Чувственная поездка в Петербург (эроповесть, глава 1.29)

Алёна склонилась над мной и начала с посасывания пальчиков сначала своих, а потом и моих рук. При этом ее взгляд на меня менялся словно тлеющий уголек при порывах ветра: то вспыхивал похотью, то угасал в сладком томлении. Эта неожиданная прелюдия (совершенно не похожая на то, что было позавчера у меня с Александрой) очень заводила. Я то расслаблялась, то изнемогала в ожидании и предвкушении следующих ласк. Наконец Алёна кошачьим движением раздвинула мои ноги и чуть повернула меня набок. Она согнула мою правую ногу и села промежностью на вытянувшуюся левую ногу. У нее был такой взгляд при этом, словно она оседлала меня как дикую кобылицу. В ее упоенном трении лобком о мое бедро было что-то победно-первобытное. Я чувствовала себя распластанной и покорной перед той порывистой силой, которая она имела сейчас надо мною.

И тут в самый неподходящий момент в незапертую дверь спальной зашел Васька с хвостом трубой. Он с самым деловым видом вспрыгнул на постель и разлегся, наблюдая: что же это тут творится без его ведома. Я пробовала не замечать пристальный взгляд его голубых глаз и раздувающиеся от ароматов нашего секса ноздри. Отвела свой взгляд в сторону и жалобно посмотрела на Дениса:

— Мне стыдно сейчас голой перед вашим котом. Можно его убрать?

Алёна раздосадованно оглянулась на Ваську:

— Ну вот и действительно не вовремя.

Денис схватила Ваську под пузо и со словами: «Ты еще маленький, чтобы такое смотреть!» вынес его недовольно мяукающего из спальной, плотно закрыв дверь.

Настроение ласкаться было несколько перебито этим досадным инцидентом. Мы решили взять паузу и просто поболтать. Сначала меня расспрашивали о впечатлениях от генеральной репетиции и игре Инги. Потом Денис рассказал театральную байку, услышанную им от Виктора:

«Провинциальный театр дает на гастролях последний предновогодний спектакль. Актеры уже почти что лыка не вяжут. Идет Шекспир и на сцене уже шестнадцать трупов. В финале оставшийся в живых герой должен произнести над поверженным телом своего оппонента фразу: "Я должен был увидеть твой закат иль дать тебе своим полюбоваться".

Артист пафосно начинает монолог:

— Я должен был увидеть твой...

И тут его как заело: дальше он текст пьесы забыл и решил выкручиваться по смыслу отсебятиной. Он продекламировал:

— Я должен был увидеть твой... конец!

Понял, что сказал что-то двусмысленное, и уже совсем в драматичной задумчивости воспросил:

— Иль дать тебе своим полюбоваться?..

Зал зашелся смехом, а артисты, изображающие в этой сцене хладные трупы просто укатились в диком хохоте за кулисы.

Я тоже расхохоталась. В том числе и тому, что произнося ключевую фразу этого анекдота Денис, можно сказать, трепетно-любовно демонстрировал мне свой член.

— Я предлагаю продолжить с того, на чем мы прервались, - предложила Алёна.

Она велела обхватить мне ее бедра обеими ногами как можно выше и попробовать взаимно потереться лобками. Я так и сделала, но величина соприкосновения в этой позе мне показалось недостаточной. Я сказала об этом Алёне, а она ответила м

не, что для полного наслаждения в этой позе нужен некоторый опыт. Потом она подвинулась еще вперед и стала водить своими большими упругими грудями по моему лицу. Ускользая ими от моего рта, которым я пыталась поймать ее торчащие от возбуждения соски.

Вдруг она остановилась в движении и с улыбкой спросила меня сверху:

— Тебе действительно так хочется сейчас пососать мою грудь?

Я молчал кивнула снизу. Алёна медленно, словно еще дразня меня, опустила мне в раскрытый рот свою левую грудь. Я впилась в нее поцелуем словно маленькая девочка в восторге от долгожданного подарка. Я чувствовала себя словно дочкой, которую ласкает словно мама. И это было удивительное единение наших нагих душ. Мы были с Алёной одним родным целым.

Когда я насытилась грудью Алёны, она развернулась и легла на меня, опираясь на колени и локти. Над моим лицом раскачивало ее раскрытое лоно, и я в ответ широко развернула свои ножки навстречу ее поцелуям. После нескольких нежных поглаживаний пальчиком мы обе почти одновременно (я вслед ей) раскрыли друг другу язычками наши бутончики и начали смаковать их соки. Мы словно без слов оспаривали друг у друга первенство в нежности.

Это взаимное обожание самых наших интимных мест было мягко прервано молчаливым появлением рядом с моим лицом возбужденного члена Дениса. Он легонько ткнулся в ягодицы Алёны, словно просясь внутрь. Я обхватила член ладонью, с удовольствием ощущая его вздыбленность, и направила в лоно Алёны. Она охнула от наслаждения и стала в неистовстве покрывать поцелуями мое сокровенное место. Член словно пытался своими толчками приподнять Алёну от моего лица все вверх и вверх, а я тянулась к нему и всё лизала набухший венами готовый вот-вот выстрелить ствол. Темп движений Дениса становился всё неумолимее. Наконец, после мощного толчка и вскрика Алёны мокрый от соков член выскользнул из лона, и я приняла в свой рот пульсации спермы. Мы все расслабленно повалились на кровать.

Отдохнув от пережитого, Алёна благодарно поцеловала мужа. А потом и меня. Со словами:

— Ты была просто упоительна. Но только давай условимся, что в следующих наших ласках моя очередь быть покорной тебе.

— Я согласна попробовать.

— Вообще-то, мы с Алёной планируем где-то в середине декабре приехать в Москву на пару дней, — вставил Денис, — я надеюсь, ты найдешь для нас время?

— С восторгом найду! Вы очень дорогие мне люди и я вам так благодарна за ваше неприличное приглашение...

— Вот и замечательно. Кстати, ты как собираешься добираться до вокзала? Может, вызвать такси?

— Вообще-то я хотела бы пойти пешком. Хочу напоследок надышаться атмосферой Питера.

— Тогда время уже нас поджимает, — сказала Алёна, — кстати, Инга вчера поздно вечером передала для тебя внешний диск. Она сказала, что это копия видеоархива ее ролей. Лежит на полочке в прихожей.

— Спасибочки. Это чтобы я подготовилась к нашему медиа-проекту об Инге.

Мы все стали одеваться и собираться. Я на прощание прижалась к Денису. Он гладил мои волосы и бережно целовал их на глазах улыбающейся жены.