Кровь на песке (2 часть)

Раним холодным утром следующего дня, когда раскаленный яркий диск лишь начал свой путь по небосклону, Иван Галичин, завернувшись в теплый халат, с непонятной смесью чувств смотрел на лежащее перед ним обнаженное девичье тело. На лице Захры все еще пребывала довольная улыбка. Иван опустил сверкающую в рассветных лучах саблю.

Девушка слабо пошевелилась. Поежилась. Закутав ее от холода, Иван поднялся и отошел в сторону. Он так и не смог выполнить задуманного. Холод должен был прочистить мозги.

Проснувшись, он с удивлением обнаружил, что его пленница безмятежна и счастлива. Самое время покинуть этот мир. Но, бросив взгляд на ее тело, он вновь возжелал его. Влечение было невыносимым. С трудом, но Галичин взял себя в руки: сделав это, он уже не сможет хладнокровно убить. Но, с другой стороны — он и сейчас не может. Подождать когда уйдет влечение? Утолить свою похоть?

Вчерашний вопрос вновь ярко пылал в его мозгу: что же делать с девушкой? Тряхнув головой, он отбросил сомнения. Сейчас. Сейчас же. Он решительно навис над своей жертвой...

 — Не спеши, — раздался внезапно скрипучий надтреснутый голос.

Иван резко развернулся. Позади него уродливой тенью горбилась низкая фигура старухи в черном изношенном халате. Как она смогла подкрасться, подумал Галичин. Видимо он был чересчур погружен в свои мысли.

 — Не делай то, чего задумал.

 — О чем ты говоришь, женщина?

 — Темные джинны, — таинственно произнесла старуха, — открыли мне будущее, прошлое и настоящее. Они и привели сегодня меня к тебе, батыр.

 — Что за чушь ты несешь?

 — Я помогу отомстить твоему врагу, и верну то, что он у тебя отнял.

 — Ты безумна, ведьма! — Иван замахнулся на нее саблей.

 — Хочешь, я отвечу на твой вопрос? — быстро спросила старуха, — Я скажу тебе, что делать с девушкой?

Галичин так и замер.

 — Ты желал ей зла. Но твоя душа разрывается. Выслушай меня, и покой вернется.

 — Что ты... Как... — не сразу нашелся Иван.

 — Два года назад, — начала женщина, — У меня была семья — дочь почти такого же возраста, — она указала на спящую девушку.

 — Не понимаю...

 — Я была счастлива и носила белые одежды, — старуха, казалось, уже не обращала на собеседника никакого внимания, — Моя дочь хотела выйти замуж. За Муфди. Он пастух, и из хорошей семьи.

 — О чем ты говоришь?!

 — Неожиданно, — голос рассказчицы зазвенел от гнева, — с восхода явились всадники. Они убили всех мужчин, изнасиловали и обрекли на голодную смерть женщин. А один из них забрал мою юную дочь с собой.

 — И что мне с того?!

 — Он ездит на огромном черном жеребце, и его поганое лицо пересекает застарелый шрам от турецкой сабли!

Иван опустил оружие. Его голубые глаза угрожающе сузились:

 — Продолжай, женщина.

 — Хан Касим привез мою дочь в свой проклятый шатер. Он бросил ее чистое обнаженное тело на грязный ковер. Шайтан овладел им при виде девичьей наготы, и поганый тут же взял ее силой. Но разум его помутился от непомерной гордыни, и шакал возжелал чтобы девушка проглотила его отравленное семя. Моя дочь плюнула трусу в лицо, и негодяй умылся своими мерзостными нечистотами, — поначалу тихий голос старухи гремел под конец, словно она поведала об эпической битве.

 — Что сталось с твоей дочерью, — спокойно поинтересовался Галичин.

 — Касим отдал ее своим войнам. Их было больше трех сотен. Ее тело продолжали насиловать даже после того, как душа проследовала к Аллаху.

 — Ты хочешь мести?

 — Два года я ношу черные одежды и посыпаю голову пеплом, — сквозь сжатые зубы прошипела старуха, — Касим узнает, какую силу имеет проклятье матери.

 — Это глупо, — пожал плечами Иван, — Что ты сможешь одна, против всей орды?

 — Я не одна! Я продала душу Темным джинам. Они дали мне средство! Пять лет я следую за кочевьем Касима. Пять лет я собираю кости убитых им девушек. Когда перед лицом убийцы я окроплю их своей сочащейся справедливой ненавестью кровью, они восстанут и отомстят мучителю...

 — Бред, — Галичин с опаской покосился на висящий у старой ведьмы на поясе тяжелый мешок. Очевидно, он действительно был полон костей.

 — Послушай, батыр, без твоей помощи мне не обойтись. И я готова щедро за нее заплатить. Я верну тебе то, что у тебя отняли — царскую дочь!

Иван опешил:

 — Ты знаешь слишком много, чтобы...

 — Ты забываешь, меня привели сюда джины. А от них у смертных не может быть тайн.

Галичину пришлось собраться с мыслями чтобы задать следующий вопрос:

 — Ты можешь вылечить девчонку?

Старуха рассмеялась, словно стая ворон слетела с дерева:

 — Нет. Я могу тебе дать другую.

Иван придвинулся вплотную к облепленному бородавками морщинистому лицу.

 — У собаки-Касима есть дочь, — заверила его колдунья, — он отнял у тебя добычу, он и вернет ее.

В принципе, подумал Галичин, она права. Какая разница — дочь хана, такая же принцесса, как и дочь калифа. Заказчику должно быть все равно.

 — А я решу другую твою проблему, — старуха указала глазами на свернувшуюся под одеждами пленницу, — Заберу обратно свою дочь...

По зрелому размышлению, все это сильно отдавало полным безумием. Не то, чтобы Иван Галичин не верил в силу дьявола, или его служителей — колдунов. Но целиком и полностью положится на какое-то проклятье...

Однако Иван по натуре был авантюристом. Кроме того, ему было откровенно жаль уплывающего барыша. Да и искалеченную девушку, как оказалось, не так то легко было лишить жизни. В общем, подвел он итог: терять ему особо нечего, а шанс на выигрыш есть. Мелкий, призрачный, но есть.

Три человека поспешно двинулись в противоположную сторону от идущего на закат солнца.

***

Ранним утром следующего дня безумная ведьма привела спутников в большое шумное стойбище. Вокруг сгрудившихся в кучу нескольких десятков шатров стояли, бродили, прыгали тысячи лошадей. Поджарые подростки на тощих кобылах изо всех сил пытались отогнать многочисленное стадо подальше в степь.

Старуха смело проследовала к самому наибеднейшему из шатров:

 — Это слуги Касима. Я живу у них, — прошептала она Ивану, — Дай хозяевам, медную монету. Они пустят нас на ночь.

Появившаяся из-под полога шатра грязная женщина настороженно уставилась на гостей. Галичин, повинуясь словам старухи, протянул блестящий багряный круглячок.

 — Касима сейчас нет, — по прежнему шепотом сообщила ведьма, когда путники обосновались внутри темного шатра, — Он ускакал на рассвете. Будет поздно.

Иван достал кусок засохшего хлеба, все, что осталось от взятой на побережье провизии. Разделил на три части. Старуха, сухо рассмеявшись, отказалась. Галичин отдал ее кусок жадно глядящей из темноты женщине. Та набросилась так, словно неделю не ела.

 — Тебе нужно выспаться, — прошипела Ивану старуха, — Мы шли всю ночь, а тебе нужна сила.

Она нехорошо усмехнулась и корявым пальцем указала на слизывающую с ладони хлебные крошки женщину:

 — Зря ты отдал ей еду... Но, не воротишь. Мы оставим тебя.

Не сильно церемонясь, ведьма выгнала из шатра и беспрекословную девушку, и что-то лепечущую хозяйку: — Спи...

Вопреки ожиданиям Ивана, сон действительно довольно быстро сморил его. Сказалось напряжение прошедших суток. Вновь стремительно приближались просторы родины, он уже видел, ощущал, чувствовал

тесаные стены тверского терема, как вдруг совершенно неожиданно всплыло неприятное лицо Петра Лисицы. Галичин резко проснулся. На него не мигая глядели широко раскрытые в темноте шатра глаза Захры. Девушка, прижавшись, лежала рядом. Иван нежно провел пальцами по ее округлым щекам. Тронул приоткрывшиеся чувственные губы. Он по прежнему не замечал уродующего эту красоту косого алого шрама. Вспомнив вчерашние пылкие объятия пленницы, он искренне посочувствовал неизвестному заказчику, которому уже не суждено вкусить подобного удовольствия. Член мгновенно вскочил и Иван не стал его останавлива

ть. Захра и не думала сопротивляться. Она покорно легла под тяжелое мужское тело, развела ноги. Чуть-чуть двинув тазом, помогла Галичину войти. В ней было чертовски жарко и тесно. Возбуждение, просто сходя с ума, ощущал Иван, возрастает и возрастает. Все больше крови приливало в его напряженное орудие.

Девушка стонала. Мужчина ревел от удовольствия. Они достигли финала одновременно. Выплеснув семя, Иван обессилено повалился на партнершу. В ее глаз стояли слезы. Слезы счастья.

 — Это уменьшит твою силу, но должно укрепить дух, — ведьма сидела неподалеку и неотрывно смотрела на обнаженные переплетенные тела, — Я считаю: это пойдет нам на пользу.

 — Ты... прислала ее? — Галичин все еще не восстановил дыхания.

 — Я не стала запрещать ей. Она ведь считает тебя своим мужем.

 — Она рабыня, — недовольно отрезал, поднимаясь Иван, — У нет оснований надеется на большее.

 — Она наложница, — поправила старуха.

***

Вокруг круга огромных ярко пылающих костров, гостеприимно разогнавших жуткую темноту и потусторонний холод степной ночи, собрались едва ли не все обитатели большого кочевья. Был праздник. Какой именно Иван не знал, а спрашивать у старухи не счел нужным. Слуги выкатили гигантский позолоченный чан, до краев заполнили его белым кумысом. Из центра, от шатра хана долетал соблазнительный запах жареного мяса. Нищим обитателям окраины только и оставалось, что жадно принюхиваться к пьянящим ароматам, да заливать свою никчемность перебродившим молоком.

Галичин, старуха и девушка постарались незаметно пристроиться возле приютившей их женщины. Они не участвовали в празднестве. Они ждали появления Касима.

 — Мои големы будут неуязвимы и неумолимы, батыр, — зловеще проскрипела Ивану в самое ухо ведьма, — Они растерзают любого. Но хан может не принять боя и попросту ускользнуть от них. Постарайся, чтобы этого не произошло...

 — Я могу убить его, — спокойно прошептал в ответ Галичин.

 — Не надо, — возразила старуха, — Пусть его смерть будет ужасна...

С оглушительным топотом, заставившим шумящее собрание мгновенно утихнуть, к кострам подскакал большой вооруженный отряд. Со своего черного жеребца медленно, не теряя достоинства, спустился повелитель кочевья. Полное округлое тело на изогнутых колесом коротких ножках. Неспешно раскачиваясь, Касим направился в сторону своего шатра, верные нукеры тут же окружили господина плотным полукольцом.

Иван и не заметил, как только что сидевшая возле него ведьма стремительно метнулась вперед. Когда до проклятого обидчика оставалось не более трех шагов, она громко заголосила что-то на непонятном Галичину языке. Ее старые костлявые руки уже нырнули в привязанную к поясу сумку с останками жертв деспота. Иван незаметно для окружающих скользнул в тень...

Зловеще захохотав, старуха вытащила из мешочка маленькие стиснутые кулачки. Идущий рядом с Касимом охранник резко подался ей навстречу. Выхватил саблю. Ведьма широко раскинула руки и разжала ладони — мелкие тонкие косточки покатились по вытоптанной земле. На мгновение опоздав, узкий блестящий клинок татарина отсек желтую морщинистую кисть. Женщина страшно закричала и начала заваливаться вперед. Упругая алая струя широким веером разлетелась вокруг. Запятнала сидящих удивленных мурз. Ловко повернувшись, нукер, не останавливая движения руки, сделал круг и полоснул снизу по другой руке своей жертвы. Новый фонтан крови обдал собравшихся по ту сторону круга.

Возмущенные степняки повскакивали со своих мест. Раздался лязг выхватываемых сабель. Сгорбившаяся на земле ведьма продолжала читать заклинание. Вокруг нее, поднявшись в воздух, заклубился песок. Войны, приготовившиеся разорвать несчастную на куски, внезапно остановились — кружащаяся пыль неожиданно оформилась в четыре нечетких женских силуэта. С каждым мгновением призраки уплотнялись, становясь защитниками поверженной старухи.

 — Вперед! — истошно закричал Касим.

Изувечивший ведьму телохранитель решительно метнулся вперед. Поднял клинок. Тонкая сталь без сопротивления прошла через неплотное песчаное тело, не причинив тому ни малейшего вреда.

Словно услышав безмолвный приказ, големы бросились на опешивших людей. Те попытались защититься. В ход шли руки, палки, ножи. Но чудовищ было не остановить. Оживленные черным колдовством монстры с нечеловеческой силой вцеплялись в своих жертв, без малейшего труда отрывали от визжащих существ, брызжущие кровью, куски. Все новые и новые песчаные смерчи возникали вокруг лежащей старухи, обретали форму и немедля бросались на ее врагов. Вопящий от ужаса клубок начал распадаться. Прекратив всяческие попытки сопротивления, степняки бросились врассыпную. Но големы легко настигали их и безжалостно предавали ужасной смерти...

Быстрым уверенным взглядом степной владыка мгновенно оценил обстановку: в отблесках костров с дикими, нечеловеческими воплями по стойбищу мечутся преследуемые призраками люди. Две песчаные фигуры, раскидав бестолковых мурз, устремились в его сторону. Глупые нукеры самоотверженны, но им не остановить колдунью. Его выручит, как уже не раз, лишь длинноногий черный жеребец...

Касим повернулся, чтобы бежать к лошадям... И замер... На него не мигая, не отрываясь смотрели холодные голубые глаза. Пардус, почему-то сразу угадал хан. Смерть — вторая мысль.

Иван вырвал из застывшего грузного тела короткий окровавленный засапожник. Рана не смертельная, знал он, но степняку уже не убежать.

Хан опустил глаза, посмотрел на залитый красным халат. В живот. Он затравленно обернулся: големы легко одолели его воинов и неумолимо приближались.

Зарычав от отчаяния, Касим разогнулся, преодолевая боль. Выхватил саблю. В своем последнем, безнадежном бою он умрет как мужчина. Неуязвимые призраки, оставив изувеченные тела телохранителей, сошлись с Повелителем степи...

Перепрыгивая через окровавленные человеческие останки, Галичин мчался к широкому изукрашенному шатру. Внутри побледнев от страха, дрожали пятеро полуобнаженных девушек. Как и сказала старуха, он без труда определил среди них госпожу. Округлое миловидное восточное лицо, стройное тело, бледная кожа, черные блестящие волосы резко выделяли ее на фоне обожженных солнцем неухоженных рабынь.

Напуганные невольницы не издали ни звука, когда Иван одной рукой подхватил и забросил себе на плечо их хозяйку. Он быстро метнулся в сторону выхода, за пологом шатра ловко увернулся от протянутых рук песчаного призрака. Без оглядки помчался к лошадям.

Черный жеребец покойного Касима, изнемогая, рвался с удерживающих его пут. Несколько лошадей по соседству, заметил Галичин, превратились в кровавое месиво. Ужасные монстры не жалели никого из живых. Их зловещие полупрозрачные силуэты неумолимо приближались.

Свободной рукой Иван с силой схватил расседланного коня своего противника за длинную гриву, закинул на него тихо всхлипывающую девушку, и резким движением окровавленного засапожника перерезал толстую волосяную веревку.

Дальнейшее зависело от быстроты ног жеребца...

Галичин дрожащей рукой вытер стекающий на глаза ледяной пот и обернулся. От разгромленного лагеря кочевников беглецов отделяло не менее версты. Иван с трудом смог остановить бешеный бег коня. Сейчас тот хрипел, роняя на сухой песок белую пену, судорожно вздрагивал и тоже оглядывался.

Далекий степной горизонт был залит красно-желтыми сполохами, будто не ко времени наступил рассвет — полыхали шатры покинутого стойбища.

Иван посмотрел на лежащую перед ним девушку. Тонкие шаровары сползли, оголяя бледные полушария ягодиц. Галичин не сдержался — слегка похлопал по ним тяжелой морщинистой ладонью:

 — Ничего. Все в порядке. Мы выбрались.

Во время бешеной скачки между спасающимися людьми и несущими смерть чудовищами он заметил две удаляющиеся фигуры. Старую согнувшуюся женщину и, поддерживающую ее, юную стройную девушку, одетую в мужскую одежду. Безжалостные призраки безропотно расступались перед идущими. Может Галичину, конечно, просто показалось, но он хотел верить — с ними все в порядке.

Иван еще раз звонко шлепнул свою поникшую пленницу по упругому податливому заду и решительно направил черного жеребца вслед за зашедшим солнцем. По его расчетам, спустя двое суток он должен был увидеть первые русские сторОжи...

Е-mаil автора: аfryаzin@yаndеx.ru