HotelSexCom часть 1

HotelSexCom

"Любовь совершает открытия, а изобретения - распутство"

Часть 1

Маша Полежаева засобиралась в столицу еще ранней весной. Ее мама, Надежда Степановна позвонила деду, брату своего отца, и долго подводила его к тому, что детю нужно выбираться из рязанской глуши, ведь она такая способная и прилежная девочка, и к тому же, победительница танцевального конкурса, проведенного недавно в их поселке.

Иннокентий Селиванович Лесин долго слушал родственницу, профессорская привычка внимательно слушать собеседника была у него в крови. Эх, если бы ему так внимали в собезе, куда он после выхода на пенсию ходил с завидной регулярностью, пообщаться с дамами бальзаковского возраста, и «навести шороху», а иной раз и одарить служительниц государственной службы презентиками и комплементами.

— Ну, хорошо Наденька, только ты уж хоть провизией подсоби, ты ведь знаешь какие цены на продукты у нас тут... – смягчился он, радуясь, что в его трехкомнатной сталинке, на пятом этаже появится хоть одна живая душа. После смерти дражайшей супруги, пять лет назад, он долго не мог привыкнуть к вынужденной холостяцкой жизни.

— Родненький, спаситель ты мой! – защебетала Степановна, уже не надеясь на его согласие – Буду вам каждую неделю передавать и мясо, и маслице, и творожок. – Глашу, помните? Она на рынок к вам ездит, вы там ее с передачкой и встречайте...

*****

После длительных переговоров, Лесин весь просто преобразился: расправил плечи, выпрямил осанку: в свои шестьдесят с хвостиком, вспомнил, как по многу часов бодро вышагивал за кафедрой в университете Лумумбы и озорно поглядывал в аудитории на коленки молодых студенточек, и почему то сразу вспомнилось:

...Если б молодость знала, если б старость могла,

Но бывает участок в середине пути,

Когда мудрость и сила могут рядом идти.

Так что жить в эту пору легко и приятно.

Вам «ЕЩЁ» все доступно... И «УЖЕ» все понятно...

«Рано списывать себя в утиль, есть еще у него «порох в пороховницах» - орудуя совком и веником на кухне, мужчина готовился к встрече его почти ежедневной посетительницы: желанной Лёлечке.

Кем она была ему? Первая часть ответа проста и банальна: соседкой с третьего этажа, веселой и балагуристой, чернявой молдованочкой, с ладненькой фигурочкой, спелыми сисечками, и незакрываемым ротиком... Да и с Машей они были почти одногодки и прошлым летом, когда внучка первый раз гостила у него две недели, сдружились с ней как «не разлей вода».

— Привет Селиваныч! - почти управившись с уборкой, он услышал ее звонкий голосок в прихожке, у нее были ключи от входной двери на всякий пожарный случай... - А ты че сегодня у нас такой активный?

— Да вот, рязанские родственники звонили, просят Машеньку приютить, будет на подготовительных курсах учиться... – ответил он, убирая с пустого кухонного стола бумаги и складывая их в пластиковую папку.

— Серьезно? Да ты молоток, что согласился! – гостья поставила чайник на конфорку, отобрала у него небольшой ворох газет и бумажек и крепко поцеловала. В этом поцелуйчике был ответ на вторую часть вопроса, кем она ему приходилась: уже почти год Элеонора Барышева была его тайно-амурной зазнобой. И случилось у них это на день учителя у него дома, под армянский коньячок с его стороны, и бутылочку Вермута с ее...

— Ну а что, пускай поживет... Нелегко мне одному, сама знаешь. – заняв свое место у стола, ответил он.

— Да это здоровски, просто! Она клевая девчонка, и быстро вольется в наш двуугольничек – отнеся лишнее в его профессорский кабинет, он увидел, как на ее лице, засияла радостно-развратная ухмылочка, присущая только ей.

— Ну, вот и хорошо, что ты не против... - потянулся он к ней, и заулыбался своей доброй улыбкой.

— Конечно же нет, да и втроем всегда веселей! – жеманно поправляя свой цветастый короткий халатик, девица приземлилась к нему на колени. – Ты кушал сегодня? Я после физры голодная шо зверь...

— Чайком с пироженным побаловался, доставай там йогурт есть, купил свеженький, для тебя...- и мягко подтолкнув под оголившуюся попку, направил ее обе половинки в сторону монолитного, тихо жужжащего холодильника ЗИЛ.

Дернув рычаг на себя, она хозяйским взглядом осмотрела его содержимое: - Нужно буде завтра скупиться, а то у тебя тут скоро мышки заведутся. Отодвигая на полках банки с вареньем, хозяюшка наконец добралась к пластиковому стаканчику «Простоквашино», одиноко стоявшему сбоку от них.

— Сходим с утреца вместе, мне вчерась Петрович как раз долг отдал... – сообщил радостную новость Иннокентий, аппетитно облизываясь на представшую перед ним, в голо-половинчатом виде, попенцию: идя к нему, она всегда оставляла трусики дома....

— И муки возьмем, пирожки тебе забацаю, те которые любишь – Лелька деловито села боком на освобожденный стол и, сорвав фольгу, принялась за любимый ею десерт.

— Возьмем... - моложавый холостяк придвинулся к ее коленкам и просительно залепетал: – Да и я с позавчерашнего дня изголодался весь, и чую, что один пирожок, ужо у нас горячий - его мужской инструмент напрягся и натужился в предвкушении атаки, а протянутые под ее халат руки нежно заласкали ее бедра и попочку.

— Голодающий мой из Поволжья, тогда и мороженку купим, одну... – Элька зная его привычки, торопливо расстегнула с зажатой ложкой рукой одну пуговку халата – Или две?

— Три...купим – расщедрился Лесин, наблюдая, как перед ним распахиваются разукрашенные полы халатика, открывая его взору пухлый и идеально выбритый трилистник ее писюндры. Его руки тут же скользнули к ней на передок, между аппетитных стройных ног, и ладонь ощутила исходящее от нее тепло.

Лёльчик опершись локтями о стол, продолжала делать три дела одновременно: медленно раздвигать ножки, прижиматься к нему, и поедать вкусную смесь, наслаждаясь при этом начавшимся оригинальным ритуалом.

— Ложечку за Лелечку, - улыбаясь, она зачерпнула из стакана полную вязкую порцию и ляпнула ею на свой гладкий лобок, чувствуя как прохладный ручеек быстро потек к ее створочкам, которые были услужливо раскрыты пальцами Селиваныча. Тот инстинктивно дернулся к ним, и жадно слизал с них всё самое вкусное, пройдясь языком от самого низа до самого верха, втягивая ноздрями пахнущий клубничный ароматом воздух, в ожидании следующей порции.

— А теперь, за Кешу... - слащаво промямлил дед, когда туда подоспела новая и свежая лужица десерта. Вытянув шею, он коснулся языком верхушки у выбритой складочки, ощущая в ней маленький, напряженный бугорок, и уперевшись в него кончиком языка, пошевелил. В ответ, с губ Лели вырвался кроткий тихий стон. Девушка, прикрыв реснички и, откинув голову назад, позволила ему вылизывать себя по этому местечку внизу живота.

К своему стыду, Лесин делал куни лишь третий раз в своей жизни: первый был очень давно с благоверной женой и окончился фиаско, второй три года назад, со своей аспиранткой Ритой, которая уже научила его некоторым премудростям, и не была так категорична. И вот третий раз был сейчас: пристроив плечи под ее коленями таким образом, что ее ноги оказались у него за спиной, теперь он не спешил и не испытывал приступа стеснительности - как блудливый кот он вылизывал лакомство с гладенькой мисочки, не забывая останавливаться на розовой ягоде и нежно посасывать ее.

Находясь, в какой-то прострации Селиваныч вдруг застонал и стиснул всеми пальцами ее нежные бедра. Не ожидая от дедка такой прыти, Барышева вскрикнула и дернулась назад от его лица. Но он не оплошал, и снова начал усердно работать языком, от чего она успокоилась и в полном отрешении прижала пяточки к его спине. "Теперь понятно, за чем, он так проголодался! – подумала Элька и, отложив

в сторону пустой стаканчик, запустила свободную руку к нему в шевелюру. – Он хоть и не молод, но знает академик, как доставлять сучкам удовольствие!"

— Ох, ты и лизуняка Селиваныччч! – разгоряченная соседка издала шипящий вздох и, звонко брякнув антикварной ложкой, застонала еще больше, выгибаясь и, раскидывая ноги: он методично высасывал ее всю там, почти до изнеможения.

— Голубушка моя, это ты меня, старика радуешь да спасаешь... – прохрипел профессор, и немного отстранившись, робко запустил свой средний палец ей во внутрь. Там было тепло и тесно: ее юная и потаенная глубина сочилась и так манила к себе. Понимая, что сегодня он в «фаворе», Лесин не став медлить, как наживкой, затеребил им у нее внутри, чувствуя, как от малейшего движения ее пробивает дрожь от нарастающего возбуждения.

— Уммм..быстрей... я сейчас кончу – слыша как свистит чайник на плите и, прижав его голову, она просто упивалась его двумя умелыми вибрациями: одной на горошине, а другой, хлюпающей внутри. Лелька бесстыже сопела, стонала, и извивалась на его губах и перстах, словно ящерица. А ее ухажер в этот момент был абсолютно счастлив: его прелестница, откровенно кончала у него в руках.

Через пару минут, она в последний раз сжала бедрами его седовласую голову и обессилено растаяла на столе, не видя, как тот, облизав свои пальцы, дотянулся до плиты и выключил конфорку при этом довольно и сладострастно, причмокивая.

*****

— Ну что, наелся? – с трудом пролепетала Лелька, поднимаясь со стола и застегивая трясущимися руками низ халата в три расхристанные пуговицы.

— Всласть, накормила и напоила... – он с нежностью обнял ее за талию и как истинный джентльмен поцеловал в коленку.

— Ты то да, а твой заместитель по учебно-воспитательной работе? – хихикнула девица и, протянув руку к модным спортивкам Иннокентия, провела там ручонкой.

— Но этот то потерпит. Я думаю... до завтряго.

— А я нет... добавочки хочу! – и, продолжая держать его там, она умело сползла с края стола – Ты надеюсь не против?

— Да нет, раз захотелось...

— Тогда не томи, выпускай его... - красавица уже знала, что для таких игр требовалось особое настроение, и, когда это случалось, она всегда брала на себя роль скромной повелительницы.

Присев возле него, она помогла ему стянуть все вниз: и мясистый член тут же заколыхался перед ней, как бронзовый маятник, на старинных часах в его кабинете. Смущаясь, Лесин слегонца задрожал, и ей тоже передалась эта дрожь. Но она не хотела сегодня спешить, неторопливо прокладывая влажными поцелуями дорожку от живота к волосам на лобке. Он закряхтел и чуть двинул ногами, раздвигая их шире и позволяя девчушке устроиться поудобнее.

Лелька то ли пыталась споймать его ртом, то ли наоборот еще больше раскачивала: как приятно чуть-чуть касаясь его губами, нежно поглаживать языком этот возбужденный конец, когда он уже расцвел под влиянием её ласк. Наконец ухватив притворно ускользающий от нее хоботок, она осторожно подавшись вперед, зубами и губками, осторожно сняла тонкий велюровый капюшон с его набухшей верхушки. В этот раз она решила все делать без помощи рук.

«Этот метод идеален для «гурманов», считающих поверхность языка слишком шершавой. – вспоминала она недавно вычитанный в журнале совет по технике минета - Начните оральные ласки, не сдвигая крайнюю плоть, а затем, постепенно обнажайте головку губами, опуская ее так, как сделали бы это рукой».

— Селиваныч, ну как тебе мой новый метод, нравится? – спросила она и, приоткрыв рот, обхватила губами там, где заканчивалась открытой кайомочка кожицы, начиная медленно скользить губами от нее к розовой сливе, пока ее губы не сомкнулись наверху.

— Дорогушенька, как же такое может не нравиться? – сопя от удовольствия, тот посмотрел вниз.

— Хочу, чтобы ты и он были довольны... – улыбаясь и мягко обхватывая член, выдохнула она. «Губы движутся плавно. Действуйте медленно и ласково, периодически смачивая головку слюной» - ею все, делалось так, как и завещал великий «Cosmo».

Затем Леля начала покрывать его ствол поцелуями, опуская мордашку все ниже и ниже, при этом ее волосы приятно защекотали разгоряченную чувствительную кожу на его отвисшей мошонке.

— Вот так, моя хорошая. Глубже - еще лучше, - в очередной раз прохрипел он, теряя голову и еле сдерживаясь, чтобы не придержать ее затылок и не всадить ей прямо в глотку, по самое основание.

Держа ладошками его отвисший мешочек, девушка все так же, без помощи рук, окольцевав его одними обольстительными губками, плавненько заглатывала корень почти до упора, скользя с придыханием по всей поверхности и выпуская в обратном направлении, с громким хлопком отпускала его, судорожно вдыхая ртом воздух.

Селиваныч завороженно наблюдал за ее стараниями и всем происходящим, и ему казалось, что он не участвует в этом действе, а смотрит со стороны, как она упивается игрой с его членом: когда ее мягкие горячие губы полностью обволакивали его всего, влажно, жаждуще, и жадно сосуще...

— Только не мешай, я сделаю все сама – растерянно попросила Леля, подняв к нему лицо и открыв на секунду глаза, в ответ, он лишь улыбнулся ей и кивнул, а внизу все остальное отозвалось долгожданной пульсацией.

Почувствовав, как тяжело он задышал и как задрожали его чресла, девица поняла, что тут уже все в полной кондиции. Зажав двумя пальчиками ствол у основания, она для пущей верности, лизнула ему яйца, и тут же отпустила, направив его хлынувший поток, себе в неб, чувствуя пряную и сладковатую смесь у себя во рту, которая приятно забрызгала в нем. При этом, она с таким вожделением посмотрела на него, что тот не сдержался, и как загнанный зверь прорычал:

— Ух ты ж моя сладкая... - и откинув к стене седину, закончил свой монолог последней мощной струей, благодарно гладя ее по смоляным волосам и плечам.

— Ну, ты сегодня реально Геракл... – Лёлечка была довольна и сыта - Чуть не поперхнулась, так сладко накормил.

Она встала, залезла ему на волосатые колени и добавила: – Это было круче, чем я ожидала!

— Я старался. И хоть не Геракл. Но еще Геркулес! – он взглянул на ее грудь и прижал к себе.

— Эй, на сегодня уже хорош... – соседка припала к его плечу и с минуту держала его в объятиях, чувствуя остатки невероятного удовлетворения, пока он целовал ее в ушко и гладил волосы.

Его сердце гулко билось, лицо пылало, а он копался в своих мыслях, пытаясь понять, что с ним в последнее время вытворяет эта красавица. А через два дня еще одна пигалица приедет, родная внучка... Эх, жизнь, абсолютно непредсказуемая штука.

— Только ты Машку пока не того, я сама ее подготовлю. - Леля словно прочитав его мысли, смачно поцеловала его в нос и слезла с него, став приводить себя в порядок.

— Вот только подумал об этом. Боюсь, чтоб ты ее развратница, первой не совратила...- он тоже встал со стула и, взяв с подоконника папиросы, шутя шлепнул ее по голой заднице.

— Товарищ профессор, вы это о чем? Я знаю наизусть моральный кодекс строителя коммунизма и всякими такими вещами не занимаюсь – звонко засмеявшись, ответила ему вдогонку «моральноустойчивая» и задрав у входа в ванную халат, снова показала ему свою розовую попу.

— Смотри у меня, а то отлучу...

— Гляжу, гляжу как вы меня тут своим йогуртом намазали... – глядясь в зеркало, школьница краешком полотенца вытирала с лица следы их бурной деятельности, затем взяв пасту, сполоснула водой рот и поправила растрепанные волосы: теперь такой пай-девочкой и домой можно бежать.

Лесин ждал ее уже в прихожей, торжественно вложив в ладошку пару купюр на завтрашние покупки, и как всегда поцеловал в щечку, теша себя надеждой, что все у них будет хорошо....