Горячее лето Самарканда. Часть 3

Ну что тут поделаешь, я любил этого горячего парня и готов был простить ему всё. Его горячность, открытость и сила превращались в – покорность, когда мы делали любовь. Он напоминал мне горячего арабского скакуна, сочетание породистости, силы и стремление быть любимым таким же жеребцом. И хотя когда дело доходило до настоящего секса, я брал на себя исключительно активную роль, отклоняя все уговоры Тахира, трахнуться по очереди, он не обижался. "Однажды ты тоже отдашься мне и не пожалеешь об этом! ", говорил он после траха, обкончав простынь.

Я обнял его и поцеловал в каждый из его горячих глаз. Мои руки гуляли по его сильному мужественному телу, касаясь его крепкого клинка. Любовь – любовь с парнем, которого хочешь, о котором постоянно мечтаешь, что может быть прекраснее любви к воплощённой мужественности?

В первый раз это у нас произошло сразу после армии, мы почти друг друга не знали, просто торговали рядом, и вышли вместе посрать. Потом мы изредка повторяли, но в эту неделю без жены, я просто обезумел, я хотел Тахира всё время.

– Я приготовил тебе подарок, Тахир – русского прапорщика Витю, с ним ты сможешь осуществить все свои давние мечты, он не давалка, наоборот он сильный и мужественный, твой меч пронзит настоящего воина, ты ведь давно мечтал отъебать парня на пару годков старше себя.

– Витёк, заходи!

Виктор зашёл с видом затравленного льва в узбекской поношенной военной форме.

Тахир подошел к нему и в упор поглядел в его глаза. Он оценил мужественность парня.

– Раздевайся, друг, я тебя сейчас выебу. Ты v парень, который мне принадлежит.

С убийственной тоской Витёк начал раздеваться.

– Фархад, это его паспорт у тебя? Без него он не сможет вернуться домой? Парень, не тоскуй так, к утру я тебя отпущу и попрошу друга вернуть тебе документ, я к тебе со всей душою, расслабься и будь моим полностью, а сейчас пойдём в душ!

Я наблюдал как Тахир ебал Витька в душевой, картинка, скажу я вам идиллическая!

С нежностью, предназначенной для тринадцатилетней возлюбленной, он входил и выходил своим гигантом из него. Когда настало время отсоса, Тахир гладил прапора по голове и по щекам, нежно теребил его за уши, мой друг не ебал парня до гланд, как делают наши колхозники, обсосы в разных позициях были ему интереснее. Я, видя его со стороны, возбудился как дикий осёл, мой елдак начал ходить ходуном, кожа натянулась до предела, головка начала непроизвольно дрожать, весь хуй сам по себе покрылся смазкой. Мой меч жаждал толстых губ прапора и горячей задницы Тахира, я настолько обезумел, что даже захотел оттолкнуть Тахира и самому ещё разок выебать Витьку, и чтоб, одновременно Тахир ласкал меня сзади. Это безумие, смотреть на любовные игры парней. Может плохо кончиться. Может кончится хуем в жопе. Прав ли я был, занимая с Тахиром исключительно активную позицию в анале, ведь иногда я готов был почти сдаться его напору? Попробовать себя в роли пасса, это ужасно унизительно, особенно с парнем на два года младше себя, но с Тахиром – с Тахиром я, пожалуй –

Теперь Тахир ебал Витю, уложив, его на спину, на скамейке, и задрав его ноги. Затем перевернул его на бок и засадил во всю длину. Когда куток Тахира входил полностью в задний проход прапорщика, Тахир нежно гладил его волосатую ногу и просил сжать внутри посильнее, погорячее. Витька не отрывая глаз, глядел на Тахира влюблёнными глазами и – подчинялся.

– Мой белый воин, мой белый невольник, мой белый жемчуг!

Я не мог больше сдерживаться, я подошел к голове прапора и с силой засадил ему до гланд, он начал задыхаться, тогда я ещё сильнее воткнул и стал ебать его глотку как отбойный молоток и – кончил.

– Не надо так, во – первых, ты сказал, что он мой, во – вторых, лаской можно добиться гораздо большего эффекта.

– Поучи меня ещё –

Обмыв концы, мы отдали паспорт и деньги горе – туристу.

Когда он уходил, то взглянул в глаза моего Тахира так, что описать словами этот взгляд невозможно. Затем он подошёл ко мне и улыбнулся: "я тебя ещё вскрою, Бабай! "

Я подумал, что он на следующее лето приедет конкретно для нежных встреч с Тахиром или пригласит его к себе в гости. Что касается меня, я пнул его слегка и выкинул за шиворот из нашей бани.

Мы идём пить чай к хозяину бани v Ахат – ака. Он классный старикан, ему уже за девяносто, но он добрый шутник и оптимист. Закурив, он, улыбнувшись оглядел нас.

– Ну как ребята, напарились, как настроение?

Мы попадаем под власть его обаяния, Ахат – ака замечательный рассказчик. Перед нашими глазами встаёт конница Буденного, первые железные дороги и первые русские рабочие – комсомольцы, гражданская война, басмачи, коммунисты, сражения и засады, страшные пытки и новые стройки – Семья Ахата издревле владела этой баней, неформально они продолжали контролировать её и в советское время, проявляя подчёркнутую лояльность новой власти. " Ахата был друг v Вахид, его семья полностью ушла в басмачество. Со временем, их всех перестреляли, но Вахид всегда выходил сухим из воды, во многом благодаря Ахату. Их связывала мужская любовь. Не гейская любовь инфантилов, а любовь двух мужчин – войнов. Ахат и Вахид не ходили манерно по городу, держась за руки, не щебетали как девки и не целовались взасос при городских воротах. Настоящая любовь самодостаточна и не терпит демонстрации!

– Ахат – ака, зачем вы нам это рассказываете?

– Мне сегодня приснился сон, Вахид позвал меня к себе в чудесные места, полные райских наслаждений для настоящих воинов. Я скоро

уйду вслед за своими предками, но вам ребята хочу сказать, что любовь между двумя мужчинами войнами v почтенное чувство, его нельзя стесняться, оно недоступно женщинам, но его следует отличать от удовлетворения скотской похоти победителя над побеждённым, правда Фархад? Если ты любишь мужественность в себе и в своём друге, люби честно и открыто, люби каждой клеточкой твоего тела и каждой мыслью, люби, приходя в безумное состояние и – обретёшь блаженное удовлетворение. Но если в тебе есть подлость и трусость, зависть и коварство, ты никогда не будешь мужиком, твой удел сосать хуй такого же раба – уродца.

– Раз уж вы об этом заговорили, скажите, насколько далеко заходили ваши отношения?

– Когда Вахид целовал меня, он шептал, что исполнит любое моё желание и то, что делают рабы своим господам он готов сделать мне, только за одну мою улыбку. Только за одно прикосновение к моим губам; Вахид пытался встать передо мной на колени, теперь я его не пускал. Мы были молодые, здоровые парни и мы боролись за право удовлетворить своего партнёра. Вахид был чуть старше и повыше, мой конец чуть толще и длиннее. Мы упирались друга в друга своими клинками и дарили друг другу ласки ладонями и горячими поцелуями, затем подносили обнаженные мечи к губам и дарили друг другу самые утончённые ласки. После разрядки, мы могли часами любоваться друг другом и продолжать ласки наших мечей. Это было в яблоневом саду, в винном погребе, на чердаке и в этой бане. Вахид был старше, и я настаивал на том, чтобы он реализовывал своё старшинство. Когда мы мылили друг друга в бане, Вахид вставлял одну фалангу своего среднего пальца в меня, только одну и аккуратно вращал пальцем. От осознания, что я здоровый парень позволяю такое делать с собой другому парню, я готов был умереть. Мы целовались взасос, и я дрочил оба хуя, палец Вахида был залогом его любви, его власти и главенства. Я знал, что стоит мне повести моей густой чёрной бровью, он будет сосать, встанет раком и даст свою задницу любому мужику, которого я назову, но палец доказывал его старшинство в мужественности и моё согласие.

Тахир, увлечённый рассказом забыл, что мы в гостях, глаза выпучены, хуй поглаживаемый через простынь – торчит и вершина его горы v увлажнилась.

– Но чем закончилась ваша любовь?

– Однажды ночью ко мне пришёл раненый Вахид, он был на последнем издыхании. "Ахат, мой отряд разбили, я один остался в живых, завтра меня найдут, и будут пытать, я пришел попрощаться с тобой и попросить тебя помочь мне уйти без мучений. Всё наше Сопротивление v пустая затея, единственно, ради чего стоит жить, это v любовь, а высшая любовь это любовь двух воинов! Вахид достал револьвер из нашего тайника и приложил его к виску

– Нет, Вахид, сначала любовь!

Я помог ему лечь и раздел его. Тело, самое прекрасное мужское тело было безнадёжно искалечено: коленный сустав v вывернут, левая рука безжизненно болтается на лоскуте сухожилия, половина уха отстрелена, в животе глубокая рана, глаза глубоко запали. Я вытер влажным платком его пах и поцеловал клинок. Несмотря на шоковое состояние хозяина, клинок начал расти. Я взял его в рот, он напрягся и встал наполную. Я ласкал его страстно и нежно, губами и руками, заглатывая и лаская языком, я почувствовал вкус семени и тут раздался выстрел. Вахид ушел в блаженстве в мир иной.

Я не стесняюсь своей любви к другу, ребята. Это самое дорогое воспоминание о любви в моей молодости. Любите воинов и не предавайте их!

***

Потрясённые услышанным, мы шли плечом к плечу, по ночному Самарканду. Мы свернули на узкую улочку, и я больше не мог сдерживаться, я повернул Тахира к себе спиной и прижал к забору так, чтобы своим хуем тереться о его, Тахир начал кряхтеть. Страсть захлестнула мой разум, но милицейская машина, вывернувшая из – за переулка, вернула нас к действительности. В салоне сидел Гафур со своими ребятами.

– Попались, пидары?

Мы рванули в переулок напротив, перемахнули через дувал, перебежали по арыку в соседний двор и залегли в зарослях малины и мяты. Машина Гафура на полной скорости врезалась в какой – то столб, послышались крики, лязганье железа, вопли, погас свет.

– Зря ты Тахир, Гафуру в рожу хуём тыкал, он тебе этого не простит, опустит как Бабура, может завтра, может послезавтра.

– Если у меня нет братана, какой был у Ахат – ака, то конечно зря. Нужно было сразу "дружить" с Гафуром, как Анвар.

– Ты зря на меня обижаешься, я тебя им не отдам, но я за все эти твои глупости, теперь засажу тебе в жопу так, что конец будет щекотать твоё горло, а потом в рот так, что жопе станет горячо –

– Фархааад!

Тахир захрипел и завалил меня между грядок, я почти вырвался, но он успел спустить с меня штаны и сел на меня сверху, его палец оказался в опасной близости с моим очком. Вдруг дверь дома напротив открылась и оттуда вышла красивая женщина с подносом. Мы замерли. Женщина с грациозным достоинством подошла к айвану, расстелила скатерть и разложила принесённые сладости. Другая женщина вышла, неся чайник зелёного чая и пиалушки. Я стряхнул с себя Тахира, он лёг рядом. С другой стороны дома чинно переваливаясь вышли мужчины и пыхтя и ойкая расположились на айване. Женщины поспешно удалились. Мужчин было пятеро, может шестеро. Каждый из них страдал ожирением последней степени, не поддающейся излечению.

– Ты знаешь в чьём ты доме, любимец самаркандской милиции? Это дом прокурора Болтаева. Как мы только сюда проскочили, и как будем уходить, смотри, везде охранники!

– А мне всё равно!