Грех

— Люблю тебя! - выдохнула Анна Фёдоровна со всей страстью сорокатрёхлетней женщины, недолюбленной, желающей любви и внезапно обретшую её.

Объект её страсти, девятнадцатилетний Алексей, её зять, порывисто дыша, осыпал поцелуями её лицо и шею. Они наконец оказались одни в доме матери Оксаны, жены Алексея. Анна Фёдоровна уже давно замечала внимание зятя к своей персоне, внимание необычное, сексуально окрашенное, заставляющее сердце сладко замирать, в то время как разум отказывался верить в это. Пристальный взгляд Алексея, почтительное целование рук, взгляд его красивых глаз, сосредоточенных на вздымающейся высокой груди Анны Фёдоровны, заставляло сладко млеть её естество, отчего внизу живота становилось жарко и нестерпимо зовуще...

И вот сейчас, когда прозвенел звонок у двери, и она увидела, Алексея, всё и произошло, со внезапной быстротой, когда Алексей кинулся к ней, прижав лицо к мощным холмам груди своей новой матери.

— Лёша... Лёшенька! - пролепетала Анна Фёдоровна, с нежностью прижимая к себе голову Алексея, её пальцы зарылись в его волосы, лаская их. "У Оксанки нет такой груди, как у меня!" - пронеслось у неё в голове - "Он хочет мою грудь, он хочет меня!".

— Мама! - жалобно выдохнул жарким ртом в грудь своей тёщи Алексей.

Он был значительно ниже ростом, так что его поза была естественной. Он гладил спину женщины, цепляясь горячими пальцами за контуры бюстгальтера, следуя его скрытым линиям. Алексей напирал на Анну Фёдоровну, они пятились, в то время как последняя принялась расстёгивать пуговицы тонкой кофточки, освобождаясь от неё.

— Лёшенька!

Неистово стучит сердце Анны Фёдоровны, наполненное нежностью, слепо тыкаясь, прижимаются горячие губы к её шее, уже давно нецелованной, а уже руки юноши ложатся сбоку на мощные чашечки бюстгальтера, гладят, гладят тяжёлую тёплую плоть, приподнимают груди, мнут их, с восторгом исторгает гортань мальчика счастливый стон. Анна Фёдоровна, увлекая за собой юношу, шаг за шагом отступает к супружеской кровати, чувствуя, как пальцы зятя нащупывают застёжку лифчика. Ахх, она боится, что без бюстгальтера её грудь провиснет, и это будет некрасиво, и её маленький мальчик разочаруется... Она падает на кровать на спину, увлекая за собой Алексея.

Алексей, он ведь уже взрослый, он торопливо срывает с себя толстовку. Его брюки топорщатся в паху, у него стоит. "У него стоит!" - с ликованием проносится в голове у Анны Фёдоровны. В то время, как Алексей торопливо срывает с себя брюки, Анна Фёдоровна получает паузу, чтобы осознать всю бездну того, что сей час происходит. Всю бездну разврата с мужем своей дочери. "У мальчика красивые ноги... Трусы стоят вигвамом от напряжения его молодого члена... Интересно, какой он?". Не имеющий стыда мозг женщины выплёвывает похотливые сгустки мыслей.

Мальчик останавливается во внезапном смущении, и Анна Фёдоровна, сев на кровати, приходит к нему на помощь, движениями опытных рук стягивая с Алексея упругую материю трусов. Красивый юноша со стройными ногами, с торчащим между ног дротиком напряжённого члена стоит перед ней.

— Люблю тебя! - шепчут её губы.

Кого? Юношу? Его член?

Её руки невольно тянутся его юношеской эрекции, чтобы ощутить горячую непослушность упругого стебля по всей его длине, а пальцы её уже ощущают окаменевшую и готовую взорваться твёрдость мальчишеских яичек. Её ноздри раздуваются от застоявшейся пряности запаха сочащегося прозрачным соком вишнёвого глазка кончика пениса, а губы уже тянутся к тонкой кожице крайней плоти, которую хочется оттянуть...

— Хоооо! - вырывается у мальчика - Мама!

Тяжёлый запах застоявшейся смегмы окутывает ноздри Анны Фёдоровны. Обнять губами бордово-лаковую душистую головку, ощутить её языком, наполнить ею рот... Наполнить весь рот горячим, подрагивавающим от прикосновений членом... Заглотить его весь, пока он не упрется в кадык...

— Мама!..

Мальчик умоляет, он хочет снять с неё лифчик... О, нет милый... Он просовывает член под материю бюстгальтера, он сжимает её тити, он хочет факать её грудь... Ну хорошо... Только я сама буду держать их... Расстегни, Лёшенька...

— Мааама... Ма... Моч... Ка...

Длинная сопелька предъэкулята орошает ложбину между титями, по которому скользит член зятя с залупившейся головкой. Он так давно мечтал сделать это с тёщей!

— Мама!..

— Лёша, сынок... Милый...

— О!.. О!.. ООО!..

Надвигаются на Анну Фёдоровну мускулистые бёдра зятя, отступают, накатывают вновь. Больно сжимают его пальцы твёрдые от возбуждения соски, снуёт в завлекающую щель мясистой плоти вздутый от напряжённых вен член. Масляная головка его выныривает между холмами тить, оставляет скользкий след на шее Анны Фёдоровны.

— Мамочка! О! Ох!

— Лёшенька! Любимый мой!. Ммм!.. Ммм...

Исстрадавшиеся губы Марии Фёдоровны ловят наконец скользкую головку члена, не отпускают, жадный рот её сжимает трепещущую плоть юноши. Охает от неожиданности Алексей, наддаёт бёдрами, судорожно охватывают тёплую голову тёщи трясущиеся руки его. Учащаются непристойные движения его, со стонами сладострастия сношает он заполненный тягучей слюной вожделения рот тёщи. Сопя, с блюющими звуками, насаживается Анна Фёдоровна ртом на пенис зятя, в сладких попытках проглотить его целиком.

— Мама, я сейчас... Ооо!... - тонким голосом вскрикивает Алексей.

— Угммм... - одобрительно мычит Анна Фёдоровна.

— Аааааа!

Задвинув член до отказа в горло тёщи, замер Алексей. Мышцы его ягодиц сжались. Нос Анны Фёдоровны глубоко вошёл в жёсткий пучок волос в паху, а в подбородок упёрлись опустошаясь, его яички. Анна Фёдоровна, не имея возможности дышать, торопливо сглатывала вязкие струи семенной жидкости зятя, исторгаемой закупорившей её горло головкой, которая подёргивалась до тех пор, пока Алексей, стеная и спазматически дёргаясь, не перестал кончать. Он наконец отшатнулся и опустился без сил на колени.

— Мама, пожалуйста, простите! - взмолился он, придя наконец в себя - Я... Я хотел только... Простите!..

Анна Фёдоровна попробовала что-то сказать, но у неё не получилось. Она без сил лежала на спине. Алексей, обняв её ноги, принялся целовать её колени, полный раскаяния. Между тем, Анна Фёдоровна почувствовала, что губы юноши, целуя тугой нейлон её чулок, пробираются выше... Ещё выше... Вздохнув, она, чувствуя нарастающесть вожделения, развела завораживающую полновесность своих ног, обёрнутую в эластичность чулок-колготок без промежности, где тут же стало жарко от дыхания Алексея. Чувствуя вину, он хотел загладить свой проступок. Жар дыхания Алексея нарастал, а потом его руки принялись стаскивать с ног Анны Фёдоровны её трусики, надетые поверх колготок. Анна Фёдоровна давно пыталась соблазнить кого-нибудь из молодых практикантов, поэтому носила трусики таким образом. Так что это оказалось кстати.

Ноздри Алексея почувствовали возбуждающий горячий влажный запах женского желания, а в следующий момент, его лицо... губы... язык... погрузились в истекающие истомой извивы тела матёрой женщины. Непроизвольно сдались её бёдра, а уста издали плачущий вскрик, когда губы зятя прижалась к губам её влажной вульвы, а язык погрузился в трепещущее душистое мясо её плоти. Вот уже кончик языка его нащупал вздутый пузырёк её клитора, вслед за чем, не переставая щекотать его кончиков языка, сложенные трубочкой губы Алексея осторожно втянули клитор в рот. Вскрикнув, Анна Фёдоровна попыталась сесть, но затем вновь рухнула на постель, в то время как её зять, сопя лизал её, запустив пальцы в текущую соком, трепещущую вульву.

— Лёшенька! Не могу больше. Или сюда... Или мой любимый...

Опьянённый любовными соками, член Алексея, зудящий, вялый, начал вновь вставать и твердеть, когда Анна Фёдоровна, глядя в глаза Алексею, стала говорить ему бесстыдные слова.

— Лёшенька, хочешь мамочку? Хочешь мамочку Оксанки... Ебать? Залезь на мамочку, сынок... Всади ей... Как Оксанке...

Лёг в лодочку руки вздыбленный член зятя, тянет рука аккуратно, двумя пальчиками... Разошлись по обе стороны от Алексея ноги тёщи, развратно, приглашающе... Колдовски звучит её голос.

— Да, Лёшенька, да!.. Воткни тёще под хвост!..

Пальцы направили вздувшуюся головку пениса в тайное место. А там вульва, влажная, горячая, готовая проглотить.

— Хооо!.. - выдохнул Алексей, когда его член погрузился в ждущую глубину влагалище.

— А! - восторженно вскрикнула Анна Фёдоровна, чувствуя, как заполняется пенисом зятя, упругим, твёрдым, не таким, как вялый пенис мужа.

Приятная тяжесть молодого тела навалилось на неё, прижала к матрацу. Подпрыгнули мускулистые бёдра, загоняя член внутрь вновь и вновь.

— О! О!.. Лёшенька... Да... Да... Люблю тебя!..

Скрипела ритмично, натужно, супружеская кровать, не привычная к таким нагрузкам. Ойкала, задирая ноги, Анна Фёдоровна, мялась её задранная юбка, торчали вновь заправленные в бюстгальтер груди, билось на изменщице мускулистые тело юноши, распластывая её надвое, вбивая в неё кол глубоко, до самого сердца.

— Да! Да! Ещё! Ещё! - шепчут ненасытные губы, гладят обнажённое тело юноши руки, ложатся на ягодицы, по половинке в каждой руке, чувствуя игру мышц, возбуждаясь от ощупывания мальчишеского зада, от пыхтения, от осознания измены на супружеской кровати, от собственных бесстыдных слов...

— Лёшенька, любимый... Ты хочешь меня?..

— Оох... Да...

— Ты давно меня хотел?

— Мхмм... Мххм... Как только вас увидел, мама...

— И что ты хотел со мной сделать?

— Потрогать вас... Ваши тити...

— Да? У меня ведь тити больше, чем у твоей жены?

— Мхмм... Да, мама... У неё маленькие...

— Что ты ещё хотел?

— Хотел потереться о вас... Хуем...

— Твоим хуем?

— Мхмм... Да... О ваши тити...

— Ещё?

— Залезть под стол... Лизать вам... И... Дрочить...

— А тебе понравилось, как я отсосала тебе?

— Я чуть не умер... Я даже не мечтал об этом...

— Ты бы хотел... Чтобы тесть видел... Нас?.. Что мы делаем?

— Да... Я бы хотел... Чтоб он смотрел... И дрочил...

— Лёша!.. ЛЁОООШААААААА!

Заходила в оргазме матка Анны Фёдоровны, напряглось её тело, сжались стенки её услады, доводя до эякуляции мальчишеский член.

— Ааааай!

— Ооох... Ой!, Аааа!

Они стонали бились друг о друга их лобки, без конца дёргался в сладком плену член Алексея, который жадно выдавливала безумная ненасытная вульва. Обняв юношу скрещенными крепкими ногами, Анна Фёдоровна прижимала его подпрыгивающее тело к себе. Наконец, он затих на ней, обессиленный.

— Лёшенька!

Он уснул на ней, не вынимая члена. Она лежала под тяжестью его тела, чувствуя, как увядает в ней тёплый размягчающийся стебель. Наконец, движением интимных мышц она заставила бордовую головку его увядшего тюльпана выпасть наружу. А следом за ним, струйка желтоватого, вязкого мутного нектара пролилась на белоснежно-атласное покрывало.

— -------------------------------

(с) Кейт Миранда

mir-аnd-а@yаndех.ru