Ита. – Хозяйка «Золотого ключа». *4*

*4*

Осень. Нынче холодная, промозглая осень. Свинцовые тучи, буквально стелятся по вершинам сосен-великанов. Неуютный, порывистый ветер нагло карабкается под бушлат, стараясь протиснуться и наполнить тело обжигающим холодом. Стынут мокрые руки. Легкая первая шуга, шелестит по резине развернутых забродов. Ворчание и негромкий мат двух рыбаков, еле слышен на берегу Конды.

— Сашка. Саня твою же мать, тяни не рывками. Вот так. Да не шиперься ты, как та сонная муха.

— Чо ты орешь. Я сам чую, что есть. Вона как ведёт плавно, еле-еле видно хвостом виляет то, не топорщится покуда. Вот и тяну пониже, чтобы воздуха не хватанул. Ты давай садок то подтащи. — Тут же отвечает младший старшему брату Юрке Селиванову.

— Ну что там? Сколько?

— Гляди. Вона уже двоих вижу. — Мужчина подтянул к берегу крепкую, шпагатную верёвку перемёта. — На верхних то, вона и пескари не тронуты, а ниже есть. — Сашка был доволен.

Они снимали рыбу за рыбиной. В этот попались четыре крупных налима. Самый маленький не меньше килограмма. Рыбалка по нынешним меркам уже задалась. Проверили одиннадцать перемётов, а в садке два десятка рыбин.

Сегодня они не спешно вытягивают снасти, а очистив от живца крючки, сматывают в буксы и убирают. В этом году более ловить не будут. Река не сегодня-завтра станет, тогда ищи свищи. И так каждый шпагат тралят крюком. Теченье несет с собой песок и переметы за сутки заметает узором дна.

— Слышь братуха. — Юрка выпрямившись во весь свой немалый рост прислушивается. — Кто-то моторкой вверх идет. Только что-то тяжело, как бы с надрывом.

— Да нет. Это не надрывается. Узнаю «Вихрь» Егора Ерофеева. Стало быть, мужик опять подался на промысел раньше всех нынче.

— С чего ты взял, что это Егор то?

— Я ему третьего дня пособлял, Вихря евойного регулировали. Вот всё у него в руках ладится, а отрегулировать зажигание ни хрена, не получается. Но он у него действительно работает прекрасно, а звучит как взахлёб. Ерофеев говорит, что с самого магазина такой попался, а на другой сменить не за что не хочет. Добрый попался мотор мужику.

— Чудной он. За литру водки, его казанку и баркас со всем провиантом, тот же Борис на своем Урале, за пару часов в верха доставил. И бензина меньше бы извел и удобнее, нежели в такой ветер править. — Юрка достал сигареты, протянул пачку брату, взяв губами сам, прикурили. — Дома жена молодая, а он уже сорвался. Ежели бы чутка подождал, да «Бураном» на нартах всё в свое зимовье и свёз, как все нормальные люди.

— Все нормальные говоришь. А ты сам прикинь хер к носу. Все еще по льду и возвращаются с охоты то, а Егор в аккурат, как лед сходит. И всегда евойный баркас гружен так, что чуть волна не заливает через край. А теперича еще и молодуха в избе вишь, да сказывают будто тяжелая. Не Юр. Чтобы не трепали языками, а Ерофеев правильный мужик и охотник каких поискать. Вона братья Федосовы то вроде все втроём мотаются в тайгу. Медведя добывают лосятины у них не меньше чем у того же Серёги-Ханта, а до Егора всё одно не дотягивают.

— Прям там.

— Да вот не прям, а это правда.

— Заглох что ли? — Прислушался старший.

— Да нет. Он видимо на малых оборотах, свернул в разлив. Поди, срезать поворот решил, вот за кустарниками то и звук теряется. Да и ветер то весь в его сторону, потому и не слышим.

— Да он что ёб..ся что ли. Не видит, что вода спала. Разлив весь травником заслан. Сейчас мотнет винтом и пиз…ц. Шпонку вмиг срежет на винте.

Младший не мог не согласиться с братом. Сколько не присматривались оба, так и не смогли увидеть меж кустов в широком разливе охотника на моторной лодке.

— Харе курить, да лясы точить. Вона как сумерки набегают, а у нас ещё девятнадцать переметов не проверенных да не собранных. — Поторопил Юрка Селиванов.

— Ежели шпонку то сорвет, хреново будет Егору, хоть назад возвращайся. До темна, он и с вёслами не дойдёт до дома. — Сашка загнав крюк в дно, плавно тянул, выискивая верёвку следующей снасти.

Казанка шла неспешно, вдоль береговой окраины разлива. Взглядом Егор скользил по побережью, выискивая ориентир. Рядом с поваленной вдоль берега елью должен находиться неприметный ручей, не шире полутора метров, прикрытый прибрежным кустарником. Вот по нему-то он и потянет как тот бурлак свои посудины.

Братьёв Юрку да Сашку Селивановых, Ерофеев заприметил издали. Глаза охотника пока не подводят, да и знал Егор, что это их место у подножия белой горы перемёты ставить. А здоровкаться с имя ему сейчас ни к чему. Да и не след им знать, куда он нынче на промысел правит. Пусть думают, что он путь срезает по разливу.

Вход в ручей, замысловато затенял куст. И не знающий, ни почем бы не догадался, о его существовании. На первый взгляд рытвина или выдолбень в береге, но не как не заводь. Он и сам чуть не проскочил мимо, но память сыграла свою роль. Егор хорошо помнил наставления отца в тот раз, как они были здесь вдвоём. Но тогда ему нельзя было входить в сей проход, да и отец в него не отправился, однако рассказал всё в подробностях как следует идти.

Егор причалил казанку плотно к берегу, отталкиваясь от дна дюралевым веслом. Затем пришвартовал гружёный баркас и привязал к дереву, пока сам осторожно и не спеша, взявшись за цепь бурлачил в ручей. Найда выскочила на берег, далеко не отходя, обежала ближайшие сосны. Матерая охотница. Только в лес, а мордой уже по верхушкам озирается, белку да соболька высматривает. А молодой вертится в лодке поскуливая, пристёгнутый, до времени. Не след, его покуда с привязи спускать. Молод да не опытен.

После казанки, туда же вошёл и деревянный баркас. Сцепив оба судна как прежде, буксиром поволок за собой на цепи шагая левым берегом ручья.

Постепенно проходя всё дальше и дальше, вокруг Ерофеева становилось теплее. Благодаря густому лесу, ветер ослабел, а затем и вовсе потерялся, заблудившись в огромном множестве стволов деревьев.

Ручей расширился. Над головой увеличился просвет, стало светлее, в скорости вся природа на глазах преобразилась. На воде, заискрились бликами вспышками солнечные зайчики, будто сейчас не осень, а самое настоящее лето. И не вечер на дворе, а время к полдню приближается. Чудеса.
Егор остановился. Ему было жарко и он, расстегнув свой бушлат, сначала хотел идти так, но подумав снял с себя, положил в лодку, оставшись в свитере, одетого поверх теплой байковой рубахи и майки. В начале Ерофеев удивлялся всей той перемене в погоде, всем тем изменениям вокруг, но не смотря ни на что, продолжал свой путь. Турс приподняв голову от лап, принюхался, чему-то недовольно заурчал, облизнулся, успокоившись продолжил свое неизменное занятие. Он дремал лежа на двух огромных мешках пошитых из кожи лося. Сейчас ломиться сквозь заросли, этого не совсем понятного леса, ему явно, категорически не хотелось. Хоть там и бегала Найда, ну да она на особом счету у хозяина. Лодка идёт по ручью. Хозяин вон он рядом, шагает по берегу и тянет весь свой скарб. Опасаться нечего, а он Турс спит чутко, если где-то рядом треснет хотя бы маленький сучек, вмиг поднимет тревогу.

Целью Егора была заимка, построенная со слов отца еще до их деда, кем-то кого они не знали. Он шёл твёрдой поступью, но все те перемены, что происходили с природой вокруг него, заставляли нервничать. Как бы хорошо он не запомнил слова отца, дескать ни чего не стоит бояться в этом волшебном месте, однако смелый охотник робел, видя изумительные и не вероятные изменения.

Найда напряглась, а в след за ней, забыв о сне сел в лодке Турс. Собаки не поднимая лая, всем своим видом указывали на то, что они здесь не одни. Егор всё это завидя приостановился и поправил ремень карабина.

Заимка появилась как по волшебству. Деревья расступились, обнажая пологий холм, покрытый густой, зелёной травой. Высокий частокол огораживал заимку, прочными стенами. Ворота были широко распахнуты и в их створе, охотник увидал склонившуюся над широким тазиком женщину, стоящую к нему спиной. Широкая, цветастая юбка, с вздёрнутыми по бокам фалдами подола, была заправленная под поясную резинку, высоко обнажая красивые, загорелые, стройные ноги. Сверху накинута белая домотканая рубаха. Женщина стирала, казалось, её вовсе не волнует всё то, что происходит вокруг.

Егор честно изумился такой беспечности. А еще больше тому: Откуда здесь могла взяться женщина вообще. Или какая семья приблудила на жильё. Однако эту мысль он отмёл сразу же. На бельевой верёвке висело женское бельё и одёжа. Ничего мужского постирано не было.

***

Я подъехал к магазину на машине, чтобы купить бутылку напитка, и по мелочи ещё чего ни будь. Хотя если вдуматься, то без всего этого можно было и обойтись. На самом деле, я пришёл увидеть Лену. Так или иначе, хотел эту женщину. Поэтому и заскочил в надежде, что поговорю с родавщицей.

Позаливаю ей в ушки комплименты, да предложу сексуальную связь. Не срослось. Оказалось, что у Лены два дня выходных, а в магазине работает сегодня, её напарница. В которой я не сразу признал, бывшую учительницу начальных классов.

Тамара Яковлевна прилично постарела за последние годы. Но тем не менее, меня она, тоже узнала не сразу, потому и обрадовалась когда выяснилось, кто перед ней стоит.

Я вдруг вспомнил, что когда был пацаном, про эту женщину трепались многие в поселке, дескать старая дева и ни с одним мужиком ни разу не была. Были ухари поселковые, что постукивали к ней в окошко по ночам, но Тома себе не позволяла ничего такого. Сейчас увидев женщину за прилавком, мне стало очень грустно за неё. Прожила жизнь, а ни мужа, ни детей не нажила.

Когда вышел из магазина задумался, а не подъехать ли к дому Глазковой. Вот же блин горелый. Неожиданно вспомнив девичью фамилию Ленки. Однако обдумав этот шаг, отказался. Ни к чему ей лишняя слава по посёлку.

Всё решилось само. Или если быть предельно честным, решилось по желанию Лиды. Это она с утра позвонила с работы Лене и посоветовала той, перехватить по дороге. Чем продавщица, надо признаться и не отказалась воспользоваться.

Лена стояла на обочине дороги, прилично отойдя от ферм. В легком платьице и с объёмным пакетом в руках. Я притормозил сильно удивлённый, и невероятно обрадованный такому, счастливому случаю. А она на мой вопрос: Куда направляешься? Весело и звонко засмеявшись, сказала, что ждёт именно меня.

Пакет положила на заднее сидение, ловко обернувшись, усаживаясь рядом со мной.

— Ну, так чего ты ждёшь? — Женщина смотрела на меня, весело улыбаясь. — Или нам не хватает зрителей и свидетелей. Поверь мне и так, всюду Чепурашка мерещится за деревьями. — Она веселилась. Хотя в этом веселье явными искрами, проскакивало волнение, что Лена старалась скрыть.

— Ты волнуешься?

— А с чего ты это взял? — Она ответила быстро, но потом тихо добавила. — Так, самую малость. Не каждый день на свиданье бегаю, тайком к мужику, чтобы никто не прознал. Лида сказала, что ты в избушку поедешь, да на белую гору. И ещё сказала, будто ты меня очень хочешь. — Женщина посмотрела в глаза каким-то невероятным чистым взором. — Я Анри тоже тебя хочу. Скажу правду. И подумать не могла, что она мне такое предложит.

— Лида вообще славная и хорошая. — Ответил я, чуть помолчав, управляя автомобилем.

— Только ты старой дорогой не езжай. — Вовремя предупредила Лена. — Там мост немного разрушен.

— Значит объедим.

— Так почему ты меня захотел Анри? Такое впечатление, что решил составить большой список своих побед на этот приезд.

— Ты очень красивая и умная женщина Ленчик. Заняться с тобой любовью, мне было бы лестно, если ты не откажешься. И да, это была бы очень большая победа, но не для списка, а для души.

— А если тебе не понравится?

— Давай попробуем. Главное чтобы понравилось тебе солнышко. — Я мило улыбнулся. — Сейчас заскочим в избушку, посмотрим, что там к чему. А затем на белую гору. Искупаемся.

Лена в знак согласия, кивнула головой, мы некоторое время ехали молча. Затем она вдруг начала рассказывать за свою жизнь. Это не было чем-то вроде душещипательной, бабской историей, как все и всё её обижали. Нет. Женщина рассказывала просто и даже с юмором. Ну, был муж, да сплыл. И без него теперь, всё точно так же как и с ним. С той лишь разницей, что некому пауков в норке между ног погонять да согреть и утешить приголубив. Правда желающих кинуть одинокой бабе палку, в поселке хватает. Им что. Сунул-вынул и хода, дай бог ноги, лишь бы кто не увидал. А куда мне потом, после этого? Бабы таких вот, горе-ёбарей, ни прохода, ни житья не дадут.

***

Лыжи буквально скользили по ледяной корке плотного, сверкающего мелкими бликами восходящего солнца, по поверхности панциря наста. На кануне, вечером была оттепель, падал мягкий, крупно-лапатый снег. А ночью всё резко переменилось, словно кто наворожил. Такие изменения случаются, но не часто. Результат на лицо, вся снежная равнина покрыта прочной ледяной коркой. Широкие полозья охотничьих лыж скользят, даже не приминая поверхность. Егор не жалел, что взял с собой лыжные палки, без них на таком покрытии не долго и ноги вывернуть, поскользнувшись.

Погода откровенно радовала. Не часто, случается запастись мясом тетерева, не тратя патронов. Тут нужно поторапливаться да проявлять сноровку. Солнце едва оторвалось от горизонта, а это значит, что уже скоро, птица будет пытаться пробить толщу снега над головой, стараться вырваться из ледяного плена.

Давно известно, что тетерева и тетёрки спят в снежных сугробах, а если сейчас над ними прочный лед, то и вырваться будет не просто. Охотник поспешал к разливу заснеженной, лесной реки, именно там, он надеялся застать добычу.