Если бы у меня был ангел... (1 часть)

Это случилось в Средиземье, на берегу моря, среди скалистых утесов, дрожащих в горячем воздухе при температуре больше сорока градусов… Я снова влюбилась. Три месяца дышала, бегала по берегу моря, ела и даже спала только с одной мыслью – как там моя новая, чистая и свежая, как весенний цветок, девушка с цветочным именем?

Было начало лета, неимоверная жара, горячие южные темпераменты, красивые, между прочим, на каждом углу, а мне снова на новую работу. И новый язык, который я учила вечерами с такими же стажерами, как и я. Группа была полностью женской. Возраст до 40 лет, страны разные, желания тоже. Должно было бы быть скучно, коли бы не два персонажа, которые и оживили все происходящее.

С первой, «своей» девочкой, из Франции, я села за одну парту. Всегда, заходя в новое место, всегда я не спешу садиться. Рассматриваю варианты, и только потом принимаю решение. Когда я увидела ее, меня так же кольнуло, как с Джи – надеюсь, этого не было видно. Ниже меня ростом, спортивная, волосы черные – пречерные, кожа светло – смуглая, как загар. Улыбается так свежо и по – доброму. И, да, мне минус – не смогла не оценить маечку, с глубочайшим вырезом, лямочки от белья видно. Кожа нежная – нежная, и кольешка смешная сползает прямо в эту ложбинку… Не смотреть туда постоянно было сложно.

Через час занятий, когда включили кондиционер на 22 градуса, она замерзла. Я, как более подготовленный товарищ, поделилась с ней одежкой. И она приняла, даже не удивившись, что я ей предлагаю (не просила ведь, и вздрогнула разве что пару раз), сказала только со смешным акцентом «О, Масша, thank you». Все, это был конец одной жизни и начало другой.

Поначалу, этой своей доверчивостью, Роуз (пусть будет так, во имя анонимности, ибо настоящее у нее почти уникальное) мне сильно напоминала Джи, но потом сразу перестала. На самом деле, она была ее полной противоположностью. Самостоятельная, сильная, принципиальная, и на самом деле совсем не доверчивая. Видимо, я ей просто не внушила опасений… Вначале мы с ней общались только на рабочие темы, почти не касались друг друга, только по необходимости, и расходились после уроков, не задерживаясь. Снова я «тормозила», снова ждала какого – то счастливого случая… И, как всегда, он не заставил себя ждать.

После выходных она пришла с забинтованной рукой – утром сильно порезала ножом. Лекарства можно было купить только по рецепту, к врачам за этими рецептами очередь глобальная, поэтому я снабдила ее всем, включая градусник. Пришла к ней, помогла обработать рану. Снова – без просьбы с ее стороны. Видимо, после этого она решила, что я достойна ее. Потому что, как я узнала гораздо позже, она была девушкой, и так и собиралась выйти замуж. Париж – город любви? Возможно, но у Роуз были свои принципы. Да и, как мне показалось, парнями она интересовалась поскольку – постольку, дружила с ними, смеялась над их шутками, но чтобы влюбляться – не было такого. А с девушками – да, случалось неоднократно.

Так что, к моему удивлению, через пару дней после эпопеи с рукой, она сама мне предложила пойти на пляж «потусить» с ее французскими и американскими друзьями.

О, что это была за вечеринка! Все, что было до этого, в странах, где короткое и прохладное лето, не в счет. В местах, где жара девять месяцев в году, можно жить на море – есть на море, там же спать, любить и расставаться...

На закате народ стал собираться. Не только друзья Роуз, – по всему пляжу был какие – то группки, которые потом сбивались в более крупные. Вначале нас было человек двадцать, международный язык –английский. Снова серферы, как же без них, но уже другого типа – длинноволосые, не только студенты, а есть и постарше. Сверху парят парапланы, ловя другие, воздушные, волны, и один из них приземляется рядом с нами, дабы так эффектно присоединиться к друзьям.

Недалеко, за группой камней, куда не заходит вода, и к теплому боку которого уютно прислонить спину, мы разложились с едой и выпивкой, снова гитары, потом кто – то присоединил к телефону беспроводной динамик, чтобы подвигаться под более бодрую музыку… Классика жанра – танцуем на песке, по щиколотку в теплой воде, воздух тоже не дарит прохлады. Брызгаемся иногда в соседа. Присоединяются проходящие люди, некоторые похожие на новых хиппи, другие просто заскучавшие туристы. Знакомимся на ходу, некоторые отползают от более – менее освещенной редкими фонарями части за камни, и там предаются петтингу. Обстановка романтичней некуда, дело близится к полуночи.

Роуз вначале была в гуще событий, один высокий американец, обаятельный донельзя, явно хотел с ней поболтать приватно, но она как – то отговорилась и подошла ко мне. Я была немного в стороне, по колено в море, стоя будто в середине лунной дорожки, раскрыла руки, закрыла глаза… Пару мгновений мне казалось, что я одна в целом мире, сливаюсь с этой волшебной ночью, ловлю неповторимые вибрации. Потом на плечо легла рука:

– Тут обалденно, – констатировала Роуз.

Открыв глаза, я восприняла ее как неотъемлемую часть этих вибраций, поэтому наклонилась, чтобы поцеловать. Не могла бояться, не могла иначе…

Встретила сюрприз – как только наклонилась достаточно, чтобы мы стали на одном уровне, как она поцеловала меня. В общем, инициативы поровну. Поцелуи сладкие, несмотря на ее смешные передние зубки, о которые я иногда цепляюсь. Но меня это волнует в последнюю очередь. Отойдя немного, к месту, где растут редкие пальмочки, начинаем ласкаться. У нее длинная юбка, с мокрым низом, под которую я хотела забраться, но она пояснила, что лучше дома. Ну да, точно, она и яблоко не могла съесть, не протерев руки спиртом. Ладно, кайф просто приникнуть к ее шее, ушкам, и чувствовать, как она целует в ответ, не разбирая особо мест, куда попадает. Рука под маечкой, расстегиваю одной рукой лифчик, спускаю лямочку. Так вот куда я уже месяц пялюсь, как дура – да, оно того стоило. Третий, переходящий в четвертый размер, нежнейшая кожа, покрывшаяся гусиной кожей невзирая на жару. Она меня боится? Нет, не похоже.

Поднимает и мою футболку, надетую на голое тело, целует, ласкает, слегка царапает…

Но все попытки перейти на «третью базу» заканчиваются взятием моей руки в свою и прижатием ее к пальме, своей шее или еще куда – нибудь. Ладно, я почти не пила, пора ехать к кому – нибудь домой. Роуз предложила к ней.

Едем, болтаем, слушаем музыку…

Квартира у нее была однокомнатная, но зато ортопедический матрас. Прямо на полу. В остальном – пустое чистое пространство с ми

нимумом вещей.

Выпили чаю, от которого стало тепло и уютно, заели домашними макарунами. О, она еще и готовит…

В остальном, Роуз вела себя так, как будто на пляже совсем ничего не произошло. Мы подруги, пришли к ней домой в час ночи, пьем чай. Предложила посмотреть фильм, но с учетом того, что мне завтра на работу, удалось уговорить ее на сон. Обнялись, еле – еле, и надо было засыпать. Ну, не знаю, как с качеством сна было у нее, но ко мне он категорически отказался приходить. Подождала минут сорок, поняла, что так не засну, наполненная гормончиками, усиленными впечатлениями от всей этой пляжной ночи, поэтому тихо вылезла, и поехала к себе. Благо, жили мы совсем близко, пешком бы дошла. Там прямо поперек кровати и отключилась.

Самое интересное началось на следующий день. Роуз старательно продолжала делать вид, что ничего не происходит, без умолку болтала, так, чтобы в тишине мы не сидели, даже если что – то говорил преподаватель. Я не понимала, что делать, что она чувствует и чувствует ли что – то вообще. Все это, даже со скидкой на условно «женскую» логику, было очень странно.

Помните, что я обещала два персонажа, которые делали интересным все мое пребывание? Пришло время для второго, вернее, второй. Ее звали Энджи, она устала жить в «большом яблоке», и вдруг решила кардинально изменить свою жизнь. Сидела прямо сзади меня, одна. Ее соседка перестала ходить еще пару недель назад, и никто к ней не присоединился – слишком болтологичной была. Не знаю, как она почуяла, что моя ориентация не совсем общепринятая, но стала активно общаться, ждать после занятий, хотя идти нам было буквально десять метров – мне до арендованного авто, ей на автобус. Она даже не напрашивалась, чтобы я ее подвозила – знала, что нам совсем в разные стороны. Я долго не могла понять ее намерения, кроме банальной разве что скуки, пока, после рассказа о пяти одновременных любовниках, не выплыла ее история с девушкой, с которой она жила год.

Мужчина бы, наверное (наверняка?) согласился бы на Энджи. 24 года, неплохая фигура, умная, чувство юмора, пятый размер, почти выпрыгивающий из декольте навстречу. Настоящая блондинка, наконец. Но я видела только, как она много курит, использует этих пять эпизодических любовников для своей выгоды, и хочет еще – зачем – то, – меня. Ладно, я решила поддаться. Немножко, только чтобы Роуз подумала над своим «страусиным» поведением.

После занятий пошла с Энджи в магазин. Она примерила несколько кофточек, приглашая меня в примерочную оценить и кофточку, и сам процесс примерки. Я не смотрела на белье и его содержание, сугубо комментировала качество покупаемых вещей. Она надула губки, но промолчала. Купила одну, и я уехала.

Вечером получила сообщение от Роуз: «Что купили?»

Думаешь, крошка? Так и должно быть.

Следующий день был тяжелым, но пятницей. Ура! Вечером на курсах было мало народу, все хотели спать. В перерыве пошла в туалет, мою руки. Вслед зашла Энджи, облокотилась о дверь, задав вопрос в лоб:

– Хотела у тебя спросить… Я тебе нравлюсь вообще?

– Как человек – да, с тобой интересно. Как девушка – извини, я на шестое место не претендую, – пыталась не обидеть ее я, переходя на личные качества.

Она рассмеялась:

– Да ну тебя! Они же мне для другого нужны, потрахаться – побочный эффект. Вот, смотри, как они у меня в телефоне записаны…

Н – да, я бы так владельцев пенисов, которые в тебя внедряются, так не называла. «Старый козел» (причем №1 и №2) было самым милым прозвищем. В этот момент позыв уйти стал почти непреодолимым, но она все еще загораживала дверь. Положила руку на ручку:

– Слушай, я пойду.

– Да ладно, Масша, – взяла она меня за плечо.

Я попробовала стряхнуть ее руку, но она крепко держала за рукав. Попробовала ее подвинуть, но она была килограммов на двадцать тяжелее. Зато теперь я приблизилась, и она схватила одной рукой за ремень, второй за собранные в хвост волосы, и поцеловала. Я все еще пыталась сопротивляться пассивно – не отвечала на ее облизывания, пропитанные табаком, пытаясь развернуться и оказаться ближе к двери. Она не пустила:

– Не думала, что любишь жестко…

– Да не люблю, пусти, – сообщила я, когда появилась возможность.

– Не переживай, понравится! – и она просунула руку мне между ног. Благо, я почти не ношу юбки, но и через шорты уже как – то не понравилось.

Я очень спокойная, ласковая, и пытаюсь до последнего не применять насилие. Я его даже боюсь, несмотря на большую практику под Дашиным руководством. Но тогда у меня «упала планка», как бывало разве что в средней школе. Я ее ударила – несильно, чтобы отпустила. Она это восприняла как «отлично, жертва сопротивляется!». Черт, это было дико. Она выросла в спальном квартале, среди афроамериканцев; я занималась смешанными единоборствами с десяти лет. Она килограмм под восемьдесят, плотная, крепко сбитая; я гораздо быстрее, но предбанник в туалете маленький. Думаю, это длилось недолго. Подробностей не помню, следующий момент – я уже в пустом коридоре, во рту солоно, живот болит, колено свезено. Энджи оперлась о стену, губа разбита:

– Сказала бы, что и правда не хочешь, – прошамкала она.

– Ну да, это же было не очевидно, – ответила я.

На вторую пару оставаться было нельзя, я не знала, что будет, когда преподавательница на меня посмотрит, а объясняться я не хотела. Хорошо, я зашла в туалет в том же большом шарфе, в котором сидела напротив кондиционера. Им я замоталась на мусульманский манер, чтобы иметь возможность зайти в класс и забрать имущество. Никто из соратниц не обратил на меня внимания, кроме Роуз, которая, сидя совсем рядом, заметила, что под шарфом вид у меня не очень. Только раскрыла рот, чтобы начать ахать, потом увидела Энджи, которая так же, бочком, взяла с края стола вещи и исчезла. Секунду думала, потом схватила свою сумку и последовала за мной.

В машине последовала только одна просьба:

– – Покажи!

Я сняла спасительный шарф. Зубы были целы, но губы сильно разбиты. Левые щека и глаз опухали мгновенно. В общем, так плохо я давно не выглядела, но ничего сверхъестественного.

Хорошо, что стекла были тонированные, и ехать быстро. Роуз помогла мне обработать все повреждения, выслушала краткое содержание конфликта, и потом осталась. После трех обезболивающих (возможно, еще ребро было сломано, но я решила в это не вдаваться) я заснула мгновенно, и она сопела рядом, положив руку на мою.

Продолжение следует…