Лучший друг лучшего парня

Встречаюсь с парнем три года. Назовем парня Женей. У него есть лучший друг — Гоша. Они неразлучны уже n лет, через многое вместе прошли, такая трогательная truе mеn lоvе, преданнейшая дружба. Мне бы радоваться, что у Жени такой офигенный друг, НО. С самой первой встречи отношения с Гошей не задались: я как-то не так пошутила, Гоша жестко поставил меня на место (он наполовину араб, солидный бизнесмен, золотая молодежь, а я посмела его подколоть). Потом он передал извинения через Женю, мол, думал, я эпизодический персонаж. Но так и повелось: мы избегаем друг друга, а если встречаемся, то оба ведем себя подчеркнуто вежливо и холодно. Женя думает, что я ревную его к Гоше, потому что напрягаюсь при любом его упоминании. А я просто хочу, чтобы он меня как следует отодрал.

Не помню, когда впервые в моей голове появилась эта мысль. Нет, я люблю своего парня и хочу быть только с ним до конца своих дней, все такое. Но у меня сладко набухает и мокнет низ каждый раз, когда я представляю, как красивый, властный, сильный, пугающий меня Гоша раздвигает мои ножки и насаживает меня на свой член. А еще лучше — как они оба — атлетически сложенный блондин и высокий худой брюнет, трахают меня, и потом мы все вместе отдыхаем после бурного секса, переплетясь телами.

Ну, думаю я об этом и думаю. Ладно. Главное, что не часто и держу при себе — так я для себя решила. Все бы хорошо, но Женя два месяца назад попал в аварию. Сейчас уже все в порядке, почти полностью восстановился, но тогда была угроза жизни и прочее. Я, конечно, в истерике. В больнице встречаю Гошу. Собираюсь уходить, он предлагает меня подвести. Я трясусь, абсолютно белая, в полном шоке, никого вокруг не слышу и не вижу, все воспринимаю будто через слой ваты. Смутно помню, как он берет меня под локоть и ведет к машине. К реальности я возвращаюсь, когда мы заезжаем в гараж. Я спрашиваю, где я. Он смущенно отвечает, что привез меня к себе домой, потому что видит, что я в неадекватном состоянии. И если бы Женя был в сознании, он бы попросил о тебе сейчас позаботиться, — говорит. Ок, — апатично соглашаюсь я. В квартире начинает хозяйничать, наливает мне виски — сам не пьет. Я немного прихожу в себя, точнее, просто начинаю замечать и осознавать происходящее вокруг. Вспоминаю, у кого я дома. Смущаюсь. Порываюсь уехать домой. Он, конечно, уговаривает остаться. Впервые у нас случается какой-то человеческий разговор: общее несчастье сближает. Оба убитые, говорим о чем угодно — — только не о случившемся. Предлагает поесть — едим. Говорит: хорошо, что ты сейчас здесь. Хотя, когда все время живешь один, привыкаешь, но не в такие минуты. Я спрашиваю, почему он живет один. Есть ли у него девушка? Он смеется. Отвечает, что есть девушки.

Разговор гаснет, я ухожу спать в гостевую комнату. Конечно, плачу, молюсь, пока не засыпаю — алкоголь действует. Просыпаюсь от ужасного кошмара, который меня не отпускает, даже когда я осознаю, что уже проснулась. Начинаю метаться по комнате, уговаривая себя: это сон, это сон. Страх сойти с ума гонит меня на кухню. Из кухни еще какая-то дверь, бессознательно толкаю, оказываюсь в спальне. Гоша подскакивает. Я начинаю биться в истерике. Сейчас сама не знаю, какой бес в меня вселился (может быть, бес маленькой шлюшки?), потому что заходить к молодому мужчине посреди ночи в спальню, в его футболке и трусах — идея, конечно, на вес золота.

В голос рыдаю, залезаю с ногами на кровать

, сквозь сопли пересказываю содержание кошмара. Он деликатно садится рядом, утешительно меня приобнимает. Мы оба замираем. Все. Меня как током обдает. Мгновенно отпускает мой кошмар и я переключаю интерес на офигительнейшее тело, от которого меня сейчас отделяет пара сантиметров.

Надо сказать, что и у меня тело ничего, поэтому, очевидно, его навещает та же мысль. Ничего не помня, ни о чем не думая, я поворачиваюсь и прижимаюсь к нему грудью. Он каменеет, потом мягко отодвигает меня, отходит на другой конец комнаты и напряженно выдает, что, блин, это нехорошо. Я чувствую себя полным дерьмом, виснет короткая пауза, после которой он заключает: «... это нехорошо, но я дико тебя хочу. Уже давно об этом думаю, жалею, что у тебя нет сестры-близнеца». Поворачивается ко мне и умоляюще смотрит: «Пожалуйста, давай сделаем это один раз, и это останется только здесь и между нами». Я киваю. В следующее мгновение уже дышим рот в рот. Он стягивает с себя и с меня одежду. Мы лежим вполоборота, он кладет мою руку на свой член, в это же время своими сумасшедше длинными, изящными пальцами начинает поглаживать мою пышущую жаром, мокрую киску. Я плюю себе на ладонь, дрочу ему и извиваюсь бедрами, поскуливая от удовольствия. «Шлюшка», — — рычит он, вводя в меня палец, потом вставляет его же мне в анус, затем дает мне его облизать.

— Говори, чего ты хочешь?

— Чтобы ты меня трахал! — постанываю я.

— Где твое место?

После нескольких наводящих на мысль шлепков я догадываюсь, что на его члене.

Он надевает резинку, ставит меня раком, заставляя выгнуть спину, и входит в меня. () Я заполнена им и мне нечеловечески хорошо. Он начинает биться об меня, шлепая задницу и пощипывая соски. Я ору от удовольствия, не думая ни о соседях — ни о чем. Я бешено двигаюсь ему навстречу, как сучка, разве что не высунувши язык. Он меня переворачивает, ложится сверху, замедляет темп, мягкие губы посасывают мои. Он не делает ничего особенного, но у нас происходит такая сцепка, что я бьюсь в экстазе, мы вновь ускоряемся и отчаянно тремся, стучим друг о друга, постанывая в унисон. Я кончаю, через секунд десять кончает и он.

Мы продолжаем любить друг друга весь остаток ночи с перерывами на то, чтобы остыть и опять разогреться. Я раскачиваюсь на нем — он насаживает меня на себя. Он дрючит меня на кухне и в ванной, трахает меня в рот и кончает мне на грудь. Он входит в меня сзади, прижимая к леденящему стеклу балкона. Просит потереться киской о подушку, и я кончаю верхом на ней, извиваясь и сжимая свои груди, сразу после чего он остервенело дерет меня, закинув мои ноги себе на плечи. Все как в кино, какого я никогда не видела. Мы засыпаем в объятьях, сплетясь, как животные.

Я просыпаюсь, когда он уже одет, собран, сдержанно приветлив и вежливо отстранен. Выходим из дома вместе, подбрасывает до метро. Пока. Пока.

Виделись после этого пять раз. Не смотрит на меня, но один раз все равно зацепила взгляд исподлобья: глаза — угли. Может быть, это ненависть, а не то, о чем страшно подумать. Чего я больше всего боялась, так это презрения. Его нет. Понимает, что его измена не меньше.

Я люблю своего парня. Я бы никогда не стала встречаться с Гошей. Но все чаще перед глазами мелькает картина: мы живем втроем и по ночам страстно, сладко, судорожно, утомительно любим друг друга. Предыдущая мечта, хоть и при печальных обстоятельствах, сбылась. Так что — кто знает?