Глупость на глупость

Это был обычный летний день. Суббота. Середина 1989-го года. Лето в разгаре. Теплынь такая, что асфальт размяк!

— Ну, что, так и будем сидеть? -спросила жена. Она нашила себе летних нарядов и теперь хотела пощеголять в них. То, что она у меня красивая женщина, я вполне осознавал, и к тому, что прохожие мужчины частенько оборачиваются на неё, мы оба давно привыкли. Ей просто нравилось нравиться, а вот любила она всегда меня одного. За что? Это для меня и по сей день - загадка.

— А куда ты хочешь?

— Давай, поедем в Москву, прогуляемся!

— Там жарко!

— А мы доедем до Москвы реки, и на трамвайчике прокатимся до Киевского вокзала, а там - домой. Можно в кафе мороженое заскочить, остудиться.

Начали собираться. Я надел тонкие льняные брюки и рубашку с коротким рукавом, сандалеты, и всё равно было жарковато. Ну, возможно, это оттого, что к своим двадцати шести нагулял жирок. Таня же сохраняла свою стройность, и жару переносила много легче, но и она, одевшись, сказала:

— Я в булочную схожу, посмотрю, как в этом на улице будет.

Магазин расположен за углом, и жена вернулась через четверть часа.

— Саш, я даже не знаю, что одеть - жарко. Но и дома все выходные сидеть - безумие!

— Давай тогда снимать лишнее.

Я снял с себя брюки и заменил на шорты со множеством карманов. Через широкие штанины под семейные трусы протягивало, и мне было вполне комфортно.

Таня критически оглядела меня.

— Не жарко в хабэшных?

— Будет жарко - трусы сниму и в барсетку уберу.

— А мне что делать, тоже снимать прикажешь?

— Ты лифчик сними - в нём точно, запаришься!

— Да?

Жена ловко расстегнула и вытянула из-под блузки свой предмет туалета.

— Ну, как? Не просвечивает?

— Если вглядываться, то расплывчатые пятнышки сосков можно разглядеть.

— Да? Обратно одеть?

— Тань, да брось ты! Кому ты нужна в такую жару! Ты посмотри, вся Москва так ходит!

— А ты откуда знаешь, котяра! - засмеялась жена.

— Ну, я же не слепой, и вижу, если под одеждой при ходьбе сиськи трепыхаются!

— А у меня, тоже?

— Нет, успокойся, если и раскачиваются, то едва заметно. Отрастут до тройки - тогда заметно будет.

— Дурак! Я что, виновата, что они такие маленькие у меня!

— Тань, ты что! Я же наоборот, рад этому! Как у японочки!

— В смысле? Ты у японок видел?

— Ну, на кассетах. У них всех такие же, небольшие, и это у них считается шиком! А что, лучше, чтобы две авоськи и в каждой по дыне болталось?!

— Ладно, убедил, рискну так пойти. Но, учти, если приставать начнут - тебе с ними разбираться!

— Я в курсе.

Спустя пол часа мы вышли на улицу. Солнце било нещадно, и Таня нацепила итальянские очки хамелеоны - подарок какого-то папашки из её школьных учеников, ездившего в загранки. Пока она убирала очешник в сумочку, я посмотрел на свою любимую, и у меня взволнованно заколотилось сердце: я смотрел на Таню сбоку, и мощный свет делал её блузку совершенно прозрачной! Можно было отчётливо разглядеть крошечные ореолки вокруг довольно крупных, со спелую малину сосков, почти постоянно стоявших торчком, если жена волновалась, а она - волновалась. От её вида у меня даже шорты начали бугриться, и я постарался отвлечься.

В автобусе был ад в первом приближении, и когда мы из него вывалились, то уличный воздух показался нам прохладным. Жена потянула меня на лавочку в тенёк.

— Я вся взмокла! С ума сойти!

— Может, домой вернёмся, пока не поздно?

— Опять в этой душегубке трястись? Как думаешь, если я сниму трусы, через юбку не будет заметно?

— Не больше, чем через блузку!

Я не врал - юбка на ней была такая же белая, но ткань чуть плотнее, и подробности того, что лобок у Тани не выбрит, а очень коротко пострижен, понять можно было, но только со второго - третьего взгляда, если она покрутится в лучах солнца. Мы прошлись пешком до пристани, и у меня от восторга трепетало сердце - мужики во все глаза разглядывали МОЮ жену, а не какую-то там, чуть не сворачивая шеи.

Прокатившись на трамвайчике, зашли в кафешку и заказали мороженое.

Мы только расположились под зонтиком. за выносным столом, как к нам подошли иностранцы с видеокамерой. Они попросили разрешения присесть за наш столик и представились такой скороговоркой, что я уловил лишь то, что они студенты, снимающие документалку про молодёжь разных стран. Про их отношение к вопросам любви и брака.

Жена-то в обычной школе учителем работает, а вот я трудился в почтовом ящике и контакты с иностранцами для меня под запретом. Сделалось немного стрёмно. А эти и не собирались отставать от нас. Видя нашу нерешительность согласиться на интервью, девушка, понизив голос, произнесла:

— Если вы согласитесь на интервью, то не думайте, что это бесплатно! Нам выделили на это отдельный фонд, и каждому из вас мы заплатим по сто американских долларов.

У меня по спине пробежал холодок: центр Москвы, может быть и подстава под валютные операции. И сумма подозрительно большая. У меня зарплата двести десять, у жены - двести сорок за двойную нагрузку, а неофициальный курс - пятнадцать рублей за один зелёный!

— Соглашайтесь - пела девица. Мы пройдём в нашу студию, здесь рядом, и там запишем с вами беседу. Это займёт не больше часа, но если дискуссия примет интересный оборот и затронет важные для нашего фильма темы, то - часа полтора. А после мы скопируем вам на кассету запись и дома вы сможете её просматривать, правда, публиковать будет нельзя - это будет наша интеллектуальная собственность.

Предложение было чертовски заманчивым. Нет, не деньгами, они как раз немного страшили, а тем, чтобы сняться в кино.

— Ты как? - спросила Татьяна - тебе ничего?

Не будет - она не произнесла, но это и так было мне понятно.

— Нет, всё пучком.

— Тогда сходим?

— У нас кондиционер есть - вставила девушка. Двое её спутников только кивали головой. Один из них всё это время снимал нас камерой, лежащей на его плече, судя по красному огоньку светодиода.

Вздохнув, я поднялся, и взяв супругу под локоток, повёл её в указанную нам сторону.

— Тебе не страшно? Негр такой громила!

— Нет, нафига мы им нужны!

— Думаешь, что правда, кино снимают?

— Вполне похоже.

Квартира на третьем этаже явно не простого дома - его территория двора обнесена забором из металлических прутьев, с калиткой, оборудованной электронным кодовым замком.

— Будете выходить, вы просто на вот эту кнопочку нажмёте и дверца откроется - улыбнулась девушка, и я с улыбкой согласно кивнул ей.

В квартире царила относительная прохлада.

— Сейчас мы снимем знакомство с вами. Фамилий не нужно, только имена.

— Проходите в гостиную! Меня зовут Анна. Мои помощники: Пьер, Анри, Олаф. Расскажите о себе, вы - муж и жена?

— Да - ответила Таня, уже явно заинтересовавшись интервью.

— А сколько вам лет?

— Мне - двадцать девять, а мужу - двадцать шесть.

Один из помощников вкатил в комнату сервировочный столик, и через пару минут все подняли бокалы с шампанским за знакомство.

То, что шампанское может так вшибить в голову, я не ожидал, и подумал, что туда что-то подмешали. Жена на глазах сделалась более раскрепощённой и весёлой, глаза её заблестели. А во мне охочие взгляды парней на неё вызывали не злость, как обычно бывало, а волнение и возбуждение, что было совсем уж странным.

— Таня, скажу прямо. именно вы привлекли наше внимание своим откровенным нарядом. Вам нравится нравиться мужчинам?

— Вы меня удивили. Я думала, что через одежду не видно!

— Не видно, но, приглядевшись, можно догадаться об отсутствии нижнего белья. Вам приятно дазнить мужчин?

Таня зарумянилась, крутя ножку своего пустого бокала, и в него тут же налили шампанское.

— Выпейте и успокойтесь, я понимаю, что вы смущаетесь. Вам приятно пощекотать себе нервы?

— Ну, да, приятно. Если что - рядом муж.

— Вы испытываете приятное волнение, когда решаете показать мужчинам

немножечко себя?

— Да, это приятное ощущение лёгкого страха, и при этом, довольно сладостное.

— Хорошо. Алекс, можно я буду к вам так обращаться?

Я согласнокивнул.

— Алекс, вы знали, что вашей жене нравится экспериментировать с нарядами?

— Да, конечно. Я где-то читал отом, что, пусть и в разной степени, но, все женщины склонны к эксгибиционизму.

— Вы социолог?

— Любитель.

— Интересно, почти коллега! - засмеялась интервьюер, и продолжила - значит, вы были не против столь лёгкого наряда вашей жены?

— Не против. Меня такой её вид в общественных местах, пр людях, приятно волнует, если честно.

— А что именно в вас вызывает волнение?

— То, что мужчины смотрят на Танины прелести и хотят её, как женщину, и то, как взволнована этим жена. Сначала я хотел таким образом помочь ей побороть в себе боязнь мужчин. Тань, можно сказать?

Таня покраснела немного гуще и от волнения попросила взглядом ещё шампанского. Пока она его выпивала, я рассказал краткую версию:

— За месяц до нашей свадьбы Таня подверглась насилию со стороны шести молодых мужчин и начала просто панически бояться незнакомцев. Со временем это прошло.

Сказав это, я и сам разволновшись, выпил ещё один фужер шампанского. Да, напиток явно заряжен, не надо больше пить его. Таня уже смотрит взглядом сильно пьяной, и у меня мысли ворочаются с трудом.

— Алекс, а как вы относитесь к тому, что ваша жена иапытывает наслаждение, показывая себя мужчинам?

Я пожал плечами.

— Я люблю её, и если ей это доставляет удовольствие, то я только рад этому! Она очень красива телом, но сама так не считает, а эти дефиле убеждают её в обратном.

— Алекс, а вы фотографируете свою жену ню?

— Пытался, но она смущается и не хочет.

— Интересно! Таня, почему вы не соглашаетесь?

— Ну, он же не фотограф, снимет с таким качеством, что смотреть противно будет!

— А если бы он был профи в фотографии?

— Да, наверное, да.

— Таня, если вы хотите сделать подарок вашему мужу, которого он страстно желает, наш фотограф сделает серию снимков. Вам нужно будет только раздеться! Кстати, вас возбуждает перспектива раздеться перед чужими мужчинами? Они же наверняка будут разглядывать вас и хотеть, как сексуальную партнёршу, во время позирования?

— Возбуждает, конечно, только, как муж на это посмотрит?

Жена привалилась ко мне и жарко зашептала на ухо:

— Сашка, я - пьяная, могу сделать всё, что захочешь! Хочешь, чтобы меня сняли?

— Да, а ты, хочешь?

— Хочу! Очень, у мня там аж промокло всё и теперь болит, как хочется! Я, даже подумала о том, чтобы он снял то, как мы с тобой занимаемся любовью.

Таня выпрямилась. Мужчины поглядывали на неё с явным сексуальным интересом, и моя реакция на это для меня тоже, стала открытием! Я, прежде испытывавший раздражение и ревность от столь откровенных разглядываний бюста моей жены, теперь ощущал лишь волнение и то, как наливается мой собственный член от понимания того, что мою любимую женщину хотят. Подпоили чем-то, точно! Больше - ни глотка!

— Алекс, так что, позволите жене попозировать? Вы получите цветные фотографии прекрасного качества!

— Да.

— Отлично! Но это мы сделаем чуть позже, а сейчас скажите, у вас бывают какие-либо фантазии относительно секса и вашей жены, которые бы щекотали вам нервы или возбуждали?

Я пожал плечами. После того, как у жены был тот секс по принуждению, я переживал и был в ярости, меня трясло от злости и ревности, но в какой-то момент стал чувствовать то, что возбуждаюсь, когда пытаюсь себе представить Танюшку с другими несколькими мужчинами. Стараюсь избавиться от этого, но не получается.

Зачем я это выложил им из самых тайников души? Я сам не понимал.

— И других фантазий нет?

— Ну, как у всех мужей, что в его жену впихивают огромный член и она на седьмом небе от наслаждения.

— А почему вы считаете, что вашей жене понравился бы секс с более крупным членом мужчиной, чем у вас?

— Не знаю. Просто, возбуждает меня это.

— Таня, а вас мысли о сексе с несколькими мужчинами не пугают?

— Раньше - пугали, а после всё неприятное сгладилось и когда во сне вижу это снова, то сильно возбуждаюсь. Иногда даже просыпаюсь от этого.

— А о крупном мужском причиндале вы не фантазировали?

Жена расплылась в смущённой улыбке, и ответила, опустив взгляд.

— Ну, когда мы посмотрели порнуху, где девушку насаживали на очень толстый член, меня затрясло от возбуждения, и иногда, сильно возбудившись, я представляю то, что и меня так.

— И вы получаете более острое наслаждение?

— Да.

— В вашей стране молодые пары очень скрытно живут, и вы не первая пара, которая фантазирует об одном и том же, стесняясь рассказать супругу про то, что их сильней всего возбуждает.

Хорошо. На все основные вопросы вы ответили. Теперь вопросы про отдых. Вы бывали на молодёжных вечеринках у воды, где все бы обнажались?

— Нет - почти в унисон ответили мы.

— Не хотели, не было случая, стесняетесь прилюдно обнажиться, или стеснялись друг перед другом такого желания.

— Я стеснялся предложить жене.

— Но хотели этого?

— Да.

— Таня, а вы?

— Ну, людей стеснялась. Там у всех такие большие груди, а у меня, как у девочки старшеклассницы.

— Ну, это только ваш комплекс. Попробую вам помочь. Снимите свою блузку, покажите бюст моим помощникам! Смелее! Всё останется между нами!

Таня растерянно и смущённо повернулась ко мне.

— Ты не против?

— Нет, ты же - прекрасна! Покажи им!

Жена поднялась на ноги, но от волнения никак не могла расстегнуть пуговки. Мне же было неловко самому раздевать жену. На помощь Тане пришёл один из парней, светловолосый Олаф. Он очень технично пробежался по ряду пуговиц и помог Тане снять блузку.

— Танечка, вы - великолепны! А бюст придаёт вам свежести, молодости! Напрасно вы так недооцениваете себя! Посмотрите!

Анна указала взглядом на штанину Олафа, вздыбленную его естеством.

— Вам нужны другие доказательства?

— Нет - засмеялась радостно жена.

— Вас только это смущало?

— Да.

— Тогда снимите вашу юбку, позвольте нашим мальчикам, перед фотосессией помечтать о вас!

От волнения у Тани дыхание сделалось шумным, тяжёлым. Она дрожащими руками расстегнула пуговку и петельки на поясе, жикнула молнией, и через голову сняв юбку, повесила её поверх блузки. Она не знала что ей делать и куда деть руки, но Анна вновь пришла ей на помощь:

— Так, Алекс, не оставляйте жену в неловкости, раздевайтесь! А Вы, Танечка, сходите, примите душ, только голову не мочите!

— Олаф, проводи девушку.

— Танечка, вы будете гораздо краше выглядеть на фото, если позволите Олафу сбрить это безобразие внизу. Он опытен и поможет Вам.

Жена в волнении замерла и взглянула на меня. Я же пожал плечами, мол, как хочешь. Таня не стала спорить - ей не терпелось получить снимки высокого качества.

Я никогда не комплексовал по поводу наготы, и быстро разделся.

— О-о-о! Вам есть, чем гордиться! Я могу понять Танечку, которая вас немножко ревнует!

Тане было приятно слышать оценку моего достоинства, что меня немного удивило, но после я задал себе вопрос: - а тебе, разве не приятны оценки прелестей твоей жены?! Разве не поэтому ты хочешь представить её объективу фотографа?

Размышления, а, скорее прислушивание к тому, как жена пустила в ванной воду, прервал голос Анны.

— Александр, вы о чём-то задумались?

— Курить хочется.

— Ой, только не здесь - воздух должен оставаться прозрачным для съёмок. Пройдите на кухню или в туалет. Я кивнул и внезпно для себя самого спросил её:

— Анна, вы прекрасно говорите по-русски, только акцент, откуда вы?

— Я из Польши. Это что-то меняет?

— Нет. Любопытство.

И я отправился в туалет, как был, голым, только с пачкой сигарет и зажигалкой. Рефлекторно взглянул на часы: Ого! Два часа не курил! Решив, что лучше будет после не отлучаться, закурил после первой - вторую сигарету. Очумение от выпитого напитка постепенно отпускало меня. испарился пофигизм. Вновь возникли волнение и страх за жену. От ужаса происходящего меня прошиб озноб. Захотелось ворваться в комнату, и схватив жену и нашу одежду, бежать, что есть ног. Нет, так нельзя. Надо дипломатично как-то. Через стенку было слышно то, как жена покидает ванную комнату, шлёпая по паркету босыми ногами.

Вернувшись в гостиную, увидел Таню, немного глупо улыбающуюся и лежащую на софе, отвалив согнутую в колене ногу, представляя чисто выбритый низ оператору. Да, один снимал видео, а второй - фото.

Я демонстративно посмотрел на часы и Анна встревожилась, поняв, что я отошёл от очумения.

— Алекс, на вас лица нет! Так нельзя! Вам ещё с женой сниматься! Не волнуйтесь вы так!

— Трудно не волноваться, когда жена позирует.

От волнения во рту пересохло, и Анна сочувственно сказала:

— Пить хотите? Понимаю, давайте холодного зелёного чая на кухне выпьем! Я тоже выпью.

Она протянула мне высокий стакан с соломинкой.

Чай прекрасно утолил жажду.

Анна, чуть пригубив, и ставя свой стакан на стол, ахнула - мой член начал опадать.

— Они там скоро закончат и будем снимать вторую часть: вас с женой, а тут такой конфуз!

Она порылась в шкафчике и протянула мне странной формы таблетку:

— Выпейте!

— Что это?

— Чтоб стоял и деньги были - довольная своим владением русским языком, выдала полька - про деньги я не наврала, но надо играть по нашим правилам. Пей!

От стакана чая в голове вновь начал растекаться пофигизм, которому становилось всё труднее сопротивляться. Из последних сил я ответил:

— Пан не хцэ!

— Пан - фрайер - тут же парировала полька, постучав, для наглядности себе по голове. То, что фрайер - польское слово, означающее дурак. простофиля, лопух, я знал и смутился.

— Не разумию по полскому! - огрызнуля я, всё же понимая её правоту, и принимая из её руки таблетку.

— Та-а-ак! Пан естэм полякем?

— Не, пан естэм россиянинэм.

— И по полскому...

— Не знам - перебил я Анну - вшистко мало.

Анна рассмеялась и после уже на русском продолжила:

— Ну, ты и фрукт! Опасный человек! На чистом польском говоришь мне, что польский не знаешь и не понимаешь, кто ты такой? - с явной обеспокоенностью и лёгким испугом в голосе произнесла Анна.

Поняв, что спонтанно совершил глупость, едва начала наплывать на меня новая волна пофигизма, назвал свою польской принадлежности фамилию и добавил, чтобы закрыть вопрос, чувствуя, что мы попали в историю и надо как-то выбираться из неё:

— Не бойтесь меня, Анна, мы с Таней не из КГБ. Мы из другой организации.

Анну моя реплика не успокоила, а скорее напугала ещё сильней, и тогда я неторопливо вновь закурил, уже зная, что это поможет мне прийти в себя. Теперь было бы глупо не воспользоваться положением и без неприятных последствий покинуть эту блатхату. Приняв наглое выражение лица, я пояснил:

— Мы не на вас охотились, успокойся. Давай, воткрытую! Нам, как и вам, шум не нужен – командир не одобрит наш прокол. Порно снимаете? Да или нет?

— Да, уныло согласилась девица.

— Предлагаю нулевой вариант: ты своим ничего не говоришь, и вы снимаете по плану. Какой план?

— Сначала – её одну. После – с разными предметами. Вас с ней, после её с моими парнями, а потом – с одним, у которого очень большой и толстый. И всё! Честное слово! Отдаём деньги и расстаёмся.

— Добро! Мои условия: если хотите, можете её ебать хоть до утра! Заебать её хоть до обморока! Можете натягивать на что угодно, только не порвите моей стажёрке рабочий инструмент! Понятно?

Полька часто согласно закивала.

— Все записи и плёнки с нашими лицами я заберу с собой. Это не обсуждается, сама понимаешь, почему. Ты своим объяснишь ситуацию, а чтобы им не было обидно за работу в пустую – приз вам: Вы уже спалились, и если завтра не смоетесь, то в понедельник в этой квартире будут те, встречи с кем вам бы не хотелось. Согласись, что это щедрый подарок от меня, поэтому тянет не на сотню, а пять сотен баксов. Их мне и отдашь. А после расстанемся навсегда.

Полька мелко задрожала от страха.

— Аннушка, ну что ты такая впечатлительная! Пососи мне и успокойся!

Вся, какая-то одеревенелая, она неловко упала на колени и сходу ухватила мой член. Кайф! Я смотрел на старательную девушку, поглаживая её распущенные волосы, и мне самому не верилось в реальность происходящего.

Заглянул один из помощников и показал польке набор имитаторов членов, от обычного, до толстенного или длиннющего размера, усмехнувшись нашей мезансцене.

Полька согласно кивнула и парень ушёл, а девушка выпустила изо рта мой член, уже упруго вставший.

— Всё, больше не могу – рот устал!

— Ладно, я же не садист – участливым, бархатным голосом ответил я, помогая ей подняться с колен.

Я по-хозяйски взяв пустой стакан, налил воды из-под крана и с наслаждением выпил половину.

— Ну, пришла в себя?

Полька кивнула, но вид у неё был совсем не весёлый.

— Улыбочку! Улыбочку! Ты же в тюрягу не сядешь! Радуйся!

— Точно? – недоверчиво покосилась она на меня.

— Слово офицера!

Аргумент показался ей весомым, и она заметно расслабилась и, мотнув головой, мол, надо же, улыбнулась чему-то своему.

В комнате Таня лежала на паласе с высоким ворсом, и, закусив губу и морщась, пыталась впихнуть в себя толстенный заменитель мужского причиндала, а двое помощников в это время посасывали ей соски, пристроившись с двух сторон.

— Снято? – в пол голоса спросила она фотографа, и получив в ответ утвердительный кивок, обратилась уже к моей жене:

— Танечка, устала? Передохни. Дай я осмотрю!

Полька, раздвинув вульвочку, что-то всунула Тане внутрь и протолкнула пальцем поглубже. Оглянувшись, на мой немой вопрос ответила с улыбкой:

— Чтоб хотелось и моглось.

Таня повернулась на бок, и ей протянули очередной бокал шампанского. Даже взгляд жены красноречиво говорил о том, что она совершенно пьяна. Увидев мой член, готовый к бою, она протянула ко мне руки:

— Милый, а я тебя заждалась уже!

Непривычно легко скользнув в супругу, услышал её сладостный стон. И, началось! Пол часа я старался, даря любимой удовольствие в разных позах, для съёмки, а ей было всё мало. Правда, и мой член торчал, будто деревянный. Немного ныл от перенапряжения.

— Всё, больше не могу! – жарко выдохнул я в ухо жене, вытянув своего страдальца, что вызвало у Тани протяжный стон недовольства.

—, Ну, милый, я ещё хочу!

На выручку пришла Анна:

— Танечка, самое время реализовать твою фантазию с несколькими мужчинами. Давай, соглашайся, пока муж согласен!

— Да, хорошо! – чуть помедлив, согласилась она.

Таня взглянула на меня, словно извиняясь, и отвернула запылавшее лицо.

Парни уже разделись и, видимо приняв такие же таблетки, были вполне готовы. Первый из них начал пристраиваться к Тане. Она шире распахнула бёдра, вглядываясь в лицо мужчины, и когда он вполз в неё целиком, подтянула колени ближе к своим плечам, в наслаждении прикрыв глаза. Он размеренно двигался и Таня плыла в сладости. Я смотрел на это, как на нечто из рядя вон выходящее, что больше никогда не повторится, и потому, не без волнения отмечал то, что жене происходящее с ней – нравится. В душе у меня появился страх того, что после Таня станет вспоминать всё это с восторгом, утаиваемым от меня. Но, изменить что-либо после моего залихватского заявления про то, что её могут сколько угодно и всячески, чтобы убедить в том, что жена – и не жена вовсе, а рядовая сотрудница для подкладывания под нужных мужиков, я уже не мог. Сам назвался ГРУздем! Какая глупость! Смотреть долго на это я не смог и отравился курить.

Следом вышла Анна.

— Я попросила снимать двумя камерами. Вторая – без лиц. Мы такое практикуем, и он сделает как надо. Не могу я безо всего остаться! Поверь!

— Верю, ты же знаешь, что если обманешь – найду, даже за границей, и накажу.

Вернувшись, тупо смотрел на то, как уже измотанную продолжительным сексом, пришедшую в себя жену почти насилуют. Накатил жуткий стыд, но раскрыться перед этими я не осмелился.

Полька со злостью и злорадством, в ответ на жалобы отвечала:

— Потерпи немного: Ты сама хотела, чтобы тебя изнасиловали! Они не долго, ещё разика по два – три.

Таня начала тихо плакать. Я же не смог на это смотреть и вышел обратно на кухню. Закурил, и молил небо, чтобы всё побыстрей завершилось, но время тянулось, сделавшись резиновым. Не думал, что мне так тяжело будет это пережить и глупое желание увидеть то, как мою любимую трахнут другие мужики обернётся для нас обоих страданием.

В комнате панночка дала отдохнуть уже ослабевшей Тане, и закрыла собой появившегося за её спиной вновь пришедшего с членом явно за двадцать пять сантиметров длиной и толщиной в мою руку в запястье. Внутри у меня всё оборвалось, когда этот монстр начали впихивать в жену. Она ревела и пыталась высвободиться из-под придавившей её женщины, а после застонала, болезненно сморщившись и как-то вся обмякла. Из-за Анны я увидел, что этот монстр впихнулся в Таню только наполовину, растянув губы добела, а саму Таню пробирает нервная дрожь. Таня покорилась и больше не сопротивлялась, когда здоровенная плоть начала проникать всё глубже. Она только испуганно вздрагивала телом.

— Сейчас поможем – засмеялась полька и несколько раз влупила припасенным ремешком Тане по гребешку клитора. Жена задохнулась от боли, и пока восстанавливалось её дыхание, весь огромный предмет плавно погрузился в неё, до самого лобка. Мужчина начал давить на клитор своим лобком и Таня, не открывая глаз, завыла грудным голосом, а таз её начали сотрясать крупные конвульсии. Я ошарашенно смотрел и поражался реальности происходящего. Никаких других мыслей у меня не было. А мужчина начал медленно вытягивать до середины и вновь вгонять в мою жену своё орудие, и её вновь и вновь сотрясали конвульсии. Постепенно движения мужского гиганта становились всё быстрее. В голосе жены больше не звучало болезненности, напротив – она стонала от наслаждения, и изредка жарко шептала: «Ещё!», чем совершенно обескуражила меня. Иногда мужчина останавливался отдыхая, и тогда Таня открывала глаза. Открыв их в очередной раз, увидела меня и отвернулась, пряча лицо от стыда, потому, что он продолжил, и Таня издала сладостный стон, сама ладонями притягивая мужской зад. А вторжение всё продолжалось и продолжалось. Мне это казалось невероятным. Но вот дубина с мокрыми звуками уже снуёт в моей жене так же свободно, как прежде сновал мой. Только она уже обессиленно уронила руки. Мужчина замер и застонал. По сокращениям ягодиц было понятно, что он изливает семя. Вновь танин таз прошибла крупная дрожь и она сладенько, тоненьким голосочком протяжно завыла и смолкла. Мужчина ещё не вынул из неё свой инструмент, и старался отдышаться, устав, когда жена открыла глаза. Она как-то робко, неуверенно улыбнулась Анне и та ответила ей улыбкой, поцеловав в лоб, сплошь покрытый градинами пота.

— А ты боялась, глупенькая! Понравилось?

— Ответ жены меня убил наповал: «Да, очень!».

— Посмотри, какой красавец тебя почти час ублажал!

Полька отодвинулась, и Мужчина начал осторожно вытягивать свою дубину, почти не поникшую, кстати, видимо тоже, на ихней химии сидел. Полька всунула Тане приготовленные ранее сразу два тампона в образовавшуюся дыру после гостя, столь радушно принятого моей женой.

— Ой, мамочки! Ужас какой!

— Да, это точно, ужасно сладостный! Как я тебе завидую, если ты от такого забеременеешь!

— И что? – удивилась Таня.

— Глупая! Сын вырастет вот с таким и станет маминой отрадой в постели! Все так делают! – изумлённо добавила полька, видя то, как Татьяна густо покраснела.

Я достал трусы жены и Анна их заботливо натянула на гостью, сама одела Таню и сгребла в мою сумку отснятые катушки с плёнкой. Видимо она успела поделиться информацией с команьонами, поскольку мужчины выглядели хмурыми и озабоченными, но не возбухали. Сам я оделся ещё когда Жену наяривал этот гигант, и теперь мы готовы были уйти, но проблема была в том, что танины колени подламывались от слабости и она не могла ступить шага. Полька протянула мне деньги и я подхватил жену на руки. Сначала опасался того, что ударят сзади по башке, но мы благополучно спустились вниз. В авоське болтались и гремели о её сумочку и мою барсетку две вэхаэсовские кассеты. Едва я вынес свой ценный груз за калитку, подъехало дежурившее поодаль такси.

До самой ванны я нёс жену на руках. О произошедшем мы не говорили: обоим было стыдно говорить об этом.

Всего через неделю мы снова могли уже заниматься сексом. Да, сексом, не любовью. Любовь окончательно покинула мою жену, когда я, с довольным видом, озвучил очередную глупость, демонстрируя жене деньги:

— Смотри, ты – золотая просто! Семьсот баксов отвалили за четыре часа, проведённые тобой в той квартире!

Жена посмотрела на меня, нет, не со злостью или обидой, а с жалостью, и нечего не ответила. К деньгам она так и не прикоснулась. Мы жили как соседи. Да, она не отказывала мне в постели, но было это без души, как у проститутки с клиентом, так, для здоровья тела. Как я ни старался загладить произошедшее, всё было без толку. Постепенно наши отношения вернулись к дружеским, и на Новый гол мы даже целовались и обнимались, казалось, что ещё немного, и всё восстановится в наших отношениях.

Летом жена собралась на дачу к институтской подруге на День рождения. Собиралась их группа, и я решил, что буду там лишним, я же для них, более старших, – мальчишка!

Таня начала собираться и достала из шкафа ту блузку, в которую была одета в тот день, и даже непостиранную с тех пор.

— Ничего, для дачи – сойдёт! – отмахнулась от моего замечания жена.

Лифчик она повертела в руках и отбросила.

— Тань! А лифчик!

Жена засмеялась:

— Что, повзрослел? Перевоспитался? Поздно, милый, поздно!

— Почему?

— Потому, что твоими стараниями я знаю себе цену – семьсот долларов, а такие деньги никто мне не предложит, так что, можешь не беспокоиться, там только наши институтские будут!

— Тань, но ты же не проститутка!

— Да-а? Год назад ты меня продал, и мне даже понравилось!

— Тань, давай не сейчас, а то я с ума сойду без тебя!

— Скажи ещё, что любишь меня!

— Люблю! Ты и сама это прекрасно знаешь! Тань!

— Чао – какао! Вернусь, когда надоест слушать бабские сплетни.

— Когда?

— Не знаю, дня три пробуду. А что, здесь сидеть, пылью дышать? Всё, пока!

Таня уехала, а я не находил себе места.

Уже неделя прошла, и я начал обзванивать всех её подруг. Они явно не хотели мне что-то говорить, и тогда мне сделалось совсем тошно на душе.

Спустя уже две недели в дверь позвонили. Но на пороге была подруга жены.

— Пустишь?

Меня трясло от волнения.

— Ну, про мой день рождения ты знаешь. Напились. Стали вспоминать, кто в кого влюблённым был. Парней у нас только двое было. На встречу приехал только один. Стали его «колоть» на предмет того, в кого он влюблён был, ну он и выдал, что в Танюшку. Девчонки ахнули, потому, что Татьяна до этого сказала, что он ей тоже нравился, просто стеснялась того, что грудь маленькая. И он выдал тогда, что боялся Таню напугать – он у него очень большой. Ну, и началось! Выпивали и всё уговаривали Таню грудь показать, а его – член. Ну, и допросились. Она блузку расстегнула, а он – штаны. И твоя, представляешь, и говорит, что совсем и не страшный, а очень даже возбуждающий желание. А Сергей и говорит, мол, были у него женщины, но больше трёх минут не выдерживали и убегали.

Мы ещё выпили и Таня вдруг заявила, что она не сбежала бы, скорее он бы сполз без сил с неё, и сказал что больше не может. Ну и отправились проверять. Пьяные же все!

— И что? – стал торопить я подругу жены.

— До утра. Отдохнут, и дальше. Слышим, она сама просит ещё, и все прибалдели! Такая бы пара вышла из них!

Все разъехались, а они ещё два дня только в туалет и поесть из постели вылезали.

— И что дальше? Уже с горестным отчаянием спросил я, ожидая новости про развод.

— Повёз её к своему отцу знакомить, как будущую невесту, они с отцом вдвоём живут, и не так далеко от моей дачи.

Приехали – отец из магазина не вернулся ещё, чтобы стол накрыть. Решили в бане помыться. Ну, там он её снова. Разомлела, и тут его отец на неё наваливается. Таня обалдела, а после стала такие оргазмы ловить, что уже и не против была.

Потом посидели, выпили. Легли в постель, и Сергей ей говорит, что, мол, ты прости, у отца такая же проблема с размерностью. Не сдержался. Ты потерпишь, если он изредка тоже?

Ну, у Танюшки от страха, как представила, что будет жить с двумя и такими, что до седьмого неба наслаждение дарят – задумалась. А после саму такое возбуждение накрыло, что согласилась. Ну, и понеслось! Пять дней трахали, то – один, то – другой. Затрахали так, что ходить не могла. Хоть и сладко с ними, а стало ей страшно, когда Сергей попросил её родить от его отца. Это уже психоз какой-то у него! Только Сергей вышел на работу из отпуска, а отец отправился в магазин, она поковыляла ко мне. Пройдёт десять шагов – отдыхает. К вечеру добрела. День отлёживалась, ругала себя, что глупость сделала, решив от тебя уйти. Пришла в себя от рыданий, и я её стала убеждать, что ты любишь её и простишь ей этот закидон.

Вот, с этим вопросом я к тебе и приехала, что ответишь?

Я радостно засмеялся и расцеловал обескураженную девушку.

— Миленькая! По гроб жизни тебе благодарен буду за то, что убедила её вернуться! Мне же без неё – хоть в петлю!

— Офигеть! Ну, ребята, у вас тут такие страсти кипят!

— А где она сейчас?

— В машине сидит, с моим мужем. Саш, ты извини, это, конечно, не моё дело, но что тогда, год назад случилось с вами?

— Ну, попали мы, случайно к порнографам. Подпоили нас. Стали снимать Татьяну. Я покурил – и, повезло, морок сошёл. А их мадама тоже, не дура, просекла это, и тут мне стало страшно: у них теперь два пути. Первый – в тюрьму, а второй – придушить или отравить нас по-тихому. Слышала частушку: в мире не бойца смелей, чем напуганный еврей? Вот и у меня от страха смелость прорезалась. Стал разыгрывать из себя сотрудника ГРУ, мол, их в КГБ вычислили, и я со стажёркой в проститутки к ним подкатил для проверки её пизды, извини за выражение, на профпригодность, но если они мне накинут пол штуки баксов, разойдёмся мирно, и я дам им сутки на то, чтобы смыться с квартиры. Повезло – поверила. Татьяну отодрали по полной программе несколько парней, затем – со здоровенным мужик, и она под ним на седьмом небе была. Хреново мне было, но, вытерпел. Забрал плёнки, деньги и мы отчалили. А когда Татьяне сказал, что семьсот баксов срубили на поганцах, она решила, что я её как проститутку продавал. А как иначе мне было поступить? Нас бы живыми оттуда не выпустили бы!

— Офигеть! И что, Танька тебе не поверила?

— Да мы и не разговаривали про это – стыдно же, сама понимаешь!

— Саш, а можно, я ей сейчас это всё расскажу?

— Расскажи, и скажи, что для меня она сейчас просто приехала со встречи выпускников, а про Серёженьку вашего я ничего знать не хочу.

— Сашка! Какой же ты!

Подружка с чувством поцеловала меня.

— Я сейчас, я быстро!

Спустя двадцать минут мы вчетвером сидели у нас на кухне и пили чай и кофе. Время от времени Татьяна украдкой целовала меня в щёку, благодаря за всё.

Запивая своим коньяком с кофе очередную печенюшку, я думал:

дур.дом на воле! Хорошо, что глупость, помноженная на глупость, превращается в ноль!