Трепанация расставания

Её зовут Римма.

Римма – волевая и целеустремлённая женщина.

Длительное руководство небольшим коллективом, состоящим исключительно из мужиков, постоянная борьба за выживание, постоянная необходимость выкручиваться из тяжёлых ситуаций, воспитали в ней жёсткий волевой характер.

Ещё в восемьдесят четвёртом году она закончила Военно-Морской Институт радиоэлектроники в Ленинграде. Думаю, это тоже о чём-то говорит.

В 1985 году Римма родила сына, Анатолия.

В 1991 она развелась со своим мужем, который, не выдержав тяжести перестроечных катаклизмов, запил.

Тогда же Римма Германовна создала свою фирмочку, которая занималась автоматическими системами управления. «ООО» продавало, устанавливало, налаживало и ремонтировало электронику разной сложности. От телефонных мини-станций, до локальных компьютерных сетей. От разработки программного обеспечения, до наладки роботизированных конвейерных линий. И, надо сказать, фирма твёрдо стояла на ногах.

Вот в связи с настройкой управления комплексом я с ней и познакомился. Мне посоветовали её контору, как способную отладить мою линию конфет «Птичье молоко».

Чтобы понять, что это за человек, достаточно посмотреть, как она выходит из своей «Субару Импреза» (механическая коробка, автоматику она не признаёт).

Частенько вижу, как вылазит (выбирается, выкорячивается) из «крутого» авто какая-нибудь блондинка. Она «вся такая из себя». Но когда «выходит» из лимузина, выглядит – корова-коровой.

Сначала, цепляясь за всё, что попадёт под руку, она вытаскивает с натугой свою тушку из салона и начинает извиваться, одёргивая на себе облегающее платье. Потом, выставив задницу, засовывается в салон и с минуту ищет там что-то.

Закончив поиски, блондинка выпрямляется с сумочкой в руках, снова долго извивается, поправляя свою одёжку. Со второго раза захлопывает дверцу и облегчённо вздохнув, отправляется по своим делам.

Становится очевидно – сама по себе она ничего из себя не представляет. Без того придурка, который повелся на её насиликоненную мордашку, «блондинка» абсолютно беспомощна, поскольку глупа.

А Рима останавливает машину и тут же выходит, не задерживаясь ни на секунду. В процессе движения цепляет свою строгую чёрную сумку, уже за спиной на ходу захлопывает дверцу, и не глядя, щёлкает пультом охранки.

Она сосредоточенно, стремительным шагом, подходит к офису, мелькая чёткими рельефными икрами. Хоть больше всё же предпочитает брючки.

Бизнес-леди!

Без иронии.

Не скажу, что она – красавица. Широкоскулая, большеглазая немка. Но очень симпатичная. Некоторое время она занималась фитнесом, потом бросила это дело и ушла в «качалку». И фигура у неё соответствующая.

Вы бы знали, как с ней интересно общаться. Видимо характеры подошли идеально. Ну, или почти идеально.

После одного случая на моём предприятии (потом когда-нибудь опишу), мы с ней каким-то образом зацепились друг за друга, и пошло-поехало.

Местом нашего третьего свидания Римма выбрала кинотеатр и фильм «Гарри Потер».

До чего же длинное и скучное кино. Фильм не произвёл на нас впечатление. Моя дама не выдержав и часа, предложила закончить просмотр. Мы спустились в подвал кинотеатра, в небольшой ресторанчик, и чудно провели пару часов в уголке пустого зала, под неспешную беседу, тихую музыку, непритязательные салатики и лёгкое вино.

Я предложил Римме потанцевать и она, с некоторой иронией, согласилась.

Мне сложно найти женщину, подходящую по росту. Сам-то я мелкий засранец. А Риммочка и без всего выше меня на один сантиметр, а на каблуках и вовсе...

Расслабленно двигаясь под медленную мелодию, я прижал Римму к себе. Она не возражала. Тогда я осторожно поцеловал её в губы. Для этого мне пришлось встать на цыпочки.

Моя партнёрша прыснула от смеха и слегка отодвинулась от меня.

Я спросил:

— Что случилось?

— Тебе надо табуреточку с собой носить.

И только я собрался обидеться, как она врачебным тоном пояснила:

— Это дружеская и добродушная ирония.

Слегка наклоняясь и приподнимая ножки, Римма сняла свои шпильки-лодочки и осталась босиком. Когда наши глаза оказались на одном уровне, она удовлетворённо констатировала:

— Ну вот. Потянула мое лицо к своему - Иди сюда...

Под весёлыми взглядами девочек-официанток, мы вернулись за столик. Ещё немного посидели, и я предложил Риммочке поехать ко мне.

Она подняла бровки и строго спросила:

— Я надеюсь, что это нескромное предложение?

— О-о-о! – подтвердил я, – уверяю вас, Римма Германовна, что это гадкое домогательство.

— А, поехали!

Она подхватила сумочку, меня, и двинулась к выходу.

В такси Римма говорила по телефону:

— Толя, ты не волнуйся, я сегодня не приду... Нет, нет, у меня всё нормально... Ну... В общем – да... Ты у меня умничка... Целую... Спасибо... Спокойной ночи.

Объяснила мне:

— Сын.

— А сколько ему?

— Семнадцать.

Римма с интересом осматривала мою однокомнатную. Увидев на кухне миниатюрный круглый аквариум с гупёшками, пришла в восторг.

— О! Какая прелесть! Я такой же себе куплю! Ты их сегодня кормил?

Не дожидаясь моего ответа, бросила в воду щепотку корма.

Она стояла, опершись на руки, наблюдая, как рыбёшки мечутся, уплетая свой ужин. Я мягко и осторожно обнял её и приступил к обещанным домогательствам.

Она покорно семенила в спальню, подставляя лицо под мои поцелуи.

В такие моменты каждая женщина неизбежно превращается в неуверенного в себе ребёнка.

　

Конечно же, она подчеркнула свою целомудренность:

— Ты не думай, что я с каждым встречным... Я не распутная какая... Просто ты мне нравишься... Очень... Правда-правда.

— Риммочка, - ласкал я её самолюбие (и тело), - зачем же тебе с каждым встречным?... Ты такая красивая. Наверняка своих поклонников перебираешь, как наряды.

— Ой, не болтай. Прямо, «перебираю» я - довольно смеялась она.

А я продолжал её нацеловывать, оглаживать, ощупывать, расстёгивать. .. Ну, и прочее. Сопровождая всё это нашёптыванием вульгарностей, непристойностей и пошлостей.

Успокоились ближе к двум часам ночи.

Римма, конечно, спросила:

— Слушай, а у тебя много женщин было?

— А много, это сколько?

— Ну... Больше десяти, - это много.

　

— А больше двадцати?

— Больше двадцати? Это, очень много.

Я тяжело вздохнул:

— Тогда «очень».

— Ну, ещё бы, - «догадалась» Римма, – у тебя вон какой курятник. Сколько у тебя женщин на фабрике?

— Двадцать семь.

— А мужчин?

— Двое. Считая меня. Но на производстве я никогда не устраиваю «Санта Барбару». Это принципиально.

— Да ну, – не поверила она. – Я же вижу, как они на тебя смотрят и как разговаривают. Особенно эта... маленькая, худенькая.

— Анечка?... Нет, Римма, на производстве у меня ничего. И с Анечкой тоже. Да и в обычной жизни последние полгода у меня как-то не очень. А у тебя с твоими работниками, как?

— Юра, ты что! – ужаснулась она. - Руководитель должен быть богом, а не шлюхой.

Пооткровенничала:

— У меня тоже никого нет. Уже больше двух лет...

Потом притворно рассердилась:

— Так это, что же выходит? Мне и приревновать тебя не к кому?

Я виновато пожал плечами.

Мы поболтали ещё немного.

Потом Римма повернулась ко мне спиной, свернулась калачиком, прижалась поплотнее, поёрзала, устраиваясь поудобней.

— Всё, давай спать. Завтра вставать ни свет ни заря.

Я напомнил:

— Завтра воскресенье.

Она повторила:

— Завтра вставать ни свет, ни заря, ехать домой и оправдываться перед ребёнком.

— Так ты же ему позвонила. Предупредила.

— Он у меня такой легкоранимый...

Через десяток секунд она уже спала. Следом и я выключился.

Вот так, с февраля 2002 года и до конца июля, мы наслаждались общением.

В суматохе и суете нашей нервной и неблагодарной работы, эти встречи были отдушинками, кусочками счастья, радужными полосками в сером административном быте.

　

Скажу честно, я уже подумывал о предложении руки и сердца. Купил колечко с шестью «брюликами». Но всё как-то не решался.

Что останавливало?

Видите ли, Римма - независимая натура. Было абсолютно очевидно, что ей и так - хорошо. Такие, свободные и весёлые отношения, её более чем устраивают. Она никому ничего не должна, и ей это явно нравилось. Этакая автономная бизнес-леди.

Я однажды поинтересовался её отношением к семейной жизни. Она с напускной паникой выговорила мне о варке борщей, стирке носков и ссор со свекровью.

Мне не хотелось всё испортить неуместной настойчивостью, и я решил отложить этот вопрос на неопределённый срок.

В июле черти понесли меня заправлять картриджи к офисным принтерам. Эту обязанность я ни на кого не сваливал. Не беспокоил и без того загруженных работников.

Контора, оказывающая услуги, находилась на той же улице где и Риммина фирма. Через дорогу, наискосок.

Я оставил сумку с картриджами у мастеров, попросил водителя подождать на стоянке и отправился проведать свою зазнобу.

Она стояла с каким-то мужичком перед крыльцом своего офиса и энергично, дружелюбно и улыбчиво разговаривала.

Я приостановился на своей стороне улицы.

Если предприниматель ведёт деловой разговор, то чем меньше ему мешают, тем лучше результаты.

Но тут произошла полная неожиданность. Мужичок взял за руку Римму, притянул её к себе и, положив руку ей ниже спины, стиснул ягодицу. Римма со смехом шлёпнула ловеласа по руке и, глядя через плечо, улыбаясь, стала подниматься по лестнице к себе в контору. А мужик весело посмотрел ей вслед и пошёл влево по своим делам.

Шок!

Честно сказать я растерялся до ступора. Постепенно накатывало чувство обиды. Обиды и недоумения. Что это было?

Немного отдышавшись и начав соображать, я вернулся к своей машине и сел в салон.

Григорий Иванович, мой водитель, внимательно посмотрел мне в лицо и спросил:

— Николаич, тебе что – плохо?

Я его успокоил:

— Всё нормально.

Какой там «нормально». Меня трясло. Руки ходили ходуном. Кое-как доработал день.

Что главное? Главное - произошёл полный разлад между сознанием и подсознанием. Подкорка подсказывает, что надо бежать, набить морду, устроить скандал и прочие подвиги безумной ревности. Разум говорит о том, что принимать решения или действовать в таком состоянии недопустимо.

Такого внутреннего разлада у меня никогда не было.

Вечером, освободивши голову от рабочих проблем, взялся обдумывать личную.

Ревность - ревностью, но надо было что-то делать. Надо решить – как себя вести. Надо как-то выходить из этой ситуации. По возможности с минимальными потерями. И с максимальным достоинством.

Если вся эта история означает личный разрыв, то терять контору, оказывающую качественные услуги я не хотел. А это означает – такт, дипломатия, корректность.

Если же всё произошедшее – случайность, глупость или нечто иное, то тогда другое решение.

Знаете, зачатую в бизнесе бывает так, что поступиться личными амбициями важнее и полезнее, чем потерять выгодного клиента. Возможно, дело было именно в этом, - думал я. С такими вещами тоже надо считаться.

Короче – необходимо выяснить подоплёку увиденной картинки. А нарушенное душевное равновесие, при необходимости, откорректировать медикаментозно.

Но осталось странное ощущение невозвратной потери.

На следующий день, после рабочего дня, мы встретились.

Римма уже примелькалась на общей проходной и её свободно пропускали на территорию. Она ждала меня в своей машине.

Оставив её «Субарку» на платной стоянке у моего дома мы пришли ко мне. И прямо на пороге она меня обняла. А мне стало как-то не по себе.

Я ведь ничего не выяснил.

— Подожди, - говорю я ей, – нам надо поговорить.

Она забеспокоилась:

— Что случилось?

— Римма, - объясняю, - я видел тебя вчера с другим мужчиной.

— Ты что – следил за мной?!

Вот что за мода у женщин. Сразу начинают искать повод для встречного обвинения. Видимо это такой инстинкт.

— Да брось Римма. Ты же меня прекрасно знаешь. Случайно был в твоей стороне и решил зайти.

— А почему не зашёл?

— После того что я увидел, заходить расхотелось.

Она нахмурилась, прищурилась, вспоминая что-то. Потом прояснилась:

— Я поняла! Ты про Олега...

— Я про того мужика, который тискал тебя за задницу.

— Это и есть Олег. Мой бывший. Мы уже одиннадцать лет в разводе.

Я осторожно спросил:

— И ты с ним иногда... Ну... Это...

— Никаких «это»! – Отрезала Римма. И внезапно перешла в наступление.

— А что я должна была сделать? Ударить его? Плюнуть ему в лицо? То, что мы разошлись это не значит... Мы же остались друзьями. Это не значит, что я должна его ненавидеть. У него с сыном хорошие отношения... Или ты считаешь, что моя задница - твоя собственность?

Я, честно говоря, был несколько ошарашен.

— А ты считаешь, что твоя задница должна быть общедоступна?

— Да что я такого сделала?!

— Сама ты не сделала ничего. Римма, ты позволила постороннему мужчине сделать... Ну, короче, сделать то, что с моей точки зрения недопустимо.

Она психанула:

— С тобой невозможно говорить!

Это было как дурной сон. Я - к ней, а она вся ощетинилась, как ёжик и не подпускает.

— Римма, я же не говорю, что ты специально так сделала. Но мне обидно... Да что там «обидно». Меня от такой картинки чуть «Кондрат» прямо там не хватил.

Её уже понесло:

— Юра, ты решил, что я тебе изменяю?! Да как ты мог подумать такое?!

— Подожди, Римма. Вот что бы ты подумала, если бы увидела, как меня какая-то женщина лапает за ширинку?

Она поглядела исподлобья – Я бы её прибила нахрен. И тебя тоже.

— То есть я должен был прибить вас обоих?

— По крайней мере, это было бы по-мужски.

— Римма, я просто пытаюсь выяснить – что там произошло. Это что – по-бабий?

— Ты меня беспочвенно ревнуешь!

— Рим, я не знаю, как ревнуют беспочвенно или «почвенно». У меня нет такого опыта.

— Ты что, никогда не ревновал?

— Нет, никогда. Мне просто повода не давали.

— Ага... То есть, до меня у тебя были порядочные женщины, а я шлюха?

— Рим, ну ты что собираешь-то? Я вовсе так не думаю.

Я с ужасом наблюдал, как безупречная женщина, ангел, дама моего сердца, луч света в сером бытии, на глазах превращается в склочную, злую и неумную бабу. Это надо было остановить и прекратить кошмарный разговор.

Мне кажется профессиональная привычка вести диалог в жесткой манере, постоянное профессиональное стремление перевести беседу в более выгодное для себя русло, сыграли с ней плохую шутку. Вместо того чтобы стремиться к сотрудничеству она стремилась к победе.

Мне не нужна была победа. Мне нужна была Римма.

— Римма, - я начал сворачивать конфликт, - ну не обижайся. Мне просто было очень плохо, и я наговорил тебе резкостей. Прости.

— Вот только не надо делать мне одолжения. Ты же это говоришь неискренне.

Тьфу ты... Ей Богу, лишний интеллект для женщины вреден.

— Риммочка, я это от души! Ну, прости дурака.

Я уже проклинал себя, что завёл этот разговор. Вечер был безнадёжно испорчен. Римма «ушла» в интернет. Я на кухню, готовить ужин. Поели молча, позанимались каждый своим и легли спать.

Привычно потянулись друг к другу. И ничего...

То есть – совсем нифига. Ничего не получилось. Полное фиаско. Ну, вы понимаете - о чём я...

Это был такой удар по моему мужскому самолюбию!

Римма лежала, глядела в полок. О чём-то думала.

Потом повернулась ко мне:

— Ну ты себя и накрутил...

— Не следовало нам. Надо было подождать.

— Вот, вы все мужики такие!

— А у тебя что - уже были подобные случаи?

Она промолчала.

— Может тебе стоит изменить свои отношения с бывшим мужем? Ну... Сделать их не такими... Фривольными.

— Ты знаешь... Я вот только что поняла. Пока я живу одна... Мы с ним... Ну, как-то по-дружески. Как только у меня кто-то появился, так он позволяет себе...

— Ты обнаружила в этом закономерность?

— . ..Видимо - да.

— И что?

— Я с ним поговорю.

Она с ним «поговорит»! Ну, даёт!

— Ну, - спросила Римма, - что будем делать?

— Не знаю. Надо подождать. Это всё временное.

— Сколько тебе нужно времени?

— Деточка, не надо говорить так, как будто у тебя за дверью стоит куча претендентов и я просто один из них. И ты не хочешь терять время зря... Или у тебя действительно есть на примете кто-то ещё?

— Юра, не говори глупостей.

— Ну ладно. Я не знаю, сколько мне надо времени.

Она молчала.

— Хорошо, – продолжил я, – сколько ты даёшь мне времени?

— Я не знаю... Мне без тебя плохо.

— Мне без тебя тоже.

— Тогда перестань дуться!

— Римма, это не моя прихоть. Это не каприз, не истерика. Это физиология. Я тебя ревную. Я обычный мужик, самец... Примат. Давай подождём немного.

И мы на некоторое время перестали встречаться.

Не отпускало ощущение досадной потери. Что-то потерял, а что непонятно.

Чуть позже я понял, чего мне не хватает. Я перестал сильно хотеть её.

До этого, как всякий нормальный влюблённый и сексуально озабоченный самец, я постоянно думал о ней. Постоянно, фоном, шли мысли о её теле. А теперь их нет. В один момент исчезли.

Душевная привязанность осталась, а физиологическая исчезла. Вот ведь какие дела.

Наши отношения тянулись розовой пушистой кашемировой ниточкой и внезапно упёрлись в серый запутанный клубок проблем.

Жизнь грубая и жестокая штука. И, обычно, я противостоял судьбе весьма успешно. Но вот отношения мужчины и женщины, в той области, которая называется любовью, оказались так хрупки и незащищены, что какой-то засранец смог их мгновенно уничтожить.

Я понял, что этот человек, её муж, всегда будет маячить в моей жизни. Близко ли, далеко ли, но он постоянно будет присутствовать рядом с Риммой, как неотъемлемая часть её жизни. Как иначе – он отец её сына и всё такое. А у меня сама мысль об этом Олеге вызывала приступ неконтролируемой ярости.

И ещё, я начал замечать у Риммы недостатки. Их оказалось немало. А раньше не было ни одного.

В начале августа у Риммочки день рождения.

Я приехал к ней в офис с подарком. Привёз колечко, с которым намеревался делать предложение.

Именинница как-то сразу всё поняла. Она же умница.

— Ты собирался меня замуж звать?

— Да, Римма, собирался.

— А теперь? Это значит - всё? Конец?

Глаза у неё неожиданно заблестели слезами:

— Я не хочу.

— Римма, а что делать? Если у меня ничего не получается.

— Давай к психологу сходим.

— Лапочка, да мы с тобой сами психологи ещё те. Это твой Олег, сучёныш, всё испохабил. Я ведь думал, что у нас вся жизнь так счастливо пройдёт. А оно видишь как.

Римма взяла себя в руки. Она решительно выдохнула и попросила:

— Юра, Ты только глупости не делай. Не руби. Хорошо? Может всё наладится.

— Да, лапочка. Я тоже надеюсь.

Но ничего не наладилось. За три месяца ещё два раза пытались. И ни-че-го.

Так и разошлись.

Грустно.

Осталось горькое ощущение несбывшегося. Чувство какой-то душевной несостоятельности.

С Римминой фирмой я сотрудничал ещё лет десять. Мы с ней поначалу держались по отношению друг к другу несколько... Насторожено. Но потом всё как-то устаканилось, и мы очень тепло и по-дружески общались долгое время.