Валентин Распопов

– Так, я тебе полы говорил помыть? – отец стоял прямо напротив меня, и, еле сдерживаясь от желания меня ударить, смотрел на меня испепеляющим взглядом, – Говорил, или нет?!

– Я не успел, пап:

– Не успел? А чем ты занимался? Учился? Или работал может? Ты на работу когда устроишься, засранец?. .

Папа схватил меня за волосы и грубо потащил в комнату.

– Двадцать лет уже скоро оболтусу, а он до сих пор работу нормальную найти не может! И дома его помочь не допросишься!. .

Отец бросил меня на кровать, и приказал:

– Раздевайся!

Лежа на кровати, я поспешно стал стягивать с себя одежду.

– Трусы спускай: так: и в позу становись:

Я послушно спустил трусы и повернулся к папе попкой, оттопырив ее как можно сильнее.

– Раздвинь! – скомандовал отец. Я раздвинул попу, и отец, смачно харкнув мне в очко, резко всунул туда палец. Я дернулся и на мгновение сжал попу, и тут же получил сильный шлепок по ягодице:

– Стой спокойно, сколько можно учить тебя!

Отец пошуровал в попке пальцем и, с силой раздвинув мне пальцами анус, снова плюнул туда. Затем принес из ванной резиновую грушу с длинным твердым наконечником, большую миску с водой и, поставив все это на табуретку рядом со мной, набрал в клизму воду. Я почувствовал, как наконечник резко вошел в меня, и вода побежала мне в попу. Через несколько секунд отец вынул грушу, и повторил процедуру:

– Нет. Не так! – вдруг сказал он, сделав вторую клизму. – Снимай трусы вообще, становись на середину:

Я покорно разделся до конца и встал на середину комнаты.

– Щас ты сам себе делать будешь, пидар! Повернись спиной ко мне! И ноги расставь пошире! Шире! Да еще шире, что ж ты за дебил у меня такой!. .

Я расставил ноги на максимальную ширину, и отец подставил мне под попу табуретку. На ней вскоре оказалась наполненная водой, и нацеленная снизу вверх прямо на мой анус клизма.

– Садись на нее! – приказал отец.

Чуть согнув ноги, я присел, и стал осторожно нащупывать дырочкой клизму.

– Да вот же она! – отец взял меня за бедра, и буквально насадил меня на наконечник. Он вошел немного неправильно, и я тихонько заскулил от боли.

– Что, сука, не нравится? А хуи валять целыми днями нравится тебе? Садись! Дальше опускайся, выдавливай!

Я начал опускаться на грушу всем своим весом. Клизма стала больно давить и распирать анус, из наконечника брызнула вода:

– : Так, теперь вторую. Пошёл!

Я стал садиться на вторую подставленную отцом клизму. Груша снова больно надавила на анус, и вода стала просачиваться и выливаться на табуретку. У меня задрожали ноги от страха и нервного напряжения:

Влив в меня таким образом еще три клизмы, отец взял меня за ухо, и повел к кровати:

– Щас я тебя отшлепаю, и только попробуй обосрись мне!

Отец взял в руки большую деревянную щетку с ручкой и, положив меня к себе на

колени, заломил мне за руку за спину. Щетка стала "гулять" по всей моей попе, оставляя

красные следы (я не видел этого, но хорошо знал, к чему приводит такая экзекуция). Я

постоянно вздрагивал, извивался от боли всем телом, болтал в воздухе ногами и тихонько

скулил.

p> – Что, не нравится? Не нравится тебе, сученок? Или нравится? Чё у тебя хуй встает?

Я молчал, вцепившись зубами в простыню, и только тихонько постанывал. Мое тело

постоянно соскальзывало с отцовских колен, и он то и дело подтягивал меня на место, больно

хватая за яички (каждый раз при этом я не мог удержаться и издавал глухой утробный стон).

– Это начало только! Я тебя научу отца слушать!. .

Отец сбросил меня на пол, и от при падении я нечаянно выпустил на ковер небольшую

порцию мутной жижи.

– Ах ты засранец блядь! Ну ладно, ты у меня языком потом все полы вылижешь!. .

Отец схватил меня за волосы, подтащил к столу, и с силой нагнул, вынудив встарь раком,

оперевшись локтями о столешницу. В руках у него появилась собственноручно выточенная им

увесистая дощечка для порки. Отец прикоснулся ею к моей подрагивающей попе, погладил

меня дощечкой по ягодицам, провел ребром доски по межъягодичной складке: Я затрясся

от нахлынувшей вдруг волны возбуждения.

– Что, нравится, педрила?

Отец поднял доску, и сделал вид, будто замахивается. Я напрягся всем телом, и услышал

довольное гоготанье отца:

– Что, сука, страшно?

Удара не последовало. Отец снова замахнулся, и: снова не ударил. Он повторил это еще несколько раз, с удовольствием наблюдая, как его сын – "оболтус" всякий раз напрягается и очкует в предвкушении удара. Но вскоре на мою бедную задницу обрушился первый настоящий, и по – настоящему сильный удар. Я взвыл, и инстинктивно подался вперед, резко уткнувшись в стол стоячим членом и чуть не сломав его. От боли на моих глазах выступили слезы, и член начал быстро опадать. Последовал второй удар, третий, четвертый: Пятый удар был чудовищно сильным, и я "выстрелил" сразу "из двух стволов" – вырвалась наружу небольшая порция клизмы из задницы, и из моего обмякшего уже стручка брызнула на пол тонкая струйка мочи.

– Ты что?! Ты что, обоссался, что ли? – отец заглянул под стол. – Ну ссысь блядь, все равно тебе убирать все:

Посыпались новые удары, и я затрясся крупной дрожью, судорожно глотая слюну и повизгивая:

Закончив, отец заломил мне руку и отвел в туалет, позволив мне прокакаться. Потом грубо подтер мне задницу и, взяв меня за яйца, потащил в спальню. Там он связал мне спереди руки и, достав из шкафа женские розовые стринги и черные чулки с поясом, напялил все это на меня, приговаривая:

– Я тебя научу: научу, гаденыш:

В таком виде он вывел меня в коридор, вручил ведро с тряпкой, и приказал немедленно вымыть пол во всей квартире:

Я ползал на коленях в чулках и стрингах около получаса, и уже почти заканчивал мыть пол в коридоре, когда входная дверь вдруг неожиданно открылась, и в квартиру вошла моя старшая сестра с подругой.

– Ой, а что это? – подруга даже опешила, увидев мою оттопыренную задницу в розовых кружевных стрингах.

– А, это у нас Валечке так нравится, – с издевкой, театральным тоном ответила сеструха, – ему просто так полы не нравится мыть, когда его по – хорошему просят, ему нравится только если ему по заднице надают и клизму поставят!

Я густо покраснел от стыда и уткнулся лицом в мокрую половую тряпку: