Едальня де Сада

Донасьен, потомок знатных персон, открыл свою едальню в одном закуточке Парижа и от клиентов не было отбоя. Летом гости располагались на открытой террасе. И вот, приспичило ему разоткровенничаться перед гостями, которые были просто поражены блюдом.

— О, дорогие гости! Вот наша готовщица. Это она приготовила вам отменное кушанье, рецепт которого хранится за семью замками и который она унесет с собой, ведь она лишена языка, который ради благой цели вырезан почти под корень. А еще.... она была поимета сзади, дабы сохранить честь. И острижена во имя того, чтобы ни один ее волос не попал к вам на тарелки. А такое, между прочим, было. И знаете, как мне было неловко за это. За ее ужасную оплошность.

— Мммм – говорила та.

— Да, мясо, верно. Видите, теперь она занята делом, а не пустой болтовней. Иди на кухню.

Поняв, что наболтал лишнего, он тут же распорядился принести гостям бесплатного вина из местных погребов, впридачу на закуску сыра – репутация дорого стоит.

Убедившись, что месье и их дама напились, он вздохнул с облегчением и продолжал свой банкет.

А банкет этот заключался в необычности – гости требовали и еды. И разврата. Ох, как его радовали эти заказы, которые он же сам и придумал. Вы только взгляните на это меню – толстуха в сливках, которые и должны были слизывать клиенты, а кусать за окорок не рекомендовалось. К сливкам подавались оливки в мисочке и вино. Донасьен знал, что народу нужно и хлеба. И потех, поэтому другими позициями в меню были пышная инфанта с торчащим сзади зеленым лучком, в белье из овощей. Припущенных на пару. У другой пышки сзади торчала ботва от редиски. Другое блюдо называлось девушка в манто. И блюдо от шеф-повара тоже пользовалось успехом.

Однако вскоре пришла проверка с подозрениями в его репутации. А он стал гадать -кто же его выдал, ведь вроде как все напились.

— И так, Донасьен де Сад, про вас доложили, что вы паршивый развратник.

— Покажите мне, кто доложил.

— Это совсем не важно. Обвинения против вас весьма серъезные – вы и содомит. И садист. Ох, что вам грозит...я думаю, что вы догадываетесь.

— Как-то это не конкретно. Да и все прекрасно знают, что мое заведение отличное. И что закуски зачастую тут бесплатно.

— Придется вам оставить заведение. И зря вы отпираетесь.

— Ну, приведите же мне этого гада!

— Она не соизволила прийти.

— Ага. Это она...вот гадина. Да по ней маска позора плачет.

— Так вы и правда это говорили!

— Мало ли, что я говорил.

— Приведите повариху. Быстро.

Перед ним была ужасающего вида дама, у которой раньше был и язык, и длинные мягкие волосы. А теперь...ее пышность осталась только сверху, что очень смешило гостей, когда та подходила.

— О, скажи, дорогая, он не развращал тебя?

— Скажи нет, помотай головой – кинул он ей команду, но та качала в обратную сторону и что-то лепетала.

— Так вот оно как...открой-ка рот – и увидел лишь остаток языка.

— Она такая родилась.

— А мне понятно, то что ты родился гадом. Вот я тебе сейчас кое-что тоже откручу - и взял его за причиндалы так, что тот заверещал.

Но неожиданно сказал – Ну, ладно. За каждым водятся ошибки. В первый раз прощаю. И удачи заведению.

— Ух ты, пронесло! – подумал тот.

А повариху он забрал себе, сказав, что нечего ей делать в этом логове. К тому же он пришил ей чужой язык, владелец которого был казнен - а что, прекрасная идея. Нечего же пропадать добру. 

И вот,  назавтра, заказали блюдо Очи страсти. И тот, кто под видом клиента пришел, просто ужаснулся развратному блюду. И те, кто сидел с ним за одним столиком, тоже подключились к поимке развратного хозяина. Теперь ему уже было не отвертеться.

Его бросили в темницу, где он должен быть ждать гильотины.

— Ох, быстрей бы. Жаль, что теперь не получится словить ту гадину, что выдала меня, поев на славу. Ух, я бы ей устроил...

А после охранник сказал – Ты ждешь гильотины, но такая кара слишком проста для такого типа, как ты. Ты трясешься тут и ждешь рассвета, чтобы всё закончилось. Интересно, думаешь ли ты, что твою тушу потом сожрут. Вместе с тёртым сыром, ахаха. Рубленую надвое. Ведь уже нашли твои трактаты. У тебя дома. И ты это одобряешь. Ведь негоже добру пропадать. Но тебе это не грозит. Для тебя придумана другая казнь. Особая. Специально для тебя. Тебя посадят на железный жезл. И ты скончаешься за несколько часов. А если насадить тебя на него будет трудно, то палач подрежет тебе ножом то место, для насадки. Так и сдохнешь. На площади. Вот это будет агония, вот это будет шоу.

А Досаньен остался с еще более мрачными мыслями – какая тварь решила заменить казнь! Он был в ужасе и метался. Даже пытался грызть решетки, но зря – тут даже грызун не справится.

И вот, его любовница, безумная поклонница, пришла к нему. Она как могла подбадривала его, понимая, что это, вероятно, их последний раз. И, держась за решетки, прыгнула на него.

— А теперь отсоси мне – предложил он, высунув член.

— Ну. Ладно – как бы делая одолжение, сказала она и взяла член в руку.

— Да не мни, а соси!

— Да не злись ты. Хочешь, чтобы я тебя запомнила таким. Подумал бы об этом.

— Ну давай уже. Соси.

Но тут пришел охранник и ей пришлось уйти. Тем более. Ее бы тоже признали развратницей. Если бы она сосала при нём. А так она была просто милой и жалостливой девицей и представилась его родственницей.

— Так вы кузина этого паршивца. Надо же! Я думал, что вы воспылали к нему страстью. Хотя, такое родство не особо и мешает. И чего я только не насмотрелся. Так что этим меня уже было бы не удивить. И только вы приходите к нему и вы - женского пола...

— Ну что вы! Просто тетя, т. е. моя мать, не могла прийти к нему, поэтому я и пришла. А так мы с ним особо не общались.

— Так вот. В таком случае, вы не будете сильно огорчены, если придете посмотреть завтра на его казнь. Она не будет быстрой. Он хотел легко от делаться. Не выйдет.

И вот, когда утром он уже готовился к позору, Король сказал – Не будет ему казни. Подумайте – он сдохнет через несколько часов, а наделал столько всего. Пусть лучше томится в темнице. Это была его последняя прогулка. В темницу его!

И, когда того вели обратно сквозь шумную толпу, он приметил взгляд одной дамы, силуэтом похожей на описываемых в его чтиве дам, которая проворчала что-то и сказал - Ах ты, да я засажу свой жезл тебе туда, вот так! 

И там он, от нечего делать, продолжал писать трактаты. Но на сей раз от женского лица. И его это забавляло. Порой и любовница под видом кузины прибегала и прыгала на него. Но не думала отсасывать.

— Софи, подставь мне задницу – сказал он однажды. – Но не для флатуса! Предупреждаю. Я люблю лишь свой флатус.

— Ты что это, решил на мне проверить способы из своей писанины, вот еще!

— Это чтиво не для простых умов. Для обывателей романы, которые настолько хороши, что очень плохи. А я вышел за рамки. И многим в этом помогу. А ты, если не хочешь раскрепощаться, так проваливай отсюда.

— Посмотрим, как ты будешь сам с собой заигрывать. Да мой бутон тебе сниться будет. И ты завоешь, словно волк в лесу. А я не приду. Ты бы подумал, гордец.

— Ну и катись – сказал он тихо, а потом добавил – Софи, ты нужна мне. Так нужна...

И стал рассуждать - Эх, на что я рассчитывал, когда преподносил такие блюда...эх, какой же я глупец. Я, потомок знатного рода, теперь, как затворник, забывший о солнечном свете...

Действительно, она была ему сейчас нужна, как никогда – он задумал план побега. По его расчетам она должна была достать ключи от темницы. И тогда он будет скитаться. И оставит харчевню. Ей тоже был на руку его план. Ведь так она получит своего любовника обратно. И будет приходить к нему в убежище. А уж его они найдут. Ей же оставалось приворожить охранника. А тот все писал и писал, надеясь на спасение. Новым его чтивом была история о жрице любви. Опять в первом лице.

А Софи, сколько не крутилась, сколько не обольщала его, того крепкого охранника, не получила допуска к ключам. Уж очень чуткий сон был у него. И даже после соблазнения ей он бдительность не потерял.

На все пояснения Донасьен говорил ей – Значит плохо стараешься. Мне ли не знать.

— Зато ты хорошо стараешься. Опять ты флатусируешь – сказала она, как подобает знатной даме. - А вот сам бы постарался. Раз такой умный.

— Ты чокнулась! Я только в романах барышня. А посмотри, кто я на самом деле.

— Ты на самом деле утонченный кавалер. Ты очень привлекателен. И способен соблазнить кого угодно.

— А про меня еще говорят, что я ужасен. И это я развратник...

— Ну. Возьмешь дело в свои руки...или рот, как тебе больше нравится. Да мало ли как.

— Софи, вернись! Софи. А не то я....я не знаю. Что я сделаю.

Но та не обернулась. Словно ей наскучило стараться зря.

— Софи, не оставляй меня. Софи. – причитал он.

Немного передёрнув, принялся писать последнюю главу. А путь держал он только на свободу. С ней или без неё. Жажда возмездия пришла еще больше, когда к нему явилась та самая мадам, что и сдала его. Она потешалась над ним. А когда тот стал рассказывать, что делал с героинями романов. И что бы сделал с ней, та закрыла уши. А после пожаловалась охраннику. И тот отвалил ему плетей.

— Вот тварь – говорил он, отлеживаясь на доске, что служила ему кроватью.

У него всё крутилась мысль, которую ему подкинула Софи. И он даже сам уже думал – хочешь сделать хорошо – так делай сам. А если что – сам виноват. Но он не знал, как это делать.

И вот, она опять пришла – соскучилась. Да и опасалась, что тот голодовку устроит. И вот опять объятия. Засос. Он потянулся к ее заду и та отошла. Перспектива быть героиней его романов ее совсем не радовала. Да и была она дочкой знати, поэтому ей было так неловко за себя сейчас. А что бы было при потакании его капризам, ей бы даже думать было страшно. Но все таки отсосать она ему хотела. В последнее время она думала. Как найти нужный компромисс. И она его нашла. Но обещала отсосать, когда он сбежит отсюда.

И ей понравился его задорный взгляд.

— Обещаю тебе, что это будет лучший отсос в твоей жизни.

— Ну что ж, поверим. Хотя, лучше мужчины не будешь.

— А это ты откуда знаешь?

— Да так, чисто статистически – отмахнулся он.

И продолжил – Занимайся делом.

Та же понимала, что опять ничего не получится. Ведь тот ужасно бдителен. А там целая связка ключей. Иди еще успей найти. Теперь она была еще осторожнее, следуя его примеру. И его рука накрыла ее руку в тот самый момент. И она забыла о ключах и приласкала его. Ей даже пришлось ублажить руками его член.

А сама думала – Вот гад. Наверное, выбирали служителя с чутким сном. Да и повесил их на шею. Как я с такой –то шеи сниму....

Но вот их шанс – на смену заступил и новенький работник. Этот был совсем другим. И Софи, не теряя времени, решила и его приворожить. А ему сказала всё держать в секрете, словно боялась огласки. Но он обо всем забыл в ее объятиях. А она к тому же нанесла на себя несколько капель эфирного масла. А его разогнала, как жеребца. Подбадривая – Быстрее, быстрее!

После тот и не заметил, как вздремнул. Да, это было не надолго. Но и этого хватило ей, чтоб забрать связку.

— Софи, скорее открывай - поторопил он, когда увидел, как та возится.

— Ой, знаешь, это не тот ключ – внезапно сказала она.

— Да это он, ты что делаешь! Давай я сам.

— Вот сам и соблазняй – и ушла, вернув ему связку до того, как тот оклимался.

Она словно одумалась и не хотела быть замешанной в этом. К тому же ей внезапно стало жаль наивного охранника. А тот уже ходил в другой части здания и искал ту связку. Она успела положить ее обратно и улизнула. А Донасьен принялся призывно кричать, чтобы охранник проснулся и словил ее.

— Странно, связка на месте. Эй, ты где? - позвал он. Но она не ответила и затаилась.

— Предатели. Все меня предали – ругался Донасьен.

Единственным утешением для него были романы, которые позже назовут дьявольским чтивом. К тому же, новый охранник рассказал второму про соблазнения. От которых он якобы отказался и остался холоден. И Донасьен на всякий случай снова получил плетей. Но это было не самое худшее - еще через день его ждал "сюрприз" - ему отчекрыжили мошонку.

Народ же скучал по любимым блюдам, где пышки были не только под мантией из овощей. Но и в образе русалок – блюдо из даров моря, где хвост это морская капуста. А лиф – это гребешки.

Но недолго им пришлось скучать, ведь вскоре заведение перешло его племяннику, который как мог старался радовать гостей. Конечно. В разумных пределах. А по городу трубили об особой вести – некую даму поймал один тип, который испражнился на нее, при этом щедро флатусируя. И это очень странно. Ведь со времен взятия де Сада под стражу ничего такого больше не было. А больше ничего и не было, ведь негоже там шалить.