкл, когда Эйприл попросила его выдать ее замуж, когда они с Сесилом поженятся.

– Твой отец прав; мы были на одной свадьбе, зачем нам идти на другую? – спросила Энн.

– Ну и ладно. Тогда мы просто уедем в Вегас, – радостно сказал Сесил, когда Эйприл со слезами на глазах рассказала о реакции родителей на их помолвку и предстоящую свадьбу.

Энн нехотя согласилась присмотреть за Агатой в течение четырех выходных. Она похлопала по небольшому животику Эйприл и напомнила дочери, что мамочкам пить нельзя.

Сесил был счастлив, когда они приземлились в Лас-Вегасе. Он широко улыбался, когда Король рок-н-ролла объявил их мужем и женой. Был счастлив, сев за стол для игры в блэкджек.

Дилер быстро согнал с лица Сесила счастливую ухмылку. Эйприл рассердила его, когда отказалась заложить свои обручальное и помолвочное кольца. Она пожала плечами, когда Сесил сердито проворчал, что тогда он заложит часы «Rоlех» своего отца, раз уж ее проклятые кольца так много для нее значат.

Теперь, в полуотдельной палате, Эйприл пыталась изобразить счастливое выражение лица, в то время как ее мать и дочь суетились над новорожденным ребенком. Агата сказала «баба», глядя на сморщенный сверток в руках матери.

– Да, да, это твоя сестра-баба, – подбадривала Энн счастливого ребенка. – Скажи: «Привет, сестренка! Привет, Эвелин!»

Эйприл была ошеломлена, когда Джон, Лиза и Дэвид привели Аннализу посмотреть на ее новую сестру. Эйприл не могла скрыть слез, когда Джон тепло сказал ей, что новая малышка, безусловно, прекрасное дополнение к ее счастливой семье.

– О, но зато Сесил может сводить тебя в кино, – огрызнулся Майкл.

– Пошел ты, папа! – закричала Эйприл, из ее глаз хлынули горячие слезы ярости.

– Правда, Майкл, – покачала головой Энн. – А теперь, Джон, откуда ты узнал?

– А? Мой офис находится двумя этажами ниже? – напомнил Джон своей бывшей свекрови. – И мисс Бриджет – ужасная сплетница, о! Привет, мисс Бриджет! Как поживаете?

– Джон Кормье! Ты – ужасный человек, и мне все равно, что у тебя работает кофеварка, – ухмыльнулась медсестра средних лет. – Итак, я не знаю, кто тут кричит, но это больница, пожалуйста, потише.

***

– Папа-папа-папа! – в воспоминания Джона ворвался голос Аннализы.

– Что, милая? – воскликнул Джон, проверяя в зеркале над раковиной, как он выглядит.

– Поскольку барбекю будет только в пять, Нина хочет знать, не можем ли мы сходить в кино? – спросила Аннализа.

– Миссис Симпсон с соседней улицы платит мне за то, чтобы я взяла Норин и Николаса. Она уходит в четыре десять, мы вернемся задолго до начала вечеринки, – сказала Нина, заглядывая в ванную.

Инстинктивно Джон втянул в себя начинающий формироваться легкий живот. Отвернувшись от зеркала, он увидел, как глаза Нины мечутся по его обнаженному торсу и животу.

– Да, посмотрим, – сказал Джон и достал из кармана зажим для денег.

– Спасибо, мистер Джон, – улыбнулась Нина, когда Джон протянул ей двадцатку на билет для Аннализы.

– Нина, тебе когда исполняется восемнадцать? – улыбнулся Джон, протягивая Аннализе десять долларов на попкорн и содовую.

– Через пару месяцев, десятого апреля, – напомнила ему Нина. – Помните? Вы все пришли на мою вечеринку.

– Ну, теперь, когда тебе исполнится восемнадцать, я думаю, ничего страшного, если ты будешь называть меня Джоном, – сказал Джон.

– Я... о, хорошо... Джон, – хихикнула Нина, горячий румянец скрыл несколько прыщиков, которые все еще усеивали ее красивое лицо.

– Увидимся, Джон, – беззаботно сказала Аннализа.

– Э-э? Нет, мэм, – сказал Джон хихикающей девушке, слегка шлепнув ее по попе. – Аннализа не имеет права называть меня Джоном, пока ей не исполнится девяносто восемь лет.

– Девяносто восемь?! – воскликнула Аннализа.

– Тогда сто восемь? – предложил Джон.

– Пока, папочка, – хмыкнула Аннализа.

– Пока... Джон, – промурлыкала Нина, снова разглядывая голую грудь Джона.

– Пока, Нина, пока, Аннализа, – согласился Джон и снова стал любоваться округлым задом Нины, когда восемнадцатилетняя девушка отвернулась.

– Мне кажется, ты ей нравишься, – заговорщически прошептала Аннализа своему отцу.

– Может быть, – согласился Джон. – Что ты ела на обед?

– Арахисовое масло и желе, – сказала Аннализа. Нам нужно еще яблочного желе.

– Аннализа, идем, – позвала из гостиной Нина.

– Пока, папа-папа-папа, – пискнула Аннализа и выбежала из хозяйской ванной.

Зайдя в душ, Джон закрутил кран. Его возмущал тот факт, что в старом душе – два крана, один для горячей, другой для холодной воды, а модернизация позволит управлять только одним краном – и горячей, и холодной.

– Неудивительно, что вокруг так много теоретиков антиправительственного заговора, – пробормотал Джон. – Не могу даже посрать, чтобы они не захотели об этом узнать.

***

Джон был в кафетерии, поглощая поздний обед. Он находился в кафетерии с девяти тридцати; где паровой шкаф, прибор, который поддерживал еду горячей и готовой к подаче, засорился, и Джон с Мануэлем неистово работали над тем, чтобы он снова заработал к началу обеденного перерыва.

– В такие моменты мне очень не хватает Клайда, – признался Джон, после того как заведующий кафетерием прогрыз им еще одну дырку в голове, поскольку они еще не закончили.

– Да, он был умным парнем, – согласился Мануэль.

– Давно пора, – огрызнулась измученная сотрудница, когда пара дала «добро» и вылезла из-под прилавка.

– Да, мэм, – согласился Джон, таща за собой инструменты.

Сидя и поедая свой обед, Джон не мог не подслушать разговор доктора Пруитта и другого пожилого мужчины. Доктор Пруитт не нравился Джону; этот человек казался ему каким-то заносчивым. Другого мужчину Джон не знал, но его высокомерная ухмылка говорила о том, что и он, и доктор Пруит сделаны из одного теста.

– Питер, перестань. Если все так просто, почему все этого не делают? – спросил доктор Прюитт.

Пока Джон слушал, Питер Ортега рассказал, как можно купить пять или шесть объектов недвижимости, на которые обращено взыскание, нанести на них немного краски, а затем продать с невероятной прибылью. Джон знал, что утверждения Питера правдивы лишь наполовину; он слышал, как в местных новостях говорят об избытке элитного жилья в округе Оуклиф.

Наблюдая за реакцией Питера Ортеги на вопросы доктора Пруитта, Джон пришел к выводу, что Питер Ортега серьезно нуждается в денежной поддержке. Однако он должен был отдать должное этому мужчине: высокомерная, уверенная в себе ухмылка не сходила с его лица.

Вернувшись домой в арендованный трейлер, Джон проанализировал свои финансы. Его повышение по службе и увеличение зарплаты очень помогли. И, сумев погасить долг перед Эндрю Уокером, его адвокат перевел на его счет еще несколько долларов. По правде говоря, Джон заплатил Эндрю две тысячи долларов, когда Эндрю прислал ему счет со штампом «Оплачено полностью».

– Конечно, кто-то должен пойти в школу для больших девочек, – напевал Джон своей драгоценной четырехлетней дочурке.

– Я! – заявила Аннализа, пока Джон готовил на ужин макароны с сыром из коробки и замороженные рыбные палочки из магазина.

И, черт возьми, мне просто не нравится начальная школа Сэма Хьюстона, – подумал Джон, усаживая Аннализу в детское кресло для ужина.

Учительница второго класса умерла от передозировки наркотиков прямо на глазах у своих испуганных учеников. Учитель истории в пятом классе был арестован за неподобающие прикосновения к некоторым мальчикам.

А что? Имеется подобающий способ прикоснуться к десятилетнему мальчику? – спросил себя Джон, потягивая пиво.

Но, живя в их районе, у Джона нет вариантов, если только он не хочет платить непомерную плату за обучение в католической школе Святого Ричарда.

– Папа-папа-папа, я все съела полностью, – несколько минут спустя объявила Аннализа.

– О? И полагаю, ты думаешь, что заслужила за это печенье, да? – поддразнил Джон, даже уже когда тянулся за сэндвич-печеньем с кремовой начинкой.

***

– Вы работаете в больнице Альянс Сквер? – спросил мужчина, когда Джон появился на ступенях здания суда в первый вторник месяца.

– Да, сэр, – улыбнулся Джон, слегка нервничая от энтузиазма мужчины.

– Мужик, моя мама... моя мама жива благодаря вам, ребята, – заявил мужчина.

– Я, сэр, я – просто в отделе технического обслуживания, – сказал Джон. – Не имею никакого отношения к вашей маме.

– Ага. Тоже мне, бычье дерьмо, – усмехнулся мужчина, протягивая Джону руку. – Техническое обслуживание? Следит за тем, чтобы свет работал, чтобы двери широко открывались, когда въезжает скорая помощь, чтобы все работало как надо. Если бы не вы, эта больница развалилась бы на части.

– Ничего не знаю обо всем этом, – засмеялся Джон. – Но спасибо.

Мужчина узнал, почему Джон был там. Они вместе с Джоном просмотрели объявления о продаже домов, которые должны были быть выставлены на аукцион в то утро.

– Это, вот здесь. Двенадцать десять Браун-стрит; это прямо возле новой начальной школы Энн Ричардс, которую только что построили, – посоветовал друг Джона, даже указав в общем направлении дома.

– Это, это то, на что я собираюсь сделать ставку, – решил Джон.

Новый друг Джона сказал, что ему нужно поговорить еще с несколькими людьми. Они с Джоном снова пожали друг другу руки, и мужчина ушел.

Джон и не подозревал об этом, но его новый друг подошел к каждому человеку на ступеньках, показал им объявление о продаже дома 1210 по Браун-стрит и настоятельно посоветовал не участвовать в торгах. Каждый знал, что при желании безымянный благодетель Джона может обанкротить их и не упустить ничего из денег. Он был хорошим другом, которого требовалось иметь, и страшным врагом, которого нужно было избегать.

– Следующий, двенадцать десять Браун-стрит. Адрес один два один ноль Браун-стрит, Оуклиф, – объявил аукционист.

– Хм, десять тысяч долларов, – отозвался Джон.

Аукционист прокричал еще несколько раз и был поражен полной тишиной, наступившей, когда он попросил повысить ставку.

– Продано молодому человеку в красной рубашке, десять тысяч долларов, – сказал аукционист и перешел к следующему объекту.