Экспедиция. Часть 1

Аннотация

Здравствуйте, уважаемый читатель! Представляю Вашему вниманию очередной рассказ, который опять получился у меня через-чур затянутым. После долгих душевных метаний, я решил все же сразу разбить его на несколько частей, а не публиковать целиком, чтобы не пугать Вас большим количеством страниц.
Сразу хотелось бы предупредить, что рассказ полностью фантастичен. Да, в нем фигурируют ссылки на реальные факты, описывается существующая местность, которую кто-то может узнать, но все же это простая выдумка, к которой не стоит относиться серьезно. Приятного чтения!

Мы низко прошли над двумя красивыми горными цирками, с вершин которых искрящимися потоками низвергались вниз несколько небольших водопадов, образуя в каменных впадинах голубые озера. Мои немногочисленные пассажиры приникли к иллюминаторам и спешно щелкали затворами фотоаппаратов. Совсем скоро уже будем приводняться.

— Удивительная красота! — завороженно произнесла Алёна, сидевшая на месте второго пилота. Сегодня утром эта девушка попросила меня срочно доставить членов экспедиции к разбитому на берегу горного озера лагерю. Первоначально, они должны были добираться до места пешим маршрутом, но вчера вечером пропала связь с лагерем, где находились пока только трое рабочих и медсестра. Скорее всего, у них просто сломался спутниковый телефон, но на всякий случай, ребята решили раскошелиться, и нанять меня, чтобы не терять два дня на утомительный переход по таежным горам. А я никогда еще от хороших денег не отказывался. Тем более, что лёту тут было на пол часа.

— Это места заповедные, — с удовольствием поддержал я разговор, — собственно, озеро, к которому мы летим, с наречия местных жителей переводится, как «священное».

— Да, я знаю об этом, — улыбнулась моя спутница, — в древние времена это было местом проведения ритуалов и жертвоприношений, а находиться там могли только шаманы и посвященные. По преданиям тут обитают злые духи.

— Так говорят, — я согласно кивнул головой, — а знаете суть этих ритуалов?

— Суть была в жертвоприношении Духу земли. Священному женскому началу, высоко почитаемому аборигенами. Шаманы пытались таким образом умилостивить природу и испросить у нее хорошей охоты, рыбалки, и большого поголовья оленей. Ритуал совершался в начале лета, в пик таяния горных снегов, и включал в себя множество этапов, продолжавшихся в общей сложности около недели. На это время шаман, его помощники, и несколько молодых юношей и девушек удалялись горными маршрутами к озеру. В то время, пока они были в горах, им было запрещено употреблять какую-либо пищу, а пить разрешалось только талую воду. Соплеменники, ожидавшие их возвращения, также не могли охотиться и рыбачить до тех пор, пока шаман и сопровождающие его люди не вернуться, совершив ритуал жертвоприношения. Они очень боялись мести богов и голодного года.

Я взглянул на эту симпатичную кареглазую блондинку, с довольной улыбкой разглядывающую горный ручей. Похоже, она немало знает об этой местности, и моими байками ее не удивишь. Впрочем, это понятно. Ведь это не простые туристы, а научная экспедиция. Наверняка она какой-нибудь доктор наук, или даже профессор. Хотя, нет. Для профессора еще слишком молода.

— А сам ритуал? Вы знаете как он совершался? — спросил я на всякий случай. Алёна усмехнулась и посмотрела на меня.

— Об этом знают только те, кто принимали в нем участие. Известно, однако, что приносилось в жертву.

— И что же?

— Сексуальную энергию. Дух земли питался энергией любви. Неизвестно точно, что там происходило, но возможно это одно из самых гуманных жертвоприношений тех времен.

— Мда... — только и ответил я, — ну а вы то, что собираетесь тут искать?

— Возможно наличие культуры еще более древней, чем те племена, о которых мы говорим, — загадочно ответила спутница.

— Атлантиду что ли? — я искренне удивился, — Да тут уже все переискали. Только в тридцатых годах было несколько крупных экспедиций, не говоря уже о всяких поисковиках-любителях, которые десятками шастают тут каждое лето.

— Нет, не Атлантиду! — голос Алёны стал серьезным. Возможно, я непроизвольно обидел ее своей насмешкой, — Кстати, и те экспедиции, о которых вы говорите, искали совсем не ее. И, возможно, что-то нашли. Но они контролировались НКВД и данные о результатах до сих пор засекречены. Однако во многих источниках есть упоминание, что где-то на прибрежных скалах была обнаружена пещера, которая может являться входом в подземный город...

— Нет там никаких пещер. Я тут уже все облетал. Да и пешком ходил по берегу много раз. Трещины есть, небольшие полости в скалах есть, но пещер нет совершенно точно.

— Само собой, — усмехнулась спутница, — тут и помимо Вас, как Вы сами признались, много исследователей шастают. Конечно же, пещеры нет. Вернее, ее невозможно обнаружить. Однако, она была. Есть даже фото, сделанное в тридцать шестом году, кем-то из участников экспедиции.

— Куда же она тогда подевалась?

— Я думаю, ее взорвали. К сожалению, сейсмические наблюдения в этом районе начали вести только с пятьдесят первого года, так что трудно установить, так ли это на самом деле. Но по свидетельству местных старожил в конце тридцатых годов в этом районе были слышны несколько мощных взрывов.

— Ерунда. О каких старожилах Вы говорите? Я тут живу уже n лет и ничего подобного не слышал. Следы от взрывов были бы явными. Нет там никакой пещеры. Абсолютно естественный ландшафт берега и скал, без следов участия в этом человека. Вы сами в этом скоро убедитесь.

— Не сомневаюсь, — Алёна тоже улыбнулась, взглянув на меня краем глаза, — но пещера там есть, и уже найдена. В этом Вы тоже скоро убедитесь.

Я вопросительно посмотрел на женщину, но она отвела от меня победный взгляд, увлеченно рассматривая пейзажи под крылом. Что ж, ладно.

Амфибия плавно накренилась на левое крыло, огибая две горные вершины, скрывающие цель нашего путешествия.

— Кстати, — прервала молчание Алёна, — вершины, которые мы сейчас пролетаем, переводятся с местного наречия как «женская грудь», а ущелье, в котором берет исток река, снабжающая озеро водой — «женское лоно». Названия говорят сами за себя, неправда ли?

Я усмехнулся. Все-то она знает.

— А вот и оно!

Вершина ближайшей горы медленно уплывала в сторону, открывая вид на удивительно голубую поверхность воды, окруженную зеленой каймой высоких сосен. В салоне самолета началось оживление, сопровождаемое громкими возгласами на французском и китайском языках. Как мне пояснила перед вылетом Алёна, их экспедиция организована одним видным китайским ученым, занимавшимся исследованием древнейших цивилизаций. По его расчетам, где-то в этих местах должен скрываться тайный подземный город, вход в который и планировалось найти. Сам господин Ву был уже довольно почтенного возраста и планировал свой приезд сюда только в случае обнаружения чего-либо интересного. Научную основу экспедиции составляли сама Алёна, двое молодых французских спелеологов — муж и жена, археолог из Китая и внучка господина Ву — молодая студентка, увлеченная идеями своего деда. Имен своих пассажиров я не знал, так как общалась с ними по английский только Алёна. А мое дело было маленьким — доставить их к месту лагеря и улететь домой. Сейчас вся эта разнонациональная научная братия устремилась к левым иллюминаторам, чтобы получше рассмотреть своими глазами озеро, которое они до этого долго и кропотливо изучали заочно.

— Я не вижу лагеря, — настороженно произнесла Алёна, — мы могли бы пройти пониже?

— За Ваши деньги любой каприз, — я пожал плечами и опустил штурвал от себя. Двигатели послушно потянули амфибию навстречу голубой зыби, ослепляющей частыми вспышками солнечных отблесков на гребнях волн. Резкий нырок вызвал тревожный вздох у пассажиров. Самолет, снизившись до двадцати метров, грациозно шел над волнами. Алёна пристально рассматривала мелькавшие по бортам, заросшие низким ельником, берега.

— Странно. Ничего не видно. Где же лодка? — растерянно произнесла она, когда самолет снова пошел в набор, оставляя под собой высокий берег.

— Лодка была бы сразу заметна, — пожал плечами я, — давайте пролетим немного выше.

Забывая об удобстве моих пассажиров, я пустил амфибию в резкий разворот. Поднявшись повыше, мы все же увидели брошенную лодку в заболоченной части озера, практически полностью скрытую от наблюдателя низким ельником.

— Что они там делают? На том берегу не может быть пещер! — удивленно приподняла брови Алёна.

— Lооk аt thаt! — вдруг воскликнул женский голос в салоне. Мы обернулись. Француженка указывала пальцем в свой иллюминатор, расположенный с другой стороны борта. Там, у самого подножия скалы, все увидели круглую поляну, и, белеющий среди густой листвы, шатер большой брезентовой палатки.

— Да, скорее всего, это они, — согласно кивнула Алёна, — но почему тогда лодка находится с другой стороны берега?

— Приводняемся? — равнодушно спросил я, всем своим видом показывая, что разбирать загадки с лодкой не намерен. Я свое дело почти сделал. Дальше разбирайтесь сами.

— Да, пожалуйста, — взволнованно ответила Алёна.

Сделав очередной круг над горами, я повел самолет по посадочной глиссаде, рассчитывая приводниться недалеко от лагеря. Вот мы прошли гору, и настало время убрать тягу двигателей, чтобы самолет стал планировать над голубыми волнами. Вдруг, какое-то чувство тревоги заставило сердце биться чаще. Я взглянул на приборы. Все было в норме. Самолет плавно снижался. Ровно гудели пропеллеры. Рядом послышалось частое дыхание моего «второго пилота». еtаlеs Алёна вдруг сильно побледнела и стала лихорадочно оглядываться. В салоне робкие редкие реплики переросли в гомон испуганных голосов. Что происходит? Самолет накренился вправо. Я попытался подравнять его штурвалом, но руки вдруг охватила необъяснимая дрожь, сковывая движения. Выправив правый крен, я свалил самолет в левый.

— Боже! Боже! — вдруг в голос закричала Алёна, — Мы погибли!

Моя рука инстинктивно дернулась к рукояти катапульты, которой на этом самолете, конечно же, не было. Старая боевая привычка. В салоне началась паника. Некоторые пассажиры отсоединили ремни безопасности и повставали с сидений, нарушив центровку судна. Амфибия снова нырнула на правое крыло и едва не зарылась им в голубых водах озера. С трудом превозмогая панику, я дернул штурвал на себя и дал двигателям полный газ. Вопль пяти голосов все же вывел меня из состояния ступора, но мысли по-прежнему приходили очень медленно. Раскачивая самолет штурвалом, я увел его ближе к берегу, где плоскости с шумом срезали верхушки сосен. Винты, словно мощные ножи, перемолотили хвою в мелкие щепки, и мы нырнули вниз с десятиметровой высоты. В последний момент, задрав нос, мне все же удалось плавно посадить машину на морошковое поле.

— Все живы? — спросил я, рассматривая темный салон с копошившимися на полу телами. Иллюминаторы были залиты грязью.

— Аrе yоu оkаy? — Алёна тоже повернулась назад.

— Yеа... I think... — ответил ей мужской голос.

Я вышел из кабины и дернул ручку двери. Она открылась только на десять сантиметров и плотно уперлась во что-то. Ударив по ней плечом, мне удалось расширить отверстие всего в два раза.

— Lеt mе hеlp, — француз тоже прильнул к двери, и, поднатужившись, нам удалось распахнуть дверь, обломив мешавшую тонкую березку.

Амфибия плюхнулась п

рямо в болото, оставив на его поверхности две длинные борозды от поплавков, которые теперь медленно заполнялись прозрачной водой. Весь корпус был облеплен темно зеленой жижей, с ошметками недозрелой морошки. Вот так слетали. Я спрыгнул в чавкающую жижу и обошел своего орла. На плоскостях крыльев виднелись глубокие вмятины от деревьев, винты безнадежно погнуты, передняя опора правого поплавка надломилась. Машина, совершенно точно, сама уже не взлетит. Со злобой я сплюнул в топкую грязь. Что же случилось? Как я, опытный пилот, мог совершить такое безобразие? Ведь это именно я. При заходе скорость была нормальной, все системы исправно работали. Я сам свалил самолет, и еще очень повезло, что мы плюхнулись в болото. Если бы по курсу была скала...

— Кажется, нам повезло, — прозвучал рядом голос Алёны.

— Ничего себе «повезло»! — я в ярости ударил кулаком по железному поплавку.

— Я имела ввиду, повезло, что мягко сели. Но что случилось-то? — ее вопросительный взгляд заставил меня покраснеть и отвести глаза.

— Не знаю...

— Мы далеко от лагеря?

— Думаю, что километра два, — сказал я, осматриваясь, — через полчаса дойдем.

— А самолет? — удивленно посмотрела на меня женщина.

— А что самолет? — я нехотя взглянул на нее из-под опущенных бровей.

— Он уже не сможет взлететь?

— Берите свой скраб и пошли, — сказал я, прикидывая как теперь вытаскивать машину из этой хляби, — кажется, в вашей экспедиции появился незапланированный участник.

Француз, как оказалось его звали Рэне, утешал обескураженную жену, усадив ее на мшистую кочку. А вот китайцы молодцы. Археолог уже вовсю орудовал у двери самолета, выбрасывая на мокрую морошку мешки с оборудованием и вещами, а юная студентка переносила тюки на сухой обломок скалы и бережно там складывала. Когда все были готовы к маршу, Алена, наконец-то, познакомила нас. Жену Рэне звали Анабель. Они с мужем были похожи как брат и сестра. Оба невысокого роста, худощавые и гибкие. Однако, чувствовалось, что за этой худощавостью скрывается отличная физическая подготовка, помогающая супругам покорить уже немало труднопроходимых пещер. Китайский археолог же, был напротив высоким и немного полноватым. Звали его Фанг Чен. Сразу было заметно, что человек он очень застенчивый, но смелый и ответственный. Он один не отстегнул ремни и не паниковал во время нашего бесславного падения. Его землячку — внучку господина Ву звали Лин. Это была миниатюрная девушка с красивым, практически кукольным лицом и постоянной милой улыбочкой на пухленьких губах.

— Ну а мы с Вами уже знакомы, — развела руками Алёна, — добавлю только, что по образованию я физик. Вы же, Артём, как знаток здешних мест, из пилота временно становитесь проводником. Если нужно, мы доплатим Вам за эту услугу.

— Не нужно, — стыдливо бросил я, — пусть это будет компенсация за посадку.

Мы шли по небольшой каменистой тропинке, то взбираясь практически вплотную к скале, то плавно опускаясь к самому берегу озера. Вещей у группы было прилично. Даже взяв, только самое необходимое, нам пришлось тащить на плечах килограмм по тридцать — сорок. Из-за частых остановок и передышек, два километра, разделявшие место падения и лагерь тянулись бесконечно долго. Алёна сделала еще несколько попыток выяснить у меня причины катастрофы.

— Возможно это из-за нас? — тяжело дыша, спросила она, пристраиваясь рядом на привале, — я не знаю какую сумму потребует ремонт, но думаю, кое-что мы можем Вам компенсировать.

— Вы тут не причем. Это моя ошибка.

— А я ведь почувствовала, что-то неладное, — прошептала женщина, — буквально за секунды до того, как самолет стал падать вниз, меня вдруг охватило какое-то нехорошее предчувствие... паника какая-то.

Я промолчал. Мне до сих пор было непонятно мое поведение. Бросить самолет в пике, раскачать его до безумной амплитуды, послать на деревья. О чем я думал? Я напрягся, но не смог восстановить своих мыслей в тот момент. Словно их вообще не было.

В лагерь мы пришли, когда вечер уже плавно переходил в ночь. Благо, полярный день не требовал дополнительного освещения, так как бензогенератор, установленный под деревом, оказался пустым. Пустым был и сам лагерь. Ни рабочих, ни медсестры в округе не было. На земле возле входа в главную палатку валялся

разряженный спутниковый телефон, в углу стояли наполовину распакованные коробки с какими-то инструментами. Куча разного тряпья, веревки, кирки, лопаты, небольшой казан с остатками рисовой каши. Все это хаотичное нагромождение вещей могло быть вызвано, как обычным в таких делах рабочим беспорядком, так и результатом погрома. Низкорослая Лин, встав на пустой ящик, дотянулась до небольшого предмета в верхнем углу палатки и что-то быстро залепетала по-английски.

— Она говорит, что это ее дед просил установить в лагере несколько видеокамер, чтобы он потом мог сам ознакомиться с ходом поисков, — перевела мне Алёна, — одну она нашла, но надо поискать остальные.

Китаянка попыталась включить ноутбук, к которому были подведены кабели, но его энергии не хватило даже на то, чтобы выйти из спящего режима. Алёна продолжала выступать переводчиком между нами.

— У меня есть солнечные батареи, — предложила Лин, — если поставить их на свет, думаю, за ночь ноутбук зарядится.

— Если это срочно, то мы можем вернуться к самолету, там мощный аккумулятор, — вяло сказал я. Алёна перевела мои слова, но все же предложила отложить это мероприятие до утра. Однако, Лин было не остановить. Она принялась горячо убеждать нас, что возможно на видео есть какое-то объяснение ситуации, и что нужно ознакомиться с ним как можно быстрее. Я не слишком возражал. Прогуляться два километра мне не в тягость. Но Алена напрочь отказалась снова возвращаться к самолету, решив первым делом заняться обустройством территории, ужином и ночлегом. Археолог уже пытался развести костер. Французы распаковывали вещи. В конце концов, идти пришлось только мне и Лин. Схватив под мышку ноутбук, девушка весело зашагала вслед за мной по знакомой уже каменистой тропинке. Налегке дорога пролетела незаметно и через двадцать минут мы вышли на розовое от морошки болото, в центре которого отдыхал на белом брюхе мой изуродованный самолет. Китаянка несколько раз пыталась заговорить со мной по-английски, но я жестами объяснил ей всю безнадежность этого мероприятия. Распахнув дверь самолета, я вошел в темный салон, и наощупь добрался до кабины. Включил освещение, тумблером подключил питание трансмиттера. Лин уже стояла у меня за спиной.

— Разберешься? — спросил я, указывая ей на розетку под креслом. Девушка нетерпеливо кивнула головой и, отстраняя меня, уселась на сидение второго пилота, распутывая шнуры питания ноутбука. Ну, да ладно, а я пока еще раз осмотрю свою ласточку. Взяв тряпку, я залез на фюзеляж и, как мог, протер от грязи лобовые стекла и передние иллюминаторы, еще раз осмотрел винты. По всей видимости, придется их снимать и везти в поселок для ремонта, а позже снова возвращаться сюда и пробовать взлететь. Благо размеры морошкового поля это позволяли. Вот только что делать с надломанным правым поплавком?

— А-а-тём, — послышался из салона голос китаянки, пытавшейся произнести мое имя, — Атём, cоmе tо mе!

Спрыгнув на землю, я вернулся в кабину. Лин развернула на коленях работающий ноутбук, чтобы мне было тоже видно монитор, и стала один за одним открывать видео файлы, периодически тыкая пальчиком в картинку, и что-то пытаясь объяснить мне на английском. Видео было черно-белым и без звука. Сначала на экране появилось изображение той самой большой палатки, в которой мы нашли камеру. В ускоренном воспроизведении туда-сюда бегали какие-то мужики, распаковывая вещи, разбирая ящики. Потом вошла женщина и принялась что-то раскладывать на небольшом столике в углу. Судя по всему, камера включалась от датчика движения. Ниже на экране отображалась дата и время. Если все было правильно настроено, запись сделана вчера вечером. Лин открыла видео с другой камеры, расположенной, по всей видимости, на каком-то дереве возле лагеря. На ней было видно палатку снаружи и поляну, на которой сидели трое мужчин у горящего костра, и что-то с аппетитом ели из железных мисок.

— Thаt s whеrе it аll bеgаn, — медленно произнесла китаянка и промотала бегунок временной шкалы. В углу видеоизображения стояло время 22:25. Мужчин на поляне больше не было. Из палатки вышла девушка и обеспокоенно стала озираться по сторонам. Ее поведение сразу показалось странным. Она металась от дерева к дереву, смотрела то в небо, то куда-то в сторону гор, открывала рот, видимо что-то крича. Пометавшись так минуты две, она снова забежала в палатку. Лин нажала какую-то кнопку, и экран поделился на две половины, одновременно показывая нам и поляну, и то, что происходило внутри палатки. Девушка забилась в угол и, прижав голову к коленям, закрыла уши руками. Где-то вверху первого экрана вдруг заколыхались кусты, и на поляну буквально вылетел один из рабочих. Он споткнулся о камень, упал на живот, стал быстро подниматься, но следом за ним выскочили еще двое, сбивая друг друга с ног.

Поднявшись с земли, они стали панически метаться в пустом пространстве поляны, напоминая недавние движения девушки. Кто-то из них с размаху ударился об дерево, на котором висела камера, и изображение перевернулось, транслируя теперь только верхушки высоких сосен, колышущихся на ветру. Мы переключили все внимание на то, что происходило в палатке. Женщина, видимо услышав возвращение рабочих, встала и рванулась к выходу, но ее тут же что-то отбросило назад. Шлепнувшись на пол, она приподнялась на локтях, глядя на откинутый полог. Внутрь ворвался один из мужчин. Словно безумный, он бросился на девушку и придавил ее к земле своим телом, рукой пытаясь расстегнуть ремень на брюках. Было видно, что девушка хочет вырваться, но ее размеры не позволяли оказать должного сопротивления. Мужчина тем временем стянул брюки вниз, и вскоре его белые ягодицы быстро задвигались на девушке вперед-назад, совершая недвусмысленные движения.

— Вот скотина, — сквозь зубы выругался я, испытывая беспомощную ярость. Лин молча и даже как-то завороженно наблюдала за происходящим. В палатку ворвались еще двое мужчин. Один из них тоже расстегнул ремень и, спустив вниз брюки, задвигал рукой между ног. Качество видео было отвратительным, поэтому ни лиц, ни каких-то детальных предметов было не разобрать. Тот мужик, что лежал на девушке, по-видимому, завершил свое грязное дело и, приподнявшись на локтях сел на пол. Девушка лежала неподвижно. Было видно, что ее походные брюки стянуты до колен, а рубашка немного задралась вверх, открывая белый живот. Кажется, между ними был какой-то диалог. Девушка вдруг села, и, расстегнув пуговицы на рубашке, откинула ее в сторону. Тот мужик, что стоял перед ней, со спущенными штанами, присел на корточки и, сорвав с медсестры бюстгальтер, стал мять в руках белые груди. Второй же принялся срывать с нее, полуспущенные брюки. Дальше они, как безвольную куклу, подняли обнаженную жертву, и на руках понесли ее куда-то в угол палатки. Третий рванулся следом. Так они скрылись за угол экрана. Камера выключилась, и когда она в следующий раз отреагировала на движение, прошло уже чуть более получаса. Мужчины, абсолютно обнаженные один за другим выбежали из палатки. Больше записей не было. По всей видимости, сел аккумулятор на записывающем устройстве. Мы с Лин переглянулись.