Что происходит в тишине

Что происходит в тишине

В это время мы и затеяли ремонт. Мы - это я с женой и мой великовозрастный сын Сергей. Ну, а моей супруге он приходился пасынком. Кухня да небольшая прихожая на первом этаже нашего дома - вот и всё, что нам осталось. Весь второй этаж стоял разгромленным и благоухающий краской и лаком. На время ремонта мы все переселились сюда, и сын теперь ютился вместе с нами. Почти всё пространство прихожей занимала большая двуспальная кровать, на которой мы сидели, спали и даже ели. Нужно было мириться с неудобствами.

В эту ночь я засыпал с трудом. Беспробудная тяжёлая работа в течение дня требовала разрядки. Честно говоря, мне элементарно хотелось секса. У нас ведь с Тамарой давно уже его не было. Всё хлопоты да ремонт. А жена - вот она, рядом, я чувствовал тепло её тела. Я лежал на краю, и с одного бока тянуло ночным холодом. Так хотелось повернуться к Тамаре, обнять её, притянуть к себе... Ну, не будешь ведь это делать при сыне! Ему-то кстати, тоже не сладко. Небось, тянет к юной подружке. А Катенька хороша! Мои мысли невольно воссоздали перед глазами её образ. Стройненькая, с копной великолепных белокурых волос, с небольшими, призывно торчащими грудками... Я почувствовал, как приподнялся в трусах член. Блин, изголодался я, точно! Вот о подружке сына задумался... Завтра улучшу момент и уединюсь с Томой где-нибудь наверху. Сон между тем наваливался, и сквозь сон я даже услышал собственное размеренное похрапывание.

Затем я вдруг почувствовал, как что-то изменилось в этой ночной тишине. Что-то было в ней помимо самой тишины и моего похрапывания. Я услышал тихий шёпот своей жены, и это было ну очень уж необычно. Моё похрапывание прервалось, и вновь наступила тишина. Я понял, что спугнул тот тихий шёпот, который меня бесконечно заинтриговал. Само собой как-то получилось, что я слегка хрюкнул и начал посасывать вновь, размеренно и спокойно. Моё посапывание успокоило тишину, и я услышал тихое, но отчётливое:

— Серёжа!..

Что там происходит?! Что происходит в этом странном сонном сумраке позади меня? Моё дыхание стало замедленным, и я напряжённо вслушивался в тишину пауз своего размеренного дыхания.

— Мама...

Это прошептал Сергей, и каким странным был этот шёпот! Как будто он внимательно всматривался в лежащую перед ним Тамару, свою мачеху.

— Мама!

Шёпот был напряжённым, дрожащим, как будто от сдерживаемой страсти. У меня мгновенно подскочило и забухало сердце. Между этими двоими происходило что-то чувственное, чувственное до дрожи, и волнующе - запретное. Я услышал напряжённое дыхание Сергея.

— Серёжа, перестань! Ты...

Ледяная нервная волна спазмом прошлась по моему животу. Здесь, рядом, за моей спиной, мой сын домогался до моей жены! Я невольно вспомнил его загорелое тело, потный мускулистый обнажённый торс, когда он колол дрова во дворе. Я возился на чердаке и выглянул во двор, когда Тамара подошла к нему с кружкой домашнего кваса. Она смеялась и что-то говорила ему, а я увидел, как она внезапно помолодела рядом со своим красивым улыбающимся сводным сыном. Чёрт знает почему, но я невольно залюбовался ими обоими... О чёрт! Видеть бы, что происходит в тишине... За моей спиной.

— Серёжа! Не на... Нан... Ммм...

Кровать дёрнулась от короткого решительного движения. Звук от соприкосновения горячих влажных губ... Напряжённое сопение сына... У меня перехватило дыхание от нахлынувших чувств. Они не слышат меня сейчас, наверняка. Но нужно дышать. Дыши! Там, за спиной, сын жадно припал ко рту мачехи. Серёжка! Что ты делаешь... Как хочется это увидеть! Что ты сейчас делаешь? Но мне остаётся только слушать. Храпеть и слушать...

Тамара резко выдыхает. Сопение сына и звуки жадных поцелуев. Он целует её. В лицо... Шею... Да? Мой член стоит как каменный. Бросается в голову мысль: у Сергея сейчас тоже наверняка стоит. Он целует мою Тому со вставшим негнущимися членом в трусах. Ночь, женщина, и двое возбуждённых мужчин рядом с ней. Тамара лежит сейчас, горячо дыша через рот, вкус слюны сына на губах, его поцелуи, от которых содрогается её тело, она в панике смотрит на меня, и воспользовавшись этим, сын впивается губами в её шею. Она закрывает глаза, не в силах смотреть на меня, и слушает меня, слушает, не проснулся ли я. Дыши!..

Дыхание двоих за моей спиной всё чаще, всё жарче. Жаркий выдох:

— Мама!

Она вынуждена повернуть к нему лицо; он покрывает его поцелуями. Затем жадное соприкосновение губ; она вдруг отталкивает его, я чувствую это по сотрясению кровати.

— Не смей! Так...

Что? Что не смей?! Ах, почему я не могу видеть того, что там происходит! Что там сделал Сергей? Они целовались. Он запустил язык ей в рот? Потрогал её грудь? Что? Как это вообще происходит между ними? Давно ли? Пожалуй, нет. Скорее всего, это вообще в первый раз. Ну, может, были какие-то взгляды и мимолётные прикосновения, как тогда во дворе. И только сейчас, когда темно и тихо, когда ночь и у нас троих долго не было секса... И вот мой сын решился. Робкое "мама", он склоняется над её лицом, нежное прикосновение губ к векам, она молчит, он смелеет, поцелуи покрывают лицо. Ещё смелее, и вот его губы впиваются в шею, пронзая током всё её существо. Губы приоткрываются для робкого "не надо!", но подчиняются его жадным требовательным губам. Женщине так важно чувствовать себя любимой! Это моя ошибка, я перестал ценить мою Тому. МОЮ Тому, сын!

Торопливый резкий шорох. Да будь я проклят! Он снял трусы? Вот таким привычным движением, лёжа в постели со своей женой, он непринуждённо оголяется и...

— Серёжа!! Шёпотом, но почти в голос. Я чувствую, как перемещается тяжесть тела, как она удваивается, продавливает матрац за моей спиной. Сергей залез... Он залез на Тамару... Сладко заныло у меня в животе.

— Тихо! Не надо... - тяжело дыша, шепчет он.

Торопливые поцелуи, горячий протестующий шёпот жены.

— Мамочка! Я немножко... Пожалуйста... Я люблю тебя...

Боже, ну что же там происходит? Мой член немного обмяк и сейчас изнывает от эротических шокирующих звуков в тишине. Я представляю, как Тамара лежит в тонкой ночной рубашке, придавленная к матрасу молодым мускулистым юношеским телом. Её сознание отказывается верить происходящему, её тело млеет под тяжестью дерзкой мальчишеской страсти. Она пытается что-то сказать, но рот Сергея снова овладевает её ртом, а язык всё так же бесцеремонно проскальзывает между её губ. Его мускулы напряжены как тетива боевого лука. Мягкое покорное тело под ним пробуждает страсть, тёплая, податливая мякоть бёдер упруго прогибается под напором твёрдых юношеских мышц. Ты чувствуешь не стройное тело твоей подруги, а манящую зрелую плоть. Она вся под тобой, а твоя страсть нарастает как лавина.

Сергей, что ты творишь?! Это же не Катя твоя! Ты никогда не овладевал своей девушкой в буйстве страсти, ваша кровать не стонала под вами. Я не смогу прикидываться спящим! У меня возникло чувство, что это не они рискуют быть пойманными, а я... Да, я, подслушивающий исподтишка.

Я словно был услышан. Стало тихо. Невнятно что-то прошептала Тамара, мне показалось: "Зачем?". Ответа я также не расслышал. В тишине было слышно, как она сглотнула и напряжённо задышала носом. Тихие поцелуи, касающиеся её лица. Жаркий выдох сына:

— Пожалуйста!..

Какой продолжительный, влажный, шёлковый шорох. Её руки заскользили по коже спины Сергея, гладя рельефные бугры мышц. Задержались на его пояснице. Моё дыхание стало почти судорожным, но они по счастью, не обратили на это внимания. Я представил, как она положит руки на ягодицы Сергея. Тишина. Затем наше ложе шевельнулось, и я почувствовал, как сместился центр тяжести. Матрац продавился под напором колена, и я догадался, что он приподнялся над Тамарой.

Её рука... Я представил, как она нежно кладёт ладонь на мою грудь, как не спеша, мучительно медленно она движется вниз, к животу, ниже... Тихий шорох... Там происходит что-то быстрое, короткие движения, неконтролируемые нервные выдохи, несдерживаемая дрожь тела... А потом Сергей застонал. Судорожные, резкие колебания ложа, от которых я наверняка бы проснулся, если бы действительно спал. Сопение сына, жаркое, постепенно затуахющее, когда он лежит на моей жене, прижавшись к ней в проходящем оргазме. Он шумно сглатывает накопившуюся во рту вязкую слюну. Быстрое, но осторожное движение, когда он слазит с неё. Теперь я слышу частое, сдерживаемое дыхание Томы, торопливый шорох, когда она вытирает о подол рубашки липкие от горячей и тягучей спермы пальцы... Мой член истекает прозрачной смазкой в сладостной истоме. Я запоздало представляю, как пальцы жены обхватывают напряжённую, горячую мужскую плоть Сергея, двигаются вверх и вниз, как вздувшаяся головка трётся об её тонкое запястье, как движет бёдрами Сергей, принуждая свой член скользить в кольце опытных женских пальцев в сладкой симуляции обладания этой женщиной... Действительно ли было всё так? Я не знаю... Но так хочется узнать это!

Конечно, я не подал и вида. Может быть только, что от испытанной эйфории я был веселее чем обычно. Да, я испытывал подъём и радость от того необычайного чувственного спектакля, который мне подарили эти двое. И я следил за ними весь день. Я не хотел, чтобы между ними что-то было. Я хотел, чтобы между ними что-то было только в моём присутствии. Я тоже хотел участвовать в этом спектакле.

Я осторожно наблюдал за своей женой. То, что прошлой ночью происходило между ней и Сергеем, было неординарно, и мой взгляд жадно отыскивал следы этих событий. Смущённые взгляды, которые Тома бросала на Сергея, говорили о многом. Она посмотрела на меня с отчётливым страхом, и я задумчиво улыбнулся ей.

— Устал? - спросила она меня счастливо.

— Не то слово! - согласился я - Буду спать как убитый.

Самое интересное, что я и на самом деле уснул быстро и незаметно. Затем меня кто-то словно пихнул в бок, и я проснулся, ещё слыша отголосок своего храпа. В темноте стояла какая-то напряжённая наэлектризованная тишина. Я глубоко, словно во сне, вздохнул, и начал тихо и мерно похрапывать. Затем... Тихое раскрытие губ и прикосновение их к коже. Ещё... Дыхание. Всё более глубокое, учащающееся. Это Сергей. Я почти ничего не пропустил! Что там моя жена? Тихое, почти беззвучное "Серёжа!". Нет, это не призыв, это лишь слабый протест. Короткое движение и шум, затем звуки напряжённого сопения двух людей, и слабый звук соприкасающихся губ, влажно охватывающих друг друга. Они целовались! Моя жена целуется с моим сыном прямо за моей спиной! У меня мгновенно напрягся, мощно поднимаясь, член. Я мерно сопел. Короткие, резкие шорохи, как будто между ними происходила какая-то борьба. Мои уши улавливали звуки, как наушники гидроакустика на подводной лодке, и немедленно интерпретировали услышанное. Рука сына отыскала грудь Тамары, а та пыталась убрать её. Как здорово! Она сопротивляется! Мой член окаменел у меня в трусах. Сергей дышал всё глубже и жарче, через тонкую материю его ладонь мяла титю своей мачехи, язык настойчиво лез ей в рот, а её рука беспомощно лежала на руке юноши, жадно копающейся у неё под ночнушкой.

Потом кровать резко покачнулась. Тамара предприняла попытку бегства, повернувшись на бок, спиной к Сергею и лицом ко мне, близко, и я почувствовал на шее её горячее частое дыхание. Кровать покачнулась ещё, это Сергей придвинулся ближе к Тамаре. Совсем близко я услышал, как он целует её шею, берёт в рот мочку, горячий выдох прямо ей в ухо: "Тома!".

Мой мальчик! Он соблазняет свою первую женщину, мою жену! Мою Томочку! 'Тома!" - шепчу я тихо, едва слышно, между сопениями - "Томочка, блядь! Как это возбуждающе! Ты у меня красавица, Томочка! Бляадь!". Сынок, бери её, бери! Я хочу, чтобы ты взял её, она тоже ждёт и хочет этого! Мой член готов лопнуть от возбуждения, от небывалого, чудовищного, пакостного возбуждения вуайериста. Я уже дышу в том же нервном темпе, что и они, но они не замечают этого. Тома, ты лежишь на постели рядом со мной, и ты... Что чувствуешь, Тома, когда мой сын за моей спиной домогается до тебя? Тебе это приятно?! Скажи, Тома!

Губы Сергея, раскрывшись, прижимаются к коже Тамары. Просторная ночнушка спущена, ладонь сына по очереди поднимает груди моей жены, взвешивает в руке их податливую тяжесть, почти касаясь моей спины. Правая рука просовывается под шею, его пальцы ощупывают в темноте её лицо. Я почти вижу её закрытые глаза, как открываются её губы под прикосновениями музыкальных чувственных пальцев, как средний палец, жадно подрагивая, пролазит в её горячий влажный рот, ощупывая кончик языка, а затем принимается двигаться у неё во рту, вперёд и назад, чувственно, развратно, бесстыдно. Горячий шёпот совсем рядом обжигает ей щёку: "Тома... Тома...". Он называет её “Тома”. Ты не имеешь на это права, сын!

Моя эрекция, достигнув пика напряжения, начинает спадать, заставляя член истекать в сладостном возбуждении. Слышу, как откинуто одеяло, которым укрывалась Тамара. Тихий шёлковый шорох задираемого подола рубашки, звук, с каким мужская рука скользит по гладкой коже бедра. Бёдра Тамары вздрагивают, когда ладонь Сергея, словно голова змеи, пролазит к ней в трусики, а длинный палец проникает между её влажных горячих губ так же, как и в рот. Два пальца, один сверху, другой снизу проникают в неё, снуют во рту, в половой щели... Тома, это уже измена, настоящая измена. Ты понимаешь это? И вот уже явственно слышится мягкое, торопливое, нежное чмокание, от которого у Томы открывается беззвучно рот, и она едва сдерживает крик, а полные высокие бёдра охватывают, содрогаясь, ласкающую руку пасынка.

Мой член начинает чувственно сладостно подёргиваться, исторгая прозрачную вязкую жидкость. Нет, я по счастью не кончаю, хотя и близок к этому. Это не сперма, а всего лишь смазка. Такого возбуждения у меня не было с подросткового возраста. Я слышу за спиной, как сын сношает пальцами, возбуждая мою жену. Пальцы, которыми он лез ей в рот, теперь покручивают её напряжённые соски, мнёт её груди одна за другой. Что это? Это... щёлкает резинка трусов, зацепившись за стоящий колом член, когда Сергей торопливо сдёрнул с себя трусы. Интим между ними продолжался, при том, что они боялись разбудить меня лишним звуком или движением. Думаю, Сергей бы хотел выйти с моей супругой из спальни, чтобы без помех продолжить, но решиться на это не мог. И они оба были уверены, что я сплю. Продолжительный шелест резинки трусиков Тамары, когда рука юного любовника покидает тёплое и влажное пространство, с тем, чтобы сдвинуть шёлковые трусики с выпуклой попы своей мачехи. Торопливые и такие громкие в тишине звуки... Я жадно читаю их своими ушами. Вчера Сергей залез на мою жену, обхватив её бёдрами, и Тамара, во избежание шума и опасности попасться, опытными движениями пальцев, буквально парой бесстыдных движений, довела парня до оргазма. Я почти воочию увидел, как её наманикюренные пальцы аккуратно катают юношескую нетроганную шкурку крайней плоти, обнажая лопающуюся, напряжённую горячую головку и вновь натягивая её на девственную залупу. Он был явно перевозбуждён, и у него никогда не было женщины... Он кончал целую минуту, наверное. Я бы многое отдал за то, чтобы увидеть, как жена дрочит моего сына, и как он заливает её пальцы застоявшийся мальчишеской спермой. Тамара, ты заберёшь его девственность?..

Она уже не протестует... Да?.. Я весь превратился в слух. Прогнулась кровать, когда сын придвинулся к Тамаре... Нет, это она! Она подогнула ноги, выпячивая зад навстречу парню. Бляадь! Она сама! Я кончу сейчас! Она, напряжённо дыша, изогнулась, почти упираясь головой мне в спину, и просунула руку себе в промежность, ловя пальцами член Сергея, который тот вводил его под ягодицы супруги. Этот напряжённый миг тишины, когда мы все одновременно затаили дыхание... Вздрогнула кровать, тихо, шёпотом, ахнула Тамара, не сдержавшись, коротко простонал сын. Он вставил ей! Они совокупились у меня за спиной, тайком, сдерживая рвущееся из ноздрей непослушное яростное дыхание! Я... Я стал рогоносцем! Чувство осознания этого было потрясающим. Сладко и как-то безнадёжно заныло внизу живота. Бляаадь! Мой ноющий член дёрнулся в попытке встать, выплюнул очередную порцию смазки, задёргался сладостно. Понимая, что тем двоим не до меня, я пролез к нему рукой и осторожно, сладострастно, с трудом глотая густую слюну, принялся осторожно его подрачивать, в любой момент опасаясь кончить. Сейчас в писе моей жены ему не было места. Молодой, горячий, твёрдый пенис моего сына заполнил живот моей второй половины. Вот только совершать сношение они не могли. Лежали неподвижно, прислушиваясь к моему сопению. Я чувствовал напряжённое дрожание их тел. Мы все втроём не могли удовлетворить свою страсть. Они не могли совершать фрикции, а я не мог онанировать. Мой мальчик протянул руку, нащупал рот Тамары, и её горячий рот облизал его палец. Послышалось ещё одно выдыхаемое "Ах!", когда его палец нащупал распяленную напором члена писечку жены и принялся кончиком ласкать её похотничек. Переплетенье рук в порыве страсти. Тома просунула руку за спину, и её пальцы обняли основание члена своего пасынка. Я понял, что там происходило. Представил, как пальцы Тамары с обручальным кольцом на руке быстро дрочат основание члена сына. Я представил себе гримасу муки на лице сына, лишённого возможности по-настоящему овладеть своей мачехой. "Тома... Пойдём..." - выдохнул он.

"Пойдём"? Ну, нет. Здесь я режиссёр. Я издал могучий храп, повернулся на спину, а затем и на бок, лицом к совокупляющейся парочке. Сергей как ужаленный, отскочил от Тамары, а та быстро накрылась одеялом. Мы все долго не могли уснуть.

Было истинным удовольствием наблюдать за моими родными в течение дня. Меня не оставляло чувство, что Тамару терзают раскаяние и стыд. Сергей был мрачен. Что ты сердишься, сынок! Тебе ведь удалось присунуть мачехе. Ну как, понравилось? Неужели нет? Тогда акт третий.

Тамара и Сергей были то ли напуганы прошлой ночью, то ли Тамара вела себя неприступно, но в эту ночь было тихо. Я слышал, как мерно посапывают сын и жена. Придвинулся к Тамаре, обнял её и принялся ласкать, как обычно. Проснувшись, она оглянулась в сторону Сергея.

— Ты чего? - спросила она шёпотом.

— Соскучился, милая. Иди ко мне.

— Ты чего, охренел? - она вновь оглянулась на Сергея.

— Да мы быстренько. Давно у нас с тобой не было.

— Вот нашёл время... Ммм... Ну ладно, пошли. Что с тобой делать, чёрт.

— Да негде там, и краской воняет. Давай, быстренько возмёшь. Я щас кончу.

— Что?! Идиот!

— Да ладно! Серёга спит. Давай-давай. Раньше сядешь - раньше выйдешь.

Наклонившись к её уху, добавил:

— Это так возбуждающе!

Она посмотрела на меня глубоким тёмным взглядом. Да уж, про то, что возбуждающе, она уже была в курсе. Я лёг на спину, спустил трусы и приподнял одеяло, и она нырнула с головой под него. Там в его тёмной глубине, её рот опустился на мой член. Мои руки гладили её волосы, ушки, лицо... Она ничего не слышала под одеялом, когда я дал волю своим чувствам:

— То...ма... Тома ммм... Соси... Вот так... Хорошо!... Соси...

Да, она не слышала этого, а восклицал я громким сдавленным шёпотом. Дыхание у Сергея изменилось. Он проснулся и слушал то, что происходило за его спиной. Тома старалась, я охал, а Сергей... Он онанировал. Я видел это. Я представил себя на его месте. Это действительно возбуждающе, когда женщина, которой ты накануне овладел, теперь отсасывает у другого. Вот я охнул, дёрнулась задница Сергея, возбуждённого моими оханиями. Наши члены одновременно эякулировать: мой в рот Тамары, а Сергея - в собственный кулак. Тамара вылезла из-под одеяла, и мы отвернулись друг от друга.

Я следил за ними. Сергей, мускулистый, загорелый, возит на тачке перегной. Плечи, мокрые от пота под палящим солнцем. Тома выносит ему большую кружку холодного кваса. Сын жадно пьёт, а квас льётся ему на грудь... Тамара... Она слизывает терпкую жидкость с его обнажённой груди... А вот её губы прижимаются к его соску, который она ласкает языком. Никогда не видел свою Тому такой! А Сергей? Я вижу, как бугрится ширинка на его рабочих брюках, запачканных землёй. Хочешь, Тамара сейчас опустится на колени и, глядя на тебя снизу вверх собачьими глазами, расстегнёт тебе брюки? И ты запустишь руки в тёплые, нагретые солнцем волосы, а её горячие губы обхватят напряжённый, зудящий от желания член? Я появляюсь неожиданно и улыбаюсь им.

— Сына! Идём-ка, надо поговорить.

Сергей смотрит растерянно, но идёт за мной послушно, хоть и нерешительно. Поднимаемся на мансарду.

— Пива хочешь холодненького?

Никогда не предлагал ему пива, и он удивлён. Я улыбаюсь ему ободряюще и сразу перехожу к делу.

— Нравится тебе Тома, да?

У него вытягивается лицо, затем он стремительно краснеет.

— Пап, ты чего?

Я треплю его волосы вместо ответа, смотрю ему в глаза и говорю со всей серьёзностью:

— Серёжка, я же люблю тебя, сын! Наверное, я всегда мало уделял тебе внимания, был холоден, и мало уделял внимания тебе... И я давно хотел попросить у тебя прощения за это... За то, что всегда был слишком увлечён своими делами.

Я подошёл к нему поближе и положил руку ему на плечо.

— Знаешь, Томе своей я бы хотел сказать то же самое. Ну что же это за жизнь у неё, одна работа, заботы... Я бы очень хотел, чтобы мои родные были счастливы. Вы нравитесь друг другу, правда.

Сергей опустил глаза под моим взглядом.

— Папа, прости!

Он был неимоверно смущён. В ответ я потрепал его по плечу.

— Тома красивая, правда? Ты бы знал, какая она сексуальная! Она необычна, а я начал ценить её только сейчас, когда она увлеклась тобой.

— Папа, я...

— Не перебивай, мне и так непросто... Знаешь, я думаю, мы должны больше заботиться друг о друге, ведь мы родные все. Поверь, я люблю вас обоих. Ты понимаешь? Я хочу, чтобы мы все были счастливы. Поэтому и говорю тебе: возьми Тому. Хочешь её? Хочешь! Будь честен, скажи "Да".

— Да...

— Хорошо... Но не думай, что я оставлю вас одних, это было бы слишком. Не забывай, Тома - моя жена, и я тоже хочу любить её. Пусть это будет для неё сюрпризом.

Я оставил Сергея в полном недоумении.

Этим вечером я сидел в кресле, а Сергей маялся, нервно прохаживался по нашей спальне, большую часть которой занимала широкая кровать, на которой мы спали в последнее время. Тамара зашла, улыбающаяся, красивая, в халатике и с распущенными волосами ниже плеч. Как будто прошлой ночью она не принимала в себя член своего пасынка. Поднявшись с кресла, я принял её в свои объятия. Сдёрнутый с плеч халатик упал к её ногам.

— Саш, ты чего?

— Серёга, иди сюда. Не бойся, смелее, я её держу.

Она попыталась вырваться, но я держал крепко.

— Спокойно, Тома. Тебе ведь понравилось позапрошлой ночью? Сын, ты где?

Сергей подошёл поближе, а я сел в кресло. Тамара смотрела на меня со страхом. Сергей подошёл к ней сзади и положил ей руки на плечи. Тамара не открывала от меня глаз. Я молчал. Сергей коснулся губами её щеи, руки его держали Тамару всё крепче, поверив в то, что он может это делать. Тамара крутила шеей, глядя на меня.

— Не стесняйтесь.

Я выключил свет, и комната погрузилась в полумрак, а я наблюдал за этими двумя. Тамара была в сложном положении: факт её измены внезапно вскрылся, хотя и было непродолжительное проникновение пениса другого мужчины, но оно было лишь мимолётным и без фрикций.

— Саша, - произнесла она почти плача - Зачем это?..

— Затем, что мне понравилось ваша игра. Не стесняйтесь, - повторил я.

Сергей жадно вдохнул запах её волос. Тёплое тело его первой женщины притягивало, возбуждало, пьянило. Я был рядом и наблюдал, и это возбуждало ещё больше, чем вчера, когда я притворялся спящим. Ему нравилась моя жена, он давно уже желал её, его желание всё возрастало, а сейчас он вдобавок чувствовал себя насильником, получившим власть над чужой женой.

— Мама! - проговорил он вполголоса, отчего вздрогнула Тамара, и невольно вздрогнул я.

Ну да, он же всегда называл её мамой, как вежливый пасынок называет свою мачеху. И это придало действу такой необычный оттенок. Ну как сынок, приятно иметь жену своего отца? Тамара стояла в одной ночной рубашке, а руки сына уже скользили по гладкой материи, повторяющей контуры стройного тела, потянулись к пышным холмам грудей, поддерживаемых только материей, растягиваемоей приятной тяжестью женской плоти. Ты быстро осваиваешься, сынок!

Обняв жену за талию, прижав её к стене, Сергей завладел её ртом, а возбуждение уже накрывало их обоих. Мне нравится твой вкус, сынок! Ты гурман...

Тамара прижата к стене, а Сергей, опустившись на колени, принялся целовать её колени, затем бёдра, задирая подол рубашки. В то время как лицо сына жадно прижималось к горячим обнажённым бёдрам Тамары, её взгляд в полутьме не отрывался от моего лица. Я отвечал ей прямым и открытым взглядом, под которым она была вынуждена опустить глаза.

— Смотри мне в глаза! - приказал я ей.

Её лицо исказились мукой от невозможности скрыть нахлынувшее возбуждение, когда голодный рот Сергея накрыл её покрытый жёсткими волосами лобок, сдирая с него тонкую материю трусиков. Жадно вдыхая запах застоявшегося женского естества, мой сын жарко и жадно сопел, прижимаясь к нему губами. Не сводя глаз с Тамары, я подошёл к ней, и она послушно подняла руки, когда я одним движением стащил с неё рубашку. Как же давно я не целовал её по-настоящему! Тёмная, тёплая, душная ночь опустилась на нас, и нежная прохладная кожа на шее Томы повлажнела, когда мой язык прошёлся по ней.

— Подними ножку.

Я подхватил её ногу под коленом, задирая её кверху. Сергей со стоном наслаждения подлез снизу, накрыв своими губами половые губы мачехи, замычал от возбуждения, раздвинув языком горячую, сочащуюся желанием щель. В то же самое время, мой язык встретился с языком Тамары у неё во рту. Наше дыхание вырывалось из наших ноздрей, а снизу сдавленно пыхтел Сергей, и я слышал звуки причмокивания и увлечённого вылизывания. Мы с сыном ублажали мою Томочку, и я чувствовал её горячую благодарность к нам в быстрых движениях её языка, в лёгких поглаживаниях её рук. Я быстро оголился и теперь стоял, испытывая жёсткую, почти болезненную эрекцию. Моя рука вернулась на попу супруги, на её подрагивающие ягодицы, на напряжённые мышцы бедра, пытающиеся сохранить равновесие. Волосы Сергея щекотали кожу мошонки, в то время как рука жены гладила его волосы, мяла, сжимая в пальцах. Тяжело дыша, я оторвался от её рта. Опустил её ногу и потянул за волосы Сергея, который поднялся и тут же принялся жадно целовать шею жены. Я делал то же, наше частое дыхание обжигало друг друга. Я положил руки ей на плечи.

— Тома, - выдохнул я ей в лицо - Тома! Возьми у него... Возьми у мальчика...

Её тело дрогнуло под тяжестью моих рук, и она встала на колени, и я опустился рядом обнимая её. Сергей стоял перед нами, молодой, красивый, прекрасный как юный олимпийский бог.

— Давай, - подбодрил я её на ушко - Давай, давай...

Её нервные, дрожащие пальцы расстёгивали джинсы, и я помог стащить их. Трусы на Сергее ожидаемо топорщились от напора здорового молодого члена. Тома замерла, посмотрела мне в глаза. Я улыбнулся ей и кивнул, хотя улыбка получилась немного нервной. Стоя на коленях перед Сергеем, моя супруга нерешительно прикоснулась к стояку парня через трусы. Потянула их вниз, но юношеский стояк работал как тормоз. "Как ручной тормоз" - промелькнуло у меня в голове. Щёлкнула резинка, и член Сергея подпрыгнул, освобождаясь. Я никогда не видел член своего взрослого сына, тем более, в таком возбуждённом состоянии. Он был прекрасен. Ты так красив, сынок! Я горжусь тобой...

Мы с Томой посмотрели на разгорячённую юношескую плоть, затем синхронно подняли взгляд на сына. Сергей, раскрасневшись, смотрел на нас во все глаза. Мои губы прикоснулись к ушку супруги.

— Представь, что это твой сын, - вкрадчиво шепнул я.

Тома взглянула на меня с расширенными от ужаса глазами, когда я напомнил ей о своём собственном сыне. Ты хотела бы вот так стоять перед ним, Тома? Я погладил её по голове и легонько подтолкнул в затылок. Пальцы жены ухватили орган юноши посередине и, преодолевая сопротивление затвердевшей плоти, потянули книзу. Я видел, как живот Сергея замер, его дыхание остановилось, когда Тамара дотронулась кончиком языка до кончика члена парня, истекающего томной, тягучей, прозрачной жидкостью. Тома подвигала кончиком языка вверх-вниз, как девочка, впервые пробующая на вкус мужскую плоть. Сергей ахнул, глядя сверху широко открытыми глазами. Я видел, как припухлые губки супруги прикоснулись к покрасневшему гребешку юношеского петушка в скромном невинном поцелуе, как её голова двинулась вперёд, а губки уже сминали кожицу крайней плоти, вбирая в рот оголяющуюся, готовую лопнуть от напряжения головку члена и предохраняя её от острых зубок. Сергей ахнул, словно от ведра холодной воды.

— Мама! - сдавленно выдавил из себя он - Мама! Мамоч... ка!..

Вздрогнула и Тома этого "мамочка!". Помедлила, отстранилась от члена пасынка, но затем обняла его головку губами, нежно её облизывая. У Сергея дрожали колени, ходили ходуном мышцы стройных ног, едва удерживая тело. Голова жены вновь двинулась вперёд, а пальцы сына глубже нырнули в причёску мачехи, насильно потянули её голову к себе, инстинктивно стремясь просунуть член поглубже ей в рот. А встретив сопротивление, мальчик понял, что можно совершать простые челночные движения, что можно просто ебать в рот стоящую перед ним на коленях. Прислонившись ухом к щеке Тамары, я слышал, как во вкусной волне слюны движется во рту жены член моего сына, моего ставшего взрослым сына. Вот прерывается дыхание жены, когда раздувшаяся головка упирается в миндалины, преодолевает сопротивление, входит в глотку, которая явственно расширяется под моими пальцами, а нос Тамары втыкается в лобковые волосы пасынка. Тома давится, а мой сын дёргает тазом и стонет, стонет, стонет... Отпусти её, сынок! Жена тяжело дышит, а юношеская залупа всё тычется и тычется в нежные губы, вновь и вновь преодолевая сладостное сопротивление, и бежит по подбородку слюна вместе с капающей в возбуждении смазкой. Наконец, я решаюсь, и моя рука подхватывает твёрдые, мокрые от слюны яички сына, и в тот же миг Сергей начинает кончать. Под моими пальцами журчащий звук движущейся под кожей пениса спермы. Покрепче пожимая яички в такт дёргающемуся в оргазме члену, я помогаю сыну кончать в рот моей супруге. Пальцы Серёжи запутались в волосах Томы, а потом он, откричавшись и дыша, как запаленный конь, падает на пол. Тома подносит ладонь ко рту, но я перехватываю её. Она недоуменно смотрит на меня, и тогда я почти насильно, глубоко и смачно целую её. Тамара протестующе мычит, но вынуждена прекратить сопротивление и спускает всю сперму мне в рот. Я глотаю вязкий горький кисель. Это сперма сына, пришедшего мне на смену. Я люблю тебя, сынок!

— Папа, мама, я люблю вас!

Мы лежим на нашем широком ложе, на ложе обшей семейной любви. Я лежу, прижавшись к жене, и мы целуемся. Запомни, сынок! Мужчина должен терпеть. Женщине нужна прелюдия, нужна нежность. А наш сын признаётся нам в любви! Я треплю его по голове. Тома улыбается счастливо, затем смущённо, затем сконфуженно, когда в порыве животной благодарности, сын скатывается вниз и вновь припадает к лобку моей супруги. Тома разводит ноги, поднимает их, согнутые в коленях. Сопит, пыхтит и лижет Серёга. Ему явно нравится лизать. Я располагаюсь выше и сосу груди Томы, которая, закрыв глаза, обнимает меня за шею. Сынок... Мама готова... Иди сюда...

— Иди сюда! - шепчу я.

Серёга ползёт на четвереньках, как послушный собачонок. Тома отстраняется от его телячьих слюнявых поцелуев в лицо, поворачивается к нему и гладит его по лицу, плечам, спине. Закидывает на парня бедро. Протягивает руку за спину, но я её перехватываю. Там в промежности супруги, я нащупываю разгорячённый стояк сына и беру его в руку. Повинуясь моему властному движению, Сергей отстраняется, и тогда я аккуратно позиционирую вздыбленный орган сына между половых губок моей супруги. Надавливаю большим пальцем под твёрдой горячей головкой и член сына погружается в преддверие влагалища. Бёдра сына двинулись вперёд, и Тамара вскрикнула, когда член сына вторгся в её лоно. Мой сынок стал мужчиной!

Тамара и Сергей лежат лицом друг к другу, Тома обняла его за плечи, а сын её за талию. В этом горизонтальном танце их тела движутся навстречу друг другу, не хватает только божественной музыки. Я склоняюсь над ними, вторгаясь в облако их горячего дыхания.

— Еби её, сынок!..

— Папа... Мама... Мамочка!..

— Еби, Серёженька!.. Еби, сынок...

Это уже Тамара...

— Мамочка... Ма... моч... ка...

Я люблю вас, мои дорогие! Я прижимаюсь к движущимся в сладком совокуплении телам, которые прижимаются бёдрами друг к дружке. Мой член, истекающий от пьяного вожделения вуайериста, проскальзывает между ягодиц и стройных ног супруги, туда, где происходит таинство полового сношения женщины и молодого юноши. Здесь жарко и влажно от любовных соков, и движения соития возбуждает мой рогоносный орган. Я чувствую, как головка тыкается в скользкую мошонку сына, подминает яички, полные мальчишеской спермы. Теперь и я участвую в этом упоительном совокуплении. Как упоительны в России вечера!.. Рука нащупывает гладкие потные ягодицы сына, ощущает напряжение мышц, ритмично загоняющих член во влагалище моей супруги. Но я хочу большего! Я хочу тоже...

— Ммм!

Хлопаю по ягодице сына, и тот вздрагивает.

— Погоди... Погоди...

Я отстраняясь слегка.

— Присунь поглубже!..

Он останавливается, мы все напряжённо сопим. Сейчас я сделаю это. Мой член твёрд и настырен. Прижимаю головку к члену, который уже во влагалище. Ещё немного... Ещё... Так!.. Вскрикивает Тамара, когда мой член входит в пространство, уже занятое членом Сергея. Кричит Тома, я зажимаю ей рот.

— Тома, расслабься, всё хорошо...

Половой орган моей жены медленно адаптируется к двум конкурирующим пенисам. Одним движением закидываю на себя жену вместе с сыном. Наши ноги переплелись в немыслимой комбинации.

— Сынок, наддай!

Член Сергея задвигался в пространстве влагалища, ставшим таким тесным. Мой член тёрся о член Сергея, и у меня возникло чувство, что теперь сын ебёт не только мою жену Тому, но и меня тоже. Наши члены соприкасались самыми чувствительными местами, тёрлись, возбуждаясь друг о друга. Пыхтел сын, пыхтел я, судорожно дышала Тамара. Мягкие волосы жены прыгали по моему лицу.

— Еби, сына!..

Как это сладко! Как это необычно развратно! Мои руки ласкают ягодицы Серёжи. Что это - латентный гомосексуализм? Я придавлен двумя телами, а член сына сношает мой член. Еби нас, сын!

Сергей не выдержал первым. Он распластался на Тамаре, застонал мне в ухо, его мышцы ягодиц напряглись в судороге. Задёргался в жаркой тесноте мачехиной писи его хуй, доводя меня до оргазма. Волнами заходили стеночки истерзанного лона, на ультразвуке взыла Тома. Заорал я, не в силах сдержать оргазм. Наши члены торопливо выплёскивали жидкость, осеменяя мою супругу обжигающими струями. Затем мой ослабевший хуй был безжалостно выдавлен, изгнан прочь более молодым и твёрдым. По моим яйцам потёк горячий липкий поток. Наши стоны наполнили тишину и уединение комнаты. Дёргалась и скрипела в конвульсиях старая кровать. Выплёскивалась наружу сперма. А Сергей всё кончал и кончал...