Идеальный момент

«Вечер встречи выпускников консерватории состоится 16 октября, приглашаем выпускников всех отделений в 20—00». Получив приглашение, Анна решила, что обязательно пойдет. Самые чудесные годы ее жизни были связаны с учебой в консерватории, короткий период выступлений был самым ярким и незабываемым отрезком времени. Ей хотелось вновь окунуться в эти воспоминания, окружить себя людьми, способными понять ее. Среди этих людей она была своя, а среди всех других — чужая. Конечно, она дружила со многими людьми искусства, но встречи с ними стали редкими.

В условленный день она надела красивое платье персикового цвета с легким перламутровым отливом, что делало ее светлую кожу будто сияющей изнутри, и прекрасно оттеняло пшеничные волосы и глаза цвета морской волны. Она была очень хороша.

Встреча выпускников проходила в прекрасном интерьере старинной усадьбы, ныне ставшей музеем. Сама атмосфера способствовала возвышенному и утонченному настрою, и едва перешагнув порог музея, Анна ощутила себя в своей тарелке.

Сколько знакомых лиц! Она порхала из одних объятий в другие: подружки, однокурсники, преподаватели. Десятки комплиментов ее внешности, несколько завистливых взглядов и перешептываний, но в целом все были ей рады. Анна была вокалисткой, и подавала большие надежды, но когда-то оставила академическую сцену и вышла замуж, потом овдовела, и вот уже пять лет пыталась выкарабкаться из депрессии. Это мероприятие стало ее первым выходом в свет, первым шагом навстречу жизни.

— Ты совсем не изменилась. — Кто-то обнял ее за плечи сзади. Обернувшись, Анна увидела Антона, скрипача, который учился на десять лет раньше нее самой. Он достиг огромных успехов, и был настоящей знаменитостью, часто давал концерты и преподавал в консерватории. Анна его очень любила: мягкий и обходительный, изысканный, утонченный, он не мог оставить равнодушным никого. Поначалу она даже была в него влюблена, пока не узнала, что он гей, и что шансов на взаимность у нее нет, несмотря на неземное очарование. Быстро пережив маленькую любовную неудачу, она согласилась на дружбу с ним, и не пожалела: он был чутким и внимательным другом, готовым понять и принять все, чем она с ним делилась.

Антон изменился. Он еще держался, входил в категорию моложавых мужчин, сохранил стройное тело и прямую осанку, в отличие от многих других, но его русые волосы уже местами блестели сединой, а глаза, все такие же небесно-голубые, излучали усталость.

— Как же я соскучилась! — Анна припала к нему, и с наслаждением вдохнула элегантный парфюм, исходивший мягкими волнами от безукоризненно сидевшего пиджака. Все же геи умеют быть чертовски привлекательными.

— Если честно, я пришел только чтобы увидеть тебя. У меня все расписано. Но этот вечер наш. Скайп — так себе замена реальному общению.

— Согласна.

Они не виделись лет семь, хотя пару лет назад она случайно попала на его концерт, но из-за депрессии не решилась пройти к нему. Друзья поддерживали отношения, но вся эта современная система общения посредством интернета, устройств и гаджетов уничтожала настоящую близость и отдаляла людей друг от друга. К тому же, Антон был очень занят, у него была насыщенная творческая публичная жизнь, и Анна чувствовала, что для нее осталось совсем немного места в его мире.

Вечер проходил чудесно: много музыки, смеха, бесед, шампанского. Все играли, пели, и вот вспомнили об Анне:

— Где наш хрусталик? — ее называли так за чистый высокий голос, которым она обладала одна со всего курса.

— Боже, меня заставят петь! — она кинула молящий взгляд на Антона, но ее уже тянула за собой однокурсница, победно выкривая:

— Нашла! Веду!

Анна давно не пела на публику. Волнуясь, она теребила газовый легкий шарфик в руках, и никак не могла придумать, что исполнить. Антон, заметив ее замешательство, быстро сориентировался и пришел ей на помощь: одолжив у оркестрантов скрипку, он подошел к Анне и заиграл.

После того, как все кончилось и об Анне забыли, она с благодарностью сжала плечо Антона и шепнула ему на ухо:

— Спасибо.

Все отвлеклись на шампанское и беседы, и живая музыка сменилась фонограммами.

— Давай потанцуем. — Предложил Антон.

Согласившись, слегка захмелевшая Анна обвила его за шею. Двигался он уверенно и вместе с тем плавно, казалось, шампанское совсем его не брало, а вот Анна то и дело запиналась о подол своего длинного платья.

Заметив это, Антон прижал ее к себе плотнее, и крепче обхватил за талию.

После смерти мужа Анна не была с мужчиной, и близость Антона взволновала ее. Конечно, она его давно уже разлюбила, и не видела в нем мужчину, но все-таки он им был, пусть и недоступным, и недостижимым. Ощущение мужских объятий в сочетании с дурманящим парфюмом, исходившим от Антона, заставили Анну вспомнить о том, что она молодая женщина. Женщина, у которой пять лет не было близости с мужчиной.

Решив не подавать вид, что в ней шевельнулось волнение, она решила позволить себе насладиться невинными и мимолетными мгновениями близости. Это всего лишь танец, не более того. Но казалось, что не ей одной пришло в голову такое решение. Сегодня Антон был как никогда физически близок к ней, и впервые ей показалось, что его взгляд слишком долго задерживается на ее лице, а руки скользят по талии, словно изучая, а не просто поддерживая в танце. И когда Антон склонял голову к ее шее, чтобы что-то сказать на ушко, она чувствовала, что он нарочно сокращает дистанцию, стараясь коснуться ее волос и кожи губами.

«Да ну, вздор. Это шампанское мне в голову ударило» — решила Анна. Она все еще помнила, как призналась ему в своих чувствах много лет назад, и прочла в мягкой обаятельной улыбке отказ. Он, словно извиняясь, просто сказал:

— Я не тот, кто ты думаешь. Давай будем друзьями.

С того самого дня она никогда не воспринимала Антона как мужчину, потенциального любовника. Ей и в голову не могло прийти, что он такой же, как и все, и что у него может быть эрекция во время танца с ней, что он может так же, как и другие, мягко скользить пальцами по ее спине, и чувственно дышать в ее маленькое ушко. Шампанское придало ей смелости, и она сказала:

— Сегодня я не уверена, что ты гей.

Антон мягко улыбнулся и казалось, немного смутился.

— Я тоже сегодня в этом не уверен.

Не веря своим ушам, она обратила на него выжидательный взор.

— Ты же знаешь о моем выборе. — Объяснил он. — Но, Аня... Я люблю все прекрасное, люблю им наслаждаться. А ты... ты прекрасна. Я смотрю на тебя как на произведение искусства, вижу в тебе красоту, гармонию. Я не хочу тебя трахнуть, или что-то в этом роде. Понимаешь? Я просто хочу насладиться искусством, вобрать его красоту и нежность. Ты меня понимаешь?

Анна поняла его. Много лет назад она приняла то же самое чувство эстетического удовольствия за влюбленность, но потом осознала: он был слишком красив, слишком совершенен и прекрасен, чтобы любить его так, как она любила других. Им хотелось наслаждаться, смаковать его сияющую изнутри красоту.

Кивнув, она прильнула головой к его груди, стараясь скрыть волнение.

— Давай сбежим отсюда. — Предложил он. — Сегодня мне хочется быть только с тобой. Это идеальный момент. Ты знаешь об идеальных моментах?

Конечно же, она знала. Это были те редкие и долгожданные вспышки необъяснимого притяжения, полные таинственного и пьянящего шарма, которые так часто описывают писатели в романах, о которых снимают фильмы, и которые случаются в жизни каждого человека лишь однажды, и которых с затаенной надеждой ожидают все тонкие и чувственные натуры.

Не сговариваясь, они тихо ускользнули через веранду. Антон поймал такси и вот они уже ехали вдвоем по ночному городу на заднем сидении.

— А куда мы едем? — поинтересовалась Анна.

— Не знаю. — Признался он.

Идеальный момент не мог происходить в декорациях его или ее квартиры, нет. Они не должны были позволить привычному быту разрушить это нечаянное волшебство. Вспомнив очень хороший и дорогой отель, где Антон часто навещал иностранных коллег, он назвал таксисту адрес. Как бы ни было банально и пошло идти с женщиной в отель, все же это место было действительно достойным, и его обстановка способствовала усилению эстетического удовольствия от того, что они оба предвкушали.

Заказав шампанского в номер, Антон отрегулировал освещение, устроив мягкий полумрак, в тени которого утопала большая часть обстановки.

Пока ехали, им казалось, что стеснение и смущение не позволят им переступить эту зыбкую грань, которую они никогда еще не переходили даже в мыслях. Но на удивление и ему, и ей, было очень легко. Близость друг друга в такой интимной обстановке воспринялась ими обоими как нечто совершенно естественное, и едва официант скрылся, оставив им шампанское, Антон тут же приобнял Анну, словно подкрепляя их общее решение перейти черту.

— Ты прекрасна. — Он приблизил свое лицо к ней, и слегка коснулся губами ее щеки.

Но никому не хотелось торопиться, оба они любили и умели растягивать удовольствие. Медленно скользнув губами по ее коже, он задержался возле уголка ее губ, но не исследовал их. Дав ей возможность прочувствовать это касание, он разлил шампанское и красиво закурил.

— Не знала, что ты куришь. — Удивилась Анна, восхищенно разглядывая идеально ровные колечки дыма, которые он мастерски выпускал.

— Ты многого обо мне не знала.

Сейчас он казался ей как никогда соблазнительным. Сняв пиджак, он расстегнул верхние пуговицы рубашки и облокотился о спинку стула, закинув одну ногу на сидение. Антон неотрывно смотрел на нее, и это заставило ее подойти к нему. Осторожно отобрав у него сигарету, Анна затушила и прикоснулась кончиками пальцев к его губам.

— Всегда хотела это сделать. — Призналась она. У него были чувственные полные губы с красивым изгибом, который создавал видимость постоянной полуулыбки.

Он выбрал момент и поймал ее палец губами, отчего по ее телу тут же разлилась приятная истома.

Через мгновение они уже слились в объятиях, ощущая друг друга как никогда близко.

— Красивая... какая ты красивая. Я хочу увидеть тебя всю, всю...

Антон осыпал ее голову, шею, плечи мягкими касаниями губ, заставляя ее трепетать каждый раз. Каким чувственным он был, каким красивым...

Медленно и мягко он расстегнул молнию на платье Анны, и позволил ткани соскользнуть к ее ногам. Прикрыв глаза, наслаждаясь волной слабой щекотки, Анна нисколько не смутилась тому, что предстала перед Антоном в одном нижнем белье.

— Я тоже хочу увидеть тебя. — Призналась она.

— Смотри.

Он отошел на шаг от нее, и медленно расстегнул рубашку. Снял запонки, опустил их на столик. Все происходящее ласкало взгляд Анны, она любила хорошо одетых мужчин, ей нравились детали, впрочем, как и ему.

Освободившись от рубахи, он позволил ей изучить взглядом свое тело, которое прежде она никогда не видела, но когда-то представляла.

Гладкая кожа, точеный рельеф... Антон был строен и подтянут, к тому же следил за собой и поддерживал форму.

Он подал ей руку, и она шагнула к нему. С интересом первооткрывателя она медленно и осторожно коснулась кончиками пальцев его груди и провела по ней, сначала несмело, но затем более уверенно, и даже несколько раз прикоснулась к соскам, что заставило Антона прикрыть глаза от удовольствия.

— Какой ты красивый... — прошептала Анна. Ей не верилось в то, что это совершенное тело, эти чувственные губы никогда не принадлежали женщине, отвергали ее и оставались недоступны.

— Хочу твои волосы. — Антон запустил пальцы в густую волну ее светлых волос, и медленно спустился вниз, к кончикам, от чего по телу Анны пробежала электрическая дрожь нестерпимого удовольствия, и она слабо простонала. А он продолжал, продолжал исследовать их, прядь за прядью перебирая и лаская, наслаждаясь шелковистой мягкостью и блеском. Он любил красивые волосы, и все его любовники обладали завидными шевелюрами. Но волосы Анны были намного длиннее и гуще, чем у всех них, и доставляли ему намного больше удовольствия.

Внезапно он спустился пальцами по ее спине и легко, так, что она даже не почувствовала, расстегнул ее бюстгальтер. Он был без бретелей и тут же упал вниз, открывая его взгляду грудь. Прижавшись к ней плотно, он ощутил, как его груди слегка касаются мягкие, нежные, но упругие соски. Не желая торопиться, Антон подстроился под ее дыхание, и наслаждался легким, едва уловимым скольжением ее груди по своему телу.

Не сговариваясь, они одновременно посмотрели друг на друга и наконец слились в полноценном, нежном поцелуе. Своими губами он пробовал ее, давая возможность изучить ей его собственные губы. Медленно пощипывая друг друга губами, они ощущали легкое головок

ружение. Анна сдалась первой, и когда Антон ощутил, что она обмякла и запнулась, подвел ее к креслу и усадил. Встав позади нее, он взял бокал шампанского и сделал небольшой глоток. Любуясь ею сверху, с высоты своего роста, он мог хорошо рассмотреть ее грудь.

— Дай мне тоже. — Попросила она бокал. Он потянулся за ним, но потом передумал и сделал еще один глоток. Склонившись к ее губам, Антон медленно выпустил из своего рта шампанское и Анна, быстро поняв его затею, приняла глоток, слегка раздвинув губы.

Он проделал это еще несколько раз, а потом осторожно поцеловал, слизывая языком капельки шампанского с ее губ.

— Антон... ты просто невероятный. У тебя никогда не было женщины?

Ей не верилось, что такое было возможно. Для чего ему дана такая тонкая чувственность, которой он мог свести с ума не одну женщину, если он не использовал ее по назначению? Для чего эти красивые руки, если они никогда не ласкали женское тело, зачем столь чуткие губы, если они не касались женского лица?

— Так далеко я еще не заходил. — Признался он. В ранней юности, когда он еще искал себя и не понимал, кто же он есть, он пробовал и поцелуи, и даже некое подобие ласк с девушками, но что-то всегда его останавливало и заставляло уходить, бросая в недоумении партнерш. Но сегодня он чувствовал, что хочет пойти до конца.

Антон вышел из-за спинки кресла, и расстегнул ремень на брюках. Анна в предвкушении следила за его движениями: вот его длинные пальцы нащупали язычок молнии и медленно потянули его вниз, расстегнули пуговицу, а после спустили пояс брюк, из которых он вышел ей навстречу.

Красивые и дорогие трусы были стянуты вслед за брюками.

— О, боже... — выдохнула Анна. Перед ней стоял самый настоящий Давид, совершенный и безукоризненный, царственно и в то же время естественно несущий свою плотскую красоту. Вот только одно отличие со скульптурой Микеланджело все же имелось у Антона: его мужское достоинство было куда привлекательнее и больше. Весь его пах был гладким, совершенно лишен волос, и от этого член казался еще крупнее.

Антон оказался куда красивее и мужественнее, чем она могла себе представить. А гладкая кожа во всех местах манила собой и вызывала непреодолимое желание прикоснуться к ней.

Антон догадался, что поразил подругу своими данными. Он не готовился к этому специально, для него было нормально следить за своим телом и ухаживать за ним. Ощущение прикосновений мягкой ткани в самых интимных местах было ему всегда приятно.

Дав ей сполна насладиться своим обнаженным видом, он подошел ближе и позволил ей сделать то, чего она уже долго желала: приблизив свое лицо к его животу, она с наслаждением втянула смутный запах, в котором смешался аромат парфюма и его собственного тела.

— Не торопись. — попросил Антон, и мягко отстранился.

Опустившись перед ней на колени, он нежно потерся щекой о ее ноги, и поцеловал каждую коленку по очереди, неотрывно глядя ей в глаза.

Рукам он позволил пробежаться по ее животу и груди, нежно обласкивая соски, что заставило ее выгнуться навстречу наслаждению.

Поиграв немного с ее грудью, он хорошо разогрел Анну, и заметил, что ее взгляд стал глубже и тяжелее, а губы слегка приоткрылись. Любуясь этими изменениями, он ненадолго остановился в своих ласках, рассматривая новый оттенок ее страсти.

Ей очень хотелось более откровенных ласк, прикосновений. Она уже догадалась, что Антон будет долго ее томить, дразнить и соблазнять. Это было и сладостно, и мучительно.

— Идем, приляжем. — Предложил он. Поднявшись, он снова показался Анне весь, полностью, и она едва сдержала стон. Подав ему руку, она послушно пошла в сторону кровати, предвкушая более откровенные и сладостные ласки. Устроившись на постели, она поправила волосы и посмотрела на него, приглашая. Но он стоял в изножье кровати и разглядывал подругу. Как хороша она была! Сама женственность, мягкие линии плеч, небольшая, но волнующая грудь с раздразненными им сосками, яркая талия, и бедра, завораживающие своим изгибом. Она напомнила ему скрипку, прикасаясь к которой он мог извлечь огромное разнообразие звуков, заставляя инструмент петь и вибрировать в своих руках.

— Если бы я умел рисовать, то перенес бы тебя на полотно сейчас. — признался он.

Присев на кровать, он склонился над ней и снова поцеловал в губы. Целуя ее в этот раз, он добавил чуть больше страсти, и проник в нее языком. Анна тут же ответила, и встретившись языками, они изучили друг друга чуть лучше.

Не переставая целовать, Антон отыскал пальцами ее сосок и слегка сжал его, отчего у Анны мгновенно сладким спазмом прокатилась волна внизу живота.

Постепенно его поцелуи стали спускаться ниже, он покрыл ими всю ее шею, ключицы, и принялся рисовать губами дорожку от одной груди к другой, задерживаясь на сосках и ненадолго обхватывая их губами, а иногда дразня кончиком языка. Анна запустила пальцы в его густые волосы и всякий раз, когда губы его находили самое сладкое место на ее груди, она слегка впивалась в его голову.

Наконец он спустился к животу, и вот она уже ощутила тепло его дыхания на самом интимном участке своего тела. Он потирался щекой об ее лобок, прямо через тонкие трусики, которые уже так промокли, что толку от них никакого не было.

Но Антон все так же не спешил, и тянул с самым важным — освобождением от трусиков. Немного отстранив голову от ее бедер, он провел пальцами по лобку, слегка стягивая ткань трусиков в складку и тут же отпуская.

Анна немного развела ноги, и он скользнул ладонью между ними, ощущая тепло и мягкость ее плоти. Она горела желанием, и он это конечно понял.

Побродив по ее промежности еще немного, он принялся медленно и томно щекотать ее пальцами, иногда забегая ими на область клитора, чем тут же добивался протяжного стона от Анны. Поиграв так немного, он наконец запустил пальцы под тонкую резинку ее нижнего белья и спустил трусики одним движением. Теперь она тоже оказалась абсолютно обнажена, полностью открыта перед ним. Желая рассмотреть ее снова, он сел в изголовье кровати, подогнув ногу и позволив Анне положить голову на его бедро. Она смотрела снизу в его глаза, и он читал в них сладострастие и желание.

Она, как и он, была совершенно лишена волос, везде. Ее кожа сияла, к тому же от нежного томления она стала влажной. Дотянувшись рукой до ее лобка, он обрисовал пальцами складку половых губ, и принялся изучать женское тело, с любопытством наблюдая за реакцией Анны.

Он ласкал ее очень медленно, осторожно, чем просто сводил ее с ума. Ей казалось, что следующее его касание непременно приведет ее к оргазму, но нехватало совсем чуть-чуть, и эта ласка была похожа на сладостную пытку. Он удерживал ее в одном маленьком шаге от разрядки, и не давал кончить, словно нарочно останавливаясь всякий раз, когда ее клитор начинал пульсировать в его пальцах.

Антон любовался тем, как она сияет с каждым его касанием все сильнее и сильнее. Антон ощущал волны ее удовольствия так явственно, словно они окутывали его самого. В какой-то момент он так увлекся, и не успел остановиться. Поняв, что она начала кончать, он дал ей насладиться и несколько раз дернул за налитый клитор, а потом обрушил на него сладостную щекотку, от чего Анна просто выгнулась дугой, привстав на кровати. Дав ей отдышаться, он склонился и поцеловал ее. Переместившись, он лег рядом и тесно прижался к ней всем телом. Теперь они чувствовали друг друга полностью, вбирая тепло тела и ощущая биение сердца.

Ощущая его твердый член, Анна изнывала от желания впустить его внутрь. Но Антон, казалось, не торопился с этим. Или, быть может, вовсе не собирался этого делать? Отыскав его рукой, она нежно провела вниз по стволу, погладила яички, восхищаясь мягкостью его кожи.

— Хочешь его приласкать? — уточнил Антон.

Она ответила поцелуем, и чуть сжала его член пальцами.

Антон переместился на спину, и мягко затащил Анну на себя, направляя таким образом, чтобы ее голова смотрела на его ноги. Она быстро поняла, что он хотел, и, склонившись, подарила нежный и легкий поцелуй его животу. Антон подтянул ее за бедра, и она встала на четвереньки, открываясь перед ним вся. Насладившись видом ее влажной и распаленной плоти, он провел языком возле входа во влагалище, и тут же почувствовал, как ее язык подразнил его головку. Подстроившись друг под друга, они принялись ласкаться. Сначала Анна действовала так же нежно и томно, как он с ней, медленно скользя языком от головки вниз по стволу, слегка захватывала губами каждое яичко, затем она осмелела, и, обхватив губами весь его член, довела его до первых стонов. Он погрузился в удовольствие, и ненадолго оставил без внимания ароматное и влажное местечко Анны. Она увлеклась, и набрала такой темп, что Антон даже не успел вытащить свой член у нее изо рта, и кончил прямо внутрь. Анна проглотила его семя и нежно облизала весь ствол еще раз, спускаясь к яичкам поцелуями, даруя ему невероятно чувственное наслаждение.

— Иди ко мне. — Попросил он, отдышавшись, и обвил ее руками, когда она легла рядом с ним. Встретившись губами, они снова поцеловались, и Антон почувствовал привкус своей спермы у нее на языке. В этот миг они ощущали такую близость, такое прорастание друг в друга, как никогда и ни с кем до этого. Думать о том, насколько это абсурдно и странно, никому не пришлось. Анна впервые ощущала такую полную открытость перед мужчиной, без малейшего стеснения, без этой пусть малой, но все же скованности во время первого интима. Все, что между ними происходило, казалось таким естественным и настоящим. И ей хотелось стать еще ближе, хотелось соединиться с ним в одно. Антон разжег в ней такой глубокое желание, она не была сыта этим тягучим, сладостным оргазмом, который он ей подарил. Хотелось больше, сильнее.

— Я хочу тебя. — Прошептала она ему в лицо, и снова поцеловала.

— Внутрь? — уточнил он.

— Да.

Антон еще не был готов, слишком мало времени прошло. Он встал и поставил одну ногу на кровать, широко отставив вторую. Анна, без слов поняв его, села и прильнула головой к его промежности. Потеревшись густыми волосами о гладкую кожу, она взбудоражила его, и когда ее губы отыскали его член, то он уже был наполовину налит кровью. Долго ждать не пришлось, и через минуту игривых ласк Антон затвердел.

Уложив Анну на живот, он забрался на нее сзади, и с наслаждением зарылся носом в золотистые волосы. Она чувствовала его тяжесть, и трепетала в предвкушении. Антон принялся целовать ее шею и плечи, опираясь одной рукой на кровать, а второй помогая себе протиснуться сквозь сомкнутые бедра Анны. Наконец, он отыскал влажное и горячее место, и уверенно вошел. Как только он оказался внутри, сразу же подвел свои ноги под щиколотки Анны, и захватил их в замок. Она оказалась совершенно беззащитна и ничего не могла, кроме как принимать наслаждение.

Он был медлителен и осторожен, двигался так медленно, что ее просто накрывало волнами экстаза. Каждый мучительный и растянутый толчок Антона отзывался внутри ее тела просто невероятным вожделением и нагнетал сладостную похоть. Иногда он останавливался и чуть оттягивал ее волосы назад, чтобы заставить ее изогнуть шею и поцеловать. Сливаясь с ней губами, он снова принимался медленно толкать членом, и тогда Анна просто проваливалась в удовольствие, не имея сил даже застонать. Казалось, это никогда не кончится, оргазм был где-то близко, но Антон опять не давал ему наступить, словно нарочно мучая ее предвкушением.

— Быстрее, пожалуйста. — Прошептала она, не выдержав.

Но Антон, словно садист, стал двигаться еще медленнее, доводя ее до исступления. И снова, так же как и в первый раз, он привел ее к оргазму, в который она так долго падала, и никак не могла упасть. Едва он ощутил, что его член сжимается натиском ее плоти, как понял, что она вот-вот кончит, и дал ей то, что она хотела: наращивая темп, с силой затолкал, крепко ухватив рукой за шею.

Такого удовольствия Анна вообще не помнила, было ли ей когда-нибудь так же хорошо как сейчас с ним. Растворяясь в потоке сладостных ощущений, она могла только слегка кусать его руку, выражая свое наслаждение.

Антон был в пьянящем восторге от того, что им так хорошо вдвоем, от ее удовольствия, которое он ей доставил. На фоне этого эмоционального экстаза он даже не заметил, что тоже кончил, почти одновременно с ней.

Эта удивительная близость подарила им столько наслаждения, и главным образом, эстетического, чувственного, морального.

Когда Анна уснула, он еще долго смотрел на нее, куря прямо в постели, и осторожно перебирал пальцами золотистые пряди ее волос. Докурив, он оделся и ушел. Уже утром, из дома, он отправил ей цветы с запиской: «Это был наш идеальный момент. Я рад, что пережил его хотя бы раз».