Ева — первая

Пролог

В 2028 году вирус MV-42, позже получивший название Пигмалион, вышел из-под контроля военных и всего за три недели распространился по североамериканскому континенту, а затем двинулся дальше. Те, кто застал те времена, понятия не имели, что творится за океанами. Но судя по тому, что помощи не последовало и никто не пришёл просто узнать, что с ними, ситуация в Европе, Азии, Африке была не лучше.

Вирус, предназначенный для прекращения функции размножения, тайно разрабатывался для дальнейшего использования против исламских стран, представляющих все большую угрозу для Соединенных Штатов Европы и Америки. Разработки были не закончены, когда произошла утечка, и последствия оказались непредсказуемыми.

Первыми жертвами MV-42 стали женщины детородного возраста, почти все они погибли в первые два месяца, чуть позже он скосил девочек и старух. В последующие годы считалось чудом встретить малышку, а молодых девушек и женщин средних лет можно было пересчитать по пальцам.

Мужчины не пострадали от вируса, так думали по началу. Но в попытке предотвратить распространение эпидемии правительство создавало лагеря, в которые сгоняли людей как скот, где они умирали от голода, болезней, потасовок. Некоторые города, показавшиеся военным опасными и неконтролируемыми, были уничтожены со всеми жителями. Многие возмущенные действиями президента восстали, началась Гражданская война, унесшая еще миллионы жизней.

С тех пор прошло много лет, мир так и не стал прежним, теперь все вертится вокруг выживания. Теперь наша страна представлена несколькими поселениями, разбросанными по огромной территории. Мы стараемся жить в мире друг с другом, но столкновения неизбежны, ведь ресурсы ограничены. Важнейшими ресурсами теперь считаются запчасти для механизмов, вода и женщины.

Наш город называется Соол, так его назвал когда-то Кристофер, наш губернатор. Он бывший военный, отказавшийся выполнять приказы и перешедший на сторону людей. Вместе с такими же, как он, Кристофер пытался защитить невинных и отвести в безопасное место. Он основал небольшое поселение на берегу реки в 2032 году, у нас есть обширные поля для обработки, сотни голов скота, крепкие надежные стены. Теперь нас примерно две тысячи человек, эта цифра постоянно колеблется, многие умирают от болезней, реже от руки врага при стычках на ничейных территориях, при этом у нас иногда появляются новые люди, пришедшие из других поселений или просто до этого кочевавшие. А еще у нас рождаются дети. Мальчики.

Мой отец Майкл входит в состав совета, руководящего всеми сферами жизни Соола. Всего в совете 10 человек, мой отец отвечает за строительные работы, в прежнем мире он был известным и опытным конструктором. Моя семья считается влиятельной и богатой. Поэтому у моего отца есть женщина. Донне было 23 года, а Майклу 42, когда он выбрал ее в жены. Только богатые люди могут себе такое позволить, наличие женщины в доме облагается высоким налогом, недоступным простым людям. У каждого члена совета есть жена, кроме троих — один слишком стар, второй овдовел пару лет назад, но до сих пор не выразил желание обзавестись новой женщиной, третий на свое счастье интересуется мужчинами. Наша первая леди — Эллен, она была женой Кристофера еще в мирные времена, им обоим уже за 60, но они бодры и полны сил. У них двое сыновей, я дружу с младшим, Анри, с самого детства.

Эти восемь жен можно назвать счастливицами, они живут в достатке и принадлежат своему мужчине.

Кроме них в нашем городе еще десять женщин: самой младшей 38, старшей 59. Мы называем их аматы, насколько я знаю, это слово имеет какое-то отношение к любви. На их услуги установлены цены, у кого-то цена выше, у кого-то ниже. Цены достаточно высоки, многие мужчины позволяют себе посещать амат один раз в месяц. Тем, кто особенно отличился в общественной работе, в сражении или в изобретении чего-то нужного, правительство оплачивало женщину.

Сначала все было не так, женщины сами выбирали себе мужчин или же предпочитали оставаться одни, но это влекло конфликты, изнасилования, убийства. Ради всеобщего блага теперь все устроено таким образом.

Каждый раз, когда в Сооле появляется новая женщина (обычно это происходит после ссоры с соседями и захвата их поселений), любой желающий взять ее в жены может прийти на аукцион и побороться за нее с другими мужчинами, если таковые имеются. Если в дальнейшем в какой-то момент муж потеряет возможность платить за жену налог, она становится одной из амат, чьи услуги доступны всем.

Несмотря на это, власти требуют уважительного отношения к женщинам, их нельзя бить, муж должен заботиться о здоровье жены, обеспечивать ее всем необходимым. А она должна заботиться о нем, о доме, о детях и рожать снова по желанию мужа. Ее измена карается довольно жестоко, ведь богатые влиятельные люди не любят, когда трогают их вещи.

Поэтому для амат все проще. Мне не кажется, что они пеняют на судьбу, они одни из самых богатых в нашем городе, этим мы пытаемся хоть как-то компенсировать им неудобства. Но они не вправе купить себе свободу, как и не вправе заплатить за себя налоги и стать женой того, кого выбрали себе сами.

Они могут предохраняться во время секса всеми возможными способами, но если амата или жена беременеет, она обязана родить. Аборты, провоцирование выкидыша караются в Сооле смертной казнью. Нам нужны новые силы, новые люди, хотя женщины вот уже три десятилетия способны рожать только мальчиков. В результате действия вируса мужчины утратили способность передавать при зачатии Х-хромосому. Придет время, и человеческому роду наступит конец.

Сейчас 2057 год. Меня зовут Ева, я первая и единственная женщина, родившаяся после распространения Пигмалиона.

1. Внутри

Мы сидим за обеденным столом, мама подает большую миску, в которой мое любимое жаркое, я накладываю себе как можно больше, хотя знаю, что не смогу все съесть. Отец с улыбкой наблюдает за мной, потом поворачивается к моему старшему брату Майло и начинает расспрашивать его о том, как движется строительство нового водозаборника в его отсутствие. Майло и Кай помогают отцу в его работе, они перенимают его опыт, им 20 и 18 соответственно. У меня есть еще младший брат, 18-летний Трой.

Насколько мне известно, у отца есть еще сыновья, но я не знаю, кто они. После моего рождения в 2040, Соол словно сошел с ума. В надежде, что действие вируса ослабело, женщины пытались забеременеть, но ничего не изменилось, в тот период наш город пополнился еще несколькими мальчиками.

Решив, что, возможно, дело в моем отце, совет потребовал от него оплодотворения для начала всех амат. Думаю, что в тот год у моего отца родилось еще несколько сыновей, а я по-прежнему, оставалась единственной малышкой в Сооле.

Отец безмерно любит меня, во всем городе ко мне относятся по-особенному. С самого детства женщины (а тогда их было больше) не теряли возможности приобнять меня, погладить по голове. Мужчины смотрели с любопытством, ровесники-мальчишки сторонились, даже браться стыдились прилюдно играть со мной. Несмотря на внимание и заботы, я была белой вороной.

— Водозаборник должен быть закончен в течение двух месяцев, потому что после Дня Основания начнутся новые посевы, потребуется много воды, — говорил отец, пока мы ели. — Я хочу, чтобы ты сообщал мне обо всех изменениях в планах, я не смогу работать на двух фронтах, укрепления с запада требуют серьезного ремонта, а это важнее, я должен быть там.

— Мы все успеем отец, — слова Майло было трудно разобрать, он запихнул в рот большой ломоть хлеба.

Мама села за стол рядом со мной и нежно заправила мне за ухо выбившуюся прядь волос.

— Я так устала сегодня, — произнесла она со вздохом, — было так много работы. Одна машина снова вышла из строя.

Моя мама работает в текстильном цеху, точнее руководит им, там изготавливают ткани, шьют одежду.

— Значит, мы не пойдем сегодня смотреть на новорожденного Эбигейл? — спрашиваю я, ведь мы с мамой хотели навестить жену одного из членов совета, с которой мы были особенно дружны. — Я никогда не видела младенца. Мне не терпится посмотреть, ка кон выглядит.

— Ты видела младенцев, — отвечает мама, — ты видела Троя.

— Это было слишком давно, я не помню.

Мне безумно хочется посмотреть, я слышала, что они уродливые, сморщенные и воняют. Когда-то и мне предстоит произвести такого на свет. Моя мама вдруг становится задумчивой, и я понимаю, что она думает о том же.

Когда-нибудь мне предстоит стать чьей-то женой, но никто не знает, как и когда. Мне 17, я созрела, я могу рожать. Я слышала, как однажды мать спрашивала отца, говорили ли что-то о моей участи на совете, а отец отвечал, что эти разговоры пока заминались, что он будет настаивать на праве выбора, ведь я полноправный гражданин этого города по праву рождения, а не пленница.

Я точно знаю, что мне не грозит участь аматы, я самая молодая девушка в Сооле, я очень красива, так утверждает моя мать, ведь она тоже прекрасна. Меня захотят взять в жены многие мужчины.

Мы живем в большом двухэтажном доме, моя комната и комнаты братьев на втором этаже, спальня родителей на первом. Однажды спускаясь вниз за водой, я слышала из-за неплотно закрытой двери в их спальню, как они занимались любовью, слышала стоны матери и пыхтение отца, а сама ощущала томление в своем теле.

У меня никогда не было подруг, мне не с кем было поделиться секретами, и я боялась говорить о таких вещах с матерью. Лежа по ночам в кровати, я ласкала свое тело руками, представляя, как мужчина устраивается между моими разведенными ногами, гадая, как будет ощущаться тяжесть его тела.

— Сходи одна, Ева, — произнесла мама, после раздумий, — возьми с собой Троя, вместе посмотрите на малыша. И накинь жакет, уже прохладно.

Отец перевел на меня взгляд и кивнул. Их обоих смущало, когда я выходила на улицу в платье без чего-то, накинутого на плечи. Об этом никогда не говорили прямо, но я понимала, что нужно прятать тело.

Мужчины уже давно пялились на меня, окидывали похотливыми взглядами ноги, плечи, старались заглянуть в вырез платья. Один мужчина, когда я споткнулась, подхватил меня и приобнял, хотя в этом не было нужды. Я ощутила, как его рука сжала мою правую грудь, а через мгновение все его тело прижалось ко мне, а в бок уперся поднявшийся член.

— Были бы у меня деньги, я бы тут же тебя трахнул как следует, — прошептал он мне на ухо, а потом коснулся языком моей щеки, — во все щели, пока не попросишь пощады.

Мне удалось вырваться, и я побежала домой, забыв, куда шла. Я никому не рассказывала об этом, но с тех пор стала просить одного из братьев сопроводить меня, и отец поручил им не оставлять меня одну.

— Думаю, посмотрим в другой раз, — произнесла я в ответ, — сегодня останусь дома.

На следующий день отец уехал в лес искать подходящие бревна для строительства, работы предстояло много, а работников оставалось мало, он пообещал вернуться только через неделю.

В одну из ночей мама осталась в цеху до утра, чтобы починить очередной вышедший из строя станок и закончить норму. Мы остались дома одни, как это редко бывало. Я посидела с Троем, пока он не уснул, и ушла к себе. Проходя мимо комнаты Майло, я услышала непонятные звуки и осторожно приоткрыла дверь.

Мой брат сидел на кровати, скрестив ноги. Его тело было откинуто на спинку кровати, голова закинута и оперта о стену. Из его приоткрытого рта доносились хрипы. На мгновение я забеспокоилась, но потом увидела, как его рука судорожно дергается между его ногами. Он мастурбировал, натирая вертикально стоящий член. Я вздрогнула от испуга и быстро отошла назад в тень коридора, молясь, чтобы он меня не заметил, осторожно прикрывая дверь. На цыпочках я проскользнула в свою комнату, закрыла дверь и запрыгнула в кровать. Накрывшись одеялом с головой, я попыталась унять дрожь.

Я всегда любила и уважала Майло, он казался мне таким мужественным, решительным, смелым. Я не задумывалась над тем, что им владеют мужские желания, хотя знала, что он уже посещал амат, на них ему давал деньги отец.

Внезапно тяжелое тело навалилось на меня, чьи-то руки обхватили мою голову, накрывая меня одеялом плотнее. Я попыталась поднять руки и защититься, но не смогла. Меня охватил безумный страх, мне показалось, что мне уже не хватает воздуха, но тут хватка ослабла, и я смогла втянуть воздух, хотя одеяло еще накрывало меня.

Пытаясь совладать с паникой и выровнять дыхание, я ощутила, как мое тело оказалось раскрытым, а ко мне прижимается теплая плоть. Одеяло сдвинулось, и теплое дыхание подуло в мое ухо.

— Ева, кто кроме меня может обладать тобой? — услышала я голос Кая, его губы касались моего уха. — Мы были так близки с твоего рождения. Я буду нежен, буду любить тебя и беречь.

Я тяжело дышала, выпучив глаза, в полной темноте, накрытая тканью, пока его руки обнимали мое тело, удерживая предплечья.

— Ты уже созрела, ты так хороша, — продолжал он уговаривать меня, — разве тебе не хотелось попробовать мужскую ласку? Все эти животные за дверью омерзительны, они только и думают, как засунуть в тебя член. А я хочу доставить тебе удовольствие. Мы можем сделать приятно друг другу.

Кай скинул одеяло с моего лица, и я взглянула в его раскрасневшееся лицо, полное дикого желания, его глаза горели, словно у лихорадочного больного.

— Ты с ума сошел, — воскликнула я громче, чем следовало, и Кай зажал мой рот рукой.

— Не кричи, разбудишь Майло, тогда пощады не будет. Думаешь, он не хочет тебя? Любой нормальный мужчина, кем бы он ни был, думает лишь о том, что у тебя между ног. Я только попробую, а если тебе не понравится, я тут же остановлюсь, обещаю. Я ведь не хочу тебя насиловать. Поверь мне хотя бы чуть-чуть. Тебе надо будет всего лишь сказать мне нет.

Я замерла, когда Кай переместил ладонь на мою грудь, скрытую ночной рубашкой. Его растопыренный пальцы обхватывали ее и слегка пожимали, словно проверяя мягкую упругость. Несмотря на неловкость и страх, его прикосновение было приятными. Я закрыла глаза и стала ждать, а Кай наклонился и приник губами к моему рту. Его теплые мягкие губы сминали мои, обхватывая и разжимая, но я не позволила ему раскрыть мой рот.

Тогда его губы опустились к моему подбородку, шее, потом груди, пока пальцы Кая расстегивали пуговки на вороте, открывая его взору мою полную грудь. И тогда он впился в мою плоть с такой жадностью, словно от этого зависела его жизнь. В его рту нежный розовый сосок мгновенно затвердел, раздражаемый быстрыми настойчивыми движениями языка и легкими прикосновениями зубов.

Его примеру последовал второй сосок, а мое тело охватила нега, полностью расслабив все мышцы. Все мои мысли были устремлены к пучкам нервов, сосредоточенных в вершинах грудей.

Я встрепенулась и издала странный звук, когда рука Кая дернулась вниз и с силой вжалась мне между ног. Его пальцы не спеша растирали мою промежность, пока его губы по очереди ласкали мои груди.

Вскоре моя рубашка оказалась задрана на талию, а сильные длинные пальцы, не встречая сопротивления, забирались между половыми губками. Я не заметила, как сама раскинула ноги, и теперь бесстыдно лежала перед родным братом, выставив напоказ свое тело.

Я испытала разочарование, когда Кай перестал ласкать мои груди, сосредоточив все свое внимание между моими ногами. Пальцами он изучал строение моего интимного места, раздвигая складочки и надавливая пальцами на вход.

Кай поднес руку к своему лицу и поместил большой палец в свой рот, потом снова засунул руку мне между ног. Когда влажный и теплый палец лег на клитор, мое тело невольно выгнулось, а ноги раздвинулись еще шире.

Кай наклонил голову к моему лицу и внимательно посмотрел на меня.

— Хочешь, чтобы я остановился? — спросил он, и у меня не было сил сказать нет.

Я не знаю, был ли у Кая опыт сексуальных отношений, но он заставлял мое тело изнывать от желания, все мои прежние мечты и представления оказались ничтожными по сравнению с действительностью.

— Теки, Ева. Хочу, чтобы ты стала мокрая. Тогда я пойду дальше, а иначе мне придется остановиться.

Мне захотелось удержать его во что бы то ни стало, я обхватила руками его кисть и прижала сильнее к своей плоти. Мне показалось, что я услышала его тихий смех, но я не стала открывать глаза, чтобы убедиться в этом. Он хочет меня, я хочу его, остальное не имело значения.

Но это не могло длиться вечно, и его руки отпустили мое тело. Кай перекинул через меня ногу и оседлал, устроившись на моей груди. Я открыла глаза и уставилась на его член. Он стоял твердой палкой, чуть наклонившись в сторону, и подрагивал при малейших движениях Кая.

— Я хочу, чтобы ты поласкала меня, сестренка, — прошептал Кай, в его голосе слышалось желание, — оближи его. Майло рассказывал, что аматы так делают, чтобы доставить удовольствие мужчине. А я потом поласкаю тебя там языком.

Я с опаской посмотрела на мужской орган и обхватила брата руками за бедра, слегка притягивая к себе. Я впервые видела член, вернее я видела своего младшего брата обнаженным, когда мама мыла его, но это было несколько лет назад, он был совсем маленький. Сейчас передо мной был член зрелого мужчины. Мне стало интересно, насколько он больше или меньше, чем у других, ведь он казался мне огромным.

Я выполнила желание Кая, приподняла голову, а он направил головку мне в рот. Когда я коснулась ее губами, Кай застонал и слегка откинул голову, его ягодицы сильнее прижались к моими грудям.

Чуть раскрывая губы, я подалась еще вперед, ощущая, как твердый конец проталкивается в мой рот. На мгновение, я попыталась представить, как он будет прокладывать свой путь в моем влагалище. Кай обхватил рукой мой затылок и надавил, головка его члена проникла в мой рот, и я бросила испуганный взгляд на брата.

— Тихо, тихо, милая, — ласково прошептал Кай, — ничего страшного, все женщины так делают, поласкай его языком, я не стану входить глубже.

Я доверилась ему и сжала губами ствол, а затем постаралась пробежать языком по головке, пригревшейся у меня во рту. Порхания моего языка возносили Кая на вершину, он непроизвольно подавался бедрами мне навстречу, а его голова была закинута, глаза закрыты, он тяжело дышал.

Внезапно, когда я уже разошлась, Кай выдернул член из моего рта и приподнялся.

Не говоря ни слова, не глядя на меня, он устроился между моими ногами, задрал рубашку еще выше и приник ко мне. Его рука была между нашими телами, и я ощутила, как головка его члена оказалась приставлена к входу в мое влагалище.

В тот момент я испугалась и постаралась оттолкнуть Кая, уперевшись руками в его грудь, и попыталась свести ноги. Но мне следовало понимать, что мы зашли слишком далеко, чтобы он остановился, как обещал.

Кай надавил, и я ощутила, будто кто-то приставил нож мне между ног. Я сжала губы, боясь закричать и выдать нас Майло и Трою. Режущая боль нарастала, пока Кай давил, но внезапно головка проскользнула внутрь, и весь ствол устремился за ней уже без всяких препятствий. Кай был целиком во мне, мы замерли.

Я ощущала, как мое дрожащее от желания и боли тело плотно натянуто на его твердый член. Я чувствовала, как меня распирает изнутри, как напряжены половые губки, обнимающие основание мужского орудия.

— Как мне хорошо, — пробормотал Кай, его голова опустилась на мое плечо, я почти чувствовала вес его тела, хотя он опирался на одну руку, другая легла на мою грудь, но не сжала ее, ему просто было достаточно ощущения плоти в ладони. — Твое тело это рай, я чувствую, как твое влагалище пульсирует, как обнимает меня, я ощущаю, как ты пахнешь, ты пахнешь желанием.

Из моей груди вырвался хриплый стон и бедра начали дрожать все сильнее, мое тело трепетало на его члене, а Кай вжимался еще сильнее лобком и напряженными яйцами между моими бедрами, лоно женщины.

Я слегка напряглась, подстраиваясь по него, чувствую, как внутри меня становится все теснее, и Кай снова издал протяжный стон. Моя боль утихала, она уже не так остра и я попросила:

— Бери меня, хочу почувствовать, как ты двигаешься внутри.

Кая не нужно было упрашивать, он медленно вытащил из меня свой член, наслаждаясь теперь обратным движением и возвращая отголоски моей боли, а потом сразу засадил его обратно. Он потянулся закрыть мой рот рукой, и крик не успел покинуть мое горло. Его рука лежала на моих губах, пока Кай размашисто имел меня, наслаждаясь тем, как мое тело целиком принимает его в себя, как дергаются мои бедра, то ли в попытке уйти от ударов, то ли в стремлении принять мужской член как можно глубже.

Я слышала хлюпающие звуки моего сочащегося естества, пытаясь сосредоточиться на легком скольжении ствола по стенкам влагалища, мне казалось, я ощущаю, как мои соки стекают по промежности вниз, или это кровь.

Когда Кай убрал руку с моего рта, я приподняла голову и устремила взгляд между нашими телами. Брат чуть отстранился, и мы оба наблюдали, как мелькает ствол его члена между распухшими растянутыми губками. Потом наши тела снова оказались прижатыми друг к другу. Мои груди были придавлены торсом Кая, я ощущала, как раздражены напряженные соски, как налившегося кровью клитора касается его лобок.

— Пожалуйста, быстрее, хочу быстрее, — издала я стон в лицо брату.

И Кай тут же ускорил темп, он имел меня уже с совершенно немыслимой скоростью. Мои стопы почти сводила судорога, мои руки крепко обнимали мужской торс. Я напряглась изо всей силы, внутри произошел взрыв, и огонь наслаждения стал растекаться по всему телу. После нескольких судорожных подергиваний, я расслабилась, а Кай еще несколько мгновений совершал резкие глубокие рывки в меня. Мои мысль снова вернулись к остаткам боли, теперь она меня беспокоила, хотя минуту назад я не помнила о ней.

Я уже с нетерпением ждала, когда Кай закончит. И когда я уже была готова молить его остановиться, он резко выдернул член из моего тело, и из него вырвались струи спермы, попадая на мой живот, грудь. Кай обхватывал ствол рукой и сжимал его, двигаясь по основанию.

Потом он снова лег на меня, крепко обнимая руками. Мы тяжело и хрипло дышали, и вскоре заснули, обнявшись.

Когда я проснулась, Кая уже не было, я оказалась одна. Мне не потребовалось много времени, чтобы собрать простыни, слегка испачканные кровью и каплями спермы. Я постираю эти места позже, тайком от мамы. Следы крови остались на матрасе, но это легко будет объяснить, и я просто перевернула его.

Когда я спустилась вниз, братья уже заканчивали завтрак. Кай приветствовал меня как обычно, мы завели ничего не значащий разговор, будто бы ничего не случилось. Вскоре они ушли на работу, а мама вернулась домой, едва стоя на ногах. Она быстро перекусила и пошла к себе поспать.

Мне трудно было оставаться дома, я не могла найти себе занятие, все мысль вертелись вокруг моего поступка. Сейчас мне было трудно понять, как я могла решиться на такое, почему я не прогнала Кая.

Я никогда не понимала свое место в этом мире, я была не такая, как все, какими были обычные мальчишки, ничем не примечательные.

Интуитивно я понимала, что отдаваться родному брату неправильно, но что сейчас можно было назвать правильным. Кто имеет на меня право, родной мне человек или посторонний мужчина?

Я сама не заметила, как дошла до кукурузного поля, остановилась и несколько минут смотрела, как ветер колышет высокие стебли.

— Когда-то мы играли тут в прятки, помнишь, мутантка? — услышала я голос Анри, одного из сыновей нашего губернатора. Он стоял в десяти метрах от меня и что-то подбрасывал в руке.

Я закатываю глаза и корчу рожу. С самого детства он дразнил меня мутанткой и утверждал, что скоро у меня вырастут лишние конечности, возможно, даже вторая голова. Я ему верила и очень боялась, особенно когда он хватал меня за локоть и говорил, что у меня оттуда лезет палец.

Когда я стала старше, его отношение поменялось на более серьезное. Но дружба между нами сохранилась, хоть он был старше на n лет.

Чувствуя, как во мне разжигается задор, я показала ему неприличный жест и кинулась в заросли кукурузы. Сперва это казалось забавным, прятаться от него, как раньше, но потом откуда-то из глубины поднялось чувство неловкости. Я женщина, и как же нелепо я сейчас выгляжу. Я остановилась и позвала его. Анри незаметно появился у меня за спиной и чуть подтолкнул.

— Что это? — поинтересовалась я, кивая на металлический предмет в его руке.

— Мой новый инструмент, — сказал он, вертя его в руке, — для разработки горных пород, я ведь скоро уеду на шахту.

— Куда? — с удивлением спросила я.

— Старые шахты в пяти днях пути отсюда. Между Соолом и Атлантикой, поэтому они наши. Они заброшены, но разведчики говорят, что там все нетронуто. Нам нужны эти ресурсы, мы сможем сделать гораздо больше с ними.

— Ты сам решил туда ехать? — не могла поверить я, ведь Анри и Гаспар были помощниками своего отца, он доверял им решать важные вопросы в городе.

— Почему нет? — с ухмылкой ответил он. — Нас туда поедет не так много, пока это просто проверка. Ну, надо понять, что мы сможем там сделать, как быстро пойдет добыча. Через пару-тройку месяцев будет ясно, насколько нам это нужно, стоит ли это таких усилий.

— Полагаю, ты там будешь главный? — лукаво спросила я, подходя ближе.

— Просто хочется вырваться отсюда хотя бы ненадолго, увидеть, что творится вокруг, посмотреть прежние города, то, что от них осталось.

Я стояла совсем близко, глядя в его голубые глаза. Мое сердце забилось так, как никогда не билось рядом с ним раньше. Все мои ощущения изменились теперь, он больше не будет мне просто другом, с которым можно дурачиться. Я вспомнила слова Кая о том, что каждый мужчина думает о том, чтобы быть со мной, и мне стало неловко.

Я быстро распрощалась с Анри, не подавая вида, что что-то не так, он кинул мне в след что-то шутливо-оскорбительное, и я вернулась домой.

Через несколько дней мама вернулась домой озабоченная и раздраженная. Когда мы попытались расспросить, что произошло, она попыталась уйти от ответа. Но Майло настоял, и она призналась, что с отцом произошел несчастный случай, ему на ногу упало тяжелое бревно. Других новостей не было, и в нашем доме наступил период тихой паники.

Мы не знали, как это повлияет на нашу семью, если отец умрет или больше не сможет занимать свой пост. По логике, он потеряет много денег, у него заберут маму, и она станет аматой. Так поступают с другими, неужели и нашу семью постигнет та же участь. А что будет со мной?

Но мне не хватило времени, чтобы вообразить самые страшные картины нашего будущего. Через три дня к нам приехал папин помощник и рассказал, что ногу удалось спасти, ампутации избежали, отцу уже намного лучше, но почти наверняка он будет хромать. Это означало, что отец сохранит свое положение, просто меньше будет брать на себе непосредственно физической работы. И мама поехала к нему, чтобы помочь вернуться в город.

Это была первая ночь, когда мы снова остались без присмотра родителей, с того момента, когда Кай пришел в мою комнату, прошла неделя. Я лежала в своей кровати, уставившись в потолок, и тряслась при мысли о том, что мой брат снова войдет в мою комнату без спроса. Такая возможность казалась мне одновременно притягательной и устрашающей. Я прислушивалась к звукам, но до меня доносился только вой ветра за окном.

Я почти заснула, когда чуть скрипнула поворачиваемая ручка моей двери. Тут же открыла глаза и приподнялась на локтях. Я сразу узнала его силуэт. Кай тихо закрыл за собой дверь и встал коленом на край моей кровати. Он сразу обхватил мою голову рукой и впился в мои губы поцелуем. Я не ответила ему, но и не стала сопротивляться. Мне не нравились его поцелуи, но я жаждала его прикосновений к моему телу.

— Ты скучала по мне? — прошептал Кай мне на ухо, а потом прижался к нему губами.

Я издала невольный стон, мои руки задрожали, с трудом удерживая меня в приподнятом состоянии, но я сдержала трепет и попыталась собраться.

— Ты снилась мне каждую ночь, Ева, — продолжал говорить Кай, скользя губами по моей щеке, по подбородку, опускаясь к шее.

Он оторвался от меня, скинул одеяло с моего тела, наклонился к моим ногам и потянул за края рубашки. Я приподнялась и позволила ему снять ее через мою голову. Потом Кай взял меня за предплечья и настойчиво вынудил опуститься спиной на кровать. Он прикоснулся к прядям моих волос, разметавшимся по подушке, провел рукой по щеке, и затем выпрямился. Кай распустил завязки на своих брюках и потянул их внизу. Край ткани зацепился за поднявшийся член, но брат взял его рукой, наклонил вбок, и через мгновение стоял передо мной полностью обнаженный, как я.

Я не отрывала взгляд от его органа, такого большого и прекрасного, мой юный брат выглядел мужественным и взрослым. Я зажмурила глаза и тяжело вздохнула. Боясь, что я передумаю, Кай поспешно лег на кровать рядом со мной, и наклонился к моей груди. Какое-то время он играл с моими грудями, обхватывая их ладонями, сжимая с разных сторон, слегка прихватывая пальцами соски. Потом я ощутила его губы на своей коже, хотя меня отвлекало ощущение его члена, лежащего на моем бедре.

В этот раз ласки Кая длились недолго, он плюнул в свою ладонь и растер слюну по своему члену. Головка вошла в меня почти с таким же трудом, как и в первый раз, вызывая сильный дискомфорт, на грани боли. И так же быстро она проскользнула внутрь. Кай нависал надо мной, оперевшись на локти. Я обвила тело брата руками и отдалась его воле.

Кай стал медленно выполнять глубокие движения, каждый раз вжимая меня в кровать все сильнее. Я стонала при каждом заходе от чувства переполненности, а он не скрывал наслаждения от того, как с усилием раздвигал мое влагалище, сопротивляющееся его натиску. Так продолжалось минут пять, пока Кай не погрузился в меня до самого основания и замер.

Я открыла глаза и с удивлением и беспокойством взглянула на него, а он запустил одну руку под мое колено и приподнял мою ногу вверх. Потом отстранился от меня и точно так же поднял вторую ногу. Выпрямивший, он несколько минут всматривался туда, где соединялись наши тела, чуть повел бедрами назад и снова с усилием вжался в меня.

Мои бедра оказались оторванными от поверхности, Кай удерживал мои ноги, а его член не давал моим ягодицам опуститься на кровать.

Тогда брат свел мои бедра и положил мои лодыжки себе на плечо, обхватив их одной рукой. Другой рукой он обнял мои ляжки и снова заскользил во мне. Я опять закрыла глаза и отдалась ощущениям. Мое тело стало накрывать волнами наслаждения, когда Кай чуть опустил бедра и стал вторгаться в меня снизу под углом, подталкивая меня вверх и вместе с тем его рука, удерживающая мои бедра, толкала меня навстречу его силе. Мое дыхание временами прерывалось, и мне было трудно привести его в норму.

У меня возникло неудержимое желание попросить Кая двигаться еще быстрее, и я открыла глаза, чтобы дать ему знак. Голова Кая была повернута в сторону, он не смотрел на меня. Мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, что его внимание что-то привлекло, я повернула голову и увидела Майло, стоящего в дверном проеме.

Как он узнал? Неужели я слишком громко стонала? Или он слышал, как Кай пробирался ко мне? Я дернула ногами, но Кай крепче обхватил мои икры, приподнимая выше, так, что моя поясница оторвалась от поверхности.

Он спокойно смотрел, как Майло разделся и подошел к нам. Мой старший брат окинул взглядом мое тело, на мгновение встретил мой испуганный взгляд, и я сразу отвел глаза, с мольбой уставившись на Кая.

— Сейчас как никогда раньше мы должны быть едины, сестра, — произнес Кай, остановив движение внутри меня, — мы одна семья. У тебя нет никого роднее. Ты ведь это понимаешь, Ева? Мы должны поддерживать друг друга всегда. Сейчас ты можешь дать нам самое важное, что только есть. Разве ты можешь позволить себе быть эгоисткой?

Я молча слушала Кая, пока Майло смотрел на меня, поглаживая свой член. Когда он сделал шаг ко мне, приблизив свои бедра к моему лицу, я осмелилась взглянуть на него. Его член был не таким окрепшим, как у Кая, но уже несколько бОльшим по размеру. Он покоился на яичках, чуть подрагивая. Я боялась поднять глаза на Майло, но мне было ясно, что он хочет, чтобы я сделала.

Я собрала все силы и переступила через страх, сковавший мои мысли, я приподняла руку и дотронулась до органа. Он тут же отозвался на прикосновение и слегка увеличился.

Майло аккуратно взял мою кисть, раскрыл ее и положил член в мою ладонь, а потом сжал ее. Я чуть повела рукой, как делал Майло, когда я невольно подглядывала за ним, а затем прошлась ладонью по всей длине от основания до того места, где начинала возвышаться головка. В моих руках член становился более твердым и упругим.

— Возьми его в рот, Ева, — скомандовал Кай твердым голосом. — Ты должна это сделать, это твой долг по отношению к семье.

Я вздохнула и позволила Майло придвинуть мою голову к своим бедрам. Потом я прошлась губами по головке. Вкус был необычный, не такой, как у Кая, так мне показалось. Я облизнула губы и опять провела губами по головке, сомкнув их на стволе, полностью окунув шар в свой рот. Потом я стала брать член глубже, начала ускорять темп. Краем глаз я заметила, как Майло слегка запрокинул голову, он издал стон.

Тогда я поняла, что не испытываю отвращения или унижения, мне нравилось делать то, что я делала. В моих руках была часть тела брата, которого я любила, в то время, как другой брат в ожидании замер, наполовину погрузившись в мое влагалище.

Я вбирала головку как можно глубже и возвращалась к кончику. Я не знала, все ли делаю правильно, но реакция Майло была мне указкой. Я понимала, какие движения доставляют ему большее наслаждение.

— Вот так, умница, ты все делаешь правильно, — ласково произнес Кай и снова начал движения вглубь моего тела.

Майло время от времени сам двигал бедрами вперед — назад и подталкивал мою голову своей рукой. Мне почему-то это понравилось, именно когда он прикасался к моим волосам, направляя меня. Я сосала, наслаждаясь ощущением члена брата, звуком его тяжелого дыхания. Его член немного дергался, в какой-то момент я не рассчитала и заглотила его слишком глубоко, тут же ощутив, что меня сейчас вывернет. И Майло вытащил из моего рта свой полностью готовый налитый кровью орган. Я поняла, что орудие Кая, казавшееся мне таким большим, уступает Майло. Но ведь я совсем не разбиралась в таких вещах.

В одно мгновение мое лоно опустел, ноги опустились, и я оказалась распростертой на кровати перед двумя возбужденными молодыми мужчинами.

Майло молча забрался на кровать со стороны моих ног и навис надо мной. Я еще шире развела колени, предоставляя ему возможность легче начать. Его рука уперлась в кровать прямо возле моего лица, а другой он торопливо направил свой член в мое лоно. По-видимому, губки уже достаточно набухли и разомкнулись, поэтому большая твердая головка сразу нашла цель и уперлась прямо во вход. После члена Кая стенки влагалища были уже довольно растянуты, и орган Майло плавно проскользнул вовнутрь. Брат двинул бедрами мне навстречу и вошел полностью.

Я выдохнула с облегчением, несмотря на размер, дискомфорт почти не чувствовался. А Майло уперся второй кистью и задвигался резко и размашисто. Он навис надо мной на вытянутых руках и двигал только бедрам, изгибаясь в спине. Его ствол плавно скользил во мне на всю длину. Взгляд брата был прикован к моему лицу, а я смотрела в сторону, боясь повернуться к нему. Почему-то я испытывала дикую неловкость.

Тогда Майло взял меня рукой за подбородок и повернул к себе, вынуждая встретиться с ним взглядом. Когда наши глаза повстречались, выражение его лица напугало меня. Он выглядел суровым и даже жестоким, в отличие от Кая в нем не было ни капли нежности, хотя в другой прежней жизни он всегда обращался со мной с любовью.

Возможно, теперь я больше не была его младшей сестренкой. Возможно, таким он был с аматами, которых посещал. На мгновение меня посетила мысль, отличалась ли я сейчас чем-то от тех женщин. Была ли более желанна? Или в такой момент я для него просто тело?

Майло не унимался довольно долго, не снижая темпа. Он тоже порядком устал и дышал все тяжелее, а на лбу выступили капельки пота. Моя спина затекла, и я позволила себе чуть поерзать, чтобы устроиться поудобней. Мои движения отразились на ощущениях брата, он застонал от блаженства, затем навалился на меня сверху, еще сильнее раздвигая мои бедра, взялся руками под ягодицы и вошёл ещё глубже. Я задрожала, зажатая под его крепким телом, ощущая в себе толстый член, который распирал меня изнутри.

Так Майло пролежал минуты две-три, приводя дыхание в порядок, потом одна его рука переместилась под мои лопатки, он прижал меня к себе, и мы перевернулись. Оказавшись сверху, я чуть распрямилась, разминая спину. Ладони я поставила на его грудь, я его руки обхватили меня за талию, крепко удерживая, пока его бедра рывками поднимались вверх, вгоняя в меня неугомонный член.

Я была очень слаба, у меня не оставалось сил, несмотря на все мое желание, мне так и не удавалось перейти грань наслаждения и найти облегчение. Возможно, я была слишком напряжена, смущена.

К моей спине прижался Кай, мои груди легли в его ладони. Он легонько ласкал их, пока они слегка подпрыгивали вверх при движениях Майло. Но эта ласка длилась недолго, Майло обхватил меня за руки и притянул к себе, замерев.

Сначала мне показалось, что он сейчас начнет кончать, и потом мной снова овладеет Кай, но я ощутила, как к моей пояснице прижался другой член. Пара рук раздвинула мои ягодицы, и палец настойчиво надавил на анус. Я встрепенулась, почувствовав, что что-то не так.

— Придется чуть потерпеть, Ева, но ты должна. Я буду тебе очень благодарен, ведь ты любишь меня, — произнес Кай, а Майло сильнее прижал меня к себе. Я попыталась приподнять голову, но мне не удалось. Я поняла, что сейчас произойдет, но пока я пыталась это осознать, член Кая, неумолимо раздвигая мне попку, чуть проник в неразработанную дырочку.

Я вскрикнула и забилась, слезы брызнули из моих глаз. Я просила их остановиться, умоляла, но Кай все старался засунуть головку в мою попку, в то время как член Майло надежно устроился в моем влагалище.

— Тихо, тихо, Ева, — прошептал Кай, наклоняясь ко мне и поглаживая по спине.

Через минуту он убрал орган от моих ягодиц и снова наклонился.

— Все-все, ничего не будет, ты пока не готова.

С этими словами он чуть приподнял меня, снимая со стоящего члена старшего брата и снова опустил вниз. Я ощутила толстый орган под своим животом, а через мгновение член Кая заполнил меня. Он прижал меня сверху так, что пошевелиться было почти невозможно. Пока Майло лежал подо мной без движения, лишь стараясь удержать меня неподвижной, Кай стал всё быстрее двигаться на всю длину, до момента пока я не успокоилась, хотя полностью расслабиться мне не удалось.

Но вожделение взяло верх, я принялась вновь стонать, пока Кай бесцеремонно имел меня, удовлетворяя свои желания. Я была зажата между двух тел, и лишь мои ноги свисали по сторонам. Вскоре Кай резко вышел из меня, и я ощутила жидкость на спине. Но мое лоно недолго оставалось пустым. Член Майло нырнул в меня, а мое тело снова приподняли. Находящийся за мной Кай опустил руку мне между ног и стал почти грубо натирать мой клитор. Ощущение толстого неутомимого члена во влагалище в купе с раздражением набухшего клитора довели меня до пика, и я забилась в конвульсиях, порываясь встать с не прекращающего движения члена. Но мне не дали пошевелиться, напротив, Майло изо всех сил насадил меня на свой орган, его яйца расплющились под моими ягодицами, и мой брат высвободил свою сперму вглубь меня.

Его руки держали меня крепко еще какое-то время, пока его член не утратил своей упругости. Мне было невероятно тяжело его ощущать в себе, пока он не перевернулся со мной набок и не отстранился, а орган не выскользнул из меня, оставляя за собой следы семени.

— Ты с ума сошел? — услышала я будто сквозь сон раздраженный голос Кая. — Как можно быть таким беспечным! Хочешь, чтоб она тут родила? Что ты скажешь отцу?

Я не знала, чем закончился этот разговор, потому что провалилась то ли в сон, то ли в обморочное состояние.

Проснулась я уже почти в полдень, с трудом поднялась, ощущая, как болит все между ног, аккуратно ополоснулась водой в деревянной ванне, слегка прикасаясь к измученному входу во влагалище, на котором были небольшие следы засохшей крови.

И только потом поняла смысл того упрека, который кинул Кай брату. Он кончил в меня, я могу забеременеть, и мне придется рожать. Что скажут родители? Как смогу им признаться?

Я села за стол и обхватила голову руками.

В Сооле была женщина, жена одного из членов совета, она помогала врачу, в основном ухаживала за младенцами, детьми, оказывала содействие при родах. Она женщина, возможно, она сможет меня понять. У нее нет детей, возможно, она сама так решила.

Несколько дней вплоть до маминого возвращения я думала о том, могу ли кому-то довериться. После той ночи я осталась ночевать в поле, в амбаре, случайно зашедшие мужчины вызвали бы у меня меньше опасений, чем мои братья.

В один день я все-таки решилась пойти к Фрее. Я сказала ей, что чувствую боли, и она согласилась осмотреть меня. Я разделась и села в кресло, задрав ноги. Фрее было около 50 лет, она всегда казалась несколько суровой и абсолютно неженственной, но она считалась заботливой и понимающей, преданной своему делу.

Фрея достала инструменты и опустила голову мне между ног, она что-то вставила в меня, что-то небольшое, потом мое влагалище расширилось, раскрываемое холодной сталью. Через несколько минут Фрея подняла голову и посмотрела на меня долгим взглядом.

— Кто бы ни был этот счастливчик, он тебя совсем не бережет, — медленно проговорила она, положив руку на мое колено.

Я закрыла глаза, ощущая, как краска заливает мое лицо.

— Серьезных повреждений нет, но вижу небольшие трещинки.

Я попыталась подняться, но Фрея положила руку мне на живот и слегка надавила, велев оставаться в кресле. В любое другое время мне было бы неловко лежать с разведенными ногами даже перед ней, но теперь падать было уже некуда.

— Скажи мне честно, девочка, он взял тебя силой? — Фрея посмотрела на меня долгим взглядом.

Я покачала головой и отвела от нее глаза.

— Если не захочешь, я никому не скажу. А если ты согласишься, я сделаю так, что он навсегда отстанет от тебя.

— Меня никто не насиловал, — быстро произнесла я, — просто первый раз ведь всегда такой... непростой. Так говорила мама.

Фрея кивнула.

— Он кончал в тебя? — неожиданно спросила она, и я обрадовалась, что она оказалась такой понимающей.

— Да, один раз, и я очень боюсь.

Фрея подошла к одному из шкафчиков, и я услышала звон бутылочек, а когда она вернулась, в ее руках был большой прозрачный шприц без иглы. Не говоря ни слова, чуть опрокинула меня назад так, что мои бедра оказались выше головы, и влила в меня желтоватую жидкость, невероятно холодную. Я вздрогнула и поморщилась.

— Потерпи, настойка через минуту впитается, это должно помочь, если все-таки ты беременна. Но судя по всему, это был не один из тех дней, когда зачатие наиболее вероятно. А это защитит тебя от микробов и воспаления. Не волнуйся. И если когда-то что-то будет тебя беспокоить, ты можешь смело приходить ко мне, я всегда помогу, если это будет в моих силах. Ты мне веришь?

— Да, — тихо произнесла я, на мои глаза наворачивались слезы.

— Ну-ну, детка, — произнесла Фрея, подходя ко мне и поглаживая по голове. — Твоя жизнь непроста, я это понимаю очень хорошо. Я слишком часто вижу этих женщин, которые рожают детей, не зная от кого. Это было тяжело раньше, а теперь совсем невыносимо.

Я повернула к ней голову, а Фрея продолжала:

— Не хочу тебя пугать, детка, но кто-то должен тебя предупредить. Боюсь, что даже твои родители не понимают всей ситуации. Ты уникальна. Твое рождение стало... началом надежды, что ли. Возможно, ты знаешь, что у твоего отца появилась обязанность принять участие в эксперименте, проверить, может ли он зачать еще девочек.

— Я знаю об этом, все знают.

Фрея грустно улыбнулась.

— Но ты не знаешь, что над твоей матерью тоже попыталась провести опыт, после твоего рождения она родила двоих детей от разных мужчин, мальчиков, но оба умерли еще в младенчестве.

Я слышала, что у мамы был ребенок, который умер, но понятия не имела, что ее вынудили отдаваться другим мужчинам. Как же отец это перенес?

— Теперь ты понимаешь, что я хочу тебе сказать? — голос Фреи стал чуть тише, она наклонилась ко мне очень близко. — В нашем мире человек ничто перед нашим будущим. А будущего нет, если не появятся такие как ты. Возможно, твой отец особенный. А, возможно, твоя мать, и значит ты, твои хромосомы. Что если дело не в мужчинах, а это женщины больше не способны воспринимать Х-хромосомы. А ты сможешь... А теперь представь, что однажды ты родишь девочку. Что тогда произойдет? Какие идеи посетят головы наших правителей, ученых? Чего будешь стоить ты одна, твоя жизнь, если ты сможешь родить им десять, двадцать девочек, причем от разных мужчин, чтобы расширить генофонд. А потом каждая из двадцати девочек сможет родить еще двадцать, тогда нация расцветет. Ты станешь первым инкубатором для новых детей. Тебя заставят рожать одного за другим, и всем будет плевать на тебя и твои чувства.

Видя ужас в моих глазах, Фрея смягчилась. На ее лице появилась виноватая улыбка, она продолжила поглаживать меня по волосам. Мои слезы высохли, не успев скатиться по щекам. Я вмиг представила весь ужас, который ожидает меня.

— Я могу помочь тебе, детка, мне больно видеть твое очаровательное личико таким измученным и напуганным. Я могу сделать так, что ты не забеременеешь. Поверь, радость материнства преувеличена. Рождение детей это страдание, их воспитание тяжелый труд, а ты можешь обречь своих дочерей на безграничные муки. Ты примешь мою помощь?

Невольно я кивнула и схватила Фрею за руку, с силой сжав. Я старалась найти в ней успокоение.

— Я позабочусь о тебе, Ева, так, как никто не позаботится.

Произнеся эти слова, Фрея наклонилась и прижалась мягкими губами к моим губам. Он обхватила их и чуть оттянула, а потом снова вжалась в их податливость. Потом она медленно отстранилась и, не дав мне произнести ни слова, прижала палец к моим губам. Я была скованна страхом, который она разбудила во мне, растерянностью.

— Не удивляйся, детка, — ласково произнесла Фрея, опуская руку ниже, проводя легкими пальцами между грудей, очерчивая круги, будто дразня меня. — Женщины могут любить женщин гораздо больше, чем мужчины. Посмотри, что он сделал с тобой, а женщина всегда будет самой нежной. Ты мне очень нравишься, Ева, ты такая юная и прекрасная. Я могу многому научить тебя, я могу подарить тебе наслаждение, которое ты никогда больше не испытаешь. Позволь мне позаботиться о тебе хотя бы сегодня. Если не захочешь, можешь никогда больше сюда не приходить. Но помни, что только я могу помочь тебе избежать жестокой участи.

Пока Фрея говорила, глядя мне в глаза, ее руки порхали по моему телу от шеи до пупка, будто бы случайно задевая полушария грудей, соски. Я никогда раньше не задумывалась о возможности любви между женщинами, хотя слышала о том, что мужчины порой удовлетворяют свои потребности друг с другом.

Но я была слишком напугана и растеряна, чтобы сопротивляться Фрее с самого начала, а через какое-то время ее прикосновения стали доставлять мне новые виды блаженства. Руки Кая были сильными и требовательными, пальцы Фреи были самыми нежными и ласковыми.

Я позволила женщине поиграть высунутым языком с сосками, которые тут же отозвались на ласку и затвердели. Фрея прижалась щекой к моему животу и потерлась об него, руками она продолжила гладить от шеи до лобка. Иногда она поворачивала голову и касалась губами моей кожи.

Я лежала абсолютно беззащитная и расслабленная перед Фреей, и она сразу же воспользовалась этим. Она переместилась между моими разведенными поднятыми ногами и поцеловала икру, потом повела губами дальше, по коленке, по внутренней стороне бедра и остановилась.

— Ты очень вкусно пахнешь, Ева, — прерывающимся голосом произнесла она, но я не отреагировала.

Я смотрела в белый потолок, прислушиваясь к новым ощущениям. Медленно и осторожно, будто опасаясь моей реакции, Фрея губами добрался до клитора, заставив меня вздрогнуть. Потом она нырнула внутрь напряженным языком. Мне удалось сдержать стон, и я сжала кулаки.

— Расслабься, детка, — сказала Фрея, заметив мою реакцию, — я не сделаю тебе ничего плохого, наоборот, я хочу доставить тебе наслаждение.

Ее рука потянулась ко мне и легла на живот, слегка поглаживая его. Со всем своим усердием Фрея работал языком, напрягая и ослабляя его в нужный момент. Она делала это так умело, что я решила, что она уже делала это когда-то. Но с кем? Мы слились в единое целое, она будто было частью меня, управляя моими чувствами и контролируя их. Мне показалось, что до оргазма оставалось совсем немного, но тут Фрея слегка отстранилась от меня.

Она быстро сходила к столу и тут же вернулась и снова опустилась между моими ногами. Сначала она провела пальцами по половым губкам, немного пощипывая их, затем коснулась языком клитора, как бы обводя его несколько раз. Затем я ощутила, как два ее пальца проникают внутрь влагалища, орудуя в преддверьи, посылая моему телу совершенно новые ощущения, которые почти сотрясают меня. Но она снова оторвалась от меня, я схватилась рукой за голову, не в силах больше выносить это мучение.

Я поняла, зачем Фрея ходила, когда в мое напряженное влагалище прорвался не очень толстый, но длинный предмет с неровными стенками. Она погрузила этот предмет в меня и чуть потянула за него, чтобы затем снова толкнуть в мои глубины, а ее язычок опять приник к моему клитору и принялся очень быстро лизать его и складочки вокруг. Я уже не могла больше сдерживаться, мои тело выгнулось, стоны вырвались из груди. Меня не заботило, что кто-то может меня услышать, да и Фрея не стремилась остановить меня. Она явно наслаждалась моим желанием.

Когда я уже готова была забиться в судорогах, она оторвалась от меня, встала и легла на меня животом, ее лобок крепко прижался к моему, не давая предмету покинуть мое тело. Наши тела плотно прилегали друг к другу, и мне было жаль, что она одета, потому что мне хотелось почувствовать мягкость ее горячей кожи.

Мое тело в объятиях Фреи затряслось, такого сильного ощущения эйфории у меня еще не было. Она снова стала гладить меня по волосам.

— Ты там такая сладкая, мне понравился твой вкус, — прошептала она.

Мое наслаждение постепенно утихло, и туман рассеялся в моей голове. Я ощутила какую-то легкую брезгливость и неприязнь к Фрее, будто осознала, что мы совершили что-то омерзительное. Сдерживая свои эмоции, я потянулась встать, и Фрея отстранилась от меня, снимая мои ноги с подставок и помогая подняться. Из меня выскользнул бугристый пластиковый предмет и стукнулся об пол.

— Это будет один из участников наших игр, — улыбнулась Фрея, поднимая его и пряча в карман. — Когда ты придешь в следующий раз, я покажу тебе другие невероятные вещи, о которых ты не догадывалась. Они могу доставить невероятное наслаждение нам обеим.

Я оделась, стараясь не смотреть на нее, но потом все-таки повернулась к ней.

— Вы любите женщин больше, чем мужчин? Или я вам нравлюсь? — осторожно спросила я.

— А ты видела много женщин, детка? — засмеялась Фрея, а потом добавила после паузы, — Меня всегда привлекали женщины, еще когда я была подростком, а вокруг было много привлекательных девушек. Но потом все изменилось, и женщины больше не могли принадлежать женщинам, теперь это мир мужчин. Я люблю своего мужа, он хороший человек. Но ты даже не представляешь, как я хочу тебя.

Фрея снова подошла к столу, открыла ящик и достала длинный изогнутый в середине предмет сиреневого цвета с головками, напоминающими мужской член, на двух концах.

— Это досталось нам еще с тех времен, с его помощью женщины могли доставить друг другу удовольствие. Если ты з

ахочешь, я покажу тебе как его использовать в следующий раз. Он соединит наши тела воедино, и мы обе сможем достичь экстаза. Ведь гораздо приятнее ласкать друг друга с наполненными щелками.

Заметив мою растерянность, Фрея убрала предмет обратно и подошла ко мне. Она убрала мои волосы с лица и ласково посмотрела в мои глаза.

— Не пугайся, девочка, в любви нет запретов. Все, что доставляет нам удовольствие, имеет право на существование. Но я не стану торопить тебя. Мне достаточно знать, что сегодня тебе было хорошо в моих руках. В следующий раз будет еще лучше. Иди домой и не позволяй больше ему прикасаться к тебе. Теперь ты моя.

Я позволила Фрее поцеловать меня в губы, выдавила из себя улыбку, развернулась и быстрым шагом вышла из медицинского кабинета. Прохладный ветерок обдул мое раскрасневшееся лицо, и я побрела в сторону дома.

В тот же день вернулась мама, одна. Со слезами на глазах она поведала нам, что у отца началась гангрена, ногу все-таки пришлось ампутировать, и теперь врач борется за его жизнь. Ее отправили сюда, чтобы она выполняла свою работу, ведь там от нее не было толку.

На следующее утро в наш дом пришла Эллен, жена Кристофера, она грустно улыбнулась нам и уединилась с матерью, они долго о чем-то разговаривали. Потом Эллен ушла, окинув меня взглядом на прощание. Вечером мама собрала нас всех за обеденным столом и рассказала честно и прямо, как обстоят дела.

— Я не знаю, что будет с отцом, велика вероятность, что он умрет, — ее голос был твердым и сухим, она призвала все свое мужество для этого разговора. — Мы должны понимать, что это отразится на нас всех, причем сильнее, чем мы можем подумать. Вы знаете наши законы, но, возможно, их удастся изменить. Если отец умрет или, — мама запнулась, но быстро восстановила самообладание, — или не сможет больше работать, я должна буду покинуть этот дом. Кристофер попробует внести поправки в правила, и тогда один из членов совета, ныне вдовствующий, возьмет меня в жены, заплатив самую высокую цену, Эллен сказала, что они помогут ему деньгами. Знаю, как вы к этому относитесь, но это лучше, чем стать аматой.

Я повернулась к Каю и Майло, но они сидели смирно, опустив головы, на их лицах читалось напряжение. Потом мама повернула голову ко мне.

— С тобой все понятнее, Ева, — сказала мама чуть громче, чем раньше, я видела, что она переживает за меня больше, чем за себя, — о тебе мы также говорили с Эллен. Ты станешь женой... Гаспара. Они также заплатят за тебя цену на аукционе. Им это по силам.

— Почему Гаспара? — невольно произнесла я, чувствуя, как взгляд Кая поднялся на меня. — Мы всегда хорошо дружили с Анри, Гаспара я почти не знаю, он гораздо старше.

— Ему 38, — перебила меня мама, — но в наше время это не важно. Твой отец тоже был старше, на девятнадцать лет, но это не помешало нам быть счастливыми и родить троих прекрасных детей. Повторяю, Ева, Кристофер и Эллен заинтересованы в тебе, как в жене Гаспара, о младшем сыне речи не шло. Ты должна быть благодарна судьбе, что все складывается именно так.

— А если отец поправится? — произнес Майло и взглянул на мать.

— Что? — будто бы с вызовом спросила она. — Что, если поправится? Он уже не сможет работать, он калека. Его задача не только в том, чтобы делать чертежи и расчеты, он всегда сам следил за работами. Он может быть полезен, но уже не в том качестве, как раньше. Его исключили из совета. Он сможет заплатить налог на меня за следующий месяц, но потом я должна буду уйти. Иного пути нет. За это время нам надо подготовить Еву. Аукцион пройдет через два месяца, а там вскоре ваш брак зарегистрируют, и ты переедешь в их дом.

Мама смягчилась, глядя на меня, и выдавила некое подобие улыбки.

— Он хороший человек. ОНИ хорошие люди и воспитали своих сыновей соответственно. Ты красивая, ты молодая, ты особенная, он будет любить тебя, вот увидишь. Дочка, я всегда говорила тебе, что так будет, ты не должна переживать.

— Я понимаю, мама, — сказала я как можно спокойнее, мне хотелось хоть как-то поддержать ее, видя, как она страдает. — Я не возражаю, хотя все это так неожиданно, и то, что случилось с папой. Но мы переживем это, я знаю, мы сильные.

Мой отец все-таки умер спустя три дня, и маме было позволено остаться с нами еще на неделю, пока готовили аукцион. Я никогда не видела раньше аукционы, последний проводился, когда мне было лет пять, тогда в Сооле появилась новая женщина, отбитая у разведчиков из другого поселения. И мне не хотелось думать о том, как будет устраиваться аукцион на маму, даже если известно заранее, что она достанется члену совета, потому что никто не сможет перебить его ставку.

Когда я прогуливалась по городу, бездумно меряя шагами площади и дороги, мне навстречу попался Анри. Я не заметила его, и ему пришлось ухватить меня за руку.

— Эй, ты в себе вообще? — произнес он и помахал рукой у меня перед глазами.

Я кивнула и слегка улыбнулась.

— Тяжелое время настало, верно? — тихо произнес он, глядя вдаль. — Сочувствую, жизнь дерьмо, но никуда не деться.

— Ты знаешь, что меня отдают твоему брату? — спросила я, гадая в курсе ли он.

— Да, когда с твоим отцом произошло это... несчастье, мама говорила с отцом о вас, ну, о вашей семье. С Донной все непросто, а вот тебя им хотелось уберечь. Так по крайней мере они говорили... напрямую.

— Что ты имеешь в виду?

Анри усмехнулся и осторожно посмотрел на меня.

— Ну... ты вроде как единственная женщина тут, которую... в смысле... остальные уже в возрасте, потрепанные. Извини, но... Не надо тебе это говорить, но за тебя могу разыграться нешуточные конфликты. Почему бы тебя скорее не передать кому-нибудь, чтобы все утихло. Но и соответственно, почему бы тебя не передать Гаспару, ему пора обзавестись семьей. А вдруг ты родишь ему девочку?

В моей памяти всплыли слова Фреи. Она могла быть моим спасением, но я бы предпочла снова быть зажата между телами моих братьев, чем позволить ей насадить нас обеих на один резиновый член. Сейчас с ясной головой я это понимала.

— Значит, мы станем одной семьей, — улыбнулась я.

— Да, — ответил Анри, но его улыбка показалась мне не особо искренней. — Как-то это все равно неожиданно, думаю, для тебя тоже. Но не переживай, Гаспар классный парень, это я тебе гарантирую.

— Когда ты уезжаешь на шахту? — спросила я, внезапно вспомнив, что скоро Анри здесь не будет.

— Пока не знаю, должен был уехать через неделю, но, похоже, все сдвигается, в связи с этими событиями. Смена состава совета, ваша семья, ты.

— Ты скажешь мне, когда соберешься? — крикнула я ему вдогонку. — Хочу попрощаться.

Анри обернулся и махнул мне рукой.

2. Снаружи

Я сама не заметила, как заснула, под мерное движение и легкое постукивание колес. Согретая солнцем, лежа на мягком мешке, я провалилась в негу. Пока меня не разбудил свист. Я замерла и настороженно прислушалась. Мне было трудно разобрать голоса в отдалении, но они казались спокойными и я расслабилась.

Еще через час пути мне захотелось в туалет, а повозка все не останавливалась. Сегодня они сделают привал чуть позже. Мне казалось, что терпеть уже невыносимо, как вдруг лошадь замерла, и через минуту я почувствовала руку на своей ноге.

— Ты в порядке? — произнес Анри.

— Мне нужно вылезти, срочно. Можно? — в моем голове явно звучала мольба.

— Давай, — ответил он, помогая мне выбраться из-под навеса, закрывающего мешки с провиантом в повозке.

Я быстро сбегала в кусты и вернулась обратно.

За это время Анри отогнал повозку к основному лагерю, где оставались двое других мужчин из Соола, и вернулся ко мне. Он собрал палатку, и я быстро прошмыгнула внутрь. Пока Анри был со своими товарищами у костра, я тихо лежала, вспоминая, как решилась сбежать из дома и незаметно пробраться в одну из повозок. Я решилась показаться моему другу лишь на второй день, когда пути назад уже не было, и меня никто бы не отпустил одну домой.

Сначала Анри был ошарашен, потом взбешен, но он не выдал меня, и ни разу не спросил, почему я так поступила. Уже вторую ночь я собиралась спать в его палатке, пока Анри дежурит у повозок. В середине ночи он обычно возвращался и тихо ложился спать рядом, стараясь не разбудить меня.

Этой ночью я не спала, когда он вернулся. Он принес мне еды и смотрел, как я уплетаю мясо и хлеб.

— Когда мы прибудем на место, я отошлю Пола обратно, и расскажу им о тебе. Ты вернешься с Полом домой, а пока у нас будет время придумать, как и почему ты тут оказалась. Есть идеи?

— Я думала, что смогу остаться с тобой, пока ты будешь проверять шахты?

— А ты думала о последствиях? — встрепенулся Анри. — Как мы это объясним?

— Скажем, что любим друг друга, — начала я, но прервалась, увидев недоумение на его лице. Я опустила глаза и продолжила есть.

— Даже если бы это было так, к сожалению, это не дало бы нам право быть вместе, — тихо произнес Анри.

— Твои родители хотели купить меня для твоего брата. Почему они не смогут купить меня для тебя? — не унималась я.

— Какой смысл?

Теперь была моя очередь удивляться.

— Все мужчины хотели бы получить себе женщину. А ты нет?

Анри не ответил.

— Я самая молодая, я достаточно красива. Даже если ты меня не любишь, разве разумно отказывать от меня? — я старалась, чтобы мой голос звучал серьезно, но в душе мне было обидно.

Я не любила Анри, у меня к нему были слишком сильные дружеские чувства, но моим братьям не помешали кровные узы, чтобы захотеть меня.

— Это пустой разговор, — подытожил Анри, — доедай и ложись. Я хочу спать, нам осталось два-три дня пути.

И мы легли. Я долго смотрела на спящего Анри и гадала, каково было бы стать его женой. Нам всегда было легко вместе. Интересно, интимная близость изменила бы наши отношения или просто добавила бы в них страсть и удовольствие.

Мне трудно было представить, что я могла бы сказать матери и совету о свое поступке. Меня похитили, я потерялась, я ходила во сне, я сошла с ума... Испугалась, что мои братья одновременно овладеют мной. Что мой будущий муж мне не понравится. После всего это мои шансы стать аматой резко возрастут. И тогда мне дадут план, по которому я должна буду отдаваться определенному количеству мужчин каждый день.

Анри повернулся на бок лицом ко мне. Он едва слышно похрапывал, и мне это показалось забавным. Мне вдруг захотелось прикоснуться к нему, проявить свою нежность, показать, что могу дать ему.

Я приподняла одеяло, стараясь не разбудить Анри раньше времени, иначе он бы тут же остановил меня. Быстрыми движениями расстегнула застежку его брюк и запустила руку внутрь. Анри открыл глаза в тот момент, когда я прижала ладонь к мягкому члену.

— Что ты делаешь? — спокойным тоном спросил он, глядя на меня.

— Ничего, — ответила я, понимая как нелепо это звучит, пока моя рука поглаживает член Анри, пытаясь пробраться в его брюки глубже, чтобы обхватить ствол ладонью.

Анри открыл рот, чтобы что-то сказать, но я мгновенно прильнула к нему и прижалась губами к его губам. Он не оттолкнул меня, но и не проявил инициативы. Пока наши губы слегка касались, моя рука все крепче пожимала его мужское орудие, увеличивающееся в размерах.

В брюках становилось тесно, и я рванула их чуть вниз, выпуская орган на волю. Я чуть отодвинула лицо и просто смотрела на своего друга, лаская его рукой. Орган уже стоял словно кол, указывая в мою сторону, тепло ладонью я скользила по очень длинному крепкому стволу, останавливаясь у головки. Глаза Анри были прикрыты, его дыхание стало тяжелее.

Я приподнялась и перевернула его на спину, задрала юбку и перекинула ногу через его тело. Забравшись сверху, слегка прикоснулась половыми губками к головке стоящего члена, с неровной поверхностью и крупной головкой, и немного потерлась. Анри издал тихий стон и подался навстречу моему зовущему лону. Медленно и осторожно я опустилась сверху и не смогла сдержать возглас, когда могучий орган заполнил меня всю без остатка, так и не уместившись во мне целиком.

Я распустила завязки кофты, чтобы представить взору Анри свои груди, которые с таким удовольствием ласкали мои братья. Когда они были свободны от ткани, я сама сжала их ладонями и, слегка прихватив, оттянула вперед, ощущая, как отзываются соски.

Анри смотрела на меня, следя за движениями. Его бедра чуть подавались вверх, мне навстречу, но у него не возникало порывов обнять меня или перевернуть на спину, чтобы овладеть мною со всей яростью, на которую способен мужчина.

Я наклонилась и поцеловала в губы, а потом прижалась к его щеке, стараясь стонать от страсти не слишком громко, чтобы никто не услышал. Когда я чуть замедлилась, руки Анри легли на мои ягодицы, слегка шлепнули их, помяли, а затем просто стали насаживать меня на член.

Меня безумно это возбудило. Запрокинув голову, я позволила Анри руководить моими движениями, бешено скача на крепком мужском органе, и через несколько секунд меня стало накрывать наслаждение. Почувствовав, как я дрожу от экстаза в его руках, Анри принялся активно подмахивать бедрами навстречу мне, удерживая меня на месте, с силой вгоняя свой член в мое влагалище настолько, насколько оно готово было вместить его. Моя матка содрогалась под его ударами. Это было и чуть больно, и нестерпимо приятно.

Я вцепилась в его плечи, сжав зубы, чтобы не закричать, а когда он также кончил, рухнула на него, прижавшись к груди.

— Нам не следовала этого делать, — тихо сказал Анри, когда его дыхание успокоилось, — я надеюсь, ты сделала это, потому что хотела, а не чтобы соблазнить меня. Ведь из этого ничего не выйдет.

— Почему? — прошептала я, боясь взглянуть на него.

— Я не люблю тебя, Ева, и я не готов взять тебя в жены, даже если бы мог. Среди амат есть женщина, которая дорога мне. Возможно, когда-нибудь я смогу выкупить ее, думаю, я смогу убедить отца изменить наши законы. Ты не обижаешься на меня? Ева?

— Мне не за что обижаться на тебя, — тихо ответила я, сдерживая слезы грусти и обиды, — я хотела тебя сегодня и сейчас, вот и все.

Утром я снова забралась в повозку, понимая, какую ошибку совершила, уйдя из дома. Я пошла за надеждой, за мечтой, за желанием быть свободной, быть с тем, кого выбрала сама. А я оказалась ему не нужна. Возможно, с Гаспаром я была бы счастливой, как мама с отцом.

Одно было ясно, мне следовало вернуться. И, возможно, чем глупее будет оправдание, тем легче они в него поверят. Я стану женой, и я буду умнее, я сделаю все, чтобы меня не оплодотворили, если этого уже не произошло. Я прикусила губу и начала корить себя за то, что позволила Анри излить в себя семя.

Сначала раздался хруст, потом повозка накренилась, и в следующий момент я уже летела куда-то вниз. Приземлилась я на что-то мягкое, хотя все равно очень больно ушиблась. В какой-то момент мне показалось, что я сломала запястье. Рядом со мной упало тело, оно шлепнулось о пол, голова стукнулось об край какой-то мебели, я услышала жуткий хруст, и мой взгляд остановился на неестественно выгнутой шее.

Сверху стала сыпаться земля, я успела мельком взглянуть вверх и начала отползать в сторону. В нескольких десятках метров сверху упала еще одна повозка, мне показалось, что я увидела силуэт. Я поднялась на ноги и снова провалилась вниз, сквозь пол. Ударившись обо что-то твердое, я потеряла сознание.

Не знаю, сколько я пролежала там, но сквозь многочисленные дыры в потолке пробивался солнечный свет. Может, я очнулась через несколько минут, а, может, через сутки. Если Анри остался жив, если он наверху, он, наверное, звал меня, искал, но не услышал ответа. Он ушел, оставив меня здесь? Или же он погиб, как тот упавший рядом со мной?

Я поднялась и осмотрелась вокруг. Я была в какой-то комнатушке, а в потолке зияла дыра, были видны прогнившие балки. Надо мной был еще этаж, с таким же разрушающимся потолком. Что это было? Подземное сооружение? За десятки лет крыша могла зарасти, мы могли запросто пойти по ней, думаю, что идем по дороге. И старая крыша не выдержала груженые повозки.

У меня ушло несколько часов, прежде чем я смогла пробраться через комнаты к лестнице, преодолеть которую было непросто. Много раз я упиралась в перекошенные двери, открыть которые не могла. Временами меня охватывала паника, тогда я начинала кричать, в ужасе от того, что останусь тут погребена. Ступеньки лестницы проваливались подо мной, и я старалась изо всех подтянуться, ухватившись за металлические перила, сохранившие хоть какой-то вид.

— Давай руку, — услышала я голос, и кто-то схватил меня сильными руками за кисти и вытянул наверх.

Я повалилась на пол и, приподняв голову, увидела открытый проем, ведущий на улицу, метрах в пятнадцати.

— Сама поднимешься или помочь? — произнес тот же голос.

Я медленно встала и посмотрела на мужчину, который помог мне. На вид ему было лет под 70, седой, с обветренным морщинистым лицом. Я напряглась, готовая рвануть на улицу, но неожиданно в проеме появился еще один мужчина, помоложе. Он хотел было что-то сказать, но уставился на меня, открыв рот.

— Сам в шоке, — произнес мой спаситель и ухмыльнулся.

Потом он повернулся ко мне, осмотрел и сказал:

— Ты не бойся, не обидим. Это вашу колонну там разнесло наверху?

Я судорожно закивала, оглядываясь вокруг.

— Откуда вы шли и куда? Кто-то остался в живых?

— Я не знаю, — дрожащим голосом выдавила я, — нас было немного, но скоро должны догнать остальные. Я надеюсь, кто-то остался в живых, там был мой друг. Вы видели кого-нибудь?

Мужчина покачал головой и поджал губы.

— Мы сами пришли сюда только утром, осмотрелись, увидели, что произошло. В наше время надо быть осторожными, остатки цивилизации могут быть опасными. А женщин вообще надо беречь. Тебе сколько лет?

— 15, — ответила я, надеясь, что это хоть как-то защитит меня.

— Говоришь, скоро придут ваши люди? — он повернулся к своему другу. — Тогда нам пора, мы стараемся не сталкиваться с людьми, хотя нас тоже немало. Жди их здесь, не выходи, недавно снаружи пробегала стая собак, двух мы подстрелили, а тебя просто разорвут.

Он кивнул на комнату в конце помещения с открытой дверью.

— Спрячься там. Услышишь, что пришли люди, выходи, но не раньше.

Пожилой мужчина встал и направился к выходу, поправляя лук за плечом. Я стояла и смотрела ему вслед, не зная, что делать. За нами никто не пойдет. Анри должен был пробыть на шахте довольно долго, нас не скоро хватятся. А если Анри жив, то он скорей всего считает меня мертвой. Как быстро он вернется в Соол, когда придут наши искать тела?

— Подождите, — крикнула я, поспешив следом за мужчиной. На улице с ним было еще 7 человек, все повернулись в мою сторону. Они смотрели на меня с любопытством, усмешкой, но я не видела на их лицах желания изнасиловать или причинить боль.

— Я обманула вас, — сказала я, подойдя ближе к моему спасителю, который, судя по всему, был их лидером, — за мной никто не придет, и мне некуда идти. Мой город в трех днях пути, у нас много людей, пашни, скот, мы примем вас.

Они засмеялись все хором.

— Мы уже достаточно связывались с людьми, чтобы по-прежнему доверять им. Мы кочуем по стране уже несколько десятилетий, останавливаемся в разных местах на несколько лет, потом снова двигаемся, когда заканчивается дичь в окрестностях. Мы идем на юг, там у нас лагерь, а через неделю двинемся дальше. Если хочешь, иди с нами. Здесь тебе все равно одной не выжить. У тебя есть десять минут, чтобы решить.

Их лагерь, к которому мы подошли спустя пять часов, представлял собой несколько строений из бревен в глухом лесу. Одно строение было отведено под столовую и склад, два под спальные места, еще в одном располагалась сауна, как называл ее мой спаситель, которого звали Курт. Он сказал, что грязь источник болезней, которые и так неминуемо нас одолеют, но чем позже, чем лучше.

На большом кострище они приготовили мясо и накормили меня. Мне определили место в столовой. Было поздно, и я будто мертвая повалилась на наваленные мешки, набитые травой, служившие кроватью. У меня не были ни физических, ни моральных сил. Меня сотрясли рыдания, я уснула только к утру.

Нигде не было зеркала, а мне было неловко спросить про такую мелочь, но я была уверена, что мои глаза были красные и опухшие.

Днем меня расспросили про наш город, я постаралась отвечать как можно честнее, но в тоже время не открывала информацию, которая могла навредить Соолу. В глубине моей души еще теплилась надежда вернуться домой, к маме, Гаспару.

Вечером, Курт нанес воды в сауну и затопил печь, чтобы нагреть ее. Уже темнело, когда он позвал меня на улицу и предложил пойти помыться. Я действительно была грязная после дороги к шахтам, падения под землю, хождения по лесам, и с радостью приняла предложение.

Ря

Я разделась и вошла в теплое помещение, вокруг меня был пар, и мне вдруг стало так приятно. Я не мылась уже много дней, и только сейчас поняла, как мне было холодно все это время.

Я подошла к большой бочке и попыталась открыть кран, как мне объясняли. Но либо я что-то делала не так, либо мне не хватило сил, чтобы открыть задвижку. Я продолжала прикладывать усилия, опасаясь, что вообще не смогу помыться.

Неожиданно дверь приоткрылась, и из-за нее показалась рука, сжимающая ткань.

— Это чистая одежда, возьми, — произнес Курт в ожидании.

Я подошла к двери, чуть не поскользнувшись на влажном полу, и взяла брюки и рубашку.

— Я не могу открыть воду, — тихо произнесла я.

Дверь через несколько секунд открылась, Курт прошел через сауну к бочке и без особых усилий открыл кран. Несколько раз покрутил его, чтобы разработать, и оставил течь небольшую струйку.

После этого он повернулся ко мне. Мы стояли друг напротив друга, нас разделяло шагов пять, на нем были только плотные брюки, а я стояла полностью обнаженная, сложив руки перед собой, испытывая неловкость, но не желая испуганно прикрываться и скручиваться в комок. Я не хотела показать свою слабость, беззащитность, хотя мне было страшно.

— Я уже давно не видел женщины столь юной, я вообще уже давно не видел женщины, — тихо произнес он и потом добавил что-то еще, но я не расслышала.

Курт двинулся к выходу и остановился, поравнявшись со мной. Повернув голову, он окинул взглядом мою грудь и внезапно положил руку на мой живот. Я ощутила, как он весь напрягся, его губы плотно сжались. Он сделал шаг в сторону, и мы оказались лицом к лицу.

Он расцепил мои руки и отвел их в стороны, потом откинул волосы с плеч. Мое тело полностью предстало его взору. Его глаза скользили по моему лицу, груди, животу, задерживались на пучке коротких волос между моими ногами. Он протянул руку к полке и взял с нее кусок странного мыла.

Курт обхватил меня крепкой шершавой рукой за предплечье, а другой прижал мыло к моей коже и стал водить им.

Я словно загипнотизированная смотрела в его лицо, не будучи уверенная в том, чем закончится это омовение. Будет ли он довольствоваться прикосновениями или захочет овладеть мной. Хотела ли я этого? В последнее время я принадлежала нескольким мужчинам, но все они были молоды. Курт не вызывал у меня желания, но я успела усвоить один урок — женщина в этом мире может быть абсолютно бесправной и при этом иметь большую власть над мужчиной.

От моих размышлений меня отвлек звук упавшего мыла. Теперь руки пожилого мужчины касались моих грудей, размазывая по ним жидкую пену, легко скользя, лишь изредка задевая соски, которые стояли торчком, от прохлады и от прикосновений. Лицо Курта было сосредоточено, губы по-прежнему сжаты в тонкую полоску.

Потом он прошелся по моим бокам, намыливая их, приближаясь ко мне обнаженным мускулистым торсом, и руки его скользнули по моей спине, приобнимая меня.

Тогда он взглянул на меня и больше не отводил взгляда. Я чувствовала сосками густые кучерявые волосы на его груди, иногда горошины вжимались в его кожу, когда он опускал руки на мои ягодицы. Его ладони все с большим трудом двигались по моей плоти, а мыло все так же лежало рядом на полу.

Вот кончики его пальцев скользнули под ягодицы и, сжав, слегка приподняли меня и притянули к нему. Я приподнялась на цыпочки, а в глазах Курта, устремленных на меня, блеснул огонек похоти.

— У тебя уже были мужчины? Тебе, правда, пятнадцать? — выдохнул Курт мне в лицо, продолжая впиваться руками в мою пышную упругую плоть.

Я молчала, не зная, что ответить, сказать правду или соврать. Мой ответ что-то значил?

Курт не стал ждать, он запустил руку мне между ног, пробрался между складочками, несмотря на то, что я машинально попыталась свести бедра, и вот его палец уже ощупывал стенки моего влагалища.

Это длилось буквально мгновение, после чего Курт отступил на шаг, поднес пальцы к лицу и вдохнул мой запах, все так же не отрывая от меня взгляда.

Ему потребовалось мгновение, чтобы скинуть брюки. Я не успела взглянуть на его орган, потому что Курт тут же отвернулся от меня и включил воду посильнее. Он взял еще одно мыло и стал спешно мыться. Я видела, как его рука опустилась между ног, его движения говорили о том, что он моет член и, возможно, пытается его привести в готовность. Я была ему благодарна за первое, а мысль о большом твердом члене вызвала у меня одновременно беспокойство и любопытство.

Потом Курт повернулся ко мне, и я смогла полностью окинуть его взглядом. Он был коренаст и невероятно крепок, впрочем, чему удивляться. Широкая волосатая грудь, хотя и со слегка вялой кожей, сильные накаченные длительной ходьбой ноги. Рукой Курт продолжал поглаживать член, который был короче, чем у других моих мужчин, но несколько толще.

Курт взял меня за локоть и подвел к узкой скамейке. Все еще удерживая меня, он подтянул ее край и выдвинул в центр комнаты, а потом положил меня животом поперек на теплую поверхность. Я оперлась руками в пол, ощущая, как он расставил мои колени и устроился между моими ногами. Через мгновение во вход в мое влагалище уперлась головка его члена.

В тот момент я ощутила легкое возбуждение, чуть выставила попку и расслабила внутренние мышцы. Курт осторожно, но настойчиво надавил на половые губки и без промедления протолкнул член до конца, прижавшись ко мне лобком и яйцами, которые шлепнули по моему клитору. Не давая мне времени свыкнуться, Курт продолжил иметь меня упорно на всю длину. Меня приятно распирало изнутри, намыленный член скользил легко, хотя я и ощутила легкое жжение, очевидно от мыльной пены. Преддверье моего влагалища было туго натянуто на мужской ствол, я почти ощущала, как маленькие губки тянутся за ним, когда он скользит наружу и с трудом пускают его внутрь.

Курт двигался в моем теле монотонно и не спеша, пару раз член выскользнул из меня, но тут же был направлен обратно в тепло и влагу моего влагалища. Мне нравилось ощущение его волосатых яиц, щекочущих мой клитор, нравилось ощущать его крепкие руки на моих бедрах.

Теряя силы, я опустила голову между рук, которые подрагивали от напряжения. Тогда Курт наклонился на мне и прижался губами к спине, а затем и вовсе навалился сзади, поставив руки на пол рядом с моими.

Я ощущала его горячее тяжелое дыхание на своей шее, вес его тела.

Он качал меня вместе со скамейкой, которая, казалось, вот-вот перевернется, минут десять. Мне казалось, что этому не будет конца, а он все не мог кончить.

Курт поднял одну руку и пробрался к моей груди. Когда его пальцы стали пожимать упругое полушарие, активнее стали и его движения. Его бедра с неистовой силой бились о мои ягодицы, и в какой-то момент я кончила. А Курт продолжал с сопением таранить мое нутро все таким же стойким членом. После разрядки мне становилось все тяжелее выносить трение ствола, я хотела, чтобы он поскорее остановился и вышел из меня, дав мне отдохнуть. Минут через пять, когда мои груди уже ныли от его сжиманий, а влагалище почти онемело, Курт затрясся, его проникновения превратились во вколачивания, изо рта донеслось рычание, и я стала ощущать, как из его члена полилось семя в мое нутро. Еще несколько порывистых движений вглубь, и наши тела замерли, хоть моя грудь еще покоилась в его ладони.

Он с трудом оторвался от меня и поднялся, а потом помог подняться и мне. Я стояла посреди комнаты, ноги дрожали, но ним бежали струйки спермы. Будучи словно в тумане, я безропотно позволила ему помыть меня, с ног до головы, вздрогнув лишь, когда он провел рукой по моей промежности, убирая следы спермы. Мы вышли из сауны, вытерлись и оделись.

Я пошла было на приготовленное мне место, но Курт взял меня за локоть и потянул к себе. Я обернулась и посмотрела на него, но он приложил палец к губам и повел меня за собой. Я послушно проследовала за ним в его комнату, и Курт закрыл за собой дверь. Там он разделся и с нетерпением посмотрел на меня.

— Ты будешь спать здесь, — сказал он, — со мной. Не хочу оставлять тебя там. Все они нормальные ребята, но вид женщины может любому сорвать крышу. А ты такая юная и красивая, что трудно устоять. Раздевайся и ложись спать.

Увидев, что я продолжаю стоять в нерешительности, он улыбнулся и произнес:

— Неужели ты стесняешься?

Не дожидаясь ответа, будто обрадовавшись, Курт подскочил ко мне и стал развязывать блузу, которую дал мне, и снимать штаны. Я снова осталась перед ним голая.

— Ложись сюда, — велел он, откидывая одеяло с половины кровати, которая принадлежала ему.

Я осторожно легла на простыни и натянула одеяло до подбородка. Кровать была невероятно мягкая, простыни на удивление чистые и свежие. Я словно вновь оказалась дома. Стоило ли мне уходить? Возможно, Гаспар был бы хорошим мужем и нежным любовником.

Я очень быстро заснула, во сне мне привиделось, что я встретила отца, который оказался жив и забрал меня обратно домой. Он вел себя так, будто это было нормальным встретить меня в лесу одну, так далеко от дома. Это был невероятно приятный сон, который мне ни за что не хотелось нарушать. Но я была не одна, а у мужчины в одной постели со мной слишком долго не было женщины.

Я уже почти проснулась, поэтому осознавала, как Курт раздвинул мои бедра и устроился между ними, тут же ткнувшись в мои губки возбужденным членом.

— Девочка, — тихо позвал он.

Дождавшись, пока я открою глаза и встречусь с ним взглядом, Курт добавил:

— Хочу тебя еще раз. Кто знает, сколько времени ты пробудешь в моей постели.

И тут же с размаху вонзился в меня, уперевшись в дно влагалища. Он остался так внутри и принялся совершать вращательные движения бедрами все круче и круче.

— Тебе так нравится? — спросил он, поворачивая к себе мое лицо.

Я слегка кивнула, зная, что иначе он не отстанет.

— А так? — поинтересовался Курт, выдернув член целиком и снова метнувшись к цели.

Я невольно поморщилась, когда под напором его головки края губок завернулись внутрь.

— Тебя так уже имели, детка? — не унимался он. — Сколько мужчин у тебя было? Скажи мне. Скажи, иначе затрахаю тебя до потери сознания.

Он сказал это слегка игривым тоном, но я поняла, что лучше дать ему то, что он хочет, иначе он измучает меня своей похотью.

— Один, — прошептала я, — у меня был один мужчина.

— Он был хорошо? — продолжали сыпаться вопросы. — Удовлетворял тебя? Ты кончала под ним?

Я лишь утвердительно кивала головой, пока Курт то шуровал членом во мне, то замирал и крутил бедрами, вдавливая стенки моего влагалища твердом головкой, ударяя в матку.

— У него был большой член? Он глубоко в тебя входил? Как он трогал тебя?

Я перестала реагировать, поняв, что ему уже не так важны мои ответы, Курт подхватил меня одной рукой под колено, и поднял мою ногу, прижав к моему плечу. Его тело слегка развернулось, наши лица теперь были далеко друг от друга. Он просто имел меня со средней скоростью и, как и в первый раз, все не мог кончить.

— Хочу, чтобы ты кончила, — сказал он в какой-то момент, снова наклонившись надо мной и отпуская мою ногу.

Курт положил руку на мой лобок и стал пальцем с силой нажимать на мой клитор, потом пару раз шлепнул по нему пальцами и снова сжал его. Я не заставила его долго ждать, меня накрыла волна оргазма, мои глаза закатились, бедра задергались, а Курт замер, крепко засев внутри, не давая вытолкать себя. Когда я успокоилась, его орган снова пришел в движение. Через несколько минут, его пальцы снова довели меня до пика, а потом еще раз.

Курту нравилось видеть, как я кончаю под ним, а мне хотелось, чтобы он поскорее излился и слез с меня. После следующего оргазма я впала почти в беспамятство. Когда я проснулась, его уже не было рядом. Я была одна, голая посреди кровати, одеяло валялось на полу. На моем теле были небольших синячки, следы от его губ и пальцев. Между ногами и внизу живота была засохшая сперма.

Я пробыла с группой Курта восемь дней. Его люди постоянно косились на меня, но не предпринимали попыток сблизиться, для них я была женщиной их лидера. Он имел меня каждую ночь, а иногда и днем. Постепенно он стал кончать быстрее, но все равно, сношения с ним были для меня утомительными. Он не всегда поднимал меня до вершины, но иногда мне было легче притвориться, потому что иначе он не готов был от меня отстать. В то время, когда наши тела были соединены, он требовал от меня ответов, как меня имел другой мужчина, как и где он трогал меня, в каких позах.

Курт сам стремился испробовать меня в разных местах, в разных позах, он мог крутить меня как угодно, мог повалить меня на землю на любом привале, прижать к дереву, посадить на себя и заставить скакать. Он почти всегда кончал в меня, иногда ему было приятно обливать спермой мою грудь. Один раз перед купанием в озере он кончил на мое лицо, волосы.

Курт никогда не просил пососать его член, ему всегда не терпелось нырнуть в мое влагалище. Он с одержимостью разводил мои бедра и говорил, как ему нравится смотреть на меня с раскинутыми ногами. Ни мои губы, ни моя грудь не вызывали у него столько эмоций, как вид моих губок и входа во влагалище. Иногда перед соитием Курт ложился между моими ногами и изучал каждую складочку кожи, запихивал в меня предметы.

— Женское тело удивительно, — говорил он, — оно создано, чтобы принимать в себя. Это главное женское предназначение — впускать в себя мужчину, доставлять ему удовольствие. Я люблю твою вагину, девочка, я просто обожаю ее.

И потом он впивался в нее поцелуем, чтобы вслед за этим погрузить в меня свой член и иметь меня столько, сколько ему захочется, потому что я с готовностью позволяла ему.

3. За пределами.

Я с замершим сердцем стояла посреди заднего дворика и смотрела на нежданных гостей. Еще мгновение назад я готова была метнуться либо в дом, чтобы выскочить через главный вход, либо прыгнуть в кусты и попытаться перелезть через забор, но раздавшийся голос заставил меня замереть, словно я была кроликом, загипнотизированным змеей.

Я была одна в этом месте уже почти неделю. Моя голова раскалывалась от голода, от почти полного отсутствия сна, я была готова к тому, что однажды просто отключусь и не очнусь больше.

Группа Курта наткнулась на тех людей совершенно неожиданно, я не успела понять, была ли это засада или случайная стычка. Их было меньше, но их вид не мог не внушать ужаса. Они были раскрашены татуировками и одинаковыми шрамами, головы были гладко выбриты, в руках было самодельное оружие необычной формы, оказавшееся гораздо более смертоносным, чем ножи у людей Курта.

Я не знала, чем закончился тот бой. Когда недалеко от меня повалился первый человек с раскроенным черепом, я со всех ног бросилась бежать куда глаза глядят. Я не могла остановиться очень долго. Лишь когда ощутила, что задыхаюсь, мои ноги подкосились, и я рухнула на землю, лицом в мох. Мне чудилось, что меня вот-вот нагонят те люди, и на меня повалится град ударов. Мне было страшно поднять голову и осмотреться вокруг.

Я встала, когда уже почти стемнело, и бросилась бежать дальше, пока не пересекла лесную дорогу, которая сильно заросла кустарником. Не задумываясь над тем, в какую сторону логичнее было бы бежать, я ринулась дальше, лавируя между кустами.

Ночь я переждала в яме, стащив туда хворост, ветви и накрывшись ими. Я не сомкнула глаз ни на мгновение, несколько раз я слышала звуки ломающихся веток где-то вдалеке, один раз взвыл волк. Я просто сидела, боясь пошевелиться и издать звук, накрывшись с головой еловыми ветками.

Когда рассвело, я выбралась из ямы и быстрым шагом пошла дальше по дороге. Вскоре я оказалась на асфальтированной дороге. Следуя указателям, я вышла к небольшому городку с таунхаузами, которые стояли рядами и были полуразрушены. Я прошла вдоль них, прислушиваясь, ища признаки жизни. Последняя секция оказалась самой целой, крыша упала, по перекрытие первого этажа еще держалось. Оставшиеся полдня ушли у меня на то, чтобы перегородить остатками мебели и конструкций проемы и трещины в стенах. Только тогда я почувствовала себя более-менее в безопасности, хотя в дом теперь почти не проникал свет. Это место должно было стать моим укрытием на ближайшее время.

Следующие дни я ходила через дорогу в лес, иногда мне попадались ягоды, грибы, один раз я набрела на орешник. Попытки найти пищу занимали у меня все время, но еды мне едва хватало на то, чтобы поддержать минимальные силы. Я боялась уходить далеко от дороги и через пару дней поняла, что искать пищу больше негде. Чтобы унять боль в желудке, я начало есть листья, и это хоть немного облегчило мои страдания, пока мне не стало выворачивать зеленой массой.

Мне пришла мысль покопаться на заднем дворике, там могли что-то выращивать в прежние времена. Я плохо разбиралась в растениях, тем более в тех, которые росли за пределами Соола. Я стала пробовать коренья, пока не услышала шаги за оградой. Я не успела спрятаться, и теперь я и двое вооруженных незнакомцев смотрели друг на друга. На них были длинные плащи с капюшонами, скрывающими лица. Когда один из них приподнял голову, я заметила, что половину лицо скрывал вязаный шарф, открытыми оставались только глаза.

Я чуть наклонилась, готовая бежать, но меня остановил голос, женский голос:

— Подожди, мы ничего тебе не сделаем.

Произнесший эти слова скинул капюшон и чуть опустил шарф. Это была женщина около сорока лет, там мне подумалось, потому что она была похожа на самую молодую из амат в Сооле. Она чуть выставила руку вперед, пытаясь успокоить меня.

— Откуда ты здесь? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал мягко. — Ты одна?

— Здесь никого нет, мы бы заметили, — ответила вторая женщина, ее лица я так и не видела, — у нас нет времени, возьмем ее с собой.

Я безропотно согласилась пойти за ними, мы вышли за пределы города и прошли по той же дороге, по которой я ходила раньше. Я плелась за ними следом, временами они оборачивались, чтобы взглянуть на меня, убедиться, что я не сбежала или что еще держусь на ногах. Мне очень хотелось признаться, что умираю от голода, но я не решилась попросить у них еды.

Мы устроили привал на открытом пространстве посреди перекрестка и сели вокруг разожженного костра.

— Разве это не опасно, вот так привлекать внимание? — спросила я, с опаской оглядываясь по сторонам.

— Это ненадолго, — ответила вторая женщина, сняв свой плащ, она была ровесницей своей спутницы, — спать мы будем чуть дальше в укрытии. — Ты, наверное, голодна?

Они дали мне спокойно поесть, с сочувствием глядя, как я впихиваю в себя куски горячей рыбы и пресный хлеб, давясь ими, глотая толком не прожевав. Когда я закончила и смогла унять икоту, они стали расспрашивать меня о том, откуда я взялась, где мои родные, сколько мне лет и есть ли еще такие как я.

Я честно рассказала им все, что знала, что видела. Они не выказывали удивления, как другие, что я была так молода, что я родилась после распространения вируса. Мне очень хотелось узнать, кто они и откуда пришли, а главное, куда направлялись. Но когда я попыталась что-то спросить, они затушили огонь, и мы прошли еще пару миль почти в темноте. Впервые за несколько дней я проспала всю ночь, стоило только моей голове опуститься на свернутый плащ, который дала мне одна из женщин, оставшаяся дежурить.

Следующий день мы также провели в пути, а к вечеру встретились с другой группой из трех человек. Это была женщина и двое мужчин, примерно того же возраста. Все пятеро были явно из одной группы или даже поселения. Эти трое с любопытством посмотрели на меня, но не стали расспрашивать. Вечером они обсуждали между собой, что удалось разведать, но я мало что смогла понять. Они говорили о том, где были, какие места осмотрели, что никто из них не встречал людей.

Я поняла, что мы подходим к побережью, когда подул сильный ветер, которой вскоре донес до меня солоноватый капли. Я никогда не видела большую воду, и сейчас ощутила нарастающее возбуждение от предвкушения.

На побережье мы не сделали остановок, хотя мне очень хотелось ощутить воду, пройдясь по ней босиком. В небольшом порту уже было несколько человек, вооруженных больше, чем мои спутники, и одетых точно так же. Они охраняли баркас, в который мы сели. Женщина, которую звали Кайра, дернула несколько раз за шнур, раздался гул, и баркас тронулся с места.

Мы неслись по воде на большой скорости, я высунула руку в окошко и ощутила брызги на своей коже. Мы проплыли мимо нескольких островов, и я поняла, что мы приближаемся еще к одному, очень большому. Чем ближе мы подплывали, тем явственнее я видела, что вдоль берега находятся какие-то сооружения.

— Добро пожаловать в Ромус, — с улыбкой произнесла Кайра, помогая мне сойти на деревянную пристань и приглашая пройти за ней.

Вдвоем мы прошли по узким улочкам, выложенным камнем, по сторонам были небольшие деревянные дома, похожие на те, что были построены в Сооле моим отцом, но все они были одноэтажные, но с подвалами. Некоторые люди приветствовали Кайру, а потом замечали меня и замирали. У кого-то на лицах было удивление, кто-то улыбался. Одна женщина повернулась к своему мужу и указала ему на меня со словами:

— Только посмотри, не знала, что там есть такие.

Кайра провела меня к высокому дому со ступеньками, на крыше возвышался крест. Мама рассказывала мне, что когда-то люди верили в бога и ходили в церкви, и символом веры были кресты.

Но мы не вошли туда, мы обошли здание и оказались на небольшой площади со скамьями и цветниками. Нам навстречу поднялась старая женщина, опираясь на палку, прихрамывая она подошла к нам и взяла меня за руку. Потом кинула взгляд на Кайру.

— Ее зовут Ева, — ответила Кайра, — она жила в поселении с двумя тысячами человек, десятка два женщин, она одна такая, ей 18 лет. Сбежала и потерялась.

— Спасибо, Кайра, ты молодец, — ответила женщина, и Кайра ушла, оставив нас одних. — Садись, Ева.

Мы сели на скамейку в тени деревьев, вокруг нас царил аромат цветов, и Джен, глава города, который они назвали Ромус, рассказала мне свою историю.

Она возглавляла генетическую лабораторию в Вашингтоне, когда вирус стал распространяться. Все ее силы были направлены на то, чтобы разобраться в механизме его действия, потому что связь с исходной

лабораторией была потеряна после взрыва, а все данные были потеряны вместе с компьютерами. Тогда-то и возникла теория о диверсии. Но тогда это не имело особого значения. Мир рушился, а Джен со своими коллегами продолжала исследования, пока их не эвакуировали. Потом были войны, хаос, болезни и смерти.

Вместе с другими учеными и их семьями Джен решила обустроить изолированное место и выбрала для этого остров. Вскоре к ним стали присоединяться другие люди. Те, кто разбирался в строительстве, обустраивали жилье, строили погреба, хозяйственные здания. Инженеры создавали солнечные батареи, разрабатывали опреснители морской воды, двигатели на солнечной энергии. А Джен продолжала изучать вирус.

— Нам потребовалось много лет, чтобы получить все то, что нам нужно. Мы обеспечены пищей, водой, здесь безопасно, до нас никто не доберется, по периметру выставлена охрана, есть автоматические оповещатели. На Земле нет места, где было бы собрано столько ученых, как здесь, в Ромусе. И мы делаем все, чтобы передать знания нашим детям.

— А вирус? — осторожно спросила я. — Вы смогли что-то с ним сделать?

Джен задумчиво улыбнулась и посмотрела на меня, потом поднялась и взяла меня за руку.

— Пойдем со мной, я покажу тебе, чего смогла добиться.

Мы снова прошли мимо церкви, через другой сад и оказались на площади. Посередине несколько детей рисовали под присмотром учительницы, еще несколько детей играли с мячиком. Мне понадобилось несколько минут, чтобы присмотреться и понять, что примерно треть детей от пяти до, наверное, n лет были девочки.

— Самой старшей, Вайолет, n лет, — пояснила Джен, видя мое потрясение, — ее рождение стало переломным моментом для нас, — но ты все равно остаешься первой женщиной, родившейся в этом новом мире.

— Вы что-то делали с мужчинами? Лечили их?

— С мужчинами ничего. Вирус был направлен против женской репродуктивной системы и вызывал генетические исключения. Новое поколение уже не обладает этой мутацией, это значит, что вирус не передается на генетическом уровне, он повлиял лишь на тех, кто уже существовал. Ты понимаешь, что я говорю.

— Да, — ответила я, не отрывая взгляда от детей, — в моем городе высказывали много теория о том, что произошло, и они допускали, что дело в моей маме, но она так и не смогла родить еще одну девочку.

— Возможно, ее организм сам излечился. Сколько еще у нее было потом детей? — поинтересовалась Джен.

— У меня есть младший брат, и мне говорили, что у нее еще было двое мальчиков, которые умерли.

— Думаю, это просто совпадение, что у нее больше не было дочерей, — ответила Джен, — даже в прежние времена в некоторых семьях могло быть по трое-четверо детей одного пола. Это просто теория вероятности.

— Значит, я тоже смогу родить ребенка любого пола?

— Да, конечно. А ты хотела бы?

— Я не знаю, — я была в замешательстве, — я была в другом месте, когда думала о своем будущем... в качестве матери. Я боялась, что меня заставят рожать снова и снова, если поймут, что я полноценна.

Джен взяла меня за предплечья, повернула к себе и решительно сказала:

— Здесь никто никого не принуждает. У нас свободные отношения. Если людям хорошо друг с другом, они живут вместе и рожают детей, столько, сколько захотят. Ты сможешь выбрать себе свободного мужчину.

Дни просто мчались друг за другом. Я узнавала столько нового, знакомилась с людьми, училась обращаться с техникой, которой было так много, что я не могла представить, как люди жили в прежние времена, ведь все за них делали машины и механизмы.

Меня поселили в двухкомнатный домик, в котором уже жила пожилая женщина, овдовевшая около десяти лет назад. По утрам мы встречались с ней в общей гостиной, иногда сидели вместе вечером, и я слушала ее рассказы.

В Ромусе я чувствовала себя легко и свободно, я была самой обычной девушкой. Таких как я здесь было еще мало, но их окружал безопасный мир. По ночам я иногда плакала, вспоминая маму и младшего брата Троя, но я была жива и свободна.

С моего появления трое мужчин оказывали мне знаки внимания, им всем было от двадцати пяти до тридцати с небольшим. Самым старшим был Джаспер, чернокожий парень, отвечавший за исправность солнечных батарей, которых было множество по всему острову.

— От смешанных браков получаются красивые и здоровые дети, — сказала мне однажды моя новая подруга, заметив, как мы переглядываемся, а потом лукаво подмигнула, — да и чернокожие мужчины всегда славились своими размерами.

Джамперу не понадобилось намекать, одной моей улыбки хватило для того, чтобы вечером он постучал в мой дом и напросился на ужин. Моя соседка оставила нас одних, напомнив, что она плохо слышит и быстро засыпает.

Наша одежда вмиг оказалась на полу, как только мы вошли в мою комнату, ужин был забыт. Потом он подхватил меня на руки и положил на кровать, встав надо мной. Его член был действительно большой — длинный и очень толстый. Он долго ласкал мое тело руками и губами, его длинные гибкие пальцы еще долго ощущались на моей груди и в моем лоне.

Я подумала, что когда-нибудь обязательно попробую взять в рот этот красивый черный ствол и узнаю, какой он на вкус и ощущения. Перед тем как войти в меня, Джаспер вылизал вход в мое влагалище, увлажнив его и возбудив меня до предела.

Когда он начал входить и выходить из меня, постепенно разгоняясь, я сцепила ноги на его ягодицах, чтобы удержать его и подмахивать его движениям бедрами. От мощных толчков моя грудь покачивалась, а возбужденные соски торчали вверх. Вид его черной кисти, полностью накрывавшей мои белоснежные груди, заставлял меня истекать соками сильнее. Мои руки скользили по его черной спине, шее, я прижималась к Джасперу изо всех сил, стараясь слиться воедино.

Скоро я растворилась в оргазме, долгом и сильном. Он немного замедлился, чтобы дать мне отдышаться, целуя мою шею в это время. Я долго глотала ртом воздух, а потом руками и ногами притянула его к себе, заставляя вновь прийти в движение. Тогда он снова нарастил темп и все яростнее вгонял свой черный член в мое нежное влагалище, а его крупные яйца хлопали меня по ягодицам, добавляя возбуждение.

Джаспер начал стонать все громче и наконец победно зарычал, запрокинув голову, орошая спермой мое нутро. Я едва удержалась от крика, потому что в тот момент, от ощущения его последних толчков, выталкивающих сперму, меня охватил еще один оргазм. Я с силой прижала ногами его к себе, чтобы как можно дольше и глубже ощущать его внутри.

Мне показалось, что я впервые ощутила себя женщиной, долго ждавшей и дождавшейся своего мужчину. До этого я была лишь телом, уникальным телом, достающимся победителям. Мои братья пользовались правом родства, Фрея хотела меня в обмен на свою помощь, Курт был моим защитником, а Анри я предложила себя по глупости.

Наконец Джаспер выпустил в меня все семя, которое смог. Его глаза смотрели на меня победно и восхищенно. Потом он вышел из меня, и я почувствовала, как обильное семя понемногу вытекает из меня. Мы лежали, обнявшись, а я представляла, каково было бы вынашивать его ребенка.

— Хочу, чтоб ты вошел в меня еще раз, — попросила я через полчаса, и мы снова стали целоваться.

Член Джаспера воспрянул очень быстро, а у меня внутри по-прежнему все было очень влажно от моих соков и его семени. На этот раз я забралась сверху, размазывая густую влагу по его животу. В такой позе мне было просто ввести его большой член в себя, огромная головка уперлась в мою дырочку и с трудом протолкнулась внутрь. Пытаясь расслабиться, я стала аккуратно насаживаться сверху, сначала медленно, потом все стремительнее. Трение было таким сильным, и я в какой-то момент стала просто покачиваться на органе, слегка вставая и приседая. Но Джаспера это не устраивало.

Он снял меня с себя и поставил на четвереньки, а потом вошел в меня сзади. Я опустила голову на руки и слегка подмахивала телом навстречу. Он крепко держал меня за талию, и я повернула голову, чтобы увидеть контраст между нашей кожей. Мы кончили быстро и одновременно.

Утром пока Джаспер еще спал, я откинула одеяло и поцеловала его в покоившийся на яйцах член так осторожно, что он не проснулся. Я подошла к зеркалу и посмотрела на свое тело. Какое-то внутреннее чутье подсказало мне, что я ношу ребенка. Хотя я не могла быть уверена, что это будет чернокожий ребенок. У меня давно не было месячных из-за голода, изнурительных хождений, страха и отсутствия сна. Врач в Ромусе сказала, что понадобится время, чтобы организм восстановился после стресса. Возможно, семя Курта дало свои плоды, это тоже неплохо, ведь он был сильным здоровым мужчиной. А, может, я рожу ребенка, похожего на Анри, который так разочаровал меня, хотя он ни в чем не был передо мной виноват. Я также надеялась, что Фрея была права, и я не могла понести от одного их своих братьев, или что она дала мне нужное лекарство.

Я снова обернулась к спящему Джасперу и прогнала из своей головы все мысли, кроме той, что его семя зародит во мне новую жизнь в новом мире.