Де-Мойн. 2/2

Я поехал в клуб, переоделся в повседневную одежду для гольфа и сделал удары по мячам из пары пакетов. После чего поработал над своей позорной подачей. Я с грустью подумал, что с наступлением холостой жизни у меня появится достаточно много времени, чтобы сгладить в своей игре пару ударов. К сожалению, учитывая обстоятельства, это не слишком улучшило мое самочувствие.

Через пару часов я устроился в мужской раздевалке, взял пиво и поболтал с группкой товарищей по несчастью. Одним из них был Том Харрис, местный инвестиционный банкир, бывший моим хорошим другом. Пока мы разговаривали, я узнал, что его жена Конни уехала из города на выходные к своим родным в Денвер, поэтому пригласил его на ужин.

Мы отправились в таверну «Малберри Стрит» в центре города, как только та открылась в 16:00. Выпили по паре бокалов бурбона и отведали их первоклассные бургеры. На большом экране показывали игру «Кардиналов» и «Метс». При всей моей неразберихе, поедание бургеров и обсуждение питчингов с другом было похоже на маленький кусочек нормы, за что я был благодарен.

Ушли мы около семи вечера, и я проверил свой мобильник. Там было шесть СМС от Лин с интервалом около тридцати минут, начиная примерно через час после моего отъезда.

Тай, мне очень жаль, пожалуйста, возвращайся домой, чтобы мы смогли поговорить.

Тай, где ты, вернись домой!

Хватит меня игнорировать, Тай, я знаю, что ты видишь эти сообщения. Возвращайся домой СЕЙЧАС ЖЕ!

ЧТО ЗА НАХ, Тай?!

Ладно, но не говори потом, что я не просила тебя вернуться домой. Это НЕ Я веду себя как упрямый засранец!

Нет, – подумал я про себя, – просто ты – лживая, изменяющая шлюха!

Я ничего не ответил. Вместо этого отправился в местный кинотеатр. Посмотрел новый фильм «Огненная звезда» о молодой девушке, обнаружившей, что может поджигать всякое дерьмо, просто используя свой мозг. Жаль, что я не смогу найти ее и отвезти к Бэнксу.

Фильм закончился незадолго до десяти, и я отправился домой. Въехал на подъездную дорожку, но машины Лин уже не было. Не могу сказать, что я был разочарован, но также я понял, что ее, вероятно, утешает любовник. Под утешением я подразумеваю трах. Я поехал обратно в клуб и выпил пару бокалов на ночь, а затем вернулся домой около 11:30. Лин уже вернулась.

Она сидела на нашей кровати, свежевымытая, вероятно потому, что ее только что оттрахали.

– Тай, не могу поверить, что ты ушел и не отвечал на мои СМС. Куда ты пропал?

Ее голос был твердым, указывая на то, что она считает себя оскорбленной стороной.

– Ну, по порядку: клуб, ужин с Томом Харрисом, кино, дом, снова клуб, так как тебя здесь не было, потом опять назад. А ты где была?

Она опустила взгляд, не встречаясь со мной глазами.

– Нигде особенно.

– Ты была с кем-нибудь?

– Не совсем, встретила подругу в кофейне «Площадки для празднования».

– Кого?

– Разве это важно? Нам нужно поговорить о том, что случилось до.

– Хорошо, говори.

– Тай, прости, что я так отреагировала, но твоя агрессия меня испугала, и я растерялась. Ты вывел меня из равновесия и заставил защищаться. Твои ощупывания и лапания меня не возбуждали. Часть моей любви к тебе основана на том, как сильно ты меня уважаешь, а твои действия были какими угодно, только не любящими и уважительными.

– Лин, признаю, что то, что я сделал, было иначе чем раньше, но то, что некоторое время назад ты призывала меня «добавить немного остроты», похоже, указывало на то, что ты хочешь привнести в наши физические отношения нечто новое. Нечто более радикальное. Если это не так, тогда объясни мне, чтобы я понял, к чему ты клонишь.

– Да, я так говорила, но думала о чем-то более романтическом: ужин при свечах или выходные на пляже с множеством объятий и ласк.

– Прости, Лин, но за последние восемь лет мы делали все это множество раз. Выходные, долгие прогулки, держась за руки, романтические беседы у камина. Я не верю в то, что ты говоришь. Не сходится.

– Это правда, но, возможно, в новых местах.

– Чушь, Лин. Я очень хорошо помню наш разговор, и ты не можешь переписать историю. Если ты передумала, просто скажи об этом, но не лги и не притворяйся, будто не просила меня придать физической остроты.

– Тай, почему ты так себя ведешь? Ты такой буквальный и догматичный. Может, я так и сказала, но каким образом ты можешь интерпретировать это как «перегнуть меня через стойку» или оставить засос на моей шее, чтобы все видели?

– Лин, ты помнишь, во что была одета, когда у нас состоялся этот разговор?

– Что? Нет, а почему это важно?

– Это важно, потому что имеет прямое отношение к нашему разговору. Я работал во дворе, только что принял душ и вышел из спальни. Ты сидела на кровати в очень коротких обрезанных шортах и топе с бретелькой через шею. Никогда не видел тебя в таком виде. Я так возбудился, когда ты сказала, что хочешь разнообразить наши отношения. Был уверен, что мы не выйдем наружу по крайней мере в течение следующего часа. Как же мне перейти от этого к романтическим выходным на пляже, держась за руки? Я позволю тебе назвать десять мужей по твоему выбору, рассказать им эту историю и спросить, как бы они интерпретировали твое приглашение. Если хотя бы девять из них не скажут что-то в духе того, что сделал сегодня я, я куплю тебе любую новую машину.

– Это абсурдно, Тай!

– Нет, это не только НЕ абсурдно, но и абсолютно точно. Когда ты одеваешься так для своего мужа и просишь его о перчинке, это не потому, что ты настроена на романтику. Опять же, ты пытаешься изменить то, что случилось, чтобы сделать тебя правой, а меня виноватым.

– Тай, твое упрямство ни к чему нас не приведет. Почему бы нам просто не оставить все это, а тебе не прийти в постель и просто обнять меня?

– Прости, Лин, не получится. Если тебе не нравится такое мое поведение, хорошо, я больше не буду пытаться. Но не надо вести себя со мной как с дураком и требовать, чтобы виноватым был я. Тебя больше волнует, что люди увидят, что я поставил тебе засос, чем мои чувства или мнение. Я не заинтересован в том, чтобы вынуждать тебя, так что можешь считать, что я признал свою неправоту. Спокойной ночи, Лин.

С этим я повернулся и направился в гостевую спальню.

– Тай, вернись, я еще не закончила с тобой разговаривать, черт возьми!

Я проигнорировал ее, полагая, что моя первая попытка FWLH была успешной. Я избежал секса с ней, не выдав себя. Я сильно сомневался, что она складывает два и два и получает четыре. Она слишком застенчива, чтобы даже флиртовать, если подумает, будто я знаю, что она трахается с Джастином Бэнксом.

В нашем браке бывали «прохладные» дни, но в это воскресенье мы просто замерзли. Мы избегали друг друга, не разговаривали. Думаю, она решила, что это – битва воль и она победит, измотав меня.

Лин оделась в обтягивающие тренировочные шорты «Lulu Lеmоn» и облегающую футболку. Она выглядела хорошо, но у меня не было ни малейшего желания прикасаться к ней. Большую часть утра я провел в клубе, а после обеда работал во дворе.

Спать отправился раньше нее, и когда она пришла в спальню, я уже был в постели.

– Я не буду спать с тобой в одной постели, пока не извинишься, Тай.

– Я не против, Лин. Я не такой уж неразумный парень, так что, думаю, мы будем проводить в главной спальне каждую вторую ночь. Это такая же моя кровать, как и твоя, поэтому сегодня я буду спать здесь. Если тебе это не нравится, ты знаешь, где находится свободная спальня. Завтра ночью там буду спать я, а ты сможешь – здесь.

– Я на это не согласна! Иди, спи в гостевой спальне, пока не придешь в себя.

– Лин, я понятия не имею, почему ты считаешь, будто во всем здесь последнее слово – у тебя, но это не так. Мы равны, и я отношусь к нам именно так. Сегодня в этой постели сплю я, а что будешь делать ты, зависит лишь от тебя.

– Ублюдок, – прошипела она, уходя в комнату для гостей.

***

Начало недели прошло в том же духе. Мы почти не разговаривали. Она продолжала пытаться давить на меня, но я ничего этого не принимал. В понедельник вечером она решила рассказать мне, как ее унизили в операционной, когда е коллеги дразнили ее из-за засоса. Я пожал плечами, показывая, что меня это не волнует.

Во вторник утром позвонил Стэн Розен и попросил меня зайти к нему в офис.

– Сначала плохие новости. У тебя очень легкая форма хламидиоза. Скорее всего, ты не испытываешь никаких симптомов. Более половины мужчин, заражающихся этой болезнью, их не испытывают. Хорошая новость заключается в том, что при лечении болезнь быстро пройдет, хотя тебе примерно через три месяца придется провериться повторно. Есть причина, по которой я должен спросить тебя, знаешь ли ты, как заразился?

– Конечно, Стэн, я заразился от своей жены. Я доверяю своему врачу – врачебная тайна. Я никогда не спал с другой женщиной с тех пор, как за год до того мы обручились с Лин. В прошлый четверг я узнал, что у нее была сексуальная связь с другим мужчиной. Могу только предположить, что она заразилась от него... если только нет других любовников, о которых я не знаю.

В моем голосе он услышал грусть.

– Что ж, мне чертовски жаль это слышать, Тайлер. Я всегда думал, что у вас хороший брак. Я назначу тебе обычную дозу азитромицина, и, как уже говорил, все должно пройти без проблем. Тебе нужно будет сказать Лин, и в течение следующих нескольких недель воздерживаться от секса, чтобы быть в безопасности.

– Секс не проблема, Стэн, но у меня тут серьезный переходный период, и мне нужно будет поговорить с адвокатом о том, как поделиться этой информацией с женой. Насколько серьезной может быть инфекция?

– Он не убивает, но если ее не лечить, она может вызвать серьезные проблемы со здоровьем, вплоть до потери женщиной способности к воспроизводству. В зависимости от того, когда Лин заразилась, у нее есть время. Пара недель – не проблема, но чем дольше это продолжается, тем выше риск. Кроме того, Тай, как бы тебе ни было больно, ты не за хочешь жить с ответственностью за то, что мог поставить под угрозу чье-то здоровье.

– Ты прав, Стэн. Я бы не смог ужиться с самим собой, если бы опустился до такого уровня только потому, что мне больно. Но позволь спросить тебя вот о чем. Я не заметил у нее никаких симптомов, так что, можно ли сказать, что еще рано, и она еще не знает, чем заразилась?

– Может быть, а может, и нет. Некоторые женщины так и не чувствуют симптомов, но это не значит, что болезнь не может нанести серьезного ущерба. Не могу тебе сказать, что делать, но скажу, что ждать более сорока восьми часов – неправильно.

Мы пожали друг другу руки, и он сказал мне, что передаст рецепт по телефону в местную аптеку, которую я посещаю не часто. Я оценил его заботу о моей репутации.

Через час я был в офисе Илая Шарпа и все объяснял своему адвокату. Он посмеялся над моей стратегией FWLH, но предупредил, чтобы все не стало настолько очевидным, чтобы я выдал себя. Услышав о венерическом заболевании, он стал гораздо серьезнее.

– Что ж, это меняет дело, – со вздохом сказал он. – Я знаю, что мы, адвокаты, – акулы, но даже я не могу потворствовать тому, чтобы держать кого-то в неведении, когда речь идет о серьезном риске для здоровья.

Настала моя очередь посмеяться над его удачной адвокатской шуткой.

– Поскольку доктор дал вам сорок восемь часов, нам лучше действовать через двадцать четыре. Позвольте мне посоветоваться с парой приятелей, которых я уважаю, и жду вас здесь завтра ровно в восемь утра.

***

В тот вечер Лин вернулась домой только около десяти. Ее смена закончилась в шесть. Если она ожидала, что я потребую сообщить, где она была, то была разочарована. Когда она вошла, я смотрел сериал «Убийства в одном здании». Она на мгновение заглянула в кабинет, вздохнула и, не говоря ни слова, направилась наверх.

При любых других обстоятельствах она бы села рядом со мной и угостилась попкорном, а я бы принес ей белого вина. Мысль о том, что этого больше никогда не повторится до конца моей жизни, вызвала у меня всепоглощающее чувство потери. Я был предан и не собирался оставаться с изменщицей, предавшей меня и наш брак, но я любил ее, часть меня все еще любила, и эта часть скорбела о том, что ушло навсегда.

На следующее утро я сидел в конференц-зале «Темплтон, Шарп и Шеффер». Присутствовал Шарп вместе с частным детективом Молли и одним из его юристов, Миком Сойером.

– Нам не нравится время, Тай, но настал момент нажать на курок. Все согласны, что венерическое заболевание меняет ландшафт. Ты уже подумал, как хочешь сказать ей об этом?

– Да, подумал. Одна из моих целей – вывести ее из равновесия, пока ее не обслужат. Что если вы, ребята, будете знать о том, что я ее уведомлю, но пока что она не будет знать источника информации?

Все за столом смотрели скептически, но молчали, ожидая продолжения.

– Что если я отправлю ее акушеру-гинекологу анонимное сообщение о том, что у одной из ее пациенток, Линдси Клинтон, хламидиоз? Разве она не будет обязана в соответствии со своей лицемерной клятвой сообщить об этом своей пациентке? Вы, ребята, смогли бы потом засвидетельствовать, что это был я, Молли могла бы засвидетельствовать, что я отправлял СМС, и подтвердить дату и время. Таким образом я буду действовать с разумной долей добросовестности, поскольку мой врач обязал меня сообщить ей в течение сорока восьми часов, а я сделал это менее чем за тридцать. Это может быть хитростью, но у нее будет возможность получить необходимую ей медицинскую помощь. Разве это не пройдет тест на запах (моральную достоверность) в суде?

Наступила пауза, в то время как Молли и Мик ждали, пока Шарп все обдумает. Через несколько мгновений он произнес:

– Не идеально, даже не хорошо, но и не ужасно. Это заставит вас выглядеть мелочным, но не халатным или преступным. При соответствующих обстоятельствах и правильном судье это может быть нормально. Однако он также неполный. Любой судья захочет узнать, кто еще знал о ваших действиях и какие шаги они предприняли, чтобы отговорить вас. Так что, Тайлер, я скажу вам прямо сейчас: я не думаю, что вы должны это делать, и эта идея – плохая.

– Я говорю то же, – сказала Молли.

– Я согласен с Илаем Тайлером, – отозвался Мик, ухмыляясь от уха до уха. – Вам не следует этого делать.

– Вдобавок ко всему, – снова вмешался Шарп, – она, в конце концов, сложит два и два и поймет, что если не Бэнкс, то это должны быть вы. Она поймет, что вы знаете о ее романе.

– Да, но это займет день или два, так что, я смогу подготовиться к встрече с ней. Спасибо всем за советы. Однако я настроен решительно, поэтому, уехав отсюда, я куплю телефон и отправлю СМС доктору Памеле Коннерс.

– В таком случае, я хочу быть свидетелем этого, – ответила Молли. – Не хочу, чтобы потом говорили, будто я просто доверилась вам, так и не проверив, было ли это на самом деле.

Мы обсудили еще несколько деталей, после чего я ушел. Сорок минут спустя доктор Коннерс получил странное сообщение из неизвестного источника. На другом конце была частный детектив Молли Элкингтон.

Доктор Коннерс, я решил остаться анонимным, но у меня есть информация от хорошего врача, что одна из ваших пациенток – миссис Линдси Клинтон – больна венерическим заболеванием «хламидиоз». Теперь, когда вы получили эту информацию, я доверяю вам немедленно выступить в качестве ее основного врача и предлагаю позаботиться о вашей пациентке. Спасибо.

Закончив, я разбил телефон на части, и позже тем же днем, по дороге домой, выбросил его в пруд примерно в пяти милях от моего дома. Рядом никого не было, чтобы засвидетельствовать мое полное пренебрежение законами Айовы о запрете замусоривания.

Примерно в то время, когда я выбрасывал одноразовый телефон, Молли парковалась у офиса доктора Коннерса, когда на одно из парковочных мест заехала черная «Хонда Аккорд». Из машины вышла Лин, выглядя слегка растрепанной, и вошла в кабинет. Через сорок пять минут она вышла, выглядя еще хуже. Молли проследила за ней до местной аптеки, где та взяла небольшой пакет с отложенными лекарствами.

Вскоре после этого Лин вернулась домой. Я сидел на нашем крыльце и смотрел репортаж о победе «Кардиналс» над «Роялс» со счетом 10:0. Поскольку мы по-прежнему мало разговаривали, она не остановилась, чтобы поздороваться, а просто направилась вверх по лестнице. Примерно через полчаса она вышла на крыльцо, свежевымытая, и неожиданно опустилась рядом со мной, издав глубокий вздох.

– Тай, можем мы объявить перемирие и вернуться к нам?

– Не знаю, Лин. А как ты предлагаешь «объявить перемирие»?

– Может, мы просто прекратим этот спор и оставим все как есть?

– Не уверен, что мне это подходит, Лин.

– Почему нет, Тай? – Она выглядела так, будто искренне хотела знать. Возможно, откровение о ее венерическом заболевании немного ее встряхнуло.

– Я счастлив простить и двигаться дальше, Лин. Я несколько раз извинялся за то, что неправильно истолковал твой комментарий «Добавь немного остроты», но, насколько знаю, ты до сих пор не считаешь, что сделала что-то, за что тебе нужно извиняться. Отказ от этого, следовательно, означает, что ты выиграла, а я проиграл. Я не пытаюсь выйти на первое место, Лин, но считаю, что за последние несколько дней мы виноваты одинаково, но ты этого не видишь.

– Отлично, – ответила она с легким раздражением в голосе. – Прости. Ну что, теперь все в порядке?

– Нет, Лин, не в порядке. Я знаю тебя почти десять лет и знаю, когда ты говоришь не то, что думаешь. Твои слова могут быть правильными, но тон показывает, что в твоем сердце ничего не изменилось. Скажи, что я ошибаюсь, Лин. Объясни, в чем ты ошиблась, и мы сможем двигаться дальше.

На короткое мгновение она посмотрела на меня с грустью в глазах. Я подумал, что, возможно, она собирается признаться во всей своей измене. Я не ожидал искренних извинений, учитывая то, что я услышал на пленке, но, возможно, я в ней ошибся. Смогу ли я простить ее и работать над нашим браком? Честно говоря, эта мысль напугала меня до смерти. Однако, мне не стоило беспокоиться.

Ее выдали глаза, когда она вернулась к своему праведному негодованию. Она все еще винила меня. В тот момент я без тени сомнения понял, что между нами все кончено.

– Ты просто такой упрямый, Тайлер Адам Клинтон! Я извинилась, а ты швырнул мне это обратно в лицо, потому что оно не соответствовало твоим стандартам. Ладно... хрен со мной! Но ты завел меня в тупик, и ты будешь виноват, если мы не сможем найти способ с этим разобраться!

– Ну, Линдси Эббот Саймон, – намеренно используя ее девичью фамилию, – мне жаль, что ты так считаешь, но я вижу в твоих глазах и слышу в тоне твоего голоса, что ты, возможно, используешь правильные слова, но в своем сердце веришь, что ты невиновна, а я виновен. Ты убеждена, что я горд и неразумен. Поэтому я предлагаю тебе сделку. Если ты сможешь найти хоть одного из наших близких друзей, кто искренне верит, что я – высокомерный осел, который никогда не извиняется и не признает, что он неправ, я приму твое заключение.

Она поднялась на ноги, глядя на меня, и топая, ушла с крыльца в дом.

Я глубоко вздохнул. С тех пор, как я обнаружил ее вопиющее пренебрежение к своим клятвам и нашему браку, прошла почти неделя. Следующие две недели будут практически невозможными. Пора искать какие-то варианты.

***

На следующее утро я был в кабинете своего начальника. Конни Силвертон была справедливым, но жестким начальником. Невозможно стать генеральным директором крупного медицинского учреждения, если не быть такой. Было трудно, но я изложил ей свою ситуацию. Мне требовался совет и помощь, чтобы пережить следующие четырнадцать или около того дней, пока я не вручу Лин документы о разводе. Ответ Конни был профессиональным, но заботливым.

– Во-первых, Тайлер, я очень сожалею о твоем положении. Мои родители развелись, когда мне было десять лет, и это было ужасно. Однако, прежде чем мы начнем действовать, мне нужно знать, что ты переживешь эту бурю и продолжишь свою прекрасную работу для меня и «Юнити». Я не смогу помочь, если буду знать, что ситуация вот-вот взорвется и улетит к черту на кулички.

– Конни, не могу сказать, что буду чего-то стоить в ближайшие пару недель, но я искренне люблю свою работу и людей, с которыми работаю. Я буду рад тебе помочь. Я глубоко ранен, но не умер и не намерен бросать свою карьеру из-за женщины, предавшей меня. Если смогу получить хотя бы небольшую кратковременную передышку, обещаю, что буду с тобой на сто процентов.

– Мне кажется, я знаю тебя довольно хорошо, Тайлер, и я знаю, что могу доверять тебе в том, что ты будешь со мной откровенен. На следующей неделе в Вашингтоне состоится конференция для финансовых директоров больниц. В прошлом я отклоняла твои просьбы об участии из-за стоимости. Однако в этом году, я думаю, что в интересах «Юнити» будет, чтобы ты поехал. Конференция начнется в понедельник и закончится в четверг во второй половине дня. Насколько я помню, у тебя семья на Восточном побережье, так почему бы мне не одобрить твое участие, и тогда ты сможешь остаться на выходные с семьей. Эту часть ты должен будешь оплатить из своего кармана. Договорились?

– Босс, я бы тебя обнял, но знаю, что ты, скорее всего, поьбьешь меня, а я не заинтересован в том, чтобы Майк воспринял мою благодарность неправильно. – Муженек Майк был отставным армейским полковником-рейнджером. – Но знай. Я никогда не забуду твою доброту, и ты никогда не пожалеешь о том, что помогла мне!

Она улыбнулась такой теплой улыбкой, какую я никогда не видел у нее.

– Сегодня я оформлю документы, Тайлер. Если сможешь дожить до полудня следующего воскресенья, я подарю тебе неделю. А теперь убирай свою задницу отсюда и подумай, как нам подписать новый контракт с нашими медсестрами. Представители их профсоюза добиваются жесткой сделки.

Я поднялся и улыбнулся:

– Считай, что я все сделал, босс! Кстати, если смогу сэкономить нам пять процентов на следующем контракте, сможем ли мы поговорить о моей премии по итогам года?

Снова появился ее обычный взгляд, что подсказало мне, что пора уходить.

***

Прежде чем отправиться на конференцию, мне требовалось продержаться всего три дня. Если мне повезет и далее, то после возвращения мне придется жить в напряжении только два или три дня. Я смог сконцентрироваться на остатке дня и сделал хорошую часть работы, даже разозлив Джоди Мейер, представителя профсоюза медсестер, когда сообщил ей, что их последнее предложение не соответствует действительности.

Пусть она побесится в выходные и следующую неделю, – подумал я про себя. – Может быть, на нее начнут давить, когда ее родители узнают, что у нее нет и даже не предвидится договора.

По дороге домой я позвонил отцу и брату, чтобы сообщить им, что буду в их районе в следующие выходные и хотел бы пообщаться. Извинился за столь короткий срок предупреждения, но оба пообещали выкроить немного времени для совместной встречи. Мне не хотелось делиться с ними плохими новостями, но, с другой стороны, я знал, что они поддержат меня, когда узнают всю историю.

Мой последний звонок перед тем как выехать в дорогу, был адвокату Илаю Шарп. Я быстро ввел его в курс дела, и он сообщил, что это – прекрасная возможность натравить одного или двух людей Мэри на Лин, чтобы получить еще несколько доказательств ее измены.

Когда я приехал, Лин дома не было, что при обычных обстоятельствах было бы необычно. Однако в моей жизни уже больше недели не было ничего необычного. Это был второй день ее трехдневных выходных, так что, мы уже должны были что-то запланировать. Насколько я знал, в данный момент она могла трахаться с малышом Джастином или с каким-нибудь другим парнем. Это был первый раз, когда меня осенило, что могут быть или уже есть другие мужчины.

Вот было бы здорово, – подумал я про себя. – А что, если эта шлюха гуляет за спиной Бэнкса? Может, мне стоит послать ему анонимное СМС с призывом проследить за своей шлюхой-изменщицей, чтобы не стать ее последней жертвой.

Я решил выйти на пробежку. В колледже я немного бегал по пересеченной местности, хотя никогда не был в этом силен. Тем не менее, бег на три-пять миль пару раз в неделю помогал мне проветрить голову. Мой маршрут был, в основном, до поля для гольфа и обратно. Пара хороших холмов по пути туда и обратно делали бег хорошей кардиотренировкой. Сегодня я бежал интенсивнее, пытаясь вымотаться, чтобы по возможности заснуть этой ночью.

Мой мир рушился вокруг, и с тех пор как я переключил его в режим выживания, я редко позволял себе замедляться, чтобы оценить свою реальность. Хорошо было бежать и думать. Меня угнетала измена Лин. Девять дней назад я был влюблен в женщину, которая, как мне казалось, любит меня так же сильно или даже больше. Обнаружение того, что ее клятвы ни черта для нее не значат, потрясло меня до глубины души. Сколько в этом моей вины? – задавался я вопросом, взбираясь на холм номер один. – Ни одна проблема в браке не лежит полностью на одном человеке. Возможно, я был слишком занят или озабочен своей карьерой, не уделяя ей достаточно времени и внимания.

Другие вопросы вихрем проносились в моей голове, пока я продолжал свой путь. Как она отреагирует? Признается ли в том, что сделала? Станет ли оправдываться или просить прощения? Я знал, что не останусь в браке после столь глубокого предательства, но как я буду относиться к ней, когда увижу ее в больнице? Стану ли я злиться, видя, что она встречается с другими мужчинами? Захочет ли она оставаться рядом со мной или уедет из города? Я не мог представить, что она уйдет, словно потерпев поражение. Для этого она слишком упряма. Нет, я предполагал, что она останется и попытается доказать мне, что я – полный дурак, раз развожусь с ней.

Тут меня осенило, а что, если я так напряженно думаю, значит, бегу недостаточно интенсивно. К вершине второго холма я уже не был озабочен мыслями о своей бывшей жене-шлюхе, а просто дкмал о такой мелочи, как... кислород!

Вернувшись домой, я был полностью вымотан, что, собственно, и было целью пробежки.

В течение двадцати минут я ходил туда-сюда вниз по улице, охлаждаясь, затем заскочил в душ. Потом надел плавки, взял пиво и отправился в джакузи, так как мои икроножные мышцы давали мне понять, что они не оценили последний час или около того. Лин по-прежнему не было.

Позже, около одиннадцати вечера, я поужинал, посмотрел две серии «Теда Лассо» и наконец забрался в постель. Лин так и не пришла, не написала и не позвонила. Я оказал любезность и оставил ее в покое. Это был единственный раз в нашем браке, когда мы были порознь более двенадцати часов, не связываясь и не зная, где находится другой. Я принял две таблетки мелатонина и четыре мотрина, так как мои конечности не переставали жаловаться, и проспал до семи утра следующего дня.

Перед тем как спуститься утром по лестнице, я заметил, что дверь к Лин закрыта, так что, видимо, она вернулась домой накануне вечером. Прислушался: никакого шевеления. Я выпил немного кофе и съел пару бубликов, принял душ, переоделся и отправился на поле для гольфа. Погода в конце мая в Де-Мойне может быть потрясающей, и сегодняшний день не стал исключением. Я отбил несколько мячей на поле и присоединился к паре приятелей для игры в 18, а затем пообедал.

К 15:00 у меня закончились оправдания, чтобы оставаться здесь, и я отправился домой. Весь день я не писал и не звонил Лин, и она тоже меня игнорировала. Думаю, мы ждали, кто моргнет первый. Когда я приехал, ее не было дома, и я начал повторять то же, что накануне вечером.

В воскресенье утром было то же самое, но вечером я отправлялся в командировку рейсом Юго-Западных авиалиний в 16:00 в Рейган Интернэшнл. Большую часть утра я косил траву и работал на клумбах, чем мы с Лин обычно занимались вместе. Когда она, наконец, появилась около одиннадцати утра, то просто посмотрела на меня через дверь и зашла в дом.

К черту все, – подумал я, собирая вещи. – Если хочет оставаться в стороне и молчать, то пусть молчит, но я ни за что на свете не позволю ей управлять игрой.

Я уехал в аэропорт, не оставив ни записки, ни СМС, чтобы она знала, куда я направляюсь и как долго меня не будет. Полагал, что она, вероятно, даже и не заметит, что меня не будет всю неделю. Я надеялся, что заметит, и надеялся, что приведет к нам говнюка Джастина и трахнет его в нашей постели, чтобы я смог добавить это в список ее шалавных поступков.

Во вторник произошло две вещи.

Во-первых, мне позвонил Илай и сказал, что у родственников Мэри есть уже несколько новых фотографий и видео Лин и Бэнкса. Нет сомнений, что они занимались сексом.

Второе меня удивило. Лин, наконец-то, написала мне СМС. Обмен СМС не был вежливым.

Где ты?

В Вашингтоне

Что за нах????

Я – на конференции финансовых директоров больниц, на которой меня попросила присутствовать Конни.

И когда ты собирался сказать мне об этом, бесцеремонный ублюдок?

Когда ты бы пришла домой до часа или двух ночи и поговорила со своим мужем, ждавшим тебя с шести и в пятницу, и в субботу. Где ты была каждую ночь?

Вопрос она проигнорировала.

Тай, я до смерти боялась, что с тобой что-то случилось. Не могу поверить, что ты так поступил со мной!

Почему же просто не написала мне?

Я написала, а ты не ответил. (Ложь № 1).

Если ты мне написала, а я не ответил, ты вызвала полицию?

Что?

Если ты до смерти боялась, что со мной что-то случилось, ты вызвала полицию?

О, ну нет, наверное, я об этом не подумала. Но все равно, ты такой мудак, что не общаешься со мной.

А как насчет моего босса, или моего отца, или брата, или любого из наших друзей? С кем ты связывался, пытаясь разыскать меня, чтобы убедиться, что со мной все в порядке?

Я связался с несколькими людьми. Не пытайся повесить это на меня, Тай! (Ложь № 2).

Назови их

Что?

Назови, кому ты писала или звонила, чтобы я мог проверить.

Я не потерплю оскорблений от такого бесчувственного и безразличного осла как ты!

Ну, Лин, ты можешь считать меня придурком, беспечным или бесчувственным, но я не такой лжец, как ты. Если бы ты действительно беспокоилась о моем благополучии, то написала бы мне СМС, а мы оба знаем, что ты этого не сделала. Во-вторых, ты бы связался с кем-то из наших друзей, коллег или членов семьи, чего, как мы оба знаем, ты не сделала. Чего мы не знаем, так это где ты была в пятницу или субботу вечером. Не хочешь рассказать подробнее о своем местонахождении? Есть что-нибудь, в чем тебе нужно мне признаться, дорогая жена?

Ты просто безумно упрям, Тай, я сейчас нахожусь в затруднительном положении.

Ну, Лин, я думаю, ты не способна сказать правду или взять на себя ответственность за все, что ты сделала или делаешь... так что еще одно... пошла ты нахуй!

С другого конца не последовало никакого ответа, только радиомолчание. Неужели она начала подозревать, что я что-то знаю? Чувствовала ли она хоть каплю вины за свои предательские действия? Считала ли свой поступок неверностью?

Я понял, что тяжелое дышу и вспотел, как будто тренировался целый час. Я взял себя в руки, принял душ и отправился на конференцию.

***

Остаток недели прошел нормально, учитывая, что мой брак закончен, а я эмоционально разбит. Мне удалось завести несколько хороших знакомств и посетить пару информативных секционных заседаний. Выходные с отцом и братом были хорошими, но трудными. Оба старались быть понимающими, но ни один из них не имел моего опыта. Мама умерла около трех лет назад в возрасте 63 лет от редкой формы рака. Она ушла, держась за руку человека, который любил и лелеял ее 41 год без перерыва. Отец мог понять мою печаль, но не боль от двойственности Лин. Он считал ее сумасшедшей.

Мой брат Эллиот уже одиннадцать лет был женат на удивительной женщине по имени Мэри. У них и их троих детей, казалось, все хорошо, даже если они сталкивались с некоторыми неровностями на дороге. Мэри и Эллиот по-прежнему смотрят друг на друга с обожанием и решают свои нечастые споры быстро и без лишней злобы. Мой брат, похоже, шел по тому же брачному пути, что и отец. Я был рад за него.

Мы сыграли пару партий в гольф, приняли участие в игре Национальной сборной и устроили несколько отличных обедов. Я наслаждался общением с племянниками. Вечер воскресенья наступил слишком быстро, когда я обнимал отца на обочине Рейгана. Он взял мое лицо в свои руки, сурово глядя мне в глаза.

– Я знаю, что это чертовски больно, сынок, но ты справишься. Лин оказалась эгоистичной и разрушительной, но ты не сдавайся. Продолжай двигаться вперед, ежедневно. Я знаю, что это правда: боль утихнет. – С этими словами он обнял меня, сел в свой «Fоrd F-150» и отправился обратно в Спрингфилд, штат Вирджиния.

Когда я прилетел в международный аэропорт Де-Мойн, был уже почти полдень. Я направился в офис, чтобы уточнить некоторые детали и выяснить, начала ли Джоди Мейер за неделю моего отсутствия продвигаться в наших переговорах. Хорошие новости: последнее ее предложение было гораздо ближе к желаемому, чем предыдущее. Все еще оставался разрыв, но стало ясно, что ее медсестры не хотят длительной остановки работы, и знали, что «Юнити» будет вести себя за столом переговоров разумно.

Перед уходом я заглянул в кабинет Конни. Та подняла голову и посмотрела на меня своим обычным взглядом.

– Какого хрена ты тратишь мое время сейчас?

Я просто мгновение стоял и улыбался.

– Ну, как?

– Привет, босс, просто хотел еще раз сказать спасибо за прошлую неделю. Семинар был хороший, он стоил вложенных средств, а время с семьей было как раз то, что доктор прописал.

– Как будто мне есть до этого дело, Тайлер, ты сделал что-нибудь полезное, с тех пор как вернулся?

– Немного, просто просмотрел последнее предложение медсестер и решил сообщить тебе, что к концу этой недели у нас будет соглашение, которое нас устроит. И не нужно меня благодарить.

– Убирайся к черту из моего кабинета, Тайлер, и возвращайся, когда у тебя на самом деле будет что-то для меня.

Мне всегда нравилось это подшучивание, но сегодня оно показалось мне более важным, чем обычно. Прежде чем повернуться, чтобы уйти, я остановился.

– Эй, босс...

Конни подняла глаза:

– Что?

– Я тоже тебя люблю!

Я выскочил за дверь прежде, чем ручка, которую она держала в руке, была брошена в направлении моего лица. Иногда нормальная жизнь, работа с людьми, о которых ты волнуешься и которых уважаешь, является лучшим лекарством в мире. Возможно, отец прав. Возможно, боль начнет утихать.

По дороге домой я позвонил своему адвокату, чтобы узнать, как обстоят наши дела. Через минуту у телефона был Илай Шарп.

– Загляните ко мне в офис завтра в семь утра по дороге на работу, Тай. Думаю, мы готовы нажать на курок. К сожалению, на выходных Лин продолжила заниматься этим со своим идиотом-партнером. Я не буду рассказывать вам слишком много подробностей, хотя у нас есть несколько откровенных фотографий, на которых она запечатлена в очень откровенном наряде школьницы в их любимом отеле.

Когда я вошел в дом, там было темно, тихо и пусто. Казалось, что между мной и Лин уже все кончено. Последние три недели мы почти не виделись, и у нас не было ни одного светского разговора, с тех пор как я уехал на конференцию в Канзас-Сити более трех недель назад. Я понял, как сильно по ней скучал. Не по шлюхе, в которую она превратилась, а по Лин, на которой я женился. Веселая, любопытная, озорная, красивая и волевая, она была той, с кем, как мне казалось, я проведу всю свою жизнь.

Я бросил сумку в прачечной, взял пиво и устроился на заднем крыльце, когда солнце скрылось на западе, а звезды начали свой ночной танец. При всей моей злости на ее абсолютное предательство, я снова был в слезах. Я знал, что однажды у меня больше не будет слез ни по ней, ни по нашему браку. Я никогда не потерплю ее двуличности и неверности. Если бы я мог найти способ подставить Джастина, я бы это сделал. Моя гордость уязвлена, но все еще цела. Но сегодня вечером я позволил себе оплакать потерю.

К десяти вечера я был вне себя от усталости, так что, отправилась наверх, быстро принял душ и заснула через двадцать секунд после того, как моя голова коснулась подушки. Поскольку мы спали в разных кроватях, я не слышал, как она вошла. Это могло быть через пять минут после того как я уснул, или в три часа ночи. Я не знал, и мне было все равно.

***

Около 5:30 утра я встал и вышел за дверь, желая быстро потренироваться перед встречей с Сайласом и командой в семь. Машина Лин была припаркована на подъездной дорожке, а дверь в комнату для гостей закрыта. Если я правильно понял ее расписание, у нее был первый день трехдневных выходных. Это было полезно. В ближайшую неделю нам не придется часто пересекаться.

– Тай, рад вас видеть, проходите и присаживайтесь, – поприветствовал меня Илай. Суперчастный детектив Молли была на месте, как и одна из помощниц Сайласа, пожилая женщина лет пятидесяти по имени Пегги Саймонс. Все звали ее Пег. Молли улыбнулась и поздоровалась, Пег спросила, не хочу ли я кофе. Через минуту-другую мы перешли к делу. Начал Шарп.

– Мы хотели бы обслужить Лин в какой-нибудь момент на этой неделе, Тай. Молли получила более чем достаточно доказательств, чтобы продемонстрировать неверность вашей жены. Повторение того же самого не поможет нашему делу, а вы уже должны Молли более шести тысяч, так что, я бы поблагодарил ее, но отпустил, чтобы она порылась в другом месте.

Он улыбнулся, произнося последнюю фразу, было ясно, что они – хорошие друзья. Со своей стороны Молли просто сделала пальцем «выстрел» в Илая и встала, чтобы уйти.

– Надеюсь, вы уладите все как можно быстрее и безболезненнее, Тайлер, – сказала она, пожимая мне руку.

Я поблагодарил ее и сказал, что искренне надеюсь, что в будущем мне никогда не придется нанимать ее, но буду более чем счастлив рассказать всем, кто нуждается в ее услугах, где найти лучших.

Мы с Илаем обменялись несколькими идеями о том, как, когда и где обслуживать Лин. Я надеялся, что это можно будет сделать на работе в тот момент, когда она и кусок дерьма Джастин будут вместе в комнате, полной людей. Возможно, в конце дня в четверг, так как это будет ее последний рабочий день перед тремя выходными. Илай считал, что такое долгое ожидание только сыграет на руку Лин.

– Ждать – значит дать ей шанс узнать, что находится в разработке. Вы проделали удивительную работу, сохраняя самообладание в течение последних нескольких недель, Тай, но должно быть, вы уже на пределе. Позвольте мне предложить обслужить ее сегодня или, в крайнем случае, завтра. Один из парней Молли наблюдает за больницей, так что у него будет хорошая идея, когда лучше всего преподнести ей наш сюрприз.

Я согласился, что это разумно. Прошлой ночью я выплакал все слезы, которые мог бы пролить над этой лживой сукой, и был готов к финальной конфронтации. Мысли вернулись к моему любимому фильму Клинта Иствуда «Вне закона», когда Хосе противостоит трем своим врагам.

Ну что, парни, вы собираетесь достать пистолеты или просто стоять и насвистывать "Дикси"?».

Вызов брошен, бой начинается.

Шарп также нашел непонятный закон штата, который позволял мне подать в суд на Джастина Бэнкса за отчуждение привязанности. Илай был уверен, что это ни к чему не приведет, но смущение от того, что все в больнице будут об этом знать, может причинить ему серьезный ущерб в отношениях и карьере после окончания медицинского колледжа. Я был полностью согласен.

Наконец, мы договорились, что Илай позвонит и предупредит меня, когда дело будет сделано. Я буду дома на заднем крыльце и поговорю с Лин там. Шарп также хотел иметь доказательства этого разговора на случай, если ситуация выйдет из-под контроля. Он попросил Пег проследить, чтобы один из парней Молли установил на нашем заднем крыльце оборудование для наблюдения, а сам находился в машине за углом. Если ситуация накалится до предела или Лин начнет буянить, он сможет вызвать полицию. Я не мог себе представить, чтобы Лин настолько свихнулась, но, опять же, четыре недели назад я бы назвал сумасшедшим любого, кто предположил бы, что моя жена трахается со студентом-медиком и играет в школьницу Салли с ничтожеством.

Весь день я провел, переписываясь с Джоди Мейер по поводу последнего камня преткновения в наших переговорах по контракту. К трем часам дня я был измотан, но мы договорились. Ни один из нас не был удовлетворен на 100%, так что, вероятно, соглашение было справедливым. Медсестры получили приличную прибавку к базовой зарплате, сверхурочным и отпускным дням, а больница получила пятилетний контракт вместо первоначального трехлетнего, на который рассчитывала INа (Страховая Компания Северной Америки). Даже Конни не удержалась от улыбки, когда я положил на ее стол бумаги, чтобы отнести их в совет директоров.

Я был уже в пяти минутах ходьбы от дома, когда раздался сигнал моего телефона. Это был Илай Шарп.

– Ну, адвокат, как сегодня у нас дела?

Шарп хихикал:

– Простите, Тай, я знаю, что вам тяжело, и не пытаюсь принизить вашу ситуацию, но я только что получил известия от Молли. Она вызвалась обслужить Лин и Бэнкса. Они только что вышли после длительной операции и находятся в комнате отдыха персонала вместе с другой медсестрой, хирургом, который их оперировал, и Майком Девлином, руководителем хирургического отделения всей «Юнити Хэлс Кэр». Он зашел понаблюдать, поскольку главным хирургом был Алекс Грир, один из лучших резальщиков в мире. Девлин и Грир в свое время вместе учились в Йельском университете, поэтому они часто общаются.

– В общем, Молли появилась в комнате отдыха персонала, выглядя как... Молли, что могло бы напугать почти любого, и, очевидно, студент-медик Бэнкс был оскорблен человеком, не являющимся медиком, в их личном пространстве. Он встал и спросил ее, не заблудилась ли она. Когда она сказала, что нет, он ответил что-то вроде того, что эта зона закрыта для всех, кто не входит в медицинский персонал, и сто она должна уйти.

– Теперь я цитирую Молли: «Ты можешь поверить, что эта маленькая куча дерьма так со мной разговаривает? Итак, я толкнула его обратно в кресло и наклонилась поближе. Уверена, что в этот момент он начал мочиться. Я одарила его своим лучшим взглядом жителя Чикаго и сппосила: “Так ты и есть тот женатый гребаный кусок дерьма, известный как Джастин Бэнкс?” Он с трудом выдавил из себя: “Да”. “Ну, что ж, сынок, тебя уже обслужили”».

– А после продолжила: «В комнате уже было чертовски тихо, остальные четверо смотрели на меня. Когда я обратила свое внимание на изменяющую шлюху Лин, то подумала, что та сейчас растает. С ней я разговаривала гораздо более любезным тоном, но, думаю, все слышали сарказм в моем голосе. “А ты, милая, – Лин Клинтон, жена Тайлера Клинтона?” Она утвердительно кивнула и едва слышным шепотом ответила: “Да”. “Что ж, в таком случае полагаю, что ты ОЧЕНЬ хорошо знакома с мистером Бэнксом, и тебя, моя дорогая, тоже обслужили”».

– Молли сказала мне, что это был один из лучших моментов за последние несколько лет. Она хотела насладиться им, пока тот длится, поэтому не решалась уйти. Доктор Девлин обратился к Бэнксу: «Молодой человек, если вы сделали то, что я думаю, вы никогда не будете заниматься медициной в Айове или где-либо еще, если это будет зависеть от меня». Он также обратился к Лин, когда сложил два и два и заговорил прямо с ней: «Пожалуйста, скажи мне, что ты не настолько глупа, Лин!» Она повесила голову и, Молли, уходя, услышала, как Девлин сказал: «Лин, будет разумно, если ты пойдешь домой и не возвратишься на работу, пока с тобой не поговорит один из представителей твоего профсоюза».

Шарп наконец перестал хихикать и взял себя в руки.

– Итак, Тайлер, твоей жене вручили бумаги, и она уже едет домой. Парень Молли находится примерно в квартале отсюда и будет на связи. Приготовься, сынок, я думаю, вас ждет один из худших моментов в вашей жизни. Будьте тверды, но не кричите и не обзывайтесь. Если будет слишком сложно, просто пойдите, прогуляйтесь или уйдите в другую комнату. Вы можете сделать это, Тайлер; самое трудное уже позади.

Мы еще немного поболтали, обсуждая дальнейшие шаги. У меня сложилось впечатление, что Илай хотел оставаться со мной как можно дольше, помогая мне эмоционально подготовиться к потенциальной буре дерьма, которая вот-вот должна была разразиться. Когда мы уже заканчивали, я услышал, как на подъездную дорожку въезжает машина Лин. Я поблагодарил Шарпа и сказал, что позвоню ему, когда мы закончим, и сообщу последние новости.

Лин вошла в дверь и обнаружила меня на заднем крыльце. Она выглядела ужасно. Очевидно, по дороге домой она выплакала все глаза. Когда я поднял голову, мне показалось, что на меня смотрит смесь печали и ярости. Она начала.

– Как давно ты знаешь?

– Три чертовых несчастных недели, Лин.

– Как узнал?

– Не то чтобы это имело значение, но я приехал домой пораньше с конференции в Кей-Си, чтобы удивить свою жену и провести немного больше времени с женщиной, которую люблю и лелею. Когда я приехал рано утром в пятницу, тебя здесь не было. Я проверил свое приложение «glymрsе» и увидел, что ты – где-то рядом с аэропортом. Дальше все быстро пошло по наклонной.

– В то утро, когда ты позвонил мне насчет ручки?

– Да.

– Ты мне солгал; подставил меня.

– Ну, я думаю, если кто и знает, что такое ложь, так это ты, поскольку со мной ты довела это до искусства, но да, я солгал. Я не пытался тебя подставить, а пытался определить, действительно ли мой мир рушится вокруг. К сожалению, это было так.

На мгновение она замолчала. Я не был склонен спрашивать ее о чем-либо. Теперь, когда все открыто, я просто хотел разобраться с тем, что должно быть сделано, и убраться от нее подальше. Наконец, она продолжила:

– Не могу поверить, что ты обслужил меня на работе, перед моими коллегами. Я была унижена.

– Возьми номерок и встань в очередь, Лин.

– Это было просто жестоко, Тай. Твой подход не оставляет нам шансов во всем разобраться.

– Повторяю, Лин, если кто-то и был жесток, то, думаю, это ты. Твое предательство – это самое жестокое, что кто-либо делал со мной в моей жизни. Как бы долго ты ни трахалась с Джастином Бэнксом, ты нагромождала жестокость за жестокостью на того, кого, по твоим словам, любила. Кроме того, позволь мне быть очень, очень ясным. У меня нет желания «налаживать отношения» с тобой на любом уровне. Я развожусь с тобой и не оглядываюсь назад. Ты, должно быть, бредишь, если думаешь, что можешь так со мной обращаться, а я захочу иметь с тобой хоть что-то общее.

Наконец она села на другой конец дивана от меня.

– Но Тай, я люблю тебя. Понимаю, что ты говоришь, но я никогда не хотела причинить тебе боль или проявить жестокость. Джастин был просто маленькой интрижкой. Я знаю, что она была неправильной, и я не должна была этого делать, но знаю, что мы сможем пройти через это как взрослые люди и стать сильнее.

– Лин, я пытаюсь сохранить самообладание, но ты что, этим утром проснулась и приняла дурацкую таблетку? Вы с Бэнксом, играющие в «доктора», «школьницу» и прочие сексуальные фантазии, которыми ты должна была наслаждаться только со своим мужем, положили нам конец. Любой разумный взрослый человек может это понять. Да, я видел фотографии и видео нескольких твоих похождений в отеле «Хэмптон Инн» в аэропорту. Ты не можешь быть настолько ребенком, чтобы думать, что если станешь изображать скорбящую жену, я просто проигнорирую ту сокрушительную обиду и боль, которую ты принесла в мою жизнь.

– Не могу поверить, что ты шпионил за мной и Джастином, Тай. Почему ты просто не поговорил со мной об этом, когда узнал? Я могла бы сразу прекратить делать это с ним. Ты довел все до крайности!

– Лин, я не должен быть вынужденным за тобой шпионить. Между нами не должно было быть ничего скрытого, особенно неверность. Зачем мне с тобой о чем-то говорить? Ничто из того, что выходит из твоих уст, больше никогда не будет для меня правдоподобным. Экстрим – это измена твоего верного мужа, Лин. Взгляни на минутку в чертово зеркало и помолись, чтобы увидеть правду.

Понятия не имею, поняла ли моя внезапно ставшая идиоткой жена что-нибудь из этого или нет. Казалось, до нее ничего не доходит. Она просто искала легкий выход, чтобы отмахнуться от своего предательства. Каждый раз, когда она открывала рот, выходила еще большая чушь.

– Тай, развод – это последнее, чего мы оба должны хотеть. Мы не только живем здесь, но и работаем в одной больнице. Что подумают люди? Будет так неловко, если мы разведемся, живя и работая в одном месте. Вдобавок ко всему, как будет унизительно для нас обоих, если коллеги и друзья услышат некоторые из этих подробностей. Ну же, детка, ты же понимаешь, как это будет плохо для нас обоих.

– Лин, я живу с чувством неловкости и унижения с того самого утра в пятницу, когда увидел, как ты и этот ублюдок выходили из гостиницы «Хэмптон», сразу после того, как ты солгала мне по телефону о том, где ты и что делаешь. Развод станет для меня приятным облегчением, так как внимание будет направлено и на тебя, когда люди узнают о твоем предательстве и распутстве. Я бы только спросил тебя, был ли малыш Бэнкс твоей первой и единственной внебрачной связью, но что бы ты ни сказала, я тебе не поверю. Слава богу, пока нет детей. От только одной мысли о том, чтобы воспитывать детей вместе с тобой, меня тошнит. Какого черта ты хочешь оставаться замужем за человеком, которого не уважаешь?

– Тай, что я могу сказать такого, чтобы ты понял, что Джастин был просто увлечением, интрижкой, и ничем больше. Никаких эмоций, никакой любви, просто озорное сексуальное развлечение. Теперь я понимаю, что с моей стороны было неправильным гулять на стороне, но, конечно, ты должен знать, что я люблю тебя и хочу быть только с тобой. Обещаю, что с этого момента я никогда даже не посмотрю на другого мужчину.

– Ну, Лин, если ты так говоришь, позволь и мне сказать... ты, должно быть, самая бредовая шлюха, которая когда-либо ходила по планете. Ты мне лгала и обманывала меня в течение нескольких месяцев, затем заразила меня венерическим заболеванием, которым заразилась от своего мальчика-игрушки, а я должен был просто сказать: «Оки-доки, милая, не беспокойся, давай притворимся, что ничего не случилось, и вернемся к медовому месяцу?» Позволь мне быть предельно ясным, Лин. Я никогда больше не прикоснусь к тебе. Я с тобой разведусь как можно скорее, даже если окажусь в проигрыше в финансовом плане. Лучше буду жить в лачуге, обездоленный и одинокий, чем в особняке с тобой. Боль, которую я испытал за последний месяц, выше моих сил. Если бы не поддержка семьи и друзей, уверен, что лежал бы сейчас лицом вниз в канаве. Ты сделала это со мной, Лин. Твои измены, ложь, черствость и абсолютная ненависть ко мне чуть не привели меня к смерти. Но тебе это не удалось, Лин. Я все еще стою на ногах, и намерен проложить свой путь настолько хорошо, как только смогу, поместив тебя в зеркало заднего вида и никогда не оглядываясь назад.

Не знаю, дошло ли до нее, но на ее глаза навернулись слезы.

– Прости, Тай, – это все, что она сказала, прежде чем направиться наверх в спальню, начиная осознавать, что она натворила, и какие последствия могут последовать.

– Извини, это не совсем подходит для описания тебя, Лин, – все, что я сказал в ответ.

***

Шесть месяцев спустя мы развелись. Ни один из нас не захотел дом, поэтому он был продан, и мы разделили капитал. Все остальное тоже было разделено практически 50 на 50, но я оказался в выигрыше по алиментам, так как судья не присудил их Лин. Когда он вынес решение, адвокат Лин начала протестовать, но судья ее прервал.

– Мисс Баннистер, ваша клиентка должна быть благодарна за то, что я ограничен законом и должен присудить ей долю в 50 процентов. Я не люблю нечестных людей, а ей явно нельзя доверять в том, что она говорит правду на любом уровне. Она получает все что по закону я должен ей дать. Остальное на мое усмотрение, советник, так что не испытывайте судьбу. Заседание закрыто!

Не знаю, может, мне показалось, но звучал он ужасно похоже на герцога!

Эпилог

Меня зовут Конни Сильвертон, я – начальница Тайлера Клинтона в больнице. Мой муж Майк и я были подавлены судьбой Тайлера и теми страданиями, которые он пережил из-за действий своей стервозной жены. Развод был завершен, но это еще не все.

Во-первых, в течение нескольких месяцев Тайлер был не в себе. Ему пришлось выдержать постоянные домогательства Лин и тактику затягивания развода. Однако Илай Шарп был хорош насколько возможно, и заботился о Тайлере на протяжении всего процесса. Тайлер сильно пострадал в финансовом плане из-за всех выплат, но в конце концов стал свободным, очень талантливым и молодым, поэтому я знала, что в конце концов он встанет на ноги. Хотя после развода прошло уже более трех лет, он еще не начал встречаться, но вокруг него есть хорошие люди, и, судя по всему, его внимание привлекла некая девушка из Сидар-Блаффс, которая приезжает в город навестить свою тетю Бет.

Что касается персонала больницы, то Линдси стала изгоем. Никто из замужних медсестер не хотел иметь с ней ничего общего. Несколько более несносных врачей, как женатых, так и холостых, пытались затащить ее в постель, поскольку все слышали от Джастина Бэнкса, насколько она она распутна. Через шесть месяцев после развода она подала заявление об уходе. Переехав в Денвер, она начала работать в тамошней больнице. Примерно через год после этого мы узнали, что она вышла замуж за молодого хирурга, восходящую звезду. Несколько человек из нашей съемочной группы столкнулись с ней на семинаре, и она, похоже, решила, что выиграла, бросив, по ее словам, «своего первого мужа-неудачника».

Джастин Бэнкс также подвергся остракизму даже со стороны некоторых более мутных врачей. Репутация Джастина была настолько хороша во всей больнице, что даже те врачи, что считали себя кобелями, не хотели иметь с ним ничего общего. Он закончил ординатуру, но получил лишь посредственные рекомендации при устройстве на работу. В итоге Бэнкс стал работать в региональной больнице во Франкфорте, штат Кентукки, зарабатывая, вероятно, примерно половину того, что мог бы заработать, если бы был порядочным человеком. Он также женился на прекрасной южной девушке, и, как мы слышали, они счастливы в браке вот уже три года.

Вот и конец этой истории, за исключением одной маленькой детали.

Вчера вечером мой муж Майк (отставной военный) пригласил на ужин Тайлера. Немного необычно для него, но не совсем неслыханно. Мы наслаждались стейками на гриле и хорошим вином. После ужина Майк попросил нас присоединиться к нему перед большим экраном в гостиной. Мы с Тайлером вопросительно посмотрели друг на друга: «Какого черта?»

Но нашим вниманием завладел Майк. Он принял свою старую армейскую колониальную позу и начал.

– Тайлер и Конни, то, что мы видим и о чем говорим сегодня вечером, предназначено только для нас троих. То, что мы увидим, будет уничтожено и никогда больше не будет упоминаться.

Я знала эту сторону Майка и кивнула в знак согласия. Тайлер заметил, что я это сделала, и ответил:

– Хорошо, Майк, как скажешь.

– Тайлер, почти четыре года назад отвратительная женщина и кусок дерьма причинили тяжкий вред человеку, которого мы с Конни любим как младшего брата. Мы провели много часов за разговорами об этой несправедливости и молились о том, чтобы когда-нибудь, возможно, каким-то образом весы уравновесились. Как ты знаешь, у меня много, много друзей и контактов в правительстве за двадцать четыре года службы. За эти годы у меня накопилась целая куча долговых расписок, и за последние двенадцать месяцев я запросил несколько возвратов долгов. Пожалуйста, посмотри на экран.

В течение следующих двадцати минут мы смотрели два видеоролика с открытыми от шока ртами. Первый был о докторе и миссис Джеймс Таддеус из Денвера, штат Колорадо. Миссис Таддеус, бывшая миссис Тайлер Клинтон, рыдала и кричала на своего мужа:

– Ты, мать твою, как ты мог это сделать?! Я верна тебе с тех пор, как мы поженились, а сегодня получила видео, на котором ты трахаешь какую-то шлюху в отеле «Хэмптон Инн»! Ты – ублюдок, я ненавижу тебя, ненавижу! Как ты мог изменить мне и разрушить наши отношения?! Я убью тебя на хрен при разводе, немедленно убирайся из моего дома!

Когда доктор Джим поднялся и ушел, Линдси просто сидела и рыдала, пока не взяла в руки конверт, открыла его и прочитала:

Предательство ранит как сука, не так ли, шлюха!

На втором видео Джастин Бэнкс стоял возле своего дома в Кентукки. Он находился в тихом районе, рядом не было других домов. Его милая южная жена со слезами на глазах держала в руках горсть глянцевых фотографий 20х25, на которых ее муж трахает сзади какую-то горячую двадцатилетнюю малышку.

Когда камера развернулась, в сторону Бэнкса начали двигаться трое крупных мужчин. Один из них был одет в форму шерифа.

– Ну, что, ублюдок, думал, что сможешь облапошить нашу сестру и остаться безнаказанным? От тебя не останется и кусочка, чтобы опознать, если твои части тела когда-нибудь найдут.

Бэнкс плакал словно ребенок. Перед тем как экран погас, человек в форме сказал:

– Кстати, тебе передает привет друг Тайлера Клинтона, полковник Силвертон.

Появилась еще одна сцена. Это была великолепная молодая женщина, похожая на ту, что была на видео и фотографиях. Она просто улыбнулась в камеру и сказала:

– Миссия завершена.