Частное видео

Несколько секунд на экране были только помехи. "Пиратская копия, все нормально" – мельком подумала Марина, но тут, наконец, появилось изображение.

Оно было весьма неожиданным. Вместо заставки фильма на экране был коридор обычной квартиры, входную дверь в которую закрывала среднего роста, стройная симпатичная женщина лет тридцати – тридцати пяти, одетая в яркое летнее платье на ладонь выше колен. В довольно глубоком вырезе платья виднелся разрез между двух небольших, но весьма аппетитных грудей. Женщина смотрела прямо в обьектив видеокамеры и улыбалась.

"Господи, это же Лида!", – Марина тут же узнала подругу. – "Не ту кассету мне дала, получается. И что? Отдать не глядя?" – засомневалась она и скосила глаза на сына. Тот смотрел на экран с явным любопытством, да и самой ей было интересно, что такого ее подруга может снимать дома. – "Нет", – решила она, – "посмотрим. Любопытство, конечно, не порок, а большое свинство, но:" – и она отложила в сторону уже взятый было в руку пульт.

А Лида на экране тем временем, продолжая улыбаться, заговорила.

– Андрюхин! Осваиваешь новую видеокамеру, да?

"Младший сын Лидкин снимает. На полгода младше моего" – Марина прекрасно знала все семейные обстоятельства лучшей подруги. Да и оба мальчишки знали друг друга столько же, сколько себя помнили, хотя особо и не дружили.

– Ага, – голос Андрея был слышен куда хуже голоса его мамы.

– Ну, давай – давай, учись, – Лидия положила сумочку на стол, переобулась и пошла в комнату. Камера продолжала держать ее в фокусе.

Подойдя к шкафу, Лида достала из него вешалку и, положив ее на широкую родительскую кровать, взялась руками за подол платья. Стягивая его через голову, приглушенно спросила Андрея:

– И чем вы тут полдня без нас с папой занимались, отдыхающие?

– Спали, потом телевизор смотрели, потом я в футбол играл во дворе.

Лида тем временем, стоя к камере боком, привычно завела руку за спину и расстегнула лифчик, чуть наклонившись, скинула бретельки с плеч и бросила его на кровать. Освободившиеся из заточения груди с плоскими розовыми сосками слегка качнулись, она повернулась лицом к сыну и приподняла их руками, протерев ладонями складки внизу.

– Уффф: жара на улице. Ты после футбола в душ – то хоть ходил, грязнуля?

– Ну м – а – а – м: вечером... – жалобно протянул из – за камеры Андрей.

– Поросенок, никак тебя к гигиене не приучу, – притворно нахмурилась Лида, стягивая трусики. Бросила их рядом с лифчиком и, выпрямившись, поставила чуть шире ноги, почесала рукой довольно глубоко между нижних губок. Подняла к носу пальцы, понюхала и поморщилась.

"Лобок бреет начисто" – машинально отметила Марина, смотревшая на экран широко открытыми глазами. Честно говоря, она не ожидала от подруги такой смелости во взаимоотношениях с сыном.

Сама она старалась не показываться своему Сережке без белья, хотя и не придавала этому слишком серьезного значения – скорее, просто потому, что, вроде бы, так принято. Пока ему не исполнилось семь лет, эта проблема не стояла вообще, но потом Сережка как – то раз посмотрел на ее низ живота слишком уж внимательно, и она решила не нервировать больше парня зря.

Сын же ее особенно не стеснялся, вот и сейчас, по случаю жары, лежал у нее под боком в одних коротеньких свободных трусиках. "Однако совсем голеньким я его давненько не видела: Ой! Это же и Сережка смотрит!" – очнулась на этой мысли Марина. "Черт! Прекратить? Да, наверное, ни к чему пацану такое" – и ее рука потянулась к пульту, лежавшему перед сыном.

– М – а – а – м!

– Чего?

– Интересно!

– Чего тебе интересно? Тетю Лиду, что ли, голую увидеть интересно?

Сережка спрятал глаза и засопел.

– Что, никогда голых женщин не видел, что ли?

– Ну м – а – а – м:

– Ну, нахал! Так видел или нет?

– Видел: только в кино и на фотках:

Лида на экране, повернувшись, повесила платье в шкаф и пошла в сторону ванной. Камера, двигаясь вслед за ней, снимала ее узкую спину и не очень широкие бедра. Неожиданно обернувшись через плечо, женщина хитро улыбнулась "оператору" и забавно повиляла крепкой, без малейших следов целлюлита попкой.

"Ну, подружка: она с ним еще и заигрывает" – удивленно – весело подумала Марина. От такого Лидиного поведения на экране весь ее педагогический пыл мгновенно куда – то улетучился, зато любопытство – что – то дальше будет? – разыгралось уже не на шутку. "А, ладно! Пусть смотрит, паршивец. В n-надцать лет ему это очень интересно, вон, на мои сиськи в лифчике сейчас, когда с работы переодевалась, та – а – а – к смотрел!" – тут Марина, неожиданно для себя, почувствовала легкое томление внизу живота. – "К тому же она сейчас в ванну зайдет, и всё закончится".

– Ладно, смотри. Только тете Лиде потом ни слова, неудобно.

Сережка, не отрывая жадного взгляда от экрана, благодарно потерся щекой о мамин бок.

Действие на экране, однако, пока и не думало заканчиваться.

Лида, не закрыв за собой дверь, зашла в ванную. Надела на голову пластиковый беретик, тщательно заправив под него роскошные светлые волосы. Довольно грациозно переступила через край большой квадратной ванны ("и на животе всего одна складочка, да какая аккуратненькая, даже когда наклоняется, не то что у меня" – с легкой завистью подумала Марина), не задергивая занавеску, включила воду и встала под душ. Провела руками по всему телу сверху вниз, помяла груди, чуть пощипав соски – те сразу потемнели и заметно увеличились, набрала в ладонь воды и, полуприсев, широко раздвинув колени, энергично сполоснула промежность. Подняла голову и ласково посмотрела на сына:

– Андрюшка! Помочь не хочешь? – шум воды мешал, но слышно было четко.

– Мам, я поснимать хотел:

– А ты поставь камеру на полку в коридоре, и пусть она сама себе снимает, – засмеялась Лида.

Камера закачалась, остановившись через некоторое время чуть выше того уровня, на котором была раньше. Лида, нежащаяся под душем, по – прежнему была полностью в кадре. Тут же появилась и спина Андрея, идущего к ванне.

"Ну, беспредельщица!" – с каким – то веселым страхом подумала Марина. – "Всегда была ну очень свободна в этом отношении, но чтобы так? Это что ж, он ее сейчас мыть будет, что ли? Нет, надо заканчивать с "кином", ни к чему это Сережке" – подумала она, но руку к пульту, сама не понимая почему, не протянула.

А Лида на экране повернулась боком к камере, и в кадре появился Андрей, стоящий рядом с ванной и стягивающий с себя такие же, как у Сережки, короткие свободные трусики. Выпрямившись, он переступил край ванны, встал рядом с мамой, протянув руку, взял с полки флакон с гелем и губку.

Марина во все глаза уставилась на хорошо видный член мальчика. Ни малейших признаков его возбуждения видно не было, что ее крайне удивило. "Как же так? Мой, вон, на меня в трусах и лифчике посмотрит – и то частенько бугор на трусиках торчит вовсю, а этот сейчас голую мать тереть будет – и хоть бы что? Больной он, что ли? Так вроде Лидка ничего на эту тему не говорила, а ведь сказала бы наверняка: Ох, интересно – то как!" Внутри появилась хорошо знакомая, приятно – мучительная дрожь, но Марина пока не отдавала себе в этом отчета. И, уже совсем без сомнения, подумала: "Нет, выключать не буду. Черт с ним, с Сережкой, пусть смотрит – мне – то как интересно, а!"

Лида развернулась к Андрюшке спиной, чуть выпятив попу, оперлась руками о светло – розовую кафельную стену. Сын мягкими, ласковыми движениями начал не торопясь намыливать ее губкой. Провел по плечам, по спине, меняя руки, покрыл пеной бока. Присев на корточки, чуть подняв голову, очень аккуратно намылил попу, заведя руку за маму, хитро улыбнувшись, провел губкой по низу ее живота. Лида, не открывая глаз, улыбнулась чуть шире и вильнула задницей. Занялся бедрами, потом, оглаживая, намылил икры. Подняв по одной мамины ноги, обработал ступни и опять вернулся вверх.

Стоявшая до этого с чуть раздвинутыми ногами мама развела ноги еще пошире, и сын, отложив губку в сторону, ладонями огладил внутреннюю поверхность маминых бедер, постепенно поднимаясь вверх: дойдя до промежности, оставил одну руку, ладошкой вверх, там, а второй рукой приобнял маму поперек бедер. Долго, наверное с минуту, чуть шевелил рукой под маминой попой. Наконец поднялся и, взяв ее за плечо, развернул к себе лицом.

Лида села на широкий край ванны, расслабленно раскинув ноги. Глаза ее были закрыты, рот чуть приоткрылся в довольной улыбке, грудь хоть и нечасто, но сильно вздымалась. Сын опять взял губку и, снова присев на корточки, все так же не торопясь, намылил ее всю спереди, чуть задержавшись на уже совсем больших, темных сосках и холмике у начала ног.

Марина смотрела на действо, не отрываясь. В тех местах, где на Лидином теле задерживался Андрей, у нее уже все было горячо: "Господи, я уже, кажется, вся мокрая! А у Андрюшки – только чуть напрягся. Чудеса! Ой: А как Сережка?" – вдруг всполошилась она и повернулась к сыну.

Тот уже давно отстранился от мамы, сел, опершись спиной о стену, и не отрываясь смотрел на экран широко открытыми глазами.

Марина перевела глаза с лица Сережки чуть вниз: трусы сына топорщились так, что резинка несколько отставала от живота, одна рука лежала совсем рядом с длинным бугром, пальцы нервно шевелились. "Хм: вот у моего – то точно все в порядке" – удовлетворенно подумала она, тут же застеснялась этого удовлетворения, но через секунду подумала: "А чего это я стесняюсь? Здоровый парень – это хорошо, стесняться нечего", после чего выкинула пока Сергея из головы и вернулась к экрану.

А там Андрюшка, сняв распылитель душа с кронштейна, наклонившись, поливал мамино тело водой, смывая пену. Закончив, посмотрел на Лидию. Та открыла глаза и ласково – благодарно посмотрела на сына, что – то сказав: за шумом воды не было слышно, что именно. Андрей чуть отстранился, мама встала и, взяв у него из руки душ, чуть приподнявшись на цыпочки, зайдя сзади, начала поливать его сверху: сын фыркал, улыбался и вертел головой.

Наконец, она повернула Андрея лицом к себе, полила грудь, спустилась ниже. Взяла одной рукой член парня, оттянула кожицу с головки и направила душ на нее.

Марина вслух ойкнула, Сережка заметно, так что качнулась вся тахта, испуганно дернулся, и она, не думая, протянула руку и прижала его к своему боку.

Лида тем временем отложила душ и принялась намыливать сына руками. Дойдя до паха, аккуратно взяла яички Андрея снизу, чуть перекатывая их: другой рукой, свернутой в трубочку, захватила его уже вполне вставший член и принялась водить взад – вперед. Теперь пришла пора Андрея блаженствовать, что вполне отразилось на его лице.

"Нет, никак не больной", – поняла Марина. – "Вон, какой елдак встал: у мужа, царство ему небесное, меньше был. Интересно, а какой он сейчас у Сережки?" Она скосила глаза на трусы сына, но тут же застеснялась и отвела их. "Ф – ф – ф – у: чего это я: Но, вроде, не меньше!" – с удовлетворением подумала она, сама удивилась этому удовлетворению, еще раз искоса бросила взгляд на бугор: "Ох, а если он увидит, куда я пялюсь?" – и, от греха, вернулась к телевизору.

Там Лида, оторвавшись от разглядывания члена сына в своих руках, подняла голову и что – то у него спросила. Тот приоткрыл глаза и покачал головой. Лида, довольно громко сказав, смеясь: "А вот все равно выдою! Следующий раз, паршивец, сам после футбола в душ ходить будешь!" – только интенсивнее задвигала рукой внизу его живота, сын начал, смеясь, вырываться, его намыленный член выскользнул из Лидиной руки, и тогда мама оставила его в покое.

Взяв душ, быстренько, вертя Андрея перед собой за плечо, смыла с него пену, наклонилась, поцеловала уже заметно обмякший без ласки член в самую вершинку, растрепала рукой сыну мокрые волосы, выключила воду и вышла из ванны. Не одеваясь, прошла мимо камеры в коридоре, улыбнувшись в нее, и исчезла.

Андрей продолжал еще какое – то время оставаться в кадре, устало сидя на краю ванны, почесывая рукой у себя в паху. Затем встал, подошел к камере – на мгновение стало видно только его лицо, – и запись закончилась.

Некоторое время Марина сидела, бездумно уставившись на заполненный помехами экран. Потом почувствовала, что Сережка, до этого лежавший под ее рукой ("и, вроде, подрагивавший?" – смутно вспомнила Марина), отстранился и шумно выдохнул. Она повернулась к сыну. Не очень уверенной рукой взяла пульт и выключила видеомагнитофон.

Сережка совершенно сумасшедшими глазами посмотрел на мать, вскочил и скрылся в туалете.

"Ну вот. Дрочить побежал, точно", – Марина знала, что с этим у сына все в порядке. Еще года два назад она обнаружила следы спермы на его простынях в первый раз. Потом, правда, они перестали появляться. Но иногда, зайдя в туалет сразу же после Сергея, она улавливала хоть и едва заметный, но четкий, пряный запах семени.

Разговаривать они с Сережкой на эту тему не разговаривали – Марина понимала, что это в его возрасте нормально, сам сын тему не поднимал, ну и зачем смущать парня?

"А мне что теперь? Придется до ночи ждать, а там "Васей", любимым, чтоб ему" – в сердцах помянула она вибратор.

Сын вернулся из туалета минут через десять, трусы у него больше не топорщились. Виновато посмотрел на мать, но та сделала вид, что не понимает, в чем дело.

********

"Вася" ночью и впрямь поработал на славу. Марине давно не было с ним так хорошо, но, даже сбросив мучавшее ее весь вечер после просмотра Лидиного "хоум – видео" напряжение, она так и не смогла освободиться от всяких, весьма интересных мыслей.

Главная из них была вот какая: уж больно спокойно воспринимал все Андрюшка, да и эрекции у него на маму не было поначалу совсем. Марина даже думать боялась, чем это можно объяснить.

Уже в полусне она поймала еще одну, поразившую ее мысль: "А ведь им обоим было очень хорошо:"

********

Вечером следующего дня, встретившись с Лидой в небольшом кафе, Марина прятала глаза и не знала, с чего начать разговор. Подруге это быстро надоело.

– Маринка! Ну чего ты сегодня какая – то: вся смущенная, а? Случилось чего?

– Ну: Лид: и не знаю, как сказать – то тебе:

– А как обычно. Мы друг друга сколько знаем, было, чтоб не поняли чего?

Марина тяжело вздохнула и достала из сумочки злополучную кассету. Лидия удивленно уставилась на черную коробочку.

– И чего? Фильм, что ли, не понравился?

– Да: подруга, понимаешь, ты ж мне не совсем тот фильм дала:

Лида, чуть откинувшись назад, удивленно глянула на Марину.

– А: какой? – и тут же, догадавшись, напряженно выпрямилась.

Марина смущенно молчала, и Лида не выдержала:

– Из того, что мы дома снимаем иногда, что ли?

"От, дает", – удивилась Марина. "Это что же получается, у нее такая запись вовсе даже и не одна? Ну очень интересно!" И вдруг, неожиданно для себя, успокоилась.

Выпрямившись, уже спокойно посмотрела на Лиду.

– Да.

– И: что? В смысле, какой именно? – чуть смешалась Лида.

– Вы там с Андрюшкой в душе друг друга: хм: отмываете, – засмеялась Марина, уже весело глядя на подругу. – Ну ты, Лидка, молодчина! Я бы, наверное, так не смогла с Сережкой – то, да и он:

– Что – он? – Лида, поняв отношение подруги к увиденному, тоже успокоилась и пока еще неуверенно улыбнулась.

– А что – он? Так получилось, что мы с ним вместе это посмотрели:

Лида охнула, потом чуть расслабилась и улыбнулась.

– И что?

– Да так – то ничего. Вот только сразу потом в туалет побежал. А пока смотрел, я думала, трусы порвутся к черту, аж резинка на полметра от живота отстала, – Марина уже откровенно смеялась. – И я тоже с трудом до постели дотерпела:

– Ах вы: развлеклись, значит, оба. За наш с Андрюшкой счет, – Лида уже хохотала в голос, на смеющихся женщин начали оглядываться с соседних столиков. – Значит, понравилось обоим?

– Ага:

Отсмеявшись, женщины сделали по глотку кофе и продолжили уже спокойнее.

– Я вот только одного не поняла, – задала Марина мучавший ее со вчерашнего вечера вопрос. – Почему у Андрюшки на тебя, голую и во всех позах, сразу не встал? Сережка вон на меня в трусах и лифчике посмотрит – и все, палатка готова, а тут: – и она, подперев щеку рукой, вопросительно – задумчиво посмотрела на подругу.

Та посерьезнела.

– Ну, во – первых, для него в моем таком виде ничего необычного нет. Каждый день, считай, видит. Специально не показываю, но и не стеснялась никогда. И Танька у меня такая же, а ей ведь уже пятнадцать, там формы – похлеще моих, – усмехнулась Лида.

Татьяна, старшая дочь Лидии, выросла и впрямь красавицей. Марина вспомнила их совместный месячной давности поход в сауну. "Да уж, тут Лидка точно права", подумала она, но отвлекаться не стала.

– А во – вторых?

– Во вторых: – Лидия задумчиво помолчала. – Тут разговор более долгий, и, боюсь, для тебя необычный. Знаешь что? Мне сейчас надо бежать, а завтра вечер, вроде, свободен – тогда и поговорим, ладно? – Лида еще раз погладила подругу по руке, быстро встала со стула и подхватила сумочку. – Пока, и завтра – ничему не удивляйся, ладно? А кассета пока пусть останется у тебя, сумочка маленькая, а с пакетом мне таскаться неохота.

Улыбнувшись, она исчезла в людском потоке за стеклом кафе.

"Вот такая она по жизни заполошная и есть", – проворчала про себя Марина. Проворчала, впрочем, ласково – хорошо зная подругу, она не сомневалась, что Лидия перенесла разговор не без серьезных причин.

********

Придя домой, Марина, лишь поздоровавшись, прошла мимо Сергея, валявшегося перед телевизором на тахте в гостиной, в свою комнату. Привычно прикрыла за собой дверь, но рука вдруг остановилась на полдороги сама. Оглянувшись, увидела какой – то странный взгляд сына, устремленный ей вслед: впрочем, тот сразу же отвернулся к экрану. С некоторым внутренним усилием, неожиданным для нее самой, она все же закрыла дверь, как обычно, полностью.

Села на кровать и задумалась, сама не очень понимая, о чем. На душе было смутно, хотелось чего – то необычного, но вот чего?

Подошла к окну, сосредоточилась. "Да знаешь ты прекрасно, чего тебе хочется. Тебе хочется, чтобы Сережка увидел тебя голой. А может, и не только увидел" – поймав себя на второй фразе, Марина смутилась.

"И ему ведь того же хочется, вон как мне вслед смотрел" – мысли сами лезли в голову.

Подошла к шкафу, сняла блузку и юбку. Из громадной зеркальной двери, освещенная сбоку лучами заходящего летнего солнца, на нее смотрела ладная, чуть приятно полноватая, немного за тридцать женщина с умными глазами, одетая только в светлое кружевное белье.

"В душ надо" – вяло подумала она и сняла лифчик. Опять посмотрела на себя в зеркало. Вполне приличного размера, не большая и не маленькая, грудь, не испорченная в свое время более чем годичным кормлением Сережки, задорно торчала слегка возбужденными сосками чуть в стороны. Вдруг вспомнила, как муж, зайдя сзади, любил накрыть их своими большими теплыми ладонями и, зажав соски между пальцами, ласково разминать.

Внизу живота сразу стало тепло.

"Вот же, думала, не очень привлекательна. А сыну – хочется: хм, увидеть, и еще как. И что, порнухи ему мало, что ли? Ведь наверняка смотрят с друзьями, целыми днями дома один, и не может быть, чтобы он те пять кассет, от мужа оставшихся, не нашел:" Сравнение с порнозвездами ей даже чуть – чуть польстило.

Рука привычно потянулась в шкаф за халатиком.

"Ну вот. Здесь только розовый. Любимый голубой, похоже, с утра в ванной повесила" – подумала она и тут же обрезала себя: "Хватит искать оправдания. Тебе хочется, ему хочется, от вида женских сисек еще никто не умирал. Бери чистые трусы – и марш в ванную! Без халата! В конце концов, Лидке можно, а мне – почему нет?"

Решительно взяв с полки трусики, она открыла дверь и вышла из комнаты, глядя на сына. Тот, поначалу лениво обернувшись, порывисто встал на тахте на колени и проводил мать ошалевшим взглядом, слегка приоткрыв рот. Марина, сама тоже немножко одуревшая от своей "наглости", заставила себя ласково улыбнуться сыну. Улыбка, впрочем, вышла не очень уверенной.

Дверь в ванную она все же закрыла на защелку. Чуть погодя, отчетливо щелкнула за Сережкой защелка на двери туалета. "Ага, проняло", – почему – то весело подумала она.

И поняла вдруг, что это еще только начало их совсем новых взаимоотношений с сыном. И еще поняла, что завидует Лиде с Андрюшкой белой завистью.

После чего взяла бритву и начисто, как у Лиды, сбрила растительность на лобке. Уговорив себя, что она ей просто надоела.

Из ванной она вышла, решив, что на сегодня хватит, уже в халатике. Сережка посмотрел на нее несколько разочарованно, а она вдруг подмигнула ему и пошла на кухню – готовить ужин.

Вечер покатился дальше по накатанной летней колее.

********

На следующий день Марину начальство услало в область, и встретиться с Лидой у них не получилось.

Домой она вернулась в десять вечера, уставшая донельзя. Сережка, как обычно в это время, валялся на тахте в гостиной: едва поздоровавшись с ним, Марина прошла к себе, разделась и совершенно обнаженная, с трусиками в руке, пошла в ванную. Только поймав на себе взгляд сына, поняла, в каком она виде.

Но почему – то совсем не смутилась. Может быть, потому, что Сережка смотрел на нее вовсе не так, как вчера – удивленно – испуганно, а весело, чуть прищурившись. "Оценивает, что ли? Да пусть его!" – устало подумала она и, закрыв дверь в ванную, но не защелкнув ее, залезла под душ.

Немного спустя прислушалась: нет, дверь в туалет никто не побеспокоил. "Ну, вот и хорошо", подумала она. "Нельзя, чтобы парень в n-надцать лет от одного вида голой бабы дрочить тут же бежал".

Не вытираясь, все так же без ничего – жара стояла, несмотря на поздний вечер, невыносимая, – она прошла мимо Сережки, наклонилась к нему, поцеловала в лоб, задев при этом правой грудью его щеку, сказала: "Сына, прости, но с ужином уж как – нибудь сам: устала донельзя", и буквально свалилась на кровать, не закрыв дверь в спальню. Она давно мечтала о том, чтобы спать летом именно так, с открытой дверью – тогда в комнате был легкий сквозняк, и жара переносилась намного легче.

Задумчиво посмотрела на дверной проем. Из темноты был хорошо виден Сережа, косившийся на ее дверь. Подумала: "Ну вот, нудистский этап, кажется, пройден. Оказывается, это просто – только один раз надо преодолеть себя, мне вон только сиськи показать ему хватило, а дальше уж совсем без проблем" – и, почему – то совершенно довольная собой, заснула, лежа на животе с раскинутыми руками и ногами.

Чуть позже, сквозь сон, она почувствовала какое – то движение в комнате. Слегка приоткрыв глаза, увидела отсвет от ручного фонарика где – то возле своих ног. Лениво подумала: "Вот паршивец. Думает, что я сплю, и пытается разглядеть мою пизду. Погнать, что ли?" – но вместо этого улыбнулась про себя. Тяжело вздохнув, не открывая глаз, перевернулась на спину и развела ноги еще шире, согнув одну из них в колене. Почувствовала, что внизу опять чешется, и что это приятно:

Фонарик на минуту погас, но потом загорелся снова. Она лежала в полусне, представляя себе, что именно видно сыну и что примерно он должен при этом испытывать, стараясь не шевелиться и дышать как можно ровней.

А тот, наверное, насмотревшись, уселся рядом с ней на кровать и, едва прикасаясь, погладил сначала ее ногу возле самого венериного холмика, а потом и сам холмик. От неожиданной ласки она вздрогнула, и Сережка, испугавшись, ушел.

Марина открыла глаза и, чуть потянувшись, запустила палец во влагалище. Там было немного мокро. "Ну, я так и поняла. Моему организму все это тоже нравится. А парню – то хочется большего. Посмотрим на твое поведение, сынуля" – тихонько хихикнула она и, повернувшись на бок, заснула.

********

Утром она, встав с постели, привычно поискала взглядом халатик. Не найдя его в комнате, вспомнила вчерашнее, и ей вдруг стало хорошо.

Не став надевать ничего, она заглянула в комнату к сыну. Сережка спал на спине, и не в трусах, как обычно, а абсолютно голый, сбросив скомканную простыню на пол. Марина, внимательно разглядывая недоступные ее глазу ранее места, умилилась: "Ах ты мой умничка! Решил, значит, взять с мамы пример! Или – подыграть маме?" – тут же ехидно поправила она себя. "Впрочем, какая разница. Хуй – то как стоит, а! И впрямь, вполне приличного размера, не хуже Андрюшкиного" – довольно подумала она, подошла к сыну и поцеловала его, как обычно утром, в лоб.

Открыв глаза, он увидел над собой обнаженную мамину грудь.

Приподнял голову, осмотрел маму с ног до головы, и, очевидно, убедившись, что вчерашнее ему не приснилось, благодарно погладил маму по бедру, улыбнулся. Посмотрел маме в глаза, но взгляд постоянно дрожал, срывался ниже, и Марине это было приятно. "Хм. Так и у меня глаза тоже тянутся: не туда, куда им надо бы", почувствовала она. "Вот интересно, что еще Лидка с Андрюшкиным хуйком делает, а?"

Мысль была почему – то не столько любопытной, сколько сладкой.

Марина улыбнулась и, с трудом поборов желание приласкать многообещающую палочку сына, вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь.

Перед самым уходом на работу, уже полностью одетая, с сумочкой в руках, она опять заглянула к Сережке. Тот лежал на боку, прикрывшись на этот раз простыней, и, увидев открывающуюся дверь, быстро выдернул из – под нее руку. Марина улыбнулась.

– Пока, сына.

– Мам, а ты: ты: вечером когда придешь? – Сережка явно собирался спросить ее о чем – то другом, но не решился.

– Да наверное, как обычно. Может, попозже на часок, – она вспомнила о предстоящей встрече с Лидой и задумчиво улыбнулась.

– И: ты, маленький, теперь можешь меня не стесняться, когда: ну, когда "напряжение сбрасываешь".

Она подошла к кровати, аккуратно присела у сына в ногах, откинула простыню. Торчащий, как ракета, член предстал перед ней во всей красе. Сережка попытался перевернуться на живот, но мама удержала его, отвела кинувшиеся было к паху его руки и погладила член сына пальцами от яичек до головки.

– Это, сына, абсолютно естественно и нормально. Особенно в твоем возрасте и особенно по утрам, – улыбнулась она, вдруг наклонилась, бережно оттянув двумя пальцами крайнюю плоть, поцеловала бордовую головку. Сережка ойкнул и засмеялся.

Шутливо шлепнула член сбоку кончиками пальцев, отчего он закачался, как дерево на ветру, и встала.

– До вечера! Только вот что: про то, что у нас с тобой тут происходит – ни – ко – му! Понял? А то на этом все и кончится! И еще одно: не надо за мной по ночам подглядывать, ладно?

Засмеявшись и, неожиданно для себя самой, завлекательно вильнув попой так же, как Лида в видеосъемке, Марина ушла на работу.

********

С Лидией они встретились вечером того же дня в парке. Марина, придя первой, дожидалась подругу на скамейке, жмурясь от иногда пробивающихся сквозь густую листву кленов солнечных зайчиков, лениво перебирая в памяти домашние события последних трех дней. На душе было спокойно и хорошо.

Присев на скамейку, Лида, как обычно, как будто куда – то спешащая, тут же перешла к делу.

– Так вот, Маринуля. Я тебе позавчера про "во – вторых" недорассказала, а это "во – вторых" такое, что мне тебе и говорить страшно.

– Это еще почему? – Марина даже немного обиделась.

– Так тут дело такое: Ежели что, то общественность меня, да и Кольку, и детей точно не поймет.

– Лидка, ты чего? Я когда кому чего трепала?

– Нет, – Лида засмеялась, – это я так, на всякий случай. Если бы я тебе не доверяла, разве бы оставила кассету у тебя? – приобняв подругу, со смехом сказала она. – Ну, слушай.

Ты меня знаешь еще со школы, я к вам в восьмом классе пришла, так? – Марина кивнула. И знаешь, что пришла я к вам уже не девочкой. И что от мужиков, несмотря на это, шарахалась до начала десятого класса, тоже знаешь. А вот как я девственность потеряла, и почему шарахалась, я тебе никогда не рассказывала. И никому, кроме Коли моего, тоже.

Марина с интересом глядела на подругу.

– В n лет меня изнасиловали как раз девять: ну, теперь это называется "лица кавказской национальности". Страшно. Маленькая была, они меня изорвали всю, и спереди, и сзади, и снаружи, и изнутри. И членами, и пихали в меня всякое: Чуть кровью не истекла, ладно, "Скорая" быстро приехала. Гинеколог, который меня потом оперировал, пока все не зажило, даже не рисковал точно сказать, будут у меня дети или я и с мужиком – то больше лечь никогда не смогу. Тех скотов потом почти всех расстреляли, двое, малолетние, только остались живы.

Марина всплеснула руками.

– Да ладно, подружка, давно это было, видишь, я уже и рассказывать об этом могу спокойно, – продолжила Лида. – Хотя психологов тогда в помине не было, а травмы у меня оказались, в конце концов, не столько физические – через полгода, после нескольких операций, все зажило и даже следов не видать. Хотя внутри влагалища есть у меня такой приятный шовчик, Кольке ну очень он нравится, – Лида плотоядно облизнулась и захихикала.

– Ну вот. И мужиков после этого я боялась страшно. Хотя стесняться ничего не стеснялась – похоже, моя голова этаким образом компенсировала мои страхи. И мастурбировала уже лет с десяти, как все зажило, по – черному, – Лида опять хихикнула. – Представляешь, в одиннадцать лет – вполне полноценные влагалищные оргазмы, вибраторов тогда еще не было, так я чего только в свою бедную дырк

у не пихала.

А к пятнадцати годам папка мой обратил внимание, что я с парнями совсем не дружу. Вроде вся такая раскованная, дома нет – нет, да перед ним то сиськой, то писькой голой мелькну, а любовей – никаких. Уж не знаю, с кем он советовался, или сам до этой мысли дошел – он у меня, ты же его помнишь, умнючий был до ужаса, и в людях ох и много чего понимал, – но решил он, что это результат того изнасилования. Правильно решил. И помог мне.

Марина вопросительно, с недоверием уставилась на Лиду.

– Да, ты правильно подумала. Совратил он меня летом, в каникулы, перед десятым классом. Увез на заимку, в тайгу. И там потихонечку, помаленечку, за два почти месяца – приучил сначала к себе. Купались в речке голяком вместе, потом в бане парились, потом он меня мыл, потом я ему мыться помогала, а потом уж он меня не просто мыл – до оргазма доводил много раз, сначала только руками, потом и языком...

Ну и в один прекрасный момент я сама на выдержала – лежал он на лавке в предбаннике, пузом кверху, я на него верхом залезла, член, даже и не сильно вставший, рукой в себя запихала и ну скакать: Два раза только и подпрыгнула, и тут меня такой оргазм прошиб – аж сознание потеряла. Он мне потом рассказывал – кричала, говорит, так, что я аж перепугался – думал, какой шов у тебя разошелся там:

Нет, ничего у меня не разошлось. Кайф только был великий, больше я ни разу такого ни с кем не испытывала. Как пробку из бутылки, тот оргазм из меня весь страх перед сексом зараз вышиб. Любились мы с ним потом всю ночь, уже по – настоящему, в койке:

А наутро папка собрал нас и повез в город. По дороге сказал: "Все, Лидуся. Теперь ты хуя не боишься. А я уже старый, мне тебя драть больше недосуг, а то мамке ничего не достанется. Ну ничего, найдешь с кем, ты у меня красавица". Ущипнул меня за бок, вот здесь, и засмеялся.

На глазах у Лиды, вспомнившей умершего шесть лет назад отца, выступили слезы. Она шмыгнула носом, достала из сумочки платок, вытерла их, высморкалась. Чуть помолчала, успокаиваясь.

– Вот так: не был бы он мне любимым папкой, ох, сомневаюсь я, что какому психологу такое бы удалось: И не было бы у меня сейчас ни детей, ни Коли, жила бы старой мегерой. А так – сама видишь, – и Лида, еще сквозь слезы, гордо повела плечами.

Марина улыбнулась в ответ и погладила Лидину руку, которую, незаметно для себя самой, уже давно ласково держала в своей руке.

– Дальше все на твоих глазах было. Не то, чтобы я первой блядью в школе стала, та же Машка из десятого "б" была "б" куда как почище, но и одноклассников, и студентиков с педа соседнего, и курсантиков с нашего училища, красивых, здоровенных, попробовала порядком, – Лида, с уже совсем сухими глазами, мечтательно улыбнулась. – А потом встретила Колю:

Мы с ним познакомились на медосмотре, я тогда уже в институте, на первом курсе училась. Впрочем, это ты знаешь. Села я к нему в кресло гинекологическое, поджилки, как обычно, дрожат – сейчас неприятно будет, а он: Ну вот руки у него такие ласковые были. И сам весь такой заботливый, внимательный: Посмотрел все мои швы там, попу попросил показать – я, говорит, конечно, не проктолог, но все же хирург, зачем вам лишний раз по кабинетам мотаться, – чего – то там помазал, помассировал, расспросил про половую жизнь, немного поудивлялся – и как это я, после таких – то травм в детстве, и в таком порядке? Про папу я ему тогда ничего не рассказала, а он и не добивался, тактичный очень: В общем, очаровал совершенно. Я ему из того кресла под конец осмотра уже и глазки строить начала, да, видать, поза у меня для таких дел была неподходящая – не отреагировал он тогда никак.

Лида засмеялась и продолжила.

– Ну, от меня так просто не уйдешь, я лиса тогда уже была опытная. Тем более, мужик молодой, неженатый, и не сильно снаружи видный, да и на женщин, в силу профессии, не очень падкий: Вычислила я этого колобка, поженились мы через полгода. Еще через полгода Танька родилась, и, пока ей не исполнилось шесть лет, было у нас все как у всех – ну что странного в том, что отец пятилетнюю девчонку в ванне сам моет?

В шестой Танькин день рождения, вечером, повел он ее в ванну. Помыл, как обычно, спать уложил – я тогда уже больше Андрюшкой занималась. Ну и вечером, в постели, отлюбившись, завела я разговор – мол, пора тебе с Танюшкой – то так плотно прекращать якшаться, большая она уже. Он, для виду наверное, удивился: что, мол, ревнуешь, что ли?

А у меня и впрямь ревности никакой не было, мне даже очень нравилось смотреть, как он с дочкой в ванне играет. Хоть игры те были не всегда: совсем уж приличные. Таньке страшно нравилось, когда он ей клитор пальцами щекотал, например: Ну, я ему про это и напомнила: какая ревность? Я сама и смотреть на ваши игры, и участвовать в них люблю, ты же сам видишь. Но – люди узнают, что подумают?

Тут – то он мне и выдал свою теорию. Она, в общем, несложная – с одной стороны, при теперешних противозачаточных средствах секс от деторождения отделен, считай, напрочь. Раньше никогда такого не было, и все эти инцесты – адьюлтеры были придуманы только для того, чтобы здоровое и заведомо свое потомство мужику обеспечить. А сейчас – зачем? Только одни психотравмы от невозможности удовлетворить совершенно естественные потребности, причем и мужикам, и бабам – одинаково. Бабам даже больше, мужик и в кулак почти полноценно может, а нам – сама знаешь:

А, с другой стороны, ну кто лучше родителей обучит свое дите всем премудростям секса? И зачем брату за всякими шлюшками бегать, если рядом сестра с такими же точно проблемами? Причем родственная любовь, пусть даже с сексом вместе, никак любви обычной не исключает и не мешает ей вовсе: А людям знать что – либо совсем не нужно. Действительно, не поймут, не меньше сотни лет должно еще пройти, пока христианская дурь вся выветрится.

Я, честно говоря, восприняла это спокойно – я думаю, ты поняла, почему.

Марина согласно кивнула, и Лида продолжила рассказ.

– Но решила его все же немножко подначить. Что, говорю, ты, что ли, возражать не будешь, если я на твоих глазах с другим мужиком трахаться буду? Только потребуешь, чтобы таблеток сначала наелась или гондон на него надела понадежнее? А он в ответ спросил: а тебе с другим – хочется? Я аж оторопела. "Нет, конечно!" – "Ну вот и мне ни с какой другой бабой – нет", – решительно так ответил и продолжил. "А если я не смогу, а тебе будет хотеться – тогда точно возражать не буду". Я от такого альтруизма маленько ошалела, да так, что вцепилась ему зубами в член шутя, и сделала ему минет тут же, по полной, да такой, что он аж изстонался весь: – Лида опять засмеялась.

– Ну вот. Передохнули мы после этого немножко, да и продолжили разговор. Я его спросила: "Это что получается, ты нашу Таньку, как она сможет, драть будешь"? Он ответил: "Да не думаю, чтобы так уж и "драть". Обучить – обучу, а ты, кстати, готовься, Сережку учить будешь" – тут он меня приласкал пальцами между ног так, что теперь уже я застонала от удовольствия, – "а потом пусть они, в основном, сами друг другу стресс снимают. С нами, если только все вместе, ну и так: иногда". Причем последние слова он говорил, уже зарывшись мне лицом под низ живота. Ох, что он там язычком своим противным выделывать умеет, я же тебе уже рассказывала! Особенно когда руки мне под попу заведет да приподнимет немножко, – Лидия опять засмеялась. – Ну вот скажи, Мариша, могла я против такой аргументации устоять?

– Это вряд ли:

Марина в задумчивости сидела, откинувшись на спинку скамьи. Лида продолжила.

– После этого я ему про отца все и рассказала. Первому, даже маме не рассказывала. Хотя она, я думаю, знала – папка ей почти наверняка все рассказал еще заранее, она у меня тоже была очень понимающая:

Лида опять было расстроилась – ее мать пережила отца всего на полгода. Но тут же взяла себя в руки.

– Вот так мы и пришли к согласию. Уже на следующую ночь мы Таньку к себе в постель взяли, и начали учить помаленьку.

Минет она Кольке делала вполне прилично уже через пару недель, сначала вместе со мной, а потом и сама. Посмотрели – и решили, что с Андрюшкой до шести лет тянуть не надо. В четыре года он и пальчиками, и язычком уже и у меня, и у Танюшки и "там", и с титьками работать умел вовсю. И сам удовольствие при этом получал, правда, скорее еще не сексуальное, а просто от игры с родителями и сестричкой. Танюшка именно от его язычка первый свой оргазм в восемь лет получила.

Потом дети подросли, и: все стало совсем так, как Колька и хотел.

Целку, кстати, Таньке тоже Андрюшка поломал, ему всего десять было, Таньке – двенадцать. Как – то само собой получилось. Играли все вчетвером, потом смотрим – Танька на коленках рачком стоит, а Андрюшка сзади к ней пристроился, письку в нее пихает – она только пискнула, и все, готово дело.

С неделю ее дырочку потом думали не трогать, чтоб поджило, а она сама на четвертый день папе на член залезла и довольная была, когда он в нее первый раз кончил – ужас: Андрюшка – то тогда еще спермой толком не брызгался, не то, что сейчас, хотя стоял у него уже, как стойкий оловянный солдатик. А уж какую секс – акробатику они вдвоем выделывают иногда теперь – это ж видеть надо!

И ты знаешь – прав Коля. Ну вот никак наш секс нашим отношениям не мешает. Воспитываем детей вовсю, тому же Андрюшке и от меня, и от Кольки иной раз и по шее перепадает во вполне буквальном смысле. А уж если кого из них к себе в постель не пустим, да еще и между собой запретим – все, высшая мера.

Чуть задумалась.

– И еще одно. Ты знаешь, трахаться с Колей и с Андрюшкой, если один на один – совсем по – разному. Но я не знаю, с кем из них лучше. С Андрюшкой все так нежно, ласково получается, с Колькой – жестко и весело. Но с обоими – так хорошо:

Лида мечтательно потянулась.

– И если они вместе – как бы не еще лучше. С полгода назад, у Андрюшки член уже приличного размера стал, попробовали они меня первый раз в два смычка отодрать. Мне понравилось – в заднюю дырочку я и до этого им обоим давала, но в две одновременно – куда как приятнее. Так Танька, зараза, насмотрелась на мои охи да стоны и им обоим даже отдохнуть после этого не дала – потребовала того же.

Вот только они оба, и Андрюшка, и Колька, почему – то мне дружно говорят, что в постели я Таньку, мол, превосхожу по всем статьям. Чего – то мне сомнительно это дело, ну да ладно:

Лида, продолжая мечтательно улыбаться, умолкла.

Марина внимательно посмотрела на подругу.

– И как оно в целом?

– Что – как? – переспросила Лида.

– Ну: тебя все устраивает?

– Хм: ты вот что, – Лида порылась в своей сумке. – Чем спрашивать, посмотри – ка вот эту кассету. Это еще, в основном, со старой видеокамеры, за последние пару лет наснимали. Тут много – несколько часов. У нас в основном Андрюшка с камерой упражняется. Там хорошо видно, кого что устраивает, – Лида весело и очень хитро смотрела на подругу.

Марина, принимая кассету, внимательно присмотрелась к подруге. "Нет, ни грамма ни горечи, ни сожаления. Похоже, им действительно хорошо всем вместе. Но как: непривычно! И теперь понятно, почему у Андрюшки на голую маму без дела не стоит. Его, с учетом каникул, Танька, поди – ка, с утра до обеда палки на три раскрутила:" – усмехнулась она.

И тут же вспомнила свои три последних дня. "А ведь тебе, Мариночка, сегодня утром, когда целовала хуек сынки, было очень приятно. И хотелось куда как большего. Так что, похоже, правы Лидка с Колей кругом!" – повеселела она. Заговорщически посмотрела на Лидию:

– Лид, а ты знаешь:

– Что?

– А я уже, по – моему, начала с Сережкой примерно то же самое, что и вы с Колей: насмотревшись на вас с Андрюшкой – то, – засмеялась она.

– Это ты – то, тихоня наша? Ты же даже замуж целкой вышла, на пляж в бикини пойти стеснялась? От, даешь!

– Ага! – Марина почувствовала за себя даже некоторую гордость.

Впрочем, Лида просто не знала некоторых подробностей Марининой послешкольной биографии. С мужем они успели походить на нудистские пляжи, так что излишней стеснительностью Марина уже давно не страдала.

– Вот, слушай.

И выложила ей все, что произошло между ней и сыном с позавчерашнего вечера. С удовольствием выложила – ей, как она сама с удивлением поняла, было очень приятно вспоминать и взгляды сына, рассматривающего ее обнаженное тело, и его вполне уже взрослый член, зажатый между ее пальцами, и запах, тот самый вполне уже мужской запах, смесь спермы и пота, от него исходивший.

Лида слушала подругу, широко раскрыв глаза. И даже, пожалуй, с некоторой завистью.

– Ну, ты даешь! Этак завтра, в субботу, и перепихнетесь с ним первый раз по – настоящему, а? – она хитро посмотрела на Марину.

Та на секунду смутилась.

– Ну, не знаю: Форсировать события, наверное, ни к чему:

– Это точно. Ты вот что. Подумай, как эту мою кассету смотреть – вместе с сыном или одной. То, что ты видела, для нас так – легкая эротика, а на этих, вообще – то, порнография чистейшей воды. Андрюшка у нас оператор еще тот, крупные планы очень любит, и вовсе не только лиц. Хотя и их тоже, особенно когда гениталии на них или в них, – Лида засмеялась. – Мы, когда иногда это дело пересматриваем, так молодежи больше чем минут на пятнадцать никогда не хватает. Последний раз глядь – а Андрюшкин член уже у Таньки во рту, он же сам, поганец, мне под халатик залез – ну и понеслась. Так что смотри, а то еще перевозбудится твой – то малец, да и изнасилует тебя с перепугу! – рассмеялась Лида.

– Ладно, подумаю, – тоже со смехом ответила Марина.

Они еще пару минут поболтали о том, о сем. Впрочем, обоим, после таких возбуждающих разговоров, уже не терпелось по домам, и почти сразу же они, дойдя вместе до автостоянки, расстались.

На прощание Лидия, вспомнив, подкинула Марине еще одну умную мысль.

– Мы с Колей как – то раз обсуждали ситуацию, похожую на твою, и пришли к выводу, что лучше сделать так, чтобы сына твой сам у тебя попросил секса. Подумай, а то как бы в зависимость к нему не попасть! – и Лида, махнув рукой, захлопнула дверь машины.

"А ведь она права", – сразу поняла Марина. "Паршивец – то мой подросток уже, вот – вот из – под контроля выходить начнет, а это – лишний рычаг воздействия. Нет, точно трахну сыночка. Вот только когда – еще посмотрим!" – весело подумала она и завела двигатель.

********

Дома Марина, зайдя в свою комнату, оставила дверь нараспашку. Сережка, явно ожидая очередного маминого "спектакля", валялся на тахте, делая вид, что смотрит телевизор, и лишь изредка, искоса поглядывая в сторону маминой двери.

Скрыться в комнате при открытой двери было негде – огромное, во всю противоположную от двери стену зеркало, оно же и дверки встроенного шкафа – купе, давало великолепный обзор. И Марина решила немного "поизмываться" над озабоченным сыном.

Встав спиной к двери, медленно расстегивая блузку, она следила за отражением Сергея в зеркале. Когда он очередной раз кинул быстрый взгляд в ее сторону, она неожиданно подмигнула ему. Удивившись, Сережка не отвел взгляд назад, и Марина, не оборачиваясь, сказала:

– Сереж, если ты хочешь посмотреть, как я раздеваюсь – не надо подглядывать, просто зайди сюда. Ты же уже понял, по – моему, что я тебя больше не стесняюсь, правда?

Сережка сначала с сомнением посмотрел на мамино отражение в зеркале. Увидев, что мама смотрит на него вполне весело, улыбнулся и сам. Встал и, зайдя в комнату, сел на мамину постель.

Марина, стоя перед зеркалом, не торопясь, поглядывая на замершего Сережку, сняла всю одежду. Сын при этом мог видеть ее сразу с двух сторон.

Отвернувшись от зеркала, она, уже полностью обнаженная, подсела к сыну. В трусах у него явно топорщилось, и она, протянув руку, ласково погладила этот бугорок.

– Сына! А у тебя потом там: не болит?

– Болит: если вовремя не:

– А что значит – "вовремя"?

– Ну, вот он как так встанет, так потом надо стразу в туалет бежать и:

– Господи, а зачем в туалет – то? Мы ж с тобой утром договорились – меня можешь не стесняться. Это у тебя все вполне естественно и даже хорошо, так что давай – ка сделаем по – другому, – и Марина, слегка подтолкнув сына, уложила его на свою постель. – Так, трусики снимем, нам они сейчас ни к чему, – Сергей сделал было движение, как будто хотел удержать трусы, но сдержался. Член, освобожденный из плена, обелиском уставился в потолок. – Вот так, Сереженька, хорошо.

Марина с трудом удержалась, чтобы не взять это лакомство тут же в рот. Ей оральный секс вообще всегда нравился как бы не больше вагинального, а анальный она не пробовала:

Вместо рта она охватила член сына рукой и сделала несколько движений вверх – вниз.

– Как, Сережка? Ты сам так же это делаешь?

– Да, мама:

– Ну, давай тогда сам, – и она, взяв его почти безвольную руку, положила ее на член. – Ну, Сережка, давай, я хочу это увидеть.

– Правда, мам? – Сергей приподнял голову и с удивлением посмотрел на нее.

Марина и впрямь смотрела на него весьма заинтересованно. Тогда он взял член в руку и сначала неуверенно, а потом все решительнее и яростнее начал его дрочить.

"Ой, полотенце надо, забрызгает мне всю койку. Или все будет на нем?" – заполошно подумала Марина, но тут же отвлеклась – уж больно завораживающим было зрелище то появляющейся, то исчезающей под рукой довольно большой, бордовой головки.

Долго ждать не пришлось – семя вылетело шестью толчками, сначала высоко, почти вертикально вверх, тут же шлепнувшись назад, на живот Сергея. Последняя капля, энергично вырвавшись было из вершинки, тут же лениво стекла по стволу. У Марины сладко заныло между ног – "ох, а если бы это – да прямо в матку: нет, пока не время". Вслух она сказала:

– Ну вот, сына. Молодец, теперь болеть точно не будет. Видишь, при маме – ничего страшного нет, – и, достав из шкафа полотенце, вытерла им живот и не до конца еще обмякший член Сережки, покатала в нем мошонку. – Только потом в душ сходить не забудь.

Сергей сел, глядя на нее еще мутными глазами. Судя по всему, семяизвержение добавило ему нахальства, и он посмотрел на маму без скрытого вожделения, как смотрел только что, а как бы оценивающе.

– Мам, а мам:

– Чего?

– Мам, а можно я: тебя помою? Ну, как Андрюшка тетю Лиду? Ну мам:

– Подожди, Сережа. Не сегодня, – она обещающе улыбнулась, и, опять вильнув, как утром, попой, только на этот раз совсем голой, ушла в ванную.

"Прогресс, однако. Он меня уже сам о чем – то таком просит. Интересно, когда обнаглеет окончательно?" – весело подумала Марина. Внизу живота у нее основательно свербило. – "Нет уж, друг ситцевый. ЭТО ты у меня именно выпрашивать будешь, и никак иначе!"

Дверь в ванную запирать она, впрочем, не стала. Хотя было чуть страшновато – а вдруг зайдет, мало ли чего придумает? Впрочем, физически Сергею было пока с мамой не справиться, и Марина это понимала.

Включила душ и совсем уж было собралась зайти в ванну, но вдруг вспомнила про полотенце, которым она обтерла с Сергея семя. Подняла его с крышки стиральной машины и прижала к лицу. Запах, пять лет, со дня смерти мужа, не слышанный ей рядом сильный запах свежей спермы, ударил ей в ноздри. Слегка закружилась голова, и она, отняв полотенце от лица, увидела прямо перед глазами перламутровое пятно. Не удержалась и лизнула его. Шершавая ткань полотенца немного испортила ощущение, но вкус был замечателен. "Ну сына, ужо погоди. Высосу досуха". Марина усмехнулась и нырнула под душ.

За шумом воды она не услышала, как открылась дверь в ванну. Лишь заметив за полупрозрачной занавеской обнаженный силуэт сына, отодвинула ее.

"Так. Трусы мы одевать не стали. Наверное, это хорошо". Член сына, даром что только что спустивший, был все еще в полунапряженном состоянии.

– Тебе чего?

– Мам, ну может, все – таки можно:

– Нахал. Сегодня – точно нет, – слова были строги, но смотрела она на Сережку ласково и даже где – то обещающе. – Если хочешь, можешь посмотреть, как я сама это делаю, – и Марина подмигнула сыну.

Мыться всерьез она вроде не собиралась, но раз уж сын пришел:

Марина намылила губку и, повернувшись к сыну лицом, стала делать примерно то же самое, что делал Андрюшка Лиде на видеокассете. Медленно намылила руки и плечи: по отдельности, приподнимая руками, тщательно вымыла каждую грудь, нежными движениями потерла соски. Потом отложила губку и, глядя сыну прямо в глаза, чуть пощипала – покрутила их пальцами. От такого обращения они заметно потемнели и напряглись, выдавшись вперед почти на сантиметр.

– Знаешь, Сережка, когда они у женщин такими, – тут Марина провела пальцем по ореолу вокруг темного столбика, – становятся?

– Нет:

– Или когда они ребенка кормить собираются, или: – Марина загадочно замолчала.

– Ну мам:

– А вот не скажу: пока, – Марина тихонько засмеялась. – Смотри дальше.

Она опять взяла губку в руки и намылила живот, опускаясь все ниже. Наконец, добралась до заветной щелки. Чуть выгнулась вперед, раздвинула колени, отчего большие губы немного приоткрыли перламутровую внутренность вагины, и энергично подмылась. Положила губку и, уже пальцами, перебрала нижние губки, хитро поглядывая на сына.

У того уже совсем встал. "Господи, как все же приятно, когда у парня на тебя встает", – подумала Марина. Прислушалась к себе: как ей ни показалось странным, но секса она в этот момент не очень хотела, возбуждение объяснялось чем – то другим, но чем – непонятно. Одно она могла сказать себе уверенно: ей очень, до чрезвычайности приятно было демонстрировать свое тело сыну, чувствовать себя интересной и желанной. И хотелось как – то приласкать Сережку, не сексуально, а по – матерински. Уж больно растрепанный был у него вид – слишком много неожиданностей он получил за последний час, да и все эти дни: Но Марина сдержала себя: побоялась, что любая ласка будет сейчас расценена сыном как поощрение к сексу, а этого она допускать не хотела. По крайней мере, пока.

– Мам! А ты когда: побрила себя там?

– Вот паршивец! – засмеялась Марина. – А ты откуда знаешь, что раньше "там" было небрито, а?

Сережа смутился, опустил глаза.

– Ну, давай, рассказывай честно!

– Я, мам, за тобой раз подглядывал: на пляже, помнишь, месяц назад? Там кабинка для переодевания такая: с одной доской, со стороны кустов, выломанной: ну я и:

– Только раз?

– Совсем голую – только раз видел: до вчерашнего: И то не полностью – там только половину было видно:

Марина засмеялась.

– Ага. Причем самую тебе интересную – нижнюю. А не совсем?

– Ну, иногда: когда ты дверь к себе неплотно прикроешь, я в зеркале титьки увижу: но это редко, пару раз, может:

– Ладно, чего уж теперь, – примирительно махнула рукой Марина, нагнулась и начала намыливать губкой ноги. Груди с напряженными сосками повисли вертикально, и Сергей уставился на них. Она хихикнула и чуть повела плечами, отчего они качнулись из стороны в сторону.

– Что, интересно?

– Ой, мам:

– Ты вообще – то, кроме меня, голых женщин видел?

– В кино:

– Это в каком?

"Интересно, добрался он все же до тех кассет с порнухой или нет?"

– Ну, в разном: их сейчас во многих фильмах показывают:

– Например?

– "А зори здесь тихие" : там девушки в бане когда:

– И ничего подробнее?

– Ну, еще у Мишки, одноклассника, иногда смотрим: всякое. Но там: не так.

– А в Интернете?

– Мам, ну ты ж сама мало того что у нас "детский фильтр" поставила, так еще и всем родителям приятелей его раздала:

Порнушку он, конечно, видел и всерьез, хоть и немного. Но признаться в этом матери, даже в такой ситуации, был пока как – то не готов.

"М – да. И впрямь ведь, ставила. Года четыре назад. Может, сдуру? Хотя: надо будет повысить сыну не только сексуальную, но и компьютерную грамотность. Обходится – то тот фильтр запросто, что ж ни он, ни друзья: От, беда еще. В наше – то время – к тринадцати годам, похоже, почти полный ноль в этом деле. Даже в теории. Учить самой или сначала показать, как оно со стороны? И если показывать, то ту мужнину "коллекцию" или Лидину кассету?" – озаботилась Марина.

– Ладно. Тогда смотри сейчас, – и Марина, засмеявшись, повернулась к сыну спиной, нагнулась, повертела попой, а потом руками раздвинула половинки так, что Сережке стали видны и коричневая звездочка ануса, и, чуть ниже, сомкнутые, тоже темные, большие губы возбужденной женщины. Взяла душ, прополоскала все там тщательно, раздвинув их при этом. Опять мелькнул и пропал розовый перламутр.

Выпрямилась и встала в полный рост. Улыбнулась сыну.

– Ну как?

– Ой, мам: здорово: ты у меня такая: такая: красивая: и хорошая:

– А член – то – опять стоит?

– Ага:

– Ну так сбрось напряжение, если хочешь?

Сережка нерешительно посмотрел на маму, та, присев на край ванны перед ним, кивнула, и он взялся рукой за свой кол. На этот раз уже сразу всерьез, и через пару минут его глаза, до этого, казалось, разглядывавшие каждую пору на маминой коже, особенно в прежде недоступных его взгляду местах, полузакрылись, тело напряглось и чуть наклонилось вперед.

– Подожди, Сережка: – Марина повернулась поудобнее и подставила свою ладонь к полуобнаженной головке члена, торчащей из руки сына. – Вот теперь – давай: пусть сюда попадет:

Сережка кивнул и сделал еще пару движений рукой. На этот раз толчки были не столь мощные, как полчаса назад, и сама жидкость была не столь плотной. Но ее все же хватило, чтобы залить мамину ладонь почти полностью.

Марина протянула вторую руку и боковинками пальцев тщательно собрала остатки спермы с быстро опадающего члена сына. Он вздрогнул от прикосновения, удивленно посмотрел на свой инструмент, поднял глаза на маму. А та, поднеся ту ладонь, на которой семени было много, к носу, закрыв глаза, с блаженным выражением лица вдыхала пряный запах. Потом открыла глаза, далеко высунув чистый, розовый язык, длинно провела им по своей ладони. Язык стал белым, и она быстро втянула его в рот, оставив часть Сережиного семени на губах, лизнула еще раз, потом поднесла ко рту вторую руку.

– Мам: тебе: нравится? – глаза у Сережки были огромными.

Марина облизала белый налет с губ.

– Еще как, сыночка. И не только мне. О – о – чень многим женщинам, хотя и не всем, – улыбнулась она. – А у тебя она молодая, особенно вкусная. Вот больше не смей мне тратить сперму попусту, все мне! – шутливо пригрозила она сыну кулачком. – Иди сюда:

Взяв его за руку, она завела его в ванну и включила душ. Сидя на краю ванны, нежно взяла в руки гениталии сына, намылила их, обмыла, чуть заголила головку, ласково, кончиками пальцев промыла все складочки. Наклонилась и легко поцеловала ее, потом подняла глаза на Сережку, хитро подмигнула ему и быстро провела языком по окружности головки, задержавшись, пощекотала уздечку. Сережка дернулся и хихикнул, но член на ласку не отреагировал никак. Аккуратно заправила кожу на место, бережно опустив писюн сына вниз.

– И вот так, Сережка, надо каждый раз после того, как спустишь. Грязь забивается, воспаление может быть. Ты, кстати, который уже раз сегодня? Один раз утром, два – со мной, и еще днем, наверное? – Марина ласково засмеялась.

– Не – е – е – е: днем не было. Третий:

– Ну и хватит с нас на сегодня игр, маленький. Давай – ка я халат одену, чтобы тебя больше не смущать, да и ты трусы и хоть футболку накинь – прохладно уже, вечер.

Сережка разочарованно засопел, и Марина, поднявшись, обняла стоящего в ванне и ставшего из – за этого чуть выше ее сына, прижалась на мгновение к нему грудью и, отстранившись, сняла с крючка халат.

– Пойду – ка я на кухню, ты у меня, наверное, голодный.

********

После ужина Марина улеглась поперек тахты в гостиной, подложив под спину подушку, и включила телевизор. Задумчиво посмотрела на видеомагнитофон под ним: посмотреть, что ли, Лидину вторую кассету?"Не сегодня", решила она, "устала, да и Сережке сексуальных стрессов на сейчас уже хватит".

Тут как раз и сам Сережка, домыв посуду, пришел с кухни, пристроился вдоль тахты, привычно положив голову маме на живот. Отобрал пульт, побегал по каналам, сморщил нос: ничего интересного. Потерся щекой об маму.

– Мам! А мам!

– А?

– Может, тети Лидину кассету еще раз посмотрим, а?

– Зачем это?

– Ну, не знаю: мне хочется. Понравилось:

"Ох, беда мне с ним", – с удовольствием подумала Марина. "Часа не прошло, как два раза подряд спустил, а уже опять на приключения тянет". И вдруг поняла, что ей и самой уже опять хочется чего – нибудь: этакого, погорячее. Попыталась удержаться:

– Ты ж только что все то же самое вживую видел. Меньше, чем на кассете, понравилось?

Сережка заворочался, задвигал бедрами. "Ишь, от одних воспоминаний – уже завертелся, паршивец!" – ласково подумала Марина и потрепала сыну волосы.

– Там Андрюшка тетю Лиду: трогает, – Сережа выделил тоном последнее слово, – а ты же мне не даешь себя потрогать:

– Как это – "не даю?" – притворно удивилась Марина. – Вот сейчас ты своей беспутной головой что делаешь, а? – и она шутя прижала голову сына к своему животу.

– Ага: головой: и ты в халате, вон, пуговка под ухом мешается. А Андрюшка ее руками, раздетую, и везде:

Продолжение следует...