Жизнь (и (пере) рождение) жемчужины

Её раковина была мокрая и рыхлая, после слияния. Семенная жидкость вытекла из неё наружу, красиво поблескивая на фоне провала её расширенной сейчас, зияющей дыры. Высоко приподнятый клитор, казался мне сейчас углом моего преткновения, уютным закоулком в бесконечных лабиринтах вечности.

Её маленький, туго сжатый, съёжившийся анус, карикатурно пародировал, сжатый сейчас точно также, сдержанный, угрюмый ротик.

Большие половые губы, казались несоразмерно большими. Они обволакивали, словно две большие волны, неожиданно подступившие с двух сторон и затягивающие в большую, бездонную воронку.

Маленькие полове губы, выглядели как расцветший, распустившийся на мгновение и медленно увядающий, едва тлеющий цветок; кровь уходила из них. Красно – розовая поверхность внутри промежности выгорала и бледнела на глазах, словно покрываясь виноградным воском.

До сих пор я разглядывал эту, только что отдавшуюся мне женщину не смея поднять взгляд и осмысленно посмотреть ей в глаза, хотя я и чувствовал её пристальный взгляд на себе.

Чёрный бархат бритых волос, густо усыпал её холмообразно возвышающийся лобок. Её использованное отверстие беспомощно пульсировало набухшими краями, словно произнося долгое затихающее "О". Совсем скоро оно снова будет готова к глубокому соприкосновению (соитию).

На мгновение показалось, что её клинообразный клитор, напоминающий закругленную верхушку зрелого апельсина, взволнованно вздрогнул, так как будто самостоятельно почувствовал, заметил своим слепым глазом где – то здесь, совсем рядом, моё присутствие.

Насыщенные, спелые дольки её половой сферы тоже, как показалось, слегка напряглись, принимая более упругую, торжественную позу и слегка настороженный вид. И вдруг я отчётливо увидел волнообразную покатость всех её форм и законченное, законное присутствие шара в зоне нашего сексуального вторжения. Это были и величественные, гордо вздымающиеся груди и мой фундаментальный шар с яичками, и приплюснутая, обтекаемая форма головки, и, конечно, её необъятная, теряющейся за горизонтом кровати, разбитая напополам задняя часть. И тогда я впервые почувствовал, увидел между нами растущую, формаобразующуюся жемчужину. Рядом с низменным, брутальным, что – то возвышенное.

Овал лица, еле сдерживаемая улыбка (чуть вздёрнутыми уголками губ), и, наконец, её глаза: блестящие, сияющие в мою сторону, – всё напоминало мне присутствие чего – то маленького, растущего расширяющегося. Я вспомнил её походку сзади и вдруг покачивание её бёдер сассоциировалось во мне, как качание колыбели. Быть может уже сейчас, внутри неё уже зарождается маленькая, трепетная жизнь.

Меня вернул к реальности терпкий насыщенный запах, как будто усилившийся ещё больше. В этом запахе переливались ароматы всех цветов мира. Я прильнул языком и губами к горячему источнику этого благоухания и впился в его сердцевину долгим поцелуем. Вернулся я к

действительности, только когда она опять, словно бурная река, закончила. Но теперь, каждый новый оргазм заставлял её, желать следующего соития ещё сильнее. И почти весь, уйдя в признак моего неукротимого возбуждения, я вошёл в неё, стараясь выложиться до предела. Казалось, кровь кипит в нас. Мы снова карабкались вместе друг по другу на вершину блаженства. И вдруг она низким, глубоким голосом произнесла: "Да, так, давай сделай меня". Это прозвучало так дерзко и в то же время так интимно – доверительно. Её слова послужили детонатором для нас обоих. Я начал кончать и она тоже, но мы не могли остановиться, даже уже достигнув оргазма – это казалось сверхъёстественным. Приятное ощущение всё нарастало и нарастало, что – то должно было произойти... (я боялся, что может произойти что – то совершенно фантастическое перемещение во времени или что – нибудь ещё вроде этого).

Я быстро вышел из неё, стараясь ничего не расплескать, почему – то сейчас залить её красивоё, ни с чем не сравнимое, благоухающее тело, мне казалось чем – то из ряда вон выходящим, непозволительным. Я резко приостановился, пытаясь встать на ноги, и этим движением, плотно сжав свой пенис, вызвал окончательное семяизвержение (которое первыми толчками началось уже внутри организма, вздрагивающей подомной женщины) и в результате украсил высокую, колыхающуюся грудь моей принцессы роскошным жемчужным ожерельем из мягких, теплых капель.

При первом же касании капель она тоже начала судорожно кончать и когда я уже беззвучно притаился, она всё ещё содрогалась подо мной.

На её пунцово красные губы попала одна маленькая, но очень округлая, правильной формы капелька. И когда кровь немного отхлынула, она почувствовала её присутствие на губах и быстрым движение языка облизала небольшой участок, радужно при этом улыбнувшись. Я поцеловал её в уголок губ и в шею, а потом снова в губы крепким, уверенным поцелуем. Потом я, наконец, снова посмотрел в её глаза: они сияли ровным чудесным светом.

– Интересно, если при таких обстоятельствах у нас появится... ребёнок – это не будет как – то кощунственно и неприлично, что ли? – озадаченно и взволнованно спросил я

– Скорее всего, он тоже будет хотя бы на капельку неприличным, когда вырастет, конечно. – Сказала она.

– Да, наверное, но этого бы так не хотелось, даже на капельку.

– Он будет расти во мне словно жемчужина из соринки. И эта песчинка останется в нём внутри, где – то глубоко внутри, как напоминание о нашей не совершенной, во многом ещё животной природе.

– Словно ироническая улыбка Чешерского кота?

– Вот видишь, ты всё понимаешь... сам. – Она ласково улыбнулась, глубоко заглянув мне в глаза одним из своих самых восхитительных взглядов – с оттенком перламутра.

P. S. Спасибо за то, что прочитали рассказ, он вышел на редкость удачным. И не корите меня за натурализм. Возвышенное и земное.