Контрольная по начерталке. Часть 1

– Здравствуй, Лёшенька! – лицо моей квартирной хозяйки, бабы Шуры (за глаза "миссис Хадсон") излучало искреннюю радость. – Приехал! А у тебя новенькая соседка. Ирочкой зовут.

Вот это сюрприз! Возвратившись с каникул (или это уже следует называть отпуском?), я никак не ожидал, что вместо Кольки, моего соседа по квартире в течение всех пяти лет учебы, миссис Хадсон сдаст освободившуюся после его отъезда комнату девчонке. У нее, что, денег куры не клюют, что отказалась от общаги? Ладно, мы с Колькой. Взрослые мужики, после техникума и армии, точнее стройбата. И вкалывать умели, и деньги были, и общаги с казармой осточертели, тишины и порядка хотелось.

– Ирочка! – миссис Хадсон постучала в дверь бывшей Колькиной комнаты, – выйди, деточка, на минуточку.

Дверь отворилась, и в коридоре появилось тоненькое создание, лет шестнадцати на вид, во фланелевом халатике на пуговках и пушистых тапочках. Светлые, накрученные на бигуди волосы были спрятаны под ситцевой косынкой.

– Вот, познакомьтесь. Лёшенька, это Ирочка, твоя новая соседка, будет жить вместо Коленьки. А это Лёша, он уже аспирант, так, что ты с ним советуйся, он человек взрослый, положительный, опытный, в армии, как и твой папа, старшиной был, плохого не посоветует. Ты его слушайся.

– Ну, уж вы, баба Шура, скажете! Думаю, Ира – человек взрослый, сама понимает, что к чему. Ну, здравствуйте! Баба Шура все про меня, я думаю, вам уже рассказала. Зовусь Алексей, фамилия Ромашин, 27 лет, с этого года аспирант кафедры деталей машин технологического института. Я человек некурящий, почти не пьющий, модной музыкой не увлекающийся, следовательно, тихий.

– Загоруйко: Ира: – девочка подала мне тоненькую ручку. – я на мехфак поступила: кандидатом:

– Годиков – то тебе сколько? – называть это дитя на вы у меня не поворачивался язык.

– Во18 лет: в октябре будет. Только вы, пожалуйста, не обращайтесь со мной, как с ребенком. Я школу с похвальной грамотой окончила, у меня только одна четверка.

– Извини. А почему тогда кандидатом?

– Да мне на письменной математике не повезло. В билете задача такая попалась, что даже преподаватель решить не смог. Вот трояк и схватила.

Теперь я понял, почему Ира оказалась квартиранткой миссис Хадсон. Эти события происходили в начале семидесятых годов прошлого двадцатого века. Тогда по итогам вступительных экзаменов несколько абитуриентов, набравших проходной балл или около того, принимали в ВУЗ условно, кандидатами. Если по итогам первых двух сессий кого – нибудь из студентов отчисляли, а придирались к первокурсникам беспощадно, то кандидаты занимали их места. Естественно, ни стипендии, ни общежития им до этого не полагалось.

Спустя час миссис Хадсон зашла в мою комнату.

– Ну, Лёшенька, живите, я поехала к сыну. Ты уж присматривай за Ирочкой. И будь к ней повнимательней, поухаживай.

– Баба Шура! Она же ещё маленькая. И вообще мне пока не до девушек, защищу кандидатскую, вот тогда и подумаю.

– Ага, сначала кандидатскую, потом докторскую, а жизнь и пройдет. Ты, Алексей, послушай старуху, ты за пять лет для меня почти как сын стал, тебе ведь не только о себе подумать пора, а и о Леночке с Борей. При ваших отношениях, пока ты не женишься, вам троим от кривотолков не избавиться.

Миссис Хадсон тридцать лет служила у нас в институте гардеробщицей и была в курсе всех событий и сплетен.

– Баба Шура, вы же знаете, мы с Ленкой школьные друзья, просто дружим. Уже скоро двадцать лет.

– Лёша! Я это знаю, Боря знает, Наум Соломонович знает, все знают, а у Бори опять командировка в ГДР чуть не сорвалась. Полковников на партбюро снова на аморалку намекал.

Тут необходимо сделать некоторые уточнения. Ваш покорный слуга только что защитил диплом и был принят в аспирантуру, на предмет развития своей дипломной работы в кандидатскую. Кроме того, от результатов моей работы сильно зависела судьба докторской диссертации моего фактического научного руководителя Борьки Феймана.

Формально моим научным руководителем считался профессор, доктор технических наук, проректор по науке и проч. и проч. и проч. Наум Соломонович Вассерман, он же тесть Бориса. Его дочка Ленка, она же законная супруга Бори, была моей одноклассницей

в течении первых восьми лет учебы в школе. Когда моего отца перевели в Среднеазиатский округ, на семейном совете решили, что мне с родителями ехать нет смысла, поскольку никакого реального образования там получить нельзя было, а идти в Суворовское и продолжать военную династию я не собирался. Поэтому мне пришлось вместо девятого класса (неполное среднее образование тогда было восьмилетним) поступать в техникум, потом армия.

В общем, в институт я поступил тогда, когда Ленка его уже заканчивала и уже успела выскочить замуж за окончившего нашу же школу немного раньше аспиранта Борьку Феймана. За время моей учебы Борис защитился и стал старшим преподавателем кафедры деталей машин, а Лена – ассистентом на кафедре инженерной графики. Кроме того, она совершенно заслуженно считалась одной из первых красавиц института. Миниатюрная стройная брюнетка с короткой стрижкой, тонкие еврейские черты лица. Мало с ней знакомым она казалась тихой и беззащитной, но те, кто пытался к ней клеиться, получали резкий и решительный отпор. А самые наглые могли легко схлопотать и по фейсу, тем более, что Лена увлекалась большим теннисом, и ручка у нее, при всей ее миниатюрности, была тяжелая.

Отношения у нас троих, действительно были очень тесными, хотя и чисто дружескими, но некоторым завистникам Бориса они давали повод для сплетен и домыслов. Особенно в этом изощрялся старый холостяк и ловелас доцент Полковников, который, во – первых, в свое время неудачно пытался приставать к Лене (ещё бы, мало того, что красавица, но и дочка проректора), и, во – вторых, давно добивался должности заведующего кафедрой, а получение Борисом докторской степени сделало бы эти домогательства абсолютно нереальными. Самому же Полковникову докторантура заведомо не светила.

Миссис Хадсон ушла, и мы с Ирой начали, как бы поточнее выразиться, наше совместное обитание. Иришка оказалась хозяйственной и умелой девочкой. Буквально на третий день она предложила мне разделить обязанности. Ира добровольно взяла на себя готовку и мытье посуды, на мне лежала обязанность покупать продукты. Уборка кухни, коридора и санузла – по очереди. Причем, следила за чистотой Ира строго. И не только за уборкой мест общего пользования, но и за чистотой моей комнаты.

Некоторое затруднение вызвало пользование ванной. Дело в том, что в старом доме, где мы жили, ванна просто стояла на кухне, отделенная матерчатой занавеской. Но и эту проблему мы решили просто, тем более тогда ещё не было моды принимать душ каждый день. Если кому – то из нас надо было помыться, то другой уходил в библиотеку, благо, располагалась она в соседнем доме.

С учебой у нее тоже было бы в порядке, если бы не начертательная геометрия. Ну, никак она Ире не давалась! Тут уж мне приходилось ей помогать и растолковывать. Да и вообще, с ней мне было общаться легко и приятно.

В конце октября Ире исполнилось во18 лет лет и мы отпраздновали ее совершеннолетие. Я подарил Ире хорошую готовальню и недавно появившуюся в продаже инерционную рейсшину. Сейчас уже мало кто помнит этот чертежный прибор, совершивший, можно сказать, революцию в студенческом черчении, но тогда для студента технического вуза это была абсолютно незаменимая вещь.

На день рождения приехали Ирины родители. Мне, естественно, пришлось с ними познакомиться. Ирин папа оказался крепким мужиком, старым служакой – прапорщиком (это звание тогда только – только ввели), этаким героем армейских анекдотов про хохла – старшину. Мы с ним быстро нашли общий язык. Оказалось, что Остап Пафнутьевич срочную служил в нашем городе и был шофёром у некоего молодого старлея, моего однофамильца. И когда Ирин батя назвал имя – отчество этого старлея, мне с большим трудом удалось скрыть изумление. Но я сдержался, и не стал информировать прапорщика о том, что его бывший начальник стал генералом, командовал корпусом на южных рубежах Союза, а ныне возглавляет в Москве военную академию, а бывший грудной пацанёнок бывшего старлея вместе с ним выпивает за здоровье его тогда ещё не родившейся дочурки. Простились мы с Остапом Пафнутьевичем самым сердечным образом, но, тем не менее он пообещал мне, если я трону девку до свадьбы, выдергать мне не только ноги, но и то, что между ними. Пришлось заверить прапорщика в полной чистоте наших с Ирой отношений.