Итальянец. Часть 3

ИТАЛЬЯНЕЦ

Часть 3

Еще в первый день, когда мы с женой договорились постараться забыть всё произошедшее, я дал себе слово не тревожить её расспросами. В конце концов, если бы ей было, что рассказать, она бы рассказала. Не стоило сообщать её и о полученных от итальянца письмах. Его план не удался и никакие сомнения относительно написанного бреда меня не обуревали. Но, насколько было бы легче, если б сама Аня опровергла всё это. Однако, узнав о письмах, она, наверняка, настоит на их прочтении, и даже страшно представить, какое впечатление произведут на неё эти фантазии извращенца, наложенные на воспоминания той ужасной ночи. Нет! О письмах ей знать незачем, и я твердо решил, что удалю их,. .. как только найду Габриэля. А пока меня разрывало одновременно два чувства: интерес дочитать послание до конца, и отвращение вообще подходить к компьютеру, заранее догадываясь, что меня там ждет. Но, дочитать, все же надо. Была твердая уверенность, что эти послания косвенно приближают меня к поимке негодяя.

«Аня приняла мою игру и стала сосать активнее, не прекращая выражать своё удовольствие стонами. Она это делала так, как не могли нарисовать даже мои самые смелые фантазии. Реальность оказалась намного красочнее. Ну, и я не обделял киску вниманием, поощряя её горячую дырочку пальцами. Кончила она довольно быстро, пытаясь отстраниться от меня в разгар оргазма. Пришлось тут же притянуть её за волосы, закрывая членом выход страстному придыханию. Твою жену прямо трясло. Она извивалась на кровати, перебирая ногами, но отпустить её просто так было нельзя. Мой пик удовольствия тоже неминуемо приближался, и через несколько секунд я выстрелил прямо в рот твой женушке, крепче притянув её голову к себе. Анька дернулась, но вырваться ей было невозможно. Она судорожно сглотнула, и тут же получила следующий горячий поток. Сказать, что я был на седьмом небе от счастья — это не сказать ничего. Голова закружилась настолько, что я, потеряв равновесие, упал прямо на кучу пакетов и коробок у кровати и долго не мог отдышаться. Аня громко и натужно кашляла, перевернувшись на живот, но мне было настолько хорошо, что я не обращал на это никакого внимания. Потом она приподнялась на четвереньки и попыталась слезть с кровати, однако, натянувшиеся ремни, не дали ей такой возможности.

— М-м-м-м... пусти... — промычала она пьяным голосом.

— И куда собралась моя красавица? — уточнил я, поднимаясь. Она попыталась что-то сказать, но снова закашлялась, стоя на локтях и опасно пошатываясь. Несколько раз живот её скручивала судорога, и мне показалось, что её сейчас вырвет.

— Ложись, отдохни! — я звонко шлепнул ладошкой по аппетитной попке, и Аня рухнула на измятое одеяло.

— Пить... дай... пить... — пыталась выговорить она сквозь кашель.

Я усмехнулся и предположил, что уже достаточно напоил её, но если она хочет ещё, то придется немного подождать, пока мой дружок снова подаст признаки жизни. Аня отвернулась и лежала молча, периодически срываясь на новые приступы кашля.

— Тебе понравилось? — спросил я, укладываясь на матрас. Должен признаться, что я сам уже достаточно устал. Нервное напряжение трудного дня, вплеснувшееся в такую безумную ночь, давало о себе знать. Хотелось спать.

Аня повернулась ко мне и снова попросила:

— Дай попить!

— Так тебе понравилось или нет?

Она обозвала меня сукой и зарылась лицом в подушку. Пришлось принести стакан воды, предварительно самому напившись минералки на кухне. Я отдал ей стакан, и, наблюдая, как жадно она глотает воду, похвалил:

— Ты просто великолепна, Анют! Мне очень понравилось.

Аня допила воду, и мельком взглянув на меня, отвернулась.

— А тебе? — я дернул её за плечо, поворачивая к себе, — Тебе понравилось?

Она посмотрела мне в глаза и прошипела:

— Я тебя ненавижу, Габриэль! Ты сломал всю мою жизнь! — этот взгляд, полный презрения, просто вывел меня из себя. Я видел, как она кайфовала! Ощущал её оргазмы, и слышал довольные вскрики! Но вместо благодарных слов получал одни только оскорбления и ненависть. Не говоря ни слова, я встал и вышел из комнаты. Пришлось включить свет в коридоре, чтобы найти, принесенные с собой заранее два тюбика с гелями. Один был обычной смазкой, я взял его на тот случай, если не получиться нормально возбудить твою жену. Но необходимость в ней отпала, когда стало понятно, что Аня итак течёт, как сучка. Во втором тюбике был гель возбуждающий. Дорогой, и неоднократно мной испробованный на многих представительницах прекрасного пола. Это было как раз то, что сейчас нужно. Как только пропало возбуждение, Аня стала огрызаться. Нужно было вернуть её в то состояние, чтобы она сама просила её трахнуть.

В спальную я вернулся довольно быстро, но пленница уже успела зубами развязать манжету на одной руке, и теперь возилась с другой.

— Хочешь сбежать? — спросил я с усмешкой, выдавливая из тюбика на ладошку гель.

— Развяжи меня! Хватит этих издевательств!

— А ты будешь хорошей девочкой?

Ей удалось освободить вторую руку, и она занялась ногами.

— Габриэль, ты можешь обойтись без этих кривляний? Я сейчас пьяная, поэтому скажу тебе всё, как есть: Ты тварь и мудак! И то, что ты сделал...

Я прыгнул на кровать, повалив её на спину. Аня взвизгнула и недовольно засопела, чувствуя, как моя ладошка снова разглаживает половые губки, втирая в них прохладный гель. Это сейчас он прохладный. Через десять минут там будет такой пожар, что она сама набросится на меня. От этих мыслей, а так же нашей голой борьбы, член снова стал рывками набирать силу.

— Пусти ты, — бурчала она, пытаясь выбраться из-под меня, — хватит меня лапать!

Все ремни уже были развязаны, но справиться с Аней не составило никакого труда. Я лег сверху, придавив мою крошку к кровати, и завел ей руки за голову.

— Я не услышал от тебя главного, — прошептал ей на ушко, — Тебе понравилось или нет?

— Нет! — взревела она, — Это было мерзко! Ты противен мне!

— Тогда давай попробуем еще раз!

— Габриэль! Нет! Хватит! Ну, хватит уже! Ты получил, что хотел! Отпусти!

Я отпустил её руки и приподнялся. Аня тут же выскользнула из-под меня, зажимая промежность рукой.

— Ладно, Ань, — я видел, что у нее начинает проходить и шок и опьянение, а значит вполне возможно вести адекватный диалог, — Хватит, так хватит. Мне надоело твое отношение.

Она округлила глаза:

— Отношение?! А какое у меня должно быть отношение?! Ты, ублюдок, изнасиловал меня!

— Тебе же понравилось.

— Нет!

Я с улыбкой наблюдал, как начинают розоветь бледные щеки. Она по прежнему прикрывала свою дырочку ладошкой, но затвердевшие соски на груди выдавали эту сучку с потрохами.

— Ты же кончала.

— Нет! Что за чушь?!

— Убери руку, — я попробовал взять ее за локоть, чтобы отвести ладошку от промежности, но она резко отдернулась и отскочила в угол.

— Нет! Не прикасайся ко мне больше!

От меня не укрылись мимолетные испуганные взгляды, которые она то и дело бросала на стоявший колом член.

— Хорошо, давай поговорим серьезно. Да, мы погорячились. Надо было сразу тебе обо всем рассказать. Но ведь тогда бы пропала изюминка — главный стержень всей задумки.

Аня опешила, расправляя гневные морщинки на лбу:

— Какой ещё задумки?

— Нашей задумки. Мы с Ильёй решили разыграть тебя. Он говорил мне, что ты мечтаешь быть изнасилованной. Не по настоящему, конечно, а в игровой форме. Вот мы и устроили этот маленький маскарад. Я подозревал, что он проболтался тебе, и ты тоже подыгрываешь. А ты, значит, действительно ничего не знала?

Видел бы ты ее лицо! Начавшие было розоветь щеки, в момент побелели как мел, глаза округлились еще больше, а ротик глупо приоткрылся.

— Габриэль... что за херню ты несешь?

Я рассмеялся, по-дружески, укладывая ей руку на плечо:

— Что серьезно? Он все-таки сдержал язык за зубами, и ты ничего не знала?

Кажется, она впала в ступор, непонимающим взглядом глядя перед собой, а я продолжил рассуждения:

— Выходит, Илюха был прав. Тебе действительно это понравилось? Ты же кончала несколько раз, думая, что я по правде тебя насилую!

Аня передернула плечами и уставилась мне в глаза:

— Габриэль, ты сейчас говоришь полную чушь. Начнем с того, что я никогда не говорила Илье о таких желаниях. Да их и не было. А во-вторых, он бы ни за что не пошел на это.

— Как видишь, пошел, — мне пришлось приложить всё своё актерское мастерство, чтобы выглядеть максимально серьезным, — Илья предложил мне это еще после того, как ты пожаловалась ему на мои приставания в кинотеатре. А как я мог отказать лучшему другу? Тем более что ты мне, действительно, очень нравишься! Мы с ним серьезно поговорили и решили, что это только укрепит нашу дружбу. Он говорил, что обсуждал подобное с тобой, и ты выразила интерес. Неужели этого не было?

Она отрицательно покачала головой. Стоило больших усилий не пустить на лицо довольную ухмылку, наблюдая, как твоя растерянная жёнушка, переминается с ноги на ногу. Крем уже начинал действовать.

— Но откуда-то же он это взял?! Я бы поверил, что все его просьбы были просто собственным желанием, но ведь и ты...

Я специально замолчал, плавно спускаясь ладошкой по ее спине.

— Что я? — как-то тихо спросила она, уже не отскакивая в сторону от моих прикосновений. Я отстранил её руку, от промежности и сам накрыл ладошкой возбужденную киску.

— Ты же тоже хотела! Ты же и сейчас хочешь... — большой палец нежно погладил бугорок клитора.

— М-м-м-м... Габриэль, — она прикрыла веки. Просто прикрыла веки и стояла молча, принимая мои ласки...

Только не обижайся на меня, дружище. Я вовсе не хотел врать, но у меня не было другого способа заставить её добровольно сделать то, что я хотел. Мне бы очень хотелось получить от тебя ответное письмо. Ужасно интересно твое мнение относительно моих сочинений. Ты уже показывал их Ане? Может быть, вы даже читаете их вместе? Это было бы просто великолепно! Пиши, дружище. Addio!»

Я свернул письмо и задумчиво постучал по столу пальцами. Чёртов сочинитель! Еще и надеется, что я покажу эту хрень Ане. Но мысли мои быстро убежали в другое русло: что если вступить с ним в переписку и попытаться таким образом вычислить? У меня не было знакомых специалистов по компьютерной безопасности, но, думаю, найти такого не составит труда. В крайнем случае, за деньги. В почте подсвечивалось непрочтенным еще одно письмо от итальянца, отправленное им две недели назад. Письмо последнее. Но, приступить к его изучению мне не удалось. Начались звонки. Меня несколько раз вызывали на производство, так что пришлось на время отложить чтение. А потом несколько дней пришлось работать вне кабинета, открывать же письма дома я опасался. Вдруг Аня увидит.

Я продолжал выяснять у знакомых о возможности отследить собеседника по переписке, но в конце концов, меня убедили, что это практически не возможно. Тогда в голове родился другой интересный план. Что, если вступить с ним в диалог? Войти в доверие, подобно тому, как он в своих фантазиях совращал Аню. Заставить поверить, что я не держу на него зла, и готов к встрече. Даже не так! Соврать, что мне понравились его сочинения. Я вспомнил, как он предлагал нам с Оксаной заняться сексом у него на глазах. Наверное, подобное возбуждает его. Что если предложить этому извращенцу обратную ситуацию. Написать, что меня все это очень завело, и мы с Аней были бы счастливы, если бы он приехал к нам и переспал с ней еще раз. Это, наверняка, его захватит! Окрылённый такой идеей, он примчится хоть из самой Италии.

Добраться до служебного компьютера мне удалось только через неделю, и я с нетерпением открыл последнее письмо, намереваясь сразу же ответить на него в запланированном ключе.

«Привет! Ты решил меня игнорировать, ну и ладно. Но, мне кажется, ты все же читаешь мои письма. Скрипишь зубами, ругаешься, куришь каждые пять минут, но читаешь! Правда не всегда бывает желанной, не так ли? Что ж, не хочешь отвечать, тогда просто читай и знай, как всё это было на самом деле.

В прошлом письме мы закончили на том, как я убедил твою жену, что все произошедшее случилось по твоей инициативе и с твоего согласия. Мне кажется, она до конца не поверила в это, но нарастающее возбуждение задушило мимолетные сомнения.

— Ведь ты же хочешь, Ань... Неужели ты будешь спорить?

Она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Ты напоил меня, Габриэль! И мне кажется... я надеюсь,

что это все просто пьяный бред. Потому, что если это не так, то я убью вас обоих за подобную выходку... я вам не кукла... как вы могли? Где Илья?

— Он придет утром, — я усладил Анюту на кровать и сел перед ней на колени, — Давай отложим все разговоры до этого времени. Скажи мне только, что ты не сердишься на меня.

— Еще как...

Почему-то в её голосе больше не было ненависти. Даже злостью не пахло.

— Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Она промолчала. И я продолжил:

— Пойми, я ведь думал, что ты сама была не против этого. Илья меня просил играть максимально правдоподобно, я и старался. Он уверил, что тебе понравится. Да мне и самому казалось, что нравится. Ведь нравится? — я коснулся ее колена, — Ань, давай на чистоту.

— Габриэль, в первую очередь я хочу сейчас поговорить с Ильей... Если он где-то рядом, то позови его.

— Он на работе. Он, и правда, на работе. Он хотел, чтобы мы могли быть предоставлены самим себе, — я положил ей руки на бедра и слегка развел их в стороны, — чтобы могли делать, всё, что заблагорассудится... без оглядки... без смущения...

Я прочитал в её взгляде сомнение. Кажется, она была на грани пересилить свое желание и, оттолкнув меня, убежать. Действовать нужно было быстро, и я рванулся вперед, повалил Аню на кровать, впиваясь поцелуями в прохладную грудь. Она вздохнула: «Ах, Габриэль», — и сильнее развела ноги, давая мне свободу действий.

— Ты хочешь ещё?

— М-м-м...

— Ты хочешь?

— Теперь-то уже что... давай...

И я дал. Крем подействовал безотказно. Мы трахались так, что брызги летели во все стороны. Я долбил её в миссионерской позе, а она страстно обнимала меня ногами. Твои соседи, наверняка запомнят эти стоны и стук кровати. Ты не ловишь на себе сочувственных взглядов, выходя на работу утром? Аня быстро кончила, но я не сбавлял напор. Теперь я, всё-таки заставил её залезть на меня верхом. Твоя жена — великолепная наездница. Я был на пике блаженства. У меня случилось даже какое-то подобие микро-оргазма. Я словно кончил, но возбуждение и желание не угасли, а, напротив, многократно возросли. Вскоре жокей окончательно выдохся, но жеребец еще был полон сил. Аня упала мне на грудь, и я спросил её, понравилось ли её делать мне минет.

— Всё, что помню... это горячий... горький... фонтан, из-за которого... я чуть... не захлебнулась, — сказала она, с трудом переводя дыхание после скачек.

— Повторим?

Она улыбнулась:

— Только больше не кончай.

— Обещаю.

Она отползла к моим ногам и, набрав в легкие воздуха, обхватила головку члена губами. А дальше началось что-то невероятное. Либо твоя жена первоклассная минетчица, либо я к ней слишком предвзято отношусь. Спустя минуту, я попросил её повернуться ко мне в позе 69. А еще через пару минут она бурно кончила, измазав мне всё лицо своими соками. После этого её было уже не поднять. Она улеглась измотанной киской мне на подбородок и расслаблено вытянула ноги. Я скинул с себя обмякшее тело и позвал.

— Аня!

— М-м-м-м? — промычала она, не открывая глаз.

— Я хочу еще!

— М-м-м...

— Продолжим?

— Угу...

Я подтащил её к краю кровати и положил на живот, так что ножки свесились вниз и безвольно развалились по полу. Ну ладно. Дело было за малым. Теперь пригодился и тюбик со смазкой. Обильно обработав член этой скользкой субстанцией, я приставил головку к бордовому колечку сфинктера и, обхватив Анюту руками за талию, легко насадил попкой на член.

— О-у, ты куда? — напряглась она, приподнимая голову.

— Всё хорошо... всё хорошо... — пробормотал я, начиная медленные движения. Узкая попка несказанно заводила новыми красками стимуляции.

Анюта совсем не была против. Она снова легла грудью на кровать и только негромко вздыхала, когда я делал особо резкие движения. Я ритмично вгонял дружка в плотное бордовое блестящее колечко, и так распалился при этом, что не выдержал и залепил ладошкой по аппетитной ягодице твоей ненаглядной.

— Ах! — вздохнула Аня, и просунула руку под себя, натирая неугомонную киску. Кажется, ей начинало нравиться.

— Ну, ты и сучка, — прохрипел я, и снова влепил ей по заднице.

— Д-а-а... — едва слышно простонала она, — давай...

Я начал новую игру, извлекая член из попы, и с размаху вгоняя его в гостеприимную вагину. Аня при этом задыхалась от стонов, не переставая помогать себе пальчиками. Я драл её минут пятнадцать и никак не мог кончить. Вроде бы был на грани, но, не мог. По-видимому, тоже самое испытывала и Анюта. Она часто дышала, неистово теребила себя пальчиками, желая приблизить вожделенный миг, но мешала усталость. А потом, когда я, в очередной раз членом разметал её половые губки, она вдруг странно напряглась, и я почувствовал, как что-то теплым потоком окатило мои яйца и потекло по ногам.

— Ой, нет! Подожди! Подожди!!! — спохватилась Аня, пытаясь приподняться, но тут же снова рухнула на кровать, сжимая в кулаках одеяло. Она затряслась, активно подмахивая мне бедрами.

— О, да... о, д-а-а... д-а-а-а... — начав со слабого шепота, она быстро набирала амплитуду, в конце концов, переходя на крик, — Да, Габриэль! Д-а-а-а-а-а! Д-А-А-А-А-А-А!!!

Потом она вдруг дернулась вперед, соскакивая с члена, и поползла по кровати.

— Д-а-а-а-а... д-а-а-а-а-а...

Я видел, как пульсировало, розовое колечко влагалища, сжимаясь и выбрасывая на одеяло белесые фонтанчики жидкости. Собственно, я так и не смог понять, описалась она во время оргазма, или сквиртанула. Да и некогда было разбираться. Я был на грани и мне хотелось кульминации. Схватив кончающую сучку за ноги, я развернул её на спину и набросился сверху. Минуты активных движений бёдрами мне хватило. Правда, пришлось в конце помочь себе рукой, потому что внутри у нашей киски стало неимоверно просторно. Я застонал, выстреливая несколько скудных струек спермы Аньке на грудь, и придвинулся вперед, размазывая остатки по милым губкам. На этот раз силы были исчерпаны окончательно. Аня лежала в полубеспамятном состоянии на спине и тяжело дышала. Я взглянул на часы — шел шестой час утра, пора было покидать ваше уютное и гостеприимное гнездышко. Но, напоследок, я решил оставить тебе небольшой сюрприз, снова накинув растяжки на руки и ноги твоей супруги.

— Гариэль, хватит... — простонала она, — я уже всё. Нет сил...

— Я тоже всё, моя сладкая, — улыбнулся я ей, натягивая веревки, — просто хочу, чтобы Илья нашел тебя именно такой.

При упоминании твоего имени, она сразу нахмурилась и поменяла тон.

— Развяжи это. У меня всё болит! Давай приведем себя в порядок и вместе дождемся Илью. Мне нужно поговорить с вами обоими.

— Боюсь, для меня это будет не безопасно, — я усмехнулся, заглядывая ей в глаза.

— Почему? Ты же сказал, что он не против...

— Я пошутил. Он вообще не в курсе. Просто хотелось, чтобы ты была более сговорчивей.

— Что?!!! — она дернулась в растяжке, впиваясь в меня яростным взглядом, — Что ты несешь?!!! Скажи, что соврал! Габриэль, хватит уже шутить!!! Мне не до этого!!!

Я только пожал плечами и натянул трусы.

— Я не шучу.

— СУКА!!! Ах ты ТВАРЬ!!! Он убьёт тебя!!! Я сама попрошу его это сделать!!! Подонок!!!

Не спеша одевшись под гром проклятий, я подошел к трельяжу, чтобы забрать вещи и обратил внимание на макияжный набор, лежавший там же.

— Анютик, мне глубоко плевать на твои оскорбления, — повернулся я к ней, откручивая тюбик с помадой, — Какая разница договаривались мы с Ильей или нет? Было хорошо, а это главное. Подумай о фактах, с которыми не поспоришь: ты текла, как сучка, сосала, как сучка, и трахалась как сучка. По-моему, Илья тут был совершенно не причем.

Она обмякла и отрешенно уставилась в стену. Я присел на край кровати, и открытым стержнем помады, написал тебе небольшое послание прямо на обнаженной груди. Потом ножом отрезал на память локон её волос, и легонько чмокнув в щечку, прошептал на ухо:

— А трахаешься ты классно! Я доволен.

Она так и продолжала лежать, глядя пустыми глазами в никуда. Когда свет в квартире погас, первые отблески рассвета уже подсвечивали багрово-красные шторы на ваших окнах. Я закрыл дверь, бросил ключи в мусоропровод и спустился по лестнице вниз.

Знаешь, я до последнего опасался, что ты побежишь в милицию. С самого начала, планируя это мероприятие, я долго думал, как бы избавиться от улик, чтобы минимизировать риски, но, в конце концов, понял, что всё равно спалюсь, а значит и нет смысла ограничивать себя в удовольствиях. Но ты не стал выносить сор из избы, как я и рассчитывал, дав мне шанс благополучно уехать. За это тебе отдельное спасибо, как и за прекрасную жену.

Береги её.

Addio, amico!!!»

Я не выдержал и написал ему эмоциональный ответ, ломая все свои планы относительно заманивания негодяя лживым дружелюбием. Я сообщил, что если, когда-нибудь он снова попадется мне на глаза, судьба его будет решена. Чтобы он даже не пытался тешить себя надеждой на то, что сумел убедить меня в правдоподобности описываемого им бреда. «Я не нервничал, не ругался, не курил каждые пять минут, как ты это себе представлял. Твоя больная фантазия не имеет ничего общего с моей женой, потому что ты даже не знаешь её! Ты надругался над беззащитной женщиной, так еще и решил максимально унизить её в глазах мужа. Ты — тварь, достойная самой суровой кары, и я тебе её рано или поздно гарантирую». Письмо получилось коротким и очень сумбурным. Впрочем, учитывая, что итальянец не подавал активности уже две недели, он мог и не получить ответ, удалив электронный ящик.

Но, весточка, не заставила себя долго ждать. Буквально на следующий день пришло очередное письмо с того же самого адреса.

«Дорогой друг! Я рад, что сумел родить в своей душе такую бурю эмоций, которую ты выплеснул на меня в письме. Твою бы страсть, да совсем в другое русло. К счастью, мы вряд ли когда-нибудь снова увидимся. Нас разделяет не только территория, но и границы. Иногда я очень скучаю по нашей старой компании. И, не буду лукавить, что с удовольствием пропустил бы с тобой по паре тройке бутылок, если бы ты не был таким твердолобым занудой. Но, больше, пожалуй, я скучаю по твоей милой женушке. Не представляешь, как порой не достаёт её экспрессивной страсти. После твоих глупых обвинений, я понял, что откровенного разговора у вас так и не получилось. Зря ты скрываешь от неё мои письма, они бы заставили эту милую жертву насилия поведать свои чувства, испытанные той ночью. Тебя совсем не смутил факт, что я описывал произошедшее с детальной точностью, с воспроизведением фраз и диалогов? Неужели я бы мог всё это запомнить так досконально? Ах да, ты же считаешь, что это вымысел, игра моего больного воображения. Если помнишь, я оговорился, что, перед тем как нарисовать помадой надпись на груди твоей благоверной, я подошел к трельяжу, чтобы забрать свои вещи. Я забрал камеру, которую оставил там в начале вечера. С трельяжа открывался самый лучший ракурс на комнату. Это видео хранится у меня на отдельном диске, вместе с ароматной прядью Аниных волос, и я не поделюсь им даже с тобой, как не проси. Я частенько пересматриваю его, снова окунаясь в безумные страсти той ночи. По этому фильму я и воссоздал текст писем, адресованных тебе. Так что, друг мой, в моих описаниях, нет ни слова, ни звука лжи. Это не я, а ты не знаешь свою жену! Я же познал её во всех смыслах, во всех позах, и во все дырки, чего и тебе желаю! На этом всё. Я считаю бессмысленной дальнейшую нашу переписку, и отвечать больше не буду.

Прощай, дружище!»

Я не сразу заметил, что к письму был приложен архивный файл, в котором находилось десяток файлов с фотографиями. Ужасные догадки пронзили душу. Пожалуй, сложнее всего мне было распаковать этот архив и открыть первое фото.

Судя по всему, это был стоп-кадр из видео. Ракурс как раз подходил на расположение Анькиного косметического трельяжа в нашей спальной. Она лежала обнаженная и распятая на кровати с губами, заклеенными скотчем, сжав кулаки, и страстно вздыбив возбужденную грудь. Между ног у ней, спиной к камере, расположился голый Габриэль, уткнувшись лицом прямо в интимное место. Я долго рассматривал эту фотографию. Аня на ней была еще той, прежней, с длинными темными волосами. Как же она поменялась с тех пор! Я вдруг осознал, что та ночь полностью изменила мою жену, не только внешне, но и внутренне. И эту новую женщину я, действительно, пока не знал, хотя любил не меньше прежней. И буду любить, не смотря ни на что.

Не желая лицезреть остальные фото, я закрыл архив, пометил галочками все письма итальянца и долго держал курсор, над кнопкой «Удалить». Но решится на это так и не смог. Удалю их, когда услышу последний хриплый вздох этого негодяя.