Автофестиваль

Увидев несколько запаркованных на обочине машин, я принял вправо. Под колёсами захрустел гравий, пёстрая лента обочины замедлила бег, а затем мягко остановилась.

Вы любите чувство, когда после долгих часов езды, ты, наконец, распрямляешь ноги, встаёшь на землю, потягиваешься, делаешь первые непривычно медленные шаги и мышцы отзываются ноющей благодарностью? Обожаю эту первую минуту! Покинув искусственную атмосферу салона, я безо всякой спешки наполнил лёгкие прохладным запахом полевого разнотравья, потянулся, хрустнул спиной и неспешно побрёл ко стоящей впереди компании.

В отличие от меня – одиночки, они ехали караваном из трёх машин, и сейчас два парня чего – то перебирали в багажнике первого автомобиля, а прочие маялись бездельем в ожидании. Я подошёл к ближайшим.

— Привет, ребята!

— Здоров! — вразноголосье ответили они, две девушки и парень.

— Вы не на фестиваль, часом?

— На «Коленвал», на него.

— Супер! У меня навигатор сдох, — пояснил я, — а бумажную карту я брать на стал. Сомнения мучают, не пролетел ли мимо поворота? В первый раз туда еду.

— А мимо ты не пролетишь, — пояснил старший из парней, — там табор немеряный, уже не меньше тыщи рыл, прямо с трассы видно. Вот просто ноль шансов проскочить.

— Супер, — повторил я. — А далеко ещё?

— Ну так, нормально, километров тридцать.

— Спасибо, ребята! Успокоили.

— Что с навигатором случилось?

— Да пёс его знает, сам – то он вроде работает, только карты подгружать перестал. Может просто деньги на счету закончились, я не помню, включено у меня там «Везде как дома» или нет. Сами – то как, не сломались?

— Да нет… Вон, оглоеды, божатся, что взяли квас, отыскать не могут.

— Минералки хотите?

На меня уставились три пары распахнутых глаз.

— Спрашиваешь! Неси!

— Лёха, Гош, дуйте сюда, минералку дают! — услышал я за спиной, лишь только направился к своей машине.

Понимая, что с минеральной водой можно попрощаться, я, вернувшись, сделал первый глоток, протянул пластиковую полторашку ближайшей девушке и весёлая компания, посекундно спасибкая, принялась утолять жажду.

Моя рука почти касалась тонированного стекла, скрывающего заднее сиденье одной из машин каравана, и я думал, что она пуста — как вдруг окно с тихим жужжанием опустилось и молодой, исполненный достоинства, чуточку насмешливый женский голос произнёс:

— Можно и мне глоточек?

Я опустил глаза и замер.

Чтобы увидеть меня девушке пришлось слегка склонить голову, и, обрамлённая оконным проёмом, она предстала передо мной как произведение искусства, как сшибающая с ног картина, вся лучащаяся доброжелательством, с потрясающе ясными карими глазами, с лицом, повёрнутым на фотогеничные три четверти и со свободно растрёпанными по плечам коричневыми волосами. Улыбалась она без капли фальши, очень легко и естественно, с истинно женским колдовством, с тем самым, что обращает мужчин в соляной столб.

Я смотрел на неё куда дольше, чем это принято при мимолётном контакте и девушка, конечно, поняла мои чувства. В глазах мелькнул бесёнок, она улыбнулась шире и в ту же секунду отвернулась, чтобы взять минеральную воду.

О, женщины, мастера бессловесных жестов!

Парень, что подал ей бутылку, бросил на меня единственный взгляд и снова обернулся к девушке. Их улыбки были одинаково лукавы. Продолжая смотреть ему в глаза, моя обворожительная шатенка обхватила горлышко розовыми влажными губками, медленно сделала один – единственный длинный глоток и вернула воду. Забирая бутылку, парень вытянул палец и тронул им нос кареглазки, та притворно клацнула зубами. В глазах обоих мелькали искры.

Всё было ясно.

— Спасибо! — снова обернулась ко мне девушка, а бойфренд протянул воду.

В знак отказа я мотнул головой и, театрально прикрыв рот ладонью, прошептал так, чтобы всем было слышно:

— У тебя потрясающая девушка, я, считай, влюбился!

Парень оказался вполне адекватным. Он рассмеялся и сложил пальцы, будто прицелился в меня из пистолета.

Ловить было нечего.

— Ладно, ребята, доброй дороги! Спасибо!

Я с помахал всем рукой, отдельно улыбнулся незнакомке — улыбка длилась на секунду дольше приличного — и направился к своей машине, размышляя, что вот есть, ну есть такие потрясающие женщины, кто может надеть банальные чёрные джинсы (вот как моя незнакомка), банальный светло – коричневый свитер (в точности как у неё), банальный и даже, пожалуй, дешёвый чёрный жилет из синтепона (без него свитер скучен) — и выглядеть так, что хоть картину пиши, смотрел бы да смотрел! Вообще, — продолжал я философствовать, — женщины, из тех, понятно, кто стоят хоть какого – то внимания, делятся на умело раздетых и умело одетых. Кто там из великих модельеров сказал, что женщина хорошо одета, если её хочется немедленно раздеть? Шанель? Забыл. Да и пёс бы с ней! Не поняла эта мастерица высокой моды, что высший пилотаж не в том, чтобы блузку хотелось расстегнуть, а платье задрать… Отнюдь! Самое тонкое мастерство — когда от повседневно одетой женщины не хочется отходить ни на шаг.

Ну всё, хорош! На фестивале будет полно раскованных девчонок, скоро и думать про эту встречу перестану. Ну – ка, выкинь из головы!

Не прошло и минуты, как хруст гравия сменился шуршанием асфальта, я стегнул фольксваген педалью акселератора и сто пятьдесят лошадей рванулись вперёд, увлекая за собой единственного седока! Вы любите это чувство, когда ласковая мощь хорошей машины вдавливает вас в кресло? Я вот обожаю!

Барабанной дробью замельтешили километровые столбики, и я в очередной раз попытался догнать горизонт.

***

Организаторы фестиваля своё дело знали.

У всех прибывших без проволочек отбирали взнос за участие и направляли их к месту стоянки, где специально обученный человек тут же отгораживал участок вновь прибывшего гостя лентой и отходил в сторону поджидать следующего.

Я успел лишь поставить палатку, как рядом одна за другой запарковались машины уже знакомого мне каравана. Изыди, искуситель! Я взял яблоко и, махнув рукой соседям, покинул их, чтобы с головой окунуться в весёлую фестивальную тусню!

Сегодня день заезда, выступления начнутся завтра, поэтому пока по треку и площадками безо всякой системы ездили все желающие — в основном, конечно, те, кто собирался выступать. Они освежали сейчас разученные дрифты и привыкали к поворотам короткого, но вполне добротного трека. Немногочисленные байкеры толклись отдельной бандой, вполне, впрочем, дружелюбной.

Одни моторы сурово рычали, другие оборотисто выли, волнами пролетала пыль, неотступно пахло бензином… да что там описывать? Если вы любите мощь и скорость — ваше сердце и так колотится в ритме набирающего ход автофестиваля! А на остальных и время тратить не стоит.

День прошёл в общении. Я ходил кругами, впитывая новые лица, улыбаясь всем встречным девчонкам и присоединяясь к каждому разговору, который хоть чем – то цеплял. Нежданно встретил ещё одного владельца такого же как у меня Пассата B8, только с двухлитровым движком, в отличие от моего, на один и восемь. За обедом перетёрли эту тему, сойдясь на том, что два, конечно, сила, но 1, 8 кайфа даёт почти столько же и жаль, что на фестивале других новых Пассатов не видно, а было бы неплохо найти владельца гибридного движка и допросить с пристрастием…

А вот и моя фестивальная девчонка! Ну, когда вы десятый раз встречаетесь глазами и расплываетесь в дурацкой улыбке — это по – любому знак судьбы! Востроносая как лисичка, стройненькая, клёвая! Приехала, вроде, с кем – то из байкеров и одета в соответствующем стиле: чёрные облегающие джинсы, чёрная облегающая же водолазка с рукавом чуть ниже локтя, глаза тоже чёрные, одни лишь длинные прямые волосы русого цвета! Но даже они — с тёмными мелированными прядками. Вот только принт Одри Хепбёрн какой – то не байкерский…

Вечером устроили концерт. Перебивая музыкантов перед сценой взрыкивали мотоциклы, а мы с Оленькой стояли уже в обнимку, я нёс какие – то глупости в её благосклонно подставленное ушко, время от времени крепко сжимал талию и строил планы на ночь. Хотя, какие там планы? Эта ночь ознакомительная, тест – драйв. Разок в миссионерской позе и разок сзади или сверху, если моя лисичка окажется достаточно инициативной. А вот на завтрашнюю ночь надо придумать чего – нибудь поинтересней…

Зазвучала лиричная мелодия, самое время коснуться губами мочки уха, нежно, для пробы. Я уже было наклонился, как вдруг в десятке метров увидел кареглазку, в которую едва не влюбился днём в дороге. Тесно прижавшийся бойфренд обнимал её сзади, и девушка млела на широкой мужской груди. Повинуясь романтичной музыке, она запрокинула голову и в этот момент тоже заметила меня. Я снова остолбенел, на этот раз от излучаемой ею эротической силы, а девушка, впитав моё обожание, широко и томно улыбнулась, отвернулась и поцеловала своего парня в мочку уха.

Поцеловала. В мочку уха.

Я вздрогнул, выдохнул, поспешил переключить внимание на Олю и внезапно обнаружил, что обнимаю какую – то драную лисицу, которая совсем не Одри Хепбёрн и лобок у неё наверняка окажется угловатый и вообще… Кровь с тихим шуршанием покинула пещеристые тела.

Вот ведьма! Ну что тебе стоило встать где – нибудь не здесь?!

Я стараюсь не быть сволочью. Ну, без крайней нужды. Поэтому от Оли я отвязался без грубости, с предельно возможной в такой ситуации тактичностью.

Когда она отлучилась в туалет, я зацепился языком с парой других девчонок и вскоре мял плечи той, что пофигуристей. Массаж, да. Отличный предлог — массаж, очень благовидный, ведь у тех, кто долго за рулём затекают мышцы… Вернувшаяся Оля не знала, как реагировать и стояла, хлопая глазами. Я некоторое время её не замечал, потом, закончив с массажем, послал воздушный поцелуй. Лисичка скривила ротик и гордо отвернулась.

Дело сделано.

Тем временем, вторая девушка тоже захотела, чтоб её помассировали. И хоть она была совершенно не в моём вкусе — плотная, густо накрашенная блондинка без талии — плечи я ей всё же помял, не то из чувства справедливости, не то из мазохизма. И после этого уже совсем невыносимо захотелось остаться одному.

Оставив шум сцены, я, поплутав, отыскал свой маленький лагерь, вынул раскладной стульчик, газовую плитку, вскипятил воду, сыпанул в неё чабреца и оставил настаиваться. Вернулась парочка из соседского каравана, не кареглазка с бойфрендом, другая. Они забрались в палатку и, хотя девушка старалась сдерживаться, я всё рано слышал частое дыхание и редкие стоны. Когда палатка перестала трястись, я налил в большую термокружку тимьяновый настой и, попивая его, принялся меланхолично размышлять о всякой всячине, пока от утомления не начал клевать носом.

Кареглазка с парнем так и не явились. Или, может, при

шли раньше? Их дела.

На этом я заснул.

***

Раннее летнее солнце разбудило меня между шестью и семью часами. Фестиваль уже жил, ездили машины. Оснащённые мыльно – рыльными принадлежностями, проходили люди. Я заварил травяного чая и, оставив напиток насыщаться, с полотенцем и зубной щёткой отправился к санблоку. После дороги и вчерашней беготни захотелось принять душ, однако на территории фестиваля нашлись только умывальники.

— По трассе есть посёлок… Как? Налево. Налево по трассе, да. Как? Да не знаю я, километров пять, может быть. Или десять, не знаю. Вот, посёлок, говорю, там, ну, кафе и гостиница и в душ там можно. Как? А круглосуточно они, дальнобойщики там моются, ну и все остальные…

Я поблагодарил сотрудника и вернулся к машине, у которой нежданно столкнулся со вчерашней кареглазкой, только – только выбравшейся из палатки. Одета она была так же, как вчера, лишь сменила свитер на серую водолазку. Как обычно, девушка излучала довольство жизнью!

— Привет! — она зевнула и потянулась.

— С добрым утром! — я постарался улыбнуться, но, подозреваю, доброжелательности в моей улыбке не хватало, и она отошла к палаткам.

Я поспешил наполнить термос травяным чаем и завёл мотор.

— Куда это ты так рано? — крикнула девушка со своего участка.

— Сказали, там по трассе душ можно принять, поеду, посмотрю.

— Душ?! Слушай… — помявшись, она всё же спросила, — а можно с тобой?

Трепетная надежда боролась во мне с предвкушением надвигающегося облома, но кто из мужчин не бежит за самым призрачным шансом?

— Какие у тебя кресла удобные, — заметила она, расслабляясь во власти утренней дрёмы.

Люблю тусовку на природе! Где ещё тобой так повертит прихотливая фортуна?!

Вчера влюбился, сразу же выбросил из головы, приревновал к её же собственному парню, погрустил — а теперь мы вдвоём едем в машине туда, где отделённая от меня лишь тонкой стенкой она, совершенно обнажённая, будет тереть мылом грудки… Ноздри дразнил едва заметный запах желанной женщины, йенг начал расти.

Перед самым выездом на шоссе я заметил кое – что и остановил машину.

— Секунду!

Вскоре я вернулся с полевым цветком, не знаю, как его звать, не разбираюсь, жёлтенький такой, на вид очень светлый и свежий, будто умытый.

— Ох, ты уже принялся ухаживать, — насмешливо произнесла девушка, но цветок приняла.

— Чтобы не скучала по дороге.

— Думаешь, успеем заск… а – а – а – ай! — по – девчоночьи взвизгнула она, когда сто пятьдесят лошадей метнули нас вдоль шоссе как из пращи.

Поговорить мы не успели. Не прошло и пяти минут, спутница едва лишь перестала хвататься за торпеду, как я уверенно, прямо в повороте гася скорость, но не допуская визга покрышек (в этом мастерство!) запарковался перед большим и довольно симпатичным зданием, обещавшим сауну, душ, кафе и гостиницу.

Впервые мы поменялись ролями.

Я улыбался, изучая совершенное довольство жизнью, а она смотрела без улыбки, с несколько напряжённой растерянностью.

— Со мной не бойся, я не лихачу, просто ездить умею и машина хорошая. Разрешите открыть даме дверь?

Она моргнула и улыбнулась.

— Извольте, сударь!

Мальчики налево, девочки направо! Мы отправились каждый в свою душевую.

Посвежевший, я вскоре вернулся к машине и сильно удивился, увидев, что спутница уже сидит на капоте, ожидая меня.

— Как ты так быстро?

— Там очередь и толкотня, не люблю. Ты не спешишь, можем подождать?

— Да, конечно.

Я отпер машину, и мы забрались внутрь.

— Странно, в мужском отделении нас было ну может пятеро.

Девушка посмотрела исподлобья и хихикнула:

— Парни не так сильно заморачиваются.

— Э – э – э… заморачиваются?

— Правда не понял?

Кареглазка немного смущалась, но от того веселилась только сильнее.

— Нет, — я тоже улыбнулся, — придётся рассказать!

— Все девушки, кому этой ночью раздвинули ножки, утром сильно захотели в душ. Машину водят многие, поэтому аншлаг. А парни не так сильно заморачиваются. Они в речке искупаются и, типа, порядок. Хотя лично я — лично я бы предпочла, что б и они заморачивались!

— Ну, я заморачиваюсь, — только я и нашёл, что сказать.

Какое – то время мы смотрели друг на друга одинаково лукавыми улыбками. В глазах обоих мелькали искры.

— А тебе этой ночью… раздвинули ножки?

— Конечно! — она, приоткрыв влажный ротик, склонила голову к плечу. — И не один раз!

— Хорошо, что не пошла в душ, мне нравится твой запах.

— Ты его чувствуешь?

— Едва – едва. Ничего такого особого не ощущаю, но завёлся, едва в машину сели.

— Подсознание тебе всё сказало, — вкрадчиво произнесла она.

Я тронул её подбородок, но она мягко перехватила руку и поцеловала самый кончик указательного пальца.

— У тебя крепко стоит?

— Что?

— Стоит крепко? — терпеливо повторила она, целуя другой палец, уже настойчивей.

— Как столб.

— Хорошо. Приспусти джинсы.

Она открыла рюкзачок и, покопавшись, натянула любимые мотоциклистами перчатки с подрезанными пальцами.

— Это зачем?

— Не болтай.

Девушка поцеловала головку члена, затем взяла её в ротик, несколько раз обвела язычком и пару раз насадилась глубже. Всё это, не касаясь йенга руками.

— Мне тоже нравится твой запах, — поделилась она, оторвавшись, — хорошо, что ты чистый, чистые мужчины гораздо вкуснее!

Я не успел испугаться, как она снова взяла в рот мой мужской орган и стала делать минет.

Делать его она умела и любила.

Сначала кареглазка работала только ртом. Её гибкий розовый язычок то гулял вдоль ствола, то прятался в ротик, лаская головку. Она заглотила несколько раз глубоко, как смогла, до середины, затем положила голову на колени и обхватила губами ствол, прижала его с другой стороны пальчиками и принялась гонять шкурку туда – сюда. Отняла руку и принялась ласкать мой лобок, безошибочно находя точки, от которых волны сладострастия прошибали прямо в мозг. Она то закрывала глаза, отдаваясь процессу, то сверлила меня карим взором, устанавливая незримую связь, а может проверяя, нравится ли мне?

Я стал гладить девушку по голове, но она сбросила руку как залезшую на стол кошку. Мне казалось несправедливым, что, доставляя блаженство, она не получает в ответ ничего, но и руку с плеча она сбросила и комично замерла с йенгом во рту и сообщением «ты задолбал» в глазах. Я оставил попытки и предался пассивному наслаждению.

Возбуждение росло, кружилась голова, я не всегда понимал, что со мной делают. Вот будто стая быстро тающих ледяных иголок метнулась из паха в бёдра — это кареглазка крепко ухватила ствол ладонью в довольно жёсткой перчатке. Теперь её ротик работал над головкой, а снизу энергично двигалась рука. Если бы не бешеное возбуждение, было б больно, но сейчас я лишь наливался тёмной сексуальной энергией!

Не знаю, как она почувствовала, что я на грани неизбежного. Девушка на секунду замерла, а потом сжала ствол между двух ладоней, напрягла губы, так, что те охватили головку плотным и жёстким кольцом — и задвигалась, быстро набирая темп…

На несколько секунд у меня пропало зрение. Выплёскивая семя в гостеприимный ротик, я невольно выгнулся и судорожно ухватился за что – то руками. Когда первая волна схлынула, девушка продолжала двигаться, уже медленно и мягко, принимая последние толчки. Она ласкала меня, пока я, совершенно расслабившись и отпустив её плечо, не обмяк в кресле.

Только тогда она оставила усталый йенг и улеглась на колени, отдыхая и глядя на меня большими ясными глазами. Глубокое дыхание вырывалось через полуоткрытый обильно увлажнённый рот, один раз я брызнул ей на щеку и теперь капля спермы тихонечко стекала куда – то к уху — девушка почему – то не спешила её стирать. Она отдышалась и нежно улыбнулась.

— Мне понравилось.

— Ты мастер минета совершенно неземного уровня!

— Ты тоже можешь научиться. Главное: искренняя открытость и любознательность.

Я поперхнулся.

— Не – не – не, спасибо, я по мужским членам не ходок!

Она замерла, а потом рассмеялась и долго не могла остановиться.

— Я не то имела в виду! Я про то, чтобы женские места ртом ласкать, там в целом всё то же самое.

— Всегда считал, что у меня неплохо получается, но… если ты захочешь дать пару уроков, я готов!

Она снова засмеялась.

— Вряд ли получится.

Я не стал спорить, вместо этого запустил пятерню в каштановые волосы и принялся уверенно, но нежно гладить свою милую спутницу. Какие у неё гладкие, нежные щёчки! А носик! Подбородок, ушки… Так мы нежились, пока я не ощутил, что вот – вот промочу штаны стекающим семенем.

Мы оба воспользовались салфетками, я достал термос с перенастоявшимся чаем, и девушка аж захлопала в ладоши — настолько он был кстати! Мы болтали о разном: о сексе, о машинах, о тонкостях куннилингуса, о чаях и снова о сексе.

— Мы уже давно с Игорем вместе, — поделилась она, — я его очень люблю, но против мужской природы не попрёшь: когда вы привыкаете к женщине, она начинает всё меньше и меньше вас возбуждать.

— Ты же говорила, хм… не один раз.

— С классикой полный порядок, я про минет. Минет Игоря уже не так заводит, член вяловатый, даже если кончает, всё равно… А, знаешь, как здорово работать над твёрдым, накачанным членом с раздутой головкой?

— Нет!

— Здорово, поверь! Там можно выборочно ласкать разные места, силой нажатия играть… ну, словами, не опишешь, это чувствовать надо! А если вялый, техника ровно одна: вверх – вниз, вверх – вниз, пока не окрепнет.

— Я охотно тебя порадую ещё раз!

— Посмотрим! Имей в виду, ты клёвый и мне нравишься, но я совсем к тебе не привязалась. Так что не рассчитывай особо, обстановка не очень располагает.

Тем временем и чай подошёл к концу.

Мальчики налево, девочки направо! Мы снова разошлись по душевым, и на этот раз, как и положено мужчине, я закончил первым и ещё минут двадцать ждал свою мастерицу.

Вот и она! Расслабленная и распаренная, девушка улеглась в кресло и лишь молча улыбнулась, когда мы полетели по трассе. Эх, она сейчас такая нежная и податливая, вот бы… но сил вообще никаких, выдоили меня досуха.

— Всё, здесь я выйду, — сказала она, лишь только мы свернули с шоссе к фестивальному лагерю, в котором уже рычали разминающиеся моторы. — Пройдусь пешком, не надо давать повода к ревности.

— Ещё увидимся! — сказала она и послала через открытое окно воздушный поцелуй.