Художник

«Обнажая тело, женщина соблазняет не мужчину, она соблазняет себя на ласки этого тела мужскими руками.»
Оскар Боэций.

Ее глаза быстро бегали по строчкам печатных страниц. Со стороны казалось, что она мысленно отстранилась от всего земного и теперь уже полностью погрузила себя в повествование. Мягкая, утонченная, женственная, она не могла не вызывать умиления и улыбку во время чтения своих любимых книг. Она то звонко смеялась, натыкаясь на забавную историю, рассказанную автором, то, наоборот, нахмурив брови сидела и прикусывала губу, явно переживая за происходящее внутри. Каждый день, заходя в метро в одно и то же время он знал, где она будет сидеть и всегда садился рядом или напротив, чтобы не отказывать себе в удовольствии понаблюдать за ней. Художник, творческая личность бытующая в нем, не позволяла ему оторвать от нее взгляд. Она особенная, каждое жест ее, каждый вздох ее вздымающейся груди заставлял его сердце трепетать. Яркая, солнечная, летняя. Он не переставал осыпать ее мысленно комплиментами, и ведь нельзя его было упрекнуть.

Любоваться действительно было надо чем. Голубые глаза, не холодные, манящие, запирающие в сладкий плен, заставляющие щуриться как от яркого солнца и оставляющие блики, пышные каштановые волосы, пухлые губы, которые она так любила сладко прикусывать. Фигура подобная лишь описанию нимф Афродиты, тонкая талия, вызывающая желание обхватить ее обеими руками, выделяющаяся грудь, манящая, способная любого мужчину, променять рай на ад, за одно лишь прикосновение к ней. Тонкие, длинные ножки, вызывающие желание гладить их, от носочка до бедер. Но самой притягательной для него казалась шея. Боже, да она просто могла свести с ума. Беззащитная, робкая, но открытая, заставляла его представлять как бы он впивался в нее своими горячими губами. Как ласкал бы, позабыв о времени и месте, продал бы все на свете лишь увидеть как она томно закатывает глаза и откидывает голову назад, подставляя свою нежную шейку под сладкие пытки незнакомца.

Но все повторялось раз от раза. Она молча вставала на одной из станций метро, бросала на него взгляд и выходила из вагона. Раз за разом. Казалось бы круг замкнут и уже ничего не поменяется — она будет читать книжки в метро, а он молча наблюдать, описывать ее, не смея подходить и нарушать тот покой, тот мир, в котором она переносила себя. Если бы не случай. Тот самый случай, который порой решает все. Казалось сама судьба уже устала наблюдать за происходящим и решила вмешаться раз никто из них сам этого сделать не смог.

Октябрь. Он ждал его как свой самый любимый, в этот месяц, как и подобает художникам он облачался в пальто с поднятым воротом и теплый шарф, подарок от мамы, с любовью и трепетом храня его в остальные месяца. Бродил по мокрым улочкам, тенистым аллеям заполненным желтыми листьями, периодически как ребенок размахивая ногами, с громким шелестом пиная их. Сам по себе он был тоже достаточно видным. 30 лет от роду, с серыми глазами и большими руками с длинными пальцами, вот уж действительно, как будто сама природа распорядилась, чтобы он стал художником. Надышавшись вдоволь прохладного воздуха он подошел к станции метро как обычно в нужное время чтобы встретить ее. Направляясь в студию он любил гулять, вдохновляя и заряжая себя на нужный лад. Ведь он знал — стоит тебе начать в плохом настроении как все желание пропадает и можно таких бед натворить, что исправить будет невозможно. Его блокнот был всегда в руках, он делал в нем заметки, но в основном он служил ему для того, чтобы рисовать ее. Да он не просто наблюдал. Он считал ее своей музой. Портреты ее были почти на каждой странице, и он этого ни сколько не смущался. У каждого свои

тараканы в голове, верно? спрашивая и одновременно отвечая на свой же вопрос, он пытался объяснить свою непреодолимую тягу к ней, создание своего кумира, своей личной, неприступной богини красоты. Он воспевал ее, жил ей. Не знаю, что люди вкладывают в слово любовь, но если такое понятие и еще не утратило смысл — то только благодаря ему. Он не мог к ней подойти. Заговорить уж тем более. Он слишком уважал ее пространство, как скульптуру, он позволял себе лишь осматривать ее со стороны, на давая себе даже шанса на разговор. Все остальное было серым и безлюдным в его глазах. Только она, только ее падающие на страницы книги локоны и тонкие, женственные пальчики, перелистывающие страницы очередного романа.

На это раз он сел напротив нее. В полупустом вагоне он мог себе это позволить. Поставил сумку с документами как подложку, он мельком срисовывал ее, бросая взгляд таким образом чтобы не быть замеченным и в то же время стараясь подметить мелкие детали, возможно оставшиеся за его взглядом ранее. Тишину и монотонный стук колес нарушил мальчишка лет n, вбежавший в вагон, явно беспризорного вида. Нарушитель спокойствия приметил сумку, ручка которой так легко выделялась, да и владелец этой сумки явно не успеет ничего сообразить когда он выхватит ее и выбежит в закрывающиеся двери. План был намечен и приведен в исполнение. В мгновение ока сумка оказалась у него в руках, но немного не рассчитав скорость захлапывания двери он выбежал раньше чем было необходимо. Владелец сумки, наш воздыхатель, бросился в погоню, опрометчиво оставив все свои инструменты в виде ручки, карандаша и блокнота там где сидел. Мальчишка, увидев, что за ним выехали и его план провалился в ту же секунду сообразил, что дело может закончиться очень печально и выбросил сумку в противоположную сторону на глазах у всей изумленной толпы скопившейся на станции возле эскалатора.

Он поднял сумку и отряхнул ее. Паренек уже успел испариться, да и какой в том был смысл, чтобы ловить его. Его поезд уехал. Уехал вместе с ней, с его блокнотом. Тяжело вздохнув он побрел в свою студию.

Поднявшись на нужный этаж, он двумя поворотам ключа открыл двери помещения, достаточного большого и уютного, заполненного высокими витражами, и отделанного в светлых тонах. Тут было все для того чтобы рисовать. Даже небольшая зона отдыха с уютным диваном и журнальным столиком, чтобы всегда можно было отойти от навивающих тоску мыслей и настроить себя на нужный лад. Но сегодня был явно плохой день. Он поставил мольберт с новым холстом, взял кисти, но рука дрожала. Самое страшное для художника чувство. Волнение смешалось с помутнением, «а если она увидит этот блокнот, если подумает, что слежу за ней, или, что еще хуже, может я какой маньяк, который преследует ее, а она за своими книгами даже и не замечает этого?» Холодный пот, по спине пробежали мурашки, но как бы он не пытался оттолкнуть эти мысли, они сгущали тучи внутри его головы.

Так и продолжалось до обеда. Сегодня нельзя работать. Снова тяжело вздохнув, он стал убирать кисти в шкаф, как вдруг в дверь постучали. Да, раньше в этом помещении была старая школа графических искусств, но после смерти его учителя, это помещение перешло ему, и как школа оно перестало функционировать. Тем страннее казался этот стук. Сердце в груди бешено забилось от любопытства. «Кто там?», никто не отозвался. Повернув снова два оборота ключа он открыл, не веря своим глазам. На пороге стояла она, пристально смотря на него, своими большими, Ангельскими глазами и сжимая в руке тот самый блокнот. Ту реликвию с которой он засыпал и просыпался, ту вещь которая была явно дороже сумки и всех документ

ов, но так глупо потерянная. Раскрыв рот от недоумения и в полной растерянности он так бы и стоял, если бы она не заговорила. Ее голос звучал нежно и бархатисто. Она сказал что никогда еще не видела таких красивых рисунков и, то, что нашла его визитку

внутри с адресом и телефоном. Немного придя в сознание, чувствуя как пересохло в горле, он кивнул и улыбнулся, не скрывая своего стеснения. « Я боялся, что Вы можете не так понять. Просто я художник. И я выбрал Вас своей музой. Я бы не хотел чтобы все получилось именно так, но как всегда бывает, все случается не так как мы хотим». Выдавив из себя столь заумную, столь и непонятную фразу он мысленно

ударил себя по лбу, за свое занудство и чтобы уж совсем не потерять ее навсегда, он понимал, что должен что-то предпринять. «Давай-те раз уж Вы пришли, выпьем чаю, погода сегодня промозглая. « Улыбка мелькнула на ее лице и она одобрительно кивнула. Следующий час они так и просидела, мило общаясь, то и дело подливая в фарфоровые кружки ароматный напиток, согревающий как тела так и их души.

Они мило смеялись и со стороны складывалось ощущение будто они знают друг друга несколько лет. «А Вы могли бы нарисовать меня всю. Во весь рост? А то может Вы из тех художников, что отлично рисуют лица, а в остальных аспектах те еще шаржисты» Шутливо сказала она подняв обе брови вверх, как бы бросая вызов. Да, это был самый настоящий вызов, и наш герой не мог отказать. Он рьяно вскочил с мягкого дивана и подойдя к выключателю включил подсветку на подиуме перед мольбертом. «Прошу Вас, располагайтесь. Сегодня я создам лучшее свое произведение. « С жаром выпалил он и в сердцах взмахнул рукой, вызвав одобрительный смех с ее стороны.

В студии было достаточно темно. Первые сумерки в октябре начинались рано и казалось, что эти октябрьские ночи бесконечны. Она стояла замерев. В длинной юбке карандаш, темных, плотных чулках, на высоких каблуках и в легкой белой блузке. Ее пальто висело на вешалке, вместе с его, фасон их был достаточно схож, что еще раз наводило на мысль о схожести двух душ, даже в таких мелочах как выбор гардероба. Ей нравилось с каким упоением он отдавал себя процессу. Как он смотрит на нее. Как в его глазах он видит всю глубину и не может оторваться. Это не любовь с первого

взгляда. Она его видела до этого, выходя из вагона, но почему он открылся ей именно сейчас? Таким, каким она себе всегда его представлял. Тем мужчиной, который являлся ей эталоном, тем самым, что она всегда рисовала сама в своей голове, но всегда без лица. Но теперь она знает как он выглядит.

Его плавные движения на мольберте успокаивали ее. Резкие же наоборот, заставляли вздрогнуть. Он как-будто управлял ей через холст и масло. Необыкновенное чувство. Неописуемое.

Она боялась пошевелиться, боялась сказать хоть слово, в голове все перемешалось. Она ведь совсем не знает его. Ощущение выпрыгивающего из груди сердца. «Вдруг оно бьется так сильно, что он это увидит или услышит? Что за бред. Надо заговорить с ним. Сказать что-нибудь. Но что... « Мысли ураганом кружили в ее голове, пытаясь подобрать хоть что-то, но так и находя подходящее... Два незнакомца с идентичными чувствами. Души сплетенные воедино, но неспособные связать и пары слов.

Мягкий свет ламп ниспадал на нее снизу вверх. Он отложил кисти и медленно будто кошка подошел к ней. Оставив все страхи позади он подошел к ней близко. Его руки скользили по ее плечам. Он смотрел ей в глаза, читая те же мысли и улавливая тот же огонек, что испытывает он сам. Их губы сплелись воедино. Под мягким светом ламп двое влюбленных стояли и будто сами позировали немому художнику, не в силах отпустить друг друга. Страстные нежные поцелуи и объятия сменялись ярыми и резкими движениями — желание. То что, просыпается внутри людей подходящих друг другу. Инь и янь, то, что люди называют совместимостью. Кипящий пожар внутри двух одиноких сердец. Не прекращая целовать ее он положил ее на подиум. Под напором его ласк, все ее тело выгнулось в едином порыве, вместе со вздохом исходящим откуда то из глубины. You-Stories.com Он целовал ее шею о которой мечтал каждый раз смотря на нее и не допуская возможности хотя бы раз прикоснуться. Ласкал ее грудь, нежно розовые соски, привставшие от возбуждения, нежно покусывал их, проводя языком по ареолам и опускаясь все ниже. Ее блузка была сдернута ей же самой, дабы не мешала ему. Он уделил внимание каждому ребру, целуя ложбинки между ними. По ее телу бегали мурашки, как будто самостоятельно закрывая ей глаза и отправляя а другой мир, полный грез и желаний.

Он опускался все ниже и теперь уже ее юбка — карандаш пестала быть преградой. Его длинные пальцы проскользнули к замку и вмиг расстегнув его, он зубами ее стянул. Теперь перед ним лежала его муза. Ее кружевные чулки возбуждали в нем огонь, который он еще не испытывал. Он прильнул к ней, проводя руками по ее телу. Поцелуями заставляя руками сжимать свои волосы, он приспускал чулочки, один за другим, целуя и проводя своим горячим дыханием по разгоряченным бедрам. Она лишь чувствовала как хочет, чтобы он коснулся ее разгоряченной и намокшей ложбинки. Каждым своим прикосновением, поцелуем и дыханием он заставлял ее забыть обо всем на свете, отдаться в его руки и будь что будет. Она вновь закусила губу не в силах сдерживать себя и свои эмоции. Тяжесть внизу живота становилась невыносимой, руки впиваются в его волосы и уже практический самостоятельно направляют его в лоно, приказывая и умоляя одновременно уделить внимание столь горячей и набухшей от желания точке.

Но он был неумолим. Целуя ее тело, пальчики ног, ступни, колени, бедра он как нарочно лишь краем языка касался ее бугорка, столь возбужденного, как никогда прежде. Это заставляло ее биться в агонии. Она не запомнила сколько это продлилось, но его прикосновение языком к разгоряченному клитору эхом прокатилось по ее и без того напряженного струной телу. Его ласки, то ускоряющий темп, то замедляющие доставляли ей тонну удовольствия, коего она не испытывала в своей жизни. Тяжесть в ногах и дрожь, всепоглащающая дрожь пробирала все тело. Язык был его главным орудием познания тела. Казалось, ему не хватало глаз; требовалось ещё почувствовать вкус каждой точки на её теле.

Маленькими молоточками он каждым своим движение рождал в ней все больший и больший порок. И в тот самый момент когда она уже чувствовала, что все ее тело практически сжалось в комок, он вошел в нее. Достаточно больших размеров член, раздвинув мокрые лепестки вошел в сжимающуюся, узкую дырочку. Его пульсации внутри, та глубина и ширина, которая заполнила ее всю, казалось совершенно без остатка — заставило ее непроизвольно закричать. Сладкий крик удовольствия. Он начал двигаться в ней, то входя на полную длину, то доставая его и проводя между губок по клитору. Его поцелуи параллельно. Страстные взгляды. Они уже не стеснялись друг другу. Он растягивал процесс. Держал ее за шею и входил. Резкими движениями. Прикусывая ей губы до крови и оставляя засосы. Она же отвечала ему врезаясь ногтями в нежную кожу спины. Ее стоны. Сладкие. Возбуждающие. Мокрые тела, соприкасающиеся друг с другом. Ласки и поцелуи двух совершенно незнакомых людей, но таких близких. Таких родных.

Ну а если Вы еще не встретили свою половинку может прямо сейчас она смотрит на Вас влюбленными глазами, присмотритесь :)