Допрос с приСТРАСТием

— Как ведет себе подозреваемая? — спросил я у приятеля, когда мы шли по коридору следственного изолятора.

— Тихая, книжки все читает. Знаешь, что меня удивило? Она попросилась в общую камеру.

Мозг отказывался представить эту картину — Кристина Калашникова, точнее Швец, и обыкновенные зечки вокруг. Вот уж поистине от тюрьмы да от сумы не зарекаются.

— Как думаешь, удовлетворить ее просьбу? — посоветовался мой хороший знакомый и одновременно заместитель руководителя данного учреждения Кравцов Александр Григорьевич.

— Не думаю, что это хорошая идея. Она ведь не обыкновенная подозреваемая, муж кучу людей пересажал, вдруг кто решит отомстить или поиздеваться над богачкой. Огласка может получиться — мама не горюй. А чья голова полетит первой?

Сашка кивнул, соглашаясь с моими словами.

— Правильно, твоя.

Впрочем, не только забота о дружке была причиной моих слов. Черт, она, конечно, гребаная лживая сучка, но я не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Ведь я тогда любого сгрызу...

— Вон та камера, — показал Сашка в сторону серой, судя по всему, железной, двери. — Она уже там.

Сердце тревожно забилось, в животе все пошло завязываться узлами. Кристи, моя Кристи. Веревки из меня вьет, гадина. Тело начало ломать в предчувствии новой дозы наркотика.

— Когда нужно будет увести подозреваемую, звякнешь.

— Хорошо, Саш, спасибо тебе.

— Не за что, вот ключи от камеры и наручников, вдруг понадобятся, — подмигнул мне Кравцов и удалился.

Как же эта сука на меня действует, даже дверь трудно открыть — от волнения руки дрожат.

Кристи стояла у маленького деревянного столика. Черт возьми, какая она красивая! Ей бы в кино сниматься в роли роковых красоток, ради улыбочек которых мужики готовы хоть в огонь, хоть в воду, даже звездочку с неба достать.

— Ты, — произнесла она вмиг побледневшими губами.

Ничего, скоро я верну им краски, так зацелую, закусаю, что будут неделю гореть! Кажется, наше встреча Кристи тоже не оставила спокойной. И это приятно осознавать, даже если ее неравнодушие вылилось бледностью. Боишься меня, изменница? Правильно, бойся!

— Я, Кристи. А ты не рада меня видеть?

Она так странно глянула. Ах, как она глянула. Словно кол вонзила в грудину. А потом закусила губы, будто боясь сказать что-нибудь лишнее. Все внутри и снаружи встало дыбом от осознания ее присутствия. Я сейчас сдохну, если не прикоснусь к ней. Нет, Вова, нет, ты же не юнец четырнадцатилетний! Держи себя в руках, держи себя в теле, не рвись к ней каждой своей клеткой!

— Решил взять показания в более неформальной обстановке, тебе ведь не понравилась моя официальность в прошлый раз.

— Не понравилась, — тихонько согласилась она.

— Видишь, Кристи, я готов все сделать, чтобы тебе было комфортно.

— Володь, сними с меня наручники.

— Нет, девочка моя, пока нет.

Улыбнулся ей ласково, а скорее, плотоядно. Просто, прежде чем сожрать кису Кристи, хочу вдоволь наиграться.

Медленно подошел ближе. Она не отступила и посмотрела в глаза. Жарко, очень жарко. Кто с кем играет, гребаная сучка? Поднял руку, дотронулся до ее щеки. Кристина прикрыла глаза и потерлась о мою ладонь. Нежно, блаженно, будто бы эта ласка доставляет ей удовольствие. Играет гадина, притворяется! В груди открылась так и не зажившая рана. Ушла ведь стерва тогда не с пустыми руками, сердце забрала мое в качестве трофея. Резко схватил за волосы, больно потянул, вынудив ее запрокинуть голову и распахнуть прикрытые в неге глаза. Темные, красивые, ведьмячьи.

— Скажи мне, Кристи, зачем ты убила своего мужа?

— Я его не убивала.

— А кто тогда?

Смотрит твердо, без страха, с уверенностью в своей правоте.

— Ты следователь, Карпов, вот и ответь на этот вопрос.

— Позже, — пообещал я ей.

Расследование никуда не денется, а вот я больше не могу ждать. Чуть ослабил хватку своих пальцев. Потом стащил с ее волос резинку, и они темной волной упали на плечи. Так она еще красивее. На Кристине надета тоненькая шерстяная юбка и в тон стильный молочный джемперок. Даже в тюрьме она прежде всего красивая, стильная женщина. Одним молниеносным движением стащил юбку вниз.

— Ты что делаешь, Карпов?!

Ухмыльнулся.

— Раздеваю тебя, Кристи, ты же, помнится, хотела неформального общения.

А потом заорал, специально громко и грозно:

— Переступи через юбку!!

Кристина, как кошка, зло сощурила свои чернющие глазища. Но сделала по-моему. Хорошая девочка. Понимает, когда надо отступить, а когда свое упрямство показывать. Как жаль, что сейчас осень, а не лето — на ней еще колготки надеты, да сапожки с низким каблуком. Посадил Кристину на узкую жесткую кровать, которая была в углу этой клетушки. Сашка мальчик понятливый, камеру выделил с кроватью, чтобы было удобнее... брать показания. Сам опустился на корточки возле прекрасных девичьих ног. Королева и ее подданный. Наслаждайся моментом, детка, так не всегда будет. Взял стройную ножку в свои лапищи, потянул молнию ботинка вниз. Кристи не сопротивлялась, только смотрела своими невозможными ведьмячьими глазами. Ее стопа в моих лапищах кажется такой маленькой, грациозной, хрупкой. Мне хочется одновременно двух взаимоисключающих вещей: сжать эту маленькую ножку и давить, давить... давить, пока кость не хрустнет!... Нет, целовать, каждый пальчик, каждый участок кожи!... Нежность все же перевесила. Прильнул к стопе губами. Полувздох-полувсхлип вырвался из женского рта. Как это у нее получается? Однажды услышав этот возглас, больше пяти лет назад в зале дорогого ночного клуба, подумал, что теперь не будет мне покоя, пока не добьюсь повторения. Снова и снова.

— Володь, что ты делаешь?

— А ты еще не поняла, Кристи, играю с тобой в доброго и злого полицейского. Сейчас я добрый.

Расстегнул второй сапожок. На этот раз целовать не стал, отбросил его в сторону и молниеносно вверх, вцепился в резинку эластичных колготок, а потом стащил их вместе с трусиками. Она вскрикнула, попыталась меня оттолкнуть, ударив в грудь руками, все еще скованными наручниками.

— Не рыпайся, Киса, теперь я злой полицейский!

Затем, опровергая свои слова, прильнул своей головой к ее обнажённому животу, носом уткнувшись в тонкую полоску темных волос на лобке. Вдохнул запах.

— Кристи, девочка моя...

В голосе смертная тоска. Зачем я это вслух сказал? Тюфяк. Собственная слабость злит, вынуждая действовать жестче. Поднялся, подцепил пальцами тонкий джемперок, надетый на ее тело. Черт, наручники на запястьях не дали его снять. Зато открылась прекрасная картина женской груди, обтянутой белым кружевом бюстгальтера. Кристи, наверно, неудобно так с поднятыми руками, со свитером, натянутым на голову. Ничего, потерпит. Я пять лет ждал возможность прикоснуться к ее сиськам. специально для еtаlеs.ru Соски так призывно торчат. Накрыл ее правую грудь ртом, почти половину втянул в себя и начал сосать, прямо через кружево, жадно, словно изголодавшийся ребенок. Какой же вкусный мой персональный наркотик! Кристи запищала, завозилась подо мной, еще сильнее разжигая во мне похоть. Пальцы пошли гулять по такому притягательному женскому телу, желая почувствовать теплоту и бархатистость кожи. Нагло полезли в ее промежность. Влажная! Нет, даже мокрющая! Захотелось кричать, торжествуя. Она все так же хочет меня, так же загорается, стоит только к ней прикоснуться! Моя похотливая киса, Кристи. Помнится, в прошлом, когда я приезжал к ней, усталый, голодный после службы, она, томно смотря своими чернющими глазами, игриво накручивая локон на пальчик, спрашивала:

— Володь, что сначала — на кухню или в койку?

Какая уж тут кухня! Я почти всегда выбирал второе, и, конечно, не для того, чтобы поспать, даже до смерти усталый, все равно на нее залазил, надеясь еще и еще раз услышать сводящий меня с ума полустон-полувздох.

Сука, зачем же ты все испортила! Переломала, перепоганила наши чувства, наплевала прямо в душу.

Оторвался от ее груди, снова став злым полицейским. Опустил свитер на место. Черт, куда я дел ключи от наручников? Хочу увидеть ее полностью голой! Нашел, на стол бросил вместе с телефоном и документами.

— Кристи, вытяни руки!

Она смотрела на меня своими ведьмячьими глазами, но слушаться не спешила.

Заорал:

— Делай, что тебе говорят, не беси меня!!

Вздрогнула, на этот раз взглянула с удивлением, словно не узнавая, и вытянула руки. Потом действовал быстро, расстегнул наручники, стащил с ее тела джемпер. Быстро справился с застёжкой на лифчике (не растерял еще сноровку), груди упруго выпрыгнули мне в ладони. Спустил кружевные лямки с плеч и дальше вниз по рукам, избавляясь от последней детали туалета. Снова надел железные браслеты на тонкие запястья, застегнул. Потянул за цепочку наручников, вынудив Кристину подняться с кровати. Сам же отошел, чтобы полюбоваться этим совершенным произведением природы. Кристи невысокого роста, всего метр шестьдесят, ниже меня на целую голову, но сложена просто идеально. Стройные длинные ноги переходят в манящие бедра и попку, тонкая талия, полная грудь с эротично выступающими коричневыми столбиками сосков, длинная шея, личико прекрасной ведьмы, на котором горят темные бездонные глаза. А еще тонкий носик и совершенные линии рта. Ее губы — это отдельная песня. Пусть банальное сравнение, но они действительно походили на прекрасный цветок-плод, который хотелось без конца целовать, кусать, желая вдоволь насытиться их мягкостью и влажностью. Как заговорил, придурок, романтичный идиот! Вот сейчас насытишься, поставишь ее на коленки и пускай насасывает! Кристи горделиво приподняла свой милый носик и даже не попыталась прикрыться, наоборот, бесстыдно расправила плечи, предлагая любоваться нагим совершенством своего тела. Ведьма! Все так же рассматривая ее во все глаза, потянулся к своей ширинке, медленно расстегнул ремень, потом молнию на джинсах, нырнул в трусы, вытаскивая окаменелый донельзя член. Пришло мое время раздеться. Стащил с себя футболку, ботинки, брюки. Она не отвела взгляда, только легкий румянец, появившийся на щеках, выдавал ее смущение, а быть может, возбуждение. Вид обнаженной прекрасной женщины, к тому же в наручниках, бил по самым темным, зверским инстинктам. Они рвались на свободу, желая мучить эту женщину, которая когда-то сделала мне так больно. Предательница! Медленно подошел к ней. Ах, как смотрит ведьма, просто душу прожигает чернотой своих глаз. Руки зачесались в желании касаться её, гладить, лапать, сдавливать. Не стал себя сдерживать, дотронулся до пухлых девичьих губ, Кристи приподняла подбородок и прикрыла блаженно веки. Опять игра? Другую руку запустил в каскад темных прядей.

— А теперь, Кристи, расскажи мне о своих любовниках. Или старый козел, твой муж, был так хорош в постели, что мог удовлетворить такую похотливую блядь, как ты?

Черные ведьмячьи глаза открылись, что-то вроде боли промелькнуло в них.

— Да иди ты, Карпов, к чертям собачьим!

Женские руки в наручниках, раздражённо толкнули меня в грудь. Она попыталась освободиться. Но пальцы в темных волосах, жестко фиксировали ее все так же в моих объятьях.

— Не рыпайся, киска, я снова злой полицейский.

— И что?

— А то! Опускайся на коленки и работай старательно губками, чтобы я подобрел.

— Да пошел ты!

— Всенепременно, Кристи, сейчас вот хорошенько выебу тебя и пойду, а тебе придется еще лет восемь куковать в подобных заведениях. Так что пользуйся возможностью порадовать себя крепким хуем.

В ее глазах опять плескалась боль, даже отчаянье, и моя совесть противно заныла, заставляя чувствовать себе мужланом, последней скотиной.

— Не надо давить на жалость, Кристи. К тебе у меня осталось только немного желания. Все остальное ты вырвала с корнем, когда уходила.

Слезинка скатилась по ее щеке, слизнул ее языком. Какое вкусное лакомство — ее страдания. Надавил на хрупкие плечи, вынудив Кристи под силой воздействия моих рук опуститься коленками на пол. Странно, она и не сопротивлялась, была на удивление послушной. Член горделиво топорщился прямо ей в губы.

— Ну же, Кристи, открой ротик, будь хорошей девочкой...

Посмотрела на меня, словно грудь распорола своим взглядом, в нем столько всего читается: боль, нежность, покорность. Удивительно, но она послушалась. Губы жарко обхватили головку моего члена, влажно всосали внутрь.

— Крист-и-и-и!... — взвыл от остроты переживаемых ощущений и дернулся, точно припадочный.

Пальцы лихорадочно погрузились в темные пряди моей персональной ведьмы. Она точно связана с нечистой силой! Сколько женщин мне делало минет? Десяток точно, но никогда ничьи прикосновения до такой степени не заводили. Мягкие губы скользнули дальше по стволу, насаживаясь практически до основания члена. Кристи просто прирожденная минетчица, может творить своим языком и губками настоящее волшебство, превращая меня то в требовательного зверя, то в просящего трепещущего мальчишку. Губы скользнули назад, на миг выпустили головку из своего плена, я даже не успел недовольно заворчать, как она снова ее поймала. Горячий язык прошелся по уздечке, нырнул в прорезь головки, опять заставив мое тело дернуться в припадке удовольствия. Черт, еще пара таких движений и кончу! Ничего удивительного, я ведь так по ней изголодался! Пальцы в темных волосах который раз судорожно сжались. Наверное, я делаю ей больно. Кристи, плотно насадившись кольцом своих губ на мой нехилый отросток, посмотрела на меня. Поглотила, подавила своими глазами, затянув в черную дыру вечной страсти, из которой я теперь точно не выберусь. Ведьма, ведьма, прекрасная ведьма у моих ног! Такую не забудешь, даже если пройдет сотня лет, не то чтобы какой-то пяточек! Руки требовательно задержали ее у основания члена. Женское горло свело рвотным спазмом, прекрасные глаза затуманились слезами, став еще более сюрреалистично глубокими. Отпустил... Кристи жадно вдохнула воздух. Но я, в своем желании обладать, не дал ей надышаться вдоволь. Снова подставил член к прекрасным и теперь совсем не бледным губам. Кристи беспрекословно обхватила член своим ртом, а потом интенсивно заработала на стволе, вниз и обратно, вниз и обратно. На девятом или десятом таком витке не выдержал, зарычал, опять судорожно сжал пальцами черные волосы и начал кончать в теплый, все еще сосущий ротик. Бетонный пол камеры на миг качнулся, а я снова основательно провалился в райскую темноту ее глаз.

— Глотай, глотай, Кристи! Если бы ты знала, как долго я об этом мечтал.

Она опять-таки послушалась, проглотила, а потом старательно облизала член, словно моя сперма действительно вкусная штука. Похотливая Киса Кристи.

После оргазма накатила волна усталости, какой-то приятно-заторможенной опустошенности. Подхватил свою ведьму под мышки, оторвал от пола. Сейчас исполню еще одну свою настоятельную потребность, от невозможности удовлетворить которую хотелось выть по вечерам все эти пять лет. Мне нравилось раньше лежать с ней, обнявшись, вдыхая полной грудью неповторимый аромат этой женщины...

Кровать узковата, даже для одного меня, не то чтобы для двоих. Но ничего, лег на нее сам, а свою драгоценную ношу поместил сверху, себе на грудь. Как же приятна эта тяжесть! Она завозилась, устраиваясь поудобнее, нежно потерлась о мое плечо. Руки сразу максимально возможно обхватили Кристи. Теперь женское тело от меня можно только бронепоездом оторвать. Эх, вдавить бы ее в себя, срастис

ь с ней, чтобы Кристи больше не смогла уйти замуж даже к самым влиятельным и богатым дядькам. Придурок, зачем я тогда отпустил свою ведьму? Пальцы пошли путешествовать по манящим женским изгибам. Глажу ее, точно котенка, от макушки, дальше по спине к округлой попке. Ну же, помурлычь, Кристи, как это бывало раньше, помурлычь, выставляя тело навстречу моей ладони. Нет, она лежала тихонько, бездвижно, словно затаившаяся, забившаяся в угол мышка. А грудь, где находилась девичья голова, стала влажной. Догадка прошибла мозг.

— Кристи?

Ее щеки были мокрыми.

— Кристи, почему ты плачешь?

Она не ответила, лишь закусила губы, а слезы, кажется, еще сильнее побежали из глаз. Какого черта?... Пришлось разрушить наш милый лежачий бутерброд. Усадил ее на кровать, пальцами легонько сжал подбородок, вынудив взглянуть на меня.

— Швец Кристина Сергеевна, почему вы ревете? — попробовал я снова включить полицейского.

Кристина молчала, а прочитать, понять что-либо по ее ведьмячьему лицу невозможно. Меня бесит это молчание. Что не так?! Что я сделал не так?! Слишком люблю ее, видимо. А может, это игра? Попытка меня разжалобить и следующие ее слова будут: «Милый, в СИЗО так плохо, сделай что-нибудь, найди, пожалуйста, козла отпущения, на которого можно будет повесить убийство Роберта Евгеньевича». А я ведь сделаю, все сделаю!

— Какого хрена ты плачешь?

Она раздражённо вытерла щеки руками.

— Не обращай внимания. Будь и дальше злым полицейским!

— Твою ж мать, отвечай на вопрос?!

— Эти вопросы не относятся к делу убийства моего мужа. А еще, насколько я знаю, плач в нашей стране не является уголовно наказуемым деянием.

Наглая сучка! Слез больше не было, темные глаза теперь смотрели с вызовом. И я откликнулся на этот вызов еще как, член начал снова твердеть. Ведь обнаженной и злой Кристи выглядела восхитительно. Счел своим долгом предупредить.

— Я тебя съем, киса Кристи.

— Попробуй, Карпов, — ответила она и показно щелканула зубами. Дескать, я тоже умею кусаться.

Нашел пальцами ее подбородок, приподнял. Коснулся нежных, натруженно-пухлых после минета губ, пропитанных вкусом секса, точнее вкусом моей спермы, но оттого не менее сладких. Рука, нежно гладившая ее кожу до этого представления со слезами, увесисто шлепнула по манящей попе. От неожиданности Кристи вскрикнула прямо в мои губы, все еще настойчиво терзающие ее рот поцелуем. Добавил ей удовольствия, пальцы, после шлепка мявшие мягкие женские ягодицы, чуть сместились, нырнули между женских ляжек. Кристи, Кристи, одно между нами остается неизменным, несмотря на все эти пять лет разлуки, твое предательское замужество, мои попытки наладить нормальную жизнь и кучу женщин, мы хотим друг друга. Нет, пожалуй, слово «хотим» слишком мало для описания того, что происходило сейчас между нашими телами. Мы друг друга — жаждем! Нашел в скользких складках ее клитор. Еще один полувдох-полувсхлип был безжалостно проглочен моим горлом. Ничего, сейчас эти «охи» косяком пойдут. Сразу двумя пальцами внедрился в ее влажную промежность. Кристи снова посмотрела на меня, удивлённо, жалобно, с надеждой на продолжение... Конечно, детка, я только за, продолжить. Интенсивно задвигал пальцами в хлюпающей женской вагине. Потекла моя девочка изрядно, видно, правда изголодалась без секса. Потом не менее интенсивно начал натирать круговыми движениями ей клитор, и снова пальцами внутрь. А ведьмячьи глаза все смотрят и смотрят на меня, потрясенно, с мольбою, и я опять нырнул всем телом в черную дыру нашей взаимной страсти... Дурак, надо было договориться с Сашкой на всю ночь арендовать эту камеру для взятия показаний. Мог бы целую ночь трахать кису Кристи! Она жадно начала глотать воздух губами. Темные глаза теперь смотрели словно сквозь меня, потому что моя девочка сейчас была полностью поглощена своими ощущениями... Член, несмотря на недавнюю разрядку, стоит, как каменный, и снова рвется в бой... хочет теперь основательно потрудиться. Решил добавить ей остроты ощущений, сжал сморщенный, торчащий острой пикой сосок. На этот раз стон не успел проглотить, и он пошел негромким эхом гулять по камере. Надеюсь, мимо тут никто не будет проходить. Начал мять другой рукой ее идеальные, просто созданные для моей ладони груди, не переставая при этом теребить пальцами в хлюпающей промежности. В попытке вдохнуть побольше воздуха Кристи снова открыла губы, а чернющие глаза заволоклись кайфом... Но мне нравится, что она не прикрыла веки. Сейчас, когда Кристина в шаге от оргазма, с перекошенным от напряжения лицом, создавалось ощущение, что я наконец-то смог пленить ведьму. Теперь я ее хозяин! Одно молниеносное движение и Кристи лежит спиной на кровати, а я всем своим весом навалился сверху ее мягкого, хрупкого тела. Хочу, чтобы она кончила подо мной и на моем члене. Раздвинул женские бедра, подставил член к влажному входу, а затем вклинился внутрь одним мощным ударом. Пусть знает, кто ее хозяин! Мы вскрикнули оба, друг другу в губы. Наши стоны переплелись в объятьях и пошли гулять по маленькому пространству камеры. Какая же она... сладкая. Еще один сильный толчок в жаркие женские глубины, еще два потрясенных всхлипа — мой и ее... Черт... А я ведь на самом деле сделаю все, чтобы освободить Кристи, даже если она действительно убила той злосчастной каминной кочергой своего мужа. Пойду на должностное преступление, подлог, уничтожение улик, да на что угодно, только не позволю посадить ее в тюрьму. Потому что следующие пять лет больше не смогу без Кристи... Особенно после того, как выебал, точнее, опять попробовал свой персональный наркотик. Подохну ведь от ломки без любимой ведьмы...

Мои толчки и наши стоны начали набирать интенсивность. Кровать ужасно скрипела при каждом движении. Наверное, должно быть противно, но в сочетании с женскими полувздохами-полустонами этот гадкий звук казался прекрасной музыкой. Вминаю женское тело в жесткую поверхность кровати, вминаю кису Кристи в себя, может, и правда получится срастись вместе. Она запрокинула голову, выставив напоказ беззащитную женскую шейку, сразу же впился в нее поцелуем и вперед, вперед, сильнее, глубже, к совместному оргазму.

— Карпов, Карпик, пожалуйста, прошу, развяжи мне руки...

— Зачем, Кристи? — прохрипел ей прямо в ухо, заставив бархатистую кожу идти мурашками. А движения членом не прекратил, наоборот, убыстрился даже.

— Неудобнооо... о-о-о...

Я догадался, для чего ей руки, ведь она в прошлом так любила проходиться пальцами по моим мышцам, иногда легонько царапая кожу... Но сейчас я гребаный извращенец, мне нравится трахать ее такой: связанной, беззащитной, полностью укрощенной, моей.

— Потерпишь... — снова хриплый шепот в прекрасное ушко.

Кристи нашла выход, забросила руки, скованные наручниками, мне за шею. Мы сейчас еще ближе. Впился ей в губы... И заработал членом, словно отбойным молотком, поглощая ртом все рвущиеся из девичьего горла возгласы удовольствия. Какое вкусное лакомство ее стоны! Женское тело подо мной напряглось, выгнулось... Она на грани, кажется...

Нет, киса, не сейчас, я пока не разрешаю тебе кончать. Так просто ты от меня не отделаешься. Дай растянуть удовольствие. Хочу тебя в разных позах. Быстро освободился от кольца женских рук, скрепленных наручниками. Вышел из приятной теплоты женской промежности.

— Володя, пожалуйстааа, — протестующе заныла моя персональная ведьма.

— Не переживай, Кристи, сейчас продолжим. Как ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?

Она не ответила, но я не сильно расстроился. За тот год, который мы были вместе, я хорошенько изучил это совершенное тело, и теперь знал все кнопочки, на которые стоит надавить, чтобы увеличить ее и свое удовольствие. Встал с этой скрипучей кровати, вслед за собой безжалостно поднял разомлевшую Кристи. Потом, не нежничая, резко повернул лицом к стене... Полувздох, полустон. Она всегда тащилась от моего напора... Чуть наклонил женское туловище, выгнул податливое тело практически буквой «Г», сам же пристроился сзади, покусывая, полизывая ее кожу между лопатками. Моя ведьма замурлыкала, конечно, ведь это ее тайная эрогенная зона — кошачье место, на ласки которого она всегда реагировала. Выебу, оттрахаю Кису за все пять лет, когда я был вынужден держаться поодаль! Шлепнул по призывно выпяченной попке, а потом с силой внутрь подрагивающей вагины. Теперь ее рот свободен, и любимые

полустоны пошли снова гулять по камере, создавая лучшую для ушей музыку. Кажется, от моего напора, бешеных толчков даже стены задрожали, скорость я развил приличную. А чтобы симфония секса ни на миг не прекращалась, пальцы положил на лобок, нашёл клитор.

— Карпов... Карпов... — вперемешку со стонами в беспамятстве повторяет моя ведьма...

Она даже встала на цыпочки, чтобы стать повыше и было удобнее ее трахать. И нежность перемешивалась во мне со злостью от осознания своей слабости по отношению к этой женщине. Ведьма, ведьма... стучало в голове с каждым новым ударом во влажную глубину. Даже сейчас, в тумане удовольствия, понимаю, что никогда не смогу забыть эту камеру страсти.

— Каарпооов... ооо!!

— Кончай, кончай, детка... Кончи для меня!

Мои бедра с громким шлепком бились о ее мягкие ягодицы, потекшая женская вагина развратно хлюпала, принимая член в себя, а киса Кристи замерла, притаилась в ожидании оргазма.

— Оооаааа... ах... ! — вот он, самый высокий, самый сложный аккорд сегодняшнего музыкального представления — ее оргазм, целая серия выдохов, поскуливаний и всхлипов, которые сопровождались подергиваниями женского тела в моих руках и развратными звуками движения члена в женской промежности... Боже, сокращающаяся в оргазме вагина добавила мне удовольствия! Черт, я сейчас тоже завою, кончая! Нет, хочу опорожнить яйца, смотря ей в лицо. Резко развернул Кристи к себе. После оргазма лицо моей ведьмы напоминало лики святых...

— Кристи, закинь свои руки мне за шею.

— Что?

Темные, масляные после испытанного удовольствия, глаза смотрели непонимающе... Захотелось рычать на ее непонятливость. Сам в нетерпении проделся головой в кольцо рук, скованных наручниками, приподнял Кристи от пола, прислонил к стене, снова насадив ее, все еще сокращающуюся, на свой член, обвил стройными женскими ногами талию и опять начал трахать, бешено ебать, пытаясь быстрее получить разрядку и поставить наконец заключительный аккорд в сегодняшних камерных музыкальных изысканиях. Стены как будто бы опять задрожали под воздействием силы моих толчков... Кристи все так же эротично завыла. А я, практически вмяв ее тело в свое, наконец зарычал, взрываясь фонтаном спермы в жарких, все еще пульсирующих, женских глубинах. Удовлетворенно выдохнул прямо в женское ухо, и по ее коже опять побежала дрожь...

— Девочка моя... лю...

Мой глупый ненужный шепот прервал звонок мобильного телефона...

Какого хрена кому-то понадобилось, не дали насладиться по полной таким сладким моментом. Впрочем, хорошо даже, а то бы, как тюфяк, сейчас расплылся в объяснениях любви. Оторвал тело Кристи от стены, вышел из жаркой промежности, осторожно отнес ее на кровать, разъединив наши тела. Подошел к столику с телефоном. Сашка звонит. Черт, неужели прошло три часа?

— Да, Саш, я слушаю...

— Как там показания, не надоело еще их брать?

С ней мне никогда не надоест. Правда, вслух я сказал другое...

— Уже почти закончил...

Точнее, два раза кончил, но дружку об этом необязательно знать...

— Подозреваемая во всем призналась? — хохотнул Сашка.

Невольно посмотрел на Кристи... Она сидела на кровати, прислонив руки, скованные железными браслетами, к шее, прикрыв тем самым груди и внимательно наблюдала за мной своими ведьмячьими глазами... А что в них, только черт разберет.

— Почти...

— Хорошо, а то мне уже домой уходить надо, а ты все не звонишь. Или решил всю ночь показаниями заниматься?

В самую точку. Но опять-таки вслух сказал совсем иное.

— Через десять минут подозреваемую можно будет увести.

— Договорились, — коротко ответил Кравцов.

Начал лихорадочно собирать разбросанную по камере одежду. Ее и мою.

— Кристи, пожалуйста, оденься...

Она молча показала руки в наручниках...

— Черт, забыл... сейчас.

Освободил тонкие женские запястья. А сам начал натягивать штаны... Кристи где-то нашла резинку для волос, от которой, помнится, я избавился в первую очередь, подобрала темные густые волосы.

— Боже, что это?

Мой взгляд наткнулся на уродливый, жуткий шрам не ее плече... Схватил ее за руку, не позволяя одеваться дальше... Раскрасневшееся после секса лицо вмиг побледнело...

« — Карпов, только не ругайся. Знаешь, чтобы в те моменты, когда ты ищешь своих преступников...

— Кристи, они не мои.

— Ой, не так выразилась. В общем, чтобы мне не было одиноко все 24 часа в сутки, когда ты защищаешь наш город от организованной, и не очень, преступности, один знакомый сделал мне тату... Посмотри. Правда, прелесть?

— Кристи, я не люблю татуировки, особенно на женском теле, особенно сделанные непонятными знакомыми мужского пола.

Она улыбнулась своей фирменной улыбкой «устоять невозможно»

— Зато теперь ты всегда со мной. Карпов, я тебя поймала в сети.»

Несмотря на мое недовольное ворчание тогда, маленький резвящийся карпик на хрупком женском плечике мне понравился. Более того, я втайне обрадовался, как мальчишка... ведь это было словно клеймо, говорящее о том, что эта удивительная девушка моя, только моя.

— Кристи, милая, кто сделал это с тобой?!

Черные глаза влажно сверкнули, она хотела что-то сказать... но потом поспешно закрыла рот, а красивое лицо на глазах превратилось в натянутую улыбающуюся маску.

— Татуировки — это так глупо, так некрасиво, я была дурочкой, сделав ее. А вот шрамы, как мне кажется, украшают не только мужчин, но и женщин. Мой муж не любил тату. Я сама выжгла ее... Своеобразное признание своей глупости и любви к нему. Кроме того, ты, наверно, не в курсе, шрамы на женском теле сейчас вообще новый тренд. Ну конечно, нет, ты ведь совсем не разбираешься в моде.

— Неужели я так сильно опостылел тебе тогда, что ты решила избавиться от любого напоминания обо мне?... Да еще так чудовищно непрофессионально?

— Мне было плевать, я о тебе забыла сразу, как только закрыла за собой дверь после того разговора.

Красивые черные глаза, теперь смотрели на меня с насмешкой, а пухлые губы кривились в презрительной усмешке.

Снова плюнула в душу гадина, а ведь я чуть в вечной любви не признался! Руки судорожно сжались... Как и в прошлом, не могу понять не могу поверить, что эта лицемерная сука и женщина, с такой страстью отдававшаяся мне в камере буквально несколько минут назад, один и тот же человек...

— Одевайся, живо, — процедил сквозь зубы я.

Сам же отвернулся, не в силах смотреть на нее. А злость внутри клокотала, бурлила... того гляди, выплеснется из тела потоками ярости. Такой сильной, что я раскурочу все в этой чертовой камере. Даже стены проломлю своей глупой башкой.

— Сука!... — и со всей силой кулаком по стене.

Все-таки не смог сдержаться. Руку прострелило болью. Будет наука влюбленному ослу. Кое-как натянул на себя одежду. Оглянулся... Кристи тоже уже оделась. Элегантная, красивая, недостижимая... Тварь!

Смирись, Володька, ты ее, может быть, ненадолго увлек в прошлом, но такие девушки не по твоим зубам... не для тебя.