Альфа самец

Костя Давыдов - мужик нормальный.

Не принц, конечно и не "миллионэр"... Впрочем, вру. Он миллионер. Лежит у него на карточке чуть больше миллиона. Только что сейчас этот миллион? Тьфу, а не деньги. Так... Для поддержки штанов.

Что еще сказать?

Не курит. И никогда не пробовал.

Не пьёт. Ну, в русском понятии. По праздникам пятьдесят граммов водочки для расслабона опрокинет и хорош.

Работа?

Инженер ремонтник судового оборудования. Служит на верфи.

А тут как раз в пятницу "толкач" привели. У них там история – обхохочешься.

Ребята пошли в Салехард с наливным корытом. Сходили нормально. Возвращались назад с пустышкой.

И вот, ночью, кэп, Игорь Семёныч Киреев, у штурвала... Идут по бакенам, всё нормально. А навстречу банкетоход плюхает.

Семёныч, как положено, включил отмашку. На пассажирском тоже отмашка замигала. Потом ревуна включили. Потом и вовсе прожектор врубили и светят в рожу.

Когда там начали из ракетниц стрелять, в каюту ворвался старпом.

— Семёныч! Твою мать! У нас ходовых нет!!

Прикидываете - к пассажирскому теплоходу ночью подкрадывается баржа без огней. Летучий голландец, ети его... Вот там пересрались.

Ну, потихоньку-полегоньку, добрались к утру до порта. Всю дорогу старпом ручным фонариком отмашки давал. Охренеть.

Встали у ремонтного причала.

Когда Костя залез к генератору, то просто охренел. Изоляция с проводов сыпалась как глиняная. С тех пор, как судно в шестьдесят третьем выпустили, так никто электрику и не проверял.

Нарисовался аврал.

А электрик порта, как на грех, свалился с ОРЗ, мать бы его перетак. Не электрика мать, а ОРЗ.

Костя позвонил Ирке и предупредил, что вернее всего будет ковыряться всю ночь.

На толкаче судового электрика тоже нет. Дефицит кадров. Сейчас-же никто не хочет с грязными проводами возиться, все в менеджеры попёрли.

Но команда молодцы. Помогли, не сидели сложа руки. Четыре часа всей компанией ползали в трюме, кинули новую проводку. Проверили – всё работает.

Ну, Костя доложил начпорту об окончании работ, подписали акт, и Валька (начпорт, Валентин Алексеич, старый кореш Кости) отправил его домой. На тот день работы больше нет...

Вот так всё и случилось.

Костя вошел в квартиру и сразу обнаружил чужие вещи. Туфли на полу, куртка на вешалке, бейсболка на тумбочке. Знакомая до боли ситуация...

* * *

Костя с Иришкой три года назад разошлись. Застукал он её с мужиком. С коллегой по цеху художников. Ага.

Звали того Серёгой Житковым.

В тот раз тоже пораньше пропёрся. Порадовать жену хотел, побыть с ней побольше времени, сходить куда-нибудь. Ага. Сходили, бля.

Он от порога услышал Иркины сладострастные "охи" и "ахи". Не разуваясь вошел в спальню и встал, прислонившись к косяку.

Блин! На супружеской постели! Его женщину! Больше двух лет как жену! Оплодотворял какой-то хмырь.

Эта большая дорогая кровать была для него святым местом. На ней спали его родители. На ней он любил свою жену. Любил! А эти... Животные, прости Боже, оскверняли её.

Ребята так увлеклись, что ничего не слышали и не видели. Только мелькала задница парня, да хлюпала соками Иркина вагина. Тьфу.

Костя давно подозревал, что у Иры кто-то есть.

Были признаки. Были.

Вот теперь убедился. И, как-то, успокоился. Давняя семейная напряжённость получила разрядку. Ведь что хуже всего? Хуже всего неизвестность. Есть подозрения, а подтверждения – нет... Теперь всё встало на свои места. Костя любил порядок и определённость.

Он глядел на сопящую, потеющую парочку и думал о том, что ему повезло.

Ему повезло, что они не завели детей. Без "короедов" вопрос развода решался просто.

Костя достал телефон и, как заправский репортёр, начал вести съёмку "с места событий". Бля.

Дрын у Серёги - ого-го. Значительный, такой, инструмент. Ирка кончила два раза. С Костей такого никогда...

Когда Житков отстрелялся, он с громким "чпок" извлёк из Ирки свою дубину (без кондома, бля) и упал в изнеможении на постель рядом с ней. И только тогда увидел Игоря.

— Ира! – предупредительно подал голос хахаль.

— Что, дорогой?

— Тут... Это... Твой муж...

Ирка распахнула глаза, утробно ахнула и попыталась выдернуть из под себя простынь и натянуть на свою наготу.

Костя пошутил:

— Ир, ты чё это там от мужа хочешь спрятать? Я уже всё видел. Уже два года смотрю.

Ирка заперхала, прокашлялась и просипела:

— Костя, это всё не так... Это случайно вышло...

— Ай, - отмахнулся Константин, - не рассказывай... А кстати – это кто?

Он ткнул в напряженного мужика.

— Это Серёжа... Мы вместе работаем...

— Ага... Понятно... Труженики, бля, - хохотнул муж.

Ирка закончила "пед", кафедру живописи и рисунка, и работала художницей. Ну, как работала – подрабатывала. Иногда получала заказы на разработку дизайна, интерьера и отдельных живописных элементов. Работали группой. Бригадой, "так скать". Заказы поступали редко, денег особых не приносили, но Костя и не требовал от жены доходности. Любил он её и баловал.

В свободное время Ирка "творила". Муж, правда, не понимал, почему её мазня называется живописью. Ничем живым там и не пахло. Но жена искренне считала себя талантом. Несколько её работ даже попали на областную выставку молодых художников...

Женька с иронией смотрел на её шедевры, на эти кривые домики, косую посуду и странные лица. Но не вмешивался в Иркины занятия. Пусть. Чем бы дитя не тешилось.

Его зарплаты в шестьдесят четыре куска, и калымных тридцать-сорок вполне хватало на жизнь.

Квартиру он получил в наследство от родителей. Машина – есть. Всё что нужно для спокойной безбедной жизни – имелось. Так что – пусть мазюкает, раз ей нравится...

Сергей встал с кровати, с противоположно стороны от явившегося мужа. Его взгляд метался по спальне.

Тут Костя понял, что Серёга пьян. Да и Ирка тоже не стекло.

— Слышь, Костян, я тебя прибью, в случае чего...

Житков намного выше Кости. Выше, плечистей, моложе. И сложен неплохо. Атлетически можно сказать.

Да только Костик на тот момент уже восемь лет ходил на "тайцзы" к Казарикову и, сами понимаете, кое-что мог.

Он с интересом посмотрел на голого любовника и спросил:

— Уверен что сможешь?

— Я-то уверен, - усмехнулся Сергей, - А ты, старичок, сможешь?

— А ты попробуй, - предложил Костя.

Ирка встрепенулась:

— Серёжа, не надо! Мне только вашей драки тут не хватало!

Костю покоробило слово "тут". Как будто это её дом, её спальня и её кровать.

Житков подошёл к рогатому мужу на расстояние руки и повернулся к Ирке:

— Ты, что - думаешь он со мной может справиться?

Костя читал мужика как раскрытую книгу. Серёга напряг плечи и правую ногу. Готов для удара.

И он действительно ударил. Неожиданно развернувшись от Ирки. Прямо Давыдову в лицо.

Но только лица там уже не наблюдалось. Сергей провалился в пустоту.

Костя протянул ему ладонь и Житков вцепился в неё, ловя равновесие. И тут же получил удар в локоть, завернувший его руку на болевой приём. Костик не стал останавливаться, ударил открытой ладонью в середину плечевой кости и она смачно хрустнула. Потом подумал малость и пнул Житкова по физиономии. Тот упал, скорчился, лежал на боку и стонал, баюкая сломанную руку.

Ирка накинула халатик и металась вокруг мужа, который складывал её вещи в баулы. Она пыталась что-то объяснить, хоть Костя её не слушал.

— Ты не понимаешь, - истерила она, - ты не можешь этого понять! У меня творческий застой! Мне нужны были новые эмоции, новые впечатления! Я Художник! Я не могу вести такую жизнь как ты!

И потом резко поменяла тон:

— Ну прости Костя. Прости, а. Ну я тебя прошу...

Муж молча перешагивал через скулящего любовника и вытаскивал из комода нижнее Иркино бельё.

Короче вытурил он обоих на площадку. Вставил Иркино имущество, повыкидывал Серёгины вещи. И, на следующий день, подал на развод.

Мда... Вот такая история.

А через год снова встретил Ирину. Столкнулись в "Ашане". Ну и завертелось всё по-новой.

Может кто и осудит, но нравилось ему трахаться с бывшей. У него было несколько женщин, до Ирки и после, но никто не мог переплюнуть Ирину в плане секса. Никто!

Так и жили уже третий год. Никаких обязательств, никакого официоза. Просто сожители.

* * *

Костя прислушался. В ванной бубнили.

Давыдов, как был с улицы, так и пошёл искать голубков.

Постоял у двери в санузел, послушал. Ага. Щебечут. Плескаются.

Он открыл дверь. Ирка с Сергеем сидели в парящей ванной с бокалами шампанского. На стульчике фрукты в вазочке... Аристократы, блин, хреновы.

Ирина рявкнула:

— Блядь! Стучать надо!!

Потом опомнилась.

— Костя! Почему ты дома?!

Костя вздохнул, покачал горько головой. Ничего не сказал. Стоял в дверном проёме и ждал.

— Что?! – спросила Ира.

Костя пожал плечами, скривился:

— Вам пора уходить.

Сергей встал в ванне, болтая атрибутом.

Костя спросил:

— Как твоя рука? Уже зажила?

— Слышь Костян, в тот раз я пьяный был, а теперь нет. Так что – не рискуй.

— Да нужен ты мне больно. Забирай эту... Эту женщину, и уваливай. Мне отдыхать надо.

Гость быстренько оделся и выскочил из квартиры. Только сказал:

— Ира, я тебя на площадке подожду.

Ирка тоже складывала своё немногочисленное хозяйство в сумки и полиэтиленовые пакеты.

Пошла, посмотрела в глаза.

— Костик, может я останусь?... Мы же нормально живём... Ты же меня всё равно вернёшь...

— Ирочка, я устал. Сейчас тебе лучше уйти, а то я за себя не ручаюсь... Иди, золотце моё, иди.

Закрыв дверь за ушедшими, Костя сел на диван и долго просидел, опустив голову, уронив руки.

В конце-концов встряхнулся, сконцентрировался, встал и занялся делами.

Когда снимал постельное, чтобы выкинуть в мусоропровод, под подушкой нашёл сотовый. Серёга в торопях забыл, бедолага.

Костя, чисто из любопытства, уселся и начал просматривать звонки и сообщения.

У Сергея оказывается куча баб, с которыми он регулярно шоркается. Наверное размеры его снасти впечатляли женщин. Парочку из них он знал - шалавы полные.

Ети-ж его Серёгу! У него была невеста! И он собирался жениться!

Нет, в какой-то степени Костя его понимал – кто пробовал Ирку, тому тяжело отказаться от её благосклонности. Но... Остальное-то бабьё. Вот же проходимец! Ничего святого!

Давыдов поискал – кто такая "счастливая" избранница этого придурка? Нашел. Он её немного знал. Встречались пару раз в компаниях. Алёнка Федина. Красивая девушка с хорошей репутацией. Молоденькая совсем, двадцать один год. Тоже "художница".

Грёбанный бомонд...

Алёнку было жалко. Её наивное личико так и стояло перед глазами.

Давыдов отмахнулся от мыслей и залез в ванну, ополоснуться после ползания по ржавому трюму.

Но, в горячей воде расслабленное сознание опять вернулось к Серёгиной невесте.

Дело-то не в мести. Хотя и в ней тоже... Но это же будет ещё одна искалеченная судьба, ещё одна хворая душа. Если он остановит отношения Алёнки с Серёгой сейчас, конечно той будет больно... Но, если она обнаружит измену уже в браке, то разочарование будет намного хуже. Намного хуже. Развод-то дело такое... нервное. Он через него прошёл. А женщины всё острее воспринимают. Там может быть и суицид.

И Костя решил встретиться с Фединой. Будь, что будет. Они с ней сегодня в одной лодке, может он ей чем поможет, может она ему...

Выбравшись из ванны, он первым делом скопировал все компрометирующие фотографии и всю переписку на домашний комп, а оттуда и в свой "сотик". А Серёгин телефон бросил на тумбочку в коридоре.

* * *

В субботу Давыдов решился. Набрал Алёнин номер. О чём говорить, решил ориентироваться по ходу дела.

Та ответила, осторожно так:

— Я слушаю.

— Федина, я хотел бы встретиться с тобой.

— А вы кто?

— Я Костя Давыдов. Мы пересекались на дне рождения у Зиминых.

Аленка долго молчала.

— А по какому поводу?

— По поводу... - он решился, - по поводу супружеской измены.

— А я тут причём?

— Моя Ирка изменила мне с твоим Серёгой.

Опять долгое молчание. Потом вопрос:

— Вы шутите? Да? Это шутка такая?

— Ох, Алёнка, если бы... Но коли не хочешь, то тогда ладно...

Он уже хотел отключиться, когда Алёна заторопилась:

— Подождите, подождите. Хорошо. Давайте встретимся. Только там где есть народ.

— Кафе подойдёт?... Ты где живёшь?

— На Химиков.

— Самое близкое к тебе заведение...

— Прямо у нашего дома кафе "Пицца".

— Пойдёт. К скольки?

— Давайте в одиннадцать...

В одиннадцать Костя, припарковавшись во дворе дома номер шесть, зашёл в павильончик. Алёнка стояла у окна. За столиками места не нашлось.

Костя предложил посидеть на лавочке в скверике. Аленка сказала:

— А я вас помню. Вы про речников интересно рассказывали.

— Да, - подтвердил Костя, - было дело.

Они сели на лавочку. Алёна смотрела насторожено.

Костя рассказал ей суть дела. Потом достал Серёгин телефон, предложил ей самой посмотреть на переписку и фотографии.

Чем дольше Алёнка рассматривала информацию, тем бледнее становилась. Она не стала досматривать до конца. Чего любоваться-то? Всё и так ясно.

Плакала.

Костя сидел угрюмо потупившись.

— Зачем ты мне это показал? – всхлипнула Федина, - Это из-за мести. Ты же знал, что сделаешь мне больно. Как я теперь за него замуж?...

— Нет... Дело не в мести, - Костя на секундочку задумался, - Дело в том, что он кобель. А ты... Ты чистая какая-то. Этот урод не достоин чистой женщины. Я бы, на твоём месте сходил к венерологу. Если бы ты знала, с какими грязными шлюхами он якшался. Я лично в понедельник пойду – проверюсь... Ты на меня не обижайся. Пройдёт немного времени и ты поймёшь, что я был прав.

Он встал.

— Ладно... Я поехал домой. Телефон оставь себе. Он его у меня в квартире оставил, когда убегал...

Зябко засунул руки в карманы:

— Ты не обижайся. Мы с тобой в одинаковом положении... Прощай.

Мда... Поговорили...

В понедельник настроение было ни к чёрту.

Валька сразу понял, что что-то не то. Спросил:

— Как у тебя дела на личном фронте?

— Ай, - отмахнулся Костя, - с фронта я дезертировал.

— А что стряслось?

— Да Ирку опять поймал с Житковым... Выгнал в задницу...

— Ну и правильно, - одобрил Валентин, - я раньше не хотел тебя расстраивать, но теперь скажу – шлюха она. Натуральная.

Костя опять горестно махнул рукой и пошёл в бытовку переодеваться.

А к обеду позвонила Алёна.

В субботу она поговорила со своим "суженым". Не обошлось без скандала. Хорошего такого скандала. С пощёчинами изменщику, с выкидыванием на площадку его подарков и долгими рыданиями в завершение безобразной сцены.

Чего позвонила? Да встретиться предложила. Мама с папой конечно её утешали, как могли, но хотелось ей излиться родственной по горю душе.

Вечером Костя подъехал, Алёнка залезла в его Nissаn, и битых полчаса ревела у него на плече. Он ничего не говорил, только сидел с закрытыми глазами, обняв бедную девочку.

Алёнка проплакалась, вытерла слёзы, высморкалась и спросила горько:

— Ты же меня понимаешь?

— Ещё как понимаю, - вздохнул Костя.

— А как теперь ты с женой? Её же Ира зовут?

— А никак, – покривился Давыдов, - выгнал и всё.

— А куда она теперь?

— Не знаю. К Серёге наверно... Или к родителям. Да и не жена она мне.

Ещё маленько посидели. Алёна решительно рубанула:

— Я ему отомщу! Я ему сильно отомщу! Поцелуй меня! Быстро!

— Стоп-стоп-стоп, - притормозил Костя. Он увернулся от поцелуя и прижал голову женщины к груди.

— Вот глупости делать не надо... Ты сейчас натворишь делов, потом самой противно будет. А он и не почешется. Ну что это за месть? Успокойся, золотая, так не мстят. Так только себе хуже сделаешь.

— Я, что – страшная?

Костян тихонько похмыкал.

— Нет. Просто глупая.

— Ты думаешь, что умнее меня?

— Не знаю. Я просто старше. И у меня больше опыта.

Алёна оторвалась от него, подняла глаза:

— У тебя раньше такое было?

— Да, было.

— И как ты это пережил?

— Да как-то так... Перетерпел. Ну? Успокоилась маленько?... Ладно, мне надо ехать, отоспаться. А то я двое суток почти не спал...

Повернул девочку к себе.

— Алёна, я тебя прошу, - не делай глупости. Самая лучшая месть изменщику, это если ты будешь счастливой... Ты красивая. У тебя хорошая фигура. У тебя такая попа... С такой попы штанишки снимать, это поэма. Про это надо стихи писать... У тебя будет куча парней для выбора. Просто - куча. И насрать на этого Серёгу.

— Наверно ты прав. Может это и будет когда-то. Но мне сейчас плохо... Забери меня с собой.

— Куда? – удивился Давыдов.

— К себе. Мне плохо. Мне и одной плохо, и с мамой и папой – плохо. А с тобой мне как-то спокойней...

— Ну хорошо, - согласился Костя, - только родителям позвони, чтобы они не беспокоились.

И повёз Алёнку к себе на Набережную.

Перекусили тем, что было в холодильнике, посидели на диване, посмотрели телек. Как-то по семейному. По крайней мере Косте было спокойно и уютно.

Девочка задремала.

Давыдов застелил постель, поднял Алёнку и отнёс в спальню. Она проснулась и удивленно осматривалась.

— Ты что?

— Спать тебя ложу.

— А ты?

— А я в зале. На диване.

Алёна посмотрела на него задумчиво, и решилась:

— Ай, ложись со мной. Кровать вон какая большая. Что ты на диване будешь ютиться. Только свет выключи, я разденусь.

Костя несколько засомневался. А потом подумал – да мы что, дети что ли? Ничего же предосудительного лично он делать не собирается.

Достал свою пижаму, подал Алёнке:

— Переодевайся.

Сам разоблачился до трусов и нырнул под одеяло. Осень. Ну улице не больше пяти, а отопление ещё не дали – холодновато в квартире.

И что?

И ничего. Просто прижались друг к другу (для тепла) и уснули.

Утром Костя сварганил завтрак на двоих. Позвонил Валентину и предупредил, что опоздает.

Потом разбудил Алёну, покормил и отвёз её домой, а сам укатил на работу.

После вчерашнего он как-то успокоился. Во-первых он понял, что жизнь не кончилась и надо двигаться дальше. В во-вторых он почувствовал некую ответственность за женщину с которой провёл ночь. Пусть целомудренно, без интима, но всё же...

В обед позвонил Алёне, поинтересовался – как она.

— Сегодня получше, Костя. Ты меня полечил... - и потом в сторону, - Мам, да не в этом смысле. Мы просто спали и ничем таким не занимались... Извини Костя. Это мама. Может ещё встретимся?

— Ну хорошо. Суббота тебя устроит?

Договорились на субботу.

Встречались с Алёнкой месяц. Та успокоилась, и Давыдов перестал бояться за неё. Суицид перестал маячить впереди.

Надо было и свою жизнь налаживать. Нет, он мог бы и с Алёной замутить, но останавливала мысль – он же не педофил!... В тридцать два (возраст Иисуса) по сравнению с двадцатилетними чувствуешь себя таким стариком. Всёзнающим и всеопытным дедом. Мда... Глупо, конечно.

И он попытался мягко прекратить эти встречи ссылаясь на занятость по работе. Но Алёна приклеилась к нему как пластырь. Она явно собиралась завести с ним роман, но Косте-то это к чему.

Когда её настойчивость перешла некоторую черту он с ней поговорил:

— Алёна, ты в больницу ходила?

Та удивилась:

— Зачем? Я здорова.

— Не знаю, не знаю. Я сходил проверился. Помнишь – я и тебе рекомендовал посетить венеролога.

— Скажи просто – "я тебе не нужна".

— Не кидайся в крайности. У нас всё хорошо. Мы отлично дружим. Но... Понимаешь, какое тут дело... Во-первых – тебе надо пройти медицинскую проверку. Это серьёзно. Не относись к этому небрежно... А во-вторых – если я с тобой... Если у нас... Ну, ты понимаешь... То выходит, что я... Что мне вечно достаются женщины, которых уже попользовал Серега... Как-то это мне... Мне от этого плохо.

— Кость, я же его выгнала. Я же его вытурила к чёртовой матери. Забудь ты про него.

— Я-то забуду, золотце. Только вот он про меня не забудет. Он же - говно человек, который вечно будет всем рассказывать - как он поимел всех моих женщин. Это...

Алёна перебила:

— Это для тебя так важно?

— Да, деточка. Это важно каждому мужику. Каждому, уверяю тебя. И ты это запомни.

— Послушай меня, - приняла решение Федина, - это пройдёт. Я уверена – это пройдёт. Я смотрю на нас со стороны и мне кажется, что мы идеальная пара. Может быть мы и не особо любим друг-друга но...

Тут она сорвалась:

— Да что я всё как девочка! Чего мяться-то! Я к тебе душой прикипела... Костя, ты хороший человек. Я бы за тобой куда хочешь... Я схожу в больницу. Завтра же схожу.

— Молодец, - покивал Давыдов.

— А с твоими страхами... - продолжала собеседница. – Как думаешь, сколько времени надо, чтобы они исчезли?

— Для этого надо, чтобы Сергей умер... Я серьёзно. Но, обычно, такие сволочи живут долго. К тому времени, когда он скопытится, у нас у каждого будут правнуки.

Потом он подумал, что надо спустить его отказ на тормозах.

— Давай побудем немного врозь... Подумаем. Договорились?

На том и разошлись.

* * *

У них на верфи, в администрации работала женщина – Анжела Третьякова. Разведённая. Что-то у неё там с мужем не склеилось. Нормальная баба, всё у неё на месте, но уже года два одна.

Слух о Костином разрыве с женщиной разошёлся по ООО и Анжела делала откровенные пассы в сторону Кости. Приходила в его кабинет, просила помощи по явным пустякам, прижималась бедром, наклонялась, демонстрируя декольте. Весь комплекс женских ухищрений был пущен в ход. И Костя подумал – почему бы и не познакомиться поближе. Анжелка баба видная. Такие телеса – закачаешься. Без детей, красивая, здоровая... А ему тоскливо без женщины. Привык он к Иркиному изобилию... Так, прикинул – на Анжелке он даже бы и женился.

Короче – пригласил её посидеть в ресторанчике. Заехал вечером за ней на Котовского и повёз её в "Три пескаря". Хороший, такой, уютный ресторанчик.

Уселись за столик на первом этаже, сделали заказ.

Еще не приступили, как со второго этажа спустилась компания из трёх человек. Костя сидел к лестнице спиной и не видел что там происходит.

А с лестницы пьяным голосом завопили:

— О! Кого я вижу! Анжела!

Анжелка побледнела, закусила губу.

Костя оглянулся.

Знакомая до боли рожа. Ну как же без него, без Серёжи-то Житкова. Без него же ни веселья, ни радости... Урод, бля.

А тот, покачиваясь, подошёл к их столику, оставив свою команду.

— Анжелочка, ты себе нового мужичка нашла?

Потом посмотрел на Костю, пьяно удивился:

— Нет, не нового. Старого... Костян, что это у тебя за страсть такая – после меня баб подбирать?

Анжела зашипела разъярённой кошкой:

— Сергей, чего тебе надо? Что тебе от меня надо, скотина? Ты один мой брак развалил, теперь опять?

Давыдов сидел и потихоньку охреневал. Потом очнулся, встал:

— Серёга, у тебя рука зажила? А сотрясение мозга тебе вылечили? Впрочем там лечить-то нечего...

Сергей был по пьяному храбр. Он как-то странно мыкнул и попытался схватить Костю за грудки. Костя ударом отвёл его руку в сторону и придурок потерял равновесие.

Он грохнулся боком на стол. Пытаясь встать на ноги, подтянулся, наклонил столешницу, вся сервировка посыпалась на пол. Салат с майонезом вывалился на вечернее платье Анжелы.

Визг, грохот, битая посуда.

Прибежали и администратор и охрана.

Сергей жаловался, тыкая пальцем:

— Это он! Он меня толкнул!

— Кто тебя толкал, придурок? – вопила Анжела, - Идиота кусок! Пошел вон, пьяная скотина! Рептилия, блядь, плюгавая!

Администратор пояснила:

— У нас везде стоят камеры, так что мы быстро выясним чья тут вина.

Сергей развернулся и рванул к выходу, но Костя ловко ухватил его за пиджак. Тут и охрана навалилась. Увели мужика.

Анжела тихо материлась, пытаясь привести платье в более-менее божеский вид.

Костя сказал:

— Пошли отсюда...

И пошел на выход первым, не оглядываясь на спутницу.

Два Серёгиных друга растерянно топтались у лестницы.

В незаведённой машине долго молчали.

Потом Костя пожаловался:

— Ты знаешь... Мне хоть из города беги. С какой бабой не замучу, её уже Серёга трахал.

— Он для меня ничего не значит, - отрубила Третьякова.

— Но, ты с ним изменила мужу. Я правильно понял?

Анжела отвернулась к окну.

— Это была случайность. Это была ошибка.

— Чья?

— Моя, конечно. Чья ещё!...

Костя горько усмехнулся.

— Мдаа... А я уже планы начал строить. Мне вот интересно – что вы, бабы, в нём находите. Ну, ведь чмо откровенное. Ничтожество. Правильно ты сказала – "рептилия". И что вы все под него кидаетесь?

— Послушай, Давыдов, - заторопилась Анжелика, - это всё ерунда. Подумаешь, пьяный придурок. Нас с тобой это не заденет.

— Уже, Анжелочка. Уже задело. Ты уже третья такая... Я просто не знаю – что мне делать.

Он снял с ручника.

— Ладно. Поехали, я тебя отвезу домой.

Вот такой интимный вечерок. Вот такое романтическое свидание.

Короче – с Анжеликой не получилось.

Она на следующий день подходила, пыталась поговорить, что-то объяснить.

А чего там объяснять-то. Всё и так ясно. Костя слушал её вполуха. Пустая информация. Этот кобелина её уже пометил. Обгадил... Анжелка так и не сказала, что в Серёге нашла такого. Да Костя больше и не интересовался.

* * *

Он решил Серёгу наказать. Зачем? А чтобы знал, сучёныш...

Понимал, что – глупость. Детство. Но душа просила, кулаки чесались, разум требовал.

То, что произошло в том ресторанчике (да и в жизни вообще) это было оскорбление. Тягчайшее оскорбление. Плевок в физиономию. Человек, прощающий плевки в рожу, становится ничтожеством. Костя быть ничтожеством не хотел. Да и не мог он себе такого позволить.

Ненависть душила его. Ненависть и бешенная злоба. В мыслях, постоянным вторым фоном звучала фраза:

— Убью, суку.

После обеда Костя пошёл в гараж дока и нашел там приличную, такую, железяку. Рессору от УАЗика. Помыл её в бензине, почистил наждачкой от ржавчины и на наждаке сформировал ручку по ладони. Очень удобную. Обрезал сантиметров до пятидесяти или чуть больше, обмотал ручку изолентой, получилось тяжёлое и очень удобное ударное оружие. Ну а чё? Биту, что ли покупать на один раз?

Несмотря на полыхающую в груди злость, действовал он осмотрительно. Свидетелей изготовления орудия не было. Рабочих на предприятии было мало и, когда фронт ремонтных работ исчезал, Валентин отправлял всех домой. Неча сидеть. У всех сотовые, понадобятся – вызовут.

Так что, сделанную железяку никто не видел. Костя решил, что после "всего" просто выбросит её в реку, подальше от берега и, как говорится, концы в воду.

Засунув "инструмент" под переднее сиденье свей Ниссанки, Костя решил проследить Серёгу.

Серёга работал в художественных мастерских на Нефтезаводской. Промышленный сектор. Тупики и тупички. Тёмные тупички.

Сергей часто задерживался на работе, а иногда там и ночевал. Машины у него нет. Откуда у него тачка, с его то заработком? Да и пьёт он, зараза.

В общем, Костя стал его караулить. Машину оставлял на остановке у нефтезавода, среди кучи других авто и пешком шёл к мастерским. Садился в темноте в заросли лебеды и ждал.

На четвёртый день повезло. Терпеливые да будут вознаграждены... Терпение и труд всё перетрут... Ищите и обрящете... Мать вашу ети.

Сергей, покачиваясь, шел в сторону освещённой Нефтезаводской, спотыкаясь и матерясь в темноте.

Костя вытащил из-под полы снасть и бесшумно скользнул следом.

Через секунду (какой облом) из прорехи в проволочном заборе вылезла фигура в чёрном и быстро начала догонять пьяного Житкова. Костя замер.

Приблизившись к пешеходу этот "нинзя" сделал одно единственное движение. Глухо бумкнуло, Сергей упал, а таинственный киллер спокойно пошёл своей дорогой.

Давыдов заметался.

— А я? А как же моя месть? Это что за херня? Несправедливо!

Но здравомыслие взяло верх. Он также осторожно вышел на Нефтезаводскую, поглядел вслед "грозе художников" и пошёл в другую сторону к проходной нефтезавода. К свое Ниссаночке.

После этого маленького приключения жизнь потекла привычно и размеренно: дом-работа-дом.

Через два дня к нему в кабинет осторожно просочилась Анжелика. Она выглядела настороженной и испуганной. Присела тихонько на стул.

— Тебе чего, Третьякова? – поинтересовался Костя.

— Э... М... Э...

— Анжела, говори толком, - что случилось?

— Костя... Это ты... Это ты его...

— Что "я"? Кого "его"?

— Костя... - оглянувшись зашептала Анжела, - Житкова убили.

— Ну? – спокойно откликнулся Костя.

— Ты, что – не понял? Сергея убили.

— Ну и что? – пожал плечами Давыдов. – Мне кажется ни семья, ни общество, ни государство не потеряли ни-че-го. А мы с тобой вообще не причём.

— Ну, да. Ну, да, – заторопилась Анжелика, - только...

Костя выжидательно смотрел на неё.

— Нет. Ничего, - исправилась Третьякова и пошла на своё рабочее место.

Только на выходе она обернулась и прошептала Косте:

— Давыдов, ты страшный человек.

Костя дернул бровью, ещё раз пожал плечами. Мол – Ну страшный и страшный. Вслух ничего не сказал.

К вечеру позвонила Алёна:

— Давыдов, нам надо поговорить.

Костя вздохнул.

— Как я понимаю, говорить мы будем о Житкове.

— Ты уже знаешь?

— Да. Мне уже сообщили.

— Кто?

— Да, неважно.

— Ладно... Костя, пожалуйста, приезжай сегодня ко мне. Пожалуйста.

— К скольки? – стандартный вопрос.

— В любое время. Я буду тебя ждать.

Костя приехал после работы к шести. Позвонил. Сообщил.

Алёнка обрадовалась. Явно была довольна.

— Третий подъезд, квартира восемьдесят ровно.

Когда дверь открыла Федина, у Кости сердце ёкнуло. Давно он её не видел. И, честно сказать, соскучился.

Алёнка прыгнула на него, обняла, чмокнула в щёку.

— Проходи.

На кухне толклись родители. Он только мимоходом поздоровался. Алёна потащила его в свою комнату. Усадила на кровать, смотрела на него сияющими глазами.

— Костя, это ты ради меня.

— Что, "ради тебя".

Алёна подумала пару секунд, и просветлела.

— Правильно. Ничего не было. Ничего ты не делал. Но... Я это ценю. Если ты хочешь знать, - я тебе благодарна.

Костя посмотрел на неё со строгим прищуром.

— Ты чего меня пригласила?

— Ну... Как... Ты же сказал – "Когда он умрет". Он умер. Значит мы с тобой... В смысле, я могу быть с тобой. Я права?

Ох, дитё...

— Алён. У нас разница в возрасте...

— Сколько?!

— Одиннадцать лет.

— Да и чёрт с ней. Мне лично всё равно. Это и к лучшему. Ты мне как папа.

Засекла посмурневшее Костино лицо.

— Не-не-не. Ты не понял. Ты и мой... Мой любимый мужчина и ещё – как отец. Это же прекрасно.

— Ты в больницу сходила? – перебил Давыдов.

— Да. – Алена крутнулась, метнулась, подала бумагу. – Все нормально. Видишь – всё нормально.

— Ну, слава богу, хоть это нормально.

— Костя, раздевайся, я тебя с родителями познакомлю.

— А ты не резко старт берёшь?

Алёна обиделась.

— Я, что - тебе не нужна?

— Ну снова здорово!... Ты мне нужна. Но я боюсь. Слишком ты хороша для меня... Красивая, умная. Уведут. А ещё одного предательства я не переживу.

Алёна плюхнулась рядом. Глубоко вздохнула, резко выдохнула.

— Господи! Ну что ты за дурак? А?

Схватила его, опрокинула на кровать и присосалась поцелуем к его губам.

Nеn b @vfvf@ djikf Костя Давыдов - мужик нормальный.

Не принц, конечно и не "миллионэр"... Впрочем, вру. Он миллионер. Лежит у него на карточке чуть больше миллиона. Только что сейчас этот миллион? Тьфу, а не деньги. Так... Для поддержки штанов.

Что еще сказать?

Не курит. И никогда не пробовал.

Не пьёт. Ну, в русском понятии. По праздникам пятьдесят граммов водочки для расслабона опрокинет и хорош.

Работа?

Инженер ремонтник судового оборудования. Служит на верфи.

А тут как раз в пятницу "толкач" привели. У них там история – обхохочешься.

Ребята пошли в Салехард с наливным корытом. Сходили нормально. Возвращались назад с пустышкой.

И вот, ночью, кэп, Игорь Семёныч Киреев, у штурвала... Идут по бакенам, всё нормально. А навстречу банкетоход плюхает.

Семёныч, как положено, включил отмашку. На пассажирском тоже отмашка замигала. Потом ревуна включили. Потом и вовсе прожектор врубили и светят в рожу.

Когда там начали из ракетниц стрелять, в каюту ворвался старпом.

— Семёныч! Твою мать! У нас ходовых нет!!

Прикидываете - к пассажирскому теплоходу ночью подкрадывается баржа без огней. Летучий голландец, ети его... Вот там пересрались.

Ну, потихоньку-полегоньку, добрались к утру до порта. Всю дорогу старпом ручным фонариком отмашки давал. Охренеть.

Встали у ремонтного причала.

Когда Костя залез к генератору, то просто охренел. Изоляция с проводов сыпалась как глиняная. С тех пор, как судно в шестьдесят третьем выпустили, так никто электрику и не проверял.

Нарисовался аврал.

А электрик порта, как на грех, свалился с ОРЗ, мать бы его перетак. Не электрика мать, а ОРЗ.

Костя позвонил Ирке и предупредил, что вернее всего будет ковыряться всю ночь.

На толкаче судового электрика тоже нет. Дефицит кадров. Сейчас-же никто не хочет с грязными проводами возиться, все в менеджеры попёрли.

Но команда молодцы. Помогли, не сидели сложа руки. Четыре часа всей компанией ползали в трюме, кинули новую проводку. Проверили – всё работает.

Ну, Костя доложил начпорту об окончании работ, подписали акт, и Валька (начпорт, Валентин Алексеич, старый кореш Кости) отправил его домой. На тот день работы больше нет...

Вот так всё и случилось.

Костя вошел в квартиру и сразу обнаружил чужие вещи. Туфли на полу, куртка на вешалке, бейсболка на тумбочке. Знакомая до боли ситуация...

* * *

Костя с Иришкой три года назад разошлись. Застукал он её с мужиком. С коллегой по цеху художников. Ага.

Звали того Серёгой Житковым.

В тот раз тоже пораньше пропёрся. Порадовать жену хотел, побыть с ней побольше времени, сходить куда-нибудь. Ага. Сходили, бля.

Он от порога услышал Иркины сладострастные "охи" и "ахи". Не разуваясь вошел в спальню и встал, прислонившись к косяку.

Блин! На супружеской постели! Его женщину! Больше двух лет как жену! Оплодотворял какой-то хмырь.

Эта большая дорогая кровать была для него святым местом. На ней спали его родители. На ней он любил свою жену. Любил! А эти... Животные, прости Боже, оскверняли её.

Ребята так увлеклись, что ничего не слышали и не видели. Только мелькала задница парня, да хлюпала соками Иркина вагина. Тьфу.

Костя давно подозревал, что у Иры кто-то есть.

Были признаки. Были.

Вот теперь убедился. И, как-то, успокоился. Давняя семейная напряжённость получила разрядку. Ведь что хуже всего? Хуже всего неизвестность. Есть подозрения, а подтверждения – нет... Теперь всё встало на свои места. Костя любил порядок и определённость.

Он глядел на сопящую, потеющую парочку и думал о том, что ему повезло.

Ему повезло, что они не завели детей. Без "короедов" вопрос развода решался просто.

Костя достал телефон и, как заправский репортёр, начал вести съёмку "с места событий". Бля.

Дрын у Серёги - ого-го. Значительный, такой, инструмент. Ирка кончила два раза. С Костей такого никогда...

Когда Житков отстрелялся, он с громким "чпок" извлёк из Ирки свою дубину (без кондома, бля) и упал в изнеможении на постель рядом с ней. И только тогда увидел Игоря.

— Ира! – предупредительно подал голос хахаль.

— Что, дорогой?

— Тут... Это... Твой муж...

Ирка распахнула глаза, утробно ахнула и попыталась выдернуть из под себя простынь и натянуть на свою наготу.

Костя пошутил:

— Ир, ты чё это там от мужа хочешь спрятать? Я уже всё видел. Уже два года смотрю.

Ирка заперхала, прокашлялась и просипела:

— Костя, это всё не так... Это случайно вышло...

— Ай, - отмахнулся Константин, - не рассказывай... А кстати – это кто?

Он ткнул в напряженного мужика.

— Это Серёжа... Мы вместе работаем...

— Ага... Понятно... Труженики, бля, - хохотнул муж.

Ирка закончила "пед", кафедру живописи и рисунка, и работала художницей. Ну, как работала – подрабатывала. Иногда получала заказы на разработку дизайна, интерьера и отдельных живописных элементов. Работали группой. Бригадой, "так скать". Заказы поступали редко, денег особых не приносили, но Костя и не требовал от жены доходности. Любил он её и баловал.

В свободное время Ирка "творила". Муж, правда, не понимал, почему её мазня называется живописью. Ничем живым там и не пахло. Но жена искренне считала себя талантом. Несколько её работ даже попали на областную выставку молодых художников...

Женька с иронией смотрел на её шедевры, на эти кривые домики, косую посуду и странные лица. Но не вмешивался в Иркины занятия. Пусть. Чем бы дитя не тешилось.

Его зарплаты в шестьдесят четыре куска, и калымных тридцать-сорок вполне хватало на жизнь.

Квартиру он получил в наследство от родителей. Машина – есть. Всё что нужно для спокойной безбедной жизни – имелось. Так что – пусть мазюкает, раз ей нравится...

Сергей встал с кровати, с противоположно стороны от явившегося мужа. Его взгляд метался по спальне.

Тут Костя понял, что Серёга пьян. Да и Ирка тоже не стекло.

— Слышь, Костян, я тебя прибью, в случае чего...

Житков намного выше Кости. Выше, плечистей, моложе. И сложен неплохо. Атлетически можно сказать.

Да только Костик на тот момент уже восемь лет ходил на "тайцзы" к Казарикову и, сами понимаете, кое-что мог.

Он с интересом посмотрел на голого любовника и спросил:

— Уверен что сможешь?

— Я-то уверен, - усмехнулся Сергей, - А ты, старичок, сможешь?

— А ты попробуй, - предложил Костя.

Ирка встрепенулась:

— Серёжа, не надо! Мне только вашей драки тут не хватало!

Костю покоробило слово "тут". Как будто это её дом, её спальня и её кровать.

Житков подошёл к рогатому мужу на расстояние руки и повернулся к Ирке:

— Ты, что - думаешь он со мной может справиться?

Костя читал мужика как раскрытую книгу. Серёга напряг плечи и правую ногу. Готов для удара.

И он действительно ударил. Неожиданно развернувшись от Ирки. Прямо Давыдову в лицо.

Но только лица там уже не наблюдалось. Сергей провалился в пустоту.

Костя протянул ему ладонь и Житков вцепился в неё, ловя равновесие. И тут же получил удар в локоть, завернувший его руку на болевой приём. Костик не стал останавливаться, ударил открытой ладонью в середину плечевой кости и она смачно хрустнула. Потом подумал малость и пнул Житкова по физиономии. Тот упал, скорчился, лежал на боку и стонал, баюкая сломанную руку.

Ирка накинула халатик и металась вокруг мужа, который складывал её вещи в баулы. Она пыталась что-то объяснить, хоть Костя её не слушал.

— Ты не понимаешь, - истерила она, - ты не можешь этого понять! У меня творческий застой! Мне нужны были новые эмоции, новые впечатления! Я Художник! Я не могу вести такую жизнь как ты!

И потом резко поменяла тон:

— Ну прости Костя. Прости, а. Ну я тебя прошу...

Муж молча перешагивал через скулящего любовника и вытаскивал из комода нижнее Иркино бельё.

Короче вытурил он обоих на площадку. Вставил Иркино имущество, повыкидывал Серёгины вещи. И, на следующий день, подал на развод.

Мда... Вот такая история.

А через год снова встретил Ирину. Столкнулись в "Ашане". Ну и завертелось всё по-новой.

Может кто и осудит, но нравилось ему трахаться с бывшей. У него было несколько женщин, до Ирки и после, но никто не мог переплюнуть Ирину в плане секса. Никто!

Так и жили уже третий год. Никаких обязательств, никакого официоза. Просто сожители.

* * *

Костя прислушался. В ванной бубнили.

Давыдов, как был с улицы, так и пошёл искать голубков.

Постоял у двери в санузел, послушал. Ага. Щебечут. Плескаются.

Он открыл дверь. Ирка с Сергеем сидели в парящей ванной с бокалами шампанского. На стульчике фрукты в вазочке... Аристократы, блин, хреновы.

Ирина рявкнула:

— Блядь! Стучать надо!!

Потом опомнилась.

— Костя! Почему ты дома?!

Костя вздохнул, покачал горько головой. Ничего не сказал. Стоял в дверном проёме и ждал.

— Что?! – спросила Ира.

Костя пожал плечами, скривился:

— Вам пора уходить.

Сергей встал в ванне, болтая атрибутом.

Костя спросил:

— Как твоя рука? Уже зажила?

— Слышь Костян, в тот раз я пьяный был, а теперь нет. Так что – не рискуй.

— Да нужен ты мне больно. Забирай эту... Эту женщину, и уваливай. Мне отдыхать надо.

Гость быстренько оделся и выскочил из квартиры. Только сказал:

— Ира, я тебя на площадке подожду.

Ирка тоже складывала своё немногочисленное хозяйство в сумки и полиэтиленовые пакеты.

Пошла, посмотрела в глаза.

— Костик, может я останусь?... Мы же нормально живём... Ты же меня всё равно вернёшь...

— Ирочка, я устал. Сейчас тебе лучше уйти, а то я за себя не ручаюсь... Иди, золотце моё, иди.

Закрыв дверь за ушедшими, Костя сел на диван и долго просидел, опустив голову, уронив руки.

В конце-концов встряхнулся, сконцентрировался, встал и занялся делами.

Когда снимал постельное, чтобы выкинуть в мусоропровод, под подушкой нашёл сотовый. Серёга в торопях забыл, бедолага.

Костя, чисто из любопытства, уселся и начал просматривать звонки и сообщения.

У Сергея оказывается куча баб, с которыми он регулярно шоркается. Наверное размеры его снасти впечатляли женщин. Парочку из них он знал - шалавы полные.

Ети-ж его Серёгу! У него была невеста! И он собирался жениться!

Нет, в какой-то степени Костя его понимал – кто пробовал Ирку, тому тяжело отказаться от её благосклонности. Но... Остальное-то бабьё. Вот же проходимец! Ничего святого!

Давыдов поискал – кто такая "счастливая" избранница этого придурка? Нашел. Он её немного знал. Встречались пару раз в компаниях. Алёнка Федина. Красивая девушка с хорошей репутацией. Молоденькая совсем, двадцать один год. Тоже "художница".

Грёбанный бомонд...

Алёнку было жалко. Её наивное личико так и стояло перед глазами.

Давыдов отмахнулся от мыслей и залез в ванну, ополоснуться после ползания по ржавому трюму.

Но, в горячей воде расслабленное сознание опять вернулось к Серёгиной невесте.

Дело-то не в мести. Хотя и в ней тоже... Но это же будет ещё одна искалеченная судьба, ещё одна хворая душа. Если он остановит отношения Алёнки с Серёгой сейчас, конечно той будет больно... Но, если она обнаружит измену уже в браке, то разочарование будет намного хуже. Намного хуже. Развод-то дело такое... нервное. Он через него прошёл. А женщины всё острее воспринимают. Там может быть и суицид.

И Костя решил встретиться с Фединой. Будь, что будет. Они с ней сегодня в одной лодке, может он ей чем поможет, может она ему...

Выбравшись из ванны, он первым делом скопировал все компрометирующие фотографии и всю переписку на домашний комп, а оттуда и в свой "сотик". А Серёгин телефон бросил на тумбочку в коридоре.

* * *

В субботу Давыдов решился. Набрал Алёнин номер. О чём говорить, решил ориентироваться по ходу дела.

Та ответила, осторожно так:

— Я слушаю.

— Федина, я хотел бы встретиться с тобой.

— А вы кто?

— Я Костя Давыдов. Мы пересекались на дне рождения у Зиминых.

Аленка долго молчала.

— А по какому поводу?

— По поводу... - он решился, - по поводу супружеской измены.

— А я тут причём?

— Моя Ирка изменила мне с твоим Серёгой.

Опять долгое молчание. Потом вопрос:

— Вы шутите? Да? Это шутка такая?

— Ох, Алёнка, если бы... Но коли не хочешь, то тогда ладно...

Он уже хотел отключиться, когда Алёна заторопилась:

— Подождите, подождите. Хорошо. Давайте встретимся. Только там где есть народ.

— Кафе подойдёт?... Ты где живёшь?

— На Химиков.

— Самое близкое к тебе заведение...

— Прямо у нашего дома кафе "Пицца".

— Пойдёт. К скольки?

— Давайте в одиннадцать...

В одиннадцать Костя, припарковавшись во дворе дома номер шесть, зашёл в павильончик. Алёнка стояла у окна. За столиками места не нашлось.

Костя предложил посидеть на лавочке в скверике. Аленка сказала:

— А я вас помню. Вы про речников интересно рассказывали.

— Да, - подтвердил Костя, - было дело.

Они сели на лавочку. Алёна смотрела насторожено.

Костя рассказал ей суть дела. Потом достал Серёгин телефон, предложил ей самой посмотреть на переписку и фотографии.

Чем дольше Алёнка рассматривала информацию, тем бледнее становилась. Она не стала досматривать до конца. Чего любоваться-то? Всё и так ясно.

Плакала.

Костя сидел угрюмо потупившись.

— Зачем ты мне это показал? – всхлипнула Федина, - Это из-за мести. Ты же знал, что сделаешь мне больно. Как я теперь за него замуж?...

— Нет... Дело не в мести, - Костя на секундочку задумался, - Дело в том, что он кобель. А ты... Ты чистая какая-то. Этот урод не достоин чистой женщины. Я бы, на твоём месте сходил к венерологу. Если бы ты знала, с какими грязными шлюхами он якшался. Я лично в понедельник пойду – проверюсь... Ты на меня не обижайся. Пройдёт немного времени и ты поймёшь, что я был прав.

Он встал.

— Ладно... Я поехал домой. Телефон оставь себе. Он его у меня в квартире оставил, когда убегал...

Зябко засунул руки в карманы:

— Ты не обижайся. Мы с тобой в одинаковом положении... Прощай.

Мда... Поговорили...

В понедельник настроение было ни к чёрту.

Валька сразу понял, что что-то не то. Спросил:

— Как у тебя дела на личном фронте?

— Ай, - отмахнулся Костя, - с фронта я дезертировал.

— А что стряслось?

— Да Ирку опять поймал с Житковым... Выгнал в задницу...

— Ну и правильно, - одобрил Валентин, - я раньше не хотел тебя расстраивать, но теперь скажу – шлюха она. Натуральная.

Костя опять горестно махнул рукой и пошёл в бытовку переодеваться.

А к обеду позвонила Алёна.

В субботу она поговорила со своим "суженым". Не обошлось без скандала. Хорошего такого скандала. С пощёчинами изменщику, с выкидыванием на площадку его подарков и долгими рыданиями в завершение безобразной сцены.

Чего позвонила? Да встретиться предложила. Мама с папой конечно её утешали, как могли, но хотелось ей излиться родственной по горю душе.

Вечером Костя подъехал, Алёнка залезла в его Nissаn, и битых полчаса ревела у него на плече. Он ничего не говорил, только сидел с закрытыми глазами, обняв бедную девочку.

Алёнка проплакалась, вытерла слёзы, высморкалась и спросила горько:

— Ты же меня понимаешь?

— Ещё как понимаю, - вздохнул Костя.

— А как теперь ты с женой? Её же Ира зовут?

— А никак, – покривился Давыдов, - выгнал и всё.

— А куда она теперь?

— Не знаю. К Серёге наверно... Или к родителям. Да и не жена она мне.

Ещё маленько посидели. Алёна решительно рубанула:

— Я ему отомщу! Я ему сильно отомщу! Поцелуй меня! Быстро!

— Стоп-стоп-стоп, - притормозил Костя. Он увернулся от поцелуя и прижал голову женщины к груди.

— Вот глупости делать не надо... Ты сейчас натворишь делов, потом самой противно будет. А он и не почешется. Ну что это за месть? Успокойся, золотая, так не мстят. Так только себе хуже сделаешь.

— Я, что – страшная?

Костян тихонько похмыкал.

— Нет. Просто глупая.

— Ты думаешь, что умнее меня?

— Не знаю. Я просто старше. И у меня больше опыта.

Алёна оторвалась от него, подняла глаза:

— У тебя раньше такое было?

— Да, было.

— И как ты это пережил?

— Да как-то так... Перетерпел. Ну? Успокоилась маленько?... Ладно, мне надо ехать, отоспаться. А то я двое суток почти не спал...

Повернул девочку к себе.

— Алёна, я тебя прошу, - не делай глупости. Самая лучшая месть изменщику, это если ты будешь счастливой... Ты красивая. У тебя хорошая фигура. У тебя такая попа... С такой попы штанишки снимать, это поэма. Про это надо стихи писать... У тебя будет куча парней для выбора. Просто - куча. И насрать на этого Серёгу.

— Наверно ты прав. Может это и будет когда-то. Но мне сейчас плохо... Забери меня с собой.

— Куда? – удивился Давыдов.

— К себе. Мне плохо. Мне и одной плохо, и с мамой и папой – плохо. А с тобой мне как-то спокойней...

— Ну хорошо, - согласился Костя, - только родителям позвони, чтобы они не беспокоились.

И повёз Алёнку к себе на Набережную.

Перекусили тем, что было в холодильнике, посидели на диване, посмотрели телек. Как-то по семейному. По крайней мере Косте было спокойно и уютно.

Девочка задремала.

Давыдов застелил постель, поднял Алёнку и отнёс в спальню. Она проснулась и удивленно осматривалась.

— Ты что?

— Спать тебя ложу.

— А ты?

— А я в зале. На диване.

Алёна посмотрела на него задумчиво, и решилась:

— Ай, ложись со мной. Кровать вон какая большая. Что ты на диване будешь ютиться. Только свет выключи, я разденусь.

Костя несколько засомневался. А потом подумал – да мы что, дети что ли? Ничего же предосудительного лично он делать не собирается.

Достал свою пижаму, подал Алёнке:

— Переодевайся.

Сам разоблачился до трусов и нырнул под одеяло. Осень. Ну улице не больше пяти, а отопление ещё не дали – холодновато в квартире.

И что?

И ничего. Просто прижались друг к другу (для тепла) и уснули.

Утром Костя сварганил завтрак на двоих. Позвонил Валентину и предупредил, что опоздает.

Потом разбудил Алёну, покормил и отвёз её домой, а сам укатил на работу.

После вчерашнего он как-то успокоился. Во-первых он понял, что жизнь не кончилась и надо двигаться дальше. В во-вторых он почувствовал некую ответственность за женщину с которой провёл ночь. Пусть целомудренно, без интима, но всё же...

В обед позвонил Алёне, поинтересовался – как она.

— Сегодня получше, Костя. Ты меня полечил... - и потом в сторону, - Мам, да не в этом смысле. Мы просто спали и ничем таким не занимались... Извини Костя. Это мама. Может ещё встретимся?

— Ну хорошо. Суббота тебя устроит?

Договорились на субботу.

Встречались с Алёнкой месяц. Та успокоилась, и Давыдов перестал бояться за неё. Суицид перестал маячить впереди.

Надо было и свою жизнь налаживать. Нет, он мог бы и с Алёной замутить, но останавливала мысль – он же не педофил!... В тридцать два (возраст Иисуса) по сравнению с двадцатилетними чувствуешь себя таким стариком. Всёзнающим и всеопытным дедом. Мда... Глупо, конечно.

И он попытался мягко прекратить эти встречи ссылаясь на занятость по работе. Но Алёна приклеилась к нему как пластырь. Она явно собиралась завести с ним роман, но Косте-то это к чему.

Когда её настойчивость перешла некоторую черту он с ней поговорил:

— Алёна, ты в больницу ходила?

Та удивилась:

— Зачем? Я здорова.

— Не знаю, не знаю. Я сходил проверился. Помнишь – я и тебе рекомендовал посетить венеролога.

— Скажи просто – "я тебе не нужна".

— Не кидайся в крайности. У нас всё хорошо. Мы отлично дружим. Но... Понимаешь, какое тут дело... Во-первых – тебе надо пройти медицинскую проверку. Это серьёзно. Не относись к этому небрежно... А во-вторых – если я с тобой... Если у нас... Ну, ты понимаешь... То выходит, что я... Что мне вечно достаются женщины, которых уже попользовал Серега... Как-то это мне... Мне от этого плохо.

— Кость, я же его выгнала. Я же его вытурила к чёртовой матери. Забудь ты про него.

— Я-то забуду, золотце. Только вот он про меня не забудет. Он же - говно человек, который вечно будет всем рассказывать - как он поимел всех моих женщин. Это...

Алёна перебила:

— Это для тебя так важно?

— Да, деточка. Это важно каждому мужику. Каждому, уверяю тебя. И ты это запомни.

— Послушай меня, - приняла решение Федина, - это пройдёт. Я уверена – это пройдёт. Я смотрю на нас со стороны и мне кажется, что мы идеальная пара. Может быть мы и не особо любим друг-друга но...

Тут она сорвалась:

— Да что я всё как девочка! Чего мяться-то! Я к тебе душой прикипела... Костя, ты хороший человек. Я бы за тобой куда хочешь... Я схожу в больницу. Завтра же схожу.

— Молодец, - покивал Давыдов.

— А с твоими страхами... - продолжала собеседница. – Как думаешь, сколько времени надо, чтобы они исчезли?

— Для этого надо, чтобы Сергей умер... Я серьёзно. Но, обычно, такие сволочи живут долго. К тому времени, когда он скопытится, у нас у каждого будут правнуки.

Потом он подумал, что надо спустить его отказ на тормозах.

— Давай побудем немного врозь... Подумаем. Договорились?

На том и разошлись.

* * *

У них на верфи, в администрации работала женщина – Анжела Третьякова. Разведённая. Что-то у неё там с мужем не склеилось. Нормальная баба, всё у неё на месте, но уже года два одна.

Слух о Костином разрыве с женщиной разошёлся по ООО и Анжела делала откровенные пассы в сторону Кости. Приходила в его кабинет, просила помощи по явным пустякам, прижималась бедром, наклонялась, демонстрируя декольте. Весь комплекс женских ухищрений был пущен в ход. И Костя подумал – почему бы и не познакомиться поближе. Анжелка баба видная. Такие телеса – закачаешься. Без детей, красивая, здоровая... А ему тоскливо без женщины. Привык он к Иркиному изобилию... Так, прикинул – на Анжелке он даже бы и женился.

Короче – пригласил её посидеть в ресторанчике. Заехал вечером за ней на Котовского и повёз её в "Три пескаря". Хороший, такой, уютный ресторанчик.

Уселись за столик на первом этаже, сделали заказ.

Еще не приступили, как со второго этажа спустилась компания из трёх человек. Костя сидел к лестнице спиной и не видел что там происходит.

А с лестницы пьяным голосом завопили:

— О! Кого я вижу! Анжела!

Анжелка побледнела, закусила губу.

Костя оглянулся.

Знакомая до боли рожа. Ну как же без него, без Серёжи-то Житкова. Без него же ни веселья, ни радости... Урод, бля.

А тот, покачиваясь, подошёл к их столику, оставив свою команду.

— Анжелочка, ты себе нового мужичка нашла?

Потом посмотрел на Костю, пьяно удивился:

— Нет, не нового. Старого... Костян, что это у тебя за страсть такая – после меня баб подбирать?

Анжела зашипела разъярённой кошкой:

— Сергей, чего тебе надо? Что тебе от меня надо, скотина? Ты один мой брак развалил, теперь опять?

Давыдов сидел и потихоньку охреневал. Потом очнулся, встал:

— Серёга, у тебя рука зажила? А сотрясение мозга тебе вылечили? Впрочем там лечить-то нечего...

Сергей был по пьяному храбр. Он как-то странно мыкнул и попытался схватить Костю за грудки. Костя ударом отвёл его руку в сторону и придурок потерял равновесие.

Он грохнулся боком на стол. Пытаясь встать на ноги, подтянулся, наклонил столешницу, вся сервировка посыпалась на пол. Салат с майонезом вывалился на вечернее платье Анжелы.

Визг, грохот, битая посуда.

Прибежали и администратор и охрана.

Сергей жаловался, тыкая пальцем:

— Это он! Он меня толкнул!

— Кто тебя толкал, придурок? – вопила Анжела, - Идиота кусок! Пошел вон, пьяная скотина! Рептилия, блядь, плюгавая!

Администратор пояснила:

— У нас везде стоят камеры, так что мы быстро выясним чья тут вина.

Сергей развернулся и рванул к выходу, но Костя ловко ухватил его за пиджак. Тут и охрана навалилась. Увели мужика.

Анжела тихо материлась, пытаясь привести платье в более-менее божеский вид.

Костя сказал:

— Пошли отсюда...

И пошел на выход первым, не оглядываясь на спутницу.

Два Серёгиных друга растерянно топтались у лестницы.

В незаведённой машине долго молчали.

Потом Костя пожаловался:

— Ты знаешь... Мне хоть из города беги. С какой бабой не замучу, её уже Серёга трахал.

— Он для меня ничего не значит, - отрубила Третьякова.

— Но, ты с ним изменила мужу. Я правильно понял?

Анжела отвернулась к окну.

— Это была случайность. Это была ошибка.

— Чья?

— Моя, конечно. Чья ещё!...

Костя горько усмехнулся.

— Мдаа... А я уже планы начал строить. Мне вот интересно – что вы, бабы, в нём находите. Ну, ведь чмо откровенное. Ничтожество. Правильно ты сказала – "рептилия". И что вы все под него кидаетесь?

— Послушай, Давыдов, - заторопилась Анжелика, - это всё ерунда. Подумаешь, пьяный придурок. Нас с тобой это не заденет.

— Уже, Анжелочка. Уже задело. Ты уже третья такая... Я просто не знаю – что мне делать.

Он снял с ручника.

— Ладно. Поехали, я тебя отвезу домой.

Вот такой интимный вечерок. Вот такое романтическое свидание.

Короче – с Анжеликой не получилось.

Она на следующий день подходила, светила грудями и трусиками, пыталась поговорить, что-то объяснить.

А чего там объяснять-то. Всё и так ясно. Костя слушал её вполуха. Пустая информация. Этот кобелина её уже пометил. Обгадил...

Анжелика так и не сказала, что в Серёге нашла такого. Да Костя больше и не интересовался.

* * *

Он решил Серёгу наказать. Зачем? А чтобы знал, сучёныш...

Понимал, что – глупость. Детство. Но душа просила, кулаки чесались, разум требовал.

То, что произошло в том ресторанчике (да и в жизни вообще) это было оскорбление. Тягчайшее оскорбление. Плевок в физиономию. Человек, прощающий плевки в рожу, становится ничтожеством. Костя быть ничтожеством не хотел. Да и не мог он себе такого позволить.

Ненависть душила его. Ненависть и бешенная злоба. В мыслях, постоянным вторым фоном звучала фраза:

— Убью, суку.

После обеда Костя пошёл в гараж дока и нашел там приличную, такую, железяку. Рессору от УАЗика. Помыл её в бензине, почистил наждачкой от ржавчины и на наждаке сформировал ручку по ладони. Очень удобную. Обрезал сантиметров до пятидесяти или чуть больше, обмотал ручку изолентой, получилось тяжёлое и очень удобное ударное оружие. Ну а чё? Биту, что ли покупать на один раз?

Несмотря на полыхающую в груди злость, действовал он осмотрительно. Свидетелей изготовления орудия не было. Рабочих на предприятии было мало и, когда фронт ремонтных работ исчезал, Валентин отправлял всех домой. Неча сидеть. У всех сотовые, понадобятся – вызовут.

Так что, сделанную железяку никто не видел. Костя решил, что после "всего" просто выбросит её в реку, подальше от берега и, как говорится, концы в воду.

Засунув "инструмент" под переднее сиденье свей Ниссанки, Костя решил проследить Серёгу.

Серёга работал в художественных мастерских на Нефтезаводской. Промышленный сектор. Тупики и тупички. Тёмные тупички.

Сергей часто задерживался на работе, а иногда там и ночевал. Машины у него нет. Откуда у него тачка, с его то заработком? Да и пьёт он, зараза.

В общем, Костя стал его караулить. Машину оставлял на остановке у нефтезавода, среди кучи других авто и пешком шёл к мастерским. Садился в темноте в заросли лебеды и ждал.

На четвёртый день повезло. Терпеливые да будут вознаграждены... Терпение и труд всё перетрут... Ищите и обрящете... Мать вашу ети.

Сергей, покачиваясь, шел в сторону освещённой Нефтезаводской, спотыкаясь и матерясь в темноте.

Костя вытащил из-под полы снасть и бесшумно скользнул следом.

Через секунду (какой облом) из прорехи в проволочном заборе вылезла фигура в чёрном и быстро начала догонять пьяного Житкова. Костя замер.

Приблизившись к пешеходу этот "нинзя" сделал одно единственное движение. Глухо бумкнуло, Сергей упал, а таинственный киллер спокойно пошёл своей дорогой.

Давыдов заметался.

— А я? А как же моя месть? Это что за херня? Несправедливо!

Но здравомыслие взяло верх. Он также осторожно вышел на Нефтезаводскую, поглядел вслед "грозе художников" и пошёл в другую сторону к проходной нефтезавода. К свое Ниссаночке.

После этого маленького приключения жизнь потекла привычно и размеренно: дом-работа-дом.

Через два дня к нему в кабинет осторожно просочилась Анжелика. Она выглядела настороженной и испуганной. Присела тихонько на стул.

— Тебе чего, Третьякова? – поинтересовался Костя.

— Э... М... Э...

— Анжела, говори толком, - что случилось?

— Костя... Это ты... Это ты его...

— Что "я"? Кого "его"?

— Костя... - оглянувшись зашептала Анжела, - Житкова убили.

— Ну? – спокойно откликнулся Костя.

— Ты, что – не понял? Сергея убили.

— Ну и что? – пожал плечами Давыдов. – Мне кажется ни семья, ни общество, ни государство не потеряли ни-че-го. А мы с тобой вообще не причём.

— Ну, да. Ну, да, – заторопилась Анжелика, - только...

Костя выжидательно смотрел на неё.

— Нет. Ничего, - исправилась Третьякова и пошла на своё рабочее место.

Только на выходе она обернулась и прошептала Косте:

— Давыдов, ты страшный человек.

Костя дернул бровью, ещё раз пожал плечами. Мол – Ну страшный и страшный. Вслух ничего не сказал.

К вечеру позвонила Алёна:

— Давыдов, нам надо поговорить.

Костя вздохнул.

— Как я понимаю, говорить мы будем о Житкове.

— Ты уже знаешь?

— Да. Мне уже сообщили.

— Кто?

— Да, неважно.

— Ладно... Костя, пожалуйста, приезжай сегодня ко мне. Пожалуйста.

— К скольки? – стандартный вопрос.

— В любое время. Я буду тебя ждать.

Костя приехал после работы к шести. Позвонил. Сообщил.

Алёнка обрадовалась. Явно была довольна.

— Третий подъезд, квартира восемьдесят ровно.

Когда дверь открыла Федина, у Кости сердце ёкнуло. Давно он её не видел. И, честно сказать, соскучился.

Алёнка прыгнула на него, обняла, чмокнула в щёку.

— Проходи.

На кухне толклись родители. Он только мимоходом поздоровался. Алёна потащила его в свою комнату. Усадила на кровать, смотрела на него сияющими глазами.

— Костя, это ты ради меня.

— Что, "ради тебя"?

Алёна подумала пару секунд, и просветлела.

— Правильно. Ничего не было. Ничего ты не делал. Но... Я это ценю. Если ты хочешь знать, - я тобой горжусь.

Костя посмотрел на неё со строгим прищуром.

— Ты чего меня пригласила?

— Ну... Как... Ты же сказал – "Когда он умрет". Он умер. Значит мы с тобой... В смысле, я могу быть с тобой. Я права?

Ох, дитё...

— Алён. У нас разница в возрасте...

— Сколько?!

— Одиннадцать лет.

— Да и чёрт с ним. Мне лично всё равно. Это и к лучшему. Ты мне как папа.

Засекла посмурневшее Костино лицо.

— Не-не-не. Ты не понял. Ты и мой... Мой любимый мужчина и ещё – как отец. Это же прекрасно.

— Ты в больницу сходила? – перебил Давыдов.

— Да. – Алена крутнулась, метнулась, подала бумагу. – Все нормально. Видишь – всё нормально.

— Ну, слава богу, хоть это нормально.

— Костя, раздевайся, я тебя с родителями познакомлю.

— А ты не резко старт берёшь?

Алёна обиделась.

— Я, что - тебе не нужна?

— Ну снова здорово!... Ты мне нужна. Но я боюсь. Слишком уж ты хороша для меня... Красивая, умная. Уведут. А ещё одного предательства я не переживу.

Алёна плюхнулась рядом, обхватила голову руками. Глубоко вздохнула, резко выдохнула.

— Господи! Ну что ты за дурак? А?

Повернулась, схватила его, опрокинула на кровать, придавила мужика собой и присосалась поцелуем к его губам.

Тут и мама вошла:

— Дети, ужин уже... Ой... Извините.

* * *

Через пять лет у Кости имелось (по инвентарному списку) трое детей. Две девочки и один мальчик. После последнего ребёнка, Денисика, Алёна взмолилась:

— Костя, давай на этом остановимся. Ну что-же это я как свиноматка. То беременная, то кормлю, то беременная, то кормлю. И так по кругу.

На этом они и правда остановились.

И до сих пор живут дружно и счастливо.

На самом-то деле человеку для счастья нужно так мало.